Текст книги "Королевства Глубин"

Автор книги: Элейн Каннингем

Соавторы: Эд Гринвуд,Линн Абби,Томас Рейд,Трой Деннинг,Мел Одом,Клейтон Эмери,Кейт Стром,Ричард Байерс,Стивен Шенд,Ларри Хоббс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

«Я отомщу, – поклялся про себя Меррик. – Я докажу, что Гулла ошибся».

Парень встал за орудие и начал настраивать его так, как делал это Ретни во время тренировок – пытаясь прочувствовать его. Оно оказалось на удивление хорошо закреплено и ощущалось как обычный арбалет намного больше, чем он того ожидал. Новоявленный стрелок покрутил его и попробовал прицелиться пару раз, надеясь, что он всё правильно усвоил.

Меррик понял, что впервые с начала нападения больше не обливается потом. Солнце высоко над головой всё ещё палило, но солёный ветер и ужас приближающейся битвы, похоже, заставляли его чувствовать холод, а не жару и духоту. Рот словно был полон шерсти, и он с вожделением посмотрел на ближайшую бочку с водой. Но негоже было бы покидать пост, поэтому парень старался не обращать внимания на жажду. Он повернулся к той воде, что струилась за бортом, выискивая цели и возможность выстрела.

– Драконовы черепахи быстро приближаются к «Звезде», капитан, – крикнул вперёдсмотрящий из гнезда. – Скоро тоже догоним.

Хок кивнул, снова взглянув на осаждённый корабль через подзорную трубу.

– Приготовьте снаряды, с таким ходом мы быстро там окажемся.

«Копьеносец» был в пределах досягаемости черепах, когда нахлынула первая волна морских дьяволов. Группы сахуагинов выскакивали из воды, приземляясь на палубе и орудуя кинжалами и трезубцами. Меррик нервно наблюдал за ними, но не двигался с места, не сводя глаз с воды и ожидая, пока появятся цели. Это всё, что стрелок мог сделать, чтобы не отпрянуть, когда сахуагин появился на корме, но Турин ранил монстра выстрелом из арбалета, а остальные сообща спихнули его за борт. Экипаж «Копьеносца» сражался отчаянно, отражая волну за волной обратно в воду. Потери были с обеих сторон, но морским дьяволам ни разу не удалось как следует закрепиться.

– Готовьсь! – наконец подал команду Хок. – Артиллерия, приготовиться стрелять.  – Меррик попытался сглотнуть и сильнее схватился за рукоять. – Хелмсман, поворот на семь градусов. Пройдём прямо между тварями!

Меррик разглядел одну из черепах, и у него от ужаса едва не подогнулись колени. Зверь был громадным, шагов десять в длину один только тёмно-зелёный панцирь с острыми серебристыми гранями, способными легко раздробить доски любого корпуса. Более светлая голова возвышалась над водой, покачиваясь вперёд-назад в унисон с неторопливым движением, непохожим на движения любых из когда-либо виденных Мерриком черепах. Целиком чудище выглядело словно беспощадный морской змей, словно одна из тех жутких иллюстраций на некоторых из карт капитана Хока. Разинув рот, парень уставился на огромный клюв морского монстра, на его золотистые, бритвенно-острые плавники по всей длине шеи – с содроганием вспоминая истории других матросов.

Зверь угрожающе заревел – глубокий рокот, показавшийся Меррику странными словами какого-то языка – и хищно проводил «Копьеносца» ненавидящим взглядом, когда фрегат пронёсся мимо. Меррик с трудом сглотнул, подумывая, а не предназначался ли холодный блеск глаза существа лично ему одному.

Баллиста по правому борту тут же открыла огонь, и юноша удивлённо моргнул, увидев, что гарпуны безобидно отскакивают от брони создания.

«Я должен попасть в голову», – подумал он, наводя баллисту выше. Он прицелился, задержав дыхание, и выстрелил. Тетива коротко звякнула, и Меррик почувствовал, как дёрнулось орудие; однако снаряд прорезал воду в пяти шагах от того места, куда он целился. Парень застонал – он не учёл скорость корабля. Монстр начал погружаться, ненадолго скрываясь от неожиданной атаки.

– Заряд! – крикнул юный артиллерист, отчаянно надеясь на другую попытку, прежде, чем зверь скроется из виду.

Команда сразу же зашевелилась, взводя и перезаряжая баллисту на удивление расторопно, но в то же время мучительно медленно. Всё без толку. К моменту готовности второго снаряда, только верхушка панциря скользила над поверхностью, а угол атаки стал неудобным. «Копьеносец» пролетел мимо слишком быстро.

– Вторая цель прямо по курсу, – обратил внимание стрелок второй баллисты. – Ту оставь другим кораблям.

Меррик повернулся и, действительно, увидел вторую дракочерепаху, деловито следовавшую к «Звезде Тетира».

Юноша смутно осознавал, что вокруг него ещё больше сахуагинов забрались на фрегат, и теперь здесь кипело яростное сражение за контроль над кораблём. Он слышал, как капитан Хок выкрикивает команды мужчинам и женщинам, но не обращал на это внимания, сосредоточившись на поиске верного прицела. В какой-то момент Турин выстрелил куда-то за спину Меррику, но стрелок проигнорировал и это, ожидая и выравнивая орудие.

На этот раз, когда он решил, что угол подходящий, парень не колебался, желая оставить возможность для второго выстрела. Он нацелился немного дальше чудовища, компенсируя скорость судна. Выстрелив, юноша был вознаграждён прямым попаданием – в маленький кусок затылка, торчавший над верхушкой панцирной брони. Гарпун застрял там, торча словно обломанная мачта, но черепаху, похоже, рана никак не тревожила. Баллиста-близнец с другого борта выстрелила тоже, оцарапав существу шею – оно замотало головой и грозно заревело.

– Заряд! – заорал Меррик, но орудийный расчёт уже был занят делом.

Как только тетиву снова натянули, а новый снаряд лёг в паз, черепаха сместилась ближе к кораблю. Приподнявшись, она холодно оглядела людей, возившихся со второй баллистой, затем раскрыла огромную пасть.

– Берегись! Сейчас выдохнет! – вскричал один из матросов, но было уже слишком поздно. Огромный клуб пара вырвался из звериного зева, и Меррик невольно отшатнулся от обжигающего жара, в то время как другие приняли удар полностью, и теперь кричали, отползая в мучениях. Юноша свернулся, когда облако перегретой воды пронеслось по палубе, сразу почувствовав, как одежда пропитывается тёплой, дурно пахнущей влагой.

Когда пар немного рассеялся, Меррик побледнел. Люди лежали без движения, с ошпаренной покрасневшей кожей, с лицами, застывшими в масках боли и ужаса. Он отвернулся и увидел, что его команда избежала урона, а баллиста уже взведена и готова к очередному выстрелу. Юнга бросился к ней, молясь о том, чтобы жуткая зверюга всё ещё была в пределах видимости. Он глянул за фальшборт и увидел её, так и плывущую рядом с «Копьеносцем», но потихоньку отстающую от более быстроходного соперника.

Меррик быстро развернул баллисту и прицелился, хотя его руки тряслись от страха и отвращения. Он посмотрел вдоль гарпуна, намечая место чуть позади головы монстра, затем глубоко вдохнул. И выстрелил. Его глаза оставались прикованы к выбранной точке – огромный болт летел точно в цель. Как только он сблизился, в то место вплыла голова твари, и зазубренный наконечник глубоко погрузился в плоть, немного в сторону от глаза. Оно заревело от боли и ярости и тут же нырнуло, плывя под странным углом и оставляя за собой потоки тёмной крови. Сердце парня подпрыгнуло к самому горлу.

«Я попал! – ликовал он внутри. – Я сделал это!» Он обернулся и увидел, что Турин улыбается ему, как и остальные члены орудийного расчёта.

– Заряд! – снова приказал он, с широкой улыбкой на лице.

Матросы подчинились. Он отдал приказ, и умудрённые морские волки выполнили его. Юноша бросил взгляд на ведро со смолой, стоявшее на палубе и ждавшее, когда парнишка, оставивший его там, вернётся к своей рутине. Меррик знал, что когда битва закончится, ему, возможно, тоже придётся вернуться к своему собственному ведру, но он вернётся к нему уже настоящим матросом. Мужчиной.

Он был готов стрелять, но «Копьеносец» уже умчался прочь от сражения. Когда корабль развернулся, Меррик начал всматриваться в воду, ожидая шанса выстрелить ещё раз, но возможности так и не представилось.

Отовсюду доносились радостные крики, и парень обернулся посмотреть, почему. Так же быстро, как она началась, битва уже закончилась. Сахуагины прекратили осаждать «Звезду Тетира» и отступали группками, прыгая за борт, чтобы избежать смертоносной завесы снарядов с «Кентавра» и «Тарана». Две из черепах были убиты, остальные две ранены и спешно покидали поле битвы. Сама «Звезда» представляла собой печальное зрелище – её когда-то крепкие паруса уничтожены, а оснастка превратилась в спутанный, оборванный клубок – но в остальном всё же осталась невредимой. Остатки экипажа, возглавляемые старпомом Гуллой, радостно приветствовали три меньших судна, в очередной раз изменивших курс.

Меррик улыбнулся и осел на палубу – облегчение забрало последние силы из его коленей.

«Мы смогли, – думал он. – Мы спасли «Звезду Тетира». Хотя цена была высока, знал он, видя бесчисленные тела на палубах и «Копьеносца», и «Звезды» – но тем не менее они спасли гордость флота королевы.

Турин хлопнул юношу по спине, улыбаясь от уха до уха. Хок покрикивал на команду, заставляя встать борт к борту со «Звездой» и приготовиться переходить на неё, заодно пиная под зад тех, кто, на его взгляд, двигался недостаточно проворно, но юноша заметил искорки в его глазах. Капитан гордился своим экипажем – экипажем, настоящей частью которого теперь стал и Меррик.

– Да здравствует королева! – отсалютовал один из матросов на такелаже.

– Да здравствует королева! – вторили ему остальные моряки, затянув затем шанти о победе. Меррик подпевал, улыбаясь себе под нос.

«Да здравствует королева, – подумал он. – Да здравствует «Звезда Тетира»!

КЛИНОК ПЕРСАНЫ
Стивен Шенд

День 10-ый месяца Элеасис, Год Перчатки

Перед ним лежала жизнь, на которую он надеялся – восхитительная жизнь за пределами стен Башни Нумоса, посреди волнений войны и магии. Здесь ожидала битва, его, великого жреца тритонов Нумоса и их боевого товарища Баласа, против Первосвятого Ксинакта из Арканума Моркотов. Он видел всё – множество смертей от рук бесчинствующих моркотов, свирепость их союзников кракенов, а также решительную веру тритонов в то, что смерть и боль закончатся здесь, сегодня.

Он видел всё, за исключением резных коралловых голов тритонов и гиппокампусов в рядах армии. Маленькие фигурки часто становились размытыми, покрываясь детритом и «морским снегом», опускающимися в помещение из верхних слоёв моря. Керос тщательно протёр фреску куском акульей кожи, возвращая «Битве Основателей» былую чистоту и чёткость. Здесь его окружали и другие фрески, запечатлевшие акты отваги и веры – и неприятная обязанность Кероса заключалась в том, чтобы полировать их до начала вечерних молебнов.

– Если не будешь усердно учиться, Керос, ты никогда ничего не достигнешь, – пробормотал Керос вслух, язвительно передразнивая тон своего отца и важно потрясая пальцем против течения.

Он быстро огляделся, опасаясь, не услышал ли его кто. Никого не обнаружив, он быстро спустился вниз по спирали, вытряхивая из головы тяжёлые мысли. Молодой тритон всё ещё придумывал умные ответы в продолжение спора с отцом, случившегося несколькими часами ранее. Кероса отчитывали за то, что он покинул утренние молитвы, чтобы поглазеть на сбор армий, отправляющихся наверх исследовать скорбные песни китов и другие звуки надвигающегося конфликта. Его поймали, когда он направлялся обратно в комнату. Его отец сидел там, где должен был находиться Керос, читая то, что молодой тритон должен был выучить до следующего дня. В качестве наказания Первосвященник Морас отправил своего младшего сына полировать мозаики в коридоре Великой Сокровищницы – практически бесконечное занятие из-за того, что они украшали стены высотой почти в тринадцать фатомов от пола до потолка по обеим сторонам прохода в помещение.

Возвращаясь к заданию, Керос с лёгкостью проплыл через весь зал к мозаике на самом верху, на секунду уловив своё отражение в кристаллических дверях Сокровищницы. Он почти достиг полного роста, а плечи и торс состояли из сильных мышц. Кожа его потеряла светло-голубой подростковый оттенок, теперь более тёмный цвет знаменовал его переход во взрослую жизнь. И хоть это разительно отличалось от нормы, Керос давно прекратил задаваться вопросом, почему его волосы были подобны зелёным ламинариям, а не привычной синей копне, и принял это. Когда он сбривал всё подчистую – больше чем единожды – они отрастали обратно до состояния пышной гривы, свисающей сейчас чуть ниже плеч. Он выглядел как взрослый – так почему же с ним не обращались, как с таковым?

Керос знал – многие ждали, что он станет жрецом, как его мать и отец; хотя чем неотвратимее он приближался к посвящению из аколитов в ряды духовенства, тем более молчаливым и угрюмым становился.

«Они никогда не спрашивали, чего я хочу – в тысячный раз начал он спор в своей голове, – потому что всё ещё злятся на Налоса за то, что он отверг церковь и присоединился к армии. Я не хочу делать того же – во имя волос Персаны, я вообще не знаю, чего хочу – но они даже не предоставили мне выбора. Они просто считают, что я стану жрецом, как они, и даже знать не хотят, когда я говорю им, что не слышу голоса Персаны».

Керос начал надраивать фреску, изображающую взятие Арсенала Ксинакта, и заковывание нечестивых артефактов в лёд, но его злость вложила слишком много сил в его руки – и он услышал, как под куском кожи что-то треснуло.

Паника мгновенно выдернула его из мечтаний, и сын жреца убрал тряпицу от святыни. Хлопья тысячелетнего коралла блестели на ней, и ещё больше сейчас осыпалось со стены. Он спустился вниз с той же скоростью, с какой упало его сердце, сгребая осколки до того, как их разнесёт течением слишком далеко. В ушах зашумело, когда он начал представлять, какие наказания его ждут за подобное святотатство. Но куда хуже будет разочарование в глазах матери, которая страстно любила эти творения. За какой-то миг Керос уничтожил бесценное сокровище. Собрав вроде бы все фрагменты, Керос вновь подплыл к стене, оценить ущерб – хотя маленькая горстка коралловой крошки в сложенных чашечкой руках выглядела куда более ужасающе, чем целая орда коалинтов, спускающаяся из мглы.

Добравшись до росписи, Керос судорожно вздохнул. Он начисто уничтожил мозаику с Нумосом, замораживающим забранные у моркотов реликвии. Фигура Нумоса осталась на стене, но теперь между ним и раненым Баласом зияло пустое место с неровными краями. Керос взвесил осколки в правой руке, затем коснулся очищенной области левой.  Каменная стена после потери кораллового украшения казалась грубой, но даже она начала крошиться после его касания. Ещё одна волна ужаса заставила его отшатнуться от стены – Керос не дыша смотрел, как от этого места начали расходиться трещины. И с каждым стуком сердца они становились всё шире. Позабытые осколки дрейфовали прочь от его правой руки, опускаясь сквозь воду на пол, пока молодой тритон наблюдал, как целая секция стены трескается и раскалывается в месте соприкосновения.

Поглощённый паникой и шумом в ушах, Керос не обращал внимания на окружающие звуки – до сего момента. Страшась самых худших кар, мысленно уже находясь в подземной тюрьме под Вууваксом, городом Гневных, он представлял, что оглушительный грохот – это стук закрывающихся за ним дверей камеры. Но он, наконец, понял, что эти звуки реальны, когда трещины разошлись, и вся стена провалилась внутрь.  Откинутый силой удара, Керос едва успел заметить летящий ему прямо в голову кусок коралла с вырезанным на нём Ксинактом Первосвятым, когда всё поглотила тьма.

Керос судорожно плыл сквозь толщу моря, казалось, уже несколько дней. Неважно, насколько быстро он плыл, в воде поблизости всегда держались акулы. С бешено бьющимся от испуга сердцем Керос размышлял, почему же они не приближаются для финального удара. Он был вымотан и ранен, кровь облаком расходилась в воде, и они явно легко могли его догнать. Одна из рыбин бросилась на него, и Керос отчаянно нырнул, оставив хищницу лишь с клоком зелёных волос в пасти, а самого тритона – с острой болью в голове. Затем приблизилась ещё одна, но сын жреца слишком устал, чтобы уклоняться от очередной атаки. Он моргнул, но потом разомкнул глаза, встречая смерть так, как хотел того его отец. В пасти твари было бесконечно много зазубренных зубов – но она изогнулась, уходя наверх, и хлестнула его хвостом в грудь.

Керос снова моргнул, от удивления – и очнулся от того, что его маленькая сестрёнка Чаран в панике колотила его по груди.

– Проснись-проснись-проснись-проснись! Керос! Вставай-вставай! – верещала она.

От отчаяния её глаза были плотно закрыты, пока она цеплялась за то единственное, что сейчас было ей нужно больше всего – чтобы её брат проснулся и всё исправил. Она выглядела почти смешно, сгорбившись над ним и молотя тонкими ручонками четырёхлетней девочки по его груди изо всех сил – но он слышал страх в её стенаниях.

– Хорошо, хорошо, Чар, я пришёл в себя. Что?..

Керос схватил её за руки, удерживая, пока он окончательно не очнулся, и его чувства не вернулись в полной мере. Вокруг него валялись обломки, витали медный запах крови и острый запах ужаса. Голова гудела, но никаких ран вроде бы не было. Тритон почти поверил, что всё ещё галлюцинирует, но тут «Битва Основателей» взорвалась ещё раз. Там, где раньше располагалась повреждённая мозаика, теперь обнаружилась огромная пробоина в стене, заодно задевшая откос и арку дверей Великой Сокровищницы. Сами же двери в виде больших кусков были размётаны по полу. Керос и Чаран съёжились между ними под своеобразным каменным навесом. Хотя светящиеся коралловые сферы всё ещё напитывали помещение светом, гораздо больше света лилось из самой Сокровищницы – вместе с тенями сражающихся фигур, становившимися ещё больше на разрушенной стене.

Кругом лежали обломки дверей и изломанные тела тритонов-жрецов, погибших, защищая дом и честь. Каждый раз, когда она видела очередное мёртвое тело – зачастую, друга семьи, которого знали они оба – у девочки расширялись глаза, и она замолкала, своей хваткой едва не протыкая насквозь перепонки между пальцами Кероса. Молодой тритон усадил её на руку и посмотрел туда, где раньше был выход.

– Давай выбираться отсюда, Чар, – сказал он.

Она молча кивнула; одной рукой сестрёнка обхватила его за шею, а большой палец другой сунула в рот. Её жабры и ноздри раздувались, и сын жреца знал, что она очень сильно напугана. Керос начал напевать любимую колыбельную Чаран, которую она могла воспринимать, касаясь его горла. Когда она немного успокоилась, он поплыл к дальнему концу зала, используя груды каменного мусора как укрытие. Он не знал, что привело сюда моркотов, но точно знал, что не сможет справиться с ними с сестрой на руках.

Чаран начала хныкать, её всхлипывания далеко разносились в воде. Керос услышал, что кто-то плывёт за ним, преследуя, но выдохнул с облегчением, когда Второй Священник Наран промелькнула в водах высоко над ними, вытянув вперёд светящийся трезубец. Она казалась напряжённой и готовой к сражению, но затем услышала своих детей и подплыла навстречу.

– Хвала Персане, ты жива, мама, – с облегчением воскликнул Керос, подплыв к ней. Но когда она повернулась, он увидел взгляд, которого раньше никогда не видел – взгляд, полный отчаяния.

– Керос, слушай меня внимательно и не спорь, – Наран откинула копну сапфировых волос назад, взглянув на Сокровищницу. – Архонт Аксар Ксирль и его моркоты вторглись в Абидос. Хотя их первый удар пришёлся на башню, твой отец правильно предположил, что им нужен Арсенал Ксинакта.

Во время разговора она расстегнула странный пояс на талии и вручила Керосу таинственный предмет. Яркий золотой обруч сиял наверху длинных, плоских, обитых кожей ножен, которые крепились золотыми петлями к поясу.

– Моркоты завладели несколькими артефактами, когда-то принадлежавшими Ксинакту, и нам нужно не допустить того, что они оставили их себе навсегда. Возьми вот это – и свою сестру – и выбирайтесь отсюда. Направляйтесь к освещённой солнцем воде и найдите вашего брата. И пока не услышите обратное, считайте, что здесь небезопасно.

Чаран обняла мать с отчаянностью ребёнка, нуждающегося в защите, а Наран обхватила её с не меньшей силой. Затем Жрица освободилась из объятий и вручила дочь Керосу, услышав крики погибающих тритонов позади неё, в Великой Сокровищнице, вскрытой и доступной внешним течениям. Сложив руки чашечкой, Наран подхватила Чаран за подбородок и поцеловала в лоб.

Сжав предплечье сына, показав тем самым уважение и принятие его как взрослого тритона, Наран сосредоточенно кивнула и произнесла:

– Ступай, мой сын, оберегай и себя, и меч от лап наших врагов.  Да приведёт тебя милость Персаны к спокойным водам, – с поблескивающими глазами она поцеловала в лоб и его, затем резко отвернулась: – Мы увидимся снова, когда будет возможность.

Повернувшись, она уплыла наверх, на перехват воина-моркота, спускавшегося к ним. И хотя он страстно желал помочь, Керосу нужно было доставить Чаран в безопасное место.

Плывя так быстро, как он только мог, молодой тритон пробирался зигзагами по туннелям Башни Нумоса, не обращая внимания на крики сестры. Девочка отчаянно хотела увидеть маму, поняв, что та не последовала за ними. Крепко сжимая её одной рукой, Керос вплыл в коридор, соединявший башню с конюшнями. Если только получится до них добраться, они смогут быстро спастись и уберечь этот «меч» – или что там это было – от опасных обитателей Оллета.

После очередного поворота надежды Кероса разбились в прах, когда чёрная тень загородила дорогу далеко впереди.  Щупальца трепыхались под ней, а серебристо-чёрная шкура блестела в магическом сиреневом свете жезла в её лапах.

– Отдать это Дуупаксу ты должен, позволит жить Дуупакс тебе. Противиться Дуупаксу не можешь, молодой тритон, – моркот щёлкнул клювом и безжалостно рассмеялся в лицо своей жертве.

Керос понял, что улыбается, а вся его злость, страх и смятение улеглись. Через свою рукоять меч передавал слепящую энергию, натолкнувшую его на план. Почти неосознанно он начал двигаться в длинном коридоре вдвое быстрее вместо того, чтобы замедлиться и остановиться. Он вытянул светящийся клинок вперёд, держа у самого верха ножен, но не касаясь металлической гарды. Прежде чем Дуупакс успел закончить заклинание, которое он готовил для беглецов, Керос преодолел разделявшее их расстояние и всем весом навалился на врага, ткнув рукоятью.  Тритон был готов к удару, и легко мог удержать Чаран, но оказался не готов к тому, что произошло следом.

Намереваясь сбить моркота и прорваться мимо, Керос вскрикнул, когда рукоять клинка ослепительно ярко засветилась, и запах горелой плоти наполнил воду вокруг головы Дуупакса. Тот издал пронзительно-режущий визг, заглушивший крик самого Кероса и бульканье воды около точки соприкосновения. Изогнувшаяся рукоять с навершием выжигала лицо моркота, огибая правый глаз и часть щеки. Свет лился прямо в сиреневые буркала Дуупакса, причиняя ещё больше боли.

Керос опустил руку, чтобы свет не мешал, но не замедлился и не ослабил хватку. Дуупакс, которого отнесло уже на несколько метров от места столкновения, свалился с оружия и плюхнулся на землю, хватаясь за лицо. Сын жреца на секунду задумался, не вернуться ли и не удостовериться, что моркот больше не причинит им вреда, но конюшни и безопасность были слишком близко.

«Ты не можешь воевать, пока не уберёшь Чаран из-под удара, дурак! – отчитывал он себя. – Спрячь её и эту штуку подальше от уродов, и тогда сможешь доказать, что достаточно взрослый, чтобы вернуться к сражению».

Заплыв в конюшни, Керос наконец остановился у ближайшего стойла с горящими от перенапряжения ногами. Это место принадлежало Волнозвёзду, морскому коню его отца, заржавшему и попятившемуся от неожиданного вторжения молодого тритона с сестрой. Керос подплыл к горделивому животному, выставив руки ладонями вперёд, чтобы успокоить зверя, и сказал:

– Волнозвёзд, я вынужден просить об одолжении. На нас напали мор…

Морской конь бесцеремонно хлестнул могучим хвостом по земле, и остальные обитатели конюшен, во всем следовавшие лидеру, вторили ему – знак того, что они желали присоединиться к защите родного города.

– Нет! – загремел Керос, а сестра и конь даже слегка опешили от силы его голоса. Взяв себя в руки, тритон посадил Чаран на спину скакуну, игнорируя немалое сопротивление с её стороны, потом привязал её верёвкой из водорослей.

– Мать хочет, чтобы мы убрались подальше отсюда вместе с этим, – он показал Волнозвёзду золотое оружие на поясе, прежде чем закрепить ремень на шее животного. – Чтобы треклятые моркоты не смогли использовать это против нас или другого высоководного народа. Найди нашего брата Налоса, старшего сына Мораса. Он где-то выше, и там сейчас единственное безопасное место для нас.  Сможешь доставить нас туда? Сможешь уберечь Чаран, пока отец не придёт за нами?

Гиппокампус склонил голову набок, будто переваривая сказанное тритоном, затем, пощекотав головными плавниками свою маленькую наездницу, мотнул головой и потрусил к выходу из конюшен.

Всхрапнув и тихо заржав, Волнозвёзд подозвал ещё двух морских коней на помощь в защите Чаран, в то время как третий – собственный конь и компаньон Кероса, Прилив – подошёл к молодому тритону. Керос снял со стены небольшой трезубец и сеть, которую обмотал вокруг плеча. Конечно, ему хотелось, чтобы на нём были его жилет или пояс, но, увы, сейчас он мог взять только то, что мог закрепить на теле или унести в руках. Пока он размышлял над тем, не взять ли ещё оружия и какой-то еды в дорогу, его внимание привлёк дрожащий жалобный голос:

– Керос! Не бросай меня! Мне страшно! – плакала Чаран, пытаясь выпутаться из узлов, надёжно крепивших её к спине Волнозвёзда.

Конь негромко заржал и посмотрел на тритона. Забравшись в седло, Керос мягко успокоил сестрёнку, не сводя при этом с дверей, ведущих в башню, внимательных глаз:

– Не бойся, Чаран, с Волнозвёздом тебе будет безопаснее, чем жемчужине в раковине. Помнишь, сколько раз он уберегал отца? – он подплыл к ней на Приливе и затянул потуже крепления, которые она смогла ослабить. – Почему бы тебе не попробовать научить его одной из твоих песен? Уверен, ему понравится. Просто наклонись поближе и шепчи на ушко. – Керос поймал неодобрительный взгляд могучего скакуна и услышал, как тот фыркнул, но они оба понимали, что Чаран нужно было отвлечь, чтобы отбыть без приключений. – Теперь приготовься и держись крепче. По твоему сигналу, Волнозвёзд.

Четвёрка морских лошадей с двумя всадниками стремительно выплыла из конюшен и понеслась на север. Но как только они преодолели двор Башни Нумоса, Керос услышал, как его мать выкрикнула имя её друга – и сразу же развернул Прилива обратно к покинутому строению.

– Отвези Чаран наверх, Волнозвёзд, и защити её и меч.  Мы последуем, как только сможем – я должен помочь, и вдобавок задержать всех, кто попробует вас преследовать, – крикнул Керос вдогонку оставшейся троице, продолжившей путь несмотря на протесты маленькой всадницы. – Попутных течений, друг.

Хоть пойти на такое и было невыразимо мучительно, он должен был оставить Чаран, чтобы проверить родителей. Сестра находилась в безопасности – он это знал – но Керосу нужно было убедиться, что и их матери с отцом тоже ничего не угрожает, хоть ярость в голосе жрицы и заставляла усомниться в подобном раскладе дел. Молодой тритон стряхнул страхи и направился к огромному пролому в стене Башни Нумоса. Ему доставило мрачное удовлетворение наблюдать за создавшим дыру кракеном, сейчас умиравшим от града боевых трезубцев. Оставалось лишь надеяться, что сражение внутри проходило так же успешно, как и сражение снаружи.

Ещё даже не достигнув центра Великой Сокровищницы, он услышал крики раненых и стоны умирающих. Несмотря на запахи ужаса и смерти, Прилив всё же неохотно вплыл в здание, благодаря преданности и доверию к Керосу. Они следовали пути, проломанному сквозь многочисленные стены и защитные механизмы к самому сердцу Сокровищницы. Молодой тритон никогда не был внутри – так уж вышло, что его первое посещение принесло ему и его первую войну.

Комната оказалась высотой больше двадцати метров и круглой почти по всему периметру, за исключением стены, где раньше находились двери. Поблескивающий белый коралл усыпал все поверхности, а саму стену испещрили многочисленные дыры, сквозь которые виднелись различные сундуки с предметами, книгами и прочими ценностями, проворно обираемые захватчиками.

Знаменитый Арсенал Ксинакта должен был висеть на потоках воды в сердце камеры, запертый внутри никогда не тающего магического льда. Керос знал, что арсенал уже был вскрыт, раз Наран отдала ему один из артефактов – то странное оружие обитателей поверхности, «солнечный меч» – теперь висевший на шее Волнозвёзда, мчавшегося к безопасности верхних вод.

 Облако крови, осколков льда и прочих обломков теперь держалось там, где раньше был арсенал. Остался нетронутым только самый большой кусок, хранивший самое ужасное приобретение из всех, отрезанный Коготь Ксинакта – вернее было бы сказать, всё левое щупальце Ксинакта, с большим драгоценным камнем в ладони. Оно всё ещё было покрыто льдом, но от большого моркота, зависшего под потолком, тянулось и обвивалось вокруг ледяного саркофага ярко-красное щупальце. За то короткое время, что Керос смотрел на эту сцену, лёд покрылся трещинами.

Керос перевёл взгляд вниз и увидел сотни ледяных осколков, плававших вперемешку с изуродованными телами священников, погибших, защищая свою веру и свою твердыню. Их кровь смешалась с водой, заставляя Прилива паниковать.

И всё же две фигуры двинулись вперёд; Керос окликнул:

– Мать! Отец! Я пришёл на помощь!

Мгновенно среагировав на голос тритона, на его пути возник моркот, щёлкая клювом и угрожающе размахивая когтями – только лишь затем, чтобы получить ужасающий удар головой от Прилива. Керос вдогонку ткнул своим трезубцем, пронзив сердце врага, но это стоило ему оружия, оставшегося торчать в груди жертвы.

Керос выпустил требузец, когда высмотрел обоих родителей внизу комнаты. Он узнал Наран по её чистому сильному голосу, когда она читала заклинание, которое должно было обездвижить противостоящих ей врагов – хотя её сын заметил и другую троицу моркотов, сновавших неподалёку. Но несмотря на грозившую ей самой опасность, жрицу, похоже, куда большее тревожило происходящее в другой части помещения. Проследив за её взглядом, молодой тритон рассмотрел отца, пригвождённого к середине стены трезубцем, пронзившим ногу и торс; плотное облако крови окутало его обмякшую фигуру.

– Нет! – вскричал Керос, пришпорив своего морского жеребца. – Помоги матери, Прилив! Я должен спасти отца.

Керос спрыгнул со спины коня, резко нырнув вниз и уворачиваясь от ледяных обломков, теперь больше служивших препятствиями, а не защитой. Молодой тритон плавал в поисках оружия, так заметно отсутствующего в руках отца впервые за многие годы.  Тут он услышал позади и над собой громкий треск льда и крик матери: