Текст книги "Снег на губах (СИ)"

Автор книги: Елена Вейла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Драко… – она разворачивается к нему всем телом, но он не дает ей продолжить, говорит сам:

– Я много думал этой ночью… И решил, что хочу услышать тебя. Хочу дать тебе возможность рассказать, что случилось в тот вечер и почему ты сделала это.

Он встаёт с кровати и отходит к стене напротив. Прислоняется к ней спиной, сложив руки на груди, и кивает головой, всем своим видом указывая, что ожидает её объяснений.

Гермиона тяжело вздыхает. Малфой даёт ей шанс, и она должна воспользоваться его щедростью. То, чего она так хотела. Она лихорадочно хватается за мысли и воспоминания. Нужно быть честной, всё равно она не сможет ему больше врать. Гермиона садится на край кровати и вцепляется в покрывало пальцами.

– Драко, я не хотела, чтобы всё так получилось… – она облизывает губы. – В тот сумасшедший вечер, всё случилось так быстро, спонтанно и… Я уже говорила, ты мне понравился. Меня удивило то, что ты был совершенно другим. Словно раскрылся с новой неизвестной мне стороны. И я отдалась тебе… Не знаю, это было…

– Это была месть, так ведь? Ты мстила Уизли, – перебивает он резко. – А потом до тебя дошло, что ты переспала с Пожирателем и преступником и тебя накрыло.

– Драко! Ты же сказал, что хочешь услышать меня! – она нервно сжимает зубы.

– Но это же чёртова правда!

Гермиона закрывает глаза. Он в чём-то прав. У неё были такие мысли и она должна озвучить то, что её тогда мучило. И Грейнджер вскакивает с кровати, чтобы выплеснуть всё, что накопилось.

– Да! Да! – восклицает она с горящим на лице румянцем. – Тогда было именно так! Я проснулась утром рядом с тобой и меня это шокировало! Я чувствовала себя распутной девкой и предательницей! Да, я вспомнила кто ты, и что ты сделал! Какие совершил поступки! И первое, что я подумала – как бы я смотрела в глаза друзьям, узнай они об этом?! И я боялась тебя! Я решила, что ты подумаешь, что я такая легкодоступная! Я боялась, что ты воспользуешься случившимся, и что у нас всё равно ничего не получится! И мне пришло в голову, что стереть этот момент из твоей памяти будет лучшим выходом! Я сделала это, потому что испугалась! Я не думала о тебе, я не знала тебя совсем!

– А сейчас узнала? – взрывается он. – А, Гермиона? Это я тебя, оказывается, совершенно не знал. Ты спокойно стёрла то, что возможно было бы самым лучшим воспоминанием в моей жизни! Ты решила за меня и украла этот вечер! Ты залезла в мою голову и без спроса там покопалась, как у себя дома! А потом смотрела на меня, как на идиота! Скажи уж честно, ты не меня испугалась, а того, что про тебя подумают! Героиня войны, Гермиона Грейнджер опустилась до мерзкого Пожирателя! Какая же ты дура! Дура и лживая..!

Гермиона кидается на него. Бьёт его по плечам, рукам и животу, потому что ей так больно от острого жгучего холода и гнева, которыми пропитаны его слова, что хочется, чтобы это вернулось ему, и он заткнулся.

– Грейнджер! – он резко хватает её за запястья и скручивает тонкие руки. Разворачивает её спиной к себе и держит, пока она захлебывается в рыдании. – Не смей! Меня! Бить!

– Драко, хватит! – она теряет силы в его жёстких объятиях и, свесив голову вперёд, тихо плачет.

Он судорожно вздыхает. Гермиона чувствует, как быстро колотится его сердце. Он делает два шумных вдоха и выдоха… И вдруг отпускает одну её руку и охватывает горячей ладонью её грудь. Его нос тонет в её волосах. Он снова вздыхает. Громко сглатывает у её уха. Длинные пальцы сжимают и гладят мягкое полушарие. Он прижимает Грейнджер к себе еще сильнее. Упирается в её ягодицы тазом, вжимается в неё. И Гермиона понимает, что он возбужден.

Это так будоражит её.

Она тихо стонет, а Драко снова несдержанно шумно выдыхает сквозь зубы, и его горячие губы набрасываются на её шею в хаотичных крепких, совершенно диких поцелуях. Гермиона разворачивается к нему, чтобы взглянуть в глаза, но он грубо рвёт её рубашку и толкает спиной на кровать. Она только и успевает, что отползти немного назад на локтях, как Малфой наваливается на неё, оголяет её грудь. Безжалостно целует, сосёт, кусает… Она стонет, но теперь уже от боли. Всё не так! Гермиона пытается оттолкнуть Драко, пока его пальцы настойчиво и жёстко сдирают с неё трусики. В этом нет любви. Это похоже на что-то очень злобное и животное.

Похоже на месть, за ту боль, что причинила она.

Гермиона сжимает бёдра и, чуть не плача, выкрикивает:

– Нет, Драко! Подожди! Не надо! Что ты делаешь?

Он останавливается. Его губы отрываются от её истерзанной груди, а руки замирают. Малфой в шоке смотрит на красные пятна и следы укусов на девичьей нежной коже, которые он только что оставил, и немедленно отпускает Гермиону. Перекатывается на место рядом и закрывает лицо руками, утихомиривая сбившееся дыхание.

– Грейнджер… Я не хотел… – начинает он, но тут же раздраженно фыркает. – А, к чёрту! Сотри всё, что было со вчерашнего вечера и я снова буду смотреть на тебя, как влюблённый дурак… Хотя, нет, зачем так мелочиться? Сотри вообще всё! Себя! Мою чёртову жизнь! Пошло оно всё в пекло!

– Драко… Пожалуйста! – она садится, нервно вздрагивая и чувствуя приближение новой истерики. Притягивает свою волшебную палочку.

Руки её нервно трясутся, пока она возвращает рубашку в исходный вид.

– Грейнджер, вперёд! Я готов к твоим экспериментам! – Малфой грубо дёргает её за руку с палочкой и направляет себе в висок. – Давай!

– Я больше не хочу этого делать ни с тобой, ни с кем либо другим! Как ты не понимаешь?

– Супер. Я счастлив. Я ужасно, безмерно, невероятно счастлив. Я верю тебе! Ты же сказала, что не хочешь, значит можно спать спокойно, – сарказм в каждой его фразе больно царапает её душу.

– Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? – Гермиона следит за его лицом, а он смотрит исподлобья и кривит губы. – Почему ты так зол и непреклонен? Прости меня! Это случилось тогда, когда мы ещё не встречались! Когда мы не знали друг друга… Пожалуйста, не отталкивай и не пытай меня из-за одного моего неверного шага!

– Грейнджер, просто подумай и вспомни, почему я так зол! Может потому, что девушка, которую я… Эта девушка сделала что-то, что меня не устраивает?

– Драко!

– Ты знаешь, что я чувствую к тебе. Чувствовал…

Он отпускает её руку с палочкой, которую держал всё это время. Тепло его ладони исчезает, и ей становится до мурашек холодно. Драко сжимает губы и садится на кровати.

– Чувствовал? – её сердце колет так, что Гермиона хочет согнуться и схватиться за то место, которое так жутко болит, а с языка слетает прерывистое. – Т-то есть это… это всё?

Малфой моргает и задерживает дыхание. А она в ужасе ждёт его вердикта:

– Я думаю… – хрипло начинает он, прокашливается и холодно продолжает. – Сейчас мне нужно время… Мне нужна пауза…

Пауза… Она кусает губу и зажмуривается. Рон тоже так говорил. А потом прошло время, и они расстались.

– Пожалуйста, давай вместе переживем этот кризис. Поговорим, всё обсудим! – разговоры и обсуждения всегда помогали ей решать проблемы и докапываться до истины.

– Я не могу сейчас быть с тобой… – говорит он, устало прикрывая веки и снова заваливаясь на кровать.

Гермиона смотрит, как он тупо пялится в потолок. И понимает, что в этот момент он похож на человека, который слишком быстро бежал и напоролся на стену. Он выглядит совершенно выдохшимся. И, наверное, это так и есть. Всё одновременно навалилось на него – смерть отца, болезнь матери, газета с мерзкой статьей, нападение озверелой толпы и… То, что она сделала… Эти события могли раздавить кого угодно.

– Я должен подумать. Мне нужно время… – повторяет он.

Он не просит. В его голосе звучат ледяные нотки. Драко отталкивает её.

И она может только одно – принять его решение. Согласно кивает головой, чувствуя, что сердце рвётся на части.

– Хорошо… – шёпотом произносит Гермиона. – Время… Конечно… Да… Раз тебе этого хочется…

*tesoro mio – мое сокровище (итал.)

Комментарий к 19 глава Всем приветики!❤️

Немножко стеклышек вам среди недели. Жду ваших реакций на эту главу)) сильно не бейте, так сложилось) так Вселенная нашептала 🙏😘

Следующая глава, дай Мерлин, выйдет в воскресенье, самое позднее в понедельник 👍

====== 20 глава ======

Когда за Грейнджер захлопывается дверь, приходит опустошение. Он ощущает себя ещё более одиноким, чем когда-либо в своей жизни. Даже когда Драко уселся в сугроб рядом с ней, он был цельнее, чем сейчас. Сейчас он полностью разбит, разочарован и очень зол.

Драко почти полночи просидел на Астрономической башне, впиваясь взглядом в серое небо, закрытое и суровое. Его била нервная дрожь и голова трещала от мыслей. Казалось, что мозг лопнет переосмысливая всё, что навалилось на него.

Он вспоминал прошлое. Вспоминал Дамблдора, и его предложение помощи, его протянутую руку. Если бы Драко согласился? Если бы он рассказал ему раньше? Если бы не стал Пожирателем?

Драко вспоминал отца. Если бы он не верил ему? Если бы включил голову и понял, что все убеждения Люциуса – расизм чистой воды и огромная тупость, открыв рот, следовать за психом-полукровкой?

Он думал о ней и её поступке. Если бы он не влюбился в Грейнджер? Что было бы, если бы он не влюбился?

Наверно, было бы не так больно падать с высоты своих фантазий о ней. Идеальная Гермиона Грейнджер оказалась его выдумкой. Малфой вдруг понял, как же сильно он заблуждался на её счёт. Светлая умная девочка, смотря ему прямо в глаза, бессовестно…

«Недоговаривала!» – так она это называла.

«Врала!» – так это видел он.

Малфой думал об этом, когда лежал рядом с ней на кровати и старался не заснуть. Разглядывал, смотрел другим, обновленным взглядом, с которого спала розовая пелена.

Перед ним была та самая девушка, хрупкая, нежная, с очаровательно вздернутым носом, веснушками на коже, длинными густыми ресницами лежащими на щеках и кудрявой гривой. Всё в ней так же, как и раньше притягивало его – тонкая талия, округлые небольшие груди, в которые он с удовольствием впивался губами, длинные стройные ноги и аппетитная попка в белых хлопковых трусиках, торчащая из-под задравшейся форменной юбки. Это была она, его Грейнджер. Его малышка и умница. Но что-то в ней всё же неуловимо изменилось.

Она начала хныкать во сне. Бормотать его имя. Звать его.

– Драко… Драко… – а он еле сдержал свой порыв притянуть её к себе, чтобы прогнать кошмарный сон. Сердце его болезненно дрогнуло.

Глядя, как Грейнджер извивается, комкает простыни, сжимая их кулаками, Малфой решил дать ей возможность высказаться, а себе – простить её. Попытался выслушать, но картинка, как он лежит перед ней, открытый и доверчивый, а Гермиона поднимает палочку и без зазрения совести пользуется его доверием, вызывала в нём лишь тошноту и злость.

Спустя мгновения он понял, что изменилась не Гермиона. Она осталась прежней. Изменилось его отношение к ней. Как оно изменилось тогда, когда она перестала казаться ущербной грязнокровкой, превратившись в героиню его жарких снов и желаний, добрую и верную подругу с которой было так хорошо. А потом так же резко она скатилась в ранг человека, предавшего его доверие. Ему нужно было отойти от неё подальше, чтобы разглядеть лучше. Он был слишком близко и что-то упустил.

И он выбрал.

Прекратить их общение на время. Как бы жестоко это ни было. Он не знает, сколько ему понадобится часов, дней, недель, чтобы переварить свое внутреннее растерзанное сомнениями состояние, и понять, чего же он хочет и сможет ли шагнуть в эти отношения вновь…

Драко возвращается к преподаванию и учёбе в тот же день. Он намеревается погрузиться в них со всем энтузиазмом и злостью, которая в нем бурлит, лишь бы не думать ни о чём другом. Не думать о самоубийстве отца. Не думать о ней. Он верит, что время поможет всё пережить и даёт себе слово, что ничто не остановит его на пути к цели.

Поэтому, несмотря на ужасное настроение, грызущее его душу, он мастерски проводит сдвоенный урок для третьекурсников со Слизерина и Гриффиндора. Рассказывает им о свойствах зелья сна без сновидений, о его пользе, вреде и противопоказаниях, и они его варят. И впервые у учеников всё получается с первого раза.

Драко про себя хмыкает – ему не хватало этой злости на уроках, чтобы добиться от учеников исправного выполнения заданий. Что ж, это плюс.

Не обходится без пары острот и презрительных взглядов от Роберта Хиггса. На что Малфою плевать с Астрономической башни. Со вчерашнего дня в Хогвартсе только идиот может поднять на него руку или ляпнуть что-то угрожающее. Насколько он был осведомлён – за ним незримо для всех присматривало привидение, называемое Обманутой ведьмой. Призрачное тело бывшей когтевранки, покончившей жизнь самоубийством, после того, как какой-то слизеринец влюбил её в себя и бросил, молчаливо и ненавязчиво следовало за Драко повсюду, нависая у потолка. Если она заметит угрозу, то тут же сообщит об этом Макгонагалл.

Как символично – Обманутая ведьма охраняет обманутого слизеринца.

Драко воспринял эту новость с тем же смирением, с каким вчера убрал свою палочку в карман, перед тем, как толпа ублюдков набросилась на него. К телохранителям он привык ещё со времен Гойла и Кребба и не видел в этом ничего плохого. Пусть летает, главное, что она молчит и не показывается на глаза.

За обедом он уверенно проходит к учительскому столу. По пути Драко ловит вопросительные взгляды друзей. Кивает им, игнорируя Грейнджер. Он мельком замечает, что она сидит выпрямившись, но как только он проходит мимо, горбится и сникает.

 «Прости, Грейнджер, но сидеть напротив тебя выше моих сил.» – мелькает едкая неприятная мысль в его голове, а внутри нарастает комок, сжимающий лёгкие. И он усаживается рядом с профессором Флитвиком, на свободное место, где обычно сидел Северус Снейп.

Он предполагает, что почти каждый в Большом зале захочет кинуть в него проклятием. С учительского стола, стоящего на возвышении, оказывается хорошо видно всех учеников. Особенно злобные лица, мелькающие в направлении Драко. Поднятые в изумлении брови, жёстко сжатые губы, непонимающие горящие ненавистью взгляды. Но их оказывается не так много, как он думал. В основном, те ублюдки, кто начал ходить на отработки и теперь смердят дерьмом зуву. Остальные лишь удивленно поглядывают, принимая происходящее. Несколько девчонок с первых и вторых курсов неприкрыто восхищённо пялятся.

Он украдкой бросает взгляд на Гермиону. А та наблюдает за ним с огромной тревогой, закусывая губы. Переживает. Он знает, что она переживает за него.

Если это не ещё одно из её притворств.

Хотя зачем ей притворяться? Чёрт, всё становится хуже… Теперь он в каждом её движении видит фальшь… И это его ещё сильнее бесит. Злость на ситуацию, которая произошла между ними, накатывает волнами.

Ты всё испортила, Грейнджер!

Драко выпрямляется на своём слишком удобном стуле и делает вид, что внимательно слушает соседствующего с ним профессора, внушающего, как он рад, что коллектив пополняют молодые способные кадры. А потом Флитвик тихо добавляет слова соболезнования, и Драко больше не лезет кусок в горло.

– Я давно потерял своего отца, и он тоже не был хорошим человеком… – бормочет профессор, который раньше никогда так долго с ним не разговаривал. – Помню в детстве…

– Спасибо! – произносит слизеринец сквозь зубы, чувствуя себя в этот момент Снейпом. – Извините, мне пора на урок.

Для полного счастья не хватало ещё услышать историю о детстве, отце и всех прелестях жизни доблестного профессора Заклинаний.

На Древних Рунах рядом с ним неожиданно усаживается Блейз, хотя этот предмет для сдачи Ж.А.Б.А. он не выбирал. Парни дружно наблюдают, как мимо них проходит Грейнджер, чтобы занять первую парту. Забини замечает, что ни Драко, ни его гриффиндорка не реагируют друг на друга как раньше, и сразу же начинает допрос с пристрастием.

– На хрена ты сегодня уселся с преподами, а не с нами? Профессор Малфой игнорирует своих друзей? Что у вас с Грейнджер? Что она такого натворила? Она сама не своя со вчерашнего вечера! Паркинсон пыталась разузнать, но мисс Кудряшка сбежала с завтрака, чуть не прокляв её. Куда ты ушёл вчера вечером? – настойчиво выспрашивает он тихим голосом.

Драко с раздражением поднимает глаза к потолку:

– Ответить на фонтан вопросов или послать тебя, следователь Забини? Выберу-ка для верности второе…

– Чёрт, да какой следователь?! Я не знаю, что происходит? Голова кругом от всего, что творится вокруг тебя! По всему Хогвартсу расползаются сплетни! Ко мне подходят, чтобы уточнить, правда ли что ты и Грейнджер… Что я должен им отвечать?

– Стоп! – Драко угрожающе сверлит его взглядом. – Надеюсь, ты отвечаешь им, что это неправда? Что эта колдография монтаж…

Забини нервно кривится:

– Ты серьёзно? Вы что, расстались?

– Мы пока на паузе… – Драко бросает взгляд на кудрявую шевелюру и в животе у него что-то противно скручивается.

– Ты идиот? – мулат ошарашенно чешет затылок.

– Да в чём твоя проблема? – не выдерживает Драко и повышает голос.

Гермиона оглядывается, отрываясь от старинной потрепанной книги, лежащей перед ней на столе. Она мгновенно краснеет, когда ловит взгляды парней – тяжёлый пронзительный Малфоя и вопросительный Забини, и поскорее отворачивается.

– Проблема в тебе, Малфой! Она же… Вы ведь… Что такого она могла натворить, что ты всё портишь? – шепчет Блейз, чтобы больше не привлекать внимание Гермионы.

– Ты сам говорил, что у нас ничего не выйдет… – Драко деловито утыкается в свою книгу лишь бы не видеть каштановые кудри, мягкость которых он чувствовал совсем недавно, пропуская их сквозь пальцы.

– Я так не говорил! – хмурится тот. – Я помню каждое своё слово. Я думал, что вы не подходите, но… На самом деле, вы двое созданы друг для друга.

– О, заткнись! Твои романтические бредни действуют мне на нервы.

– Ты мне действуешь на нервы! И ты должен рассказать, что у вас случилось!

– Я больше не пью, а значит, ты ничего не узнаешь.

– О, Всемогущий Мерлин, спорим, не пройдёт и недели, как ты мне всё выложишь!

– Да пошёл ты…

– Сам катись!

– Дорогой мистер Забини, по которому мистер Малфой, как я вижу, ужасно скучал, урок уже давно начался! Вам действительно пора катиться на выход, вы же не выбрали мой предмет для экзаменов! – возмущается профессор Бабблинг.

Пэнси не отстаёт от Блейза в доставучести. Ловит Драко в библиотеке на следующий день. У него с утра свободное от занятий «окно» и он хочет посидеть в тишине с учебным планом и парой специализированных книг по педагогике.

– Ты сдурел? – новый номер «Ежедневного пророка» с размахом впечатывается в раскрытую книгу.

– Как ты узнала, что я здесь? – чёрт, он так хотел в одиночестве доделать это скучное дело – написание планов раздражало его.

– У Ронни есть… А, какая тебе разница? Ты что творишь? – она указывает пальцем на статью под фотографией нового министра магии, но Драко реагирует безразличным пожатием плеч.

Паркинсон фыркает и зачитывает громким противным голосом:

 «Приносим глубочайшие извинения мисс Грейнджер за ложные высказывания нашего корреспондента. Она никогда не имела ничего общего с Пожирателями Смерти, тем более бывшими. На колдографии была запечатлена девушка похожая на Гермиону Грейнджер, Героиню войны и… Бла-бла-бла!»

Она снова нервно шмякает газетой об стол и повторяет:

– Что ты творишь?!

– О чём ты? – Малфой делает вид, что не понимает, хотя на самом деле это он вчера написал гневное письмо в редакцию «Пророка» и обещал подать на них в суд за клевету и судиться с ними, пока они не разорятся. А потом выкупить их и превратить в газету «Купи-продай».

– Всё ты понимаешь! – беснуется Пэнси. – Малфой, что ты делаешь? Это был хороший повод объявить людям о ваших отношениях, чтобы они свыклись и не лезли к вам!

– Паркинсон, ты не лезь не в свое дело! – Как же его бесит желание всех вокруг совать нос в его жизнь.

– Как это не в своё? – шипит та возмущённо.

– Тише, уймись! – он хмурится.

– Как это не в своё? – та, как обычно, не понимает с первого раза. – Я вас свела!

– Ой, да ради Мерлина! Давай ты не будешь устраивать концерты, Святой Валентин в юбке! – он начинает заводиться, и злость искажает его лицо.

– Знаешь, я конечно не такая уж близкая подруга Грейнджер, иногда она меня конкретно бесит! Но сейчас! Сейчас вы оба меня бесите! Что бы там ни случилось, иди и помирись с ней!

– Это наше дело! Если ты не отстанешь…

– Я знаю, какой ты бываешь обидчивый и гордый! Но, дьявол тебя укуси, она первая из тех, кто протянул тебе руку помощи! Может быть, ты это забыл, мерзавец? Даже я вела себя по-скотски! Она любит тебя! И ты тоже её любишь! Засунь свой характер…

Она во многом права и это ещё сильнее раздражает Драко, словно его решение ничего не значит.

– Чёрт побери! – рычит он так, что полки с книгами вибрируют, угрожая скинуть старинные талмуды на пол. – Отвали от меня, Паркинсон!

Он грохает об стол кулаками, и разряды неконтролируемой яростной магии шумно отталкивают надоедливую девчонку к столу напротив.

– Придурок! – обиженно всхлипывает слизеринка и, показав ему средний палец, гордо следует к выходу.

Она прихрамывает.

Кажется, позже ему придётся общаться ещё и с Уизли. Просто отлично.

– Мистер Малфой, в библиотеке нельзя ломать мебель!

– Знаю, мадам Пинс! Ничего не сломано, это случайность! – кричит он в ответ.

– И повышать голос тоже!

Обманутая ведьма проявляется на стуле напротив и тихо заунывно стонет:

– Мистер Малфой, вам придется извиниться перед той девушкой или я сообщу о вашем поведении директору.

В ответ Драко тихо рычит.

– Чёрт возьми, ведьмы, как вы все достали! Ты же видела, что Паркинсон меня вывела из себя! – привидение недовольно хмурит белесые брови, и медленно и угрожающе склоняет голову набок. – Ладно, хорошо, я извинюсь! А сейчас исчезни!

Как ни странно, на следующий день Уизли игнорирует Драко, когда тот окликает Пэнси в коридоре, чтобы извиниться.

Грейнджер идёт следом за своими друзьями, и он поворачивает голову в сторону, делая вид, что не замечает её. В последнее время он постоянно так делает. Совершено по-детски избегает Гермиону. Хотя ему жутко, до ломоты в костях, её не хватает.

Гермиона больше не снится ему. Словно воспоминания о той ночи, как только их облекли в слова, вылетели из головы и растворились в воздухе.

Его сны наполнены всякой ерундой, и похожи на дурацкое маггловское кино. Он снова видит отца, такого, как помнил – холеного аристократа с тростью. Они разговаривают, и Драко что-то доказывает ему полночи, пока тот не ссыхается и не кричит, исчезая в воздухе: «Я же говорил тебе, глупый мальчишка, чем это кончится! Я твой отец, и я всегда прав!»

Он видит во сне корчующуюся от боли мать, предупреждающую, что Он где-то рядом и хочет всех уничтожить.

И, самое противное, Он, то есть этот гребаный псих-Волдеморт, пытающийся задушить Драко гнилыми костлявыми пальцами тоже возвращается в его сны…

Снится всё, что угодно, только не Грейнджер и это нервирует. Потому что она нужна Драко больше, чем он думал. Она спасала его от кошмаров, спасала от одиночества, она давала ему так много тепла и ласки, и себя… А он из-за гордого глупого упрямства продолжает её игнорировать. Наказывает её, а мучается сам…

Дни проходят за днями. Учёба и работа, которой он загружается по полной, казалось бы, должны совершенно отвлечь от мыслей. Но жизнь становится хуже, а он злее. Грейнджер тактично не беспокоит его, она принимает новые правила игры и держится в стороне.

Когда проходит около десяти дней после случившегося, рассерженный Блейз врывается в жилище Драко с бутылкой огневиски. Он с громким стуком ставит её на столик у камина и начинает ходить по проходу рядом с диваном, недовольно восклицая:

– Знаешь, я понимаю, у тебя сейчас не то настроение! Ты подавлен из-за смерти отца, ты злишься за что-то на Грейнджер, ты занят по самые уши… Но, я не понимаю, почему у тебя нет минутки для друга? Нам с Лу приходится тусоваться с Уизли и Паркинсон! То есть нет, Уизли оказался вполне себе нормальным, да и с Пэнс есть о чем поговорить, но их тупые приколы у меня уже вот здесь! – Он перечеркивает своё горло движением ладони. – Паркинсон иногда не видит границ! Вчера она наколдовала Луне светящуюся кожу! Ты бы видел, как это страшно смотрится ночью! Моей доброй девочке всё, конечно же, нравится, а я чуть не… Короче, мне не хватает вас!

– Блейз, уймись. – Драко усаживается в кресло, наблюдая за другом с аристократически вышколенным спокойствием. – И убери это, я не буду пить.

– Будешь! И всё мне расскажешь! Меня достало смотреть на ваши с Грейнджер тухлые лица! Я хочу общаться с нормальными умными людьми!

– Спасибо за нормального и умного, но я не пью. У меня завтра с утра урок. – Малфой непреклонен.

– Выпьешь антипохмельного!

– Я не варил его уже месяц.

– Вот дерьмо! Это я виноват! Я убедил тебя бросить это дело… Теперь с тобой и не напиться по-человечески!

– Чаю, кофе? – словно издеваясь, предлагает Драко.

– Да пошёл ты… – Блейз усаживается в кресло и выдыхает. – Малфой, ей хреново без тебя…

Драко вздрагивает и сжимает губы. Ему тоже непросто без Грейнджер. Но раненая гордость и растоптанное доверие кажутся важнее любовных мук. Он не хочет спрашивать, но вопрос вылетает сам собой:

– Она… Что с ней?

– Вроде бы ничего, Грейнджер как будто с нами, общается, смеётся, но почти не ест и постоянно прячется в своей комнате. Полумна говорит, что она не хочет никого видеть. – Блейз качает головой и забирает бутылку. – Ладно, я не буду лезть в ваши проблемы… Надеюсь, вы всё решите сами. Вроде бы взрослые адекватные люди… Казалось бы…

Они с минуту молчат.

– Забини, я бы рад что-то изменить… Но внутри что-то как будто держит. Не могу вот так взять и простить… – выдает Драко.

Он неожиданно чувствует, как душу царапают когтистые лапы вины за то, как жестоко он поступает с девушкой, признавшейся ему в любви, поддержавшей его в трудную минуту, с которой он был счастлив и планировал…

Да много чего планировал…

Блейз хмуро ждёт продолжения, и Малфой продолжает:

– Ты бы смог простить человека, которому… Которому ты доверяешь и… Хм… любишь, простить то, что он без твоего ведома стёр один момент из твоей памяти, за который ему было стыдно? Залез в твои мозги и по-хозяйки, не спрашивая, удалил его! А потом спокойно с тобой общался, как будто ничего не случилось? Это было бы честно со стороны этого человека? И ты бы простил ему это?

Мулат озадаченно нахмуривает густые тёмные брови и задумывается.

– А я вот не могу с этим смириться… – Драко трёт переносицу. – После всего, что между нами было, узнать, что она… В общем, Блейз, я тебе рассказал, но прошу не делиться ни с кем… Даже с Лавгуд.

– Ты же знаешь, что я могила… Честно говоря, теперь я вижу эту ситуацию по-другому… – Блейз ставит бутылку обратно. – Тут без огневиски не разобраться…

После того, как Забини все-таки намахивает пару рюмок, включается его рассудительность и мудрость. Он капает пару капель в кофе Малфоя и важно произносит:

– Друг, я тебе вот что скажу! Она имеет право на прощение. Грейнджер любит тебя. Тогда, у меня в гостях в шале, я тайно наблюдал за вами и… Я был так рад, что ты не послушал меня и Поттера и решился быть с ней. Вы оба светились от счастья, – он хмыкает на хмурую недоверчивую гримасу Драко. – И это не романтические бредни, не строй из себя циника! Кстати! У меня же с собой колдофото с того вечера! Моя крошка распечатала на выходных!

Он вытаскивает из-за пазухи рамку зелёного цвета. В неё вставлено колдо, где все те, кто был у Блейза на Новый год, искренне смеясь и улыбаясь, произносят слово «Сиськи!»

Взглядом он первым делом находит Гермиону. Она сидит у Драко на коленях, с розовым румянцем на щеках и выглядит невероятно счастливой. Яркая улыбка красит её милое личико, а он собственнически прижимает её к себе, одной рукой держа за талию, а другой поглаживая девичьи острые колени. В его внимательном взгляде, который он не сводит с неё горит огонь, и только дурак не поймет, что это любовь.

Драко вспоминает колдофото в «Ежедневном пророке», на котором так на него смотрела она.

Проклятье! Его самообладание пошатывается, и он впервые задаётся вопросом, а прав ли он был, когда взял паузу вместо того, чтобы пережить эту ситуацию вместе с ней.

Урок маггловедения через пару дней наносит ещё один урон его выдержке.

Она как на ладони. В своей полупрозрачной белой блузке и облегающей чёрной юбке. Драко предпочитал не отвлекаться на Грейнджер все эти дни, но сейчас в штанах встаёт колом от её сексуального вида. Она невероятно красивая. Кудрявые волосы лежат волнами на плечах. Гермиона что-то говорит, но он как в вакууме не слышит ни слова. Следит за её ярко-алым ртом и тем, как её розовый язычок иногда выскакивает облизать губы.

Чёрт! Чёрт! Грейнджер, прекрати быть такой…

Брюки становятся до боли тесными. Дыхание учащается, когда она проходит мимо, раздавая работы прошлого урока с выставленными оценками. Обратно к учительскому столу Гермиона возвращается, плавно покачивая бёдрами и Малфой не может отвести взгляда от её соблазнительной задницы, затянутой в черную ткань. Запах её духов и ландышевого мыла ударяет в голову, ослабляя силу воли и за это он злится на Грейнджер.

Она без сомнений делает это специально!

Лгунья… Мелкая заумная лгунья… Дура… Наглая беспринципная стерва с огромным самомнением…

Он внушает это себе, чтобы не смотреть на неё… Не желать её… Не слышать её ласковый голос…

– Мистер Малфой… – этот голос вырывает его из лап задумчивости, и Драко нехотя поднимает взгляд:

– Да, профессор Грейнджер?

Гермиона вновь облизывает губы и почти робко продолжает:

– Я прочитала ваше эссе. Слишком мрачно. Мне кажется, вам бы следовало ещё раз сходить в кинотеатр… На другой фильм, чтобы понять, что не всё так плохо…

Драко оглядывает её ледяным взором, и она ёжится, словно он заморозил её.

– Нет. Одного раза мне хватило. – чеканит Малфой.

Она краснеет, словно он имел ввиду что-то другое. Имел в виду их.

– Вы должны дать ещё один шанс… Маггловскому киноискусству. – продолжает Грейнджер, глядя прямо ему в глаза. – Всегда есть вероятность, что вы ошибаетесь в своих суждениях. Просто попробуйте ещё раз…

– Я не ошибаюсь! – он прищуривает глаза. – Мне не понравилось!

– Почему вы так держитесь за своё первое впечатление? Разве в вашей жизни не было моментов, когда вы меняли свое мнение о чём либо?

О чём она? О кино или о них?

– Были такие моменты… – Он иронично усмехается, нахально разглядывая её. – Только чаще всё было наоборот – я очаровывался чем-то, а в итоге оказывалось, что я ошибался… Это не очень приятно, знаете ли, профессор Грейнджер, разочаровываться… В чём-либо… Или в ком-либо…

Она нервно сглатывает и важно вздергивает нос вверх: