Текст книги "Снег на губах (СИ)"

Автор книги: Елена Вейла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Она сжимает губы и важно складывает руки на груди. Эдакий заправский детектив. Гермиона громко и тяжело вздыхая, натягивает пуховик. И медленно проговаривая слова, успокаивает ревнивую особу, которая вряд ли просто проходила мимо:

– Рон заходил, чтобы высказать мне за то, что мы вытворили с его одеждой. Пэнси, давай договоримся, Рон мой друг, и всё…

Но та нетерпеливо перебивает её, отчаянно жестикулируя руками:

– Грейнджер! Рон мой! Понимаешь? Рон мой, и я ни тебе, ни кому другому его не отдам! Каждая, кто попробует покуситься на него, получит прыщ в лоб или бородавки! Самые уродливые! Я уж постараюсь!

– Пэнси, успокойся! Я же говорю… – пытается вставить хоть слово в её монолог, но Паркинсон вдохновенно и бодро продолжает:

– Грейнджер, я не шучу! У меня такого ни с кем не было! Всё во мне тянется к нему, как будто он мой магнит. Он пахнет, как моя амортенция! Моя любимая корица! Он залез ко мне в душу и сердце! Каждое его грубое слово ранит меня до рваных кровавых ран, а каждое ласковое – залечивает их! Я готова ему простить всё! Понимаешь? Поэтому я никогда не извинюсь перед тобой… Потому что я не виновата, что полюбила! – её глаза сверкают от возбуждения.

Гермиона грустно улыбается. Осторожно трогает её за плечо.

– А мне и не нужны твои извинения, Паркинсон.

На что та реагирует неожиданно – берет её ладонь и сжимает.

– А он не любит меня… – она хмыкает и натянуто улыбается Грейнджер. – Я всё испортила.

– Рон хороший друг, в этом всё дело, Пэнси. Он рассказал мне, почему вы расстались. Но это не значит, что он не любит тебя. Он упрям и возможно еще злится… И не из-за той ссоры, а потому что ты… Ты, это ты…

Паркинсон смеётся.

– Как мило, Грейнджер! Ну да, я иногда делаю или говорю что-то, а потом думаю… Есть такая проблема…

Но Гермиону не остановить, она продолжает свою успокаивающую речь для растерзанного сердца, возможно, и для своего тоже:

– Мне кажется, он любит тебя… По крайней мере, он к тебе не равнодушен… Просто он такой. Дай ему время… Он поймёт, что не может без тебя…

– А ты, что ты чувствуешь к Уизли? Любишь его? – спрашивает Паркинсон, нахмуриваясь.

Гермиона мотает головой:

– Пэнси, будь уверена, нет, я больше не люблю его… Когда я лицезрела ваш страстный поцелуй в туалетной кабинке… Никогда этого не забуду… – она недовольно морщится. – В этот же миг я перестала к нему что-то чувствовать. Как отрезало… Да и потом столько всего произошло… Я увидела Драко…

– Ты же видела его на протяжении кучи лет?

– Нет, это всё не то… Я увидела его реального! – убеждает её Гермиона. – Вся та шелуха, всё напускное отвалилось… Он был передо мной открытый, честный, обнажённый…

Паркинсон хихикает:

– Ахах, я тоже видела Драко обнаженным… Но Рон гораздо лучше!

– Дурочка! Хватит! Я же не про это!

Хочется дать этой дерзкой глупой девчонке подзатыльник, но Пэнси так сильно напоминает ей Джинни, только более злую версию, что Гермиона хохочет вместе с ней.

И вдруг она понимает, почему эта несносная вредная слизеринка понравилась Рону.

С Паркинсон точно не соскучишься…

Получив разрешение на посещение матери, Драко с вещами перемещается из камина в кабинете директора в камин больницы Святого Мунго.

Привет-ведьма привычным жестом указывает на дверь палаты, где проходит лечение его мать. Драко не видел её несколько недель и внутри все сжимается. Он скучал, но каждая встреча – это борьба с самим собой. Встречи с матерью всегда полны грустных разговоров, воспоминаний, её слез и сожалений. Ему жаль её и жаль себя. Терпеть эти разговоры нет сил, но он держит себя в руках. Она единственная, кто поддерживает его, выслушивает и понимает. Она его мать и всегда на его стороне.

Малфою вдруг вспоминается, как Грейнджер встала перед ним, защищая от своего рыжего дружка в тот день, когда предложила заменять Слизнорта. Тогда Драко удивил этот странный поступок. С чего бы ей закрывать его своей грудью? Но сейчас этот жест кажется ему чем-то таким, от чего на душе тепло. Это напоминает ему о материнской защите и любви… О любви…

Я люблю тебя…

Он заставляет себя не думать о Грейнджер. Это трудно. О ней напоминает всё…

Мама встречает со слезами на глазах. И вроде бы она лучше выглядит и даже в хорошем настроении. Драко мысленно благодарит её нового целителя, который продлил курс лечения за счёт больницы. Нарцисса бросается ему на шею, хрупкая, седая, вся в белом. От красивой статной женщины почти ничего не осталось. А ведь ей нет и сорока.

– Мерлин, сынок! Как же я скучала! Мой красивый! Мой любимый мальчик! – голубые, полупрозрачные глаза полны слез, тонкие сухие ладони гладят его щёки. – Как ты вырос и похудел… Сынок, ты кушаешь?

Драко целует материнские руки пропахшие лекарственными зельями.

– Мама, у меня всё хорошо… – Он разглядывает её с замираением сердца. – Как ты себя чувствуешь? Как твой новый целитель?

– Садись, дорогой, я как раз собиралась пить чай, – она взмахивает рукой и около окна организуется столик с чаем и два стула.

В палате есть почти всё, чтобы лечиться с комфортом, Драко даже как-то раз оставался здесь с ночевкой.

Он сбрасывает свое тёплое чёрное пальто на спинку кровати, а сумку с вещами кидает в угол. Они садятся, и мама, выпрямившись, элегантно наливает им ромашковый чай в белые простые чашки. Совсем не фарфор, но Драко улыбается – он чувствует себя так, будто они снова, как раньше, пьют чай в беседке в цветущем саду мэнора.

– Драко, у меня всё хорошо. – начинает она важно. – Кажется, они нашли, как мне помочь… Расскажи лучше о себе… Ты, оказывается, заменяешь Слизнорта? Блейзи заходил и всё мне рассказал. Я беспокоилась. Ты так долго не писал. – шутливо хмурится, но потом на её лице снова расцветает нежная любящая улыбка. – Драко, не делай так больше!

Он наслаждается материнским теплом, излучаемым её голубыми глазами. Ему это нужно, особенно сейчас, когда он чувствует себя ещё более одиноким. Без Грейнджер. Её последние слова сегодня с утра, как будто отпечатались на подкорке мозга…

«Если ты со мной, то будь со мной! Если нет, то я не хочу тебя больше видеть!»

– Да, мам, прости. Подработка, учёба, все это съедало моё время… – Драко бы добавил, что письма он писал, но когда сжёг штук пять, то просто забросил это дело. Он пытался рассказать матери о ней.

А Нарцисса, как будто чувствует, спрашивает:

– Как так получилось, что это место досталось тебе? Это хороший шанс!

Драко кусает щеку изнутри, нервно трёт бровь:

– Одна девушка… Она помогла мне.

– Кто она? Я так рада, что кто-то помогает тебе! – Нарцисса радостно сжимает его ладонь, но он недовольно хмурит брови:

– Мама, мне не нужна ничья помощь, я не инвалид и сам могу всего добиться. Но за это я ей благодарен, конечно…

Вряд ли кто-то решился бы сделать бывшего Пожирателя преподом.

Нарцисса на его выпад реагирует болезненно. Нервозно выдыхает, берётся за чашку и та трясётся в её руках.

Ну зачем нужно было напоминать о Пожирателях?! Чёрт! Он совершенно забыл, что это больная тема.

Нарцисса медленно допивает чай, берёт себя в руки. Сказывается воспитание и аристократическая выдержка. Она качает головой и снова спрашивает:

– Сын, кто она, эта добрая девушка? Я хочу сказать ей спасибо… И ты поблагодари её, в нашем положении любая помощь – это дар!

Драко морщит нос:

– Мам, мы выберемся из всего этого дерьма… Это временно…

– Драко! – Нарцисса укоряюще качает головой. – Ты сквернословишь!

Он усмехается:

– Прости… И эта добрая девушка – Грейнджер… Гермиона… – Малфой произносит её имя на выдохе, словно боится, что не сможет нормально выговорить и чувствует, как предательский жар приливает к щекам.

– Гермиона Грейнджер? – задумчиво повторяет за ним мать. – Это подруга Гарри и та самая девочка, которую терзала сестра в нашем доме…

Драко жёстко сжимает губы. Он почти не помнит тот день, потому что позже Волдеморт хорошенько отыгрался на нём за то, что он не узнал Поттера. Круциатусы у мерзкого урода были отменные, даже тётка так не умела. Драко пролежал сломанной игрушкой около недели. А мать плакала над ним и выхаживала зельями.

Нарцисса пугается своих воспоминаний и вдруг нервно цепляется за его руку тонкими бледными пальцами:

– Драко… Почему она помогает тебе? Она хочет отомстить? За Беллатриссу? Я не понимаю? Ты же так ненавидел её, я помню нашу с ней стычку в магазине… Мерлин, она что-то задумала, я чувствую! Это очень всё странно!

– Нет, мама, успокойся… – Драко сжимает её пальцы и глядя в сторону, вспоминает лицо Гермионы – внимательные добрые глаза, любопытный носик, веснушки, и губы, которые всегда говорят честно и прямо, и которые ему всегда хочется целовать – такая не может задумать ничего плохого. – Она помогает мне… Поддерживает… Она очень хороший человек… В отличии от меня… От нас всех…

И она не с ним…

«Если ты со мной, то будь со мной! Если нет, то я не хочу тебя больше видеть!»

Нарцисса смотрит на него понимающим взглядом, гладит по волосам, проводит по горящей румянцем щеке.

– Мой мальчик влюбился? – в её глазах появляются слезы.

– Мама… Ну что за выводы? – он кривит губы и закатывает глаза. Но её он вряд ли обманет.

– Значит, она хороший человек и помогает тебе просто так? – продолжает Нарцисса.

– Да. Помогала. Мы с ней больше не будем общаться, – выговаривает он, а сердце скручивает в тисках. Снова эта боль.

– Но почему? Драко, если она помогает тебе, держись её, дружи с ней…

Он сглатывает комок и встаёт со стула. Проходит к кровати. Возвращается и говорит то, что лежало на сердце тяжёлым грузом:

– Мама, она любит меня, понимаешь?

Её глаза загораются:

– Разве это плохо? Она ведь тебе тоже нравится! Раньше я только и слышала возмущения: «Эта грязнокровка Грейнджер совсем потеряла страх!», а сейчас… Ты говоришь о ней с таким уважением и любовью.

Драко горько смеётся разглядывая свою наивную мать:

– Мама… Я недостоин её… Она небо, а я… Я никто и ничто… У меня ничего нет, что я могу ей дать? Одно дело чувства, а другое жизнь. Я так не могу. Я не так воспитан. Я не могу быть зависимым от её доброты, пользоваться её защитой… Я не чувствую себя мужчиной, если не могу дать своей девушке всего, чего она достойна… Меня это бесит! Дерьмо!

Он зло выдыхает, а Нарцисса встаёт и порывисто обнимает своего сына за широкие плечи.

– Я так горжусь тобой, мой мальчик!

Он непонимающе хмурится:

– Гордишься? Но почему?

– Потому что, несмотря ни на что, ты вырос хорошим человеком…

Драко обнимает Нарциссу и тихо улыбается ей в шею:

– Мама, это же неправда…

– Ты такой, я знаю!

– Мерлин, мама, как я люблю тебя…

– И я тебя, мой мальчик, я очень тебя люблю! Ты ещё учишься жить и ты все делаешь правильно! Но сейчас я хочу дать тебе один совет… – она вздыхает и приникает к его плечу, шепчет. – Мальчик мой, цени жизнь… Ты выжил… Жизнь даёт тебе шансы, жизнь любит тебя… Если ты любишь, не отказывайся от этого, не отказывайся любить! Всё остальное обязательно придёт…

Нарцисса нежно целует в щеку и вдруг дёргается в его руках и сжимается в ужасе, глядя куда-то за его плечо. Кричит так, что сердце заходится:

– Сынок он здесь, осторожно!

– Кто? – Драко оборачивается с палочкой в руке, но в палате пусто.

Кажется, начинается…

– Мама, это просто видения, успокойся… – Он крепче её обнимает, но Нарцисса рвётся, чтобы увидеть что-то такое, что видит только она.

– Нет, Драко, это он! – она трясется, как осиновый лист, в страхе тыкая пальцем в стену. – Драко, спасайся! Спасайся!

– Кто он, мама? Тут никого нет! – он пытается быть спокойным, но это невозможно. Драко не может видеть свою мать такой… Сумасшедшей, нервной и очень хрупкой…

В палату тут же проходят двое в лимонных мантиях.

– Мистер Малфой, мы вынуждены вас попросить…

– Сынок, спасайся! – кричит мама истеричным голосом, пока лекари колдуют над ней. – Тот-кого-нельзя-называть здесь! Уходи, мой мальчик!

– Мама, он давно сдох! Поттер прибил его! – кричит он в ответ, но один из целителей оттесняет его к дверям:

– Пожалуйста, мистер Малфой, вы ей ничем не поможете… Ей нужно отдохнуть…

Он хватает свои вещи и бежит. На воздух! Дышать! Его руки дрожат, лицо перекошено!

Мама! Когда же это закончится!

Драко нервно натягивает пальто и выбегает на улицу. Морозный воздух бьёт в лицо. Хочется орать во всю глотку, но он лишь часто дышит, как будто за ним гнались…

Ненавижу!!!

Ненавижу этого уродливого ублюдка, который однажды появился на пороге мэнора и милостиво объявил, что он будет жить с ними! Что им повезло! Что это большая честь, принимать у себя такого важного гостя!

Ненавижу отца, за то что он не смог быть сильным, прогнулся под эту тварь! За то, что позволил матери и своему единственному сыну испытать всё то, что они испытали! Все эти ужасы, боль, стыд, позор и нищету!

Ненавижу себя, за то что был таким идиотом и слабаком! Ублюдок! Пожирательская мразь!

Последний дурак! Так она сказала…

Да, она права, я последний мерзкий дурак!

Но с её сладких губ «дурак» звучало так ласково, что слушал бы вечно…

«Я люблю тебя, а ты такой дурак, Драко Малфой…»

Драко останавливается посреди пустынной улицы, стирает с лица солёную влагу. Оглядывается по сторонам. Никого.

И резко взмывает ввысь. В ледяное серое небо, с которого сыпется колючий царапающий щеки снег. Подальше от этой грешной земли, поближе к ледяным облакам…

Замёрзнуть и больше ничего не чувствовать…

Комментарий к 12 глава Друзья, прям вот-вот, с пылу с жару, для вас, новая картинка нарисовалась, для визуализации, для настроения))) ооочень грустного настроения)))

в моей группе в контакте

https://m.vk.com/public195954963?from=groups%253Fact%253Dlist

====== 13 глава ======

Чтобы конверт, который передала Паркинсон, не прожигал карман, Гермиона решила отдать его Рону ещё на перроне.

– Это от Пэнси, – объясняет она другу, а тот хмурится и неуверенно забирает его.

– Паркинсон написала мне письмо? – удивляется и тут же краснеет.

Гермиона качает головой. Она и сама была удивлена, когда слизеринка засунула ей в руки твёрдый зеленый свёрток и попросила вручить Уизли:

– Грейнджер… Я знаю, что могла бы отослать совой, но… Именно ты должна передать ему это.

Гермиона знает почему. А вот Рону непонятно:

– Почему ты помогаешь ей? Алкоголь и сумасшедшие поступки сближают? Она же никогда тебе не нравилась.Ты и она, вы с ней… – он мнется и не знает, как правильно выразиться.

– Хватит, Рон. Не говори о ней ничего, а то потом сам будешь жалеть. Она обычный человек, со своими положительными и отрицательными сторонами. Мы все такие. Никто не идеален.

Рон по-доброму усмехается:

– Да уж… Это точно… А Пэнси тем более.

– Ты слишком жесток по отношению к ней, – добавляет Гермиона с еле заметным упрёком. – Паркинсон же тебе когда-то понравилась, – она подталкивает его и хитро подмигивает. – И возможно, всё ещё нравится…

Рон не отвечает, делает вид, что его позвал Хагрид, помогающий первокурсникам с чемоданами. Но письмо Паркинсон исчезает в его кармане.

Гермиона провожает широкую спину друга взглядом. Она думает, что Пэнси всё-таки настоящая слизеринка и, наверное, хорошо играет в шахматы. Их встреча в коридоре Хогвартса, была случайностью, но Паркинсон ловко пользуется этим, и делает правильный ход. Передав её письмо, Гермиона тем самым помогает ей – даёт понять, что одобряет их отношения, а это для Рона, как оказалось, очень важно.

Пэнси можно только поаппладировать. И Гермионе нисколько не жаль помочь им воссоединиться. Пусть хоть кто-то будет счастлив…

Она старается не думать о своём счастье и о нём и поскорее бежит к друзьям, которые уже машут ей рукой, поторапливая.

Как ни странно, почти все, кто хотел провести каникулы у Гарри на Гриммо, кроме Уизли и Грейнджер, вдруг находят себе интересные дела. Святочный бал неожиданно изменил планы друзей. Парвати Патил и Дин Томас решают ехать вместе к его родителям. Полумна Лавгуд, таинственно улыбаясь, объявляет, что проведёт несколько дней со своим парнем. На что Рон приглушенно смеётся и тихо шепчет Гермионе, что парень скорее всего воображаемый. Невилл вообще не пришёл в их купе, и Гермионе приходится искать его по всем вагонам, чтобы извиниться. Она обнаруживает его с пуффендуйцами.

Лонгботтом стойко выдерживает извинения и на её приглашение в гости к Гарри отвечает:

– Прости, я очень впечатлительный… Ты мой друг, но после вчерашнего… Я немножко потрясён…

Они стоят в коридоре и смотрят в окно, за которым проносятся заснеженные шотландские просторы, лишь бы не видеть красные стыдливо-смущенные лица друг друга.

– Мне нужно время, забыть. И если честно, мне понравилось… Хм… Вот… – Он чешет затылок.

– Я понимаю, – Грейнджер кривит губы в улыбке. – Надеюсь, ты придёшь хотя бы на Новый год?

Он обещает подумать и прячется в купе.

Понравилось ему! Ох уж эти парни!

С вокзала Кингс-Кросс они выходят вдвоём с Роном. Самый главный герой магического мира, как обычно, скромен и, чтобы его не узнали и не замучали автографами, прячется под мантией невидимкой. Хватает их за руки у выхода и, шепча:

– Это я, Гарри, следуйте за мной. – тащит к своей новой машине.

Он совсем недавно получил права и купил черный маленький мини купер. У Рона при виде маггловского аппарата загораются глаза:

– Он умеет летать?

– Нет, ты что, это обычный автомобиль, садитесь! – Гарри гладит глянцевый бок купера и открывает перед Гермионой дверцу.

Поездка по новогоднему Лондону завораживает. Сотни украшеных ёлок, гирлянды, звезды, все это ещё не светится, потому что светло, но Гермиона представляет, как будет красиво и празднично вечером. И планирует обязательно прогуляться после ужина по городу.

Интересно, а что сейчас делает Драко?

Мысли о нём тут же заполняют её голову. Она знает, что он посещает мать, а потом должен отметиться в Министерстве магии и пройти ежемесячную проверку волшебной палочки, беседу с магопсихологом и ещё какие-то процедуры.

Гермиона задумчиво смотрит в автомобильное стекло и уже не слышит разговоры своих друзей. Перед её мысленным взором его лицо. Его большие серые глаза.

И его губы… Терпкие и одновременно сладкие на вкус поцелуи… И его слова… Так мог сказать только тот, кому действительно не все равно… Слова с примесью горечи…

«Грейнджер, я единственный раз в жизни решил поступить правильно! Не хочу быть причиной твоих проблем!»

Нет, нет, не буду об этом думать…

Она встряхивает головой, включаясь в болтовню ребят. Гарри нервничает, стараясь следить за дорогой и движением, а Рон восхищенно расспрашивает его, не давая сосредоточиться.

– Рональд, водителя нельзя отвлекать! Он всё тебе расскажет, когда мы доедем! Если доедем… – она вздрагивает, когда проезжающая мимо машина громко сигналит им, подрезая.

В мини купере раздаются громкие ругательства.

На Гриммо, несмотря ни на что, весело и тепло.

Не смотря на то, что Джинни чуть не прибила Рона, и расплакалась, наконец обнявшись с Гермионой.

– Герми, ну какой же он идиот! – она немного располнела – худенькая девушка превратилась в соблазнительную женщину с круглым, еле заметным животиком, но свой пыл в связи с предстоящим материнством совсем не растеряла. – Как же я расстроилась, когда узнала, что вы разбежались!

Младшая Уизли кидает сердитые взгляды на брата, а тот закатывает глаза и спешит пройти дальше по коридору, украшенному сверкающими гирляндами и снежинками.

– Джин, так получилось… – бурчит он, оглядываясь на Гарри.

Тот сдержанно улыбается, подталкивая друга к лестнице:

– Пойдёмте, ужин уже готов. Джинни приготовила вкуснейший пастуший пирог с бараниной, миссис Уизли передала шоколадный пудинг, а Кикимер сделал всё остальное.

Рон довольно мурчит:

– О, это я люблю!

– Иди, лучше спрячься, Рональд, а то убью! «Так получилось»! – шипит его сестрица.

Гермиона, улыбаясь, успокаивает:

– Джинни, это уже в прошлом… Пойдёмте, поговорим и поедим! Я соскучилась и тоже ужасно хочу есть после поездки.

Ужин проходит бурно. Обсуждение расставания Гермионы и Рона не обошлось без нескольких проклятий в сторону рыжего. Если бы не Протего Гермионы и объятия будущего мужа, сидел бы рыжий братец с огромными ушами и десятком летучих мышей в волосах.

– Джинни, ты сестра мне или кто?! – кричит Рон, кидая на неё опасливые взгляды. – Мы уже всё выяснили давно, а ты гнобишь меня!

– Давайте проведём святки мирно! – Гермиона пытается наладить накаленную обстановку.

Но Джинни не настроена на мир, она быстро чмокает Гарри в щеку и возмущается по-новой:

– А почему не приехал Невилл? Где Полумна и все остальные? Что вообще со всеми такое?

Рассказ о «весёлом» Святочном бале заканчивается смехом и удивлением:

– Ты подружилась с Паркинсон?

– Пойдёмте лучше погуляем! – краснеет Гермиона, желая сменить тему.

О Драко она молчит. Зачем говорить о том, кого больше не будет в её жизни. О том, кто был лишь наваждением, кто разбил её сердце так аккуратно, словно заправский хирург, режущий скальпелем…

Как он там сказал?

«Разве не в этом смысл? Мне не всё равно и поэтому…»

Она понимает, что задумалась и сидит, глядя в одну точку только тогда, когда все замолкают, наблюдая за ней.

Полтора дня в компании друзей пролетают незаметно. Они успевают нагуляться по вечернему Лондону. На следующий день навещают родителей Уизли в Норе. Там всегда тепло и сытно, и на праздничный обед собирается почти всё семейство. Вечером встречаются с маленьким Тедди, чтобы потискать и надарить ему море игрушек. И после ужина у Андромеды Тонкс посещают кладбище, чтобы постоять у могилы Фреда.

И вроде бы всё идёт так, как надо. Много общения и событий, но иногда Гермиона замечает себя задумавшейся, или сидящей в компании, но как будто вне её.

Мысли о нём постоянно крутятся в голове. Особенно в те мгновения, когда грустно. Когда все вокруг вспоминают о войне. Когда начинается:

– Чёртовы Пожиратели…

– Жаль, их запрещено казнить…

– Они настоящие звери…

– Они должны сгнить в Азкабане…

– Как же теперь маленький Тедди…

Их можно понять. Горечь от потерь ещё не прошла, а сердца пылают ненавистью и болью.

Гермиона всё больше проникается идеей Малфоя не включать её в свою жизнь. Она понимает, что он поступает слишком великодушно.

Она не безразлична ему…

И это ещё сильнее ломает. Душа рвётся на части. Ей хочется к Драко. Но он ей только снится. Его глаза, его руки, его губы… Особенно под утро. Гермиона просыпается от возбуждения. Или от криков ужаса, когда Малфой во сне снова сталкивает её в пропасть.

После такого сна Гермиона натягивает на себя его тёплую фланелевую рубашку, чуть уменьшая её в размере при помощи магии. Ткань все ещё пахнет им – травами, его телом и тонким ароматом его парфюма. Пусть будет ближе к ней. Хотя бы так.

Друзья поглядывают на неё странными взглядами всё утро. Гермиона понимает, что вероятно они слышали её крики. Она старается быть максимально весёлой и радостной на завтраке, чтобы не беспокоить их. Чтобы показать всем своим видом, что всё в порядке.

Когда мальчики уходят купить для капризной беременной мороженое с киви, рыжая вдруг решает устроить второй завтрак и поболтать наедине. Она наливает чаю с бергамотом, достаёт из шкафа миндальное печенье.

– Обожаю миндаль! Запах меня сводит с ума! Но, чёрт возьми, это печенье! Я так растолстела с него, правда? – спрашивает Джинни, трогая свои пухлые бочка.

Грейнджер смеётся – для подруги новая пышная фигура такая трагедия, но выглядит она потрясающе.

– Джинни! Ты прекрасна! – убеждает Гермиона. – Мне кажется, у тебя нет склонности к полноте, ты в отца! Когда родишь, сразу похудеешь!

– О, нет! Ты просто жалеешь меня, подруга! – горько вздыхает Уизли и спрашивает, как будто между делом. – Ладно я, Гермиона, что с тобой?

Значит Гарри не рассказал своей невесте о том разговоре в «Трёх метлах», о Малфое и её чувствах к нему. И Гермиона не знает, можно ли об этом говорить Джинни. Поймёт ли она?

– Я в порядке… – лучше соврать.

Беременной женщине со вспыльчивым характером вряд ли понравится новость, что её подруга посмела влюбиться в бывшего Пожирателя Смерти. В одного из тех, кто убил её брата…

Но та не сдаётся.

– Гермиона Грейнджер! – возмущённо восклицает Джинни. – Как ты можешь так нагло и откровенно лгать? Мне, своей лучшей подруге! Это ведь так? Я всё ещё твоя лучшая подруга?

Гермиона, изображая беззаботность, улыбается:

– Джинни, ну конечно, ты моя лучшая подруга! Это неоспоримый факт! Но у меня на самом деле всё хорошо!

Та неверяще качает головой и садится напротив. Смотрит с грустью:

– Гермиона, мне кажется, у тебя проблемы, но ты не хочешь нас этим загружать. Как всегда, стараешься всё решить сама. Помнишь, как на третьем курсе ты с хроноворотом носилась, чтобы успеть на все уроки?

– Ну ты вспомнила! – смеётся Грейнджер. – Только ты преувеличиваешь, я не всегда решаю проблемы сама. Потом мы выручали Клювокрыла вместе с Гарри… И вообще, я всегда рада поделиться с друзьями…

Гермиона вспоминает, что именно тогда на третьем курсе, она впервые коснулась Малфоя, врезав ему в нос. А он и не ответил на этот выпад, не ударил в ответ, как ублюдок Хиггс, хотя относился к ней не менее отвратительно. Она печально улыбается своему воспоминанию и вздрагивает, когда Джинни громко восклицает:

– Ну вот, опять! Ты постоянно грустишь и витаешь где-то в облаках! И ты кричала ночью… Гермиона, я беспокоюсь… А мне же нельзя! – она закусывает губу. – Это из-за родителей? Или из-за Рона? Или случилось что-то другое?

Её яркие карие глаза уже готовы наполниться слезами:

– Ты не доверяешь мне?

Джинни умеет хранить секреты лучше, чем любой сейф в Гринготсе. Но дело не в секретности. Уж точно не в этом.

Гермиона решается.

– Я влюбилась, – говорит она, проглатывая ком в горле. – Вот и вся тайна. Влюбилась, как глупая идиотка. Но мы не можем быть вместе…

Гермиона встаёт со стула и подходит к окну, чтобы не видеть ошеломленного лица подруги.

– Почему? – Джинни оказывается рядом и мягко обнимает её со спины.

– Потому что… – Гермиона оборачивается к ней. – Потому что это Драко Малфой.

Джинни открывает рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрывает его. Задумывается. И через пару минут серьёзного обдумывания и принятия информации произносит:

– Расскажи мне всё… – она тянет подругу на диванчик.

И Гермиона рассказывает. Начиная с той боли, которая пронзила её после предательства Рона, до последней встречи с Малфоем. Она рассказывает даже о том, что переспала с ним в ту ночь и стёрла ему память. Что Хиггс ударил её, а Драко защитил. Что он умеет летать. И то, как хорошо ей было в шахматном клубе, когда Драко перестал сдерживать себя. А после – их тяжёлый разговор. И как они с Пэнси напились и пришли к нему. И что, эта серая теплая рубашка, в которой Гермиона сейчас сидит, это вещь, которую Драко дал, чтобы позаботиться о ней…

– Он сказал, что мы не можем быть вместе… Потому что его прошлое испортит мне жизнь… Джинни, я понимаю, что Драко в чём-то прав. Но это так больно… – Гермиона не видит осуждения в лице подруги, только понимание и немного удивление, и мысленно выдыхает.

С души словно камень сваливается. Зря она боялась открыться. Джинни тяжело вздыхает, придвигается ближе:

– То есть, он решил, что врозь вам будет лучше?

– Да, он так решил, и я не могу давить на него… – Гермиона кусает губу и смаргивает слезинку с ресниц. – Хотя, мне очень хочется!

Джинни обнимает, утешая подругу. И тут в комнату, гремя дверью, шумно входят парни.

– То есть хорёк сказал, что не пара тебе? – восклицает Рон удивленно. – Не ожидал от него такого благородства!

Гермиона возмущённо хмурится:

– Вы что, всё слышали?

– Нет, не всё, но последнее нас порадовало! – Гарри ставит на стол упаковку с мороженым. – Я рад, что Малфой наконец-то поступил правильно. Даже странно, что он меня послушал.

Сердце схватывает в когтистые тиски.

– Гарри… Что ты говоришь? – Гермиона вскакивает с дивана.

И Поттер меняется в лице. Он неуверенно моргает, оглядываясь на Рона.

– Когда ты успел с ним поговорить? – её тело холодеет от осознания.

– Эм… Ещё тогда в «Трёх метлах»…

– Гарри, ты же ушёл, мы проводили тебя! – срывается она на крик.

Тот хмурит чёрные брови и встряхивает челкой:

– Я вернулся.

Пазлы сходятся. Гарри. Потом Хиггс…

Гермиона сглатывает слёзы.

– Что ты сказал ему? – ей становится душно в комнате.

– Я не помню точно… Всего лишь, что он не тот кто тебе нужен, что от него будут одни проблемы, и ты этого не заслужила… – Гарри пожимает плечами. – Разве я не прав?

Он не понимает, что каждое слово ранит её. Джинни рассержена его «благим поступком» и громко возмущается:

– Гарри, как ты мог?

Поттер с досадой поджимает губы:

– Джинни, это же Малфой! Я считаю, что должен был поговорить с ним. Да, на суде он был паинькой, но он всё равно опасен. Кто знает, что творится в его придурошной голове!

– Гарри, ты снова начинаешь! – не выдерживает Гермиона. – Хватит продолжать эту глупую вражду! Ты уже как-то раз располосовал ему тело! А сейчас он и так растоптан, а ты ещё добавил! И мне заодно попало!

– Гермиона, ты не понимаешь… Ты всегда была добра к тем… – пытается внушить Гарри.

– Гарри, они взрослые люди! Сами бы разобрались! – встревает его девушка.

Она на взводе и злится на него не меньше Гермионы. Стоит упершись руками в бока, ну копия Молли Уизли.

– Ты что, одобряешь это? – удивляется Рон.

– Я не могу решать за них! За Гермиону! – возмущается его сестра. – Какое право вы имеете одобрять или не одобрять действия своей лучшей подруги?!

Гермиона медленно отходит к двери и открывает её с громким скрипом. Оглядывается, когда все замолкают.

– Не ссорьтесь, друзья… Гарри, спасибо… За заботу… У тебя всё получилось. Мы не вместе и не о чем беспокоиться…

– Гермиона, ты куда? – его щеки горят, а на лице сожаление.

– Хочу прогуляться, – говорит она, кусая губу.

– Нет. Подожди… – Поттер шагает за ней, но Гермиона останавливает его жестом:

– Гарри, пожалуйста… Я просто хочу побыть одна…

Она натягивает пуховик и выскакивает из дома на улицу. Снег подтаял и на дороге слякоть. Зима в Лондоне всегда серая и угрюмая. Такая же, как и её настроение. Гермиона бредет вдоль витрин украшенных елками и гирляндами. Ей грустно. Но она понимает и Гарри. И её это бесит. Все вокруг пытаются защитить её. Только ей это не нужно. Впервые в жизни она хочет нырнуть в то, что так пугает её друзей, сделать что-то, с чем они не согласны. Ей хочется этого до умопомрачения.

Ей нужен Драко.

Гермиона не хочет возвращаться в дом, где почему-то думают, что имеют право решать за неё кого ей любить и с кем встречаться. Она заходит в первое попавшееся кафе, заказывает блюдо дня и сидит там, пока не становится слишком душно.

Она не будет жалеть себя. В такие праздники всегда тяжело быть одной. Но она справится.