Текст книги "Святой – Гарпун для акулы"

Автор книги: Элеонора Хитарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Ничего не трогай! – прохрипел Рогожин. – Это дерьмо наверняка нашпиговано взрывчаткой. Слышишь?!

С улицы донесся низкий протяжный гул. Сквозь щель между воротами ударили косые лучи от фар, и несколько машин замерли у входа, заглушив двигатели. На мгновение вновь наступила тишина, только налетевший с моря ветер жалобно завывал высоко над головой под сводами ангара.

– Потуши фонарик, – торопливо бросил Святой.

Серегин и сам догадался, надавив на кнопку. Но фонарик отказывался слушаться. Его желтый мутный глаз предательски горел в темноте, указывая тонкой дрожащей полоской света на своих хозяев.

Святой ничуть не удивился. Он по собственному опыту знал породу вещей, отказывающихся подчиняться в самый неподходящий момент.

– Дай сюда? – потребовал Рогожин и добавил:

– Оставь взрывчатку и бегом к лестнице. Если надо будет – прикроешь.

– А ты? – Серегин чуть помедлил, с нескрываемой злобой косясь на ворота. – Мы даже не знаем, кто они?

– Вот именно. Самое время выяснить, какого хрена устроен весь этот маскарад. Ну, чего ждешь?!

Раскисший было Колька мгновенно пришел в себя и, сунув другу сумку с зарядом, на ощупь метаулся в дальний угол склада в поисках лестницы.

Святому понадобилась всего пара секунд, чтобы соорудить небольшой "сюрприз" на случай, если их с Серегиным захотят выкурить со склада. Пристроив за одной из колонн мешок со взрывчаткой, он поставил рядом на попа продолжавший светить фонарик, так что на полу образовался незаметный со стороны входа нимб. Святой не сомневался, что при желании сможет попасть в светящуюся мишень. Он остался очень доволен своей выдумкой.

В это мгновение хлопнуло сразу несколько автомобильных дверок – одна за другой, словно открывая сезон охоты.

– Святой! – позвал знакомый голос с улицы.

От неожиданности Рогожин вздрогнул, почувствовав, как неудержимая волна ненависти свинцовым шквалом захватывает его в тиски. Ядовито-сладкий ком подступил к горлу, выдавливая остаток воздуха из легких. Святой физически ощутил в это мгновение вкус предательства, может быть, еще более терпкий от того, что предал его человек, которого он успел похоронить.

– Скуридин, ты?! – крикнул с надрывом Святой, стараясь не выдать своего волнения.

– Я, командир!

Святой мог поклясться, что там, за воротами, Владик в эту минуту улыбался, оскалившись в своей лошадиной ухмылке.

– Не ждал встречи?

– Честно говоря – нет! Не люблю встречаться с мертвецами.

По ту сторону ворот раздался веселый хохот. Скуридин даже зачавкал от удовольствия, настолько пришлась ему по вкусу шутка командира.

"Он, наверное, здорово разжирел? – подумал почему-то Святой, плохо представляя, как сейчас может выглядеть Скуридин. – Разжирел и полысел! Заимел такую большущую отполированную до блеска плешь от лба до затылка!"

– Ну вот мы снова вместе. Святой! Теперь уже, кажется, в последний раз! Ты уж меня прости, но за пару лет после армии многое изменилось…

– Сколько он тебе обещал, сука? – прохрипел Святой.

– Банников?

Наступила короткая пауза – видимо, Скуридин закурил.

– Много. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Ровно столько, сколько вы все стоили: и ты, и Черкасов, и этот придурок Серегин.

За спиной Святого в темноте матюгнулся Колька.

– Значит, Банников жив?

– Точно. Это была его идея взорвать пустой склад, а вместе с ним и вас троих для убедительности. Тебя в особенности. Пока будут разбираться, "Черная акула" спокойно уйдет из Находки.

– Ты убедил Черкасова, что должен имитировать собственную смерть?

– Пашу убивать я не хотел. Он знал, что я жив. Поверил в рассказ про склад с вертолетом. Это я уговорил его выйти на связного и оставить сообщение. Но Паше показалось этого мало, и тогда он сам полез в ангар, чтобы убедиться.

– Он раскусил тебя.

– Может быть, – согласился Скуридин. – Только было уже поздно. Черкасова взяли рядом с металлоломом. Я уговорил отвезти его домой.

– Кто стрелял? – выдохнул Святой. Он готов был разорвать паршивую овцу своего взвода.

– Я! – Признание в убийстве далось Владу без труда.

– А ведь Паша успел оставить знак. – Святой говорил, а сам медленно отступал в глубь ангара.

– Где? – не понял Скуридин.

– Здесь, в ангаре. Когда вы его бросили и пошли за машиной. Ведь Черкасова вначале сильно избили?!

– Точно.

– Тогда он и написал на брезенте кровью всего одно слово – "Али".

– Почему Али? – удивился Скуридин.

– Нехорошо, Влад, уже успел все забыть, – сказал Святой с укоризной. Турок-месхетинец Али, которому Банников сбыл несколько автоматов, а основную партию оружия продал совсем другим людям, пока мы гонялись за подсадной уткой. Вспомнил?.. Я только одного не понимаю: как же я раньше не понял, что ты такая сволочь?

– Ошибки надо исправлять, – заметил Скуридин.

– Точно, – согласился Святой.

Тут автоматная очередь прошила металлическую обшивку ворот, и пули вышибли яркие пучки искр из колонн.

"Так можно и раньше времени взлететь на воздух!" – Святой уже и сам был не рад хитрости с фонариком.

Стараясь держаться подальше от места, где он оставил взрывчатку, Рогожин выстрелил несколько раз в сторону мелькавших перед входом теней. На улице раздался жалобный вопль, сдобренный потоком нерусской речи, после чего фары машин потухли.

В следующее мгновение от страшного удара со скрежетом распахнулись ворота, и в ангар с яростью раненого быка ввалилась черная громадина джипа. Водитель дал дальний свет, и ярко-желтая ослепительная вспышка словно лезвием бритвы полоснула Святого по глазам, невольно заставив зажмуриться. Джип, ощетинившись парой автоматных стволов поверх опущенных стекол, несся прямо на Дмитрия.

Святой не шелохнулся. Он продолжал стоять, будто оперный певец под светом юпитеров. Его поднятая правая рука с зажатым пистолетом замерла в воздухе. Палец застыл на спусковом крючке. Святой словно ждал, чтобы его размазали по бамперу, выплюнув из-под колес взбесившегося металлического зверя кровавой слизью на бетонную пыль.

В салоне джипа сорвались на крик, в исступлении паля по неподвижной и все такой же недосягаемой мишени. Пули с необъяснимым единодушием проносились мимо Святого, не причиняя тому никакого вреда. Расстояние между ним и автомобилем стремительно сокращалось. Казалось, еще немного, и будет поздно.

Первым не выдержал Серегин, наблюдавший за происходящим со своеобразных хоров – решетчатого балкона под самой крышей ангара, как раз напротив входа. Он выстрелил почти одновременно со Святым, так что Рогожин не сразу понял, отчего лобовое стекло джипа рассыпалось на мириады вздувшихся серебряных паутинок за секунду до того, как он сам нажал на спусковой крючок. Серегин продолжал стрелять и после того, как Святой, совершив неуловимое движение, юлой крутанулся по полу и исчез в темноте за колоннами.

Автомобиль сделал резкий разворот, спасаясь от столкновения со стеной, и ткнулся покатым рылом в побитую оспами пуль кладку силикатного кирпича.

От удара сидевший рядом с водителем молодчик вылетел из машины и упал лицом вниз на усыпанный осколками стекла капот. Безжизненное тело водителя с рваными ранами тяжело навалилось на руль, а широкий плоский лоб уперся в клаксон. По складу, вновь погруженному в темноту, прокатился истошный рев сирены.

Воспользовавшись замешательством среди подельников Скуридина, Святой добежал до лестницы и стал быстро подниматься вверх. Ему оставалось преодолеть несколько последних ступенек, когда в проеме ворот показался другой автомобиль. Получив хороший урок, нападавшие сменили тактику. Второй джип остановился передними колесами на пороге и осветил фарами внутренности склада. В ангар проскочили несколько человек, стараясь по-крысиному держаться в тени, и начали перебегать от колонны к колонне.

– Ты цел? – Серегин лежал ничком на навесной галерее, словно канарейка, вцепившаяся в металлические прутья, боясь пошевелиться. – Оно здесь все на соплях держится! – поспешил объяснить Николай свое странное поведение.

– К окну подобраться можно? – Святой кивнул на серый квадрат под самым потолком за спиной у Серегина, но тот отрицательно мотнул головой.

– Разве что ты умеешь летать! Как раз двух пролетов недостает.

– Тогда полетели! – Святой наклонился к Кольке. – Чего разлегся, чай, не на югах!

– Сам знаю, что не на югах, – беззлобно огрызнулся Серегин, по-собачьи поднимаясь на четвереньки, отчего металлическая конструкция под ним начала раскачиваться вроде маятника.

– Ты что, задом наперед собираешься прыгать?! – не выдержал Святой, наблюдая за мучениями друга. – Разворачивайся!

– Ну а если я с детства высоты боюсь? – Николай выпрямился во весь рост и, разбежавшись, прыгнул.

Он не долетел совсем немного и повис, ухватившись за край пролета. Нащупав ногой выступ в стене, Колька оттолкнулся от него и, подтянувшись до предела на руках, заполз на галерею. Достав из-за пояса пистолет, он приготовился прикрывать Святого.

– Прыгай! – крикнул Серегин.

Однако стоило Святому приподняться, как он тут же рухнул обратно, едва успев увернуться от предназначенной для него автоматной очереди.

Почувствовав неладное, Серегин обернулся и, вовсю матерясь, открыл огонь по человеку с автоматом, выбравшему Святого в качестве мишени. Их дуэль длилась недолго и закончилась в пользу Серегина.

Человек внизу выронил оружие, картинно согнулся пополам, сделал несколько шагов назад и начал медленно оседать.

Но, прежде чем он упал, Святой снова был на ногах. В два касания преодолев галерею, Дмитрий взлетел под куполом ангара, паря над бездной. Его прыжку позавидовал бы не один цирковой артист.

Словно гигантская рука, пытавшаяся схватить Святого, за Дмитрием потянулся свинцовый шлейф, намертво впечатываясь в стену десятками выбоин. Повисни Святой на краю пролета, и эта невидимая рука сжала бы его в своих тисках, превратив в окровавленный кусок мяса.

"Дотянул!" – мелькнуло у него в голове, когда он вновь почувствовал под собой опору.

В это мгновение пролет галереи, не выдержав тяжести двух тел, рухнул вниз. В последнюю секунду Серегин вскочил в проем окна, выбив плечом стекло и свободной рукой успев схватить Святого поперек пояса. Николай сумел втащить друга в нишу, спасая его от неминуемой смерти. Святой хотел что-то сказать, но Серегин, не дожидаясь благодарности, выбрался на крышу.

Выглянув из импровизированного убежища, напоминающего скальные храмы Пальмиры, Святой по светящемуся фонарику отыскал взглядом оставленный внизу мешок со взрывчаткой. Лучи от фар джипа падали в противоположную сторону от него, так что Дмитрию не составило больших трудов попасть в цель. Но, прежде чем Святой нажал на спусковой крючок, в оконной раме появилась уставшая физиономия Серегина, измазанная грязью.

– Ума не приложу, как ты спустился… – только и успел пролепетать тот, как раздался взрыв страшной силы, который вышвырнул друзей прямо на крышу.

Они заскользили по оцинкованным жестяным листам, словно на лыжном трамплине где-нибудь в Раубичах, в кровь сдирая ладони.

Внезапно огненный смерч разорвал ангар на тысячу кусков, и новый взрыв потряс окрестности. Вечернее небо озарилось багровым пятном пожара. Последнее, что увидел Святой, был метеоритный поток из кусков жести, штукатурки, дерева и обломков кирпича.

Затем последовала короткая вспышка, и острая боль пронзила все тело. Святому даже показалось, что он на какое-то время потерял сознание…

Когда Рогожин снова открыл глаза, над ним стоял Влад – Владик Скуридин. Он был именно таким, каким представлял его Святой: с блестящей лысиной, пополневший, одетый в дорогой костюм. Но больше всего Святого поразил взгляд Скуридина: потухший, пустой, остекленевший – взгляд профессионального убийцы.

Влад угадал мысли Святого.

– Это ты научил меня убивать, – сказал он, наклоняясь еще ниже к распластанному на земле человеку, и повторил, оскалившись по-волчьи:

– Ты… Знаешь, ведь именно тебе я обязан всем! – Скуридин потряс рукой с огромной золотой печаткой на пальце. В другой руке у него была зажата "беретта". – Деньги, много денег. А скоро их станет еще больше.

– Надеешься разбогатеть? – вдруг раздался у него за спиной чей-то голос.

Владик резко обернулся.

Незнакомец застыл в нескольких шагах от него. Наемный убийца мог поклясться, что никогда не видел этого человека прежде. Но ему показалось, что он его знает. Странное чувство беспокойства охватило Скуридина. Он не испугался автомата, так как давно приучил себя к мысли о собственной смерти. Как это ни странно, в глубине души он всегда боялся именно такого внезапного появления у себя за спиной "человека в черном", который однажды возникнет из его собственной тени, чтобы восстановить нарушенный им, Владом, круговорот жизни…

Ствол "беретты" в руке Скуридина дернулся по направлению к незнакомцу. Но, прежде чем Влад успел что-либо сделать, "Калашников" разродился короткой очередью.

Первая пуля пробила Владу плечо, оставив дыру на двубортном пиджаке, и вышла чуть выше правой ключицы.

Вторая попала в подбородок. От третьей голова Скуридина раскололась пополам.

Отшвырнув пистолет носком ботинка подальше от бездыханного тела, стрелявший шагнул к Святому.

Со стороны шоссе доносился вой пожарных и милицейских сирен.

– Надо уходить! – Святой ухватился за протянутую ему руку.

Поднявшись, он начал искать Серегина. Человек, расправившийся со Скуридиным, молча наблюдал за ним и наконец спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Тот же вопрос я мог бы задать тебе, – заметил Святой. – Что ты делаешь во Владивостоке рядом с этими долбаными складами?

– Тебе бы больше понравилось оказаться на его месте? – Незнакомец кивнул в сторону трупа Скуридина.

Святой не ответил. Он увидел Серегина, которого завалило куском жести. Николай при падении рассек бровь, а в остальном отделался царапинами и парой синяков.

– – В следующий раз запасной выход отправишься искать сам, – попробовал пошутить Серегин, выбираясь из завала, и, заметив рядом со Святым человека, добавил:

– Дим, от контузии галлюцинации бывают?

– Вообще-то не знаю, – честно признался Святой. – А что?

– Просто мне кажется, будто возле тебя стоит мужик, которого я тогда на станции отмазал от мента. – И, прикрыв ладонью лицо, Николай захныкал:

– Это ж надо было так головой об асфальт долбануться!

– Может, отложим все-таки выяснение обстоятельств на потом? – не выдержал Новиков. – А насчет мента… По-моему, мы квиты!

Найти угол во Владивостоке для Новикова не составило труда. Виктор остановился у одного знакомого по зоне. Сам хозяин квартиры успел перебраться в пригородный особняк, круто поднявшись за последние два года на утилизации американского мусора. Бывший зек с фамилией лихого украинского атамана времен гражданской войны Александр Сафронович Тютюнник теперь разъезжал на "нулевых", прямо из автомобильных салонов, иномарках и с какой-то особенной гордостью вспоминал о времени, проведенном на тюремных нарах. Новикова он встретил с радушием русского барина, широким жестом протянув ключи от владивостокской квартиры.

– На, владей! Будут нужны бабки – устраивайся ко мне на работу. Еще и подъемные получишь.

Давно успев отвыкнуть от подобного бескорыстия, Виктор посчитал выходку Тютюнника обычным пижонством.

– На зоне подобного понта – выше крыши, – нехотя объяснил Серегину свою неприязнь к "мусорному королю"

Новиков. – Чем человек пожиже, потщедушнее, тем больше пыли в глаза норовит пустить. Отсюда и пальцы веером: смотри, мол, расширяй кругозор. А стоит такое чмо к ногтю прижать, он сразу и сопли пускает…

– А почему "мусорный король"?

Серегин вылез из ванны и разгуливал по комнате, опоясанный полотенцем. От его мускулистого тела шли клубы пара.

– Тютюнник нашел в свое время золотую жилу и теперь близко никого к ней не подпускает, крутым фирмачом заделался. На первый взгляд дело пустяковое: из-за бугра поступает партия товара – ковровые покрытия там или резиновые перчатки. А вместо этого в контейнерах привозится мусор. Чтобы избавиться от него в той же Америке, платить приходится бешеные бабки. Обычно это какая-нибудь химия вроде пластмассы, которая будет гнить еще лет девятьсот. Можно, конечно, и радиоактивные отходы прибрать, но это и стоит дороже.

Колька, понаслышке знавший о подобного рода делах, одобрительно присвистнул:

– Смотри ты, из дерьма деньги кует! Башковитый, видать, мужик.

– Когда срок мотал, старался особенно не выделяться.

Это тебе не Димка!

Обернувшись к Святому, Виктор спросил:

– Небось до сих пор огрызаться не отучился?

Святой царапал подвернувшимся под руку карандашом дурашливые рожицы на краю газеты. Он сделал вид, будто не расслышал вопроса, полностью поглощенный своими мыслями.

Тогда у складов Рогожин не очень удивился появлению Новикова. Он и сам толком не понимал, почему. После неудачной попытки перехватить Виктора на выходе из зоны Святой часто вспоминал бывшего командира. Ему казалось, Новиков не сможет найти себя в новой России, сменившей за неполные две пятилетки не только несколько правительств, но и пару государственных строев: от "социализма с человеческим лицом" до "рыночного капитализма". По правде сказать. Святой и сам иногда чувствовал себя лишним, так до конца и не принявшим новые правила игры, царившие в стране. Однако Рогожину пришлось признать, что он ошибался.

Святой терпеливо ждал, пока Серегин отправится в Сучаны за оставшейся частью взрывчатки и они наконец смогут поговорить с Виктором. Не то чтобы Колька мешал разговору, но все-таки его присутствие удерживало обоих от дальнейших расспросов.

– И давно ты у нас на хвосте? – спросил Святой, когда они остались одни.

– Давай сразу объяснимся, – сухо, почти грубо оборвал его Виктор. Сегодняшняя встреча была абсолютно случайной. Я больше недели следил за складом. Все дело в том, что человек, засадивший меня за решетку, держал там в свое время разное барахло. Искать с ним встречи в городе не приходилось, так как мужик прикинулся трупом и лег на дно капитально. А вот забрать кое-что со склада он мог прислать своих людей. Для меня это была единственная возможность выйти на Банникова.

– Генерала Банникова? – Святой не скрывал своего удивления. – Генерал играет по-крупному и наверняка забыл о твоем существовании. Может, пора и тебе перестать о нем думать?! Посмотри вокруг. Мне иногда кажется, что, пока мы воевали, кто-то подменил нашу Родину, подсунув взамен никому не нужную рухлядь. Кому и за что ты собираешься мстить? Проворовавшемуся генералу или, может, себе за прошлую слабость и беспомощность перед ложью и предательством?

Лицо Новикова превратилось в гипсовый слепок. Виктор застыл, сидя в кресле напротив с видом человека, приговорившего себя к смертной казни. Он не спорил, не пытался возражать, а молча смотрел на Святого, и от этого взгляда тому становилось не по себе.

– Не замечал раньше, чтобы ты умел так красиво говорить!

Новиков закурил, стряхивая пепел на газету с рисунками Дмитрия.

– Только знаешь, сколько на зоне таких, "со смыслом", и каждый норовит залезть в душу?

– Оставь Банникова, Виктор! – Святой сделал последнюю попытку прорваться сквозь невидимую преграду, ставшую между ними. – Тебе сейчас нельзя мстить. Я знаю по себе: раз ступив на этот путь, с него не свернуть. Это только кажется, что, увидев смерть врага, ты найдешь облегчение.

Ложь, все ложь! Посмотри на меня. Моя жизнь превратилась в полет пули, пущенной наугад. Она проходит сквозь одного негодяя, второго, третьего и не остановится, пока не расплющится о бетонную стену. Но твоя война давно закончилась…

– Ты не сможешь меня переубедить! – В голосе Виктора послышалась горькая нота. – Я не могу, да и не хочу ничего менять. Слишком поздно!

– Генерал все равно не уйдет от причитающегося ему куска свинца! Зло часто остается безнаказанным, но только не в этот раз! – Святой говорил, а сам чувствовал прилив сил, внутреннюю убежденность в правоте своих слов. Не марай больше руки кровью. Этот груз не под силу унести простому человеку…

Внезапно все оборвалось. Виктор еще не успел ничего сказать, а Святой почувствовал, что проиграл.

– Не становись на моем пути, Рогожин! Банников мой, и я не намерен его ни с кем делить! Надеюсь, это ясно?

Новиков резко поднялся из-за стола.

– Можешь и дальше играть героя, пытаясь догнать этот винтокрылый кусок дерьма! Вдруг на том свете тебя и вправду запишут в святые, чем черт не шутит?! Но если попробуешь убрать генерала – пеняй на себя. Сдохнешь вместо него!

Он – мой!

Виктор изо всех сил ударил кулаком по столу.

– Откуда ты узнал про вертолет?

Святой безуспешно пытался погасить в душе накатившую обиду на друга, теперь уже, судя по всему, бывшего.

– Колька успел проболтаться. И про сухогруз, на котором Банников собирается дернуть в теплые страны, и про то, как вас подставили. Твой приятель не в меру болтлив для подобного рода дел.

"Не стоило Николаю рассказывать Новикову о наших намерениях и уж тем более о том, что Петр Михайлович Банников жив-здоров и скоро покинет родные края", – подумал Святой.

Виктор по-своему оценил молчание Рогожина.

– Не ругай его, – попросил он. – Парень уже второй раз здорово мне помог. Передай Кольке, что я у него в долгу. Ну, мне пора.

– Ты уходишь?

– Выходит, что так.

Друзья замолчали.

Они все еще были вместе после стольких лет разлуки, но каждый из них уже сделал свой выбор.

Сколько раз Новиков представлял себе эту встречу, а теперь он бежал, так и не сказав чего-то самого важного, что хранил долгие годы. Только несколько шагов отделяли Виктора от дверей, и все-таки он не смог заставить себя уйти, не пожав руку Святому.

– Прощай! – Холодные жесткие пальцы сжали протянутую ладонь Дмитрия. Жаль, что ты не успел встретить меня у зоны.

– Все еще впереди, командир, вот увидишь!

Святой грустно улыбнулся.

Уже на пороге Новиков обернулся.

– Да, кстати. В квартире оставайтесь сколько надо.

Я предупрежу хозяина.

Бросив на столик под зеркалом связку ключей, он вышел.

***

У рядов колючей проволоки Находкинского порта было сумрачно и тихо. Дальше начинались несколько метров "мертвой зоны", представлявшей собой сплошную яркую полосу света, за которой снова была спасительная темнота.

Справа виднелась вышка с охранником, слева поднималась кирпичная стена ангара высотой с пятиэтажный дом.

Святой первым начал подъем по почти отвесной стене.

Следом, кряхтя, карабкался Колька.

Им пришлось подниматься на самый верх. Где-то на уровне третьего этажа оказалось окно. Звон разбитого стекла прозвучал оглушительно громко.

Через мгновение он снова был на земле, но стоило ему сделать два-три шага, как нога за что-то зацепилась.

Хорошая реакция и армейская привычка всегда быть наготове сделали свое дело: Святой устоял там, где любой другой рухнул бы как подкошенный. Он протянул руку в темноту и тут же ее отдернул. Рядом с ним, уткнувшись мордой в край тюка, лежала собака. Кровь из перерезанного горла еще не успела засохнуть, и клочья шерсти торчали во все стороны. На ощупь пес был похож на вшитый в матрас кусок свинца.

Заметив собаку, Серегин поморщился:

– Кажется, здесь побывал твой приятель. Просто удивительно, как он всюду успевает.

– Это не он, – уверенно возразил Святой. – Новиков обошелся бы без крови.

Эти слова неожиданно разозлили Кольку.

– Не понимаю тебя, командир! Какой-то бывший зек…

Извини, бывший "афганец", держит нас за мальчишек. То, блин, сидит, душу изливает, прямо наизнанку ее выворачивает, а то вдруг бац – и нет его. Прямо человек-невидимка!

– Все сказал? – оборвал друга Святой и, не дождавшись ответа, сухо добавил:

– Не кипятись, Колька, и на Виктора не злись. Тебе его все равно не понять.

Он закрыл глаза, прислонился спиной к металлическому боксу и постарался расслабиться.

"В конце концов, – подумал Святой, – я ничем не отличаюсь от Новикова. Может, Голубев и был прав, когда ударился в религию, хотя, как пел Высоцкий: "В гости к богу не бывает опозданий". Если бы Банников помнил об этом, он не стал бы так спешить оторвать кусок пожирнее от армейского пирога. Его подставили, и теперь жизнь Петра Михайловича стоит совсем ничего – всего-то несколько тысяч "зеленых". Пустяк по сравнению со спокойной старостью среди антикварной рухляди".

– Впрочем, – прошептал Святой, – моя жизнь обойдется и того дешевле.

И тут же одернул себя. Не в его натуре было скулить. Еще в Афгане, а потом в Чечне Святой понял простую вещь: важно не сколько лет ты прожил, а как.

– Говорят, что люди, которые много думают о смерти, обычно долго живут… – обиженно пробурчал Серегин и вдруг замолчал.

Святой тоже услышал шаги. Внезапно в проходе появился человек. Незнакомец шел осторожно, всматриваясь в темноту.

"Это не охранник", – понял Дмитрий.

– Нехорошо мучить животных. Разве тебе мама об этом не говорила? – тихо сказал Святой, не выходя из тени.

Человек вздрогнул от неожиданности, но вместо того, чтобы броситься бежать, остановился.

– Что ты имеешь в виду? – спросил неизвестный.

– Он имел в виду мертвую собаку в ангаре недалеко отсюда, – добавил Колька, давая понять, что Святой здесь не один.

Наступила долгая пауза.

Незнакомец оказался высоким худым парнем лет двадцати пяти с длинными волосами и узким злым лицом, на котором самой запоминающейся деталью, безусловно, был нос, согнутый у основания буквой "Г".

– Я решил попутешествовать немного, а здесь подвернулась эта драная псина, – возбужденно заговорил он.

– Эй, убери пушку! – крикнул Серегин, заметив, как в руке непрошеного собеседника тускло блеснул металл, и решив, что это пистолет.

Удар в челюсть – и незнакомец рухнул на четвереньки.

Парень попробовал было подняться, но Колька вторым ударом уложил его плашмя.

Нагнувшись за оружием и мысленно прикидывая, как он сможет им воспользоваться, Серегин увидел, что парень сжимает всего-навсего длинный металлический фонарик китайского происхождения. Кольке стало неловко.

– Вставай! – сказал знаток рукопашного боя. Затем он помог незнакомцу подняться и аккуратно поставил его, прислонив к боксу. – Постарайся в следующий раз соображать быстрее.

Тот слабо кивнул.

– И отдай нож, – добавил Святой.

– Какой нож?

– Нож, которым ты прирезал пса.

– А, нож! – вспомнил парень и, боясь, как бы Серегин опять не перешел от слов к делу, полез за пазуху.

– Только помедленнее, – пригрозил беззлобно Колька.

Последнее предостережение было напрасным. Незнакомец явно не горел желанием вновь принять горизонтальное положение. Нож был в специальном чехле, удобно крепившемся к ноге. С задранной штаниной парень невольно заставил Святого улыбнуться, ибо в таком виде напоминал героя популярнейшего фильма, чьи брюки лишь наполовину превратились в элегантные шорты.

– Ты можешь идти? – спросил. Святой.

– Я не хотел ее убивать…

– Да забудь ты про эту собаку!

– Тогда за что вы меня?

– По привычке, – признался Серегин.

Это прозвучало просто, без тени иронии.

– Так вы не охранники? – все-таки решил уточнить парень и вдруг протянул руку:

– Меня зовут Шура.

– Дмитрий, – представился Святой. – А это – Николай. Считай, что мы тоже отправляемся путешествовать.

– Вот как! – Парень стал массировать пострадавший подбородок. – Куда, если не секрет?

Это не было секретом, и Святой признался, что не знает, отчего Шура удивился еще больше.

– Слушай, – начал Святой издалека, – ты, кажется, местный?

– Вроде того.

– Ив курсе, какие корабли сейчас в порту?

Любитель необычных прогулок похлопал себя по карманам, нашел сигареты, закурил.

– Похоже, – выдохнул Шура вместе с клубом дыма, – вы очень спешите и готовы рвануть куда подальше.

Друзья молчали.

– Вообще-то, – продолжал парень, – это не так просто, как кажется. Долго оставаться незамеченным на борту нельзя. Рано или поздно тебя найдут, и тогда наверняка ты еще раз задумаешься, правильно ли сделал, что не остался дома.

– А как же ты?

– Я другое дело. Обычно мне ничего не стоит найти общий язык с людьми. Но я знал двоих таких, которые не сумели понравиться команде. В психушке, где я работал санитаром, их называли юнга и капитан Флинт. У капитана был выколот правый глаз, а юнга все время пытался покончить с собой, так что мне пришлось раза два вытаскивать его из петли.

Шура улыбнулся, словно эти воспоминания были очень забавными.

– А ты не знаешь, в порту стоит сухогруз, идущий в Корею?

– Один мой знакомый из дока говорил, что "Сокол" идет в Пусан. Но какую из двух Корей ты имел в виду?

– Северную.

– Тогда это не "Сокол". Пусан – Южная Корея.

– И больше ничего нет?

– Спроси что-нибудь полегче.

– Послушай, – произнес Святой после паузы, – а этот твой "Сокол", он везет лес?

– Вроде, – не совсем уверенно произнес Шура.

– Имеет смысл попробовать. В конце концов, у нас нет другого выхода, заметил Святой, обращаясь к Серегину.

Колька сделал большие глаза.

– Понимаешь, – попытался объяснить ему Святой, – совсем неважно, чтобы корабль заходил в порт. Груз могут снять в нейтральных водах. Это даже удобней.

Шура подозрительно наблюдал за незнакомцами.

– А вы, часом, не того?.. – не выдержал он.

– Вскрытие покажет! – огрызнулся Серегин.

Парень облизнул губы, потом тряхнул головой.

– Ладно, ваше дело. Только я тоже на "Сокол" собрался.

Николай закурил вторую сигарету и от неожиданности закашлялся.

– А вот это ты зря!

– Я же сказал, – не унимался Шура, – обо мне беспокоиться не нужно. Я в полном порядке.

Святой укоризненно взглянул на собеседника. Почему-то многие люди, если с ними разговаривать по-хорошему, быстро теряют дистанцию и наглеют прямо на глазах.

– А ты, случаем, в Афгане не служил? – неожиданно спросил новый знакомый, обращаясь к Святому и демонстративно став к Кольке спиной.

Рогожин почувствовал, как все его тело напряглось.

– В моей жизни, малыш, вообще много интересного, такого, о чем не расскажешь, – как можно спокойнее ответил он.

– У нас в дурдоме был один.

– Ну? – процедил сквозь зубы Святой.

– Его в Афгане контузило. Вернулся, бизнес свой организовал. Все круто, но жена ему попалась еще та. И до свадьбы-то гуляла дай бог, а как вышла замуж, тут вообще понеслось. Он вначале по белью ее шарил, в сумочку заглядывал, улики искал, а потом вставил в телефон "жучок". Кто жене позвонит – он в туалет, а там микрофон спрятан, и записывает разговоры. В общем, поехала у мужика крыша.

Святой заставил взять себя в руки. Начинало светать.

Пора было идти. Он дал незаметный знак Серегину. Тот все понял и, обращаясь к Шуре, сказал:

– А фонарик ты подними. Еще пригодится.

Произведение китайских ремесленников по-прежнему лежало на земле.

– А чего вас на "Сокол" потянуло? – спросил парень и наклонился.

– Да взорвать мы его хотим к чертовой бабушке, – ответил Серегин и шарахнул Шуру по голове.

– Не огорчайся, – заметил Святой, аккуратно обходя Шуру. – Ты просто не представляешь, как тебе повезло!