Текст книги "Волчья Радуга"
Автор книги: Елена Жаринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Часть вторая
Глава 12
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ФЕНЛАН
Катя открыла глаза и увидела над собой высокий сводчатый потолок с лепниной. Из центральной розетки торчал громадный крюк, на котором – на длинной цепи – висела бронзовая люстра, украшенная множеством хрустальных подвесок. В плафонах вместо лампочек стояли огарки свечей.
Что за чертовщина? Неужели это продолжается внезапно одолевший ее тяжелый, беспокойный сон, похожий на забытье? Катя оторвала от подушки гудящую голову Точнее, гудело все тело, болело тупой затихающей болью. В памяти быстро промелькнули события последних суток. Итак, демон нес ее по воздуху… Потом ее скрутила ужасная судорога, и она потеряла сознание. А сейчас она жива и невредима, хотя и чувствует себя разбитой. По нынешним временам уже немало!
Девушка проворно соскочила с высокой кровати под балдахином и подбежала к узкому окну. Она глянула вниз, и у нее закружилась голова, как давеча на колокольне. Комната находилась в высокой – метров тридцать, не меньше – башне, вокруг простирались пустынные поля и болота, вдали поблескивала полоска реки. Но самое главное – за окном явно стояла осень. Тоскливо кричали в поднебесье птицы, холодная роса серебрила ковыль. За последнее время произошло столько невероятного, что Катя уже устала удивляться. Похоже, она попала в другой мир – и что с того? Здесь такой же воздух и такие же люди, а значит, можно жить.
Рука нащупала на поясе знакомый предмет. Мобильный телефон! Девушка обрадовалась ему как надежному другу. Дисплей приветливо светился голубеньким. В журнале сохранился последний звонок – номер отца Георгия. Девушка быстро нажала кнопку, поднесла трубку к уху и зажмурилась. Сначала она услышала сбивчивую трель. Потом телефон женским голосом сообщил все возможные причины, по которым соединение невозможно: «обслуживание абонента временно прекращено», «абонент временно недоступен» и «набранный вами номер не существует». На последней фразе телефон запнулся, потом неуверенно повторил: «не существует». Дисплей погас. Верная «Моторола» превратилась в бесполезный кусок железа. Катя не стала ею швыряться, а бережно положила на подушку. Телефон не виноват. Неужели она рассчитывала дозвониться до друзей из другого мира?! Здесь придется полагаться только на себя.
Девушке было одновременно жутко и весело. Если бы подобная беда случилась с ней в привычном мире – что-то ужасное, о чем рассказывают в новостях, например, если бы она оказалась заложницей террористов, то, скорее всего, сошла бы с ума от страха. В обычной жизни нельзя рассчитывать на хэппи энд. Но другой мир – это сказка: оборотни, колдуны, маги… А в сказке не бывает плохого конца. И вот она, как сказочная принцесса, сидит, пригорюнившись, у окна, а скоро на дороге появится принц на белом коне, который непременно спасет прекрасную пленницу…
Всадник, действительно, появился, но только конь под ним был не белый, а вороной. И веяло от него не спасением, а большой бедой, так что Кате вдруг стало по-настоящему страшно. Она заметалась по комнате в тщетных поисках какого-нибудь оружия, подергала запертую дверь, наконец, спохватившись, нащупала под майкой Ключ. Крестик оказался на месте, и это было самое главное. Девушка забралась на кровать с ногами: она сюда в гости не напрашивалась, значит, не стоит беспокоиться о приличиях.
Наконец щелкнул дверной замок. Катя напряглась. Сейчас она узнает, кто ее похититель. К ее изумлению, в комнату вошел… «шоумен», которого она видела на берегу Камышовки. Правда, теперь вместо современного костюма он был одет в черный камзол и фиолетовые рейтузы, заправленные в высокие сапоги с отворотами. Белоснежный кружевной воротник падал на грудь, за спину был небрежно отброшен длинный черный плащ с витиеватой, вышитой золотом монограммой. Наряд дополнял темно-красный берет с черным страусиным пером.
Вошедший снял перчатки, бросил их на кровать. Сорвал с головы берет и склонился перед Катей в поклоне.
– Простит ли мне моя госпожа невольную грубость? Только страсть могла сделать меня таким непочтительным. Я воин, и слова любви даются мне нелегко…
– «Я старый солдат и не знаю слов любви», – передразнила его Катя. – Это понятно. Скажите лучше, кто вы такой и где я нахожусь.
– Меня зовут Фаргит, – снова поклонился похититель. – Герцог Фаргит Тифлантский. Вы в моем замке Хошбор, прекрасная госпожа. Вы моя гостья, и я готов выполнить любой ваш каприз.
– Вернуться домой – это сойдет за каприз? Нет? Я так и думала. Ну и что вам нужно от меня, любезный? – Кате снова стало весело: этот инфернальный персонаж венецианского карнавала был невероятно смешон! Но нужно как-то соответствовать: итак, потребуется гордая осанка, надменное выражение лица, легкая насмешка…
Словно почувствовав, что девушка перестала его бояться, Фаргит вдруг рванул завязки плаща, сбросил его на пол и одним прыжком оказался на кровати, стиснув Катю в объятиях.
– Я выбрал тебя! – страстно прошептал он. – Ты достойна стать моей… Моей королевой! Я потерял разум, увидев тебя однажды. Я так одинок… Только ты могла бы разделить мое одиночество! И мое могущество… Согласись принять мою любовь, и ты станешь такой же, как я. Всего одна ночь любви – и ты не жалкий человек, а демон, которому подвластны время и пространство! Любая женщина готова отдать все за такую возможность. Но я выбрал тебя.
Желтые, мутные от страсти глаза смотрели на Катю, не мигая. Они гипнотизировали, лишали воли. Катя с ужасом заметила, что зрачки у Фаргита не человеческие, круглые, а вертикальные. А демон продолжал нашептывать:
– Ты согласна? Конечно, куда тебе деваться… Грань между мирами закроется через несколько дней, домой ты не вернешься… что ты будешь делать в Фенлане – без роду, без племени, без покровителя? Но если ты примешь мое предложение, через триста лет Грань снова откроется для тебя. А может, все произойдет раньше, когда оба мира будут принадлежать великому Домгалу…
Упоминание о беде, грозящей обоим мирам, помогло Кате прийти в себя. Она толкнула похитителя в грудь.
– Пошел прочь, маньяк чертов!
Резкая пощечина заставила ее отлететь к стене. Фаргит выпрямился над ней, лицо, только что искаженное страстью, превратилось в равнодушную маску.
– Сумасшедшая девица, – прошипел он. – Я хотел оказать тебе честь, но ты, видимо, ее не заслуживаешь. Я мог бы сделать тебя своей девкой, мог бы позвать слуг, и эти мужланы держали бы тебя, пока я не удовлетворил бы свою страсть. Но я подожду, пока ты поумнеешь. Ты еще приползешь ко мне, умоляя о любви.
Вельможа вдруг застыл в нелепой позе, выставив перед собой скрюченные пальцы, на которых, к ужасу Кати, начли расти длинные когти. Шелк и бархат затрещал по швам. Камзол порвался на спине, выпуская крылья – в маленькой комнате они показались невероятно большими. Девушка прикрылась подушкой, как щитом. Когда остатки одежды упали на пол, демон выпрямился перед Катей во весь рост. Его безволосая голова почти касалась потолка. Черная с зеленым отливом кожа влажно блестела. Он страшно оскалился, обнажив огромные белоснежные клыки, издал не то рык, не то вой и, задевая крыльями стены, вышел прочь.
В замке повернулся ключ.
* * *
Василий, Иван, Яно и отец Георгий сидели вокруг стола в трапезной – небольшой постройке на церковном дворе. Конечно, в погребе, освященном чудотворной иконой, было бы безопасней, но в солнечный день не хотелось сидеть в темноте. Когда Василий закончил печальный рассказ о том, как он ходил провожать Катю, пришла матушка Анастасия – жена отца Георгия. Попадья оказалась очень красивой миниатюрной брюнеткой лет тридцати, живой нрав которой не изменили ни тихая жизнь в провинции, ни положение. Одарив гостей белозубой улыбкой, она обеспокоенно нагнулась над супругом.
– Георгий, ты сегодня больно бледен. Что, опять сердце?
– Все в порядке, Стасенька, – ласково отвечал отец Георгий. – Ты ступай, ступай, у нас тут разговор есть.
В возникшие проблемы матушку решили не посвящать. Анастасия покачала головой, но послушно оставила мужчин наедине с обедом: яйцами, сваренными вкрутую, дымящейся картошечкой в эмалированной кастрюльке, зеленым луком и редиской с огорода, сметаной в пластмассовом стаканчике. Однако аппетитная снедь не лезла в горло. Четверо мужчин сидели, мрачно уставившись на скобленые доски стола.
Когда Василий влетел в церковь, растолкав щебечущих старушек, собравшихся на службу, и, вращая глазами, разве что не за бороду вытащил отца Георгия с алтаря, сразу стало понятно: произошла беда. Извинившись перед прихожанами, отец Георгий отвел обоих «паломников» в служебное помещение, накапал корвалолу задыхающемуся Василию и потребовал разъяснений. Василий долго не мог сказать ничего внятного, кроме «черное, с крыльями».
– Какое-то существо с той стороны утащило Катю, – перевел Иван. – Надо сказать оборотню: может, он знает, кто это был.
Услышав о похищении Кати, Яно страшно зарычал. Но вытянувшиеся от испуга лица новых друзей напомнили оборотню, что сейчас он в человеческом обличии. Он сел на лавку, обхватив руками голову.
– Это Фаргит! – воскликнул он. – Первый слуга королевы Морэф и самый могущественный демон в Фенлане.
– Зачем ему понадобилась наша красавица? – хмуро поинтересовался Василий.
– Ключ! Неужели демоны узнали, что Ключ у нее? – взволнованно воскликнул Иван. – Тогда все пропало!
– Мне наплевать на Ключ! – вдруг заявил Яно. – Пусть оба мира летят в тартарары, сначала я должен спасти ее. Я возвращаюсь в Фенлан.
– Подожди, сын мой, – остановил его отец Георгий. – Ситуация, конечно, трудная. Девушку надо выручать. Но если бы этот Фаргит хотел ее убить, он сделал бы это на месте.
– Она могла не пережить перехода через Грань! – простонал Яно. – Это страшная боль, от которой останавливается сердце.
– Катя – здоровая молодая женщина, – покачал головой священник. – Будем надеяться на лучшее. Надо сесть и как следует поразмыслить, что теперь делать.
– И неплохо бы перекусить, – добавил Василий. – Надеюсь, наступающий армагеддец не отменяет обеда?
Все посмотрели на Василия с осуждением, а потом почувствовали, что и сами сильно проголодались. И вот тогда они и отправились в трапезную…
– Я должен вернуться, – упрямо бормотал Яно. – Я не стану дожидаться утра. Перейду Грань, и будь что будет.
Василий возразил, очищая яйцо:
– Нет, приятель. Вариант «будь что будет» нас не устраивает. Нечего тут заниматься суицидом.
– Такой риск неоправдан, – согласился Иван. – Наша главная цель – спасти Ключ…
– В первую очередь, девушку! – воскликнул Яно, вскочил и от волнения смахнул со стола сметану.
Василий с сожалением проследил траекторию ее падения.
– Остынь, парень. Все уже и так поняли, что ты в нее влюблен.
– Я? Вовсе нет! – заявил Яно и ужасно покраснел.
– В общем, так, – сказал Василий. – Идти придется всем. Кроме отца Георгия, конечно: у него приход и паства. Будете прикрывать наш тыл, батюшка, – после того как освободите от змей наш путь к Грани. Итак, я объявляю начало нового крестового похода.
– Вась, это безумие! – прошептал Иван. – Это же другой мир! И потом Яно говорил про Грань… Весной у меня была неважная кардиограмма!..
– Не хочешь – оставайся, – пожал плечами Василий. – Дело сугубо добровольное.
Отца Георгия тоже обуревали сомнения.
– А вдруг у меня не получится со змеями? Их особая ядовитость – отнюдь не легенды. А животные, говорят, чувствуют, когда их боишься. Вдруг «слово» на них не подействует?
– Вы и об опасностях фенланских не знаете ничего, – добавил Яно. – С вашей стороны Грани змеиный овраг да непроходимое болото, а с другой-то – Волшебный лес. Даже мой учитель немногое знал о нем. Говорил, что Грань грезой-травой окружена, она усыпить до смерти может. Да и лесная Хозяйка – неизвестно, как теперь она встретит. Поймите, я и Ключом, и памятью, и жизнью клянусь, мне спутник надежный очень нужен. У меня одного почти и надежды-то нет вызволить девушку и Ключ спасти. В Фенлане мне обратиться не к кому. Наверное, там хорошие люди до сих пор есть, и не хотят они, чтобы мощь Домгала еще возросла. Да только я не знаю, где таких людей искать! Я ведь всю взрослую жизнь в лесу провел, и теперь человеческий мир для меня везде чужой, что у вас, что в Фенлане. Но я не только права не имею вас просить со мной отправиться; напротив, отговорить должен. Безрассудство одно…
– Ты не прав, сын мой, – решительно прервал его священник. – Опасность угрожает и нашему миру тоже. Это столь же наше дело, сколь и твое. Итак, Василий отправляется с тобой…
– И я, – заявил Иван, краснея. – Вы примете мою исповедь, отец Георгий?
Священник кивнул.
– Значит, вы оба… Что до меня, то, пожалуй, Василий прав, и здесь я буду более полезен. Грань не должна оставаться без Хранителя. Но пойдете вы только после трех ночи. А пока – всем советую помолиться, – приподняв очки, отец Георгий глянул на Василия, – и хорошенько поразмыслить о прожитой жизни.
– Жаль, что именно нам придется мир спасать, – сказал вдруг Иван. – Мне кажется, многие справились бы с этим гораздо лучше.
– Например, ФСБ, – съязвил Василий.
– Не о чем тут жалеть, сын мой, – строго ответил отец Георгий. – И в Божьей мудрости сомневаться не стоит. Уж если этот крест пал на вас, значит, вы можете его нести. А рассуждать о «других» – только лукавого тешить. Итак, сейчас все отправляются отдыхать. Иван, Василий, заберите из времянки свои матрасы и вместе с Яно ступайте в погреб – так мне будет спокойнее. А в три пополуночи, как только прокричит петух, я приду за вами.
На беззвездном июньском небе висела круглая молочно-белая луна. Ее можно было принять за полную, но внимательный глаз разглядел бы неровный краешек: луна продолжала расти. В ее свете были видны и далекие холмы, и лес, и река, и травинки на кочках. Поля промокли от ночной росы; тянуло холодком…
Яно, Иван и Василий следовали за отцом Георгием. Он вел их едва заметной тропой среди заброшенных пастбищ, меж земляничных пригорков, мимо маленькой березовой рощи, в которой располагалось сельское кладбище. Шли молча: после дневного сна «паломники» еще не пришли в себя, хмурились и все время зевали, а Яно, хоть и не сомкнул глаз, был очарован магией ночи. Он прощался с чужим миром, ненадолго приютившим беглеца. Где-то внутри шевелилось сожаление, что ему не удалось пожить здесь подольше. Столько тут всего интересного! Например, эта штука – телевизор… Но может, оно и к лучшему? Пусть все остается как есть: и, если ему удастся прожить сколько-нибудь долго, пусть в памяти навсегда останется и эта дивная ночь, и тихий сумрак сада, и запах сирени…
За плечами болтался полупустой зеленый рюкзак – отец Георгий отдал Яно свой. Там лежали хлеб и жареная курица в фольге, огурцы с помидорами, два коробка – один со спичками, другой с солью; пластиковая бутылка с минеральной водой, чистое полотенце. Все это заботливо приготовила матушка Анастасия, когда отец Георгий сказал ей, что молодые люди отправляются в длительную прогулку – посмотреть местные достопримечательности. Как чувствуют себя вещи, пересекая Грань, Яно не знал, но, судя по тому, что Ключ пронести удалось без повреждений, рюкзаку ничего не грозило. Вооружиться удалось одним только газовым баллончиком – его нашел отец Георгий. Василий ужасно веселился, представляя химическую атаку в мире демонов. Подумывали еще о кухонных ножах, но тут Василий справедливо заметил:
– С ними еще надо уметь обращаться. А мы тут все ни фига, не Рэмбо.
– И то верно. Бог поможет, – сказал отец Георгий. Он тайком от матушки Анастасии взял из буфета серебряные ложки – шесть чайных и три кофейных, с позолотой.
– Вам понадобятся деньги, – сказал он. – А серебро оно везде серебро. Сгодится на обмен.
Иван с благодарностью упаковал ложки в свой рюкзак.
Тем временем тропинка скользила куда-то вниз, теряясь в высокой влажной траве.
– Мы уже близко, – шепнул священник. – Осторожнее, не свалитесь в овраг.
Цепляясь мокрой рясой за ольховые ветки, священник первым прыгнул вниз. И сразу же в ночной тишине послышалось угрожающее шипение, шорохи, шуршание множества узких тел по мягкой земле. Змеи! Все замерли, напряженно наблюдая за действиями отца Георгия. А тот опустился на корточки, развел в стороны огромные лопухи и быстро произнес какие-то слова. Оборотень, глазам которого темнота была не помеха, к своему ужасу, увидел маленькую треугольную головку, поднявшуюся навстречу священнику. Мгновение человек и змея пристально смотрели друг на друга. Потом снова послышался шорох, который сменился тишиной.
– Спускайтесь! – позвал отец Георгий охрипшим голосом. – Змеи уползли. Теперь, Яно, дело за тобой.
– Что делать-то надо? – спохватившись, спросил Василий.
– Просто идите за мной, – сказал оборотень. – Попробуйте расслабиться и не бояться, иначе будет больнее.
Яно спрыгнул на дно оврага.
– Туда! – указал священник. – Ну, все, ребята, с Богом. Удачи!
Овраг был длинный. Яно то и дело оглядывался на спутников, чтобы убедиться, что никто из них случайно не перешел Грань раньше него. С каждым шагом на лице Василия появлялось все более скептическое выражение. Яно уже хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, как вдруг его нога наступила на толстый раскаленный гвоздь. Гвоздь рос, пронзая жгучей болью все тело, и не было сил ни кричать, ни дышать. Тьма подступала к глазам, терялись запахи, звуки; июньская ночь меркла, рассыпаясь огненными искрами… И вот уже сыростью, гнилью, тоской дохнул в лицо печальный осенний лес. Яно снова был в Фенлане.
Глава 13
ФИОФАНТА
Катя налила холодной воды из бронзового кувшина в фарфоровую миску и поплескала на лицо. Еще не хватало, чтобы холуи, которые вот-вот принесут ей поесть, застали ее заплаканной. Но слезы против воли катились по лицу – слишком сильной была обида. Никогда еще мужчина не поднимал на нее руку. Никогда она не чувствовала себя такой беззащитной. Не случайно в книгах несчастные девицы сетовали на свою красоту, которая приносила им только несчастья. А она ведь почти кокетничала с этим жутким существом! Ни красота, ни принадлежность к другому миру не спасет ее от распаленного страстью демона. Сейчас она могла полагаться только на хладнокровие и сообразительность. От этого зависела не только ее собственная участь, но и – хотя это плохо укладывалось в голове – судьба целого мира.
Надо бежать. Более того, надо вернуться домой – только там и она, и Ключ будут в безопасности. В фильмах и книгах героям непременно удается бежать из плена. Их стражи проявляют своевременные тупость и легкомыслие, под рукой обязательно находится оружие… Но от волнения у Кати вылетели из головы все кинематографические рецепты побега. Вот разве что… «Кавказская пленница»? Девушка задумчиво уставилась на тяжелый бронзовый поднос под кувшином…
Молодой Грейжек шел по коридору, важно сопя: не расплескать бы вино из графина, не уронить бы тонкий бокал с алой розой. Еще бы ему было не важничать: только неделю назад он плелся за сохой, погоняя тощего мерина. Но старший брат пристроил его в замок герцога Тифлантского, и уже сегодня ему доверили такое важное поручение – отнести еду в комнату пленницы. То, что его хозяин удерживает в замке девушку силой, нисколько не смущало Грейжека. По его представлениям, так поступали все знатные господа.
У самой двери Грейжек, кряхтя, поставил еду на пол, нашарил ключ в кармане куртки. За дверью было тихо – ни слез, ни молитв. Подняв поднос, Грейжек распахнул ногой дверь. Комната была пуста. Сердце крестьянина екнуло: неужто не уследил?!
– Эй, госпожа, – неуверенно позвал он, переступая порог. И тут же в голове у него загудело, комната поплыла перед глазами, и хрустальный графин грянул об пол, со звоном разлетаясь на тысячи осколков.
Опустив поднос, Катя присела над поверженным слугой. Толстый белобрысый парень с глупым веснушчатым лицом и намозоленными огромными ладонями… Такие обычно до старости бывают мамиными любимчиками. Совесть за содеянное девушку не мучила: будет знать, как участвовать в грязных делишках своего господина!
– Надеюсь, не убила, – проворчала Катя, быстро расстегивая на парне куртку. Словно в ответ тот страдальчески замычал. Девушка засуетилась: надо было спешить, пока он не пришел в себя. Через пять минут она набросила на голое дебелое тело шелковое покрывало с кровати, тщательно заправила волосы под широкополую соломенную шляпу. Одежда крестьянина сидела на ней мешковато, но выбирать не приходилось. Только сапоги пришлось оставить: в таких галошах Катя и шагу ступить не могла. Конечно, босиком ходить было не по сезону, но выбирать не приходилось. Напоследок она нагнулась над рассыпавшимся содержимым подноса.
– Ну-с, чем там меня собирались кормить?
Девушка подняла с полу пару лепешек, отряхнула их и спрятала в глубокий карман куртки. Туда же отправилось румяное яблоко. Алую розу она вытащила из-под осколков и осторожно вложила слуге за ухо.
– Тебе идет! – весело сообщила она валявшемуся в глубоком обмороке парню, потом выскользнула за дверь и заперла ее на ключ.
«Уверенность и еще раз уверенность», – уговаривала себя Катя, когда навстречу попадались обитатели замка. Но пока все шло хорошо: слуги сновали взад– вперед по своим делам, а немногочисленные рыцари, закатанные в доспехи, как в консервные банки, не удостаивали юношу в крестьянской одежде даже взглядом. А вот найти дорогу в каменном лабиринте оказалось непросто. Обнаружив, наконец, лестницу, Катя обрадовалась, но преждевременно: лестница привела ее прямиком на кухню. Здесь шел пар из котлов, на огромных сковородах шипело масло, и плечистый повар с закатанными рукавами и в фартуке, забрызганном кровью, разделывал свиную тушу. Еще один отбивал красные куски мяса на громадной грязной доске, а тщедушный поваренок в замусоленном колпаке обильно посыпал их специями. Логика подсказала Кате, что где-то здесь непременно должен быть выход во двор. Ей снова повезло: позади дюжего повара виднелась приветливо распахнутая дверь. В чаду и дыму девушке удалось проскользнуть незамеченной.
Во дворе Кате едва не угодила в голову отлетевшая от топора чурка. Девушка взвизгнула.
– Смотри, где ходишь, бестолочь! – обругал ее работник, коловший дрова. На то, что визг был женским, он не обратил внимания.
Двор выглядел так, как Катя и предполагала – шумно, грязно, полно народу, ворота закрыты, а возле них торчат привратники. Тут она собиралась затаиться и дождаться какой-нибудь телеги, в которой можно будет спрятаться и выехать наружу. Например, та, на которую заканчивали грузить кухонные отходы, очень ей подходила. Девушка решила было подобраться поближе, но тут ее везение резко закончилось.
– Она убежала! В моей одежде! Держите ее! – раздался истошный вопль из окна. Оглушенный слуга пришел в себя. «Надо было нанести контрольный удар подносом, – подумала Катя. – Сейчас не до гуманизма… Пока во дворе никто не понял, чего этот дурень орет. Но с минуты на минуту явится Фаргит, и у него-то хватит ума отдать приказ не выпускать никого за ворота. И тогда путь к спасению будет отрезан…»
Впоследствии Катя в очередной раз по достоинству оценила дарованную ей судьбой счастливую способность впадать в панику от всяких пустяков, но сохранять трезвую голову, когда это действительно нужно. Пока разум буксовал, пытаясь одолеть сложную задачку, подсознание отдало телу необходимый приказ. Нахлобучив поплотнее шляпу, девушка схватила за ручки попавшуюся на глаза тачку с булыжниками и покатила ее к воротам.
– Эй, откройте! – пробасила она. – Велено увезти это со двора поскорей.
– Только что привезли ведь, – проворчал один из привратников, нехотя поднимаясь и стряхивая табак с седых усов. – Сами не знают; чего им надо. Возят туда-сюда, а мне открывать.
– Эти не подошли, – выкрутилась Катя. – Слишком круглые. На них лошади спотыкаться будут. Открывай, давай.
Толкая тяжелую тачку, девушка выкатила ее наружу и, бросив тут же у стены, опрометью бросилась к ближайшим кустам. Под ногами захлюпала холодная, ощетинившаяся сучками жижа. Кусты, однако, оказались не слишком надежным убежищем: золотисто-бурая листва осыпалась от малейшего прикосновения и быстро редела. Не дожидаясь погони, Катя бежала все дальше и дальше, пока не оказалась на кромке болота, которое видела из окна замка.
Унылая равнина, покрытая лунками воды, низкими кустиками и коварными зелеными островками тянулась до самого горизонта. Небо застилала серая хмарь. Где-то тоскливо кричала невидимая выпь, ей вторило странное глуховатое эхо, и от этого душа уходила и мягки. «Болото иногда издает странные звуки», – к месту вспомнила Катя фразу из «Собаки Баскервилей». Но как бы ей ни было страшно, путь к свободе лежал только через болото.
Катя очень жалела сейчас о том, что не слишком усердствовала, расспрашивая Яно о его родине. Что она знает о Фенлане? Грань находится на земле герцогства Венсид, на юго-востоке Фенлана. Значит, в любом случае, следует двигаться на юг. Вот только бы знать, где он, этот юг…
На болота тем временем опускалась осенняя ночь. Озаряя сизым светом низкие тучи, проглянула сквозь мглу почти полная луна. В разрывах облаков мелькали незнакомые созвездия. Катя увидела их и замерла: очередной прилив страха, тоски и одиночества захлестнул ее с головой. Только теперь она полностью ощутила себя в другой вселенной; и сходство миров – та же растительность, те же лица людей, даже язык – не успокаивало ее, а еще больше пугало. Однако поддаться панике означало обречь себя на верную гибель. Поэтому Катя из последних сил сдержала отчаянный порыв помчаться очертя голову через болота, оглашая их истерическими воплями. Надо дождаться рассвета, посмотреть, откуда восходит солнце – если оно здесь восходит на востоке – и определиться со сторонами света. Потом выломать подходящую ветку – посошок – и осторожно двинуться дальше.
Катя села прямо на землю, растерла ледяные ступни. Ей было очень холодно и плохо. Слезы сами навернулись на глаза, а вместе с ними пришло желание найти виноватого. Во всем виноват проклятый оборотень! Это он втянул ее в кошмарную историю… Но тут же Катя вспомнила грустные, настороженные серые глаза. Нет, он не виноват. Он тоже – жертва обстоятельств. А обстоятельствам, увы, не предъявишь обвинений…
– Фью-и-ить! Фью-и-итъ! – послышался вдруг где– то поблизости странный свист. Ночная птица?
– Фью-и-ить! Эй! Кто ты? – к свисту прибавился тихий шепот, потом в темноте мелькнула тень, и Катя поняла, что она на болоте не одна.
* * *
Лунный свет серебрил черное распаханное поле. Худосочная крестьянская лошаденка тянула плуг, отгоняя хвостом надоедливых осенних мух. Коренастый пахарь шел за плугом, цоканьем подбадривая уставшую животину. А вдоль борозды шагал второй крестьянин; держа в одной руке факел, другой он кидал в перекопанную жирную землю светлые семена.
– Хорошо, что луна вышла, – сказал первый, утирая пот. – А то не видно ни зги.
– Да, ноченька нынче – хоть глаза выколи, – согласился второй. – Сею вот, а куда? Хозяйские ведь озимые, весной не взойдут – десять шкур с нас спустят. А еще свое бы поле вскопать до заморозков. Слышь, Стэпо, а что это за огни там, вдали?
Стэпо остановился, опершись на плуг. Действительно, на горизонте разгоралось алое зарево. Оно то кружило воронкой над башнями Сварбора, то стреляло ввысь огненными молниями. На угольно-черном осеннем небе это выглядело особенно зловещим.
– Там Черный замок, – нахмурившись, сказал пахарь.
– Неужто, горит?
– Нет. Опять королева колдует. Не ровен час, быть беде. Давай-ка заканчивать, да по домам.
Оба крестьянина снова принялись за работу, временами тревожно поглядывая на горизонт.
А в это время в Сварборе, в одном из покоев для придворных разворачивалась любовная сцена. На роскошной грязноватой постели раскинулась белокурая красотка в растерзанном красном платье; ее кавалер, сбросивший доспехи и ненужные детали одежды на пол, пристроившись рядом, деловито расшнуровывал штаны…
– Мой рыцарь, – мурлыкала женщина, в нетерпении, покусывая партнера за ухо.
– Постой-ка, Жэлда, – рыцарь вдруг нахмурился и сел. Женщина проследила за его взглядом и вскрикнула от страха: по потолку вилась огненная змейка. Она становилась все ярче и шире; казалось, потолок раскрывается под напором кипящей лавы.
– Что это, Вилибус, что это? – шептала Жэлда побелевшими губами.
Змейка сверкнула, истончилась и исчезла.
Женщина выдохнула с облегчением.
– Уф-ф. Я чуть не умерла от страха. Вилибус, что же это было?
– Королева Морэф взывает к Домгалу Всемогущему, – тихо произнес кавалер. – Ты знаешь, как глубоки подвалы Сварбора? Две самые высокие башни – одна на другой – не заполнят это подземелье! В самом низу находится святилище Домгала, и говорят, что сам великий демон иногда появляется там. Однажды я был в святилище. Знаешь, Жэлда, стыдно признаться, но мне там было очень не по себе. Это страшное место… Наверное, грядут важные события, раз королева отважилась на это…
Рыцарь Вилибус не обманывал любовницу. Бесчисленное множество витков делала лестница, уводящая в подземелье замка, прежде чем упиралась в круглую арену, выложенную желтыми плитками. Арену разделяла черная линия, похожая на зрачок змеиного глаза. По краям ее на треножниках дымились чаши с колдовскими снадобьями. И так было всегда.
А сейчас в центре святилища стояла Морэф. На ней было узкое желтое платье, облегавшее стройное тело, словно вторая кожа. Распущенные черные волосы ниспадали почти до полу. В одной руке королева держала большой нож, в другой безропотно висел схваченный за ноги ворон Крок.
– Прости, несчастное создание, – прошептала королева. – Я вырастила тебя только для того, чтобы принести в жертву Домгалу Всемогущему. Он говорит только с теми, кто способен пролить кровь дорогого существа. Я предпочла бы, чтобы на твоем месте оказался другой, но он сейчас далеко, а разговор с Домгалом откладывать нельзя.
В дыму курений сверкнуло лезвие ножа. И хлынула, потекла, чертя узоры на желтом полу, горячая кровь из обезглавленной птичьей тушки.
– Взываю к тебе, Домгал Всемогущий! Вурдерэн! Эзинен!
Над чашами взметнулась желтоватая туча. Она поднялась до самого потолка, потемнела и приобрела очертания огромного человеческого тела. На Морэф с высоты уставились два желтых глаза.
– Не так уж ты дорожила этой птицей, женщина, – послышался низкий голос. – Ну да ладно, людьми ты дорожишь еще меньше. Что тебе надо?
– Мне нужен совет, о Домгал Всемогущий! – Морэф опустилась на колени. – Перед решающей битвой мне нужна твоя помощь.
В ответ раздался хохот, эхом отразившийся от каменных стен.
– Битва? О чем ты говоришь, женщина? Ты еще и пальцем о палец не ударила, чтобы сделать то, ради чего получила мою силу!
