Текст книги "Визит дамы в черном"

Автор книги: Елена Ярошенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15

Марта в тупом оцепенении сидела на кровати в маленькой комнатке под крышей. Ее заперли здесь и, похоже, забыли. Утром никто не принес ей завтрак, теперь уже и время обеда давно миновало, однако в доме царила полная тишина.

Есть Марте не хотелось, хотелось пить. Но ей не дали даже воды. И кроме того, ей было очень страшно. Она не понимала, что происходит, но ощущение тревоги и близкой опасности не оставляло ее. Допустим, отец решил ее наказать за побег и запереть, чтобы она как следует все обдумала и раскаялась. Но почему он не сказал Марте ни слова, почему в его перекошенном от злобы лице нельзя было прочесть ничего, кроме ненависти? Ведь все-таки отец должен любить свое дитя, даже провинившееся…

Наконец в замке заскрежетал ключ, и в комнату вошла… Фиона. От неожиданности Марта лишилась дара речи. Фиона выглядела как-то непривычно, без пудры, без грима, без вечно отстраненного взгляда ее лицо казалось совсем другим. В руках Фиона держала стакан с мутноватой бурой жидкостью.

– Пей! – она поднесла стакан к губам Марты.

– Ты? – наконец смогла прошептать Марта. – Что ты здесь делаешь?

– Папаше твоему помогаю. Пей! – Гладкое стекло снова коснулось губ Марты.

– Что это? – прошептала она, испуганно глядя на стакан.

– Отвар травок, они тебя успокоят. Пей!

– Я не хочу! Дай мне простой воды.

Марта подняла глаза и взглянула в склонившееся над ней лицо Фионы. Казалось, это была и не Фиона, кокетка и ломака, лишенная всяких естественных черт, это было другое, но тоже знакомое лицо…

– Не капризничай, выпей отвар, а потом я принесу воды.

Марта набрала полный рот горького отвара и с силой прыснула им на пол. Фонтан брызг оставил на полу мокрое пятно.

– Мерзавка, дрянь! Как же ты мне надоела! Ненавижу тебя, пошлая дура! – закричала Фиона и стала бить Марту по лицу. – Ты будешь пить отвар, гадина? Будешь? Будешь?

– Нет, – прошептала Марта и вдруг поняла, чье лицо теперь у Фионы. Мачеха! Мачеха Анна!

«Я схожу с ума! Я брежу… Это мне снится», – мелькало в голове Марты, пока она прикрывалась от ударов. Со двора донеслись грубые мужские голоса, кто-то колотил в дверь, истошно лаяла собака. Фиона прислушалась и метнулась к выходу.

– Сиди здесь. И тихо! – прошипела она, вышла и вновь заперла дверь.

Разбитое лицо Марты быстро опухало. Из заплывших глаз текли слезы. Может быть, люди, пришедшие в дом, смогут ей помочь? Может быть, это Митя нашел ее? Звуки, доносившиеся через запертую дверь с нижних этажей, были крайне невнятными, одно не вызывало сомнения – в доме несколько чужих мужчин, и они с властной интонацией о чем-то говорят, чего-то требуют.

Наконец шаги, тяжелые шаги людей в сапогах, загремели по лестнице и приблизились к клетушке, где сидела Марта.

– Что у вас здесь? – спросил низкий мужской голос.

– Чердак, старое барахло храним, – угодливо ответила Фиона.

– Отоприте!

– Да у меня ключ затерялся куда-то! Мы тут уже месяца три не были…

– Сударыня, дурочку-то валять не нужно. Следы на пыли у входа свежие, извольте убедиться. Так что попрошу ключ!

– Нет у меня ключа!

Марта вскочила с постели, подбежала к двери и стала изо всех сил колотить в нее кулаками:

– Помогите! Ради всего святого, помогите мне! Меня здесь заперли и избивают!

– Не беспокойтесь, барышня, мы тут ради вас и пребываем! Вы – Марфа Багрова?

– Да, это я!

С лестницы раздалась оглушительная трель полицейского свистка. Еще несколько пар сапог застучали вверх по ступеням.

– Барышня, от двери отойдите подальше, сейчас мы ее высадим!

Затрещав от сильных ударов, старая дверь быстро вылетела из дверной коробки, и в комнату ввалились двое полицейских. Еще кто-то тащил вниз по лестнице упирающуюся Фиону.

– Мать честная! – воскликнул один из них, взглянув на разбитое лицо Марты. – Вы вниз-то сможете сойти, сударыня, или помощь оказать?

В комнату заглянул еще один человек в штатском и, окинув помещение цепким взглядом, строго сказал:

– Стакан с жидкостью на экспертизу! Да не разлейте мне, чертовы дети.

Стакан с настойкой так и стоял на подоконнике, забытый Фионой в суматохе.

– Марта Федоровна! Какое счастье, что вы живы-с! Маруся уже все глаза проплакала, все в церковь ходит, свечки ставит Богородице во спасение ваше, – ласковым голосом заговорил штатский. Марта вгляделась в его лицо и узнала сыскного агента Двоекурова, крутившего роман с ее кухаркой.

– Илья Корнеевич? Вы?

– Да-с. По делам службы-с. Вас, любезная Марта Федоровна, вызволять из беды приехали. Дома-то у вас такой переполох! Женщины ревут с утра до ночи, Клавдия Тихоновна с сердцем слегла-с, – продолжал агент. – За вас переживают-с… Вы как изволили исчезнуть бесследно, они чуть от страха ума не лишились. Кинулись папеньке телеграфировать, а Багров на телеграммы их не отвечал, не разъяснял ничего-с. Теперь мне ясно, почему не отвечал. А они такую панику подняли: хозяйка молодая пропала, хозяин вестей не подает, господин Колычев в отъезде, куда им кинуться, что сделать – не знают… Маруся моя вся в нервах, то в полицию бежать надумает, то к гадалке какой-то. Ну да, об этом вам потом и без меня расскажут-с. Позвольте-с руку предложить, лестница тут крутая, не дай Бог, после всех измывательств да при вашей слабости ноги подкосятся. Жихарев, раззява, прими барышню под другую руку, видишь, в ней еле сознание держится…

Когда Марту, враз ослабевшую, измученную и избитую, свели по лестнице вниз, в гостиной она увидела отца.

– Отец, что происходит? Объясните мне! – кинулась она к нему.

Лицо Багрова исказила ненависть:

– Пошла прочь, проклятая идиотка!

Он с такой силой оттолкнул девушку от себя, что она упала. И тут Дмитрий, тоже оказавшийся в доме, схватил Багрова за руку:

– Не сметь прикасаться к ней своими грязными лапами, зверь!

С другой стороны Багрова уже держал полицейский.

– Отец, за что вы так со мной? – с болью спросила Марта.

– Успокойся, – Митя стал нежно, как ребенка, гладить ее по голове. – Этот человек не отец тебе, он – убийца и беглый каторжник, присвоивший имя Федора Багрова.

Марта закричала и забилась в рыданиях.

– Надеюсь, милостивый государь, о барышне вы позаботитесь? – спросил Митю кто-то из полицейских чинов. – Нам с этой уголовной парочкой закончить нужно.

– Не беспокойтесь, – ответил Колычев, – с мадемуазель Багровой все будет в порядке.

– Митя, увези меня отсюда, увези, я не хочу оставаться в этом доме, – твердила Марта, захлебываясь слезами.

– Да, сейчас мы уедем.

Митя достал свой платок и стал вытирать мокрое лицо девушки.

– Не плачь, все позади, все кончено, теперь все будет хорошо, – тихо повторяя это вечное заклинание всех утешителей, Митя ждал, когда Марта хоть немного придет в себя. – Хочешь водички? Попей, тебе станет легче… Господа, – обратился он к полицейским, – вы позволите увезти мадемуазель Багрову домой в Петербург? На вопросы, которые вы наверняка захотите ей задать, мадемуазель ответит позже, когда оправится и придет в себя. Сейчас она нуждается в покое и помощи врача.

– Да, господин студент, увезите барышню, она в шоке. Только прошу вас, мадемуазель, завтра быть дома, адрес ваш нам известен. Необходимо обстоятельно побеседовать и выяснить все о вашем мнимом папеньке и его подружке, не так ли?

– Митя, ты повезешь меня туда? В квартиру, где я жила? – с ужасом спросила Марта, как только они вышли за порог.

– Не бойся, там теперь нисколько не опасно, ведь преступники арестованы. А Клавдия Тихоновна, милая и ни в чем не повинная старушка, позаботится о тебе. Она тебя так любит.

– Митя, но я все-таки ничего не понимаю, – Марте было тяжело сквозь рыдания выдавливать из себя слова, но она не могла не задать мучивших ее вопросов. – Объясни мне, пожалуйста, почему этот человек назвался моим отцом? Что ему было от меня нужно? И какая роль Фионы в этом деле?

– Я обещаю, что все тебе объясню. Только не торопись. Это будет слишком долгий рассказ и, боюсь, нелегкий для тебя. Так все закручено, просто сюжет для криминального романа, можно было бы продать его мистеру Конан Дойлу в Англию. Однако читать или даже писать такие романы гораздо интереснее, чем играть роль жертвы. Ты, голубушка, отдохни от всего этого, а потом мы обо всем поговорим. Ты услышишь немало удивительного…

Через два дня Марте довелось снова побывать в здании Окружного суда у знакомого ей следователя. Клавдия Тихоновна тоже получила повестку и пришла вместе с Мартой, но экономку попросили подождать в свидетельской.

Марта уже беседовала с полицейскими после ареста лже-Багрова, но всех ответов на свои вопросы так и не получила. Побывавшие у нее дома господа из полиции поговорили с девушкой наскоро, их главной задачей было произвести обыск в комнате Фионы. Какие-то предметы в опечатанных ящиках были вывезены из квартиры, но толком никто ничего не объяснил.

Новый дворник, присутствовавший в качестве понятого на обыске в квартире молодой хозяйки, страшно трусил. Углядев, что у Марты Федоровны, нежной, трепетной барышни из благородного семейства, подбит глаз, он был поражен. Такой синяк опытный человек ни с чем не спутает – дворнику ли не узнать фингала под глазом? В голове бедного мужика воцарился полный сумбур. Он никак не мог взять в толк, что ж тут происходит, кто преступник, чего сыщики ищут в хозяйской квартире, и боялся, как бы хозяева, которых так позорят полицейские власти, в отместку не согнали бы его с места за участие в обыске.

– Барышня, помилосердствуйте, мы люди подневольные, против полиции не пойдешь, а я к вам и к батюшке вашему с полным уважением, – шептал он Марте.

Теперь, в кабинете судебного следователя, Марта надеялась наконец узнать все до конца о приключившейся с ней криминальной истории. Но следователь только усмехнулся.

– Милая барышня, я вас пригласил, чтобы вы отвечали на мои вопросы, а вовсе не для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Тем более следствие еще не завершено. Подробности, мадемуазель Багрова, узнаете в зале суда. Одно могу сказать – у вас очень сильный ангел-хранитель и верные надежные друзья. Вы должны быть благодарны господину Колычеву, что события не успели принять самый плохой для вас оборот. Ну-с, приступим к делу, – следователь кивнул письмоводителю. – Записывайте, Кондратий Филимонович. Итак, госпожа Багрова, при каких обстоятельствах вы впервые увидели человека, выдававшего себя за вашего отца?

– Он встретил меня на Варшавском вокзале в день моего приезда в Петербург, – ответила Марта.

Ей вспомнился господин с букетом цветов на перроне вокзала… Как же она могла принять за родного отца чужого человека, авантюриста и преступника? Почему сердце ничего ей не подсказало? Или Марта просто не поняла этой подсказки?

Вернувшись от следователя, Марта отказалась обедать и прошла в свою комнату, но, едва переступив порог, почувствовала, что у нее темнеет в глазах…

Очнулась она от запаха нашатыря. Клавдия Тихоновна и Маруся суетились возле нее, пытаясь привести в чувство. Марту уложили в постель, растерли уксусом виски, принесли холодный компресс на лоб и грелку к ногам. Маруся приготовила ей крепкого чаю с молоком, а Клавдия Тихоновна заставила выпить немного горячего красного вина.

Марте вроде бы стало лучше, но утром, когда она встала на ноги и пошла умываться, обморок повторился. Клавдия Тихоновна и Маруся, посовещавшись, решили пригласить доктора.

Кухарка сбегала к рыжеволосому немцу-врачу, жившему по соседству, и попросила его осмотреть барышню. Жильцы дома уже откуда-то знали все подробности о несчастьях, случившихся с Мартой Федоровной, и очень жалели молодую хозяйку. Доктор также был наслышан о том, что с Мартой произошло, и, будучи человеком сентиментальным, принял ее беды близко к сердцу. Чтобы как-то выразить свое сочувствие, он принес девушке коробку шоколада и стал разговаривать с ней как с больным ребенком, гладя по голове и пытаясь рассмешить. Болезнь Марты доктор счел результатом нервного потрясения и привез для консультации коллегу, специалиста по нервным болезням.

Профессор-невропатолог, пожилой, флегматичный человек, после осмотра больной вышел в другую комнату для беседы с родственниками, но, кроме как с Клавдией Тихоновной и соседом-врачом, беседовать было не с кем.

Узнав, что девушка – круглая сирота, похоронившая всех родственников и находившаяся во власти преступника, выдававшего себя за ее отца, профессор хмыкнул.

– Чего же вы хотите, господа? Девочка столько пережила! Нервное потрясение, вызванное такими тяжелыми событиями, неизбежно должно было сказаться. Так кто заботится о девице? Вы, сударыня? Что ж, для нее сейчас главное – покой. Вот рецепты, получите в аптеке микстуру и порошки, давайте больной три раза в день. Далее, хорошее питание, молоко, фрукты, немного вина и только положительные эмоции, интересные книги, визиты приятных людей. И никаких разговоров о ее несчастьях – запрещаю категорически! Хотя бы месяц этой темы не касаться! Повторяю, полный покой – самое главное!

– Батюшка, ее же следователь в Окружной суд повестками вызывает показания по делу давать… Какой уж тут покой, – вздохнула Клавдия Тихоновна.

– Нет-нет, допросы в суде я позволить никак не могу! Судейским чиновникам только дай волю – они мне пациентку до шизофрении доведут! Ни в коем случае! Ее психика и так расшатана. Я подготовлю медицинское заключение, что мадемуазель Багрова по состоянию здоровья свидетельским допросам подвергаться не может, а буде судебный следователь станет настаивать, заберу девицу в загородную лечебницу от греха подальше. Я бы вообще порекомендовал барышне сменить обстановку, отправиться путешествовать – это всегда положительно сказывается. Новые места, новые люди, новые впечатления… Да только погодные условия в эту пору к поездкам не располагают, ноябрь, самое мрачное время года… Так что сейчас покой, покой и покой и побольше радости. А к весне очень желательно было бы отправить мадемуазель Багрову в далекое интересное путешествие – это лучшее лекарство для молодой девицы, поверьте.

Глава 16

Рождество Дмитрий и Марта встречали вдвоем. Клавдия Тихоновна, накрыв в Сочельник стол, дождалась первой звезды, когда можно было приступить к трапезе, зажгла свечи, пригласила жениха и невесту «откушать, чем Бог послал», посидела немного с ними и отправилась к себе – ей хотелось успеть выспаться, чтобы не опоздать на рождественскую заутреню.

Несмотря на воздержание от пищи в Сочельник, есть не хотелось. Марта и Митя только слегка попробовали великолепные праздничные закуски, приготовленные заботливой старушкой вместе с Марусей, и перешли в кресла к камину, прихватив с собой шампанское и вазу с фруктами. Марта любовалась подаренным ей Митей кольцом, бриллиант в котором сверкал в отблесках огня.

– Какой вкусный виноград, – Митя с удовольствием ел ягоды с большой янтарной грозди. – Попробуй!

– Я не хочу… Тебе не кажется, что уже пора бы приступить к обещанному подробному рассказу? Я слишком долго жду твоей версии событий, ведь полицейские знали не все, да и мне они больше задавали вопросы, чем что-то объясняли. Судебный следователь тоже отделался от меня парой общих фраз… А потом вы все решили меня оберегать, как будто я больная или сумасшедшая…

– Ну что ты говоришь! Тебе просто нужно было успокоиться после всех потрясений. Ты же знаешь, что профессор приказал нам поберечь твои нервы, а врачей надо слушаться.

– Митя, ну сколько можно беречь мои нервы? Я давно успокоилась! И волнуюсь только потому, что никто не хочет рассказать мне всю правду. Неужели я так и не узнаю до конца обо всем, что со мной случилось? Это просто жестоко.

– А такой рассказ не испортит тебе праздник?

– Наоборот, я наконец смогу во всем разобраться и жить спокойно, не ломая себе голову над оставшимися загадками.

– Ну хорошо, слушай! Только пообещай, что не будешь плакать… Твой отец, настоящий отец, а не этот проходимец, которого ты знала как Федора Багрова, был добрым, но легкомысленным человеком. Одно очевидно, твою мать и тебя он очень любил и всегда о вас заботился. И, конечно уж, он не собирался бросить жену с дочерью на произвол судьбы. В делах у него была хорошая хватка, но одновременно и склонность к неоправданному риску. Он несколько раз наживал огромное состояние, потом терял все до копейки и снова, с нуля, составлял капитал. Чтобы как-то застраховать свою семью на случай очередного разорения, он записал крупную недвижимость в Петербурге – несколько доходных домов, построенных в период очередного финансового взлета, на имя жены, твоей матери. Крах, которого он боялся, не замедлил случиться, и твой отец сбежал от разгневанных кредиторов за океан. Там он решил попробовать счастья на золотых приисках Аляски – дело было ему хорошо знакомое, он уже мыл золото в Сибири и заработал на этом крупное состояние. Вероятно, он мечтал снова встать на ноги, вернуться в Россию, раздать долги и зажить жизнью приличного семейного человека. Твоя матушка тоже постепенно скупала его векселя, проявляя большую практичность – некоторые кредиторы получили за свой вложенный рубль по пятьдесят копеек и были счастливы, что деньги не пропали совсем, что мадам Багрова не отмахнулась от долгов своего сбежавшего благоверного, а по мере сил их гасит.

В Америке твой отец познакомился с другим русским эмигрантом, его тезкой и почти однофамильцем, Федором Бугровым. Как теперь оказалось, это был каторжник, осужденный за убийство, но сумевший на иностранном корабле сбежать с Сахалина, где он тянул свою каторжную лямку, и с чужими документами перебраться в Америку. Вероятно, твой отец не знал о его прошлом… Как бы то ни было, они быстро подружились, ведь за границей в чуждом окружении каждый соотечественник – почти брат. Навстречу приключениям новоявленные друзья отправились вместе, застолбили две делянки по соседству и стали ждать своего счастья.

Представь себе, дикие места, толпы приезжих, незнакомых друг с другом людей, говорящих на разных языках, что еще больше затрудняет общение. Власть, государственный порядок – условные понятия для золотодобытчиков. Главный закон – закон кольта (помнишь, как красноречиво и со знанием дела рассказывал об этом твой самозваный папаша?). Трупы там были обыденной находкой, никто им не удивлялся – мало ли, несчастный случай, нападение индейцев, пьяная ссора друзей, спор с конкурентом – все это часто кончалось стрельбой и смертью. Никаких особых расследований по этим убийствам не проводилось. Местные знали, что где-то далеко от поселка, в глуши, моют золото двое русских, два Теодора, как звали их немногочисленные знакомые. Никто не интересовался их фамилиями, и уж тем более не выясняли, кто из них Багров, а кто Бугров…

– А как ты все это узнал, Митя?

– Сведения вполне достоверные, но о том, как мне в голову пришло это все выяснить, расскажу чуть позже. Итак, двое русских моют золото на Аляске. Одному из них повезло, его делянка принесла целое состояние. Другой погиб при загадочных обстоятельствах – зимой нашли его обледенелый труп в безлюдном месте. Как ты догадываешься, разбогател твой отец, а погиб его верный друг Федор Бугров. Но никто не понял, что сперва разбогател, а потом погиб все тот же несчастный Багров, а «верный друг», воспользовавшись обстоятельствами, присвоил себе его документы, имя и состояние. И даже любимый перстень, памятный тебе с детства, оказался у «друга». Носить перстень Бугров не мог, видимо, размер был неподходящий, но поскольку ты заговорила с ним о запомнившейся вещи, вручил этот перстень тебе, как еще одно подтверждение – он именно тот человек, за которого себя выдает.

Скорее всего, Бугров и поспособствовал преждевременной гибели твоего отца, хотя теперь доказать это будет трудно. Но что вместо удачливого Федора Багрова золотом завладел совсем другой человек, выдававший себя за него, – это факт. А для американцев фамилии Багров и Бугров звучали почти одинаково. И ведь имя-то было подложным – когда ему стряпали документы, фамилию он взял по своей воровской кличке – Бугор.

Переехав в Нью-Йорк, разбогатевший Бугор под именем твоего отца занялся бизнесом и капитал преумножил. Но по рассказам своего покойного друга он знал, что у Багрова в России осталась семья, и семья не бедная. Связь он с вами, естественно, не поддерживал – первое же письмо жене, написанное чужим почерком, разоблачило бы подмену. Но справки о семье покойного навел и знал, что и жена Багрова, и варшавская теща, пани Липко-Несвицкая, и старый дядюшка, купец первой гильдии Прохор Почивалов, обладают большими состояниями, и на каждое из них он сможет со временем претендовать. Он терпеливо ждал своего часа, а твоя бедная мать, думая, что муж оставил ее, гордо переживала свое унижение, вместо того чтобы разыскать лже-Багрова и выяснить правду. Когда она умерла, завещав беглому мужу половину состояния, для Бугра это было настоящим подарком. Он решил, что пора действовать. Первой на арене борьбы за наследство появилась некая Фиона Бланк.

– Бланк?

– Да. Это настоящая фамилия девушки, жившей с тобой в одной квартире, а также мнимой жены твоего мнимого отца.

– Боже милостивый! – Марта сжала лицо дрожащими пальцами.

– Ты мне обещала не волноваться и не плакать!

– Я не буду, не буду, Митенька! Рассказывай, пожалуйста, не томи, ты же понимаешь, как это все важно.

– Ты видела два лица, вернее, две маски Фионы, но ее настоящее лицо тебе незнакомо.

– Я только в последний момент стала догадываться, что Анна и Фиона – одна и та же женщина.

– Неудивительно! Но слушай дальше. Фиона, родившаяся в семье эмигранта из России, считала себя русской, хотя среди ее родных немало экзотических личностей. Начиная от дедушки по отцу, одесского лавочника Бланка, и кончая бабушкой по матери, индианкой-чероки, чье имя переводится как «Лиса, прячущаяся в норе». Эта бабушка Лиса была в своем племени чем-то вроде знахарки или ведуньи. Она знала необычные свойства трав и растений и многому научила Фиону. Эти травяные настойки с наркотическим эффектом, которыми тебя потчевали, – семейный рецепт, переданный бабушкой внучке. А «садик» Фионы в Павловске… Впрочем, давай по порядку. Фиона росла среди выходцев из России и свободно говорила по-русски, хотя родилась в Америке. Повстречав Бугра, превратившегося к тому времени в респектабельного джентльмена, Фиона заинтересовалась его деньгами, а узнав, что скоро денег может стать еще больше, с энтузиазмом принялась ему помогать… Твоя мать умерла, но оставалась бабушка, хорошо знавшая в лицо своего нелюбимого зятя. Тогда-то в вашем доме и появилась дама под вуалью – еще одна роль Фионы. Представившись приехавшей из Америки знакомой Багрова, она рассказала о нем пани Ядвиге нечто, чрезвычайно расстроившее старушку, и подлила во время беседы в кофе твоей бабушке одну из своих настоек, ускорившую конец бедной женщины. Состояние пани Липко-Несвицкой отошло по завещанию к тебе, как и половина состояния матери, а ведь твоим единственным наследником, пока ты не замужем и не имеешь детей, мог стать только отец… И Бугор рискнул вернуться в Россию. Жена Федора Багрова умерла, тещу Фиона тоже отправила в лучший мир, дядя Прохор знал племянника только мальчиком, да и подслеповат стал к старости, ты была маленьким ребенком, когда отец уехал за границу, и забыла его лицо. Управляющий домами в Петербурге, которого нанимал когда-то Багров, давно скончался. Друзья детства Федора Ивановича остались в провинции. Из польских родственников твоей матери почти никто не был на их свадьбе и позже не водил с ними дружбы. Да и для Бугра наличие еще какой-то родни оказалось сюрпризом – он не слышал об этих людях от Багрова и не принимал их в расчет. Некоторые старые деловые знакомства Федора Багрова в Петербурге можно было и не возобновлять (на самом-то деле он тщательно избегал каких-либо подобных контактов и вообще не появлялся в Петербурге без особой необходимости, затаившись на даче в Павловске). Для присмотра за тобой была приставлена Фиона, которой приходилось нелегко – нужно ведь еще было изображать Анну и сводить в могилу дедушку Прохора. Бедная злодейка буквально разрывалась на части.

– Значит, дедушку тоже они убили?

– Да, как ни жаль старика, но Фиона своими настойками его угробила. Недаром он не доверял ей и норовил настойки вылить. И все-таки что-то из них, бывало, и принимал. Это уже факт доказанный, в ходе следствия произвели эксгумацию тела и обнаружили в тканях яд.

– Боже мой, ужас какой!

– Если бы я быстрее во всем разобрался! Может быть, удалось бы спасти старика. Виноват я перед Прохором Петровичем…

– Не казнись, Митя, ты ведь не знал!

– Подозрения у меня зародились, когда старик был еще жив, но подозрения смутные, без доказательств, даже без уверенности… Ну ладно, вернемся к нашему криминальному роману. Бугор чувствовал себя достаточно неуязвимым. Но, конечно, предусмотреть всего он не смог. Дворник, простой дворник, помнивший настоящего Багрова, стал его шантажировать. Сгоряча Бугор заплатил ему небольшие деньги, но аппетиты шантажиста все росли, да и человек он был ненадежный, этот дворник. Почувствовав деньги в руках, он занялся сомнительными авантюрами, связался с фальшивомонетчиками, надеясь на быструю прибыль. А дело оказалось не таким уж выгодным. Чтобы начеканить фальшивых рублей, нужно много вложить – инструмент, материалы, помещение оплатить, не в дворницкой же мастерскую открывать. А поди еще сбудь с рук фальшивые монеты. Опытный человек не возьмет, риск велик… Прогорел дворник со своим предприятием и решил вновь вернуться к шантажу. Вот Бугру и пришлось его убить – больше платить дворнику за молчание он не хотел.

– Значит, это он убил дворника в ту ночь? А потом пил на кухне водку, объясняя, что устал и голова болит…

– Ну, конечно. В кулаке трупа нашли несколько волосков. Тогда никому еще в голову не пришло проверить, не из шевелюры ли хозяина дома они вырваны. А теперь эксперты, изучив волосы убийцы и подозреваемого под микроскопом, дали вполне определенный ответ – эти волосы идентичны и принадлежат лже-Багрову. Хорошо, что ты не сразу обо всем догадалась. Чем больше ты смогла бы понять, тем опаснее было бы твое существование. Парочка убийц считала тебя наивной, глупенькой девушкой, не опасной для их замысла. Если твоя смерть и планировалась, то в отдаленном будущем, чтобы все казалось естественным. А можно было просто довести тебя до нервических припадков, объявить сумасшедшей, недееспособной и получить твое состояние под опеку навсегда. То, что дедушка Прохор оставил все наследство тебе, было для наших злодеев неприятным сюрпризом. Если бы не старый слуга господина Почивалова, тайком доставший завещание из укромного места и передавший бумаги нотариусу, ты могла и не увидеть дедушкиного наследства. Но твое состояние, вместе с почиваловским наследством или без него, все равно должно было, по их расчетам, отойти к «папаше». И в конце концов отошло бы, не опереди мы их на несколько ходов…

– Но как, как ты смог разгадать это все, Митя?

– Были какие-то странности, которые меня насторожили. Сначала ничего определенного – ну, не сложились у тебя отношения с мачехой, это бывает. Ну, ведет она себя не совсем обычно – тоже еще не преступление. И эта искусственная, изломанная, вечно размалеванная Фиона, живущая с тобой в одном доме и, по мнению твоего «папаши», самая лучшая для тебя компания, хотя любящий отец, да еще из купеческого сословия, такую компаньонку поганой метлой от дочери отгонял бы… Постепенно разрозненные наблюдения сложились в картину, и она меня напугала – тебя окружало зло, какая-то паутина плелась вокруг, но в чем суть этого зла, я еще не мог ответить. История с дамой в вуали, явившейся тебе в ночи, сделала тайное зло более очевидным. Я нисколько не поверил в нервный приступ и вызванные им видения. Тебя явно пытались сильно напугать, спровоцировать депрессию и, может быть, тот самый нервный приступ, о котором так много говорилось. Значит, зло направлено против тебя. Могли ли быть у тебя враги? Возможно, тебя кто-то и не любил, не знаю, но уж безумной ненависти никто к тебе испытывать не мог. Значит, у кого-то есть интерес, а интерес бывает прежде всего денежный. Ты очень богата, Марта! Даже по самым приблизительным подсчетам твое состояние выражается в нескольких миллионах.

– Не может быть!

– Марта, в твоих руках собрались три крупных наследства, а это такой куш, ради которого подлые души могут пойти на многое. Да только один дом, в котором ты поселилась, по меньшей мере стоит тысяч семьсот, профессиональные оценщики скажут тебе точнее. Ты пока еще не осознала ни величины состояния, ни своего нового положения, а «папаша», распоряжаясь твоими деньгами, содержал тебя очень скромно. Видимо, с болью расставался с каждой копейкой, потраченной на тебя – пустые расходы. Короче говоря, мне стало ясно, кто именно заинтересован в твоих деньгах.

История смерти бабушки Ядвиги и новое явление дамы с вуалью напугали меня окончательно. Я не знал, как подтвердить свои подозрения, но чувствовал, что ты в опасности.

Когда мы гостили на даче в Павловске, обстановка там понравилась мне еще меньше, чем я представлял по твоим рассказам. Нужно было найти хоть какие-нибудь улики против «папаши» и его «жены». Я даже, на всякий случай, собрал потихоньку небольшой гербарий на грядках, с которыми возилась Анна в Павловске, уж очень необычные, незнакомые растения там произрастали. Образцы растений посмотрел знающий человек, и оказалось, что из большинства этих «цветочков» после соответствующей обработки можно получить вещества, обладающие наркотическими или отравляющими свойствами. Семена Фиона, вероятно, вывезла из Америки. Впрочем, в случае с дедушкой Прохором в ход пошел обычный мышьяк, который в малых дозах добавлялся в его еду и лекарства, чтобы создать иллюзию естественного постепенного угасания больного старика.

Мои подозрения перерастали в уверенность, а доказательств не было. То, что у Анны на грядках растут изысканные растения, пригодные для изготовления дурманящих средств, – еще не преступление, она могла сказать, что вырастила немного для себя, захотела побаловаться необычными ощущениями. Ты знаешь, даже в самом высшем обществе Петербурга сейчас в моде морфий, кокаин и опий, и все смотрят на это сквозь пальцы, почему-то не понимая, какое это страшное зло… Ничего, кроме сведений о ботанических опытах, властям предъявить было нельзя, а это ненаказуемо. Я несколько дней наблюдал за дачей в Павловске и однажды заметил, как туда вошла Фиона. Прокравшись к окну, я увидел, как она смывает вызывающий грим и надевает светлый рыжеватый парик, на глазах превращаясь в Анну. Однако Бугор меня заприметил и, хотя мне удалось спастись бегством, вероятно, все же узнал. Тогда он и попытался пресечь наши с тобой отношения – зачем ему любопытный жених, сующий нос в тайные дела? Они с Фионой очень хотели нас разлучить. Фиона за этим и к спиритке вместе с тобой ходила, твоей инфернальной провидице хорошо заплатили за данный тебе совет опасаться молодого мужчину в мундире…