355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элеонора Хитарова » Святой – Гарпун для акулы » Текст книги (страница 18)
Святой – Гарпун для акулы
  • Текст добавлен: 17 апреля 2017, 22:30

Текст книги "Святой – Гарпун для акулы"


Автор книги: Элеонора Хитарова


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Сведения из разных источников поступали отрывочные, зачастую противоречивые и неполные. Кто-то плел небылицы, сочиняя отсебятину про отошедшего от дел генерала, кто-то, собрав сплетни, полученные из третьих рук, рисовал портрет всемогущего деятеля, способного стереть в порошок любого. Пристрастие сидевших к различным страшилкам хорошо известно.

Но Новиков не собирался комплектовать подробное досье на прощелыгу, засадившего его в тюрьму и лишившего чести, любимой работы и свободы. Виктора волновали конкретные детали: домашний адрес, традиционный маршрут движения и количество телохранителей.

Увидев первый раз выходящего из подъезда Банникова, бывший заключенный впился ногтями в ладони, чтобы болью заглушить спонтанно возникший порыв наброситься на генерала и скрутить заплывшую жиром и покрытую складками шею.

Петр Михайлович жил в свое удовольствие: посещал дорогие рестораны, общался с длинноногими сексапильными дамами, но при этом всегда прятался за широкие спины телохранителей.

Взяв генерала под плотное наблюдение, Новиков ждал, когда пробьет его час. Он неотступно следовал за противником, стараясь ни на секунду не выпускать смертельного врага из поля зрения. Некоторых молодчиков из своры генерала Виктор запомнил в лицо, подмечая манеры передвигаться, говорить, пожирать пищу в кафешке, расположенной рядом с офисом фирмы. Он впитывал малозначительные на первый взгляд детали, чтобы сложить цельную картину. А уж сложив мозаику, рассчитывал Новиков, можно будет обнаружить лазейку. Подобравшись по этой лазейке к Банникову, он нанесет смертоносный удар.

Идти напролом было бы глупо, а главное – не гарантировало стопроцентного попадания в цель. Крепкие молодчики, оберегавшие драгоценную персону обрюзгшего постаревшего генерала, могли помешать акту мести. Промашка для вчерашнего лагерника была непозволительной роскошью. Свобода давала один-единственный шанс заставить подлеца сполна заплатить по счетам.

Когда пунктуальный генерал нарушил традиционное расписание и не наведался в офис фирмы, дежуривший на скамейке в скверике напротив подъезда Новиков заволновался.

Обычно объект был точен, как швейцарские часы. Без пятнадцати десять туша Банникова втискивалась в дверной проем, мелькала в квадрате лестничного окна и несколько раз за день появлялась за перечеркнутым нитями жалюзи окном на втором этаже.

Новикову не удалось раздобыть машину, вернее, права, позволявшие передвигаться вслед за Банниковым по городу.

Знакомый фальшивомонетчик-гравер только начал выправлять подделку на его имя. Поэтому "безлошадный" преследователь определил несколько точек наблюдения, где чаще всего объявлялась жертва.

Обеспокоенный отсутствием генерала, Виктор попытался разговорить охранника, скучавшего за столом в вестибюле.

Секьюрити, усвоивший заповедь, гласившую, что болтун – находка для шпионов, отшил посетителя:

– Линяй, мужик, отсюда! Никакого Петра Михайловича не знаю. Здесь не справочное бюро!

Для наглядности здоровенный охранник, одетый в стального цвета униформу и черный берет, долбанул по ламинированному столу резиновой дубинкой.

Проверив остальные точки, Виктор убедился в отсутствии следов генерала. Везде он получал отрицательный ответ.

Только смазливая официантка ресторана, игриво состроив глазки, дала зацепку. Поправив кокетливый кружевной передник, она, загадочно улыбаясь, прокомментировала:

– Навестите господина Банникова на вилле. Очень миленький домишко. Сплошная роскошь и нега! – Девица сладко причмокнула, по-кошачьи сузив глаза. Видимо с загородной резиденцией ее связывали приятные воспоминания или солидный гонорар за услуги определенного рода.

– Подскажите адресок! – вежливо попросил Новиков.

Но официантка насторожилась, найдя настырного посетителя пустующего в это время ресторана не слишком презентабельным. Друзья, приодевшие Новикова, в высокой моде, выражаясь блатным наречием, "не шарили". Вещички подобрали практичные, но, естественно, не новые и к тому же с чужого плеча.

– Я, девушка, по строительной части! – понес ахинею Новиков. – Петр Михайлович бассейн задумал возвести, а я отличную мастеровую бригаду подобрал! Перехватят мастеров. Скоро сезон кончается… Зима – холода, одинокие дома, моря, города – все как будто изо льда! – Виктор пропел на дурашливый манер фрагмент передаваемого по радио шлягера.

Импровизация подкупила девушку, бывшую заядлой поклонницей эстрадного кумира. Оживленно жестикулируя, она набросала на бумажной салфетке местонахождение виллы.

Выйдя на улицу, Новиков поймал частника. Болтливый старикан, управлявший допотопным "Москвичом", всю дорогу травил похабные анекдоты, заходясь кхекаюшим смешком. К концу дороги Виктора тошнило от сальностей старика.

– Дед, захлопни свой говномет! Уши пухнут от базара! – гаркнул Новиков, саданув ребром ладони по приборной доске.

Враз онемев, старик уважительно покосился на строгого пассажира и задал деликатный вопрос:

– Сидел, наверное, паря?

Новиков усмехнулся:

– Догадливый дедуля. В органах на "Москвич" накалымил?

Старик аж подпрыгнул, истово перекрестившись.

– Ты чего напраслину гонишь? Я потомственный работяга!

По отлично уложенному асфальту колымага ехала, как летела. Даже раздолбанные ручки стеклоподъемников не дребезжали. За окнами мелькали добротные особняки, словно сошедшие со страниц рекламных проспектов западных строительных фирм. Старик вертел головой и изредка матерился, кроя "новых русских", возведших дворцы на украденные у народа деньги.

– Ты, дедок, притормози и подожди меня! – не терпящим возражения голосом велел Новиков, заметив постового на трассе.

Милиционер стоял, обернувшись к дому под красной черепичной крышей. Вдоль выщербленного, полуразрушенного забора, окружавшего виллу, деловито сновали люди. Некоторые бродили с пластиковыми пакетами, подбирая какие-то обломки. Другие что-то фотографировали и измеряли рулетками.

Засунув руки в карманы и беззаботно насвистывая легкий мотивчик, Новиков подошел к милиционеру.

– Здравствуйте. Что-то случилось? – спросил он.

Взопревший на солнцепеке старшина, которому наскучило одиночество, ответил вопросом на вопрос:

– А ты че, не в курсах?

– Только из города. Еду к матери в деревню! – сочинял на ходу Новиков.

– Мамаша в Малаховке, что ли, проживает?

– Точно! Так что за кипеж? Дорога вроде перекрыта?

Старшина почесал курносый, усыпанный конопушками нос, поправил портупею и, отфутболив попавший под ногу камешек, сообщил:

– Шишкаря какого-то взорвали. Бывший генерал-майор. В бизнес вояка подался, тут его и ухайдокали! Конкуренты, наверное! У нас нынче на погоны не смотрят. За бабки любому потроха выпустят. Во, браток, какие дела! Милиционер скорбно поджал губы.

– Беспредел!

– Натурально, беспредел! Скоро в Кремле бомбы подкладывать начнут! Ты, браток, шуруй в обход. На объекте следственная бригада ФСБ работает. Пока прочешут территорию, уйма времени уйдет. Видать, этот Банников был птицей высокого полета, раз землю носом роют.

Внутри у Новикова все оборвалось.

"Неужели кто-то опередил? Не верю! Этот оборотень мог любой финт отмочить!" – пульсировало в мозгу Виктора.

– Эй, ты чего побледнел? – Старшина дергал Виктора за рукав.

– Просто не по себе стало.

– Не дрейфь! Нас, простых смертных, разборки крутых не касаются. Это тузы бабки поделить не могут. А от нас толку как от козла молока. Ладно, приятель, отчаливай! Начальство за разговоры на посту может шею намылить. Лишь бы найти, к чему придраться! – посетовал старшина, завидя выплывающую из проема ворот служебную машину.

"Не верю!" – упорствовал Новиков, возвращаясь в город.

Он мял в негнущихся пальцах салфетку с адресом, потом, положив бумагу на колено, бережно расправлял, всматривался в корявую схему, словно надеясь обнаружить ошибку.

Но милиционер четко произнес фамилию Банникова, а чертеж недвусмысленно указывал на дом под черепичной крышей.

То ли от отчаяния, то ли из упрямства, граничившего с безумием, Виктор погнал утомленного рейсом старика в тихий московский переулок. Дед попытался протестовать, но, сраженный взглядом пассажира, моментально замолк и согнулся над баранкой.

Последним пунктом, где Новиков фиксировал присутствие генерала, был подъезд многоэтажного здания с обшарпанной дверью, забитой фанерным листом, разбитыми фонарями, поломанными скамейками и загаженными собачьими испражнениями песочницами.

Тогда, расщедрившись на такси, Виктор устроил настоящую гонку за черным "СААБом", припарковавшимся возле этого подъезда… Банников встретил какого-то плешивого типа, прогуливающегося вдоль тротуара. Невысокий лысый мужчина с золотым перстнем на большом пальце левой руки семенил рядом с генералом, что-то горячо объясняя. Разговор шел на повышенных тонах. Оба осыпали друг друга упреками, но подробностей державшийся поодаль Новиков расслышать не сумел. Он запомнил желтый камень, вправленный в перстень лысого коротышки. Камень напоминал янтарь.

"Может, из плюгавого что-нибудь выщемлю! Не верю, что Банников погиб!" – с маниакальной настойчивостью твердил себе Виктор.

Прекрасно ориентируясь на местности, он быстро нашел нужный подъезд. Расплатившись, Новиков отпустил дедка восвояси. "Москвич" умчался, будто подхваченный вихрем.

Осмотрев обычный безликий двор, Новиков присел за деревянный столик, сколоченный любителями забить козла и распить на свежем воздухе бутылку поодаль от сварливых жен. На сей раз Виктор не прятался. Он чувствовал, как распадается на атомы стальной стержень где-то глубоко внутри его. Стержень, позволявший держаться все эти годы.

Время текло незаметно. День плавно переходил в вечер.

Отбарабанившие трудовую вахту горожане торопились домой. В авангарде шли женщины, навьюченные сумками с припасами. К приходу мужей и детей им предстояло успеть соорудить ужин и переделать массу дел по хозяйству.

Приятная вечерняя прохлада прокрадывалась в прожаренный солнцем, задымленный, душный город.

Внезапно зрачки глаз Новикова сфокусировались на долговязой фигуре. Переставляя по-журавлиному длинные ноги, к подъезду приближался молодчик из команды Банникова. Виктор сразу узнал дылду. Одетый в кожаную куртку, он размахивал сумкой и выглядел вполне довольным судьбой.

Чутье – прирожденное качество бывшего офицера-десантника – подсказало, что парень появился в этих краях не по собственной инициативе.

Позволив долговязому войти в подъезд, Новиков стремглав бросился за ним Гул поднимающегося лифта послужил ориентиром Преодолевая ступени лестницы семимильными шагами, Виктор мчался вверх. Лифт остановился на седьмом этаже, а преследователь этажом ниже.

Лязгнули металлические створки.

Замерший Новиков превратился в живой локатор, схватывающий каждый звук, каждый шорох и вздох.

Тренькнул звонок. Рассерженный медлительностью хозяина квартиры, долговязый крикнул:

– Гаглоев, впусти! Петр Михайлович согласен на твою цену!

В диалог вступил тонкий, визгливый голос, похожий на Вителл гарема:

– Почему сам не пришел?.. Шестерок за таким предметом присылает!

– Не ной, старьевщик! Петр Михайлович убыл в дальние края! Приказал деньги передать и чашу получить!

Упоминание о деньгах возымело магическое действие.

Хозяин впустил гостя.

Войдя в квартиру, Лютик, выполнявший заказ шефа, игриво подмигнул нечистоплотному деляге от искусства.

Обойдя облаченного в полосатый махровый халат лысого антиквара, киллер небрежно спросил:

– Где посудина, Гаглоев?

– "Капусту" покажи! – недоверчиво прогугнил тот.

Поставив на пол пакет, Лютик запустил внутрь обе руки.

Покопавшись, он достал два увесистых кирпичика, завернутых в бумагу. Распаковав свертки, киллер продемонстрировал стопки купюр в банковской упаковке.

Глаза антиквара потемнели от обиды.

– Условливались, что Петр Михайлович баксами откосит. Зачем "деревянные" притаранил?

– Придурок! Здесь с прибавкой на инфляцию. Перекинешь рубчики в обменнике с наваром! Посмотри, какие брикеты! Давай открывай закрома!

Охваченный азартом наживы, Гаглоев прошел в зал. Поколдовав над электронным замком сейфа, вмонтированного в стенную нишу, он открыл дверцу и потянулся к ножке чаши, украденной в глухой уральской деревне.

Антиквар не видел, как сузились зрачки киллера, вставшего у него за спиной. Хирургически точным движением Лютик полоснул ножом прямо по сонной артерии коллекционера. Боли Гаглоев не почувствовал, а киллер, схватив жертву за уши, развернул лицом к себе. Следующий росчерк лезвия пришелся по кадыку антиквара, захрипевшего в предсмертных судорогах…

Выполнив поручение. Лютик запаковал чашу, посмотрел в дверной глазок. Путь к отступлению был свободен. На лестничной площадке никого не было. Он толкнул дверь и переступил через порог.

Мощный удар в челюсть свалил убийцу с ног.

Атаковавший из засады Новиков быстро прошмыгнул в квартиру. Услышанного на лестнице было достаточно, чтобы учинить допрос с пристрастием. Саданув распростертого на полу киллера по ребрам, Виктор наклонился над ним:

– Где Банников?

Осатаневший от боли и неожиданности, долговязый корчился, точно дождевой червь под каблуком.

– Во Владивостоке. На складах возле сопки Озерной будет ждать! – мычал ошеломленный зубодробительным ударом Лютик.

Извиваясь всем несуразно длинным туловищем, киллер пополз в зал, шепелявя разбитыми губами. Новиков следовал за ним, запоминая услышанное.

– Сопка Озерная.., склады… Что на складах?

Передышка, дарованная незнакомцем, придала сил Лютику. Со звериным проворством киллер вскочил на ноги, запустил пальцы к заветному чехлу, где хранился нож.

Голубая молния сверкнула перед глазами Виктора. Он уклонился, на миллиметр уйдя от стального жала. Без замаха, коротким хуком левой руки Новиков припечатал убийцу в челюсть.

Потерявший равновесие Лютик взмахнул руками. Его ноги оторвались от пола, а запрокинутое назад тело вышибло оконное стекло, устремляясь вниз вместе с осколками.

***

– Але, скажите, вы Коваленко по какому-либо поводу задерживали? За дорожно-транспортное происшествие, управление машиной в нетрезвом виде? Женский голос в телефонной трубке выжидательно молчал.

– Вы ошиблись, это квартира!

Трубка глубоко, с сожалением вздохнула:

– А мне сказали, это номер ГАИ…

Квартира на Долгопрудненской улице, рядом с церковью преподобного Пимена, принадлежала старинной подружке Серегина – барменше казино "Клуб Фортуна", занимающего второй этаж престижного отеля на Краснопресненской набережной.

Увидав Николая в дверной глазок, Лия зашлась восторженным писком:

– Коляшка, зайчик мой, вернулся!

Пока Серегин колесил по уральским градам и весям, под боком смазливой барменши пригрелся другой "зайчик" – русоволосый лощеный мужик с телом культуриста, крупье казино "Клуб Фортуна".

В накинутом на широкие литые плечи махровом халате он был похож на боксера из американских спортивных шоу.

Узнав в конкуренте Серегина, культурист стушевался, понес какую-то ахинею о том, что Лия тяжело переносит одиночество и Николаю, упаси бог, не следует думать ничего дурного.

– Угу! – по-совиному ухнул обманутый любовник барменши. – Вы в лото играли! Хорош, Костик, баки заливать!

Собирай манатки и чеши отсюда! Опять власть меняется, пан атаман Грициан Таврический.

Две шикарно обставленные комнаты были предоставлены в полное распоряжение Святого, решившего не беспокоить Дарью Угланову до окончания поисков. Третью – спальню – оккупировала ненасытная парочка. Лия особого стеснения не выказывала и заходилась сладострастными воплями во время любовных забав с Серегиным так, что оконные стекла начинали вибрировать.

Степенный сосед сверху однажды пожаловался Святому, столкнувшись с ним в лифте:

– Ну сколько можно издеваться над одиноким пожилым человеком! Смотрите свою порнографию сколько душе угодно, но громкость в телевизоре убавьте. Это же невыносимо: выйдешь покурить на балкон, а снизу похабщина доносится.

При Сталине такого не было.

Рабочий день, а точнее – ночь, барменши начинался в восемь вечера, когда богатая публика пристраивала свои объемистые пятые конечности на стулья перед зеленым сукном ломберного стола и крупье виртуозно метал карты игрокам. Заканчивался он в четыре часа утра, когда, казалось, уставал крутиться даже шарик рулетки.

Домой Лия возвращалась к шести, будила Серегина звонкими чмокающими поцелуями, за которыми следовали возбужденное пришептывание, бурная возня и страстные крики.

Перед уходом на работу подруга Николая повторяла эту процедуру, утверждая, что ей необходимо эмоционально и физически зарядиться перед "вечерней дойкой" "племенных" скотов, просаживающих за ночь астрономические суммы.

Героя своего романа хозяйка квартиры, не имевшая, по-видимому, никаких комплексов, ласково называла "мой отбойный молоток" и почему-то "сбрендивший муравьишко"!

Последнего Святой расшифровать не мог и справедливо рассудил, что у любви свой тайный язык, понятный лишь двоим.

– Вы, мальчики, просто как мушкетеры какие-то! Примчались в Москву сокровища, украденные у друга, искать!

Полный отвал! – подводя губы перламутровой помадой, восторгалась Лия.

Увы, ласки обольстительной барменши сделали свое черное дело. Николай размяк и нарушил уговор не выдавать подлинных причин приезда в первопрестольную. Воистину прав был Высоцкий: "Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел".

Попутно Серегин описал ночную битву, парней в черном, сжигающих его "восьмерку", собственные подвиги и справедливое возмездие, настигнувшее отмороженных малолеток. Детали – гибель Савла, сломанную руку Коти – он опустил, чтобы не травмировать кровавыми подробностями нежную душу дамы своего сердца.

Вообще-то к страстной, ненасытной в любви Лии друзья закатились с дальним прицелом на ее обширные знакомства.

Мало того, что она была в доску своей девчонкой – у Серегина в Москве была целая клумба таких розочек, готовых принять немного поджаренного донжуана, невзирая на рубец от ожога, скрытый щетиной будущей бороды, барменша знавала многих людей, предпочитавших не высовываться: сутенеров, контролирующих гостиничных проституток, теневых валютчиков, бизнесменов сомнительного свойства.

У стойки бара казино этой публики было как тараканов за прогретой печкой.

Лия могла, не вызывая особого подозрения, навести справки о некоем владельце галереи, не гнушающемся приторговывать антиквариатом или драгоценными камнями.

Механика Серегина была простейшая – он заполучал темпераментную любовницу и ценного осведомителя, используя рекламную терминологию, "…в одном флаконе".

Утренний свет солнечными брызгами проникал в комнату. Яркие веселые блики играли на полированной поверхности мебели, стенах, оклеенных дорогими английскими обоями – предметом особой гордости Лии, на гранях многочисленных хрустальных фужеров и ваз, плотными рядами занимавших полки серванта. В открытую форточку врывался ветерок и играл роскошными шторами.

Святой проснулся, но не спешил сбрасывать пушистый плед и покидать постель. На табло электронных часов зеленые цифры показывали без пятнадцати шесть.

"Скоро Лия примчится", – подумал Святой, блаженно потягиваясь.

Из спальни доносился колоритный храп с присвистом.

Второй "мушкетер" спал без задних ног. Вчера они весь день колесили по антикварным магазинам, новым картинным галереям и аукционам. Рейд существенных результатов не принес. Правда, продавщица из "лавки древностей" в тихом арбатском переулке вроде бы знала одного Гогу, сдававшего на реализацию кое-какие безделушки. Но мало ли Гог в многомиллионном городе?

К тому же, по описанию, выбитому тумаками Серегина из нижнетагильского рокера, Гаглоев был невысоким лысым плюгашом без особых примет, если не считать золотого перстня с желтым камнем вроде янтаря на большом пальце левой руки. Камень предохранял хозяина от болезней и сглаза – так, во всяком случае, объяснял свою привязанность к украшению сам Гаглоев.

Гога-2 золотых побрякушек не носил, ростом был выше среднего, а главное – заплетал длинные волосы в косичку а-ля Борис Гребенщиков. Судя по всему, какой-то ветеран движения хиппи спускал остатки коллекции покойного деда-академика, дабы забить косячок, то есть купить на Лубянской площади легких наркотиков для услады души.

Лязгнул дверной замок, что заставило Святого натянуть плед до подбородка. Зал, где он занимал диван, был проходным, и, хотя Лия не обращала на него внимания. Святой не мог перебороть в себе стыдливости. Это довольно странное для бывшего офицера качество было результатом провинциального воспитания.

– Хай! – слетел с густо накрашенных губ хозяйки квартиры индейский клич из популярных некогда фильмов студии "Дефа".

Обольстительная барменша пронеслась по комнате, на ходу сбросив короткий дамский пиджак бирюзового цвета, швырнув сумочку на кресло и вжикнув "молнией" юбки.

– Хватит друшлять! – Лия сдернула плед. – Я по-стахановски вкалываю всю ночь, а здоровенные битюги сопят в обе дырки! Бегемотик! – Этот призыв адресовался Серегину. – Поднимайся!

– Оторва ты, Лийка! – укоризненно заметил Николай, моргая заспанными глазами. – Носишься голышом перед непорочно чистым мужчиной! Хотя бы тапочки комнатные надень! Тьфу! – Серегин стыдливо ткнул перстом в алые сердечки на полупрозрачном нижнем белье подруги. – Стыдоба!

– Ревнуешь, муравейчик ты мой! – проворковала Лия.

Затем она разбежалась, прыгнула и повисла на сердитом любовнике, словно обезьяна на финиковой пальме. – Ну обними своего мышонка! – просюсюкала она, сложив губы трубочкой для поцелуя.

Утомленный вчерашними странствиями, а еще больше непрерывным сексуальным марафоном, Николай голосом умирающего лебедя попросил:

– Может сделаем паузу, скушаем "Твикс" и баиньки?..

Шесть часов утра! Я в армии обет дал: на гражданке раньше десяти не вставать! – Николай подхватил подругу на руки и закружил по комнате. – Спи, моя радость, усни…

Но тут взорвался Святой:

– Сначала Лия устроила переполох, теперь ты отплясываешь танец маленьких лебедей. А мне что делать прикажете?! – Завернувшись в плед, точно древний римлянин в тогу, он сел на край дивана.

– Любоваться влюбленными! – протянула хозяйка. – Димочка, ты иди фэйс сполосни, бивни щеточкой прошуруй, гимнастику сделай, а потом нам утренний кофе забацай и яичницу с ветчиной. Да… – Она приложила палец к пухлым губам. – Достань винчик из бара, положи в холодильник. Если микроволновка не будет врубаться, долбани по ней кулаком! Я голодная как волчица…

– Проголодавшаяся барменша… – хмыкнул Серегин, не выпуская Лию из рук. – Это что-то новое! Вам на работе рты пластырем заклеивают?

Перебранка голубков служила вступлением к обычной утренней процедуре, так раздражавшей пенсионера с верхнего этажа. Но пожелание Лии съесть ранний завтрак было чем-то новым. Впрочем, обязательный танец эта пара исполнила на профессиональном уровне: две розовые физиономии сияли, словно "спортсменам" вручали за него золотые олимпийские медали.

– Кушать подано! – жестом официанта Святой пригласил неутомимых любовников к столу.

– Кажись, я нашла нужного вам хмыря, – говорила Лия с набитым ртом. Костик, крупье казино, подсказал. Он с этими свиньями на короткой ноге, дружбу водит. Я просила Костика свести меня с торгашами камушками: мол, желаю сбережения в надежные ценности перевести, чтобы никакая инфляция кусочка от моих вложений отколупнуть не могла. – Она сделала паузу для глотка вина. – Сегодня подруливает ко мне обтянутый кожей скелет и комплименты килограммами отвешивает, а гляделками в разрез блузки постреливает…

– Ты, конечно же, ради дела пуговки пониже расстегнула, выставила прелести на всеобщее обозрение! – ревниво вставил Серегин.

– А то! – пожала плечами Лия, дразня любовника пикантными подробностями. – Мумия эта и раньше в казино наведывалась, но я не знала, кто он. Костик объяснил – Федор Владимирович, подпольный ювелир и антиквар по совместительству. Государство лицензий на работу с драгметаллами не выдает, и он свой бизнес втихаря ведет… – Хозяйка расправилась с яичницей и закурила. – Сперва сапфиры предлагал. Говорил, что они очень идут к моим голубым глазам, а я на изумруды напирала. Вешала этому Федору Владимировичу лапшу на уши: и по гороскопу они мне подходят, и сведущие люди рекомендовали покупать исключительно уральские изумруды…

Лию охватил азарт. Она принялась в такт рассказу притопывать ногой, пока рука Серегина не легла ей на колено.

– Представляете, он клюнул! Я в точку попала! – девушка торжествующе ударила миниатюрным кулачком по столу. – Этот тип хочет перепродать два изумруда за умеренную цену!

– Ну и что? – скептически спросил Николай и почесал щетину. – Не оскудела богатствами земля русская… Мафия с Урала самоцветы самосвалами вывозит.

– А то! – Лия щелкнула его по носу. – Изумруды вправлены в старинную церковную чашу! Доставать из оправы камешки Федор Владимирович не собирается… – на одном дыхании выпалила девушка.

Друзья так и замерли.

– Времени на раздумья нет! У него правило: предлагать товар один раз. Чаша уникальная, изумруды чистой воды, ни единого пятнышка. Стоимость восемнадцать штук долларов. Если средства позволяют и есть желание, он будет ждать меня в сквере у Большого театра ровно в два часа дня. Я согласилась! закончила Лия и облегченно перевела дух.

– Дура набитая! – выкрикнул Серегин. – Мы же тебя подставим! Вздумай этого хрыча пробросить! – Задев угол стола, он вскочил, налетел на стол, заметался по кухне. – Сразу станет понятно, что ты – наводчица!

На ресницах девушки повисли слезинки.

– Распишут ее, командир! – перешел на свистящий шепот Николай. Возьмем гоп-стопом гражданина Федора Владимировича, чашку Голубеву вернем, а Лийку порешат!

Ой, какая же ты дебилка! – запричитал Серегин, приложив ладони к вискам. – Чего расселась, Мата Хари, налей нам коньяка! Слушай, может, нам понаблюдать за этим ювелиром?.. Нет! – отверг свое же предложение Николай. Без машины никак нельзя.

Святой ничего не отвечал и сосредоточенно размышлял:

"Коля прав, нахрапом ювелира брать нельзя! Загубим девчонку. Стукануть милиции – эффект будет тот же. Подозрение падет на Лию. Думай, Святой… Думай!"

Неожиданно его осенило:

– Коля, у тебя телефон Скуридина есть?

Серегин поперхнулся коньяком:

– Кого?

– Скуридина, – повторил Святой.

– Восемнадцать тысяч у этой сучары вымаливать будешь?

– А хотя бы… Не дрейфь… – с деланным оптимизмом произнес Святой. Проверим ювелира, посмотрим чашу…

Обещаю, со Скуридиным буду рассчитываться я.

– Каким образом? В бригаду киллером наймешься? Наш безупречный командир серийными убийствами будет отрабатывать долг! – У Николая сдали нервы. Его привязанность к Лии оказалась сильнее, чем он сам думал.

Разрываясь между честью, словом, данным товарищу по оружию, и любовью, Серегин искал выход из безвыходного положения, тыкался в поисках черной кошки в темной комнате.

Раздалась барабанная дробь зубов о край стакана. Николай вливал в себя лошадиные дозы коньяка и разглагольствовал:

– Давай завалим ювелира как лося. А потом смоемся к едрене фене…

– Куда? – механически переспросил Святой.

– Да к черту на кулички! В Иностранный легион завербуемся! Научимся лягушек жрать, дамам "пардон" говорить и будем плевать на все с Эйфелевой башни! Тебе парижанку сосватаем! – В руке Николая хрустнул стакан, между пальцами показалась струйка крови. – Можно в Сербию податься, браткам-славянам "духов" помогать глушить. Опыт у нас богатый… Сербы дома нашим дают с видом на Адриатическое море! Представляешь, командир, ты под зонтиком в шезлонге развалился, на голове белая панама, элегантные опять же шорты, кругом стройные креолки цвета шоколада, и сигара в пасти дымится. Серегин пьяно хихикнул, погрозив кому-то невидимому порезанным пальцем. Нас в параше не утопишь! Солдаты отдельного разведывательного батальона специального назначения не из такого дерьма чистыми выплывали! Едем к Большому… – Он вскочил, балансируя на нетвердых ногах. – Будет им и опера, и танец маленьких лебедей под аккомпанемент "АКСа".

– Налей воды в ванну погорячее! – попросил Святой Лию. – Пусть Коля отмокает, а сама ложись спать. Я им займусь, не волнуйся.

Девушка попыталась что-то сказать, но он не терпящим возражений тоном остановил ее:

– Иди, пожалуйста! Мне надо побыть одному.

Святой проводил Лию взглядом. Под накинутым на голое тело шелковым халатом острыми крылышками подрагивали выпирающие, точно у четырнадцатилетней девочки, лопатки. Святой понимал, что даже ради справедливого дела он не сможет переступить через хрупкую барменшу казино "Клуб Фортуна".

Размеренно тикали настенные часы, включенное радио истязало слух попсовым стенанием вперемешку с безрадостными последними новостями, урчал двигатель холодильника, упрямая муха маниакально долбила оконное стекло своей безмозглой башкой.

"Я как это насекомое, – мелькали в голове у Святого обрывки мыслей, пытаюсь идти напролом. – Святой подошел к окну и накрыл ладонью непрошеную гостью Лииной кухни. – Нажму сейчас посильнее, и от мухи останется только пятно на стекле. Но если сдаться, сложить лапы под ладонью таких, как Банников, как сопливый садист Савел, как неуловимый скот Гаглоев, то раздавят тебя, товарищ бывший спецназовец!.. Так, хватит расчесывать собственные болячки! – тряхнул головой Святой, концентрируясь на сложившейся ситуации. – Первое – с антикваром надо встретиться, второе – потир можно взять силой, третье – Лию подставлять никоим образом нельзя. Третий пункт исключает второй. Мы возвращаемся в исходную точку…

Здравствуйте, приехали. Глухой тупик… Остается гангстер Скуридин! Смешно надеяться на его благотворительность.

Николай прав, но попытка не пытка".

Потрепанная записная книжка Серегина явно знавала лучшие времена и еще хранила следы былой респектабельности. В ней было множество адресов и телефонов, в основном представительниц прекрасной половины человечества.

Возле некоторых из них красовались закорючки, похожие на египетские иероглифы. Таким шифрованным письмом отмокающий в ванне ловелас помечал интимные особенности своих многочисленных приятельниц, не надеясь на память.

Страница с телефоном Скуридина была жирно перечеркнута крест-накрест фиолетовой губной помадой. С трудом разобрав цифры. Святой снял трубку японского радиотелефона. Лия любила звонить подругам с кухни и поэтому оставляла аппарат на холодильнике.

Кнопки под пальцами Святого попискивали, словно угодившие в мышеловку грызуны. В записной книжке было два номера: квартирный и мобильник, установленный в машине. Святой решил попробовать дозвониться по второму, рассудив, что мафиози и деловых людей проще поймать на колесах.

Трубка отозвалась гробовой тишиной, но перед набором номера раздался щелчок, заставивший Святого насторожиться. В центре подготовки частей спецназа их обучали вешать "уши" – подслушивающие устройства на телефонные коммуникации противника, учили и методам противодействия. Щелчок – верный признак подключения "слухача" к линии. Но московская квартира слабо походила на фронтовой блиндаж.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю