Текст книги "Осенняя мечта (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, человек! От награды отказался!

– А, этот-то!.. – отмахнулся горожанин.

– А вам он знаком? – заинтересовался я.

– Да он и его отряд иногда закупались у меня пирогами с капустой. У меня, ваше величество, лавка известна теми самыми пирогами, – мужчина дружелюбно улыбнулся, – Уж не так-то, наверно, хороши, как у ваших, дворцовых мастеров, но люди любят. Ходют за ними. Вот и этот-то ходил.

– Его… отряд? – ещё более заинтригованно поднимаю брови.

– Я, конечно, человек левый и всех подробностей не знаю… – торговец грустно развёл руки в сторону, зацепил один из пухлых ароматных пирогов, потом бережно подтолкнул своё детище на место, погладил по румяному боку, – Да и структура всех стражей мне не известна… Знаю лишь, что он и его отряд – вроде бы небольшой – были из какой-то охраны королевского дворца.

– Из… охраны королевского дворца?

Растерянно посмотрел на оживлённую рыночную улицу, где мой спаситель уже давным-давно растворился в толпе. Это что же выходит… Он из наших противников был?! И предал своих, сунувшись меня защищать? Или…

– Ох, ваше величество! Ваше величество! – горестно взмахнул руками торговец, разбивая взмахом руки пирог, – Как же ж вы побледнели-то! Никак, ночами не спите, всё думаете о нас! Мой король, мнение вашего ничтожного слуги незначительное – и я это понимаю. Но, умоляю вас, подумайте о вашем здоровье, ваше величество! Вам надо спать по ночам!

– А выглядит начинка аппетитно, – рассеянно сказал я, смотря поверх пирога.

Просто сейчас с ужасом понял, что доверился в ту ночь человеку, который вовсе и не шёл меня спасать. Наоборот, в надежде, что всех своих воинов не упомню, кинулся расправиться со мной! Правда, что-то в какой-то миг в его душе таки ёкнуло… и я о нависшей надо мной возможности погибнуть так и не узнал… А он потому и награды не стребовал и вообще почти что убежал… Вряд ли воин тогда воспылал любовью к королевской семье, вряд ли уважал меня. Скорее всего, как и многие считал простым «книжным червём», дерзнувшим пойти против обычаев и законного наследника, а то и просто попавшего под чьё-то дурное влияние. Просто… может, у него был сын примерно моих лет – вот и не поднялась вовремя рука. А потом он понял, что я даже врагов пытаюсь спасать, и воинов своих хочу побольше сберечь. Тогда и вовсе передумал меня убивать. Помог кинуть искусственную опасную смесь, потом и дальше меня охранял… и тихо ушёл, когда за мной пришли мои.

– Если ваше величество не побрезгует вкусить моей скромной стряпни… Я вам сейчас самый вкусный, самый-самый, упакую! – засуетился торговец, – Вот, капустные с тмином – самые популярные у наших частых едоков… Но если мой король предпочитает другие вкусы… Вы только скажите!

– Капустный подойдёт, – я протянул руку и отломил кусок от поломанного пирога, надкусил, задумчиво прожевал – торговец смотрел за мной с трепетом, словно я какое-то священнодействие совершаю – проглотил, улыбнулся, – А и хороши! Запакуйте мне парочку, если вас не затруднит. А то у меня нынче много дел в городе – и будет чем перекусить.

Вскоре я шёл дальше, с корзинкой, в которой из-под красивого вышитого полотенца лучились дивными ароматами свежеиспечённые капустные пироги с тмином. Денег он взять отказался. Мол, такая честь: король попробовал его стряпни, отведать и дальше решил. И ещё я бледный такой, что прямо сердце его разрывается, на меня глядя. Надобно мне хорошо кушать! Хотя, конечно, он ни в коей мере не указывает королю ничего. Так просто, совсем его «сердце от огорчения болит, глядучи на бледного короля»…

Я шёл, задумчиво отламывая от верхнего пирога по небольшому куску, жевал. Люди расступались, освобождая мне дорогу. Низко кланялись, приветственно кричали, желали мне здравствовать. Я, улыбаясь, кивал… Хотя на душе у меня было темно. Всё-таки… я тогда даже не заподозрил, что опасность нависла над моей головой! Хотя теперь-то что: всё прошло. Я жив. И даже неудачливый убийца норовит скрыться от меня… но просто вдруг стало жутко… Впрочем, если я ещё раз его встречу, то сделаю вид, будто ничего не понял. Всё-таки он пожалел меня в ту ночь. А милосердие надобно уважать…

– О, кого я вижу! «Книжный червь» собственной персоной! – ядовито прокричали передо мной.

Посмотрел на источник шума – и выронил кусок пирога, который жевал.

Высокий плечистый парень, стоявший в паре десятков шагов от меня, медленно потянулся к капюшону, полностью скрывавшему его лицо. Простые горожане, стоявшие рядом с ним, вдруг как-то помрачнели, сгрудились вокруг него кольцом… кто-то вытащил мечи, кто-то потянул из голенищ сапог и из-под рукавов кинжалы. Обычные люди – покупатели и торговцы, завидев оружие, шарахнулись подальше.

Я понял всё ещё прежде чем он полностью открыл голову и лицо – этот голос я запомнил слишком хорошо. А вот горожане признали с некоторым опозданием, уже тогда, когда он открыл лицо.

– Борислав! Борислав вернулся! – испуганно полетело по рынку.

А старший брат смотрел на меня с лютой ненавистью. Он сильно исхудал за время, проведённое в башне. Почему? Я же велел, чтоб его кормили сытно, хоть и простой пищей! Или он боялся, что я отравлю его? Но разве ж я мог?!

– Совсем страх потерял, щенок, – прошипел наследник трона, – Шатаешься по городу один, по рынку, средь бела дня. А, впрочем, я благодарен тебе за то, что ты такой тупой! – и медленно вытащил из ножен меч.

Значит, его кто-то всё-таки отпустил… А брат до того ненавидит меня, что даже решил раскрыться раньше времени. Нет, чтоб на узкой малолюдной улице подкараулить и зарезать – он сразу кинулся мстить, едва увидев меня. Но что делать мне? Раскрыть, что при мне есть оружие из искусственных веществ? Нет, опасно. Плевать, что потеряю доверие горожан, если они узнают, что я не столь безоружен, как они полагали. Мне страшно, что невинные люди могут пострадать! А тут слишком много людей… Может, упасть на колени – отдавая сразу и власть, и жизнь законному наследнику престола? Но он меня не пощадит. Не пощадит и приблизившихся ко мне людей… и снова будет творить разруху в стране… Но… но… не могу же я драться с ним! Не могу же я убить его! Он мой брат! Что бы ни случилось между нами, он мой брат! Я… не смогу…

Я мучительно думал, что же выбрать: уйти за Грань самому и сегодня – брат отложит расправу надо мной разве что только чтобы меня побольше замучить – или наброситься на него, не щадя окружающих людей, которым непосчастливилось оказаться здесь, но зато ради народа всего Черноречья? А Борислав замер с мечом, наслаждаясь моей растерянностью, упиваясь торжеством победителя. Он не сомневался, что сегодня опять победил.

Ближайший торговец вдруг поднатужился и опрокинул свой просторный лоток. Овощи покатились к ногам наследника и его помощников, некоторые даже ударили их по ногам. И кто-то из окружения брата на овощах поскользнулся и упал.

– Бей принца!!! – отчаянно завопил торговец.

Борислав мрачно покосился на него и проворчал:

– Вот именно, бейте этого изменника, – и яростно взглянул на меня, – Ты, паршивец, узнаешь…

Торговец сбледнул, но заорал ещё громче и отчаянней, привлекая к себе ещё больше внимания, как будто хотел своим голосом охватить весь рынок:

– Бейте мучителя Борислава!!!

И швырнул корзиной по голове наследнику – тот едва увернулся. Один из его спутников и спасителей мрачно двинулся на мятежника с обнажённым мечом. Тот испуганно покосился на лезвие, отступил, шатаясь, но закричал ещё громче, ещё отчаянней:

– Спасём Черноречье от мучителя Борислава! Спасём страну от него!!!

Возникла некоторая заминка. Разгневанный защитник наследника продолжал наступать на изменника. Но поскользнулся на зелёном большом яблоке и упал. Торговец отчаянно пнул его по голове – тот с трудом увернулся, перекатившись в сторону – и проорал:

– Бейте мучителей!!!

Мужчина, судя по скорости, воин, вскочил, замахнулся на мятежного мечом… И вздрогнул. О его спину разбился кувшин с молоком.

– Бейте мучителей страны! – робко проорали с другого торгового ряда.

Правда, под гневным взором наследника второй мятежник сразу заткнулся.

– Спасём страну от разграбления! – завопил третий торговец, запустив в Борислава большим и увесистым мотком ткани.

От ткани старший принц успел увернуться, но вот в следующие мгновения в него полетело столько всего… Люди кидались всем, что только было под рукой у себя и у других. Кидались с упоением и страстью. И орали… орали…

– Бейте мучителя!!!

– Спасём родину!!!

– Бейте его, братцы!

– Не дадим больше кровушку нашу пить!!!

– Это тебе за Степана, скотина!!!

– Бейте мучителя!!!

– За Черноречье!!!

– За родину!!!

– За жену!!!

– А с женой-то что, Василич?!

– Бейте его!!!

– Бейте мучителя!!!

– Защитим Черноречье!!!

– Пирожка изволите? – спросили у меня над ухом.

Уже знакомый мне высокий и толстый торговец стоял рядом, сжимая под мышкой кипу пирогов, а одним усердно прицеливаясь, кажется, в макушку присевшего наследника, который отчаянно прикрывал голову руками. Семеро его защитников уже полегли под горой всякой всячины, а трое ещё держались, пытаясь заслонить его от разношёрстного метательного оружия.

– Стойте!!! – проорал я.

Но в общем шуме меня, разумеется, не расслышали.

– Заткнись, мужики!!! – вдруг громко гаркнул торговец пирогами.

И так он звучно это проорал, что люди действительно стихли, недоумённо косясь на него.

– Король изволит говорить! – завопил торговец, размазав для убедительности по мостовой пирог, которым только что прицеливался.

И тут люди приметили меня – худого и нескладного, малозаметного на фоне высокого и толстого торговца – и почтительно замолчали.

– Не бейте моего брата! – попросил я их.

– Так то ж… – растерялся кто-то из яростных ложкометателей.

– Как скажите, король, – другой торговец, из ближайших к наследнику, кинулся его вязать, тканью.

Не успел я ещё что-либо произнести, как покупатели и продавцы кинулись обездвиживать Борислава и его людей всякими верёвками и тряпками, какие только под руку подвернулись. И торговцы, чьей ткани тоже прихватили, красивой, шёлковой, заморской, да обычной льняной, смолчали. И спеленатых крепко-накрепко принца и его верных слуг подтолкнули ко мне. На расправу и приговор. А я не знал, куда деваться от стыда… Я же его брат! Я его брат! Но почему же я должен мучить его? И отпустить просто так не могу. Уж слишком много врагов он себе нажил. Меня-то он прирезать не успел, но вот его, подозреваю, могут и не пропустить. О, как это страшно! Я вынужден дать приказ, который как-то навредит моему брату. Он будет ненавидеть меня ещё сильней…

Столкнувшись с его ненавидящим взором, сглотнул.

А, впрочем, всё кончено. Нет больше брата у меня: он явно записал меня в список заклятых врагов. А Борислав не умеет прощать.

К месту глупого сражения прибежали запыхавшиеся стражники. Семеро. Видимо, из следивших за рынком или ближайшими улицами. Они обступили наследника и его помощников плотным кольцом, направили на них лезвия мечей.

– Что прикажете, мой король? – почтительно и смущённо – он сам не мог простить себе опоздания – спросил начальник отряда, глядя на меня.

– Отведите его в башню. Снова заприте там же. Он не должен пострадать, ясно вам? – я нахмурился, – Вот вернётся король Мстислав – и он с ним разберётся, по справедливости.

– Н-но… – воин растерянно запнулся.

Срываюсь на крик:

– Я, что, должен своего брата убивать?! Я сказал: заприте его! И если с ним ещё что-то случится – на этот раз его охранники будут головой отвечать.

Горожане смотрели на меня растерянно. Стражники тоже. С двух разных рядов рынка к месту происшествия выскочили ещё два отряда. Так, одни по форме явно из рыночных стражей. На одежде у двух крошки, от всех немного разит вином. Ясно, зашли в какой-то трактир или столовую перекусить. А другие, в кольчугах, из охраны дворца… Из дворца?!

– Мы разыскивали по городу пропавшего наследника, мой… принц, – торопливо объяснил Быстр.

– Простите, что не сказали вам о побеге прежде, – виновато склонил голову начальник отряда из дворца.

Вид у воинов в кольчугах был взмыленный. Эти точно трудились.

– Стражу, бывшую у башни, уже схватили. Тех, кто не сбежал, – добавил предводитель дворцовой стражи, – Как велите их пытать?

Пытки… Я поморщился. Вздохнул. И устало сказал:

– Всех подозреваемых из охраны башни и вот этих, – указал рукой на спутников брата, – Заприте в тюрьме. На пару недель на одних лишь хлебе и воде.

– Н-но… – начал было глава стражи с городских улиц.

– Да что их пытать? – вздыхаю снова, – Они просто хранили верность наследнику короля Мстислава. Как умели, служили престолу и стране.

– Мальчик, ты слишком добр! – возмутился Быстр.

– Ну, всё-таки, они вели себя прилично. Яду в еду не сыпали, ночью горло не перерезали, – устало тру переносицу, – А, впрочем, не надо их кидать в тюрьму…

На меня потрясённо уставились все: и заинтересованно притихшие горожане, и стража, и даже брат с его слугами.

– На Серой улице намечается строительство большого здания, – сказал я, задумчиво расчёсывая ногтём левую бровь, – О материалах я уже договорился. Вот пусть сегодня же или завтра начнут строить.

– Н-но… мой принц… – теперь запинался уже даже Быстр, отчасти уже привыкший к моим «причудам», как он их называл.

– Я намерен построить это здание как можно скорей. А тут как раз решится вопрос со строителями… Одежду уже, кстати, приготовили.

Быстр возмущенно заорал:

– Это государственная измена! Какое, на хрен, строительство?!

– Король страны – мой отец. Вернётся – и решит, кого и как наказать.

– Король давно уже за Гранью! Его убили!

– Мой отец жив!

Упрямец сменил тактику. Сказал уже тише и вежливее:

– Но наказывать восставших только лишь участием в постройке какого-то дома…

– Это не просто дом!!! – срываюсь на крик: меня уже утомили споры со всеми несогласными с моим планом, – Это Женская школа Лекарей и Травников!!!

Все растерянно притихли.

– Какая, на хрен, женская школа?! – проворчал Борислав, – Ты и так владеешь превосходной школой королевских лекарей. Ещё и баб к лекарскому искусству толкать… Совсем, что ли, рехнулся?

– Я всем докажу, что женщины смогут лечить не хуже мужчин-лекарей! Тем более, эта школа нужна и народу. Простым людям лекарей не хватает…

– Им денег не хватает. Потому что они нищие, – пробурчал наследник.

– Вот! – я мрачно потряс указательным пальцем, – Простым людям не на что лечиться! И семьи кормить некоторым нечем! Эта школа решит сразу несколько проблем: её ученицы и выпускницы будут бесплатно или очень дёшево лечить всех нуждающихся. А бедные семьи смогут отдать в школу на воспитание своих дочерей. После выпуска те смогут вернуться в родные края – и этим решится проблема нехватки лекарей в дальних и приграничных районах – или остаться в каком-либо городе. Питание, одежду и жильё будут оплачивать из казны…

– Вот они будут жрать за счёт казны, лежать на кроватях и плевать в потолок! – пробурчал Борислав.

– Лентяйки там долго не задержатся, – усмехаюсь, – По совету учителей и итогам испытаний будут отбираться те, кто продолжит обучение, и те, кого выгонят.

– Королевские лекари не будут в этом участвовать! – вдруг угрюмо произнёс один из слуг наследника.

Я посмотрел на молодого парня. И вдруг вспомнил, где же видал его лицо. Усмехнулся ещё шире:

– А вас спрашивать и не будут. Учить будут лекари и травники из ближайшей Школы алхимии.

– И потравят всех на хрен, – осклабился мой брат, – Чудненько! Я им буду крайне благодарен за это!

– Хочешь поучиться доски строгать? – хмурюсь.

Наследник дёрнулся, и нескольким стражником пришлось его схватить. Впрочем, брат извернулся и плюнул мне в лицо. Я спокойно стёр плевок со щеки, протёр руку о край моей рубашки.

– Борислава запереть в башне и следить за ним ещё тщательней. Иначе я кого-нибудь казню. Всех остальных, задержанных сегодня, отправить в тюрьму. Заодно направьте гонца во дворец. Там где-то должен быть Тихомил – мой помощник, ответственный за постройку новой школы. Он велит выдать одежду и инструменты. И перевезти материалы. А мне ещё сегодня с главой королевских лекарей нужно ругаться.

Я развернулся и прошёл несколько шагов, мимо растерянных стражников и горожан.

– Не буду я работать как чернь! – долетело до меня со стороны пленников.

Развернувшись, нашёл взглядом Быстра. Тот вытянулся в струнку, готовясь поймать новые приказания.

– Если лошади и телеги для перевозки материалов к месту постройки ещё не подготовлены, пусть строители таскают брёвна и прочее на себе! Да, и это… у начальника тюрьмы тоже был список тех, кого отправить на важные государственные постройки. Их тоже прихватите. А то зря только жрут казённую еду…

Я ушёл жутко злой на всех. Всего ничего времени прошло, а уже чувствую себя совершенно вымотанным. И как только отец со всеми ими справлялся? Вечно кто-то с чем-то не согласен! Надоели! И ещё из-за брата теперь больше волноваться. Люди его ненавидят. И лучше бы ему больше из башни не выбираться. Боюсь, это может для него плохо кончиться. А, впрочем, сегодня мне показали, что если что и надёжная охрана не убережёт… Среди которой, кстати, меня кто-то предал…

Вечером меня нашёл Кан. В моём кабине, среди бесчисленных бумаг: моих и чужих проектов, идей, жалоб, просьб… да, за посланиями из народа, по прежнему приходившими через те ящики, выставленные на улицах столицы, следили. Но могли ж и что-то важное упустить. А у людей были отличные идеи, срочные дела…

– Опять голодный сидишь? – мягко упрекнул меня друг.

Ворчу:

– А когда тут есть? еревезти материалы.

струменты. у новой школы. ных сегодня, отправить в тюрьму. р руку о край моей рубашкиатно или очень дёше

И швыряю перо на стол, на груду испорченных бумаг. Чернила сегодня как сговорились: и капают, и капают, куда не нужно…

– По Связьгороду анекдот ходит, – Кан задумчиво присел на свободный край стола, – Что наследник сбежал и думал напасть на тебя и захватить престол. А его люди всякой ерундой закидали, помешав его замыслу.

– Это правда, – тяжело вздыхаю, – Это сегодня случилось на рынке.

– Правда? – он недоумённо вскинул брови, – Ну, ты даёшь!

Устало спрашиваю:

– А ты зачем пришёл? По делу или поболтать?

– Да так… – он задумчиво улыбнулся, – Алина, Цветана и я вздумали прогуляться по лесу. Вот, тебя приглашаем.

– А… – устало отмахнулся.

– Ну, как хочешь, – эльф слез со стола.

И я в очередной раз подумал, что он на остроухих не похож. Совершенно.

– А, впрочем, пойдём! – вздыхаю снова, потягиваюсь, разминая затёкшую спину, – Видеть эти бумаги больше не могу!

– Тогда пойдём, – Кан улыбнулся, – Через портал.

С ужасом подумал, что однажды эти невинные прогулки и тёплая, искренняя, интересная болтовня закончится: Цветане уже стало намного лучше. Ещё месяц-два-три – и она полностью исцелится. И тогда она вернётся домой.

Что-то у меня внутри болезненно сжалось.

Цветана однажды вернётся домой… Ох, как же я буду жить без её легкомысленной болтовни, без её стихов, без её светлой улыбки? Я так погрузился во все эти дела, что почти и не вспоминаю о ней. А она терпит и молчит. Сейчас о ней и Алине больше заботится Кан. Он же их забрал из дворца, снял городской дом. Теперь я их вижу намного реже, чем раньше, когда Алина и Цветана жили во дворце, неподалёку от моих покоев. Это грустно, но зато они в безопасности…

– Пойдём, – сказал я торопливо.

Я так соскучился по ней! А ей придётся однажды вернуться домой… И что я делать тогда буду, не пойму… Кан, конечно, сможет передавать ей мои письма, а от неё – ко мне. Маг всё-таки. Он утром в одной стране, в обед – в другой, на ужин ещё куда-нибудь может смотаться, хоть в Синий край, хоть в Жёлтый край… А я не смогу уже с ней так просто говорить… Но лучше об этом не думать… Вот если Черноречье и Новодалье начнут спокойно общаться, то мои письма никаких возмущений не вызовут. И, может, я даже смогу посвататься к Цветане. С одной стороны, польза для политики двух стран. С другой, Вадимиру всё равно на свою бедную родственницу наплевать… Бедная Цветана! Как она будет жить там? Но что же всё-таки надо предпринять, чтобы Враждующие страны вновь начали нормально общаться?..

Сегодня Цветана была в обычном белом платье. Девушки из достойной, но не очень богатой, незнатной семьи. Простое, но элегантное платье. И её распущенные волосы, у висков заплетённые в две тоненькие косички, перевязанные травинками, красиво стекали по её плечам, по груди, по рукавам, пока она сосредоточенно рвала цветы на венок. Незабудки… Маленькие нежные почти неприметные цветы. Те, которые не забывают… Кан играл на своей флейте, Алина задумчиво улыбалась. А я любовался Цветаной, собирающей цветы. Она сама была худенькая, хрупкая, как и эти цветы. Смотрел на неё и думал, что я не забуду её. Не смогу её забыть. Да и не хочу. И мне плевать, что она – новодалька! И мне жаль, что она новодалька… Я не хочу, чтобы она уходила… Но ей опасно сейчас оставаться со мной. И я не такой самолюбивый, чтобы рисковать её жизнью, прося остаться рядом со мной…

Потом Кан рассказывал что-то весёлое. Мы смеялись, шутили… С ними мне было хорошо. С ними я отдыхал душой…

Вопреки всем сомневающимся и не согласным, школу для женщин построили довольно-таки быстро, в указанном месте. Деревянная, свежевыстроенная, она стояла, высокая, просторная, светлая, между редких громоздких серых каменных домов, как юная девчонка на своём первом балу. Я решил сделать её из дерева, чтобы скорее можно было набрать учениц и приступить к занятиям. Боялся, что отец может неожиданно вернуться и запретить. А мне очень нравилась эта идея.

Итак, месяца не прошло, как внутри светлых стен и вокруг здания затопали ноги первых учениц. Первых сорока семи учениц. Которые как-то быстро сползлись из разных концов страны – Кан помогал ускорить набор желающих при помощи магических порталов. И ещё, слышал, просились.

Вначале девочек и девушек из школы горожане узнавали по строгим тёмно-зелёным платьям и белым поясам – я велел им выделить одинаковую ткань и нитки, для формы. А платья они быстро сшили сами. Но вскоре учениц стали узнавать и по белой вышивке у ворота и рукавов: искусной, причудливой, у каждой со своим узором. Кажется, они вышивали по вечерам или даже по ночам, отрывая от времени сна куски. Нитками, оставшимися от изготовления поясов. То ли стремились подчеркнуть, что они «и сами с усами», то ли просто ради красоты, то ли состязаясь между собой. Впрочем, на уроках трудились не менее усердно. Учились, учились, учились… Учителя из Школы алхимиков сменялись, рассказывая им про разные аспекты лекарского искусства и траволечения. Их не отпускали даже после уроков: расспрашивали, расспрашивали, расспрашивали…

Темы уроков на неделю вывешивали на стене школы, рассказывали в городе. Чтобы все страдающие изучаемыми недугами, а также все заинтересованные могли прийти, получить бесплатную помощь или просто послушать. Разве что не кормили – поварихи школы были очень строги насчёт разбазаривания еды. Помощь ученицы оказывали не всегда умело и правильно, но очень старались. Впрочем, благодаря стараниям учителей из Школы алхимиков и залётных на уроки лекарей из простого народа – те активно тянулись за новыми знаниями и просто болтовнёй на всякие лекарские темы – уровень помощи нуждающимся стал вполне приличный. Что простой бедный народ оценил. Ещё ученицы придумали тянуть жребий – и пару счастливиц отправляли на неделю в Школу алхимиков – ходить на уроки лекарского отряда, отряда травников… И Докучай, причастный и к делам новой школы на правах одного из учителей, утверждал, что узнанное этими двумя к концу следующей недели узнают и все остальные ученицы. Видимо, шёл активный процесс усвоения знаний, обмена знаниями…

Правда, было решено, что срок обучения для большинства из них будет два года. Увы, пока в казне было маловато денег. Точнее, у меня интересных идей было многовато. Но усердного учения за два года хватит, чтобы выпускницы могли оказывать срочную помощь, справляться с некоторыми хворями и болезнями. Таким образом, города и деревни будут обеспечены дополнительными лекарями. А если учесть, как любят ученицы заниматься…

– Но почему? Почему нельзя продлить срок подольше? – как-то горестно вздохнула одна девочка лет двенадцати, когда я заглянул в школу узнать об их делах, – Так интересно учиться! И два года – это так мало!

– По-моему, любимому делу можно учиться всю жизнь, – я улыбнулся, – Ведь ты же и после будешь общаться с кем-то из коллег, верно? И сможешь найти себе учителя из городских лекарей или деревенских травниц. У них может оказаться что-то, чего в Школе алхимиков ещё не знают. И так ты сможешь учиться без конца, пока живёшь. Ведь у многих есть что-то, чему поучиться.

– П-пожалуй, да… – растерянно выдохнула она.

Ещё благодаря Кану я смог нанести визит в Тайноземье – одну из немногих стран, где алхимия была разрешена законом, и имелось несколько своих школ. Показав мои печати, смог доказать, что я теперь правитель Черноречья. Мы интересно побеседовали с королём. Мне даже позволили навестить одну из тамошних школ «магии камней». Я подарил им один из моих учебников, начального уровня. И тайноземские алхимики, подумав, к вечеру, уже к концу моего визита, тоже мне подарили книгу из своих. Тоже начального уровня. Но там были интересные детали про кой-какие травы и их смешение с искусственными веществами… Я ещё подкинул идею, чтобы по очереди наши учителя-алхимики преподавали в их школе, а их – в нашей. Но пока эту идею не приняли. Видимо, были у них кой-какие секреты, которые тайноземские алхимики не хотели никому открывать.

Ещё меня заинтересовал один из чернореченских ремесленников, изготовляющий бумагу для книг. Он пришёл и, запинаясь, сказал свою идею. Что можно вырезать буквы – и, складывая вместе, делать на бумаге штамп. Вот типа печатей. Только с текстом. Может, так будет быстрее, чем при переписке книг? Одним штампом можно много страниц сделать – и книг станет больше. Только это была ещё очень свежая идея, и он даже не успел её как следует обдумать. Я вспомнил драконью книгу, попавшую ко мне, где все буквы и цифры были идеально ровными, одинаковыми… И даже решился посвятить его в тайну об этой книге. Молодой ремесленник удивился и предположил, что драконы как-то так уже делают. Возможно, их буквы нерукописные. Я спрятал книгу и выделил ему двадцать золотых на исследование и создание первой книги, которая будет не переписана. Он просиял и убежал проводить расчёты и исследования. Правда, злые и докучливые языки вскоре мне доложили, что «на часть выданной суммы он купил десять коров и пятьдесят курей и отправил их со знакомыми в родную деревню». На что я только отмахнулся. Что поделать: у всех есть семьи. И не у всех забота о науке, народе и стране совершенно бескорыстна. Тем более, что он действительно старался придумать что-то полезное…

Я задумчиво перебирал листы бумаги из стопки с новыми идеями. Рядом стояли двое моих «бумажных помощников» – мальчики из столичного приюта, чуть моложе, чем насовсем прощающиеся с его стенами, но очень быстро научившиеся читать и писать. Они и ещё несколько помогали мне разбирать переписку с народом, которая продолжала поступать в установленные в столище ящики «для посланий к королю». Сегодня, правда, идеи были довольно-таки скучные, но иногда бывали и вполне здравые. Ага, вот, тут просят устроить школу для мальчиков и юношей, наподобие Женской школы Лекарей и Травников. Чтобы также еда, одежда, кровать в общежитии за счёт казны. А мне обещают отдать на обучение трёх сыновей из семи…

Задумчиво открыл толстую книгу, в которую вписывал интересные идеи. Аккуратно вписал: «Надо подумать и о мужской школе для народа, решить, какие профессии в ближайшее время пригодятся стране». Отложил книгу за другую, чуть толще – туда я тщательно вписывал все начатые, текущие и законченные мои начинания, а также подробное объяснение, какая от них может быть польза сейчас и в будущем. Когда отец вернётся, может быть, он всё-таки прочтёт её – и некоторые из моих идей возьмёт на вооружение. И пользы от меня народу будет больше. А пока я должен сделать всё, что могу…

В дверь постучали. На моё приглашение в комнату просочился ещё один «бумажный мальчик».

– Гильдия кожевников пожертвовала двадцать золотых «на науку», – торжественно объявил он, сияя от предвкушения радости, которую мне доставит это известие.

Я улыбнулся – и улыбнулись все трое моих помощников. Идея работала хорошо.

Долго не мог придумать, откуда ещё взять денег на мои грандиозные планы. Беловолк и министры рекомендовали ввести новый налог. Заметив моё негодование, уточнили, что временный. Только на один год. Всё равно ж эльфы с урожаем помогли. Значит, есть чего собирать.

– Значит, есть чего обирать? – проворчал я.

И идею с новым налогом с народа отмёл сразу. Но денег всё-таки не хватало. Позже меня осенило. Я намекнул дяде, что он обещал больше «книжных червей» и всех остальных не обижать. И вот можно было бы как в оплату за прежнюю грубость или как подарок в честь дружбы поспособствовать науке деньгами. Дядя взглянул на меня задумчиво и уже на следующий день привёз мне две сотни золотых. Видимо, чтобы со мной не ссориться. На всякий случай. С неделю я всем аристократам и министрам нахваливал щедрость Беловолка, «заботящегося о науке и стране». И вот аристократы, торговцы, министры, гильдии повадились жертвовать некоторые суммы «на науку».

Я навещал всех, кто что-то отдал, вне зависимости от суммы, благодарил за заботу о стране. Меня всегда торжественно приглашали отобедать. За обедом мы серьёзно говорили о всяких важных и не очень вещах. А потом, слышал, эти люди шли хвастать всем своим знакомым и незнакомым, что «король одарил их честью пообедать с ними», «король соизволил посетить их дом». Короче, я заподозрил, что монеты «на науку» дарят лишь для того, чтобы выпендриться моим визитом в чей-то дом. Такой повод сказать, что недавно обедал с королём за одним столом, причём, его величество самолично твой дом посетил Но деньги-то несли. Вполне исправно. Значит, идея работала.

Правда, Беловолк и министры выли и ругались за моё «легкомыслие». Мол, не подобает королю вот так запросто являться в любой дом, хоть ко графу, хоть к обычному торговцу, отвалившему всего лишь с десяток золотых монет. Но я отмахивался. Деньги-то в казну прибывали! Они ругались, что меня так могут отравить. Я молчал. Обычный алхимик отравиться может и сам, вполне самостоятельно. Но отравить сильного алхимика было сложно. Тем более, Школа алхимиков у Связьгорода создала уникальные противоядия и нейтрализующие отвары.