Текст книги "Я буду рядом (СИ)"
Автор книги: Элис Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Здравствуйте! Константин, это Аня. Из паркового. Вы оставили мне свой номер.
Молодец, «Аня из паркового»! И на что это похоже? Оторвала парня от дел, да еще и несу, не пойми что.
– Из Паркового? – задумчиво отозвался он. – А, Аня! Здравствуйте, честно уже и не надеялся снова услышать, но рад. Что-то случилось?
– Простите, что отвлекаю вас. Мне, правда, очень-очень неловко, – говорить стало чуточку проще. Он меня узнал, голос потеплел и уже не звучал так резко, но неловкость момента нервировала. – Тут такое дело… Представляете, была по делам в Коркино и умудрилась опоздать на последний автобус. Вот сижу сейчас на остановке и не знаю, как быть.
– На какой остановке?
– В Тимофеевке.
– Понял. Оставайся там, я скоро буду.
– Хорошо, спасибо вам огромное, – даже сообразить не успела, а ответить нормально тем более.
– Я еду, если вдруг что, сразу звони.
От сказанного стало спокойнее. Я и звонила, чтобы попросить о помощи, но не надеялась, что парень вот так просто, без лишних вопросов, согласится приехать за мной.
Снова зазвонил телефон, неужели Глеб увидел пропущенный и опомнился?
– Ань, привет! Звонила? Я на выезде был, не мог говорить.
Это был не Глеб, и по правде сказать, перезвонившего я была больше рада слышать.
– Привет. Да, я днем в город приезжала, хотела к тебе зайти.
– Уехала уже, да?
– Да почти.
Вкратце рассказала о своей везучести. Олег даже будто повеселел. Мы часто созванивались, но видеться выходило не часто – взрослая жизнь та ещё гадость.
– Так это, я могу отвезти тебя, заодно и поболтаем.
Вдали послышался нарастающий гул. Я высунулась из-за остановки, басила машина. Поморгав фарами, она начала притормаживать.
– Олеж, за мной уже приехали. Не беспокойся.
Хоть водителя видно не было, номера я запомнила еще в прошлую встречу. Это был Костя.
– Ну, как скажешь. Если что, звони.
– Конечно, спокойной ночи.
Я сбросила звонок и помахала своему спасителю.
– Прости, я маленько задержался, – парень буквально выскочил из машины. Обоняние уловило приятный запах туалетной воды и ещё чего-то, так же пахло в гараже у Олега. – Что ты тут забыла в такое время?
– Я вообще отсюда. Квартиру проверяла, на кладбище была, – это, наверное, было лишним. Должна признать, я волновалась и поэтому несла всё подряд только бы избежать неловких пауз. – Долгая история.
– О, понятно, – он открыл дверь и жестом пригласил меня в машину. – Садись, наверное, замерзла?
– Немного. Спасибо большое, если бы не вы…
Машина заурчала и плавно тронулась. Костя убавил включившуюся музыку.
– «Ты», – мягко поправил, бросив на меня озорной взгляд из-под бровей. – Думаю после всего, что между нами было уже пора перейти на «ты».
Двусмысленная фраза, звучала, как шутка, и всё же я ощущала, как щёки начинают пылать.
– Ну да, – чтобы скрыть смущение, я полезла в сумочку. – Сколько я тебе должна?
Достав кошелек, я наткнулась на тяжелый взгляд парня.
– Убери, – коротко бросив, уставился на дорогу.
– Но…
– Знаешь, я знаю, как минимум три способа расплатиться, – он облизал губы и лукаво посмотрел сначала на мои колени, а потом мне в глаза. В какой-то момент я начала чувствовать себя голой, как будто от его взгляда джинсы и куртка могли раствориться.
– Ты сейчас на что намекаешь? – внутри всё сжалось, по спине пробежался гаденький холодок. Ни о чем таком не подумала и позвонила, и теперь одна в машине с малознакомым парнем на пустой трассе.
– Я не намекаю, говорю как есть. Деньги меня не интересуют, а вот ты, – опять закусил губу, скользнув взглядом по телу. – Ну, так как ко мне поедем или тебя устроит здесь?
Меня передернуло, когда дошло, на что же он так бессовестно намекает. Столько фамильярности в тоне. Он казался мне милым и более честным что ли, а тут такое разочарование. Хотя, едва не вырвалось ругательство, я его совсем не знаю.
От наглого взгляда, я сжалась, а парень расплылся в довольной улыбке и рассмеялся.
– Прости. Я. Меня иногда несёт, – уловив мою растерянность, он начал оправдываться.
– Ты! Что за шутки ещё?! – вспылив, я прикрикнула на него.
Захотелось треснуть чем-нибудь по дурной головушке. Я хлопнула его по плечу, только больше забавляя. Он залился добрым, удивительно звонким смехом.
– Я больше так не буду, правда. Подумал, забавно будет, но действительно не в тему. Извини, – во взгляде уже не было и намека на непристойности.
– Да уж. Я, по-твоему, кто?
– Прости. Я ничего такого в виду не имел. Тем более не хотел тебя обидеть. У меня тут есть кое-что, – он потянулся назад и вытянул коробку. – Вот, в качестве извинений.
– Не стоило, – мы выехали на освещенную часть трассы, я рассмотрела содержимое. – Это же «Снеговик»! Костя, как ты узнал, что это моё любимое пирожное?
– Я экстрасенс, – улыбнулся он. – Шучу, просто листал твою инсту.
– О, это действительно мило. Требую, чтобы ты разделил со мной сии дары!
***
Внезапный пикник устроили на берегу озера.
Сидели в машине, уплетая пирожные, запивая их жутко сладким чаем из термоса. Тихо бубнил магнитофон. Сквозь приоткрытые окна проникало мелодичное пение птиц и свежий воздух прохладной мартовской ночи. Чуть поодаль у берега сидели рыбаки и пахло ухой.
– Значит, ты медсестра? – любопытствовал Костя. Он ненавязчиво переводил разговор с вопросов о нём, было что скрывать или просто скромничал?
– Вообще, я фельдшер, но да, работаю медсестрой.
– А чего так, не нравится?
– Да не то чтобы, – копируя его, я пожала плечами. – Я работала на скорой, но там больше нагрузка, и с учебой совмещать было бы тяжело. Да и с практикой тут удобнее.
– Мне кажется, это что так, что так тяжело. Очно же?
Я кивнула:
– Сейчас уже нормально. До третьего курса, да, на время экзаменов приходилось брать ученический отпуск даже.
– И кем ты будешь после универа?
– Академии, – автоматом вырвалась поправка. – Сразу после, врачом. Потом пойду в интернатуру, хочу стать хирургом. Дальше в ординатуру, но с узким профилем пока не решила.
– Не слабо, – Костя хмыкнул уважительно. Как ни странно не спрашивает о боязни крови, не говорит, что это не женская профессия и, что учиться всю жизнь это долго и скучно. – Стоит учеба дофига, наверно?
– Да, но я выиграла в конкурсе и учусь по направлению бесплатно.
Заявляю об этом не без гордости. Глеб в меня не верил, когда я объявила, что подала заявку. Старший брат и Лера подбадривали, но как потом признались, не верили в успех. Я и сама не верила, боялась. Поступить на бюджет мне казалось нереальным, а уж пройти отбор от департамента здравоохранения и подавно. Олег поддерживал, так верил в меня искренне, что эта вера и мне передалась. На руку сыграло полученное образование и личные заслуги.
– Круто, – парень, кажется, восхищен, самолюбие тешит такая реакция. – Слушай, так у тебя и погоны будут получается?
Я смеюсь, такого ещё никто не спрашивал. Правое бедро начинает слабо ныть.
– Нет, Кость. В нашей академии нет военной кафедры. Так что я обычный рядовой или рядовая, но военный билет да есть, ещё после колледжа получала. А ты как, учеба, работа?
– Да так, ничего выдающегося, – отмахнулся смущенно. – Погоди, у тебя тут…
Длинные пальцы коснулись щеки. Я вздрогнула, надеясь, что Костя этого не заметит, по телу разбежались мурашки. Никогда бы не подумала, что прикосновение шершавых пальцев может быть таким ласковым.
– Крем, ты измазалась. Ты, что-то говорила.
– Да, – промямлила.
О чём я там говорила, уже и не вспомнила. Мысли разбежались врассыпную. Хотелось большего, чтобы не только лица коснулся. Внезапное желание испугало, мне не пятнадцать лет и даже не двадцать, меня не должно так будоражить одно легкое аккуратное прикосновение, но дыхание уже предательски сбилось, а колени дрожали.
– Думаешь, стоило поехать ко мне? – игриво вздернул брови. Темный пристальный взгляд. Он обжигал и завораживал, смотрел в самое сердце, и казалось, мог увидеть всё тайные мысли. – Прости, ты зависла. Хотел встряхнуть.
– Ну, ты… Вообще! Встряхнул? – мой голос дрожал и хрипел сильнее обычного.
Хотелось отругать его за то, что позволил себе это прикосновение, но вовремя сообразила, как тупо бы это выглядело. Я испачкалась, а он всего-навсего вытер крем.
Элементарная вежливость, а я уже придумала себе черте что.
– У меня вообще-то есть жених!
– Серьёзно? И где же он сейчас? – бросил Костя, не пытаясь смягчить тона.
Молодой человек посмотрел на меня беззлобно и устало. Отвернулся, уставившись на линию горизонта, барабаня пальцами по рулю. Стало даже не неловко. Стало по-настоящему стыдно. Он уже дважды приходит мне на помощь, а я его всё больше раздражаю.
– Костя, – я легонько коснулась его плеча, боясь, что он скинет руку. Он вздрогнул и смущенно посмотрел на меня. – Я… Спасибо тебе большое. Спасибо за сегодня. И за цветы, очень красивые. И за то, что тогда не проехал мимо.
– Любой нормальный человек поступил бы также, – ответил он, заводя машину. – Время уже много. Поехали, отвезу тебя домой.
========== Глава 4 ==========
Сквозь сон послышалось протяжное «А-аня». Глаза не желали открываться. Попыталась не подавать вида, что проснулась, но меня продолжали настырно теребить за плечо.
– Ань, просыпайся.
– Чего тебе, окаянный? – простонала я.
Кое-как удалось разлепить веки, чуть приоткрыв не желающие ничего видеть глаза. За окном было пасмурно, непонятно день или уже вечер.
– Вставай, я вижу, что ты не спишь, – надо мною стоял Глеб. Вид его, взвинченный и суетливый, не предвещал ничего хорошего.
Вытянув из-под подушки телефон, я глянула на время.
«Kotmyr» нравится ваше фото, оповещение вызвало улыбку. Костя продолжал следить за моими соцсетями.
«О, это так мило!» – сказала бы Лера. Так оно и было, даже не общение, что-то похожее на флирт в сети. Парень только перелайкал мои старые фото и продолжал лайкать новые.
– Аня, ты меня вообще не слышишь что ли? – возмущенный Глеб оторвал меня от мыслей. В какой-то момент мне даже показалось, что опять начинаю засыпать. Так, что хотела от телефона? Точно время.
– Глеб, ты издеваешься что ли? И вообще, ты почему не на работе?
Я не проспала и часа. С суток помчалась сразу на пары, а после хотела спокойно поспать, пока Глеб не пришел домой.
– Я отработал уже. Там это… мама с папой.
– Что «мама с папой»? – сон как сдуло.– В гости придут?
Мужчина мотнул головой, вид его сделался каким-то пришибленным.
– Уже пришили. Внизу сидят.
Желание отвязаться сменилось желанием высказать всё, что я о нём думаю. Раздражение окончательно выдавило сонливость.
– Нет, ты точно издеваешься!
– Да блин, папа просто на работе меня поймал. Я же не мог ему отказать, – оправдывался забывчивый женишок.
– А позвонить ты мог мне?! – наверное, я бы закричала, но ещё не отошедшие ото сна связки ничего кроме осипшего шепота не выдавали.
– Да я это, извини. Я не подумал. Ты спускайся к нам ладно? Я пока на стол накрою.
– Чем? Там только солянка вчерашняя!
Не выразить словами, как я злилась на него в такие моменты. Не предупреждать заранее, всё делать в последний момент – это было так в его стиле.
Замотавшись в одеяло, я поплелась в ванную и наспех умылась.
– Возьму вот так и выйду к твоим родителям! – бросила я мужчине уже из гардеробной.
Боже мой! Волосы торчат в разные стороны, как солома. Лицо опухшее, выгляжу, как алкоголик со стажем.
– Глеб, за что ты так со мной, а?
– Не ворчи, – топтался он на пороге, пока я выбирала платье. – Ты и так красивая. Только хламида эта всё портит.
Он недовольно поморщился, глядя на мою футболку. Неопределенного размера и цвета, но удобная и приятная к телу.
– Почему ты не носишь ту ночнушку, которую я подарил, тебе же идет? – улыбнулся он.
Он, наверно, хотел сожрать меня глазами, когда обнял сзади и прижал к себе. Безумно красивое кружево и тонкий атлас, хороша она была только для того чтобы надеть, покрасоваться перед мужчиной, а после снять.
– Нет, ну правда, я же хочу видеть тебя красивой, а не в этих обносках.
– Гипюр колется, а атлас холодный, – вздохнула я без какой-либо надежды быть услышанной. – Мне неудобно в ней, правда.
– Зато красиво.
Хотелось сказать, чтобы сам носил, раз так нравится, но решила промолчать. Мужчина смотрел на меня обижено, но не прекращал заигрываний.
– Глеб, – влажные губы прижались к плечу. Улыбнувшись, попыталась мягко уйти от его прикосновений. – Щекотно.
Он не собирался притормаживать, вот уже руки скользнули под футболку и тискали грудь.
– Глеб. Там внизу твои родители.
– Ладно, – он поцеловал меня в шею. Прикосновение мягких губ ничего после себя не оставило, тепло и то сразу выветрилось, – но мы продолжим начатое после их ухода.
Мужчина оставил меня одну, давая возможность спокойно одеться и привести себя в более или менее божеский вид. Выглядеть непрезентабельно в глазах его родителей ужас как не хотелось, но времени даже чтобы помыть голову, не было. Наспех заплела волосы в косу и аккуратно помассировала лицо, в надежде разогнать отек.
В гостиной наступила тишина, стоило только спуститься. Три пары глаз тут же обратились ко мне.
– Добрый вечер, – улыбнулась я как можно приветливее. Илона Викторовна разглядывала давно иссохший фикус, который никак не хотел жить в таких условиях. Глеб всем видом выказывал свое недовольство, видимо, видок у меня был хуже некуда. Надо было и в правду в коконе из одеяла спуститься, глядишь, испугались и разбежались бы.
– Анечка, здравствуй, – Игорь Владимирович улыбался. Хоть кто-то рад видеть меня. Мужчина оторвался от свалки на кофейном столике.
– Я сейчас уберу, – спохватилась я, складывая тетради и книги по медицине в стопку. – Извините за беспорядок.
Кофейный столик служил мне рабочим местом на протяжении всего учебного года. Было удобно, что весь учебный материал в одном месте.
– Ничего. У вас чисто, вот у нас в студенчестве! Натуральный свинарник был в общежитии, – засмеялся мужчина. – Ты на каком курсе уже? На пятом?
Я кивнула.
– И как оно? Кем интереснее быть, врачом или медсестрой?
– Пап, ну кому это интересно? Давайте лучше чай попьем, – Глеб не дал мне ответить на вопрос и пригласил всех за стол. – Аня, что у нас там?
Пришлось, сгорая от стыда выставлять на стол печенье едва ли ни недельной давности и дубовые конфеты с белой начинкой. Их я не любила, так бы они столько не пролежали. Ну, хоть чай был свежезаваренный.
Глебу тоже было неуютно, он то и дело оправдывался, за все подряд. Вот и конфеты постигла та же участь.
– К чаю ничего толком нет. Мы просто редко едим дома, – «ну да, ты особенно» хотелось вставить мне, но благоразумно сдержалась. – А сладкое у нас не задерживается, да, Ань?
Я бросила на мужчину взгляд. Отлично, выстави меня обжорой! Хотя сладкое я, в самом деле, люблю.
– Ну да, по тебе видно, что покушать любишь, – ухмыльнулась Илона, вызывая во мне желание втянуть не только щеки, но и остальные выпуклости своего тела.
– Илона, – мягко одернул Игорь Владимирович.
– Что? Я просто высказала своё мнение, – возмутилась женщина.
– Аня прекрасно выглядит, – настаивал он. – А, главное, Глеб её любит.
«Эй, я вообще-то здесь!» – хотелось закричать мне. Не раз уже они забывали о моём присутствии и обсуждали мою внешность, мой голос, моих родителей. Всё что угодно и неловко было только будущему свекру. Тактичность Илоны Викторовны на меня не распространялась.
– Да, очень, – жених чмокнул меня в щёку.
Я улыбнулась больше для вежливости.
– Да и вообще ты выглядишь нездоровой. Бледная, синяки под глазами. – Женщина посмотрела на меня будто сочувственно. – Твоя работа не идет тебе на пользу.
– Я тоже самое говорю. Жена должна сидеть дома, – вклинился Глеб, но поймав мой возмущенный взгляд, пыл поубавил. – Ну, там, семейный очаг.
– Женщина должна сама решать, что ей делать. И если Ане нравится её работа, важная работа, то это замечательно.
Игорь Владимирович укоризненно смотрел на сына. Как-то так выходило, что он всегда принимал мою сторону. Может, и в самом деле наши взгляды на жизнь были схожи, а может, он просто хотел меня поддержать.
– А ты подумала о пластике? – выдала будущая свекровь. Она же не иронизировала, говорила простым будничным тоном, словно спрашивала о погоде.
– В смысле? – сделала вид, что не поняла.
Не поймешь такое, ага. Уже не первый месяц она пытается убедить, что нос мой слишком длинный и ассиметричный.
– Пластическая хирургия. Ты же должна знать, что сейчас это очень развито, – беззаботно продолжила она. – Можно было нос поправить, и скулы сейчас тоже делаю. Губы вот очень хорошо получились.
Игорь Владимирович искусственно закашлял, глядя на Глеба.
– Мам.
«Ну давай, скажи что-нибудь! Заступись за свою страшненькую девушку!» – наверное, он прочитал в моем взгляде именно это, раз изрядно стушевался.
Работа над собственными комплексами давалась тяжело и такие разговоры этому не помогали. И хоть за столько лет отношений я и научилась не обращать внимания на изречения Илоны, было всё же обидно.
Сделать нос более тонким, вытащить комочки Биша, откачать лишний жир, что ещё, по мнению этой женщины мне необходимо сделать, чтобы соответствовать её идеальному сыну?
Губы и сама хотела увеличить, но это уже скорее просто из-за веяния моды. Одна процедура, и больше я её повторять не собиралась.
– Подколоть губы и лечь под нож хирурга – несколько разные вещи, да и зачем? Меня в себе всё устраивает.
Хотелось высказаться резче, поставить её на место, но жениха не хотелось обижать. Да и снова выслушать о том, какая я хабалка желания не было.
– Да и внешность – не главное, – брякнул Глеб.
В такие моменты я чувствовала себя собакой. Жила себе, жила на помойке, ходила грязная, блохастая и кривая, а потом меня забрали домой. Отмыли, вывели блох и вроде любили, но продолжали напоминать о моём происхождении.
Похоже Илону моя внешность заботила больше, чем меня саму. Она, наверное, хотела видеть рядом с сыном, как минимум одного из ангелов Виктории Сикрет, а тут я. Далеко не модель.
Женщина никогда особо не стеснялась, отпускала комментарии щедро. Когда Глеб нас познакомил, первое, что она сказала – стоит поработать над фигурой. Она не стеснялась, высказывала всё что думает, но последнее время она становилась всё настырнее в этих вопросах. Началось, когда мы с Глебом съехались, и шло по нарастающей.
– Аня, ты только не обижайся на меня. Каждая мать хочет только лучшего для своего единственного сына, – примирительным тоном обратилась она ко мне. – Ты поймешь, только когда сама станешь матерью.
Глеб как очнулся ото сна, бросая на женщину взволнованный взгляд. Он испугался, что она ляпнет лишнего? Я нахмурилась, глядя на них. Мать и сын неотрывно смотрели друг на друга. Глеб смотрел так, когда пытался настоять на своём, строя из себя несчастного страдальца.
Что ж такого случилось, что он так забеспокоился? Его отец тоже смотрел на женщину несколько удивлённо, если не сказать шокировано.
Илона промолчала. После их немой перепалки чаепитие продолжилось в молчании. После мы перебрались в гостиную, где Илона попросила включить ей какое-то телешоу. Это занятие полностью поглотило женщину, так что от меня она отстала.
– Как вообще работа? – обратился ко мне отец Глеба. – Всё забываю, какой у тебя график?
– Вообще сутки через трое, но людей не хватает. Иногда приходится выходить еще и в ночь.
– Тяжело. Так ты сегодня с работы? – удивился мужчина.
– Да чего там тяжелого, пап? – вклинился Глеб, не дав мне ответить. – Она же не на заводе пашет!
– Как будто ты знаешь, каково работать на заводе, – невозмутимо бросил он в ответ. – Ты в ночные смены не работал, не поймешь. Это даже морально тяжелее, потому что организм должен отдыхать ночью. А мы ещё и выспаться не дали.
Мужчина осуждающе посмотрел на Глеба, тот заметно сник.
– Не могу сказать, что мне очень тяжело. Тем более, когда в своём графике идешь, – решила я поддержать своего жениха. – Да и мне нравится работа.
Мы ещё немного поболтали о работе свекра, о моей учебе, обо всём понемногу. Потом мужчину отвлек важный телефонный звонок, после которого чета Самойловых засобиралась домой. Илона порывалась остаться, но свекор настоял на том, что нужно идти.
Глеб заметно выдохнул, как только за гостями закрылась дверь.
– Ну и вечерок, – подытожил он.
Вечерок, как вечерок. Пора бы уже привыкнуть к тому, что общение в кругу семьи проходит в напряжении. Уж не знаю, как бывает, когда Глеб один, но со мной всегда так. Я, молча, отправилась убирать со стола.
– Могла бы быть поприветливее с мамой, – бросил он вдогонку. Что в его понимании «поприветливее» интересно? Улыбаться и соглашаться со всем, что она скажет? – Вот зачем ты начала спорить? И меня приплела ещё.
– Когда это я спорила? – составляя кружки в раковину, спросила я.
– Блин, ну покивала бы. Это же мама.
– Если ты о том, что я не хочу перекраивать свою физиономию, то я не спорила! Если мне действительно нравится, как я выгляжу, почему не могу сказать об этом?
Домыв кружки, я обернулась и подошла к жениху. Мы буравили друг друга взглядами. Он, видимо, решал, стоит ли продолжать припираться, а я ждала, что же он скажет. Для меня было важно услышать слова поддержки или элементарный комплимент. Весь вечер он отмалчивался, а нелепое «внешность – не главное» укололо меня. Нет, в целом он был прав, но в таком контексте эта фраза звучала, как попытка оправдаться. Да, мол, она может и страшненькая, но в остальном сойдёт.
– Ладно, проехали. Не вижу смысла спорить, – улыбнулся он. Руки обвили талию, мужчина прижал меня к себе. Помнишь, что я говорил?
Даже если и забыла, то его действия хорошо напоминают.
Руки хозяйничали, шаря по моему телу. Губы его нашли мои, стремясь закружить мне голову в жарком поцелуе.
– Глеб, – я уперлась ему в грудь. – Я устала.
– Ну-у, – плаксиво выпятил губы мужчина. – От чего ты могла устать? Не ломайся.
Я подняла на него взгляд, стараясь вложить в него всё свое недовольство. Действительно, от чего мне уставать? Мужчина этого казалось, не замечал. Посадив меня на кухонную тумбу, он устроилась между ног, и прижал меня к себе. Он целовал мне шею, щекоча кожу бородой. Прикрыв глаза, я откинула голову назад, стараясь расслабиться. Мне же не было неприятно. Нежные прикосновения, ласковые настойчивые руки. Без волнения, без особой дрожи, но приятно. И так ведь было всегда. За то время, что мы были вместе, я пришла к выводу, что просто так устроен мой организм. А может, я вообще фригидная.
– Как думаешь, может нам пора попробовать снова?
– Глеб.
– Ну, а что? Уже полгода прошло. Что врач сказал?
– Сказал, пробуйте ещё, – закрыв глаза, ответила я.
Свернувшись у него на груди, я старалась утихомирить сердцебиение и дрожь в голосе. Неконтролируемо наворачивались слезы.
– Знаешь, мне кажется, что может просто не время?
Я смотрела на него и ждала если не понимания, то хотя бы сочувствия. Было важно знать, что и ему это не безразлично.
– Слушай, я это… Все спросить хотел. Только ты не сердись и не обижайся. Ты не болела раньше, ну ты понимаешь… чем-нибудь таким?
– Что?
– А, что? Я же у тебя не первый, – сказал он, поджав губы демонстрируя свою обиду.
– Так и я у тебя тоже. Как думаешь, это вообще нормально, что у нас была жизнь друг до друга? – Бросила я с вызовом. – И если под «чем-нибудь таким» ты имеешь в виду венерические болезни. Нет, я ничем таким не болела.
– Просто мама сказала…
– Мама? Твоя мама? А она откуда… – хотела поддержки – получай, теперь ещё и Илона в курсе. – Зачем ты ей рассказал?
– А что такого, она же моя мама?! Тебе же никто не может дать совет, вот я и поговорил с ней.
– Поговорил? И что именно ты ей разболтал?
– Всё. И не разболтал, а поделился! Сама подумай, два выкидыша, это же ненормально! Я думал, она что-то посоветует! – повысил он голос.
– А она врач что ли?!
Препирательство перерастало в ссору. И я начала говорить громче. Эта тема была для меня больной и то, что Глеб ею вот так просто поделился, пусть даже с матерью, было неприятно. Ощущение, как если голую выставили на всеобщее обозрение.
Ненавижу, когда люди суют нос туда, в чём они ничего не смыслят!
– Она женщина, у которой есть ребенок. И она, поди, поболее тебя в этом понимает!
Да, женщина, но у всех всё индивидуально же! Организмы может одинаковые, но условия-то разные, гормоны, ситуации, общее состояние. Хотя какой смысл перед ним в очередной раз распинаться!
– Ань, почему ты не хочешь? Я тебе больше не по душе? – кокетничая начал, было, Глеб.
Боже! Да это-то тут причем? Когда он научится понимать меня уже? Отрицательно мотнув головой, я освободилась из его объятий и направилась на выход из кухни, давая понять, что разговор окончен.
По душе, не по душе. Он же любил меня, и это стало решающим фактором. Он показал, что может позаботиться обо мне и о семье, которая у нас в будущем получится. Он надежный, впрочем, иногда я в этом начинала сомневаться. Финансово, да однозначно, но морально… В нём попросту нет чуткости. Не умеет он сказать нужных слов или, наоборот, помолчать, когда надо и просто послушать.
Он хотел детей, я вроде тоже. Как эгоистично это не звучало, с рождением ребенка в моей жизни появился бы настоящий смысл, и Глеб с его тасканием по Таскании меня бы уже так не волновал. Не знаю, готова ли я стать матерю, но вот посвятить себя ребенку – да.
Я хотела заботиться. Я мечтала дарить любовь, но у жизни была своя точка зрения на этот счет. Мы пытались уже три года. Поначалу не получалось. Потом были выкидыши, которые я бы и не заметила, если бы так пристально не следила за своим циклом.
– Аня! Почему ты постоянно убегаешь от разговоров? – бросил мне Глеб, когда я уже зашла в ванную.
Я без сил опустилась на пол. Хотелось сжаться до песчинки, раствориться. Слезы стояли в глазах, не желая высыхать. Пустота в душе ширилась, желая поглотить меня. Больно, как же стало больно. Неужели я настолько ущербна, что не способна выносить ребенка и дать ему жизнь? Неужели из-за прошлых ошибок, я не достойна стать матерью сейчас?
Я не хотела пытаться не потому что Глеб вдруг стал мне, как он выразился, не по душе. Всё было куда очевиднее. Я просто боялась, что эта попытка обернется, как и все предыдущие. Я боялась снова окунуться в ту ледяную пустоту, что образовывалась, когда врач говорил, что ребенка сохранить не удалось. Я боялась этой боли, словно у души вырвали кусок.
Боялась, что если придётся вновь пройти через это, я просто не смогу подняться.
========== Глава 5 ==========
Весна в этом году выдалась какая-то сумбурная. Наступила стремительно, к середине марта уже всё растаяло и высохло. Какое-то время даже жара была, а сегодня проснулся и на тебе. Конец апреля, а засыпало, как под новый год.
Сбив с лопаты снег, я нырнул в тепло, пропитавшееся запахами машинного масла и бензина. Сегодня был мой черёд начинать рабочий день, и до того, как придут остальные работники оставалось около получаса. Я добавил отопления, подготовил нужные мне инструменты и, поставив чайник греться, взялся за телефон.
Могло показаться, будто я стал зависим от соцсетей. Лента ВК, лента Инстаграма – не по разу в день стал туда заглядывать. Осталось самому начать фотографировать и выкладывать всё, что вижу. Я и колесо, я с сигаретой, я в спортзале, я и джип. Джип принадлежит клиенту, но кому это может быть интересно. Не удержал смешок, стоило представить такую картину. Никогда не вёл активную жизнь в сети. Страницу во Вконтакте имел для того, чтобы музыку скачивать, инстаграм завёл с месяц назад. И фотографируюсь я редко, так с друзьями за компанию, да с армии что-то осталось на память.
Раньше было чаще, раньше любил. Вернее, это она любила и меня тянула фотографироваться. Её аккаунты ломятся от снимков. Она одна. Она со мной. Она с подругами. Фото на мероприятиях, на отдыхе – солнечная Абхазия и она загорелая, солнечная. Фотографии просто так, чтобы посмеяться – самые искренние. Сотни моментов памяти, поставленные на паузу.
Мечтала стать актрисой или моделью, внешние данные были. Высокая, фигуристая, копна темно-русых волос, глаза темные гипнотические, красивое лицо. Грешила на свой нос, дескать крупный чересчур, но даже если и так. Она легко это маскировала, этим как его, не помню. Несколько взмахов кисти – и вот тебе и тонкий нос и скулы четче очерчены.
Моя душа. Легкая на подъем, общительная, открытая – полная противоположность мне. Хотела в театральное, но родители в столицу не пустили, велели сперва получить нормальную профессию. Пошла на дико скучный бухучет, но мечту не бросила. Ходила на все местные кастинги, школу моделей посещала, занималась на актерских курсах. Жила на полную катушку, все хотела успеть. Как всё хорошо было, пока с тем ублюдком в клубе не познакомилась.
Меня нет-нет, да и дернет, открываю её страничку. И искать не нужно, одна в скрытых друзьях у меня. Может, чтобы вспомнить, хотя никогда и не забывал. Может, потому что ещё надеюсь однажды увидеть новые фото. Была в сети пятнадцатого апреля… за два месяца до моего дембеля.
Воздух в легких густеет и горит огнем. Сердце сжимается и тяжелеет. Глубокий вдох через нос, задержать дыхание, досчитать до трех, медленный выдох ртом. Десять таких вдохов-выдохов, и боль отступает. Не уходит на совсем, но и не стремиться снова оглушить, сбить с ног. Привык.
Рука сама находит пачку, сует в рот сигарету и прикуривает. Горький дым заполняет легкие.
Всё на автомате, каждое действие, каждый день жизни после…
Так было, пока я не проснулся по-настоящему. Одним утром я просто встал с постели, просто умылся, просто подошел к окну. Всё было, как обычно и иначе одновременно. Как смотреть телевизор без звука, смысл уловить можно, но картинка не полноценная. А тут звук починили, навели резкость и контраст изображению. Добавили красок.
Снова взгляд обращен к телефону, пальцем по дисплею. Нахожу другой аккаунт, тоже ломящийся от фотографий.
На весь экран фото стройной платиновой блондинки. Пышные волосы до пояса, огромные глаза, набирай воздуха побольше и ныряй. Почему-то она кажется грустной. Есть что-то в глубине этих голубых омутов такое. Боль, тяжесть от которой рад бы избавиться, да не выходит.
Многое можно узнать, разглядывая фотографии в соцсетях. В инстаграме она активнее.
Любит читать бумажные книги, а я кажется, подсадил её на комиксы. Невольно улыбаюсь, увидев фото с подписью «книжные покупки». Девушка держит в руках стопку книг, среди которых затесалась пара знакомых ярких обложек. Любит сладости, хотя усиленно себя ограничивает в них. Любит платья, ничего пошлого из оголенного только локти и колени, но так это женственно и вроде не думаешь, а фантазия сама разыгрывается.
От фото в купальниках вообще голова кругом. Если бы она знала, чем я иногда занимаюсь, рассматривая её фото, выкладывала бы их?
