Текст книги "Водные врата (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Попрощавшись с Маттео, Тзигона отыскала кадку с дождевой водой и смыла грим с лица. В сумке нашлась туго скатанная мантия из небесно-голубого шелка; девушка разгладила складки и натянула ее поверх лохмотьев. Уже прилично одетая, она отправилась в особняк, который Базель Индолар держал в Халарахе из-за необходимости часто посещать столицу.

У ворот ее поджидали. Одинокая фигура сидела в освещенной лампой нише – убежище для прохожих. Тзигона бросила косой взгляд на женщину в элегантном наряде – и круто развернулась, готовая удирать.

– Постой, – воскликнула Синестра Беладжун. – Я найду тебя снова. И кто поручится, что следующая наша встреча не будет менее приватной и удобной?

Тзигона взвесила услышанное. Если столкновения не избежать, то лучше сейчас. Небеса были черны, а звезды указывали на близящуюся полночь. Мало кто станет бродить по тихой улочке, когда почти все уже готовятся отойти ко сну.

Нехотя Тзигона обернулась к гостье. Не так давно девушка выдавала себя за знатную волшебницу и воспользовалась доверием Синестры Беладжун, чтобы свести знакомство с одним напыщенным торговцем бехирами. Женщина ей тогда понравилась настолько, что даже неуютно было водить ее за нос.

Синестра, похоже, не приняла это близко к сердцу. Она оглядела мантию Тзигоны и изогнула крашенные губы в полуулыбке:

– Ученик мага-вызывающего? В прошлую нашу встречу Вы были состоявшимся иллюзионистом. Превратности судьбы, полагаю?

– Всяко бывает. Видели бы Вы меня час назад.

– Я бы не отказалась, – в глазах Синестры зажглись огоньки. – Уверена, это пролило бы свет на многое.

– Простите?… – Тзигона скрестила руки на груди.

Волшебница протянула клочок пергамента:

– Это записка от Кассии, королевского джордайна. Она написала мне незадолго до смерти, выставив тебя воровкой. Это так?

– Она мертва. Это действительно так.

Синестра недовольно зашипела:

– За моей спиной что, стоит-прохлаждается отряд городской стражи? Если ты признаешься в воровстве, я буду только в восторге!

Странная встреча начала приобретать для Тзигоны смысл.

– Вам нужен вор, чтобы заполучить что-то?

– Можно сказать и так. Я хочу нанять вора, чтобы научиться его ремеслу.

Тзигона осмотрела женщину с головы до ног. Ее волосы были уложены в аккуратные локоны. Целое состояние из синих топазов сверкало на груди, гармонирующее с голубым муаровым[4]4
  Муар – плотная шелковая ткань с волнообразным переливом (прим. переводчика).


[Закрыть] платьем и туфельками.

– Зачем Вам красть? У вас своего добра предостаточно.

– В том и беда! Я могу позволить себе все, что душе угодно. И мне это так опостыло, что сил нет терпеть, – заявила женщина. Она резко поднялась: – Давай пройдемся.

В молчании они пошли по усаженной деревьями улице. И несколько мгновений спустя Тзигона решила вернуться к разговору о деле:

– Так что Вы бы хотели вернуть?

– Свой рассудок, – ответила Синестра прямо. – Меня снедает тоска и обыденность; еще немного – и я буду с криком носиться по улицам!

– Поступите как любая другая избалованная аристократка. Заведите любовника.

Синестра подняла иссиня-черную бровь:

– Я говорила, что я уставшая, а не глупая. Разве я не упоминала, что замужем за прорицателем? Он не особо одаренный, но достаточно способный, чтобы подкармливать собственную подозрительность.

– Короткий поводок? – проронила Тзигона с сочувствием.

Волшебница поддела пальцем и оттянула ожерелье, изобразив петлю на шее:

– Мой лорд Беладжун опутал меня заклинаниями, препятствующими таким попыткам.

– И почему вы считаете, что Вам удастся воровство?

– Потому что этого старик Беладжун от меня не ожидает, – ответила Синестра. Она тяжело вздохнула: – Словом и ветром присягаю, мне надо нарушить хоть что-то, иначе я сойду с ума!

Поскольку Тзигона лучшую часть дня провела в облике оборванца, отлынивая от занятий ради того, чтобы творить одну проказу за другой, чувства волшебницы были ей понятны. Она в задумчивости покусала нижнюю губу:

– Насколько серьезны Ваши намерения?

– А насколько некромант серьезен со смертью? – выпалила в ответ Синестра. – Научите меня, и я сделаю все, что скажете.

Тзигона взъерошила свои короткие волосы:

– Готовы ли Вы постричься как я?

Волшебница побледнела. Она остановилась и плотно зажмурилась. Когда она их открыла, в глазах читалось решительность.

– Да, – медленно сказала она, не сводя взгляда с Тзигоны.

Та сверкнула зубами и похлопала Синестру по руке:

– Забудь. Вор должен использовать любое преимущество. Ты будешь в центре внимания и начнешь войну волшебников одним своим появлением. Мы придумаем какую-то более подходящую плату.

Женщина хмыкнула:

– Я думала, что так надо. Надеюсь, ты придумаешь что-то более интересное.

В ответ Тзигона протянула ей небольшую книжицу:

– Помнится, ты любишь сплетни. Такие вещи всегда содержат в себе долю истины.

Синестра округлила глаза, узнав собственный гримуар – книгу заклинаний, в которой хранятся самые ценные магические формулы и личные секреты волшебников. А в следующий миг она рассмеялась:

– Ого! Похоже, это будет действительно весело!

– Я постоянно толкую об этом своему другу, – заметила Тзигона с усмешкой. – Но тебя проще убедить, чем его.

Синестра подняла брови:

– Значит, у тебя есть «он», да?

– Да кого у меня только не было, – отмахнулась от темы Тзигона, не желая обсуждать Маттео.

– Умница. Если бы я раньше так размышляла, то сейчас бы горестей не ведала, – волшебница подхватила Тзигону под руку.

Жест был дружеским, не нарочным, но магия кольнула ее. Это озадачивало. Лишь немногие заклинания могли коснуться барьера вокруг нее. Она же чувствовала почти каждое заклинание, кроме того, что ее мать наложила много лет назад, перекрыв доступ к опасным ранним воспоминаниям дочери…

Мама.

Тзигона замерла как вкопанная. Прикосновение матери – вот на что похожа магия Синестры!

Стук сердца грохотом отдавался в ушах, а тихая улица закружилась в водовороте, как в безумном калейдоскопе. После стольких лет поисков матери, могла ли случайная встреча обернуться успехом?

Часть ее желала в это верить. Синестра ей сразу понравилась, она ощущала родственную душу. Но женщина была слишком молода – ей, похоже, и тридцати не было.

Девушка сообразила, что Синестра тоже остановилась и странно на нее смотрит:

– Ты не заболела, Маргот?

Тзигона ухватилась за слово:

– Маргот? Это мое настоящее имя?

Замешательство волшебницы возросло.

– Ты так назвалась в день нашего знакомства. А еще ты выдавала себя за иллюзионистку, так что – откуда мне знать?

Ее охватило разочарование, которое тут же исчезло. Тзигона выжила благодаря осмотрительности; если эта женщина некогда была Кетурой, она тоже будет осторожной. Их воссоединение – если это оно – должно проходить постепенно, шаг за шагом.

Она быстро глянула на прекрасную волшебницу и не увидела на ее лице ни одного отражения собственных черт:

– Я гадала, как бы я выглядела с твоими волосами.

Ужас отразился на лице Синестры; она обхватила руками свои локоны цвета воронова крыла:

– Забудь! Ты уже пообещала, что я их сохраню!

Тзигона рассмеялась:

– Я же не думала пустить их на парик. Просто восхищаюсь. Может, сходить к иллюзионисту и попросить наколдовать мне такие же?

В темных глазах Синестры промелькнуло возмущение, но оно быстро сменилось привычным выражением мнимой скуки. Она погладила блестящие косы:

– Они настоящие и достигают колен, когда я их расплетаю.

В памяти Тзигоны всплыл призабытый образ: ее мать играла, гоняясь за неуловимыми шариками света. И распущенные волосы шелковой тенью струились позади нее.

– Да, – проговорила Тзигона немного сдавленным голосом. – Могу представить себе.

Несколько дней Маттео старался уважить пожелание короля и служить патронессе на совесть. Беатрикс же советы не требовались. Она отклонила все прошения об аудиенции. Зато нескончаемым потоком в лабораторию королевы шел люд из ремесленников и волшебников. Разочарование Маттео росло с каждым часом.

Однажды он не выдержал. Он покинул дворец перед рассветом, пробрался через кухонную калитку, мимо торговцев, поставляющих припасы для королевского стола. Пришлось посторониться перед небольшой стаей гусей; Маттео кивнул – вежливо, но рассеяно – в ответ на приветствия девушки-хозяйки птиц.

Быстрый взгляд на восходящее солнце, заставил его ускорить шаг. Прокопио Септус обычно выходил из дому рано. Волшебник не обрадуется расспросам Маттео будучи дома или в городской резиденции, но может, он будет говорить свободнее, находясь на полпути.

Служа Прокопио, джордайн часто ходил этой дорогой. Он заметил волшебника за несколько кварталов от его дворца из розового мрамора.

– Лорд Прокопио!

Тот обернулся. Его улыбка была медленной и напускной, а взгляд отстраненным.

– Герой Ахлауровых болот наконец вернулся! Козни мага-гончей раскрыты, ларакен повержен, народ лордов-волшебников спасен. Боги всевышние, Маттео! Вы оставили службу мне три месяца назад, и вот на что тратите время! Я думал, что тренировал Вас лучше.

Маттео тихо рассмеялся:

– О, если бы я пробыл у Вас дольше, я бы смог более искусно сплести нити этого гобелена. Увы, края этой истории немного расползаются.

Лорд-мэр изогнул белоснежную бровь:

– Лестно, остро. Изящный переход от шутки к комплементу и к сути дела. Вы быстро учитесь, юный джордайн. Какие же свободные нити я мог бы, по Вашему мнению, помочь связать?

– Вам известно, что Киву, эльфийку-инквизитора, препроводили в храм Азута, – Маттео аккуратно подбирал слова, чтобы не выказать то, о чем поклялся молчать. – Я предполагаю, Вам известны некоторые обстоятельства.

Прокопио стиснул челюсти; отвечал он не сразу:

– Как давно известно мудрецам, тайной причиной роста болота была течь из портала на План Воды. Из-за присутствия ларакена закупорить течь было сложно. Любая магия, использованная против чудовища, делала его сильнее. И наоборот, стоило закрыть Врата, как ларакен был бы вынужден искать магическую подпитку в другом месте. В конечном счете, тварь была бы уничтожена, но последствия удара по волшебникам Халруаа были бы ощутимы. Совет Старейших полагает, что это и было тайным замыслом Кивы. Нынче же ларакен повержен и врата закрыты, все благодаря Вам и Вашим товарищам.

– Не закрыты, – возразил Маттео. – Перемещены.

В глазах волшебника мелькнуло потрясение, мигом заглушенное наплывом сомнений:

– Это смелое заявление. Чем Вы можете его подтвердить?

Маттео вкратце описал последние эпизоды сражения в болотах Ахлаура. Ларакен нырнул в мелкий источник. Кива набросила квадрат черного шелка на воду.

– Оба – и источник, и шелк – исчезли, – подвел итог Маттео. – Чтобы запечатать магические врата требуется определенное могущество, которым Кива в тот момент не обладала. Артефакт мог выполнить свою задачу, но редко какие волшебные предметы способны устоять перед голодом ларакена.

– Переносной портал сможет, – мрачно заметил Прокопио. – Поскольку магия в основном сосредотачивается в месте исхода, а не в самом портале, ларакен найдет больше наживы в платье какой-то дамы, чем в шелковом платке Кивы. Согласен с Вашей оценкой. Врата сместили. Только почему об этом неизвестно Совету?

– Ничего не могу сказать по этому поводу, – осторожно ответил Маттео. – Я представил полный отчет Школе Джордайнов и жрецам Азута. Есть еще одно обстоятельство, довольно деликатное… – Когда волшебник подбадривающе кивнул, Маттео добавил: – Джордайн Зефир был союзником Кивы.

Выражение лица Прокопио стало холодным и непроницаемым.

– Мне известно, что Зефир умер как предатель, поэтому упоминание его имени и деяний – это вопиющее нарушение протокола, – поспешил добавить Маттео.

– Тогда зачем упоминать? – голос волшебника был резким, взгляд устремлен в одну точку. Кровь прилила к лицу Прокопио, и он ускорил шаг, будто желая отдалиться от этой неприятной темы.

Маттео подстроился под шаг мужчины:

– Возможно, Зефир оставил после себя зацепки, которые бы позволили угадать новое расположение врат. Ради блага Халруаа…

Прокопио замер как вкопанный. Он глянул – будто копьем ударил, слова застряли у джордайна в горле.

– Вы осмеливаетесь решать, что такое «благо» для всех? Позвольте, но это забота лордов-волшебников! Джордайны лишь предоставляют нужные сведения и советы – рассудительные, как можно надеяться, и с надлежащей осмотрительностью.

В голосе Прокопио Маттео услышал обвинения.

– Я верно служил Вам, – ответил джордайн. – У королевы нет оснований жаловаться на мои советы и мою осмотрительность. И я никогда не предавал оказанного доверия.

– Вы явились ко мне с намеками и поддевками, а не за делом!

Это было неучтиво и неточно, но Маттео не стал отрицать.

– Зефир сделал то, что сделал, – продолжил Прокопио. – Я не могу объяснить или оправдать это. И не стану. Пусть кто-то и ждет, что я буду бегать с пустыми извинениями. Вы молоды и слишком идеалистичны, чтобы печься о своем или чужом благе. Но Вы не могли не заметить, что амбиции – путеводная звезда Халруаа. Каждый честолюбивый волшебник города – каждый волшебник! – будет помнить о бесчестье моих джордайнов и использует это против меня. Не добавляйте стрел в их колчаны!

– Подобное не входит в мои намерения.

– Ваши намерения? У джордайнов дюжина пословиц о пользе добрых намерений! – выкрикнул Прокопио. – Забудьте о Ваших намерениях и вспомните Ваши клятвы. Вам запрещено говорить о том, что Вы видели и слышали, служа мне – ни прямо, ни даже намеками. Ослушаетесь – я словом и ветром присягаю, я сделаю все, чтобы судьба старого эльфа показалась Вам благом!

В каждое слово волшебника были вложены сила и могущество, а когда гневная тирада подошла к концу, он словно скала навис над более высоким джордайном. Это было простое заклинание, и некоторые маги в злости могли использовать его неосознанно.

– Вам не требуется напоминать мне мои клятвы, – ответил Маттео с достоинством. – Если пожелаете, я могу заново присягнуть, что все узнанное и услышанное на Вашей службе, останется за стенами моей памяти.

– Как только это потребуется, – прорычал Прокопио. – Пока у меня нет повода обращаться в Совет Джордайнов. Но знайте. Если я обвиню Вас в нарушении конфиденциальности, подвиги в болотах Ахлаура Вас не спасут!

Волшебник исчез во вспышке лазурного огня. Маттео еще моргал от искр перед глазами, когда почувствовал слабое прикосновение к спине, будто кто-то выводил молнию, очерченную кругом. Символ джордайна.

Он обернулся – чтобы оказаться лицом к лицу с невысокой девушкой, обладательницей голубой ученической мантии и беззаботной ухмылки. Она опиралась об ограду сада, небрежно вертя на пальце амулет джордайна. Юноша глянул – его медальон исчез. Маттео, пусть и был тренированным воином, не заметил ни приближения Тзигоны, ни самой кражи. От досады его голос зазвучал жестче:

– У тебя нет ни обязанностей, ни обязательств?

Признаки хорошего расположения духа исчезли с лица девушки.

– Базель отправил меня за покупками, – сказала она хмуро и показала связку маленьких, едко пахнущих грибов: – Ни за что не поверишь, что он собирается с этим делать.

– Споры используются в качестве компонента заклинания, – машинально ответил Маттео. – Если их рассыпать на поле боя перед дождем, можно призвать армию. В мирное время заклинание преобразовывают в защиту от вторжений. Грибы также являются компонентом василисковой начинки – естественного антидота, вбирающего любой яд из мяса птицы.

Тзигона наградила его кислым взглядом:

– Ты, наверно, невероятно популярен на вечеринках. Так что сказал Снежный Ястреб?

Успев привыкнуть к подвижному темпераменту девушки, Маттео быстро перестроился. И вообще, прозвище «Снежный Ястреб» как нельзя лучше подходило лорду-мэру.

– Боюсь, что ничего стоящего. Лорд Прокопио не пожелал говорить о Зефире и предостерег от дальнейших расспросов. Похоже, еще одна дверь захлопнулась передо мной. Мне очень жаль, Тзигона.

Она пожала плечами на его извинения:

– А Прокопио нашел джордайна на смену Зефиру?

– Не думаю.

– Хорошо. Значит, покои эльфа не потревожены.

Маттео тяжело вздохнул:

– Мне не нравится то, к чему ты клонишь.

– Не волнуйся так, – она небрежно махнула рукой. – Я недавно посещала особняк Снежного Ястреба и не стремлюсь туда возвращаться.

– Э-э? – осторожно выдохнул Маттео.

Она отвернулась:

– Да пусть бы меня лучше раздели, вымазали медом и привязали, и чтобы букашки ползали по мне, чем еще раз встретиться с ним лицом к лицу. Достаточно устрашающе?

– Сойдет. – Раскаты грома донеслись с озера, и Маттео указал на грибы: – Тебе лучше доставить их наставнику раньше дождя.

Тзигона послала ему воздушный поцелуй и неспешно пошла прочь. Она насвистывала на ходу, чтобы скрыть собственное отчаяние. Если Маттео на каждом шагу натыкается на преграды, так на что надеяться ей самой?

Она прямиком вошла в кабинет Базеля. Он поднял взгляд – и на его округлом лице заиграла искренняя улыбка. В одном порыве Тзигона решила, что он – самый многообещающий шанс узнать что-то о матери. Он был снисходителен к ее вопросам и никогда сильно не досаждал с собственными. У Базеля были один-два темных секрета – она сильно помучилась пытаясь выудить их – но у кого их не было?

– Лорд Базель, Вы можете мне что-то рассказать о волшебнице по имени Кетура?

Его лицо застыло от непонятного чувства. Он опустил глаза, прокашлялся. Когда он взглянул на нее снова, то выглядел невозмутимо, даже слабо улыбнулся. Тзигона заметила, чего это ему стоило, и удивилась.

– Где ты услышала это имя, дитя?

– На Ахлауровых болотах. Говорили, что Кетура была мастером Воплощения. И сравнивали меня с нею. – Это было правдой, до известной степени. Тзигона пихнула локтем протестующую совесть, заставив ее молчать, и не отвернулась перед испытывающем взглядом Базеля.

– И кто же так говорил?

Она пожала плечами и невыразительно махнула рукой:

– Да все.

– Тзигона, – его голос звучал неожиданно строго.

– Эльфийка Кива, маг-гончая.

– Ага, – Базель выдохнул с облегчением. – Ожидаемо. Что Кива еще говорила?

– Ничего. Если не считать метание огненных шаров беседой, то мы толком не пообщались.

– Ясно. Так от кого ты услышала имя?

Такая настойчивость озадачила девушку:

– От Андриса, джордайна. Он выжил, когда ларакен вытянул его магию.

– Да, тот случай вызвал переполох, – Базель упер локти в стол и сцепил толстые пальцы в замок. – Очаровательная история. Джордайн не выказал и намека на талант к волшебству, но магия – эхо далекого эльфийского предка – дремала в нем. Совет Джордайнов спорил, владел ли Андрис магией или нет, был ложным джордайном или настоящим. И не только Совет. Волшебнику никуда не скрыться от дебатов о природе магии и жизни. И жрецам Азута ту загадку не разрешить, хотя я страстно желаю прочесть их отчеты касательно Андриса. Но вернемся к делу, – подвел итог Базель. – Могу я полюбопытствовать о причинах твоего интереса к Кетуре?

Тзигона указала на развешанные по всему помещению портреты, неизменный круг предков Индоларов:

– Вы из древнего рода магов-вызывающих. А у меня нет семьи. Никто не скажет: «Не волнуйся, твоей сестре тоже тяжело давалось это заклинание». Вы говорили, что мои магические таланты ставят в тупик. Может, мысль о ком-то, кто хоть немного на меня похож, мне поможет.

Базель отклонился назад и уставился вдаль, будто изучая один из портретов и пытаясь понять значимость окружения и родословной.

– Разумный аргумент, – наконец заметил он. – Но разве не правильнее попытаться найти собственную семью вместо волшебника со схожим талантом?

– Конечно правильнее, – быстро согласилась она, понимая, что отрицание окажется слишком уж явной, даже вопиющей ложью. – Вы думаете, я не пыталась? Я даже ухаживала за детенышами бехиров, чтобы между делом научиться читать генеалогические записи. Заводчики так заморачиваются, что их записи сложнее таблиц наследования дара волшебниками.

– Очень изобретательно, – пробормотал он, – но если твои предки не восьминогие крокодилы, то такие попытки тебя ни к чему не приведут.

Тзигона колебалась, не зная, сколько она может безопасно рассказать даже такому доброму наставнику:

– Я пыталась пробраться в Архивы Королевы.

Волшебник застыл.

– И что там нашлось? – спросил он уж слишком небрежно.

Его реакция заставила Тзигону быстро отступить:

– До того, как я смогла отыскать хоть что-то, появилась Кассия, джордайн короля, и посадила меня под замок.

– Который таинственным образом открылся, полагаю.

– Жизнь полна загадок, – согласилась Тзигона.

– И Кассия умерла прежде, чем успела снова поймать тебя, – добавил он.

Эти события она как-то никогда не связывала. Кива использовала Кассию, чтобы заманить Тзигону в болота Ахлаура. Девушка всеми силами пыталась с этим смириться. Скрывалось ли за этим нечто большее? Кассия узнала какой-то секрет, подтолкнув Киву к убийству?

Базель первым отбросил самокопание:

– Однажды Кетура просто исчезла. Никто не знает наверняка, что с ней случилось. А поскольку ни один халруанец не пожелает говорить о своих неудачах, твои поиски будут считаться чудовищным нарушением протокола и вызовом тем волшебникам, кто пытался, но ничего не смог. Ты должна понимать, что на каждый свой вопрос ты услышишь сотню других в ответ. Прости, дитя, но стоит ли твое прошлое такого пристального внимания?

Это был не такой уж легкомысленный вопрос для страны, где бродячих артистов почитали мошенниками и карманниками, а за воровство карали отрубанием конечностей.

– Значит, я ничего не могу сделать? – спросила она обреченно.

Базель какое-то время изучал ее взглядом:

– Если ты так решительно настроена разузнать все, возможно, стоит обратиться к Дамари Эксчелсору. Он был женат на упомянутой даме.

Тзигону будто молнией ударило. Неожиданные, яркие воспоминания забросили ее в давно минувшие ночи, когда ее вытаскивали с пастели, чтобы бежать от «мужа матери». И такой сильной была ее неприязнь к тому человеку, что она никогда не думала найти его или хотя бы узнать его имя. А ведь это было простым решением, прямым, коротким путем. Но от одной мысли о встрече из глубин сознания выныривали страх, и злость, и боль утраты. Тзигона резко тряхнула головой, загоняя воспоминания на место.

– Мне нужно просто заскочить в башню волшебника и поболтать?

Базель неуверенно развел руками:

– Дамари Эксчелсор крайне нелюдим. Он не член Совета Старейших, всегда держится стороны. Я не могу тебе сказать, что он думает по этому поводу. После ухода Кетуры он подавал в Совет прошение о законном разводе. И даже так, он высылал множество волшебников и наемников на ее поиски. Я перестал слушать отчеты об этом лет пять спустя. Возможно, он решил, что исчезновение Кетуры – к лучшему.

Это соответствовало воспоминаниям Тзигоны:

– Почему она ушла?

– Не могу сказать наверняка, – Базель пожал плечами. – А вот Дамари Эксчелсор – может. Пожалуй лучше, пошли к нему кого-то другого, того, у кого есть благовидный предлог для расспросов.

Маттео бы мог. Любой волшебник откроет дверь перед джордайном королевы. Речь наверняка зайдет о битве на Ахлауровых болотах – так постоянно случается. А за битвой стояла Кива, и она же была одним из тех, кого послали найти Кетуру. Маттео обязательно придумает, как перевести тему разговора от Кивы к сбежавшей волшебнице.

– Звучит разумно, – наконец произнесла девушка.

– И это, несомненно, обозначает, что ты поступишь с точностью наоборот.

От такого курьезного вывода она неожиданно для себя ухмыльнулась, а потом нахмурилась:

– Быть своевольной – все равно, что быть предсказуемой, так?

– Только если делать так постоянно. Время от времени совершай правильные поступки, – посоветовал он. – Это удивит многих, и поставит в тупик оставшихся.

Зазвучал ее смех – звонкий и счастливый.

– Хороший совет. Может, я ему даже последую.

Базель улыбнулся и помахал ей на прощание. Он сохранял усмешку, пока за девушкой не закрылась дверь, а потом спрятал лицо в руках. Он благодарил Владычицу Мистру, а потом проклинал ее за радостные, и за горькие воспоминания, что пробудила девочка.

– Кетура, – пробормотал он голосом полным страсти, которая никогда не меркла и не забывалась. – Я не надеялся вновь услышать твое имя, а тем более твою песню. Слово и ветер! Она эхом звучит в смехе твоей дочери!

Тзигона закрыла дверь в кабинет Базеля Индолара и устало прислонилась к ней. Девушка подняла руки ладонями вверх.

– Прокопио Септус, – пробормотала она, опуская левую, как будто придавленную значительным грузом. Она назвала имя мужа матери, и ее правая рука опустилась еще ниже. Какое-то время девушка стояла с вытянутыми руками, те ходили вверх-вниз, как колеблющиеся чаши весов.

Неожиданно она сорвалась с места и поспешила в комнату для прорицаний. Она скользила тихой и незаметной походкой, выработанной во время посещения сотни запрещенных коридоров. Никогда не помешает поддерживать все способности отточенными до предела.

Комната была причудливо-необыкновенной: круглая, с куполом вместо потолка и зеркальным полом, так что казалась сферической. Фрески на стенах изображали подводный мир: водоросли, фантастические коралловые здания и косяки рыб. Две нарисованные русалки яростно сплелись, замершие в недостойной, но забавной женской склоке. Свет, наполняющий помещение, был синий, со слегка струящимся дымом. Хрустальные шары парили в воздухе как громадные пузырьки. Тзигона подхватила тот, что проплывал мимо, и уселась на подобии кораллового диванчика.

Базель обучал Тзигону основам магического сообщения, но до некоторых трюков она додумалась сама. Вызвать Синестру Беладжун было легко – девушка приручила шар при помощи кольца, стянутого с руки Синестры во время последней встречи.

Дым заклубился внутри хрустальной сферы, а потом разошелся, явив прекрасное лицо Синестры. Волшебница казалась любопытной, но сдержанной – ожидаемая реакция, когда отвечаешь на неизвестно чей зов. Но когда Тзигона показала кольцо, Синестра запрокинула голову и расхохоталась, громко, как не престало воспитанной женщине.

– Оставь себе кольцо, – предложила Синестра, продолжая широко улыбаться. – Считай, что это задаток за обучение меня этому трюку!

– Всему свой черед, – ответила девушка. – Научись ходить в моей тени, а потом я расскажу тебе, как создавать собственную.

– Когда? Где? – на лице волшебницы читалось волнение.

– Знаешь Прокопио Септуса?

Синестра приоткрыла рот:

– Знаю ли я его? Это же один из наиболее могущественных прорицателей страны! Ты что, его виллу выбрала для налета?

– А почему бы и нет?

– Почему нет? – волшебница всплеснула руками. – Тебе по пунктам перечислить? Ты совсем ополоумела?

– Я уже раньше туда пробиралась. Это не так трудно, как ты читаешь.

– Раз я думаю, что это невозможно, значит, ты вероятно права. О Боги, девочка! У тебя нет плана лучше?

– У меня есть и другие варианты, но они все нехороши. Это самый лучший и простой способ добыть сокровище, которое у меня на уме.

В глазах Синестры отразились размышления.

– Что это может быть?

– Представь, ты – прорицатель. За каким сокровищем ты станешь гоняться в первую очередь?

Волшебница неосознанно потянулось рукой к богатому ожерелью из черного жемчуга, и в ее глазах сверкнуло понимание.

– Знание дороже рубинов, и его сложнее выследить, чем краденые камни. Сделаем это!

Тзигона ожидала, что уговаривать придется дольше:

– Ты уж слишком доверяешь вору, которого еле знаешь. Это может быть рискованно.

– Не совсем. Я ношу кольцо телепортации, можешь быть уверена, я брошу тебя при первом признаке опасности. Мой дорогой лорд Беладжун подарил его мне, чтобы я могла оказаться рядом, стоит ему лишь дать команду.

– Милый подарочек.

– Последнее средство, уверяю.

Тзигона безотчетно сотворила жест – защиту сердца; эту привычку она подхватила от суеверных уличных артистов за годы совместных странствий. В их мире «последнего средства» не существовало. Было множество возможностей, и надежда на лучшее, что скрывается за углом. И эти размышления руководили ею сейчас. Посещение Дамари Эксчелсора очень походило на последнее средство. Сначала она должна была определить связь между магией Синестры и воспоминаниями о матери. Если случится невероятное и Синестра с Кетурой окажутся одним человеком, Тзигоне не придется связываться с Дамари совсем.

– Первый урок, – решительно произнесла девушка. – Если ты действительно хочешь быть вором, ты никогда и ничего не должна называть «последним средством». Не искушай богов, а то они пожелают показать тебе все свое могущество и жестокость. Как бы плохо дела не шли, они могут стать еще хуже.

На лице Синестры можно было одновременно прочесть и сочувствие, и любопытство.

– Как ты можешь быть такой циничной, если еще не была замужем? Когда-нибудь я бы хотела услышать твою историю.

Тзигона умудрилась не вздрогнуть, а подмигнуть:

– Когда-нибудь. Я тоже на это надеюсь.