Текст книги "Волчья Радуга"

Автор книги: Елена Жаринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3
ФАРГИТ И МОРЭФ

Облака стремительно неслись по темнеющему небу, раскрашенному золотыми полосами заката. Северный ветер гнал их на юг, словно стаю перелетных птиц, покидающих по осени родные края. А над Черным замком зловещие тучи стояли неподвижно, не пропуская вечерний свет. Иногда со шпилей со зловещим карканьем взмывали вороны, кружились и снова возвращались, словно облетая замок дозором.

Издалека Сварбор, так звучало название замка на фенланском наречии, казался изящной безделушкой, настолько легки были его башни, резные флюгера, узкие проемы стрельчатых окон. Но вблизи становилось ясно, что эта крепость могла выдержать любую осаду: образуя пятиугольник, замок окружали высокие толстые стены из черного камня. И еще от него исходила странная, недобрая, но могущественная сила, не позволяющая не только недругам, но и простым путникам приближаться к его стенам. Раз в четверть часа, лязгая оружием, по стене проходила стража в черных доспехах; холодный ветер развевал пламя факелов и пышные плюмажи на шлемах.

Уже совсем стемнело, когда на дороге, ведущей к воротам замка, появился летящий во весь опор всадник. Перед воротами он остановил коня, подняв его на дыбы резким рывком поводьев, и окликнул стражу. И мгновенно тяжелые створки разошлись в стороны, и всадник въехал во двор. К прибывшему проворно подбежал слуга, хватая брошенные поводья. Всадник спешился и в первую очередь упал на одно колено перед огромной статуей, установленной у входа в замок. Изображенное в черном мраморе, сидящее на высоком троне существо можно было принять за человека, если бы не острые рога на лбу и звериный оскал зубов. Раскосые глаза статуи были выложены из желтых топазов, с вертикальным кошачьим зрачком; полные губы сладострастно усмехались. Чудовище опиралось одной рукой на спинку трона, подавшись могучим волосатым торсом слегка вперед.

– Приветствую тебя, о Домгал Всемогущий! – воскликнул путник, припадая губами к босой мраморной ступне с длинными загнутыми когтями. Потом он поднялся на ноги, и двое привратников распахнули перед ним двери.

Приехавшего встретила знакомая роскошь королевского замка. Со стен ниспадали тяжелыми складками занавеси – черные, фиолетовые, темно-коричневые; множественные диваны и кресла были обиты бордовым бархатом, в углах на черных мраморных постаментах стояли увесистые канделябры из позолоченной бронзы. Повсюду царила мрачная красота. Паркет был выложен из драгоценных пород дерева, тоже с преобладанием темных тонов. Путник безжалостно громыхал по нему коваными каблуками высоких сапог. Навстречу ему попадались богато одетые мужчины и женщины. Мужчины тут же срывали с головы береты с перьями, а дамы почтительно приседали, демонстрируя откровенные вырезы платьев.

У одной из дверей стояли на карауле стражники с застывшими важными лицами. Путник бесцеремонно оттеснил одного из них и дернул за кольцо. Но дверь не открылась, а бронзовая горгулья, в пасть которой было вдето кольцо, вдруг оскалилась и зарычала, так что ее обидчик поспешно отдернул руку.

– Опять заклятие! – сплюнул он на лакированный паркет и крикнул: – Морэф, открывай! Это я!

Через несколько секунд дверь бесшумно отворилась. Все еще подозрительно косясь на горгулью, путник вошел в комнату.

Ее хозяйка не обратила на него ни малейшего внимания. Она кормила с рук огромного черного ворона, подцепляя с серебряного блюда длинными темно-красными ногтями тонко порезанное сырое мясо. Женщина была высокой и стройной, в узком платье с длинным шлейфом и высоким воротником. Затейливо причесанные черные волосы покрывала алмазная сетка; на тонких пальцах сверкали перстни. Трудно было догадаться по гладкому, надменному лицу, что хозяйке Сварбора, великой королеве всего Фенлана, волшебнице Морэф недавно исполнилось пятьсот лет.

– Эта твоя зверюга на двери едва не откусила мне руку, – капризно пожаловался вошедший, целуя холодные, перепачканные кровью пальцы волшебницы. Морэф выдернула руку. Ее ноздри гневно дрогнули.

– Жаль, что ты не сунул ей в пасть свою глупую, трусливую голову, Фаргит! Как ты посмел упустить его? Я уже знаю, что он привел тебя к самой Грани. Почему ты не последовал за ним?!

Фаргит заискивающе поднял брови.

– Моя королева, ты права, я преследовал его до Грани. Когда я добрался до этого гиблого места, едва не лишившись своих лучших собак, Грань еще дрожала. Я чувствовал запах его крови на ней… Бр-р-р! Каюсь, Морэф, мне стало страшно, и я повернул коня назад.

Морэф посмотрела на своего любовника, с трудом скрывая вожделение. Конечно, он трус и наглец и пользуется ее добротой. Вот и теперь: он не исполнил пустякового поручения, и ей следовало бы прогнать его прочь, а вместо этого она уже рисует себе заманчивые картины ночных утех. Как он все-таки красив! Темные вьющиеся волосы до плеч и румянец на щеках, как у девушки, – но вместе с тем грубо слепленный подбородок и узкие злые губы, очерченные тонкой черной ниточкой усов. Однако ночью она заставила бы его принять настоящий облик: пусть простирает над ней свои черные крылья, пусть неутолимая страсть демона сожжет ее дотла… Но сейчас следовало заняться другим.

– Значит, Грань открылась, – нахмурившись, проговорила она. – Честно говоря, я думала, у нас есть в запасе еще пара дней. Я ошиблась. И ты допустил непростительную оплошность: Ключ теперь на той стороне. Теперь у нас всего неделя на то, чтобы вернуть Ключ и совершить задуманное. И сделать это придется тебе.

Морэф вынула из-за пояса маленький серебряный кинжал и рукояткой вперед протянула его Фаргиту. Тот отшатнулся, как от огня.

– Но Морэф!

Волшебница скрестила руки на груди.

– Приказываю тебе именем Домгала Всемогущего найти оборотня и отнять у него Ключ. А потом найти и уничтожить Хранителя с той стороны. Оборотень не должен встретиться с Хранителем. Выполнишь ли ты мой приказ, демон Фаргит?

Глаза Морэф метали молнии. Ворон возмущенно каркнул, распустив крылья. Пристыженный Фаргит склонился перед королевой и взял кинжал.

– Да, великая королева. Я подчиняюсь твоей власти. Но не справедливо ли будет посулить мне награду?

– Награду? – Морэф непонимающе подняла тонкую бровь.

– Я говорю об эликсире бессмертия, госпожа, – вкрадчиво прошептал демон. – Ведь я так рискую. Каждый переход через Грань отнимает у меня годы жизни. А еще я трачу свои силы на то, чтобы выглядеть, кик местные обитатели. Они носят невообразимо неудобную одежду.

Волшебница надменно поджала губы.

– По-моему, я уже достаточно сделала для тебя. Я поделилась с тобой своей силой. Ты стал самым могущественным слугой Домгала. Тебе этого мало? И, кроме того, тебе еще рано думать о награде, Фаргит. Когда голова оборотня будет кровоточить у моих ног, а Ключ в полнолуние окажется на Грани – тогда я позволю тебе снова начать этот разговор. А сейчас ступай. Будь осторожен: обитатели Бекелфела не должны пока догадаться о нас. Домгал поможет тебе. Но торопись: время на исходе.

Фаргит еще раз поклонился и вышел. Морэф протянула ворону очередной кусочек мяса.

– Ешь, мой дорогой Крок. Ты мой хороший, ты мой любимец… – она ласково перебирала черные перья. – Честно говоря, мне стоило бы сделать бессмертным тебя. Что Фаргиту в этом эликсире? Он могущественный демон, он и так будет жить дольше всех людей… Мне страшно вспомнить, что было со мной, когда я выпила эликсир. Кровь вытекала из меня, заменяясь неведомым зельем… Я столько раз говорила ему об этом, но он считает это просто отговорками. Хотя… в чем-то он прав: я ни на миг не пожалела, что прошла через это испытание. Местному сброду нужны были боги – и вот им живая богиня, могущественная и бессмертная. Они трепещут передо мной… Разве это не лучшая доля для королевы – стать богиней?

И Морэф из окна глянула на темные, пустынные поля Фенлана, над которыми с голодными криками кружило воронье. Весь этот мир навечно принадлежал ей.

* * *

Яркое солнце и громкие голоса птиц на фоне особой деревенской тишины разбудили Катю ни свет ни заря – старенькие бабушкины ходики еще не пробили семь. Еще можно было немного поваляться на мягкой кровати, словно приготовленной для капризной принцессы, со множеством перин и подушек, с затейливыми витыми столбиками. Катя долго рассматривала старые фотографии на противоположной стене – портреты актеров с гладкими набриолиненными прическами и актрис, роскошных блондинок, из которых Катя узнала только Орлову и Ладынину.

Солнце тем временем стало нестерпимо щекотать лицо. Катя набросила коротенький цветастый халатик, босиком зашлепала во двор, наплескала дождевой воды из бочки в начищенный до блеска рукомойник и с наслаждением умылась. Интересно, что сказала бы по этому поводу подружка Юля? Наверное, что вода радиоактивная, а для умывания существуют современные косметические средства. И в городе Катя бы полностью с ней согласилась. Но здесь… В это прекрасное утро не хотелось думать о радиации, нитратах и пестицидах. В подтверждение тому Катя сорвала с грядки и отправила в рот немытой первую клубничину с розовым бочком – ужасно кислую, но душистую.

Сорвав еще парочку, чтобы кинуть в чай, девушка вернулась на веранду. Цивилизация напомнила о себе и иском телефона: сообщение, и, конечно, от мамы. Наскоро отбив положенные «все хорошо, люблю, целую», Катя включила чайник и развернула бутерброды. И тут же с улыбкой вспомнила вчерашнюю зверюгу. Неужели и в самом деле волк? Кому рассказать, не поверят. Хотя это же не Ленинградская область в двадцати километрах от города, где стояла дача Кентлеров. Там из всей живности водились только кошки. А здесь, баба Вера рассказывала, зимой даже кабаны по деревне шастают. Почему бы и волку не забежать?

Солнце нагревало застекленную веранду, как оранжерею. День обещал быть жарким. В такие дни хорошо валяться на пляже, а не работать за компьютером. Но все-таки, совмещать это Кате не хотелось. Она честно простучала по клавишам ноутбука часа три, а потом стала собираться на речку.

Камышовка ласково поблескивала сквозь прибрежный ракитник. Она, действительно, почти по всему течению вдоль берегов заросла камышом и лишь вдалеке, в самом низовье, разворачивалась во всей своей простоватой красоте; там над излучиной шелестели тополя и поднимались купола церкви, горящие новенькими золочеными крестами.

Отыскав, наконец, уютный пологий пляжик, Катя расстелила гобеленовое покрывало, сдернутое с кровати – авось, баба Вера не узнает, – и бросила на него шорты и футболку. Сначала она почувствовала себя как-то неловко: еще не загорала в этом году и совершенно отвыкла от солнца и воздуха. Но прогретый ласковый ветер сразу же охватил ее целиком, и девушка поняла, что давно ждала этого прекрасного мига. Она побежала к реке и, не задумываясь, нырнула в ее тихие, сонные воды.

Течение было несильным, но Катя не слишком ему и сопротивлялась: река в этом месте была довольно узкой, добраться до берега не составило бы труда. Катя лениво взмахивала руками, лежа на спине, и следила, как бегут в ярко-синем небе маленькие белоснежные облака… Потому и на берег вышла метрах в двухстах ниже по течению. И сразу поняла, что выбрала место неудачно: навстречу ей по тропинке вдоль реки неторопливо шел высокий молодой человек в светло-сером дорогом костюме. Верхние пуговицы белоснежной рубашки были расстегнуты, вьющиеся волосы до плеч зачесаны назад и гладко зализаны надо лбом. Увидев Катю, незнакомец остановился как вкопанный и проводил ее долгим ошалелым взглядом, так что девушка вдруг смутилась излишней откровенности своего нового купальника. Взгляд этот Катя еще долго чувствовала спиной и потом всерьез проверила: нет ли под лопаткой дырки? Неужели этот голливудский красавец приехал к кому-нибудь в Камышино? Вот некстати. Девушка поморщилась, опускаясь на заслуженный гобелен: еще не хватало завести здесь «курортный» роман. Времена, когда Катя в каждой новой встрече доверчиво искала долгожданную настоящую любовь, канули в Лету. А заводить отношения по взаимной договоренности на недельку-полторы ей всегда казалось пошлым. Впрочем, что это она? Может, это вовсе не скучающий бабник, а воспитанный молодой джентльмен, который не станет нарушать ее «прайвэси»? И вообще, стоит ли думать о всяких глупостях, когда так хорошо, так тепло, так лениво…

Солнце припекало спину. Блаженство! Уронив голову на руки, Катя дремала, иногда сквозь полусомкнутые ресницы замечая, как искрится на солнце речная гладь. Но мысли ее невольно крутились вокруг домашних дел, ссоры мамы и отчима, ее собственных отношений с Мишей Титаренко.

Одна ее подруга частенько повторяет замечательную фразу: «Рай, девочки, – это очень скучное место. Ведь все мужчины будут гореть в аду». Миша заканчивал Финэк вместе с Катиным одноклассником, который на своем дне рождения и представил их друг другу. Кате новый знакомый совершенно не понравился: он был весь какой-то правильный, без изюминки. Ну, хоть бы он курил. Или, например, любил гонять на машине. Такому человеку место среди немецких бюргеров, а не в России… Но Мишины ухаживания Катя принимала, а потом всерьез начала с ним встречаться, чтобы иметь возможность безболезненно посещать вечеринки. Дело в том, что Катины подруги – замужние и ироде того – поочередно ссорились с ней из-за глупости своих мужиков, которые сходили от Кати с ума. Сама Катя этого не понимала и не поощряла, но поделать ничего не могла, кроме как самой приходить на вечеринки с кавалером. А Миша Титаренко был для этого вполне подходящей персоной – сговорчивый, бессловесный, неизменно учтивый.

Но потом все переменилось. Катя привыкла к Мишиному присутствию. Она искренне считала его своим. Занудство ей стало казаться надежностью, бессловесность – проявлением взрослой мудрости. К тому же, собственный возраст начал пугать девушку. Она уже готова была осчастливить Мишу согласием выйти за него замуж. И в этот самый момент Миша с ханжеской скорбью на лице сообщил ей, что встретил женщину своей мечты!

Катя никогда не получала таких ударов по самолюбию. Тем более что Миша был настолько не джентльменом, что рассказывал общим знакомым: «Конечно, она страдает. Но что я мог поделать? Я не хотел ее обманывать…» Все это говорилось и его новой пассии – двадцатилетней крашеной брюнетке с совершенно овечьим лицом. Два месяца назад Катя узнала, что Миша-таки женился на ней, и эта новость надолго испортила ей настроение. Даже сейчас, чудесным летним днем она думает об этом мерзавце Титаренко!

Вдруг чья-то тень упала на траву рядом с Катиной головой. Значит, на джентльменство опять же рассчитывать не приходится. Сейчас начнется вечная тема: «почему такая красивая девушка скучает одна?» Медленно перевернувшись и сев, Катя неприветливо сказала:

– Вы меня напугали.

Незнакомец невозмутимо присел на корточки.

– Простите меня, – сказал он низким красивым голосом. – Я лишь хотел узнать, как зовут прелестную русалку.

– Прелестная русалка – это я? – усмехнулась Катя. – Но уверяю вас, если бы я искала новых знакомств, я выбрала бы более оживленное место для отдыха.

– Вы ищете уединения? – вздохнул незнакомец. – Здесь очень красивое место. Оно располагает к мечтам, к мыслям… Я здесь недавно и все еще не могу налюбоваться. Эти золотые купола на синем небе… Вы не знаете, как зовут священника?

– Понятия не имею. Я не хожу в церковь.

– Вы не верите в бога? Что, и в дьявола тоже не верите? – незнакомец вдруг одарил Катю белоснежной улыбкой, оттененной тонкой черной ниточкой усов.

– Послушайте, молодой человек, – раздраженно сказала она, – к вашему сведению, я не тверская простушка и цитатами из «Мастера и Маргариты» меня не удивишь. И я, действительно, хотела бы остаться одна.

Черноволосый красавец гибким движением поднялся.

– Что ж, прелестная русалка, не смею больше вас тревожить. Не сердитесь. Но я уверен, что наша встреча не была случайной. Мы обязательно увидимся вновь.

Катя только хмыкнула в ответ. Вслед удаляющемуся «шоумэну» она даже не взглянула. И так ясно: провинциальный сердцеед. Наверное, где-нибудь в Твери или в Осташкове девицы, в самом деле, по нему сохнут. Вот и разыгрывает демоническую личность.

А Фаргит шел навстречу горящим куполам, и голова у него кружилась. Прекрасный незнакомый мир обрушился на него яркими красками и сочными запахами солнечного лета. Как беспечен этот мир, еще не знающий власти Домгала! Он и не подозревает, что скоро все здесь будет принадлежать Фаргиту и Морэф: река, солнце, лес, золото куполов, далекие города и прекрасная девушка, почти нагой вынырнувшая из воды.

При мысли о первой встреченной им обитательница Пекелфела демон жадно облизнул губы. Она была не похожа ии на скучных, забитых крестьянских девиц, которых за косы притаскивали к нему в замок, ни на уставших от разврата придворных дам, пахнущих смесью духов и немытого тела. У девушки было чистое, смелое лицо. Она не стеснялась своей наготы, прикрытой ярко-желтыми лоскутками ткани. Она так забавно дерзила, не имея и понятия, что перед ней – ее будущий господин. Сейчас, конечно, не время предъявлять свои права. Морэф торопит, он должен действовать… Но когда все кончится, он обязательно вернется на берег этой реки и разыщет прекрасную незнакомку. А сейчас пора начинать охоту. Фаргит, как гончий пес, втянул воздух. Где же прячется волк? В воздухе пахло близкой грозой, и действительно, с юга, из-за церкви выползала густо-фиолетовая туча. Но даже дождь не поможет волку спрятаться. Этот глупец таскает на себе Ключ, а серебро губительно для оборотня. Еще немного, и он совсем ослабеет. Фаргит нащупал в кармане пиджака рукоять серебряного кинжала и уверенно пошел по следу.

* * *

Гроза разразилась к ночи. Дождь хлестал косыми струями реку. Внутри стога было влажно и тепло, но волк дрожал, глядя, как поле светлеет от молний, рассекающих горизонт. Ключ напоминал о себе частыми приступами невыносимой боли. Еще немного, и он потеряет сознание. Его найдут и отнимут Ключ. Ему не удастся выполнить последнюю волю Якофия…

Домик лесного отшельника стоял в самом сердце Венсида, на границе Волшебного леса. Люди дорогу сюда не знали, зато лесное зверье часто приходило за помощью. Якофий лечил оленей, поранившихся на осенних турнирах, зайцев и лис, угодивших в капканы. Он выкармливал осиротевших детенышей и птенцов, отпуская их потом на волю. Едва только Яно пришел в себя, старик заявил ему:

– Вот что, парень. Если хочешь со мной остаться, то заруби себе на носу: волк ты или человек – про охоту забудь. Зайцы, полевки, куропатки – они все мои друзья. Обычного волка я понять могу: против природы не пойдешь. Не станет он питаться травой и ягодами. Но ты – другое дело. Что молчишь? Говорить разучился?

Яно и вправду только кивал в ответ, не веря своим ушам. С ним впервые за долгое время говорили, как с человеком – за одно это он готов был всю оставшуюся жизнь есть только сухую кору. И если ему не послышалось, если ему действительно позволят здесь остаться… Продолжая молча кивать, Яно расплакался.

Так оборотень нашел новый дом и новую семью, потому что Якофия он любил и почитал, как отца. Зимой Яно еще долго болел. Старик поил его травяными отварами, делился нехитрой снедью: пшенной кашей, оленьим молоком, Сушеными и мочеными ягодами, солеными грибами. Ежемесячные превращения мальчика-волка вызывали у Якофия не отвращение, а интерес. Понаблюдав за Яно, старик даже научил его расслаблять мышцы так, чтобы превращения в волка и обратно причиняли меньше боли. А когда пришла весна, Якофий велел Яно спуститься вместе с ним в погреб.

Яно давно было любопытно, что старик держит под домом: Якофий пропадал там часами. Оказалось, что в погребе хранятся книги. Они лежали высокими стопками, укрытые от сырости в холщовые чехлы, на которых были написаны названия.

Читать Яно не умел. Да и книги раньше он видел только на ярмарке. Но то были книги с забавными картинками, а здесь все страницы покрывали крошечные значки, от которых рябило в глазах.

– Сколько тебе лет, парень? – спросил Якофий.

– Скоро будет двенадцать, – ответил Яно.

– Двенадцать! Тебе повезло, парень, что ты встретился со мной. А то бы так и пробегал всю жизнь по лесу неразумным созданием. Вот смотрю я на тебя: лицо чистое, глаза ясные… А мысли в них – ни на грош. Ничего, старик Якофий научит тебя уму-разуму… Садись вот сюда и слушай внимательно. Отныне мы с тобой будем заниматься каждый день.

И для Яно началась совсем другая жизнь. Сначала она показалась ему трудной и скучной. Иногда он даже малодушно вздыхал о привольной жизни в лесу, где не было бесконечных рассказов Якофия, букв, выведенных неумелой рукой, неразборчивых книжных страниц. Но однажды Яно почувствовал, что мир внутри него изменился: стал больше и глубже. Яно знал теперь, что кроме деревни Колемяшины и Южного бора есть большая страна Фенлан…

Пятьсот лет тому назад на этих землях жили племена свободных хлебопашцев. Они селились общинами, молились духам природы и не знали оружия мощнее охотничьего лука. Поэтому когда на их деревни напали полчища черных рыцарей, вооруженных «огненными дудками» – ружьями, крестьяне ничего не смогли поделать.

Черные рыцари пришли откуда-то из-за моря. Поговаривали, что их родина – далекий северный архипелаг, земля на котором перестала плодоносить. Холод и голод погнали их завоевывать новые края.

Святые отцы учат паству, что черные рыцари и их королева Сомах принесли этим землям благоденствие и прогресс. Но старинные легенды гласят: это было страшное время. Пылали мирные деревни; плыли по рекам деревянные идолы, изуродованные топорами. Те селения, которые не покорились захватчикам, были вырезаны под корень; остальные же оказались в рабстве: теперь крестьяне должны были от рассвета до заката работать на захватчиков. И только после захода солнца они могли возделывать собственные поля.

Кроме новых порядков, из-за моря рыцари привезли и веру в единого Бога-Отца всего сущего. На землях Фенлана были построены красивые храмы и монастыри. Поклонение прежним богам жестоко каралось. Священники учили крестьянских детей основам новой веры. А еще завоеватели воздвигли неприступные замки, в которых поселились. Они забирали к себе на военную службу фенланских юношей, которые потом подавляли мятежи среди своих соплеменников.

Но вскоре оказалось, что бог пришельцев не так уж велик и могущественней. Королева Сомах первой стала поклоняться Домгалу – темному демону, порождению неведомых миров. А потом ее дочь Морэф получила от Домгала волшебный эликсир бессмертия. Она жаловала землями своих приближенных, тоже поклоняющихся темному демону, и теперь почти все герцоги и бароны – слуги Домгала. Даже в храмах Бога-Отца стали проводиться черные мессы – сначала тайно, а потом открыто.

Темная сила окутала Фенлан. Божества, которым молились вольные землепашцы, – духи солнца, леса, рек – покинули этот мир. Насаждая свою, истинную религию, завоеватели искореняли веру в светлых богов, сжигали их деревянные изображения, казнили волхвов. А потом черные рыцари начали постепенно превращаться в демонов. Они проходили ритуал на верность Домгалу, обретали магическую силу и постепенно утрачивали человеческую природу.

– Теперь мир, лишенный души, умирает. Ему больше нет дела до человека, – говорил Якофий. – Осталась только лесная Хозяйка. Она живет в Волшебном лесу и стережет там одно странное место… И при ней – ее маленькие слуги. Это они помогли найти тебя в ловушке.

– А какая она, дед Якофий? – спрашивал Яно.

– Она? Разная, как лес. Весной – веселая девчонка в зеленом сарафане. Зимой – статная старуха в кружевном платке. Найти ее нельзя, она сама появляется и исчезает, когда читает нужным. Одним помогает, других губит. Теперь даже глубокие старики позабыли о ней, остались только легенды. А ведь благодаря лесной Хозяйке люди в Фенлане еще не разучились смеяться и радоваться жизни. Но боюсь, скоро уйдет и она…

Прячась в теплой утробе стога, Яно осторожно принюхивался к запахам снаружи, прислушивался к грозовым раскатам. Он вспоминал девушку, которую встретил среди ночных полей, и внезапно понял, чем отличалось ее лицо от знакомых ему фенланских лиц. На нем не было печати страха, сковывающей мысли и чувства. Не было смутного ожидания беды, которое он научился распознавать в своих соплеменниках. И не только эта девушка, весь мир вокруг был прекраснее и светлее его несчастной родины. Даже деревенские собаки, казалось, лаяли здесь звонче и беззаботнее… Но если Морэф удастся осуществить свой план, Домгал раскинет темные крылья и над этой землей… При этой мысли оборотню стало страшно. А чтобы этого не случилось, он не должен лежать здесь и ждать, пока его отыщут. Он должен бежать со всех лап. Он должен спрятать Ключ. И, кажется, он придумал, как это сделать.