Текст книги "Королева любить желает (СИ)"

Автор книги: Елена Тихая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

6

Из графства прибыл экс-герцог под охраной. Мы за это время уже столько накопали на него и его сына, что на семь казней хватит. Короли чуть ли не голову пеплом посыпали, когда картинка стала складываться. Точнее, я, граф Лурье и мадам Олорка частично её сложили, предположили вероятности, а впоследствии получили доказательства. Там была такая сеть, что не описать словами. Действительно, если иметь лишь отдельные части, рассмотреть связи не получиться. Но мы-то с самого начала искали более глобальные планы, чем простое обогащение в виде коррупции. Мы изначально знали, что просто так покушаться на жизнь и здоровье королей не будут, за этим что-то должно стоять. И тем ужаснее открывалась правда. Разговор с графиней Цулако, на котором я настояла после очередной переписки, довёл меня до трясучки. У меня буквально тряслись руки придушить её прямо там. Милон меня вывел оттуда под руки.

Дело в том, что в письмах некой виконтессе графиня расписывала чудодейственный отварчик, которых возносит тебя на вершину блаженства. И всё бы ничего, но она пожаловалась, что горничная украла у неё пузырёчек, а потом напала на неё и даже ранила. Конечно, ту несчастную уволили, а графиня уже не особенно хотела его потреблять. Но он у неё остался до поры до времени. Точнее, до прибытия Элен Монтеро ко двору для подготовки к свадьбе. Вот тогда эта мерзкая дамочка решила поэкспериментировать. И пришла в восторг оттого, что Элен из тихой девушки превратилась в истеричку. Тогда эта дрянь стала поить её постоянно, а когда узнала о беременности, увеличила дозировку. Но тут вмешались короли.

Она так ярко описывала, как была недовольна, что короли ограничили круг Элен, приставили лекаря, который даже на некоторое время смог привести болезную в чувство. Фрост и Милон вспомнили, что она тогда приходила к ним извиняться, плакала, но после её угроз они не поверили ей.

– Каких угроз? – не поняла я.

– Элен неоднократно угрожала убить младенца. Мы даже не знали, что делать. Лекарь держал её на успокоительных, но иногда она срывалась. Однажды она схватила обеденный нож и наставила его на свой живот, требуя нашего поклонения. Мы пришли к выводу, что она сошла с ума. После этого в её покои допускались только горничная и лекарь. Ситуация улучшилась, но не прошла совсем. Истерики стали неагрессивными. Она просто заливала всё слезами. Лекарь лишь разводил руками, а потом случилось падение с лестницы. Они и посчитали, что она осуществила свою угрозу.

– А почему вы мне этого не рассказали сразу? Когда я пришла к вам знакомиться? Вас не смутило моё поведение? – не было предела моему удивлению.

– У неё были редкие моменты адекватности. Приблизительно раз в месяц она вела себя нормально. Спокойно выходила к обеду или на бал. Хотя поначалу именно балы она от нас и требовала. И мы даже несколько устроили. Но после первого же отказа случилась истерика с разрыванием моих документов и всего прочего.

– То есть вы посчитали моё появление у вас очередным таким проблеском сознания?

– Приблизительно так. Тем более что ты была под лекарствами.

– Но я всё равно не понимаю, почему на первом же моём обеде, а потом и балу вы повели себя так по-хамски. Вы все меня бросили.

– Обедать с ней было то ещё удовольствие, – перекосило Фроста.

– Спокойно, – взял слово Милон, – Элен имела привычку поливать нас грязью. Ничего не помогало. Ни переводы в шутку, ни шиканья, ни напоминания о приличиях. Последнее бесило её ещё больше, и она опускалась до описаний интимных подробностей.

– Как она могла их описывать, если не была ни с одним из вас?

– Ну… – замялся Милон. – Меня однажды она звала в спальню, но после её «лестных» слов обо мне я ушёл. Между нами действительно ничего не было. А Фроста она и не звала ни разу.

– Подождите! – воскликнула я, уцепившись за странную фразу, – Звала? Что значит звала?

– Ну как же. Нас трое. Она выбирала, с кем хочет провести ночь, и приглашала к себе, – растерянно проговорил Милон.

– Приглашала, – фыркнул Фрост. – Приказывала. Бабен прятался от неё.

– Фу, – не удержалась я, вспомнив Бабена.

– Да, ей Бабен нравился больше остальных, – кивнул Фрост.

– Ну и хорошо. Я больше не горел желанием посещать её.

– Что же она такого вам говорила, что вы не могли опровергнуть её слова или поставить на место?

– Разное. В основном критика внешности и возраста. Один из нас страшный старик, другой «где соску потерял», – прокомментировал Милон.

– М-да, – оставалось мне вздохнуть. Что сказать, ситуация была у них патовая. Одна творила безумные вещи под воздействием препарата, развлекая этим придворных и графиню Цулако в особенности. Другие от уязвлённого мужского эго не смогли собрать мозги в кучу и понять, что происходит что-то из ряда вон. Хотя это они как раз понимали, но не искали виновников вовне.

А мне было очень жаль девочку, тело которой мне досталось. По сути, она стала жертвой интриг, тупости, трусости и зависти. И младенца, конечно, тоже. Хотя допускаю, что для него было и лучше не успеть родиться. Одной Богине известно, что могло там вырасти под препаратами…

После этого разговора между нами установился относительный нейтралитет. В течение двух недель мы собрали все обвинения. Суды благодаря этому превратились в формальность. Милон в качестве обвинителя представлял всё собранное нами. Теоретически один из королей представляет сторону обвинения, другой сторону защиты, а судьёй, как ни странно, всегда является королева. Считается, что женское сердце способно осудить невиновного, интуиция к тому же. В нашем случае это было отягчающим обстоятельством. Я уже объясняла, что не только жалеть их не собираюсь, но и хочу сделать примером. Да и преступления здесь такие, что не на одну казнь тянут.

Кстати, при обысках были обнаружены два королевских артефакта в поместье Цулако (кто бы сомневался) и по одному в родовых поместьях Дюранец и Пунино, том самом, в котором месторождения очень полезных, но пока не добываемых нами камней. А всё потому, что их не устраивало такое положение, они хотели богатства, а ничего не могли. Бедненькие, своими-то мозгами они не могли пораскинуть…

Плохо было другое. Если у герцога Дюранец не было ни жены, ни детей, то у других были. И если женщин мне было не жалко, ибо именно они принесли в дом королевские артефакты, подаренные Бабеном за определённые услуги, то дети… Что делать с ними? По закону положено было казнить всех. Странно, конечно, но я лично прочитала эту статью закона вдоль и поперёк. Нашла, конечно, лазейку. Только на душе всё равно было мерзопакостно. Может быть, я переоценила свои возможности? Свою решимость?

Чтобы хоть немного привести свои чувства в порядок, я села у окна и просто смотрела вдаль. Мне казалось, что так я чуть ближе к дому, то есть графству Монтеро. И что кривить душой, к нему.

Сидела так и сама не заметила, как сжала серьгу. Только когда такой желанный голос раздался в ухе, вздрогнула.

– Миледи? Что-то случилось?

– Ой, – растерялась я, – нет. Хотя случилось слишком много, – вздыхала я.

– Слышал. Скоро будет приговор?

– Да. Послезавтра я должна всё озвучить, а палачи приведут в исполнение. Я уже отдала некоторые указания по подготовке. Люди в столице ходят в недоумении. Расскажи лучше, как у вас дела. Как замок? Приходит в себя? Как жители? Так нехорошо вышло, что я сразу уехала и столько времени не появляюсь.

– Вы заняты. Они понимают. Некоторые уже строят планы по освоению новых земель, – усмехнулся он, – Но мы без вас не принимаем пока никаких решений. Уже скоро зима. Запасы у нас есть, переживём, а там к весне видно будет.

– А ты не хочешь приехать? – не выдержала я. Мне так хотелось его увидеть. Просто до слёз.

– Нужен? – с каким-то придыханием спросил он.

– Очень. Ты же знаешь.

На некоторое время воцарилось молчание, я даже подумала, что он отключился, позвала его.

– Я приеду утром, миледи.

– Я буду ждать, – выдохнула я со слезами на глазах.

– Спокойной ночи, – прошептали мне.

– Спокойной ночи, – так же тихо ответила я и отключилась. А у самой сердце из груди выпрыгивало. Завтра. Уже завтра я смогу нормально с ним поговорить, посмотреть на него. Хотелось ещё и обнять, и поцеловать, но…

С каждым днём мне казалось, что я загоняла себя в ловушку собственных убеждений и чувств. Мы и до этого разговаривали по артефакту. Я сообщала ему о новых землях, повозмущалась дикими для меня причинами войны, интересовалась их делами, но ни разу так и не призналась, что ищу повод просто услышать его голос. А он всегда незамедлительно мне отвечал, пояснял что-то, что у меня не укладывалось в голове или если мне нужно было услышать ещё одно мнение. И да, его мнение было для меня финальным, самым весомым.

Долго не могла уснуть, но усталость взяла своё

Утром я вскочила раньше времени. Намывалась и прихорашивалась так, как, наверное, ещё никогда. Ююка лишь хлопала на меня глазами, видя развёрнутую деятельность. В итоге я была собрана чуть ли не лучше, чем на бал. Да, платье и украшения не бальные, но всё-таки нарядные. Причёска тоже не бальная, но и совсем не простая, как обычно. А ещё я дергалась и волновалась. Только шокированная Ююка немного привела меня в чувство.

– Я переборщила, да? – спросила я её.

– Смотря для чего… – начала она с сомнением, но в дверь раздался стук. Его стук. Это был он. Я узнаю его из сотни стуков. Сердце чуть не пробило лёгкие и грудную клетку.

– Войдите, – прохрипела я. Куда голос-то исчез?

– Я пойду, – скользнула за дверь Ююка, увидев пришедшего. Он сделал шаг вперед, но не успел даже закрыть дверь.

Такой красивый, высокий. Со шрамом на широкой нижней челюсти. Гладко выбритый, в кои-то веки. И этот взгляд из-под чёлки, упавшей на глаза. Так хотелось убрать её от лица, обнять эти широкие плечи.

– Я…

От его голоса меня прострелило и сорвало. В одно мгновение я оказалась не просто рядом – я повисла на нём, ничего вокруг не замечая.

– Ты приехал, – шептала я, уткнувшись носом в его ключицу и вдыхая неповторимый мужской аромат, и в тот момент меня нисколько не смущало, что от него ещё и потом пахнет, ведь он скакал, наверняка еще до рассвета выехав. Он был здесь, был рядом. Меня било мелкой дрожью, а он гладил меня по спине, тихо шепча, что всё хорошо, и вообще, чего это я так переволновалась. А я и ответить ничего не могла. Просто не могла, казалось, ничего, особенно разжать руки.

– Не бросай меня больше. – Я нашла в себе силы поднять голову и заглянула в его глаза.

– Никогда, – тихо, но твёрдо ответил он.

А тем временем у нас были свидетели. И я сейчас не об охране, для которой наверняка моя реакция тоже стала неожиданной. Я о младшем короле, который так и не решился прервать нас и вообще обозначить своё присутствие. О нём я узнала гораздо позже.

Полагаю, что именно охрана и закрыла дверь. Ибо только её хлопок немного отрезвил и заставил разжать пальцы. Но почему же так обидно, что я легко скользнула вниз, не задерживаемая его руками?

– Прости, я… – хотела извиниться за своё поведение, но не могла найти правильных слов.

– Перенервничали. Я понял, – улыбнулся он странно. А по взгляду действительно было понятно, что он всё правильно понял. Так и стояла, просто всматриваясь в него, впитывая каждую чёрточку.

– Вам нужна моя помощь, миледи? – прервал он это молчание.

– Нужна, – тяжело вздохнула я, отворачиваясь. Действительно, расклеилась совсем. Пришлось рассказывать о своей дилемме и обо всём вообще, чего ему ещё не сообщила. Так за разговором расслабилась, действительно погрузилась в мысли о преступлениях и наказаниях. Что-то он комментировал, что-то оставлял без внимания. После полной истории настоящих отношений Элен и королей он долго ничего не говорил, а я ждала чего-то. И смотрела только на свои руки, не способная поднять глаза.

– Вот видите, не всё так ужасно. Возможно, вы сможете построить адекватные отношения с мужьями, – глухо произнёс он. И только по тону было понятно, что эти слова ему тяжело даются. Я же была в некотором шоке. Опять.

– Ты…

– Я ваш вечный верный охранник и советчик, если позволите, – грустно улыбнулся он. А у меня опять слёзы наворачивались. Ну за что?

– Да, – выдавила я. Хотя с чем из двух утверждений я согласилась? Сама не знала. В принципе, я была не согласна ни с одним. Но…

И опять он вернул меня в деловое русло. Может быть, он сам решил держать дистанцию, а тут я?

Уже к вечеру я знала нужную, по сути, страшную клятву, которую потребую. Но больше всего я была издёргана его присутствием. Меня постоянно тянуло прикоснуться хоть кончиком пальца к нему.

Ночь была кошмарной. Мне снились странные сны. То он от меня отказывался, то выбирал, но Богиня его убивала, то мужья казнили, то выгоняли. И так по кругу. И ни в одном из вариантов сновидения мы не оставались вместе. И от этого было тошно.

Как итог, утром я встала, мягко говоря, недовольная, зато готовая убивать!

7

По моему указанию на площади, служащей, как и в любом средневековом городе, и местом казни, и местом ярмарки, и местом празднества, установили клетки. Натуральные такие клетки, только высотой в человеческий рост. Конечно, здесь была классическая гильотина и виселица. Только были здесь и специальные приспособления.

– Зачем это всё? – спрашивал Фрост, не присутствовавший на моей консультации палачей, которые уже были от меня в ужасе. То ли ещё будет, когда я приговорю последних преступников.

– Узнаешь. Элен решила напугать народ так, чтобы они и подумать на сторону боялись, – произнёс Милон, покосившись на меня. Он уже мне высказал, что это изуверство. И да, я знаю, что приготовила одни из самых жестоких казней. Но эти люди и совершили столько преступлений, что просто повесить будет милостью. Отец говорил, что частенько жизнь может оказаться хуже смерти. И вот эти мрази, что долгие годы не только грабили целую страну, а развернули войну, убили предыдущих королей, убили Элен и её малыша, по их милости тысячи людей нищенствуют и умирают, они должны мучиться. И никак иначе!

По моему приказу сначала заключённых, причём всех и сразу, вывели в эти клетки. И все они уже знали, что приговорены. Самые злостные, то есть Дюранец, Цулако и Пунино, содержались отдельно. Именно для них были отдельные казни.

И только когда всех разместили, а толпа зевак насмотрелась вдоволь, вышли мы.

– Граждане, – обратилась я к народу. Да, сейчас полагалось говорить только мне, как королеве. Толпа стихла. – Сегодня, в этот солнечный осенний день, как бы мне ни было жаль омрачать его, я сообщаю, что разбирательства по целой сети преступлений завершились, суды прошли и вы можете видеть здесь всех осуждённых на смерть.

Толпа вновь загудела. Я дала им некоторое время.

– Но у нас есть ещё целый список тех, чьи преступления не заслужили смертной казни.

Я махнула рукой, и глашатай добрых полчаса зачитывал имена и наказания. Эти люди стояли на отдельной территории, чуть в стороне, а сразу после казней будут отправлены из столицы без права возвращения. И жестокие наказания будут в первую очередь именно для них. Ведь они уже совершили преступление…

– Остальные осуждённые предали страну, обворовывали всех в течение нескольких лет, а за счёт количества долгие годы уходили от правосудия. Но они не только совершили заговор против страны, решив самим сесть на трон, убили королевскую семью, последнего короля даже после отречения, а графиня Цулако лично столкнула беременную королеву с лестницы, убив законного наследника. Кроме этого, эти люди в разное время и различными способами совершали покушения на жизни королей и мою. Неудачные, но от этого не менее страшные преступления. Благодаря их стараниям на наши территории совсем недавно вторглись сразу два соседних государства…

Да, в попытке сохранить земли Ануза прислала переписку с герцогом Дюранец, который чего только не обещал: и магов, и женщин, и моё графство, только трон хотел себе. И мне никогда не понять, зачем ему разрушенная страна? Стать спасителем, как он говорил уже в допросных и на суде? Странный, по мне, мотив, ну да Богиня с ним.

– Итак, пособники, участвовавшие во всём вышеперечисленном в качестве исполнителей, приговариваются к гильотине или виселице. Здесь мы им даже даём выбор.

Дальше опять глашатай называл имена, людей выводили и предлагали выбрать. Интересно, что большинство выбрало гильотину. Хорошо, что таких оказалось относительно немного. Меня уже подташнивало. В какой-то момент я покачнулась, но чья-то рука не дала мне упасть.

– Терпите, миледи, – шепнул Фрост, впрочем даже не отворачивая лица от площади, – просто не смотрите. Отведите взгляд поверх последних рядов толпы. Так вы не увидите самой казни.

– Спасибо, – выдавила я и последовала совету. И действительно, стоять с отрешённым лицом, смотря в никуда, было гораздо легче. Точнее, тошнота прошла, от звуков это ничуть не избавило.

– Миледи, вы можете изменить способ казней даже сейчас, – шепнул сзади Ифор. Но решение принято, и я не собиралась отступать. Люди должны знать, что за страшные преступления наказание будет не менее страшное.

Когда звуки косого ножа в гильотине прекратились, я сглотнула ком. И мне пришлось перевести взгляд вниз. Я старалась видеть только живых людей.

– Остались только инициаторы и самые злостные преступники. Но кроме этого, эти три семьи: Цулако, Дюранец и Пунино – украли королевские родовые артефакты в попытке установить своё господство и власть в стране. Данное преступление расценивается как предательство рода, то есть целой семьи. За это преступление несут наказание все члены семьи.

Наступила гробовая тишина. Заключённые тоже притихли. Зато впервые я видела у них человеческие чувства. Несколько мужчин схватились за грудь. Но единственная там женщина, графиня Цулако, лишь выше задрала подбородок. Вот же отмороженная стерва!

Я кивнула, и на площади пополнилось, ибо вывели графиню Пунино, её четверых сыновей, у одного из которых уже была жена и сомуж. Девушка, кстати, была на раннем сроке беременности, не заметном пока для окружающих. Когда их арестовали, она потеряла сознание, а её молодые мужья готовы были пообещать и принести любые клятвы, лишь бы мы согласились сохранить ей жизнь. Примечательно, что ни тот, ни другой про себя даже не заикнулись. Сейчас оба они вели жену под руки.

А ещё вывели (и это для меня лично оказалось новостью) двух мальчишек Цулако четырнадцати и восьми лет, которые даже не жили с родителями, воспитываясь в родовом имении.

– Нет, прошу, – не выдержал граф Пунино, – они ни в чём не виноваты. Я и только я повинен в этом. Казните меня, не трогайте их, – кричал он, тряся решётку.

Толпа тоже пришла в движение, гул голосов разносился над площадью. Вычленить что-то конкретное из этих криков было сложно. Одно могу сказать: люди разделились. Кто-то ахал и охал, смотря на детей, кто-то, наоборот, потрясал кулаками. И сказать, каких было больше, невозможно.

Чего мне стоило сохранить лицо, никому не понять. Мне понадобилось несколько вдохов и выдохов, чтобы вновь заговорить.

– Граждане, – подняла я руку и, дождавшись тишины, продолжила: – Я не желаю лишней крови, но закон есть закон. Они тоже должны быть наказаны. Общим наказанием для семей будет лишение их титула, земель, поместий и всего имущества. Абсолютно всего. Но чтобы сохранить свои жизни, члены их семей должны принести родовую клятву на крови. – Я опять кивнула стражникам, они раздали им листки с текстами клятв. – Если вы по каким-то своим соображениям не желаете служить своей стране, замышляете предательство страны или королевской четы, можете разделить наказание с главами ваших семей, – показала я на клетку с приговорёнными.

Что сейчас началось…

Стоять на месте остались только герцоги Дюранец. Остальные, даже графиня, отмерли, кинулись к решёткам. Они кричали, плакали, но уговаривали жить. Похвально. Хоть перед лицом смерти они обретают человеческое лицо.

Я ждала, пока уляжется буря эмоций. Но вот старший сын Пунино, который придерживал жену, вцепившуюся в него мёртвой хваткой, шагнул вперёд, смотря на меня. Постепенно толпа стихла.

– Мы принесём клятву, миледи, – только и произнёс он, тут же опускаясь на колени и утягивая за собой жену. Рядом с ней опустился второй муж. По правую руку от него опустился следующий по старшинству сын. Почти хором они принесли клятвы, не отводя от нас глаз.

Теперь была наша очередь. Эта клятва предполагала принятие или непринятие. Поэтому нам предстояло спуститься. Этот момент мы уже обговорили, и конечно, никаких возражений со стороны мужей не последовало. Они полностью разделяли моё решение. Именно поэтому медленно и степенно, ибо положено, мы подошли к ним.

Данная клятва сделает их практически нашими рабами. Они обязуются пожизненно, до самого своего последнего вздоха служить королевской семье, без права воспротивиться или оспорить наши приказы, без возможности отказаться выполнять, без шанса на расторжение или аннулирование клятвы. Но самое жуткое, что они будут делить всю нашу боль. Не забирать или ещё что-то, но именно чувствовать, хоть и не в полной мере. И это хорошо, что их много, так эти ощущения ещё и делиться между всеми ними будут.

– А вы решили иначе? – не спешила я принимать клятвы, обращаясь к оставшимся.

– Миледи, младший не умеет читать и очень боится, – шагнул вперёд старший мальчик Цулако.

– Мой мальчик тоже не может читать, – прохрипела графиня Пунино.

– Ты можешь повторять за братом? – спросила я сначала одного, а потом и другого. Оба нервно кивнули, – Тогда прошу вперёд. Вы видели, что делали старшие? – Опять кивок. – Повторять нужно всё.

– И руку порезать? – тоненьким голоском проговорил мальчишка.

– Мужчина не может бояться крови. Ты мужчина?

– Да, миледи.

– Значит, повторишь всё, – произнесла я строго, а потом всё-таки наклонилась и добавила: – Тебе потом ранку помоют и забинтуют, не переживай. Немного потерпишь?

Мальчик снова нервно кивнул. А ясные голубые глазки подкупали. Очень буду надеяться, что ему ничего от родителей не досталось…

Вот так все мальчишки оказались на коленях перед нами. Стоять осталась только графиня Пунино. Я вопросительно посмотрела на неё.

– Я виновна не меньше мужей и готова разделить с ними наказание, – произнесла она твёрдо. Младший мальчик Пунино хотел подскочить, но братья удержали его.

– Вы бросите детей?

– Они справятся.

Не понимаю и даже не собираюсь понимать. Её младший сын уже сотрясается от слёз. А она решила гордо принять смерть. Ну что ж…

Сбиваясь и заикаясь, младшие мальчики всё-таки смогли до конца произнести слова клятвы. На порезах, правда, скривились, но это пустяк.

Сразу после этого Фрост и Милон синхронно вытащили небольшие кинжалы и быстро рассекли ладони, тут же протягивая их мне. И вот неловкий момент получился. Чей кинжал я должна принять? И должна ли? Решила не париться по этому поводу. Вряд ли это особо важно, поэтому взяла тот, что справа от меня, Фроста.

– Уведите всех внутрь, – отдала я приказ охране, как только клятвы были приняты магией.

Мы тоже вернулись на свои места. Графы Пунино ругались на жену из клетки, остальные вздыхали с облегчением, как мне казалось.

– Итак, графиня Пунино выбрала смерть, – выдохнула я, смотря на эту странную для меня женщину. – Прошу.

Я махнула рукой, а к ней подошёл палач. Её подвели к гильотине, а я прикрыла глаза. Мои силы были на исходе, а ведь предстояло самое страшное.

– Мы можем перенести остальное на завтра, – шепнул Милон.

– Для людей этого тоже много. Советую перенести, – поддержал Фрост.

– Миледи, как вы себя чувствуете? Тошнит? – тихо спросил сзади Ифор.

И вот после этой фразы оба короля обернулись на него. И взгляды такие подозрительные. Вот же!

– Тишина, – произнесла я, больше обращая внимание этих петухов на происходящее вокруг. – Оставшиеся осуждённые понесут наказание завтра. На сегодня достаточно, расходитесь.

Толпа загудела, а мне стало нехорошо. И по-моему, меня поймали в шесть рук, уж слишком много их было. Но самым догадливым оказался Милон. Он быстро подставил какую-то ёмкость, в которую меня и вывернуло. Долго, до желчи. Они успели и лекаря позвать.

– Миледи, надо проверить. Вы не беременны? – задал вопрос уже знакомый мне целитель Зитор Ротик.

– Конечно, – усмехнулась я, а все трое мужчин шумно выдохнули, – ветром надуло. Плохо мне от таких мероприятий. Я мирный человек.

– Уверены? – прищурился целитель, хотя и так, наверное, мог посмотреть. Мужчины же кто кашлять начал, кто усмехаться, а один стоял с закрытыми глазами. Вот тут я поняла, что шутка была не к месту совсем.

– Уверена.

– Миледи, куда заключённых? – нарисовался один из стражников.

– А зачем их куда-то? Пусть посидят там. Попривыкнут. Только покормите их.

– Так холодно же, – удивился тот.

– Ну не так уж и холодно. Ладно. Ведите их назад, – махнула я на них. Действительно, окочуриться у них за ночь не получится, но это будет лишним.