Текст книги "Я буду рядом (СИ)"
Автор книги: Элис Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
– Мне говорили, и ей врать не зачем, – коротко бросил Глеб, хотя всё же в словах Марины сомневался.
– Ей? А ты кому больше веришь, Ане или своим шалавам? – мужчина был непреклонен. Хоть и сын ему всё это говорил, но даже на секунду не возникло сомнений. Да и знал он, что если приспичит, Глеб может и приукрасить действительность, приврать для своей выгоды.
– Я уже не знаю, кому верить.
– Что бросила, плохо, конечно. Кто ещё тебя с твоим-то характером терпеть станет, – хмыкнул отец, без издёвки, с ноткой сочувствия, но порыв обнять сына всё же сдержал. Не привык выражать свои чувства так открыто. – Но ведь не в первый раз, может, ещё помиритесь.
– В этот раз всё серьезно, – поджал губы. – Вещи все забрала, кольцо вернула.
– Вот как.
– На звонки не отвечает.
Голос Глеба, то, как он слегка раскачивался, обхватив себя руками, очень напомнило его же в детстве. Обида, почти истерика.
– А ты сидишь тут и нюни развесил? – Игорь Владимирович снова встал, прошелся по комнате и остановился напротив Глеба. – Ноешь, жалеешь себя и думаешь, она сама ещё прибежит?
Сын посмотрел на отца и сжался. Тяжелый взгляд, который он узнавал сразу – этакое праведное осуждение. За этим взглядом и этим тоном раньше следовало лишение игрушек и развлечений. Когда подрос – телефона, кредитных карт или даже ключей от машины.
Сейчас, когда был самостоятельным, лишить его чего-то отец не мог, но проще от этого не становилось.
– Глеб, ты сам виноват во всём, – спокойным, поучительным тоном продолжил Игорь. – Сколько веревочка не вейся. Нечего было таскаться по своим блядям.
От отцовского взгляда хотелось закрыться. Зажать уши, зажмурить глаза, втянуть голову в плечи. Под этим взором, Глеб начинал испытывать стыд, и чувство это ему не нравилось.
Игорь Владимирович всегда приходил сыну на выручку, доставал из всех передряг. И всё же старался научить уму-разуму и не снимал ответственности, не оправдывал. Наказывал словом, никогда руку не поднимал, хотя иногда думал – стоит.
И сам осознавал, что виноват сейчас, но не хотел принимать это. Считал, что его поступки не снимали с девушки ответственности за подобное поведение.
– Пап, что мне делать? – Глеб нервно теребил ворот футболки, не поднимая глаз на родителя.
Уже пробил номер автомобиля, и теперь теплилась слабая надежда, что Аня не врала, и это действительно попутка.
– Иди и вымаливай прощение, – Игорь Владимирович смотрел на сына, как на маленького ребенка, не понимающего очевидных вещей.
– Я? Она дома не ночевала! – едва не закричал он. – Она! А мне прощения просить?!
– Ты на её терпение молиться должен! – Глеб невольно вздрогнул, так грубо рявкнул на него отец. Сверлил тяжелым взглядом, нависая над ним. – Вспомни и подумай, сколько девочка потратила нервов, пока ты таскался! Сколько слёз выплакала из-за тебя!
Глеб подскочил с дивана, вскрикивая, пытаясь достучаться до отца.
– У меня были потребности! Я ей объяснял, что там всё не всерьёз. Секс – не больше! – начал оправдываться он.
– Что ты говоришь! – грубо оборвал его отец. – А представь, если у неё потребности тоже, как тебе? Что, если Аня так же скажет тебе?
Глеб съёжился, ком встал поперек горла. Обидно было, что родной отец не хочет его поддержать.
– Я мужик! Не сравнивай.
– Ну конечно, мужик! И что теперь, тебе можно баб трахать, а ей, значит, тебя сидеть и ждать у окошка? – Игорь развел руками, ожидая ответа.
Сын молчал, смотря с вызовом. «Так ничего и не понял», – с грустью подумал он, глядя на Глеба.
– Я тебя не таким воспитал, сын. Бросит она тебя, и правильно сделает.
С этими словами мужчина покинул квартиру сына. Глеб вздрогнул, когда дверь за отцом захлопнулась. Пусто так стало. Совсем один, без Ани, без довольно урчащего мешка с блохами. Даже по коту Глеб умудрился соскучиться.
Нет, эта девушка должна быть его и только его. Он её выбрал, и уже однажды добился, а значит, вернет и теперь.
В одном он всё же был с отцом согласен – нужно действовать. Аня добрая и очень жалостливая, если подобрать правильные слова, придумать что-то из ряда вон, она может смягчиться. Для начала стоит поговорить.
***
Древний лифт откровенно пованивал и был грязным, Глеба передернуло, когда нажимал кнопку нужного этажа.
– Вот это да, на ловца и зверь бежит.
Глеб резко поднял голову, отрываясь от рассматривания обшарпанного пола. Сперва и не понял, к кому обращаются, пока не столкнулся с мрачным взглядом.
Двери лифта разошлись, столкнув их нос к носу, будто сама судьба решила пошутить.
– Здравствуй, Паша, – мужчина попытался улыбнуться и выглядеть дружелюбным. Павел молчал, смотрел с нескрываемым презрением, а глаза наливались злостью. Глеб почувствовал себя тореадором, так жутко смотрел на него мужчина, что в голову само шло сравнение с рассвирепевшим быком. – Я к Ане, она ведь у тебя?
Паша словно не видел Глеба, стоял, перегородив дорогу.
– Дай пройти! – тот не выдержал и, толкнув плечом, вышел на лестничную площадку.
– Опять в уши ссать приперся? – голос, как клокотание грома, Глеб замер и медленно обернулся. Лицо Павла покрывалось красными пятнами плохо скрываемой злости. – Лучше уйди, не хер тут тебе делать. Аня только успокоилась, хватит уже ей нервы мотать.
– Нервы! – Глеб сорвался на крик, от эмоций голос подлетел выше, чем обычно. – Твоя дорогая сестричка провела ночь с каким-то уродом, а утром приехала с ним прямо к дому! Тут ещё вопрос кто и кому нервы мотает!
– И ты решил, что можешь её избить?! – Паша одним рывком преодолел расстояние от лифта до квартиры, хватая незваного гостя за грудки. Ноздри раздувались, глаза метали молнии.
Внутри Глеба всё сжалось, жутковато становилось от громового голоса и взгляда. Внешне этого он не показывал, держался нагло и настойчиво, и всё же в груди заскреблись совесть и досада одновременно. «Пожаловалась всё-таки», – подумал он раздосадовано. Девушка и так пренебрегала его просьбой не выносить сор из избы, жаловалась подружке на него, и тут опять не сдержалась.
– Руки убери! – он оттолкнул Пашу. Слабо, но тот его всё же отпустил.
Только Глеб развернулся, чтобы постучать в квартиру, как мужчина одернул его за шиворот, разворачивая и впечатывая кулак в лицо. Сделал это намеренно вполсилы, только чтобы напугать. На шум выскочили соседи, а следом и Аня.
– Паша! Паша, перестань, не бей его! – закричала девушка, когда мужчина занес кулак для нового удара.
– И ты его ещё и защищаешь? После всего! – прикрикнул он на сестру. Аня вжала голову в плечи, вынуждая сбавить тон и отпустить непутевого.
– Я за тобой приехал! – поднявшись с пыльного пола, Глеб отряхнулся и пригладил волосы.
Аня прервала молчаливый порыв брата броситься в драку снова и перевела взгляд на блондина. Ничего прежнего он в нём не увидел: ни грусти, ни боли, ни тоски, только равнодушие. Холодное абсолютное ничто. Сердце замерло, чтобы пронзить болью всё тело при следующем ударе.
– Уходи, – коротко ответила она. Одно слово, в груди расходилась противная ноющая боль.
– Да выслушай ты меня уже! – крикнул Глеб, порывисто хватая её за руку, пресекая попытку вернуться в квартиру. – Нам нужно поговорить, прости! Прости меня, я мудак! Прости!
Мужчина часто заморгал, в носу неприятно щекотало. Перед глазами поплыло от подступивших слез, но он держался. «Это всё – конец», – осознание этого обрушилось водопадом, затапливая до краев, не давая возможности нормально дышать.
– Я прощаю, – выдохнула девушка. Она была слишком занята своими мыслями, чтобы заметить удивленный взгляд брата, обращенный к ней. Паша в какой-то момент испугался, что женское сердце дрогнет и простит, как и все предыдущие разы. – Прощаю, Глеб. А теперь… Уходи. Мы уже обо всём поговорили.
– Нет! – Глеб обессилено опустился на колени, прямо на грязный пол и обхватил руками талию девушки. Прижался к теплому животу. Слёзы разъедали глаза, комок в горле душил. Нечто будто рвало внутренности на части, завывая жуткую мелодию потери и боли. – Аня, идем со мной! Я клянусь тебе, больше никогда не посмею обидеть тебя. Никогда! Всегда рядом буду, всё будет хорошо!
Девушка всё это уже слышала, не раз и не два. Да, не с такими эмоциями, но Глеб уже всё это обещал, но слова так и не стали поступками. Она смотрела на него равнодушно, отчасти даже утомленно. И этот взгляд был красноречивее любых слов.
– Прошу тебя! Я понимаю, что уже не раз обманывал, но я всё понял. Я знаю, тебе трудно поверить мне после всего. Тебе трудно простить меня, но я готов ждать. Прошу тебя дай мне последний шанс, – Глеб жалобно всхлипнул, теснее прижимаясь к девушке. – Прошу тебя!
– Встань, – твёрдо выговорила она, хоть губы и дрожали. Маленькие руки аккуратно, но неожиданно твердо отстранили его. Мужчина смотрел ей в глаза. Пытался разглядеть хоть какие-то чувства. И если видел, то только жалость. – Ничего не будет, и ты это знаешь. Ни лучше и ни хуже. Вообще никак, а теперь уходи.
Глеб остался совсем один. Девушка зашла в квартиру и захлопнула дверь, отсекая последнюю надежду.
«Всё просрал», – завывало гадкое внутри. Прекрасно осознавал, что и ей было когда-то больно так же, но всё же едва не кричал. Как могла она так с ним поступить, не понимал мужчина. Он ведь всегда любил только её. Всегда возвращался к ней. Готов был сердце своё отдать, а она искромсала его ножом равнодушия и выбросила на пол этого грязного пыльного подъезда.
***
Мужчина не поехал ни домой, ни в клуб. Понял, что так просто девушка не вернется, значит, стоит узнать соперника и вывести его из игры.
Обида раздирала и жгла калёным железом, но ещё больше расходилась злость. Кто он вообще такой, откуда взялся? После звонка по поводу камер с подъезда, все надежды на случайность растаяли.
Редко, но именно, когда его не было дома, Аня куда-то сбегала поздно вечером, а возвращалась только под утро. Водитель предусмотрительно останавливался с торца дома, там, куда видеонаблюдение не доставало, но пару раз всё же попался. Может, бдительность потерял, а может, и вообще не знал про камеры. Номера машины совпадали, ошибки быть не могло.
– Вы достигли назначенной цели, – подал голос навигатор, когда машина поравнялась с небольшим, но заметным издалека автосервисом.
Мужчина припарковался и вытянул из бардачка бутылку виски. Сделал пару глотков для решительности. Немного был растерян, что с ним делать? Говорить или сразу бить морду? Он в такие ситуации не попадал. Как правило, девушки выбирали его, и иметь дел с конкурентами не приходилось.
Набрав побольше воздуха, мужчина дёрнул входную дверь и вошёл в тёплое просторное помещение.
– Мы уже закрыты, – на хлопок двери отозвался низкий мужской голос. Самого источника нигде видно не было.
Глеб старался не дышать часто. Запах бензина и масла забивался в нос, и казалось, что он навсегда останется вонять этим всем. Взгляд наткнулся на искомую Приору, под капотом которой кто-то возился. Глаза мужчины блеснули, по крайней мере, тот, кто ему нужен, точно на месте.
– Я ищу Костю Мурзина, это же его машина? – он хотел позвать требовательно, что бы парень тут же материализовался напротив него, но голос в последний момент дрогнул.
– Ну, я это, – из-за Лады высунулся некто. Лицо человека медленно вытянулось как от удивления. Он обтёр руки тряпкой и заложил их в карманы.
– Вот ты какой, ну здравствуй, – хмыкнул Глеб, сканируя соперника оценивающим взглядом.
Смотрел и недоумевал. Перед ним стоял совершенно на его взгляд заурядный парень. Синий вымазанный в масле комбинезон поверх чуть менее грязной футболки. Бейсболка козырьком назад. В губах зажата наполовину скуренная сигарета. Жилистые руки в масле по локоть. Долговязый брюнет, молодой совсем, больше двадцати Глеб ему бы не дал. Если это тот самый, то что, черт возьми, происходит? Что Аня в нём вообще нашла?
– Скажи-ка, а тебя что не учили, что чужие вещи трогать нельзя? А то можно и без рук остаться.
– Аня не вещь – это, во-первых, – плохо скрываемая агрессия во взгляде сменилась на откровенную усмешку. Костя сжал губы, а потом вынул изо рта сигарету и выпустил густое облако дыма. – А во-вторых, ты меня сейчас чего, напугать пытаешься?
Глеба такое поведение обескураживало. С ним всё и всегда были на вы, всегда относились уважительно, а порой даже лебезили. А этот сопляк вообще не видел никаких рамок, никаких формальных приличий.
– Встречный вопрос, а тебя не учили, что близких нельзя обижать? Что их нужно ценить и уважать?
– Ты давай ещё меня поучи! – Глебу удалось удержать голос от резких скачков. – Что решил через неё руки к моим деньгам протянуть? Если так, просто назови сумму. Я уже согласен, только бы ты исчез из нашей жизни.
Сказано было не к месту, но Костю это задело, хоть вида он и не подал.
– Вы, мажики, вообще уже совесть потеряли, – парень буркнул и добавил уже громче. – Думаешь, если бабки есть, всё теперь можно? А мысль в голову не приходила, что не все покупаются?
Кулаки парня сжались. Злость проступила желваками и недобрыми искрами в черных глазах. Глеб силился понять, что же есть в этом длинном худощавом сопляке, чего нет в нём самом. И вроде все сравнения шли в пользу себя, но всё же. Было что-то в этом парне, что заставляло мужчину напрягаться.
– Браво! Красивые слова, жаль Оскара с собой не захватил. – Гаденько ухмыляясь, Глеб похлопал в ладоши. – Запомни раз и навсегда – деньги правят миром. Всё покупается, вопрос только в цене. И мой тебе добрый совет – найди девчонку попроще.
Парень выглядел взвинченным, Глеб видел это и продолжал измываться.
– Она тебе не по зубам. Что ты можешь ей дать? Даже десятой доли не осилишь из того, что могу я. Аня уже привыкла к такой жизни. Подумаешь, заскучала. Думаю, ты согласишься, что этой куколке можно простить такую шалость.
– Аня не такая, – сквозь зубы прошипел молодой человек. Всё его расслабленное спокойствие куда-то делось. Как сжатая пружина, одно движение и отскочит так в лоб, что мало не покажется.
– Такая. Все они такие. «Рыба ищет, где глубже», – он говорил уже как-то доверительно, словно бы даже успокаивал. – Ты ещё не понял, но бабы они как кошки. Гуляют везде и со всеми, но домой к хозяину всегда возвращаются.
– Если ты так в этом уверен, то на кой вообще мне это всё сейчас рассказываешь? – удар по мужской самооценке был сильным и болезненным, но парнишка не собирался сдаваться вот так просто. Глеба же этот вопрос поставил в тупик. Он его попросту не ожидал, не продумал, как на него ответить.
– Я тебя по-хорошему прошу, оставь её. Разорви всё сейчас, потом больнее будет.
С этими словами мужчина развернулся и вышел из помещения автосервиса. Он удовлетворенно улыбался. Да парень оказался бойким, но зерна сомнения и неуверенности в его душе все же были посеяны. Глеб настраивал себя немного подождать. Он был уверен, совсем скоро Аня вернется сама. Нужно только, как-то красиво и неожиданно напомнить о себе.
Ему было совсем немного стыдно. Он выставил девушку алчной и циничной, распущенной и беспринципной дрянью, которой не знакомы такие понятия, как верность и порядочность. Но он успокаивал себя тем, что содержания этого разговора девушка не узнает никогда. Да и в любви, как на войне. Все средства хороши.
========== Глава 17 ==========
– Всё, работай, – тренер похлопал по груше, оставляя нас наедине.
Я будто этого только и ждал. Воткнул наушники и принялся отрабатывать удары, с каждым распаляясь всё сильнее и сильнее.
Столько накопилось всего, нервы требовали разрядки, и тренировка пришлась кстати.
Сука! Сколько же может быть в человеке дерьма! Сам всё похерил, сам. И приперся же весь такой из себя павлин! Пафосный, смотрел на меня будто оценивал. Я не брезгливый, но после такого взгляда хотелось помыться.
Стоял, рассуждал, жизни учить пытался.
От злости вколачиваю в грушу удар за ударом. Из-за колотящегося сердца музыки толком не различаю.
«Все они такие».
Зубы сжимаются до скрипа от одного только воспоминания. Как можно вот так просто поливать грязью человека, с которым когда-то были вместе? В голове не укладывается, но закипаю от того, что этому мудаку удалось-таки поселить в душе сомнения.
Да, черт побери, я обычный. Нет у меня ни отца богатого, ни тачки крутой, но разве для неё это важнее, чем сам человек? Важнее, чем чувства?
Решил, что знает девушку лучше меня. Как облупленную.
Ни!
Хрена!
Не знает он её вообще ни капли!
Погуляет и вернётся, не может такого быть! Не такая она, не может быть такой.
Он так обыденно говорил об этом, словно такое уже случалось. Словно она уже была так с кем-то, как со мной.
Не видя ничего от злости, бью по груше ногой с разворота, в попытке выплеснуть гадкое ощущение. Так зарождается недоверие, а я не хочу не доверять ей.
– Воу, воу! Что она тебе сделала такого? – Макс отскакивает от летящего в его сторону снаряда.
– Да, на хер! – я выдергиваю наушники и сбрасываю перчатки на маты.
– Кость, случилось чего? – хмурится брат, наблюдая за происходящим. – Ты чего-то совсем в себе, даже меня не заметил.
И он чертовски прав, нельзя быть таким невнимательным. Подошел почти вплотную, а я увидел его только в последний момент.
– Забей, просто задумался!
Пытаюсь отдышаться и взять себя в руки. Воздух, мне нужно на воздух. Грудь сдавливает, легкие будто огнём гореть начинают. Я бросаюсь на улицу. Слишком много всего навалилось и явление мажора не единственное, что выбило из колеи.
– Ты в последнюю неделю слишком часто так задумываешься! – бросает мне в след Макс.
Плюхаюсь на лавку, откидываясь назад, чтобы дышалось легче. Держусь недолго. Глядя на трясущиеся руки, сую в рот сигарету.
– Поговорим? – он садится рядом и протягивает мне бутылку воды. Я отмахиваюсь. – Развеяться бы тебе. Погнали в бар?
На мой непонимающий взгляд добавляет:
– Выпьем, девочек снимем. Чего смотришь, сколько у тебя уже бабы не было-то? Вот мозги и набекрень.
Ага, если бы только в этом было дело.
– Для Кати место на кладбище решили выкупить и крест поставить, – как на духу выдаю я. И будто бы легчает, словно невысказанное и сжимало грудную клетку.
– Вот те здрасти, – даже Макс теряется. – Погоди, пяти лет не прошло. Её не могут признать умершей. По закону во всяком случае.
Я бросаю на него взгляд. Жалею о сказанном, только моё это всё, и допускать посторонних, кажется неправильным.
– Я тоже самое сказал, но меня и слушать не стали.
– Кость, они родители всё-таки и это правильно, что хотят жить дальше. Их тоже можно понять, сколько можно изводить себя?
Я сплёвываю и прикуриваю новую сигарету, затягиваюсь глубже, полностью заполняя легкие дымом.
– И ты вроде как тоже решил отпустить всё это. Девушка вон даже появилась.
Макс не пытается укорить меня, но звучит именно так. Ещё какое-то время назад мне казалось, что позволить себе радоваться будет кощунством по отношению к Катерине. Но время прошло, и вроде смог убедить себя в обратном. Казалось бы, полегчало. Примирился, решил жить дальше, даже захотел этого, а тут, будто старую рану расковыряли. Да и мудак этот ещё…
– Кот, только не начинай опять корить себя. Уж кто-кто, а ты всё, что мог, сделал.
Выбрасываю окурок и растираю лицо ладонями. Взъерошиваю волосы и поднимаю взгляд на брата.
Макс напряжен, но не решается сказать что-то ещё и просто ждёт.
– Что кстати с ней, как? Раньше-то постоянно переписывались.
– Она просила взять паузу.
– И ты раскис из-за этого? – он облегченно усмехается.
– Мудак этот ко мне приходил, – ловлю непонимающий взгляд Макса и спешу разъяснить. – Глеб этот её, прикинь, прям в автосервис заявился.
– Нахрена?
– Да я сам так и не понял. Пургу гнал на тему – все бабы одинаковые. Хотел, чтобы я от Ани отстал. Утверждал, что она всё равно меня кинет скоро.
– Ты ему по роже не дал?
– Хотел, если честно. Но этот ведь то ещё дерьмо, приползет потом к ней и будет в уши лить, смотри, мол, какой он псих.
– Этот может, хитрожопый гад, – соглашаясь, Максим кивает. – А с чего она вдруг паузу взяла, после такого-то в машине? И вообще, я видел, ты к ней ночью ушел. Как оно, в этот раз никто не помешал?
– Макс, – вижу по глазам, что ждёт подробностей, ухмыляется с любопытством. И будь со мной тогда другая, я бы как-то может и прокомментировал.
– Понял, понял. Личное и всё такое, – хмыкает он и больше тему не развивает.
Макс, Макс… ах, если бы не он.
Своим появлением он умудрился разрушить и без того хрупкую атмосферу доверия. Ощущения близости не только тел, а будто обнажения душ. Момент настолько хрупкий и интимный, гораздо сложнее, чем просто секс.
Ничего подобного со мной не было никогда. Эгоистичное желание получить удовлетворение куда-то испарилось, от одного только её взгляда мне было хорошо. Меня распирало от чувств, желания обнимать, любить её, дарить ей ласку, до сладкой дрожи хотелось, чтобы стонала от удовольствия. Со мной, моя любимая сладкая девочка.
Ночью я-таки набрался смелости и пришел. Забрался под одеяло, подспудно боясь, что она проснётся и погонит в шею. Не знаю, спала ли, но в ответ на мои объятья так же спокойно посапывала.
Я же робко, но тесно обнимал её, словно в последний раз. Хотел надышаться ею, уткнувшись в волосы, пахнущие весной и сладкими цветами.
Злила ситуация и моя реакция на неё. Внутри бурлило от растущего бешенства. Ведь сам же всё знал с самого начала, теперь было даже стыдно.
В горле стоял ком, который ни проглотить, ни запить, ни заглушить никотином не удавалось. Он словно бы даже рос от этого, набухая болючим нарывом.
Грудь сдавливало от одной мысли, что утром её придётся отпустить, снова.
Она никогда и ничего мне не обещала, но легче от этого не становилось. Ревность сдавливала на шее свои ледяные ручонки, когда представлял, что девушка помашет мне рукой и опять уйдёт к другому.
– Да не загоняйся ты, ну не звонит и не звонит. Свет, что ли на ней клином сошелся? – он вроде дружественно хлопает меня по плечу, но это провокация. Хочет вывести на эмоции, не со зла, конечно, просто не хочет, чтобы всё держал в себе.
– Раньше мне так и было, – после всех своих расставаний, плевал и шел дальше. После недолгой паузы добавляю: – Но с ней всё иначе.
Девушка просила дать время, чтобы разобраться в себе. Мне пока удавалось терпеливо ждать.
Телефон молчал.
– А, что если она меня так отшила? Ну, типа слилась. Я буду звонить, а она трубку не возьмёт и всё, – выпалил я растерянно. – Да не, детский сад какой-то!
Макс меня слушал, вертя в руках зажигалку, и иногда многозначительно хмыкал.
– Да-а, влип ты, Ромео, – хмыкнул даже сочувственно. – А она что думает по этому поводу?
Я только и смог, что развести руками. Не из любопытства же она целовалась со мной.
Да, может поначалу и общалась от одиночества, но потом-то… Я же видел, как смотрела на меня. Чувствовал, как день ото дня становилась ко мне всё ближе.
Мне было настолько с ней комфортно и спокойно, что расставаться было всё сложнее. Совершенно новые чувства и эмоции. Открыл для себя жизнь, как первобытный человек, когда-то открыл огонь. И как он оказался прекрасен. Согревает, развеивает темноту, только бы совладать с ним и не спалить всё вокруг к черту.
– Всё вроде складывалось, но эта пауза… Да и мудозвон этот, а она… Такая добрая, самый настоящий ангел, – проговорил я очень мечтательно, что было мне крайне не свойственно.
– Вся эта ваша ваниль – это конечно, мило, но именно сейчас время всё обдумать, как следует и, если придётся бороться.
Макс убрал с лица волосы и о чём-то глубоко задумался. Столько эмоций на лице всегда холодном, я ещё никогда не видел. Губы кривились, как от боли и столько безысходности в глазах, какой-то детской растерянности.
– Я, сказать по правде, сперва подумал, что она с тобой просто от скуки. Поиграется и вернётся на пригретое местечко. Но я человек и тоже могу ошибаться. Видел, как вы смотрите друг на друга, – он нервно щелкнул зажигалкой: – Костян, дай сигу.
– Держи, но ты же не куришь, – я протянул пачку, смотря на него не без удивления.
Мы вроде были довольно близки, но я Максима совсем не знал.
Он вытянул сигарету и как-то неумело прикурил. Затянулся и медленно выпустил дым прежде, чем продолжить говорить.
– Она может, как ты говоришь, слить тебя, но скорее всего, сделает это только потому, что банально побоится перемен.
– В смысле?
– В коромысле. Сколько вы там знакомы нормально, месяца четыре?
– Ну да, с марта.
– Вот. Она тебя совсем не знает. Не знает того, какие у вас могут получиться отношения и всё такое. Неизвестность пугает, понимаешь?
И он был прав. Знает она меня мало, но уже успела увидеть и злым, и пьяным, и несдержанным.
– Уж если любишь эту девушку, то борись и не потеряй, – он выдохнул дым и устало прикрыл глаза. – Как я когда-то.
Он, наверное, почувствовал мой удивлённый взгляд. Ещё бы, видеть брата растерянным, что-то совсем нереальное.
– Чего смотришь? – не открывая глаз, спросил он. – Я тоже любил.
– Безответно?
– Ну почему же. Сложно это всё.
– Расскажешь?
– В другой раз, может быть, – он вяло отмахнулся. Говорить ему о произошедшем явно было больно, и я не стал настаивать. – Не об этом сейчас. Поговори с ней, позвони сам. Уверен, она, так же не решается набрать тебе.
========== Глава 18 ==========
– Еще раз так сделаешь! – больше в шутку, чем из злости я прикрикнула на Стёпу. – Я, честное слово, тебе… ключицу сломаю!
Он опять это сделал, опять напугал меня. Я шла в соседний корпус, хотела до пересменки сдать инструменты в автоклавную и подышать свежим воздухом, пока было свободное время. Светло было, но когда кто-то заревел в кустах позади меня, я малость струсила.
– Не получится, ты же маленькая, – он гоготал довольно, видимо, мои испуганные глаза приводили его в дикий восторг.
– Ключица тонкая и хрупкая кость, утюгом тюкнуть и всё!
– Ты носишь с собой утюг?
– У меня есть кое-что покруче! – я показательно потрясла тяжелым биксом. Инструменты в нём приглушенно забренчали.
– Верю, верю! – парень поднял руки в примирительном жесте и забрал мою ношу. – Ой, правда, тяжелый. Ну, прости меня. Ну, дурак.
– Кто бы сомневался! Что хотел с утра пораньше?
Стёпа смущенно опустил глаза. Мы пошли в сторону нужного корпуса.
– Поговорить, а то ты от меня прячешься как будто.
Если вначале так и было, то сейчас у меня просто не было времени о нём думать. Сколько прошло – месяц-полтора от силы и как сильно поменялись вещи, меня волнующие. Я невольно улыбнулась этой мысли.
– Ты торопишься?
– Не особо.
– Я через час меняюсь, подождешь? – что уж из этого выйдет, не знаю, но поговорить нам нужно.
– Хорошо, Кнопка, – добродушно улыбнулся парень.
***
– Ну, ты, Максимова, даешь.
Ехидно бросила мне медсестра, когда я забирала вещи из гардеробной.
– В чем дело, Марин, какие-то проблемы? – непонимающе нахмурилась я.
– У меня никаких. А вот у тебя, – она лукаво вздернула бровь и смотрела так, будто мне было за что перед ней оправдываться. – Новая неделя – новый парень?
– А ты что, завидуешь? – всё так же не понимая, бросила я.
Мы не были подружками или приятельницами и оправдываться за что-то у меня желания не было. Однако выйдя на крыльцо, я поняла, о чём она говорила.
На лавке, держа в руках букет цветов, сидел Стёпа. Глазастая Марина, наверное, видела, что мы разговаривали с ним за час до этого.
Мы опять пришли в то же кафе, где сидели в нашу первую встречу. Народу в такое время было мало, и мы могли спокойно поговорить. Я была немного растеряна. Цветы, его ласковые улыбки и моё старое прозвище действовали странно. Поднимали из глубин воспоминания. Но если раньше от них было больно и тоскливо, то сейчас веяло ностальгией что ли.
– Спасибо за цветы, конечно, но не стоило.
– Стоило, Ань, – тихим голосом оборвал меня парень. – С самого начала стоило. Ещё тогда нужно было дарить тебе цветы.
Я улыбнулась, припоминая день нашего знакомства.
Он открыл дверь и сказал «О привет». Большой мягкий медвежонок с завораживающим взглядом, развязанными манерами и широкой улыбкой. Я потеряла голову от этого парня, едва учебу не забросила.
Мы впервые поцеловались в подъезде, когда он тайком от Лерки, выскочил покурить. И я уже решила, что у нас отношения. Какая же я была наивная.
– Перестань, – улыбка получилась натянутой. Мне не было трудно смотреть на него, просто не могла понять, к чему он ведёт, и это настораживало. – Нашел, что вспомнить.
– Я, кажется, и не забывал, – оперся подбородком на кулак и смотрел на меня своим долгим томным взглядом. И в сердце он никак не отзывался, к счастью. – Аня, ты стала ещё красивее.
– Ты тоже ничего.
Стёпа объективно похорошел. Возмужал, стал более дисциплинированным что ли, не считая момента с кустами. На мою реплику, он тихо засмеялся. Запоздало, я поняла, что примерно то же самое он сказал мне, после того как первый раз облапал всё в том же подъезде. Да уж, нихрена не романтичная первая любовь.
– Чур, щупать я тебя сейчас не буду, – смех сам собой вырвался. Мне стало удивительно легко от того, что я вспоминаю произошедшее тогда, и мне не хочется плакать от обиды, как раньше.
– А помнишь… – на щеках парня появился легкий румянец смущения. – У тебя в общаге…
Теперь и мои уши густо покраснели. По моему виду он понял, что и я помню.
Соседка уехала на выходные, и я тайком провела парня к себе. Так всё было неловко. Я смущалась, когда он раздевал меня. Так волновали его прикосновения и поцелуи. Боль, тяжесть его тела. Новые ощущения, пугающие и завораживающие. Действующие как наркотик, хочется ещё и ещё, и с каждым разом всё больше. Его затуманенный взгляд и стон. Наверняка за стенкой почуяли неладное и пожаловались.
Вахтерша начала стучаться, когда мы уже расслабленно лежали на моей узкой кровати. Красные, разгоряченные и взволнованные. Пришлось парню экстренно натягивать штаны и тикать в окно, повезло, что был второй этаж.
– Хочешь, тайну открою? – Стёпа смущенно сжал губы, вопросом возвращая меня в настоящее. Я кивнула. – Тогда был и мой первый раз тоже.
– Да ну, врешь же!
Не то чтобы я была удивлена. Сейчас, имея кое-какой опыт, я понимала, что действительно было всё очень неловко и впопыхах.
– Я… – он заговаривает и тут же осекается.
Мы вроде смеёмся, и нет уже того напряжения, что было в первую после расставания встречу, и всё же недосказанность чувствуется.
– Я много думал, а тут с сослуживцем встретился, выпили и выложил ему всё как на духу. Не то, чтоб мы прям в близких были, но бывают такие люди, которым можно легко довериться. Рассказал про нас… я ведь, я скучал по тебе очень.
– Ты же жениться собирался? – его откровение удивляет. Прекрасно помню, как Лера пару лет назад показывала его с девушкой на фото.
– Ага, но как видишь… Не веришь? Могу паспорт показать.
