Текст книги "Снег на губах (СИ)"

Автор книги: Елена Вейла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Это ты, мелкий тупица? Это же тёмная магия! Ты что, охренел? – не отстаёт тот. – Откуда ты знаешь это заклинание?

Роберт всхлипывает и закрывает лицо рукой. Он не может вырваться из жесткой хватки и цедит еле слышным голосом:

– Я не думал, что будет так… Это он… Он сказал, что это не страшно… Только попугать… Он сказал, это будет смешно…

– Кто сказал?! – рявкает Хиггс, багровея от ярости.

Гермиона сильнее сжимает руку Драко. Грубость Теренса вызывает у неё подсознательное желание защищать.

– Тео Нотт! – истерично громко кричит Роберт и получает от брата сильнейшую оплеуху. – Теренс, я не виноват!

– Придурок! Как ты мог слушать этого урода! Он всегда делает что-то исподтишка! Чёрт! Ты же знаешь, как расстроится мать! Идиот! – тот замахивается ещё раз.

– Мистер Хиггс, прекратите рукоприкладство! – возмущается Макгонагалл. – Нужно найти Теодора Нотта!

– Да я готов придушить этого мелкого ублюдка! – Теренс все же поддает младшему брату ещё один ощутимый подзатыльник.

– Он чуть не убил нас! – кричат третьекурсники.

Пока в коридоре гудят шумные споры, Драко склоняется к уху Гермионы. Щекочет его громким жарким шёпотом:

– Грейнджер! Я не договорил! – он хватает её за талию и поднимает в воздух, устремляясь прямо к открытому окну.

Она кричит, но не от страха, а скорее от неожиданности. Февральский морозец холодными вихрями залетает ей под юбку, а Драко, не слушая её гневные крики, несёт их куда-то наверх, крепко удерживая.

– Драко, ты совсем с катушек съехал?

– Для девушки, которая как дурная, лезет в пекло, ты слишком боишься высоты!

– Мне холодно, дурак!

– Сейчас согреешься!

Они забираются в её комнату через окно. Но вместо предполагаемых горячих объятий, Драко встаёт посреди её спальни и, скрестив руки на груди, сердито произносит:

– Зачем ты полезла в огонь?

Гермиона раздражённо закатывает глаза. Начинается! Драко в своём репертуаре! Опять этот недовольный тон! А ведь совсем недавно признавался в любви!

Она срывает с себя порванную рубашку и резко кидает её на пол:

– Я спасала детей! И тебя! Хотя ты этого и недостоин!

– Я тысячу раз просил не спасать меня! – он старательно не смотрит на её грудь, но глаза сами сползают к её розовому кружевному лифчику. – Сумасшедшая! Как будто никого другого нет в Хогвартсе!

– Я должна была бросить вас умирать? Ничего не делать? – возмущается она, снимая порванные гольфы.

Драко сглатывает, оглядывая её обнажённые ноги.

– Ты могла погибнуть, дура! – говорит он, прищуривая глаза.

– Какая тебе разница? И хватит называть меня дурой! В последнее время ты слишком часто так меня называешь! – она стаскивает почерневшую от сажи юбку, которую можно только выкинуть.

– Потому что оказалось, что так и есть! – его голос прерывается и кажется, что он теряет мысль, увидев, что под юбкой прятались такие же розовые трусики. – Ты… Эм… глупая дура! Я всегда считал тебя умной, а ты лезешь в пекло, как будто у тебя девять жизней!

– Да, да! – срывается она на крик, адреналин всё ещё полыхает в её крови и она чувствует, что сейчас просто взорвётся от возмущения. – Что ты ещё про меня узнал нового? Да, я дура, я стираю всем память направо и налево, я не жалею себя, когда нужно кому-то помочь! Я неидеальная, некрасивая, неумная! – она злится и подходит к нему ближе, эмоционально размахивая руками. – Только ты у нас белый и пушистый, невероятный и непогрешимый Драко Малфой!

– Ты не некрасивая! – он оглядывает её снизу вверх и обратно, и когда она заводит руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик, раскрывает в изумлении глаза шире и спрашивает. – Что ты, чёрт возьми, делаешь?

– Я хочу принять душ! – Гермиона только тогда понимает, что по рассеянности устроила ему стриптиз и останавливается.

Её щеки покрываются ярким румянцем. Она поспешно отводит руку. Сделав вид, что так и задумывалось, Гермиона продолжает возмущаться:

– Какая тебе разница, красивая я или нет? Глупая или умная! Я не твоя… Ах!

Она вскрикивает, когда его горящие губы вонзаются в её рот и громко стонет, когда язык Драко ласковой стрелой проникает внутрь. Сильные руки крепко обхватывают её за талию, и Гермиона забывает, как дышать. Он стонет в ответ. Сладко, долго и ненасытно целует её, скользя по её телу ладонями. Изучая и вспоминая любимые изгибы тела. А она судорожно и жадно гладит и сжимает его плечи, его спину, зарывается пальцами в серые от сажи волосы, целует с таким отчаяньем, словно боится, что Драко сейчас исчезнет.

– Моя малышка… Моя смелая, умная, красивая… – шепчет он, отпуская её губы и давая им обоим глотнуть воздуха. – Моя, Грейнджер! Я не хочу, чтобы ты рисковала…

– Я не растаю… – но она тает под лаской его горячих рук.

– Ты слышишь меня? Я не хочу потерять тебя…

Гермиона закусывает губу. Слезы увлажняют её глаза. Сегодня она слишком много плачет.

– Драко, а я не хочу потерять тебя!

Solvunt tutela salutis, propter – Ослабь защиту спасения ради (лат.)

Комментарий к 21 глава Всем доброго дня!

И на такой положительной ноте закончим эту экшн-главу)

Ожидали, что “Снег” превратится в “Огонь”?

Делитесь впечатлениями, мне очень интересно)))

И с наступающим Днём Святого Валентина! Всем огромной ответной яркой любви! ❤️❤️❤️ Я вас всех очень люблю и ценю, дорогие мои читатели😘

====== 22 глава ======

Она сдергивает с широких плеч Драко чёрный сюртук, не отрывая своего сладкого рта от его губ. Он стонет и жмурится, когда её ладошка ласково ложится на его вздыбившийся от возбуждения пах. Это невыносимо.

 – Грейнджер, я сейчас изнасилую тебя…– рычит Драко, сжимая её ягодицы и прижимаясь теснее.

– Изнасилуй, делай что хочешь! – с готовностью шепчет она, оставляя дорожку из влажных горячих поцелуев на его твёрдой груди.

Он замирает, озадаченно поднимая бровь.

Что?!

А эта сумасшедшая продолжает горячо шептать:

– Драко, делай всё, что тебе хочется! А потом сотри мне память и мы будем квиты! – она касается пояса на его брюках, но Драко задерживает её нетерпеливые руки и заводит их Гермионе за спину.

Она часто и прерывисто дышит, а карие глаза полыхают огнём словно она

сама чёртово Адское пламя!

Малфой облизывает пересыхающие губы, оглядывая её, такую дикую и готовую ко всему, и вдруг усмехается:

– Я не умею этого делать достаточно хорошо, Грейнджер… Стирать память…

– Я тебя научу. Это не сложно. – она тянется к его шее и оставляет там несколько нежных полупоцелуев-полуукусов.

А он качает головой, закрывая глаза от удовольствия:

– Я заметил… Ммм… Но я не хочу этого делать. Не хочу мстить тебе…

– Тогда чего ты хочешь? – Она продолжает свою нежную пытку, целуя его подбородок и прижимаясь к его коже грудью.

Её острые соски призывно торчат на фоне кружевной розовой ткани и больше всего на свете Драко хочет сорвать этот красивый, но совершенно ненужный лифчик. Он желает ощущать её под собой, хочет любить Гермиону, жадно, дико, страстно, и Малфой впивается губами в нежную шею, отпуская её руки. Гладит спину, скользит до тонких розовых бретелек и стаскивает их с девичьих плеч, оголяя её прекрасную, самую идеальную для него грудь.

– Мерлин, Гермиона… Сейчас я жажду чтобы ты закрыла рот и я, наконец, сделаю с тобой всё, что захочу! И постараюсь, чтобы ты этого никогда не забыла! – Он склоняется, оставляя нежные поцелуи между её соблазнительными округлостями, скользит языком по соску, облизывает вокруг и захватывает его вместе с ареолой. Втягивает в рот, посасывает. Её несдержанные стоны вибрацией отдают сладкой пульсирующей болью в пах. Драко тихо стонет, а она вцепляется в его плечи и изгибается, подаваясь грудью вперёд. И он рад вкушать это блюдо под названием Гермиона Грейнджер и без промедления набрасывается на вторую грудь. Её громкая страстная реакция заставляет его самого чуть ли не кричать от желания, разрывающего на части:

– Гермиона, чёрт, как же я хочу тебя!

– Драко… – Она обвивает его шею руками, её жаркие губы снова находят его рот. – Ты веришь мне? – шепчет она, срывая поцелуй за поцелуем.

– Грейнджер… – задыхается он от её бурной страстности.

Штаны оказываются на полу. Он делает пару шагов назад и падает вместе с ней на кровать. Её волосы всклокочены и серы от сажи, и они падают на его лицо, отгораживая Драко от мира. Он видит только раскрасневшееся личико Гермионы, чувствует жар её податливого мягкого тела на себе. Он готов сожрать её. Жадно хватает нежные алые губы своими, тонет в пьянящих касаниях и поцелуях.

– Нет, скажи, ты веришь мне? Скажи, потому что это важно! – останавливает она, обнимая его лицо ладонями.

Малфой шумно дышит. Ловит ожидающий взгляд и ласково касается носом кончика её носа. Карие глаза требуют ответа и он ответит ей правду.

В той горящей кладовой в кабинете зельеварения Драко думал о многом. Он думал о том, что его мать скорее всего не вынесет его смерти и пропадёт, забытая всеми сумасшедшая женщина. Он думал, что вот так бесславно исчезнет род Малфоев, сгорит в огне, превратится в пепел. Так печально и глупо…

Но больше всего Драко жалел об одном – о том, что он никогда не сможет сказать Гермионе, как сильно любит её и простил, потому что сам грешен и не имел права так мучить её… Что она – самое лучшее, что случилось в его жизни…

Пламя рвалось в кладовую, а перед глазами Малфоя проносились картинки-воспоминания. И все о ней. Её задорная улыбка, искренний смех, тёплые объятия, её дикие своенравные кудри и милые веснушки… Её прекрасное тело и губы, дарившие ему море наслаждения и любви… Нет, он не хотел умирать. Он мог десятки раз погибнуть, когда шла война, но никогда не чувствовал такого отчаянного желания выжить. Драко прощался с жизнью, но в то же время надеялся и молил всех богов дать ему ещё один шанс увидеть её.

А когда Гермиона упала ему в руки, как ответ от тех самых богов, сердце Драко чуть не остановилось от осознания, что она может сгореть в этом аду вместе с ним. В тот момент стало всё совершенно неважно. Глупые ссоры, ревность, её поступок, всё словно стерлось, испепеленное Адским пламенем. Он дико испугался за неё. Гермиона не заслужила этого! Драко видел смерть, терял тех, кого близко знал, потерял отца, но её потеря значила бы, что он потерял всё.

Он почувствовал режущую боль в груди, когда понял, что его существование закончится, если с ней что-то случится. Гермиона вошла в его сердце и вряд ли что-то могло вытеснить её оттуда. Она стала его воздухом. Его кровью. Его жизнью.

Она сводила его с ума. Это было впервые и это пугало и будоражило. Малфой не думал, что такое бывает, и что он способен ощущать и переживать такой яркий спектр чувств к одному человеку.

– Я верю тебе… – шепчет он, тихо радуясь, что может сказать это – они живы, хотя и вымазаны в саже и пахнут чем-то палёным. – Гермиона. Я знаю, что ты считаешь это огромной ошибкой. А ты не любишь ошибаться. Уверен, что этого не повторится…

– Не повторится, Драко! Верь мне! – подхватывает Грейнджер, а он вспоминает, как они однажды валялись в сугробе и он видел ореол из звёзд над её головой и считал её самой идеальной на свете. Но эта Гермиона, новая, прекрасна в своей несовершенности, она настоящая и это делает её желаннее в тысячу раз.

– Грейнджер, – его губы ласково щекочут её кожу за ушком. – Я прошу тебя только об одном – быть честными… Друг с другом… Только об этом… Всегда…

– Всегда, – согласно кивает Гермиона.

– Прости за то, что вел себя, как мудак! – он наслаждается мягкостью её кожи, гуляя ладонями от её шеи по спине и ниже. – Я просто идиот, что столько времени пытался быть дальше от тебя… Это сложно… Нет, это невозможно… Ты прощаешь меня?

– Малфой, что за вопросы?.. Конечно, конечно прощаю! Когда ты уже заткнешься и поцелуешь меня по-настоящему! – Гермиона улыбается, а в карих глазах искрятся слёзы.

– Сама заткнись… – смеётся он и его губы ловят её подающийся навстречу горячий ротик.

Драко переворачивает свою любимую гриффиндорку на спину, нависает над ней. Целует её грудь, избавляя от ненужного розового клочка кружев на бёдрах. Его пальцы ласково проходятся по влажным складочкам. Грейнджер горячая и каждое его прикосновение заставляет её выгибаться и стонать сквозь закусанные губы.

– Мерлин, Гермиона, ты словно горишь…– Он продолжает ласкать её между ног, ощущая горящую бархатную лаву.

Скользит пальцами внутрь неё. Гермиона открывает рот и громко ахает, а он выходит и продолжает ласкающие движения, возвращаясь обратно и выходя, задевая все самые чувствительные места, дразняще кружа вокруг. Его губы терзают розовые твёрдые соски, играя и лаская их языком. Драко чувствует, как её ногти крепко впиваются в его спину и скорее всего оставляют там яркие метки в виде царапин. Гермиона, изнемогая, извивается под его властью.

– Драко! – всхлипывает она, призывно глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Пожалуйста… Я сейчас сгорю… Потуши мой огонь…

Драко судорожно выдыхает. Целует её полуоткрытый рот. Потушит он её пламя или наоборот сгорит вместе с нею дотла, неизвестно… Сердце бешено бьётся, когда он входит в неё, толкаясь сладостно неспешно и срывая жаркие поцелуи и стоны с её губ. Она почти плачет от наслаждения и благодарно подаётся ему навстречу. Драко страстно целует, кусает, лижет каждый участок её бархатной кожи до которого может дотянуться. Плевать, что на её щеках серые пятна от сажи, Гермиона всё равно прекрасна. Её соблазнительная грудь мерно колышется в такт движений. Это зрелище заводит Драко ещё сильнее и он не может сдержать восхищённого выдоха:

– Красивая… Какая же ты красивая… – Гермиона, опьяненная происходящим, ахает и сильнее сжимает его бёдрами за талию.

Он не хочет чтобы это быстро заканчивалось. В какой-то момент Драко останавливается, выскальзывает из неё, и переворачивает на живот.

– Драко… – он знает, что Грейнджер уже на пределе, она задыхается и хнычет, желая продолжения.

Оборачивается в пол оборота, глядя на него горящим взглядом, и облизывает губы влажным розовым язычком. Встаёт на колени и выгибается назад, как кошка. Эта соблазнительная откровенная поза выжигается в его памяти так, что вряд ли сотрёшь.

Горячая! Бесстыжая! Ошеломительно красивая!

– Гермиона… – хрипло произносит Малфой, оглаживая её попку и тонкую талию. – Чёрррт, видела бы ты себя со стороны… Ты сводишь меня с ума…

– Драко… ты так смотришь, что я сейчас кончу… – она словно дразнит его своими порочными взглядами и речами.

Призывно отклоняется к нему навстречу и трётся о его напряжённый член своей чертовски аппетитной задницей.

Кажется, в Адском пламени сгорела и её дурацкая скромность…

Спасибо, Святая Моргана!

Кровь бешено устремляется в низ живота и он вновь бросается на неё. Неистово целует округлые ягодицы и хрупкую спину, зарывается носом в каштановые кудри. Она пахнет костром и жизнью. Драко, рыча от дикого, почти животного возбуждения заполняет её вновь и продолжает неистово двигаться. Она идеальная! Горячая, влажная, тугая… Его малышка…

Гермиона лихорадочно сминает пальцами простыню, сопровождая каждое его движение стонами, теряя над собою контроль:

– Да, Драко… Да! Боже мой… Драко… Да, вот так… Пожалуйста!.. Ммм… Ах! – и вдруг открывает рот в молчаливом крике и сжимает его член внутри себя, выгибаясь и бурно кончая.

Ещё несколько рваных движений и Малфой подходит к пределу следом за ней. Громко стонет сквозь зубы, когда его мышцы напрягаются и на него обрушивается невероятно мощный оргазм.

Это потрясающе… Чёрт побери…

– Гермиона… Любимая моя… – он сваливается рядом и шепчет всё, что выдаёт его расплавленный мозг, разрываемый всепоглощающим чувством нежности. – Я люблю тебя, малышка… Как же я люблю тебя… Моя красивая… Моя прекрасная ведьма…

Она перехватывает его губы своими, устало выцеловывая с них слова любви.

– Ты полосатый, как зебра… – смеётся она через некоторое время.

Её солнечно-карие глаза сверкают нежностью и спокойствием.

– И кто мне это говорит – замарашка Грейнджер? – усмехается Драко и вырисовывает на её серой щеке узор.

– Я же собиралась в душ! – она отталкивает его пальцы.

– И что же тебе помешало сходить туда? – Малфой удерживает её, потому что Гермиона пытается сбежать из кровати.

– Один очень-очень грязный блондинчик! – хихикает она.

– Не знаю такого, – он делает вид, что задумывается. – С кем ты мне изменяешь? – его пальцы касаются её рёбер и он щекочет Гермиону, удерживая другой рукой за талию.

– Драко! – визжит она и брыкается, задыхаясь от смеха. – Прекрати или я тебя заколдую!

Когда он, посмеиваясь, останавливает свою пытку, Гермиона садится рядом лицом к нему, поджав под себя ноги и очень серьёзно произносит:

– Малфой, может начнём всё с начала?

Она рядом, обнажённая, растрепанная, касается бедром его бедра, не пытается прикрыть грудь и его это возбуждает. Его член вновь наливается силой. Но Грейнджер не видит, что творится с ним.

“– Она иногда такая рассеянная!» – усмехается он про себя и заводит руки за голову, откровенно любуясь ею, гуляя взглядом по всем её прелестям.

– То есть, как будто никакого Обливиэйта не было? – произносит Драко, стараясь быть серьёзным под стать выражению её испачканного лица.

– Драко… – она хмурится, замечая, что он смотрит на её груди и, закусывая губу, прикрывает их ладошками. А щеки смущённо горят розовым, словно не она сейчас извивалась перед ним, вертя голым задом.

– Да, я согласен… Забудем всё… – Малфой поднимает взгляд к её глазам и еле сдерживает улыбку – каждый намёк на память сердит Грейнджер, а ему нравится её дразнить.

– Драко!

– Нет, правда, я же только за! – смеётся он, а она хватается за подушку и замахивается, прищуривая глаза.– Грейнджер, кто старое помянет…

– Ты доиграешься! – предупреждает она.

– Только вот трудно забыть, что… Ай!

Он с хохотом ловит летящее ему в лицо орудие.

– Всё, сдаюсь… –  откидывает подушку в сторону и хватает Гермиону за талию. Снова щекочет и кусает её за шею и плечи, а она громко визжит, отбиваясь от его вездесущих рук и рта:

– Драко, не надо! Пожалуйста! Ну, я прошу тебя! Так нечестно! Ты же сильнее!

А он уже готов ко второму раунду и его укусы превращаются в жадные поцелуи… Вдруг над кроватью, дико воя, бледным облаком проявляется Обманутая ведьма.

– Дьявол, ты напугала! – вскрикивает Малфой, а Гермиона поскорее прячется под простыню.

– Мистер Малфой, если вы обманете или обидите эту девушку… – угрожающе завывает привидение.

– Я люблю её, и обманывать не планировал. – хмыкает он, принимая улыбающуюся довольную Грейнджер в свои объятия.

– Дааа, конечно! Знаю я вас, мужчин! Особенно слизеринцев! Если вы, мистер Малфой, обманете её, я буду с вами не только до конца учебного года, а до смерти! Буду портить вам жизнь своим нытьём! – обещает бестелесая сердитая ведьма, размахивая бледными руками.

Чёрт, этого бы не хотелось…

– Я обещаю, что никогда не обману её. – говорит он твёрдо, а Гермиона смеётся и дразняще завывает над его ухом противным голоском:

– Бои-иишься нытья Обма-аанутой ве-едьмы?

Он поднимает бровь и прищуривается, игриво улыбаясь:

– Ужасно боюсь, Грейнджер! Уж лучше ты, чем она! – Гермиона вновь хватается за подушку, чтобы врезать ему, но её рука останавливается.

Она любуется его улыбкой, глядя влюблённым очарованным взглядом и улыбается в ответ:

– Драко… Я очень люблю тебя…

– Горячие новости! Почти с пылу, с жару! Бывший Пожиратель Смерти и Героиня Войны спасли детей от Адского пламени! – Пэнси Паркинсон, стоя на стуле у камина, торжественно читает старый выпуск «Ежедневного Пророка».

На ней зелёное блестящее платье и она пьяна в стельку. Рон поддерживает её за талию, строя пьяной слизеринке смешные рожицы. А та фыркает – «Дурак!» и громко хохочет, несильно ударяя его по рыжей макушке.

– Пэнс, хватит! – морщится Драко. – Это десятый концерт за неделю! Мы уже наизусть выучили эту дурацкую статью! Когда ты устанешь наконец?

– Молчи, неблагодарный! Вам с Грейнджер торжественно вручили по Ордену Мерлина! Ик! – она важно поднимает палец вверх. – Третьей степени! Надо вспомнить, зачем мы всей школой сегодня собирались в Большом зале в день Святоши Валентина! И выпить за это!

Награждение заняло от силы полчаса и закончилось безалкогольным фуршетом и танцами в честь дня Влюблённых. Где слизеринка могла так наклюкаться, было тайной для многих, но не для Гермионы. Маленькая бутылочка с огневиски давно отобрана и лежит у неё в бисерной сумочке.

– Мне кажется, тебе уже хватит! – гриффиндорка закатывает глаза и обнимает сидящего рядом с ней Драко.

Паркинсон ворчит – «Зануда!», а Грейнджер возмущенно продолжает:

– Меня больше напрягает почему пишут «Бывший Пожиратель», а не, к примеру, «Молодой Профессор зельеварения» или хотя бы «Лорд Драко Люциус Малфой»? Про себя я уж и молчу! Все давно забыли, как меня зовут… Что, в общем-то, неплохо… Эти пафосные «Героиня Войны» и «Золотая девочка» раздражают… А сегодня ещё, на радость папарацци, на мне это платье…

Драко проводит пальцем по её колену обернутому в золотую ткань. Гермиона знает, что он в восторге от того, как она выглядит.

“– Самый соблазнительный слиток золота!» – произнёс он, когда восхищённо разглядывал её в примерочной элитного бутика женской одежды.

Платье было не только слепяще золотым и жутко облегающим, но ещё и без бретелек и с высоким вырезом, который открывал её правую ногу почти до трусиков. Малфой еле сдержался, чтобы не наброситься на Гермиону прямо в примерочной. Он настоял на покупке этого наряда, шантажируя её тем, что откажется от награды, если она не наденет его на торжество.

– Хорошее платье, что тебе не нравится? Ты выглядишь просто потрясно! – Джинни сидит на коленях Гарри, уютно расположившемся в любимом кресле Драко.

Подружка и сама выглядит очаровательно. Она ласково гладит свой уже хорошо заметный округлый животик укрытый синими волнами шикарного сарафана. В ней и не признать ту самую боевую девчонку, сражавшуюся на квиддичном поле и в бою, как тигрица. Она неожиданно превратилась в спокойную улыбчивую женщину, но в глазах её прятались знакомые хитринки. Рыжая лукаво улыбается, любуясь на Гермиону, тесно прижавшуюся к Драко. Толкает своего будущего мужа в бок, требуя поддержки, и Гарри кивает с видом ценителя:

– О да, Гермиона, платье великолепно!

Гермиона делает сердитое лицо, а Малфой удовлетворённо хмыкает и важно приподнимает бровь:

– Вот, и я о том же! Золотая девочка должна быть в золоте.

– Но оно дорогущее! И ты думаешь, я его ещё раз надену? – хмурится она. – Просто расточительство покупать такое платье на один вечер!

– Я могу себе позволить одевать тебя бессовестно, безумно, дико дорого, Гермиона! – самодовольно улыбается он и, склоняясь к её уху, шепчет. – И надеюсь, что ты всё-таки наденешь эту золотую вещицу хотя бы пару раз, чтобы я с огромным удовольствием сорвал её с тебя… Как обёртку со вкусной сладкой конфетки…

Гермиона закусывает губу, чувствуя, как кровь окрашивает её щеки румянцем.

– Драко, прекрати! – шепчет она и слышит деликатное покашливание за спиной.

– Хм, а я бы съела конфету. – Полумна сидит рядом на диване и изучающе разглядывает их через очки с розовыми стеклами в виде сердец. – Сегодня хороший день, чтобы объедаться сладким.

Малфой сжимает зубы, сдерживая смех. А Гермиона смущена, но всё же смеётся, особенно, когда Блейз в таких же очках, как у Лавгуд, вещает из-за её спины:

– Да, Малфой, согласен с Лу! Мы сбежали с этой тухлой вечеринки, чтобы весело обмыть твой первый орден! Доставай всё самое вкусное и самое пьяное из своих запасов.

– Блейз, вот душа не лежит праздновать. Мне кажется, это нечестно… – у Драко давно всё готово, эльфы помогли собрать небольшой стол с закусками, и он взмахом палочки заставляет тарелки, напитки и бокалы прилететь из его «кухни» и устроиться на столике.

– Грейнджер, ты его заразила правильностью! – выкрикивает Паркинсон из медвежьих объятий Рона.

Они плюхаются вместе с ней в кресло напротив Гарри и Джинни. Драко отмахивается от слов слизеринки:

– Нет, ну правда! Мальчишка послушал придурка и по глупости натворил дел! Я всего лишь действовал по ситуации. Поступил так, как и любой другой, окажись на моём месте. И ничего такого героического не совершил…

– Малфой, это точно ты, а не какой-то пуффендуец под обороткой? Что-то ты слишком скромен сегодня… – посмеивается Гарри, он настроен благодушно и качает головой. – Зря ты так. Помнишь профессора Локонса? Вот этот бы первым делом спасал себя…

– О, да! – смеются ребята, вспоминая самого самовлюбленного препода в истории Хогвартса.

Гермиона замечает, что Драко закатывает глаза, не веря в то, что Поттер вдруг по своей воле решил поддержать его.

– Послушай, мой хороший… – она нежно целует в щеку своего слизеринца. – Ты правда заслужил это.

Драко сразу же меняется в лице, игриво усмехается и подтягивает её на свои колени. Обнимает за талию, целует в обнажённое плечо, влюбленно глядя серыми омутами глаз. А Гермиона вновь ощущает волшебные невероятные мурашки от его грубоватой нежности и собственнических уверенных прикосновений. Он прекрасен, как всегда. Чисто выбрит, пахнет так, словно его окунули в её амортенцию с добавлением пряностей. Одет с иголочки в новенький костюм сшитый на заказ, серый с еле заметным серебряным отливом. Драко обозвал его платиновым. И Гермиона тоже не прочь сорвать с него эту дорогую упаковку. Он ловит её голодный взгляд и на его лице расцветает широкая белозубая улыбка.

“– Драко, нет, пожалуйста! Ямочки на твоих щеках сводят меня с ума!» – думает она, любуясь своим Спасителем, как теперь в шутку называли его друзья.

Несколькими днями ранее, когда Макгонагалл вызвала к себе в кабинет и торжественно объявила, что их наградят, Драко был поражён и хотел отказаться. Но директор настояла и, к ещё большему изумлению Малфоя, извинилась за то что набросилась на него с обвинениями. На что он только хмыкнул:

 – Ни в чём вас не виню. Думаю, у вас был повод подозревать меня.

– Нет, – ответила она твёрдо. – Нельзя было первым делом подозревать вас, мистер Малфой. Я не должна была судить вас, опираясь на ваше прошлое. Это совершенно недопустимо. Я поступила почти так же, как и те, кто избивал вас толпой… Вы пример того, что люди могут меняться. Особенно в юности. И, честно говоря, я горжусь вами. Вы отличный преподаватель и смелый молодой мужчина. Поэтому я первая голосовала на собрании в Министерстве за то, чтобы вас наградили.

Драко вышел из кабинета директора пребывающий в состоянии небольшого шока, но довольный. Почти так же он чувствовал себя, выходя за наградой. Гермиона видела, что вся эта шумиха вокруг удивляла его. Он на самом деле, без тени кокетства, считал, что не совершил ничего героического. И когда дети, которых он спас, вышли на сцену и подарили ему золотые наручные часы с гравировкой «Нашему спасителю и лучшему учителю», он изумленно поднял брови и проговорил, пожимая плечами:

– Чёрт возьми, неожиданно… – но подарок принял и сразу же надел на руку.

Самое удивительное, но Финниган и Томас тоже поздравили его с наградой. Пожали руку и даже извинились за своё поведение. А Хиггс был одним из тех, кто сухо кивнул: «Поздравляю, Малфой!». Он нехотя поблагодарил за спасение брата, недовольно добавив, что лучше бы этот уродец сгорел в Адском пламени.

Роберт Хиггс, как и Теодор Нотт, получили условные сроки за использование тёмного запрещенного проклятия и были отчислены из Хогвартса. Их закрыли в своих домах на год, без возможности пользования палочкой и перемещения куда-либо дальше двора.

Хиггс, казалось, был расстроен поступком младшего брата, но дразнить Малфоя не перестал. Он проявил к Гермионе преувеличенно много внимания, поздравляя с новым орденом в коллекции. Она неожиданно оказалась в его крепких объятиях. Через плечо Хиггса, Грейнджер видела, что Драко еле сдерживает злость и сжимает кулаки. Она поспешно оттолкнула беспардонного слизеринца, пока дело не дошло до драки и строго проговорила:

– Хиггс, это очень мило с твоей стороны, но прошу больше так не делать. Никогда.

Теренс, нагло улыбаясь, растворился в толпе, а Драко ещё некоторое время стоял сжав зубы и глядя ему вслед испепеляющим взглядом. Гермиона знала, что он не столько ревнует, сколько переживает за неё. Не хочет чтобы Теренс или какой-либо другой ублюдок причинили ей вред. Драко заботится о ней.

Она благодарно сжимает его ладонь, лежащую на колене, возвращаясь мыслями в уютную гостиную, полную весёлого смеха. Ребята хохочут над какой-то шуткой Блейза. В углу играет волшебный патефон, который Драко забрал из комнаты Слизнорта. Звенят наполненные бокалы.

– Грейнджер, а зачем ты прыгнула в огонь? – Пэнси тоже тянется к фужеру с эльфийским вином, но Уизли перехватывает её руку и целует, шепча: “ – Ты мне нужна в сознании… ”

Гермиона могла бы рассказать в красках, что её сподвигло на тот поступок, но ей так хорошо в тёплых объятиях любимого, что говорить много не хочется. Она хмыкает:

–  Я хотела спасти Драко и ребятишек. И ни одной мысли не возникло, что это опасно…

– Ты сумасшедшая! – Паркинсон крутит пальцем у виска.

– О нет, Гермиона очень смелая! – подаёт голос Гарри, посылая подруге любящий дружеский взгляд. – Она может совершить подвиг, когда этого требуют обстоятельства! Если подумать, на её счету десятки сумасшедших поступков!

– Гарри! – Гермиона с упрёком прищуривает глаза – ну зачем вспоминать её прошлые, не всегда обдуманные действия.

– Однажды она даже запрыгнула на дракона! – выдаёт Рон с довольной улыбкой.

Пэнси открывает изумленно рот. Но через секунду уже хохочет, тыкая пальцем в Драко:

– О, это я и так вижу! Запрыгнула и очень удачно его оседлала!

Малфой поднимает брови и тихо смеётся в ответ, осознавая что именно имеет в виду дерзкая слизеринка:

– Паркинсон, дуреха!

– Пэнси! – Гермиона краснеет до кончиков ушей и кидает в неё подушкой с дивана. – Я когда-нибудь убью тебя!

– Да что я такого сказала? – хохочет та.

– Уизли, усмири свою девчонку!

И Рон делает не совсем то о чем его просили. Он обнимает Паркинсон и целует её в губы. А она отвечает со всей своей неудержимой страстностью, и всем вдруг становится ужасно неловко от звуков которые они издают, громко чмокая губами и постанывая. Гермиона переводит взгляд на Джинни – та кривится, делая страшное лицо, а Гарри сжимает рот в смущенной улыбке.

– День Святого Валентина во всей красе… – подаёт голос Невилл.

Он сидит рядом с Блейзом и все знают, что у него единственного из компании нет девушки.

Пэнси резко отрывается от порозовевшего лица своего парня и громко кричит:

– Лонгботтом, не надо грузиться! У меня для тебя есть одна классная девчонка на примете!

– Только не это… – выдыхает тот обречённо, а Паркинсон с горящими глазами кидается к нему, чтобы рассказать, как стала хороша Миллисента Булстроуд, похудевшая на новой волшебной диете, и что она только и делает, что читает книги по магическому садоводству и достала соседок по комнате, заполнив все подоконники своими дурацкими цветами в горшках.