Текст книги "Лунный лик Фортуны"

Автор книги: Элис Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Уилл, занятый собственными тревогами, едва поднял голову, когда Жосс равнодушно спросил, где он мог бы найти лорда Брайса. Слуга дал краткие инструкции, которые, однако, позволяли легко найти дорогу и были предельно точны, но потом запоздало заметил, что Жосс вряд ли найдет хозяина дома: по слухам, Брайс Родербриджский уехал в Кентербери.

– Хотя вы, скорее всего, найдете там его брата. – Уилл шмыгнул носом, что вполне можно было расценить как нескрываемое презрение. – Молодой господин Оливар обычно где-то здесь. – Уилл хитро взглянул на Жосса. – Надо думать, присматривает за владениями.

Уилл повернулся и зашагал к подвалу, чтобы продолжить работу. Подозревая, что больше он здесь ничего не узнает, Жосс сел на коня и направился на поиски одного или, если повезет, обоих братьев Родербриджских.

Поместье Родербридж примыкало к Уинноулендз с южной и восточной сторон. Брайсу принадлежали пастбища на гребнях холмов и пашни на склонах, но большая часть его владений приходилась на болота. Должно быть, у него немало овец, размышлял Жосс, иначе он не стал бы состоятельным человеком. Английская шерсть снискала превосходную репутацию на рынках Франции, а также в Нижних землях; на овечьей шерсти делались целые состояния, и, взглянув на недавно достроенную усадьбу, Жосс подумал, что Брайс Родербриджский с успехом делает свое.

Неудивительно, что Алард мечтал о союзе с этим человеком, размышлял Жосс, едучи по дороге к дому. Конечно, Алард мог кидать алчные взоры на обширные пастбища во владениях Брайса, но ведь они не только и не просто соседи – хозяин Родербриджа принадлежал к тому разряду мужей, которых любой отец был бы рад найти для своей дочери. Дело, конечно же, в деньгах и положении Брайса. Имело ли для Аларда значение, что другие качества соседа могли сделать его менее желанным? Знал ли он об этих качествах хоть что-либо, помимо сплетен прислуги?

Да. Знал. Гуннора рассказала бы ему. Разве нет? Возможно, во время какого-нибудь из многочисленных долгих споров между разъяренным, неумолимым отцом и упрямой дочерью она так и выпалила: «Я не выйду за него, он скотина!»

А может быть, она ничего и не рассказала. Ведь Диллиан не нуждалась в уговорах, чтобы выйти замуж за этого человека.

«Здесь уж наверняка говорили об этом», – думал Жосс, въезжая в тенистый двор Родербриджской усадьбы. Он надеялся найти здесь кого-нибудь, кто расскажет ему все.

– Эй! – крикнул он, все еще сидя в седле. – Господин Брайс? Господин Оливар?

Некоторое время никто не отвечал, хотя Жоссу показалось, что он слышит какое-то движение внутри дома.

– Эй! – крикнул он опять.

– Иду, уже иду! – послышался женский голос, неожиданно громкий в тишине жаркого дня. – Не могу же я делать две вещи одновременно, этот дурак мальчишка погубит все, если я не скажу ему точно, что делать, вы посчитаете, что он еще наберется ума, но вот вам мое мнение, некоторые рождаются глупыми и глупыми остаются. Итак, сэр, что я могу для вас сделать?

Женщина начала говорить еще в доме, и бурное словоизлияние продолжалось все время, пока она шла к Жоссу. Женщина была в годах, довольно грузная, она передвигалась, сильно прихрамывая, так что при каждом шаге ее резко заносило вправо. На ней были простое коричневое платье и чистый белый передник, о который женщина вытирала натруженные руки.

Горячо надеясь, что словесный поток свидетельствует о приветливом отношении к путникам, Жосс ответил:

– Я прибыл, чтобы увидеться с Брайсом Родербриджским. – И добавил, импровизируя: – Хочу выразить мое сочувствие по поводу смерти его жены.

Жесткое, обветренное лицо женщины, выражавшее оживленное любопытство, мгновенно обмякло, опечалившись.

– Да-да, – тихо пробормотала она. Потом глубоко вздохнула и повторила: – Да…

Жосс подождал. Может быть, мягко подсказать?

– Я приехал из Уинноулендз, – начал он, – и я…

– Этот несчастный старик! – воскликнула женщина. – Сначала Диллиан, затем Гуннора! Если эта двойная трагедия не сведет его в могилу, хотела бы я знать, что еще может свести его туда! Как он, сэр?

– Не в лучшем виде. Он…

– И лучшего вида уже не будет! Как не будет лучшего вида ни у кого из тех, кто имеет несчастье зависеть от него. Хозяина дома нет, – сказала она, резко возвращаясь к реальности. – Он уехал в Кентербери, сэр.

Никакого объяснения не последовало. «Да и в самом деле, разве она обязана объяснять?» – подумал Жосс, поэтому повторил с едва заметной вопросительной интонацией:

– В Кентербери?

– Да. Очистить свою душу перед святыми братьями, честно покаяться, принять наказание и заказать по ней мессу; да не оставит Господь ее душу.

– Аминь, – отозвался Жосс.

Интересно, за что Брайс должен понести наказание? Однако спрашивать об этом было рискованно – женщине могло показаться, что Жосс, если он действительно был в курсе дел своего «старого друга», должен был бы пользоваться большим доверием с его стороны.

– Осмелюсь предположить, после этого ему станет намного легче.

Женщина бросила на него быстрый взгляд, словно прикидывая, что он знает на самом деле и что всего лишь предполагает. После неловкой паузы, в течение которой глубоко посаженные глаза женщины с тревогой изучали его, она, судя по всему, приняла объяснения Жосса за чистую монету.

– Ну что ж, осмелюсь и я сказать то же самое, – неохотно согласилась она. – Никто не знает, как такие вещи влияют на человека, вот что я вам скажу.

Еще один долгий оценивающий взгляд. Жосс изо всех сил старался, чтобы выражение его лица было мягким и одновременно серьезным; именно так, он полагал, должен выглядеть огорченный друг семьи, который приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Видимо, это убедило ее окончательно. Повернувшись к дому, она крикнула:

– Осси! Выходи оттуда! Живо!

Тут же на пороге появился парень – слишком быстро для того, кто занят каким-нибудь делом, а не подслушивает под дверью. Лет четырнадцати, долговязый, прыщеватый, с неряшливыми прядями засаленных волос, спускавшимися на низкий лоб, – воплощение ранней юности.

– Прими у благородного мужа животное, – приказала женщина. – И присмотри, чтобы оно было в порядке! – «Оно»! Судя по всему, женщине в голову не приходило задуматься, есть ли у лошадей пол. – А затем возвращайся к печке. И смотри там, чтоб не пригорело, иначе сам знаешь, кто будет чистить сковороду!

– Нет, Матильда, не знаю.

Глядя на Жосса, парень ухмыльнулся, и Жосс заметил, что один из его передних зубов сломан и потемнел; несомненно, вскоре он будет причинять мучения, если уже сейчас не начал болеть. Жосс спешился и отдал парню поводья.

Затем, резко кивнув, словно говоря: «Проходите сюда», Матильда провела Жосса в прохладную залу родербриджской усадьбы.

– Может, выпьете немного эля, сэр? – предложила она, направляясь к длинному столу, на котором наготове стоял оловянный кувшин, прикрытый тряпицей. Гостеприимный дом.

– Да, благодарю.

Матильда наполнила кружку, поднесла и постояла рядом, наблюдая, как Жосс пьет.

– Такая духота сегодня, – заметила она. – Вы издалека?

«Хочет разузнать побольше», – отметил про себя Жосс.

– Прошлой ночью я остановился в Ньюэндене.

– Гм… И что, нашли там место, где можно преклонить голову без того, чтобы на нее сразу же забрались насекомые? – Жосс не успел ответить, как Матильда задала новый вопрос: – Вы хорошо знали мою леди Диллиан?

– Я не знал ее, – честно ответил Жосс. – Я знал Гуннору. – А вот это было уже не столь честно. По сути, это было совсем нечестно.

– Гуннору… – Матильда задумчиво кивнула. – А ведь Гуннора-то ушла в монастырь, вот ведь как.

– Да, в аббатство Хокенли. Я знаю его аббатису. – По крайней мере, хоть это было правдой. – Сюда я приехал прежде всего для того, чтобы обсудить с сэром Алардом вопрос о погребении тела его несчастной дочери.

– Ага! И он наверняка ответил вам: «Делайте что хотите», – воскликнула Матильда с обезоруживающей проницательностью.

– Да, примерно, – согласился Жосс. А затем наугад сказал: – Как печально, что они так и не помирились до того, как она умерла.

– Да уж, да уж. – Похоже, он взял правильное направление. – Никому не следует умирать в раздоре с родней, сэр, не правда ли?

– Несомненно, – рассудительно подтвердил Жосс.

– И заметьте, не то чтобы вина целиком лежала на нем. Гуннора была трудной девочкой. Не хотела бы я взять на себя заботу о ней, нет, не хотела бы. А вот Диллиан была другая. – Морщинистое лицо женщины смягчилось.

Жосс подумал, что Матильда была в той стадии оплакивания, когда человеку крайне необходимо безостановочно говорить об усопших и возносить им хвалы, как если бы это могло иметь вес в деликатном деле последнего суда. Такие разговоры – словно нескончаемая молитва о тех, кто пребывает в Чистилище.

Но он пришел не для того, чтобы обсуждать Диллиан. Во всяком случае, не только ради этого.

Когда Матильда остановилась, чтобы перевести дух – а делала она это не слишком часто, – Жосс кротко спросил:

– Гуннора была… – дай подумать… – на два года старше?

– На четыре. – Матильда проглотила наживку. – Но, полагаю, вы дали бы еще больше. Как посмотреть, ее и пожилой можно было назвать. Не забывайте, тяжелые обязанности легли на нее очень рано, ведь ее мать умерла, когда она была совсем девчонкой.

– Да, – произнес Жосс, кивнув так, будто все об этом знает. – Для юной девушки всегда нелегко потерять мать.

– То-то и оно. – Матильда доверительно наклонилась к нему. – Она была странным ребенком, даже до того, как это случилось. И она никогда не позволяла отцу баловать себя, не то что ее сестра. Я не удивилась бы, если бы узнала, что она винила его и его богатство за смерть матери. То есть, это было бы понятно. Леди Маргарет не следовало рожать второго ребенка, но – что уж тут поделаешь! – мужчине нужен наследник, вот и все дела. Только родился не сын. Родилась Диллиан. – Матильда глубоко вздохнула. – Диллиан никогда не винила его, но, с другой стороны, когда умерла мать, она была совсем маленькой, ей еще и года не исполнилось. Диллиан вообще не помнила леди Маргарет, она знала мать только по рассказам. А вот Гуннора явно винила отца, раз уж она взялась отвергать все, что бы от него ни исходило. По этой же причине, ясное дело, она отказала и сэру Брайсу. Во-первых, предложение опять шло от отца – а на такое она никак не могла согласиться, – во-вторых же, для нее вроде как ничего не менялось. То она была дочерью богача, а то стала бы женой богача. Но ведь именно это, как она полагала, и свело в могилу ее несчастную мать!

Да. Объяснение звучало убедительно. Впрочем, из уст столь наблюдательной женщины иного и не могло прозвучать.

– Бедная Гуннора, – пробормотал он.

– Бедная? – Матильда склонила голову набок, словно размышляя. – Да уж. Погибнуть от руки убийцы… Но, сэр, если бы она вышла замуж за лорда Брайса, то вполне могла бы умереть так же, как ее сестра. Получается, что Диллиан умерла вместо нее.

А это, подумал Жосс, увидев, как лицо старой женщины вспыхнуло гневом, было, по мнению Матильды, непростительно.

– Как умерла Диллиан? – спросил он.

Если Матильда и удивилась, что Жосс не знает этого, то не подала виду.

– Они, то есть Диллиан и Брайс, опять ругались, – тихо сказала женщина. – Они всегда ругались. Ну, начал-то, конечно, он…

Матильда коротко взглянула на Жосса, будто прикидывая, как он отнесется к тому, что служанка хулит своего хозяина. Жосс ободряюще улыбнулся.

– Мне неловко говорить об этом, – осмелев, продолжила она, явно не желая, чтобы «неловкость» помешала ее рассказу, – только Диллиан совсем изменилась, когда вышла за него замуж. У хозяина-то нрав крутой, он всегда делает то, что ему хочется. Такой уж он человек, привык, что ему все подчиняются. К тому же он намного старше Диллиан. Хозяин думал, стоит лишь ему сказать «Прыгай!» – и она будет прыгать. Ее настроения его не интересовали, он их в грош не ставил. Поначалу-то Диллиан ладила с хозяином, прямо-таки изо всех сил старалась угодить ему. Не подумайте, сэр, я правда считаю, что она любила его, по крайности, думала, что любит, а это, по сути, сводится к одному и тому же. Но он ей ни в чем не потакал – все уступки и примирения шли только от нее. И вот, когда Диллиан начала прекословить хозяину, тут все и началось. – Еще один вздох. – Диллиан была потрясена, когда поняла, что он собой представляет. А когда она переменилась, это потрясло и хозяина. Началось с ругани, а потом он принялся колотить ее. Сколько раз я лечила порезы и синяки моей бедной девочки! И еще, – Матильда быстро огляделась, желая убедиться, что они действительно одни, – он стал брать ее силой. Ну, вы понимаете. – Жосс опасался, что понимает это слишком хорошо. – Он хотел ребенка, хотел и все. Сына. А бедняжке Диллиан… нет, ей тоже хотелось ребенка, ей не хотелось того, от чего дети рождаются, во всяком случае, с ним. Вот из-за этого они и поссорились в то утро. Она выбежала из спальни в одном покрывале, прямо в нем и выбежала, повсюду клочья ее волос, на бледных щеках следы его ладоней, там, где он хлестал ее по лицу, она кричит: «Я не останусь здесь с тобой! Я тебя ненавижу!» Скатывается по ступенькам во двор, и тут, как назло, первая лошадь, которую она видит, – это конь хозяина, он так и стоит там, где встал, когда сэр Брайс вернулся с утренней прогулки. Хозяин вставал очень рано, сэр, он любил ездить верхом по утрам. Когда возвращался – завтракал, а затем поднимался к Диллиан…

– Понимаю.

– Диллиан подводит коня хозяина к посадочной колоде, закидывает голую ногу ему на спину, хватает поводья и колотит его по брюху своими острыми маленькими пятками. Ну, ясное дело, конь стоит там себе, размышляет, позволю сказать, о своих конских делах, предвкушает, что скоро ему дадут поесть, и вдруг какая-то вопящая малютка начинает его колошматить. Конечно, ему это не нравится. Он задирает голову, пытается брыкаться, затем мчится к воротам, но там не останавливается и несется дальше. Диллиан удерживалась на нем до ближайшей канавы, сэр. Он-то, конечно, перепрыгнул, а вот она свалилась.

Печальный голос Матильды умолк. Жосс ясно представил себе происшедшее, увидел маленькую фигурку в покрывале, увидел маленькие ноги, пытающиеся обхватить бока коня, слишком большого и сильного для всадницы.

– Она… Все произошло быстро? – спросил он. Ему показалось очень важным убедиться, что Диллиан не мучилась.

– Да. Как говорят, в мгновение ока. Она сломала себе шею. Ее, бедную, принесли домой на носилках. Положили прямо здесь, у очага.

Жосс посмотрел туда, куда показывала Матильда.

– А Брайс? Как он воспринял это?

– Поначалу рассердился. Вопил насчет ее глупости, а когда до него дошло, что она умерла, впал в отчаяние. Он хороший человек, сэр, по-своему, конечно, но совсем неплохой, – сказала Матильда искренне, повторив, даже не подозревая об этом, слова Уилла об Аларде. – Он вспыльчив, как и все в его семье, думает о своих нуждах гораздо больше, чем о чьих-нибудь еще, ну так что? Вы мне покажите человека, который был бы устроен по-другому!

Жосс мог бы привести несколько примеров, но благоразумно промолчал.

– Теперь он горько сожалеет. Взял все бремя вины на себя, говорит, что не должен был так грубо обращаться с ней, мол, если бы он не распускал руки и был добрее, Диллиан не выбежала бы из дома и осталась жива. Вот почему он и поехал в Кентербери. Само собой разумеется, человек его породы, человек действия, полный энергии, не почувствует, что смыл пятно греха с души, пока кто-нибудь не выбьет из него это. Я ничуть не удивлюсь, если именно сейчас его хлещут плетями и монахи отвешивают ему удары сильными праведными руками. – По виду Матильды, она ничуть, не сожалела об этом, скорее наоборот.

Заметив, что кружка Жосса опустела, она потянулась за кувшином и налила ему еще немного эля.

– Благодарю, – сказал Жосс. Затем, после небольшого глотка, спросил: – А лорд Оливар здесь? Может, я передам сообщение прямо ему?

– Передали бы, если бы он был здесь. Но его нет. Он тоже уехал в Кентербери.

– Что, на его совести тоже чья-то смерть? – игриво спросил Жосс, и Матильда улыбнулась в ответ.

– Нет. Он поехал за компанию со своим братом. Дабы удостовериться, что тот в своем раскаянии не зайдет слишком далеко. По крайней мере, он хотел бы, чтобы все мы думали так. – Матильда подмигнула Жоссу. – На деле, наш юный лорд Оливар не упускает возможности съездить в город. Кровь у него больно горяча, если вы понимаете, о чем я говорю. – Она подмигнула еще раз. Жосс подумал, что он-то уж точно знает, о чем говорит Матильда.

– Да, понимаю.

Он выпил еще немного эля. Варево было хорошим. И к тому же прохладным из-за того, что стояло в зале. Жосс еще раз прогнал в уме всю беседу. Он узнал немало нового, но могли бы он выудить что-нибудь еще из этого словоохотливого источника?

Возможно, что и мог бы.

– Значит, после смерти обеих, и Гунноры, и Диллиан, у сэра Аларда наследника не осталось. – Жосс рискнул коснуться новой темы. – И как ты думаешь, он оставит свое поместье Брайсу?

Матильда яростно закачала головой.

– Нет уж, он не из таких. Кровь гуще воды, и, как бы то ни было, до него наверняка уже дошли слухи. Люди, знаете ли, любят посудачить, а уж в этих краях, сэр, всем известно, что Брайс был скор на расправу, когда дело касалось жены. Сэр Алард любил Диллиан, по-своему, но любил. Нет, думаю, теперь все перейдет к Эланоре и этому ее никчемному новому мужу.

– Вот как!

Эланора? Жосс удержался от вопроса. Надо полагать, Матильда не разочарует его и все скажет сама. Старая служанка оправдала его надежды.

– Сэр Алард всегда был в окружении женщин, – сказала она с грустной улыбкой. – Две дочери. Две сестры. Разве что одна из сестер умерла. Вторая же растила, как и брат, девочку, только одну. А чтобы плохие дела стали еще хуже, дочка только что вышла замуж за такого человека, как Милон Арсийский. Ее глупая мать позволила ей! Спрашивается, зачем?!

Милон. Милон? Да! Жосс снова увидел молодого человека в очень узких шоссах, с непослушным завитком на лбу. Значит, он женился на племяннице Аларда! Теперь ясно, зачем приезжал к старику. Неудивительно, что Уилл показал ему на дверь.

Жосс подумал, что мог бы расширить свое знакомство с семьей Гунноры, нанеся визит кузине и ее мужу. Хотя сейчас было неясно, принесет ли это какую-нибудь пользу, разве что пополнятся его знания об окружении Гунноры. Он стал размышлять, как выяснить, где можно найти Эланору и Милона, а Матильда продолжала:

– Сэр Алард любит Эланору, да, любит. Ее трудно не любить. Такая славная малышка, красивая, веселая.

– Больше похожа на Диллиан, чем на Гуннору. – Жосс посчитал, что такое замечание выглядит вполне безобидно.

– Да, пожалуй, хотя доброты Диллиан в ней нет. За ее смехом и беспечностью бьется какая-то бессердечная жилка, уж я-то знаю. Она никогда не упускала своего. Будьте уверены, Эланора всегда была где-то поблизости, когда сэр Алард раздавал свои щедроты. Да уж, коли дело доходило до подарков, он не делал разницы между ней и собственными дочерьми. Когда он сделал для своих девочек те кресты, то, не мешкая, заказал такой же для Эланоры. А теперь она вот-вот унаследует все. – Матильда покачала головой, словно эта внезапная и неожиданная улыбка фортуны была для нее совершенно непостижима. – Что ж, удачи ей, вот что я вам скажу. Не сомневаюсь, что этот глупый юный пустоцвет, за которого она вышла замуж, спустит все с удвоенной скоростью.

Неожиданно Матильда громко рассмеялась.

– Возможно, ей не помешал бы добрый совет, – сказал Жосс, увидев благоприятную для себя возможность. – Нечто подобное случилось когда-то и в моей семье, – придумал он на ходу. – Не исключено, что я смог бы чем-то помочь.

Матильда долго смотрела на него. Затем сдержанно произнесла:

– Может, и смогли бы, сэр. Только Эланоры нет дома. Она уехала, примерно с месяц назад. Говорят, живет у мужниной родни, Где-то по дороге к Гастингсу.

– Ах вот как!

Жосс почувствовал, что в Матильде зародилось подозрение. Может, она уже сожалеет о своей общительности? Вдруг она подумала, что он замышляет какой-нибудь хитростью завладеть долей состояния Аларда из Уинноулендз? Этого Жосс не мог сказать наверняка, но рассудил, что настал удобный момент напомнить Матильде, откуда и зачем он прибыл. Он поставил пустую кружку на стол и поднялся со скамьи.

– Я должен идти, – сказал Жосс. – Мне очень жаль, что я не застал сэра Брайса. Спасибо за эль, Матильда, он чудесно освежил меня для долгой поездки обратно в Хокенли. Аббатиса с нетерпением ждет новостей, которые я ей везу.

Его уловка удалась. Лицо Матильды прояснилось, и она вскочила со скамейки, на которой сидела, чтобы проводить его до дверей.

Мальчишка Осси поставил коня Жосса в углу двора. Заметив посадочную колоду, Жосс вдруг снова увидел мысленным взором Диллиан, вскочившую на коня мужа и умчавшуюся к своей смерти.

Удаляясь от дома, он долго чувствовал на своей спине пристальный взгляд Матильды. Когда поместье Родербридж осталось далеко позади, Жосс испытал огромное облегчение.