Текст книги "Осенняя мечта (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

И всё вроде шло как обычно, тихо…

А потом вдруг привычный мир рухнул в одночасье: воины отца вернулись одни, со страшным известием. Что мой отец пропал.

Всё было так неожиданно: король пошёл в очередной поход на врагов, в Светополье – и вдруг исчез у всех на глазах. Говорили, без мага не обошлось. Но что сделал тот маг с отцом? Отчего? Точнее, кто руку к его исчезновению приложил: светопольцы или новодальцы? Кто из них нанял магов или мага, чтобы отделаться от нашего короля?! С одной стороны, вроде бы всё ясно: отец пошёл на Светополье, добрался до столицы, осаждал её, потом ему там дорогу два боевых мага перешли… Они сами себя так назвали, боевыми… Может, и в правду были боевыми магами, может, просто сильными... Хотя их заклинания ложились на большое пространства, захватывали много людей за раз, а этакий размах, как утверждала молва, был присущ только боевым магам… Один из них Дубовый город огненным кольцом окружил, другой его прикрывал… Один из них в одиночку пошёл на всё наше войско. Сначала вихрем всех с ног посшибал, потом пошёл… Может, он и не мог всех убить сразу, но ведь воины поверили же его бесшабашному напору, побежали… Потом… очевидцы уже не могли описать внятно, что случилось потом… Кажется, случился какой-то перевес. Куда делся второй маг, никто не понял. А первого отец загнал к болоту – и алхимическим оружием добил. После этого, собрав войско, король объявил небольшой перерыв перед новым нападением на Дубовый город. Всё-таки два боевых мага или же просто два мага-притворщика, дерзких и смекалистых, нервы всем чернореченцам потрепали изрядно… В общем, наши воины отдыхали, потом отцу взбрело в голову возвращаться домой. Очевидцы говорили, что наш король испугался этих двоих, но я в это не верю. Отец бы просто так не ушёл. Просто кто-то из магов притворился им, ловко нахлобучив на себя весьма достоверную иллюзию, довёл наше войско до стен нашей столицы – и попросту испарился. Судя по почерку, точнее по этому своеобразному юмору, это был один из тех двоих, боевых, которого в пылу суматохи не успели или не смогли добить. Вскоре я обнаружил исчезновение нескольких «творцов камней» из главной Школы. Чуть позже, от моих друзей, состоявших в алхимическом сообществе и других школах, я узнал о пропаже ещё нескольких «творцов камней», заодно о пропаже недавно сделанных веществ и всех расчётов к ним. Из веществ бы получилось очень опасное оружие… С одной стороны, в Школе будет тише. Но с другой… меня предали. Люди, которым я доверял, люди, на которых я надеялся, которые улыбались мне ещё недавно, меня предали. И это было жутко больно, хотя и не так больно, как страх за отца.

Что напрягает: и изобретатели, и образцы, остававшиеся в Черноречье, и записи об изготовлении – всё это исчезло довольно-таки быстро, можно сказать, одновременно. И явно между возвращением нашего войска, исчезновением моего отца у всех на глазах и чьим-то наглым вмешательством в дела алхимического сообщества, прошло совсем немного времени. Разумеется, вещества и расчёты у нас исчезали уже давно, с завидной регулярностью. Так что врагов чернореченской алхимии – масштабы воровства потрясали своим размахом и изощрённостью – я заподозрил. Но вот те маги – без магии у них бы эти вылазки не удались – никогда не вмешивались в нашу политику. С их бы изобретательностью и сплочённостью – действовали они явно командой, продуманно и чётко – они бы давно могли прибрать страну к своим рукам. Просто у нас своих магов не было. Большой недочёт моего отца, деда и предков, которые не оценили преимущества магии. Так вот, нам магам противопоставить было нечего, кроме обычно оружия и алхимии. Но с их страстью к воровству наших веществ, они вполне могли и отряд алхимиков-бойцов сколотить. Надо было от этой заразы избавляться быстро и серьёзно. Как мой отец и хотел. Да вот беда, не удавалось их поймать. Тех-то двух, когда-то пойманных, мы упустили. А вдруг под пытками бы оказалось, что у них маги с разных стран? Каково бы нам, без своих магов, пришлось бы обходить другие страны в поисках их людей?! Наш король ещё до исчезновения пытался попросить помощи у эльфов – остроухие, быть может, поймали бы всех без особого напряжения. И обещал он им много чего. Эльфы только отмахнулись, мол, нам до ваших, человеческих разборок, дела нет, разбирайтесь сами. Кстати, будь у остроухих желание – и они бы быстро прибрали Черноречье к своим рукам.

И это были не все беды, сломавшие тихий ход моей жизни.

Вскоре я был добит уже собственным братом. Борислав совершенно не верил в спасение отца. Через день после ужасной вести, наследник приказал провести его коронацию. А получив трон, как будто озверел. Если раньше он только хаял оскорбивших его перед отцом, да вызвал на поединки, то теперь он то по тюрьмам их кидал, то казнил. Когда в Школу прибежал перепуганный слуга из дворца и, задыхаясь от бега, трясясь, рассказал мне о первых двух казнях, я вначале даже не поверил. Брат не мог! Он просто не мог так! Эти люди… ну, спорили когда-то с ним, с кем ни бывает… ну, гордые были. Так все аристократы такие… но зачем же только из-за этого им головы рубить?!

Я плохо помню, как добрался до Связьгорода. Меня мутило и трясло.

В его комнате брата не оказалось. Он обнаружился на площади, наблюдающим за новой казнью. Я кричал, рвался к нему. Борислав велел стражником, чтобы меня заткнули. Меня тащили прочь. А в моих глазах стояла кровь, стекающая с помоста и неподвижное тело… Через несколько часов, чуть придя в себя, опять пошёл на его поиски. Брат обнаружился в обеденной зале. Он спокойно жрал, шутил со своим окружением… Я смотрел на его довольное лицо, вцепившись в дверной косяк… А потом сполз на пол… В голове звенело… Ползли вокруг большие цветные пятна… Голоса доходили откуда-то издалека…

Очнулся в моей комнате. Мой старый верный слуга нервно ходил по комнате, кругами. А младший брат рыдал, уткнувшись в мои ноги. Славик долго не мог успокоиться.

– Что с нами будет? – спрашивал он, – Что будет с мамой? С сёстрами? Он нас всех теперь убьёт? Всех?

Я проклинал себя за то, что долго был в Школе алхимиков и ничего не успел сделать. Ничего не успел. Ничего не смог. Люди погибли ни за что…

Вечером пошёл к брату. Стража отказалась меня пускать к нему в комнату. Я отошёл, потом сорвал с руки три камня. Воинов разбросало. Ещё камень – и створки двери осыпались щепками. Брат пил вино, на коленях у него сидела служанка с распущенными волосами.

– Слушай, ты тупой? – мрачно спросил Борислав, – Не видишь, что ли, что король занят?

Я кричал… Он не слушал. Приказал оправившейся страже меня выставить… Плохо помню, что делал… Руки сами собой нащупали новые камни. Кресло Борислава разлетелось в щепки, служанка с визгом отлетела в сторону, брата мягким местом приложило о ступеньки у кровати. Потом меня ударили по голове. Мир поплыл…

Очнулся связанный в тюремном подвале. На мои вопли прибежал стражник. Заикаясь, объяснил, что меня не велено выпускать неделю. Если буду шуметь или ломать вещи – месяц. И вообще, король просил передать, чтобы я затих. Моё мнение о его делах Борислава совершенно не волнует. И, кстати, он знает, кем из слуг я дорожу. И если действительно волнуюсь за своих людей, то должен молчать. Пару дней я уже провёл без чувств, осталось пять. Браслеты с камнями у меня отобрали… Меня даже не кормили… Воду и то давали раз в сутки. Развязали лишь на четвёртый день. Я сидел, терзаясь страшными думами и воспоминаниями про кровь, стекающую с помоста, про неподвижное тело, про брата, который спокойно жрал после казни и шутил… Я слушал, как приводили новых заключённых, их вопли… Это случалось довольно-таки часто. Стражники ворчали по ночам, что скоро в столице уже чихнуть нельзя будет в присутствии короля… Борислав только-только взошёл на трон, а уже народ о нём так неодобрительно судачит. Как же брат будет жить с народной неприязнью? Хоть он и бессердечный, однако же мне не хотелось, чтоб его однажды утром нашли с ножом в горле. Но что я мог? Что я мог сделать? Я обхватывал голову руками, сидел, съёжившись, у холодной стены… Я неустанно думал. Что? Что я мог сделать?! Что мог сделать я?!

К концу срока, я уже ходил с трудом, сильно кашлял. Пару дней пролежал в горячке во дворце. На третий день пошёл. Вообще-то, я порывался пойти уже на второй день, очнувшись, но ноги подвели меня.

«Это временно, – утешал я себя, – Это временно»

На третий день, шатаясь, я вышел в коридор. Сполз по стене. Был найден стражниками, совершавшими обход. Как-то многовато их для ясного дня…

– Найдите мне слугу Добромысла. И ещё тринадцать человек… они… – я отстранил протянутые ко мне руки, – Борислав даже лекаря ко мне не прислал. Я впал в немилость. Вам не следует быть слишком почтительными ко мне.

Лица воинов растерянно вытянулись.

– Н-но мой принц… – потеряно начал один из них. Судя по медальону поверх кольчуги – старшой.

– Лучше подумайте о своей семье. Найдите старика Добромысла. И…

Я предупреждал их не стараться чрезмерно ради принца, попавшего в опалу. И всё-таки примерно через час почти все кроме Добромысла стояли в моей спальне, встревожено смотря на меня.

Я уже успел осмотреть мою комнату и нашёл в тайнике запас золотых, серебряных и медных. Они потерянно смотрели, как раздаю им медь и серебро.

– А теперь уходите, – попросил я, ссыпав остатки меди, золота и серебра обратно в тайник, – Спрячьтесь с семьями подальше от Связьгорода. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.

Женщины и девушки расплакались. Лица мужчин, старика и парней окаменели. Я предлагал золото троим стражникам, привёдшим их, но они от монет отказались и смущённо потупились. Кланяясь, благословляя меня, желая мне и моей будущей избраннице долгих лет жизни, слуги ушли. Не хотели уходить только женщина, следившая за моей одеждой с детства, и девушка, ответственная за порядок в моей библиотеке. Девушку увели силой, по моей воле. А вот служанка постарше не постеснялась залепить кулаком стражнику по шлему. А другого пнула под колено. И ещё хотела пнуть, в место поважнее, но ей успели перехватить руки.

– Да что я, крыса какая, что ли? – плача, кричала женщина, – Как я могу оставить моего господина? Вы что, действительно верите, что я столь корыстна, что продам моего доброго господина за несколько монет?

Она плакала и рвалась.

– Ну, хоть семью отправь подальше! – взмолился я. – Я не смогу смотреть, как им срубят головы!

– Если родственников спрячу, вы позволите мне остаться? – спросила Дарина неожиданно твёрдо.

– Позволю, – согласился я, вздохнув.

– Я скоро вернусь, – она просияла, – подождите чуток, мой господин.

Я отпустил стражников, поблагодарив. От золота они опять-таки отказались, смотрели как-то странно на меня. Шатаясь, я дошёл до шкафа. Практически опустевшего. Осталась какая-то простая одежда. Борислав, думаешь, меня этим возьмёшь? Размечтался!

Дядя Беловолк обнаружился в своём доме, в кабинете. В наполовину застёгнутой рубашке и штанах. С бокалом вина в левой руке, парой пустых графинов на столе, горкой разбитых под столом и ещё шестеркой наполненных. Правая рука его, лишённая нескольких пальцев, безвольно лежала на столе: сегодня он так и не надел перчатку с подкладкой. Невыспавшийся, бледный, плохо причёсанный. Он уставился на меня как на приведение. Я тихо сполз по косяку. Какое-то время мы устало смотрели друг на друга и молчали.

– Мне сказали, что мама и сёстры живы, – сказал я наконец.

– Живы, – сказал он бесцветным голосом, – Пока живы.

– Пригласи их в гости. Надолго.

Он долго смотрел на меня, недоумённо моргая. Потом икнул. Натёр левое ухо ладонью. Взглянул на меня чуть более осмысленно.

– Да, ты прав, книжный червь. Ты прав. Надо их спрятать. Ты прав.

Беловолк поставил бокал на стол, так стукнув, что расплескал почти всё вино. Вылез из кресла и, шатаясь, прошёл мимо меня. Я сполз на пол уже целиком и устало прикрыл глаза. Ещё немного. Ещё немного отдохну и сделаю ещё кое-что…

Меня растормошил какой-то бледнокожий парень, веснушчатый, светловолосый.

– Мой принц, проснитесь! – умолял он, – Очнитесь! Вам нельзя спать на полу! Это опасно!

– Ты… – разлепив веки, уставился на него, – Я тебя уже видел… где я тебя видел?

– Я учусь у королевских лекарей, – торопливо объяснил знакомый незнакомец, – Не самый лучший. И потому не самый известный. Беловолк послал меня вас забрать.

– Зачем… тебя? – спросил я и зашёлся в приступе кашля.

– Он не доверяет другим лекарям. А он мне и моему отцу жизнь когда-то спас… Держитесь, мой принц. Я лошадь приготовил. И…

Дальше я уже ничего не помнил…

Очнулся в своей комнате, уже темнело. Тускло светила на столе единственная свеча в подсвечнике. И у воина, осторожно заглянувшего в спальню, было смутно знакомое лицо.

– Мой принц, мы нашли старика Добромысла, – зашептал парень, – Он на чердаке пьёт.

– Почему… пьёт?

– Он сказал… – стражник замялся.

– Что… сказал? – я закашлялся.

– Что это… – воин смущённо потупился, – Подло с вашей стороны. Его отсылать. Что он допьёт вино, украденное с кухни, напишет прощальное письмо друзьям и напутствие родным и выпрыгнет в окно. Мой принц, вы что делаете?!

Шатаясь, я прошёл мимо него.

– Принц Вячеслав! – испуганно вскричал парень.

– Мне надо… на чердак…

– Я его приведу! – воин бросился прочь.

– Он тебя… не послушает, – прохрипел я.

Думал, он уже ушёл. Ноги подогнулись. Однако же стражник неожиданно возник рядом со мной, подхватил меня на руки и понёс.

В чердачной каморке, почти заваленной рухлядью, за питиём большой краденной бутыли обнаружились трое вместо одного: по бокам от старика сидели мой младший брат, которому ещё десяти не стукнуло и его лучший друг, Славомир, тоже совсем зелёный, ещё младше меня. Троица по очереди прикладывалась к горлу бутыли, шумно глотала, причмокивая, и несла всякую околесицу… Кашляя, ругаясь, я вцепился в ворот Славы и тряс его… тряс…

И опять очнулся в своей комнате. Мрачный встрёпанный младший брат сидел в кресле, поджав под себя ноги, и хмуро смотрел на меня. На полу возле моей кровати громко храпел пьяный старый слуга.

Кашляя и шатаясь, я вылез из кровати, обошёл Добромысла. Склонившись над испуганно сжавшимся братом, обкашлял его лицо… потом, совладав с кашлем, отвесил мальчишке затрещину:

– Совсем, что ли? – возмущённо заорал тот, отчего Добромысл вскочил и вытянулся в струнку, – Рехнулся совсем? Как и Борька?!

– Что ты мать позоришь? – проворчал я, – Такая мелюзга, а уже пьёт дурное зелье! Отец ругаться будет, когда вернётся! Уши тебе надерёт!

– А он… – Славка шмыгнул носом, – Вернётся? – и вцепился в мою ночную рубашку как клещ, – Он вернётся когда-нибудь?!

– А мы… – опять зашёлся в приступе кашля, – Мы его поищем…

Дверь тихо отворилась, явив смутно знакомое молодое лицо:

– Там это… парень вас ищет. Докучаем звать, коли не шутит, – прошептал стражник.

Брат робко отпустил мою рубаху.

– Зови! – попросил я.

Юный лекарь меня окончательно добил: войдя в комнату и увидев меня, он изрёк такой поток слёз и воплей, что я, почти оглохнув, сполз на пол. Потом троица с воплями бегала вокруг меня. Или их было четверо? Четвёртый был в кольчуге… Кажется, четвёртый тоже был…

Ещё через пару дней, окрепнув, я отправился в Школу алхимиков, наказав Добромыслу следить за моим младшим братом, как за своим собственным. Старик посмотрел на меня с таким видом оскорблённой добродетели, что пришлось ещё долго извиняться перед ним. Мол, «он бы и без моих просьб догадался приглядеть за младшеньким». А дядя Беловолк, кстати, маму и сестёр к себе в гости увёл. И ладно. Он за сестрой и племянницами присмотрит.

В Школе царило удивительное для всей страны здравомыслие. Как мне смущённо объяснили позднее, нового главу, присланного Бориславом, «маленько побили и пригрозили живьём поджарить», «шобы со своими глупостями не лез». И впечатлённый парень, судя по белым-белым рукам и затравленному лицу, из аристократов, послушно примолк и даже отправился переписывать какой-то учебник в дальнем углу библиотеки. Парень оказался вполне приличный, как выяснилось из беседы с ним. Умеренно знатный, не наглый, запуганный действиями нового короля. Собственно, он и сам обрадовался, получив приказ надзирать за Школой. И, полагаю, спешно убрался исполнять королевскую волю, благо Школа была вне столицы и даже маленько в стороне. Хм, о тайном ходе, сокращающем путь через лесные чащобы и овраги, ему не известно. И Бориславу тоже. Отличная новость.

Я выбрал дюжину учеников из разных отрядов, пару алхимиков. И отправил их по стране искать пропавшего короля. Я отказывался верить в то, что мне говорили. Один из лучших поваров кухни добровольно отправился разыскивать воинов, бывших в том злополучном походе, чтобы расспросить. Чуть позже за ним ушли семеро поварят, пара лекарей и один молодой алхимик. Все поклялись, что Бориславу ничего не расскажут о поисках. Слуга Борислава тоже порывался на поиски, но его не отпустили. Мало ли чего. И ещё ему велено быть тут.

Я приготовил для себя и доверенных мне алхимиков браслеты наподобие тех, которые у меня отобрали. На всякий случай. Я брату так просто не поддамся! О, только бы нашли отца! Только бы нашли! Он тут живо порядок наведёт!

Потянулись тяжёлые дни. Брат всё больше наглел, люди страдали из-за ерунды… Добромысл временами отправлял мне с доверенными людьми устные послания, от которых у меня порой волосы дыбом вставали. Я бывал в столице, периодически глотая пару глотков вина и устраивая «пьяные дебоши». Без алхимии. Борислав, похоже, списал меня со счетов. И я пару раз был сильно бит дядей Беловолком, «за соплячье пьянство», пока тот не просёк, что мои «нетрезвые вопросы слишком здравы на хмельную голову». Даже согласился снабжать меня кой-какими сведениями. И прислал в Школу Доммира, того самого ученика королевских лекарей, временно отстранённого от учёбы за пьяные дебоши. А дядя остроумен… Благодаря парню кашель уже скоро оставил меня в покое. Поиски шли. Пока неудачно. Алхимики то запасались алхимическим оружием разной степени тяжести, то учились драться во дворе, у оставленных когда-то отцом воинов. Тюрьмы заполнялись совершенно непричастными людьми… Я с ужасом ждал, когда короли Вадимир и Ростислав сделают первый ход, пользуясь воцарившимся в Черноречье беспределом. Но то ли новодальский и светопольский правители ещё не придумали новой атаки, то ли ждали, когда Борислав ещё больше затравит собственный народ… Дни шли…

И однажды в один из тяжёлых дней, столкнувшись при визите в столицу с Бориславом, я выслушал от него немало гадких слов. И ещё его прихвостень столкнул меня в мелеющий на окраине столицы пруд. Я ушёл, мысленно сыпля на них бранью. Купил себе чёрного коня. И решил сам отправиться на поиски отца. Конь забрёл в болото, насилу вылезли. И шли по лесу оба совершенно обессилившие.

В тот день я встретил её. Смешливую беззаботную селянку, с неестественно ровной осанкой и гордо вздёрнутым носом. Она сидела на ивовой ветке как будто на троне и нагло обсуждала меня с девушкой, которая стояла рядом с ней.

– Почему он прихрамывает? – громко сказала девчонка.

– Думаю, нам об этом не расскажет, – отозвалась девица.

– У него такое лицо…

– Зря ты. Притворилась бы, словно не заметила, – и старшая селянка перешла на шёпот.

– Не геройское у него лицо, – громко продолжила девчонка.

– Должно быть, гордый, раз не просит помощь, – та, что взрослее говорила тише.

– Это не гордость, а глупость.

Этого мои нервы не стерпели:

– Замолчите! – рявкнул я, поворачиваясь к нахалкам.

– А вы послушайте того, кто умнее, – ляпнула малявка.

– Это вы-то умнее?!

– Да, я, – она гордо подняла голову. Как будто королева.

– Вы-то как раз… – тут я споткнулся о пенёк и растянулся на земле. Повод выпустил – и подлый предатель с копытами отправился набивать себе пузо.

– Самомнение ни к чему хорошему не приводит, – произнесла малявка.

Я бы точно сорвался – и мы бы разругались вдрызг. Но вмешалась селянка постарше и неожиданно меня рассмешила. В отличие от девчонки, она была мудрее. А ещё у неё были синие глаза. Синие… у чернореченцев крайне редко были такие, а вот у наших врагов из Новодалья такие были так часто, как у нас – серые. И ещё меня напрягло спокойствие девочки. Её осанка. Красноречие и острословие. Ну, ладно острословие, а вот красноречие для обычной селянки, как и такая осанка были весьма странны. И она как будто не поняла, кто я. Уж чернореченские-то аристократки меня в лицо знали. Я пару раз слышал случайно, как матери запугивали непослушных дочек, грозя отдать их «замуж за книжного червя». И, видя мою одежду – для поездки в столицу мне пришлось одеться побогаче, насколько это было возможно с заботой Борислава – она ничуть не оробела. Словом, я заподозрил, что дело тут нечисто. А вот девушка, судя по манере, из простого народа… Кстати, если девочка – аристократка, я бы мог случайно видеть её в столице или на каком-нибудь празднике… Я решил её проверить.

– А у вас подол порван, – сказал я неожиданно.

– Где? – испугалась она как-то слишком бурно для деревенской девчонки, которые лазают везде. Заметив маленькую дырку в самом низу подола, сразу успокоилась, – Ничего страшного. Мы в лесу.

И тон, и это смятенье из-за рванного платья меня опять навели на мысль, что она странная для селянки.

– И какая вы после этого дама? – спросил я, усмехаясь.

– Красивая, – ответила она с достоинством.

То, что я назвал её дамой, пусть и в шутку, её нисколько не зацепило.

– Вячеслав, – представился я и красиво поклонился.

– Цветана, – она поклонилась в ответ, легко и грациозно.

Не селянка. Совсем не селянка. И имя неместное. И ещё я поймал испуганный взгляд девушки на меня. Впрочем, та тут же отвела глаза. Могут ли они быть… шпионами Вадимира? Да что, тот совсем с дуба хряпнулся, девчонок почти к самому Связьгороду подсылать? Тем более, эту малявку, которая думать не умеет?! Хотя старшая действительно похожа на травницу. Моя нога уже меньше болит. Взглянув солнце, поднялся.

– Прошу меня извинить, но я должен спешить. Благодарю вас за помощь, – после подозвал коня, взял повод и потянул за собой.

Даже если они чужеземки, не похоже, что они меня знают. Значит, встреча случайная. Но что они тут забыли? Правда ли только собирают травы для Цветаны?

Вернувшись в Школу, подозвал Докучая и велел ему разузнать о незнакомках.

Они действительно оказались неместные. Нелюдимая девочка, бойкая на язык девушка, охотно говорившая о падчерице и муже. И муж. Судя по малословности и осанке – воин. Докучай рискнул ему нахамить и тотчас же был распластан по земле одним метким ударом. После чего мужчина спокойно ушёл. А Докучай, потирая ушибленную голову, отправился ко мне с докладом. Кстати, он выяснил, что мужчина как-то расплатился монетами старой чеканки, выпущенными ещё лет десять назад…

– Не нравятся они мне, – проворчал парень. – Зачем они вам сдались?

На следующий день я вернулся, чтобы вернуть девочке её платок. Ткань была простая и вышита простыми нитками, но вот узор… Что-то похожее я видел в старых летописях. Ещё три столетия назад Враждующие страны были одной страной, с единой историей и обычаями. Потом король разделил страну на три части и роздал своим сыновьям, так и не сумев выбрать лучшего. Вначале они и их дети, внуки жили мирно. Черноречье, Светополье и Новодалье общались, вместе оборонялись от врагов, торговали. А потом их потомки поссорились по глупой причине… Пять десятков лет с небольшим вражды. И люди уже и не вспоминают, что чернореченцы и их заклятые враги – потомки одного народа. Об этом даже упоминать не считают нужным, словно забыли или стыдятся. Так вот, узор похожий на вышивку с платка Цветаны, был схож с рисунком из старых летописей той старой страны-матери. А в черноречье так уже не вышивали… но… неужели? Неужели они из Новодалья или Светополья? Что они тут забыли?

Я приходил к ним снова и снова, между делом, болтал о всякой ерунде. Цветана меня забавляла своей непосредственностью и завораживала красноречием, чтением стихов. Её мачеха бросала на неё мрачные взгляды время от времени, когда не замечала, что я наблюдаю и за ней. А вообще Алина держалась просто, временами меня поражала своей мудростью и шутками. Она была как селянка. Простая, тёплая и, кажется, искренняя. И она действительно хорошо разбиралась в травах – мы чуток говорили на эту тему. Я ходил к ним, ходил, движимый любопытством… А потом неожиданно понял, что сияющие глаза Цветаны обладают чудесным свойством дарить мне покой, какую бы гадкую весть я прежде нашей новой встречи ни услышал…

Однажды в лесу началась охота. Меня терзали какие-то жуткие чувства. Я боялся попадаться на глаза аристократам, но в какой-то миг не выдержал, сорвался с места…

Я вовремя успел. Молодые выскочки пристали к Алине, прожигая её масляными взглядами. А один из них взмахнул кнутом и ударил Цветану по лицу. Растерявшаяся девчонка не успела толком заслониться. Тут что-то обожгло меня изнутри. Я ткнул коня ногой, тот выскочил к ним. Сам не заметил, как замахнулся кнутом…

– Кто посмел? – яростно вскричал аристократ.

Я смерил его грозным взглядом. Сейчас я был готов потратить на него хоть все мои камни для защиты и атак.

– Отойдите от них! Живо! Прочь отсюда! – заорал я и вновь замахнулся кнутом.

Охотник отъехал. Алина метнулась к Цветане, схватила её за руку. Аристократы растерянно смотрели на меня. И я был вынужден раскрыться, стараясь, как мог, произвести на них сильное впечатление. И мне удалось! К счастью, они не оказались прихвостнями Борислава, а были вне его круга или даже из пострадавших семей. Потому извинились и убрались вместе со своими охотничьими собаками.

– Простите, я едва не опоздал, – устало сказал я и спешился, – Так и знал, что от них можно ждать какой-нибудь дурости.

– Вы… кто? – едва слышно спросила Цветана.

Чтобы убедиться в догадках, я прибегнул к последнему средству. Поклонился и соврал:

– Второй принц, младший сын Мстислава, короля Черноречья.

– Надо же… – восхищённо протянула девочка.

А я мысленно выругался. Да, слухи были верны. Ближайшие соседи, особенно наши заклятые враги, всерьёз верили, что у моего отца было два сына. Потому что отец хорошо отзывался только о Бориславе и Славе, обо мне же и не вспоминал. И на битвы брал с собой только наследника. Но… это какая-то глупая шутка судьбы: послать почти к самой столице Черноречья девочку и девушку из вражеской страны, ради редкой лекарственной травы! Хотя, понимаю, когда люди тяжело больны, они порою готовы на всё, только бы жить.

– А откуда вы и ваш спутник? Из Светополья или из Новодалья? – осведомился я, насмешливо усмехнувшись, чтобы поймать их врасплох.

Сказал и сам испугался. Что теперь они быстро уйдут и больше не будет этих неторопливых разговоров о поэзии, природе и всякой ерунде. Больше не будет этой гордой девчонки, сидящей на иве словно королева на троне.

– Из Лысегорья, – ответила она.

Хм, одежда лысегорцев и народов Враждующих стран схожа, да и само Лысегорье не столь далеко. За Новодальем и Эльфийским лесом. Хотя возникает вопрос, как бы их пропустили через Новодалье в Черноречье? Ужели бы Вадимир такого не заметил?

– О, нет, вы из Светополья или из Новодалья, – я улыбнулся шире, – Вы себя выдали.

– Когда? – глаза Цветаны округлились от ужаса. Алина же побелела.

– Вы ответили «Надо же…» вместо «Почему именно второй?».

Алина судорожно сжала её запястье, но Цветана продолжила:

– А вы – первый?

– Нет, я – второй принц. И у меня два брата: старший и младший.

– Значит, вы – средний сын… – и страх расплылся по её лицу.

И мне стало вдруг жутко горько, что она так смотрит на меня. И я стал говорить спокойнее, пытаясь их успокоить, показать, что у меня нет большого желания причинить им зло. Хотя это было и странно, особенно теперь, когда они себя раскрыли.

– Наши западные соседи кое-что слышали обо мне. Лысегорцы тоже. А вот наши враги, как я предполагаю, не подозревают, сколько сыновей у моего отца.

– Почему не подозревают?

Алина ущипнула девчонку за плечо. И верно: Цветана слишком много болтает. Как их вообще раньше не раскрыли? Наверное, потому что взрослые запугали девочку, чтобы не общалась с местными детьми. Алине и тому воину врать спокойнее.

– В отличие от моего старшего брата, я в битвах с врагами не участвую: мне это не нравится. И, в отличие от младшего брата, оружием не интересуюсь. Поэтому обо мне врагам ничего не известно, и они уверены, что у моего отца два сына. О моих интересах и успехах они тем более не знают.

Затянулась долгая напряжённая пауза. Цветана было дёрнулась, пытаясь-таки убежать, но Алина её удержала. Она мрачно смотрела на меня. Она, ещё недавно разговаривавшая со мной так тепло и спокойно. У меня вырвался вздох.

– Для вашей же безопасности стоило немедленно вас отсюда выставить, но вы сами говорили, что эта целебная трава растёт только здесь, поэтому другого шанса выздороветь у Цветаны нет. Я не знаю, что делать: попробовать сейчас же отправить вас к границе или оставить здесь, надеясь, что никто больше вас не раскроет, тем самым дать Цветане возможность поправиться и жить полноценной жизнью?

Они изумлённо смотрели на меня. А что я сказал что-то совсем немыслимое? Хотя, да, так оно и есть. Грустно признался:

– Мне бы хотелось, чтоб вы стали моими друзьями. Мне всё равно, откуда вы. С вами мне спокойно и легко. Но ведь это безумие с вашей стороны! Вы явились сюда, почти к самой столице! И что вы собираетесь делать теперь?

– А вы…

– Договаривались на «ты», – устало исправил я.

– Ты дашь нам возможность уйти или будешь молчать, пока мы останемся здесь? – взволнованно уточнила Алина.

Киваю. Почему-то они мне поверили. Даже странно. Я бы на их месте сразу сбежал, но… они почему-то остались… И уже вскоре говорили со мной спокойнее… Странное знакомство, странная дружба… но мне было с ними хорошо… улыбка Цветаны грела мне душу… почему-то было именно так…

На следующий день я с утра пораньше я направился обратно в столицу, в надежде ещё раз переговорить с братом и, если не заставить упрямца задуматься, то хотя бы объяснить, что лучше ему не вызывать чрезмерного ужаса или ненависти у народа. Всё-таки, он ещё молодой король, ему нужна помощь его народа: один он воевать по любому не пойдёт, да и еду сам себе не вырастит. А вот если научится прислушиваться к людям, то ощутит их поддержку. Так ему легче будет править.

Шёл дождь. Слабый, редкие капли приятно освежали лицо. Я шёл по дворцовому саду. К счастью, Борислав не запретил мне сюда являться. Шёл и думал. Вдруг остановился невдалеке от клумбы. Яркие длинные стебли, сверху как трубочки окружённые сиреневыми цветами, а кучка листьев далеко внизу. Пышный невысокий куст с ярко-жёлтыми цветами. И много-много ромашек вокруг них. И вдалеке крошечные, разноцветные цветы. Я почему-то вдруг остановился и залюбовался ими, хотя раньше просто шёл мимо. А дождь всё капал, капал… Воздух был свеж и яркие всполохи цветов на фоне чёрной земли и растительности вокруг оживляли пространство и мою душу какими-то новыми яркими искрами. Странно, я же ходил здесь раньше… почему я этого не видел? И какое-то время стоял, вдыхая свежий воздух, наслаждаясь каждым вздохом и каждым мгновением любования цветами. И потом, ободрённый и оживлённый, пошёл дальше.