Текст книги "Королева любить желает (СИ)"

Автор книги: Елена Тихая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

27

Проснулась я со звенящей пустотой в голове. Даже глаза открывать не хотелось, но разговоры за стеной очень нервировали и вызывали любопытство. Стоило лишь рукой провести по кровати, чтобы удостовериться в правоте своих умозаключений: Ифора рядом не было. Зато знакомые голоса раздавались из-за стены. Усилием воли, хотя больше любопытства, я поднялась. Только не смогла разобрать слова, поэтому логично пришлось открывать дверь.

– Элен, – воскликнули Фрост и Милон.

– Лена, – опередил их Ифор.

– И что это такое вы тут обсуждаете? – выдавила я спросонья.

– Ничего особенного, – произнёс Милон. – Как ты себя чувствуешь? Как малыш?

– Прости нас, Элен, – произнёс Фрост, – это я подговорил Ифора. Это только моя вина.

От этих слов вся сонливость с меня слетела. Злость и обида тут же проснулись и подняли голову внутри меня. И хотя я понимала, что они не лучшие советчики в жизни, тем более в отношениях с мужьями, я сказала именно то, что отдалит нас друг от друга ещё на целый год:

– Это ты можешь уезжать куда угодно и на сколько угодно, а Ифора не смей трогать. Он мой мужчина, хочешь ты того или нет, – зло выговаривала я, краем замутненного обидой сознания отмечая, как лицо Фроста из виноватого становится каменным и отстранённым, как из глаз уходят не только эмоции, но и, кажется, сама жизнь.

– Я вас понял, миледи, – отвесил он мне поклон головой и, чеканя шаг, вышел из комнаты.

– Элен, зачем ты так? Да, он поступил плохо, но у него были основания. – Теперь уже Милон с обидой смотрел на меня.

– Пусть над собой ставит эксперименты. А наши с Ифором отношения уже давно решённая вещь и обсуждению или изменениям не подлежат.

– Милая, не надо. Не говори того, о чём будешь жалеть, – вступил Ифор.

Милон тяжело вздохнул, посмотрел на меня взглядом побитой собаки и вышел, не сказав больше ни слова. Ифор же обнял меня, позволяя иногда его поколачивать, выпуская свою обиду.

Весь этот день я провела с Ифором, получая задолженные ласки и поцелуи. Насколько мне позволяло моё интересное положение, я пыталась ему вернуть всю нежность, что копилась внутри только для него одного. А на следующее утро я узнала, что Фрост уехал.

Две недели я копалась в себе и корила за те необдуманные слова. И первым делом, когда Фрост вернулся, попыталась извиниться, но ничего не вышло.

– Я понял и принял твой выбор. И больше не буду пытаться вас с Ифором разлучить, – ответил он холодно. Я прямо чувствовала, что весь разговор ушёл в никуда.

– Не уезжай так больше. За тебя я тоже переживала, – сказала я напоследок.

– Не стоит волноваться. Тебе нельзя, – услышала я, когда уже закрывала дверь.

А следующие три дня я не покидала комнат. Такая тяжесть навалилась, живот вниз тянуть стал так, будто раза в два вырос. Низак успокаивал, что пора, уже совсем скоро и переживать не стоит. Он даже раскладушку себе в мою гостиную притащил, чтобы не упустить момент. Милон с Ифором возле меня чуть ли не вахту несли. Один уходил только после того, как другой пришёл. Даже смешно было.

А потом мне вдруг дико захотелось спать чуть за полдень. Конечно, никто меня не стал останавливать, только подушечку подоткнули. Зато проснулась я оттого, что было мокро. В первые секунды не поняла, что случилось, зато потом…

Низак нарисовался возле меня, стоило только рот открыть. Милон чуть-чуть опоздал, на несколько секунд буквально. Но как только Низак понял, что я готова родить, выставил его за дверь. Зато прибежала Ююка. Сами роды прошли не то чтобы сложно, благо я знала теорию, но не без затруднений. Низак сказал, что голова младенца большая для меня была. Но мы справились. Он подлечил меня сразу же магией. Зато Ююка, которая обмывала моего мальчика, сияла так, будто это она стала мамой. Хотя за время моей беременности она успела выйти замуж за Низака и Панока, чем шокировала буквально всех. Но это отдельная история.

На первый плач мальчугана двери в комнату чуть не выбили. Только грозный рык Низака остановил сумасшедшего папашу. Меня привели в порядок, дали малыша на руки и только потом запустили мужчин. Как ни странно, были все трое. Первым, конечно, подошел Милон.

– Он такой маленький, – присел он рядом на кровать и провёл от лобика по щёчке, на что малыш чихнул. А Милон отдёрнул руку, вызвав лишь мою улыбку.

Наш малыш был смесью между Элен и Милоном. У него были папины губы, в том числе более пухлая нижняя, и папины глазки. Конечно, сейчас они не были настолько яркими зелёными, как у Милона, скорее мутноватыми, но я надеюсь, эта мутность со временем пройдёт. А вот светлый пушок на головке намекал на мои волосы, хотя в моём мире полно примеров, когда цвет волос кардинально менялся. Чей был носик – непонятно, потому что что мой, что нос Милона были правильными и прямыми.

– Спасибо, милая. Он замечательный, – поцеловал меня в щёку Милон, хотя смотрел на малыша пусть и с благоговением, но сомнением тоже.

– Отёчность уйдёт уже к завтра, и он будет выглядеть совсем не таким… красным, – улыбнулась я, потянувшись за поцелуем. Видимо, Милон никогда не видел новорожденных, потому что на лице отразились облегчение и любопытство, а ещё благодарность. Меня тут же поцеловали, нежно, но так… захватывающе. Будто в этот недолгий поцелуй вложили всю благодарность и восхищение. Было очень приятно.

– Посмотрите, какой у нас сын, – обернулся к Ифору и Фросту он. Мужчины же стояли в сторонке. И если Ифор открыто улыбался, то Фрост стоял непроницаемый.

Ифор тоже ко мне подошёл и даже решился поцеловать прямо при мужьях, что было невероятным.

– Он прекрасен. Весь в маму, – прошептал Ифор, но Милон его услышал. Началась шутливая перебранка о том, на кого малыш похож. А тут и Фрост решил уйти.

– Ты даже не подойдёшь ко мне? – остановила я его и шутки тоже.

Явно сомневаясь, Фрост развернулся ко мне, сделал несколько шагов вперёд, посмотрел на малыша мельком, задержавшись на мне подольше.

– Поздравляю, – сухо проговорил он и, резко развернувшись, вышел. Всё настроение испортил.

Следующий месяц нам приходили письменные поздравления от правителей всех стран. Мужчины прекрасно справлялись с ответами на них, но предупредили меня, что бала в честь рождения наследника не избежать. И приглашены туда будут опять же представители всех стран. В большинстве, конечно, будут послы, но не исключено, что и кто-то из правителей прибудет. Это был намёк, что королева Икерии может пожаловать лично.

Месяц на подготовку бала прошёл как в тумане. Дворец, напичканный охраной, тайной и явной, напрягал просто неимоверно. Но я понимала, что необходимо. Благодаря тому, что мы выяснили, а именно – невозможности массового воздействия на сознание, охрана теперь всегда была парами. Прямо не бал, а настоящие военные действия. Даже малышу Нолану – так мы назвали сынишку – передалась нервозность.

Однажды я поднялась ночью посмотреть на него. И приглушённый свет лился из комнатки, что было нормальным, ведь с малышом всегда была няня и охрана у дверей. Только сейчас няня стояла в конце коридора с одним из охранников, мило беседуя. Это меня насторожило, но не обеспокоило. Малыш наверняка спит, вот и вышла девушка свою личную жизнь налаживать. Но что же заставило меня чуть ли не на цыпочках делать последние шаги до двери и так же осторожно открывать её? Не знаю. Но увидеть возле колыбельки улыбающегося Фроста я никак не ожидала. Все эти месяцы он избегал со мной общения. Наши отношения вернулись на первоначальный этап, будто и не было ничего. А теперь вот это…

Я не знала, как на это реагировать, но обнаруживать себя не стала. Немного постояла, а после очередного тяжёлого вздоха Фроста решила уходить. А утром допросила охрану. Оказалось, что Фрост почти каждую ночь приходил к Нолану, хотя и бывал у него не больше получаса. Зачем? Я была в смятении. Ещё и бал этот…

Только бал прошёл на удивление спокойно. Зря волновались. Из Икерии прибыли двое послов, подарили ларец с чем-то ценным. А вот королева Анузы прибыла лично с супругом. С ними мы разговаривали дольше, чем с остальными. Но в целом неплохо всё прошло. Это после отъезда гостей, которых пришлось развлекать и принимать поочерёдно ещё три дня, мужчины сообщили мне, что не всё так тихо было, как мне показалось.

– Было несколько попыток пройти в наше крыло. На охрану пытались давить, выспрашивали наших новых министров о наших отношениях, о планах и прочем. В твои покои пытались проникнуть более изящно, но глупо, – усмехнулся Ифор на последней фразе.

– Так изящно или глупо? – не поняла я, как такие понятия могут сочетаться.

– Они не пошли напролом. Один тип – надо отметить, действительно пользующийся популярностью у женщин, – пытался пройти к тебе в кабинет на личный приём.

– Вот же наглость, – выдохнула я. – А где я была? Почему я вообще ничего из этого не заметила?

– Потому что мы готовились. И делали это очень давно. В нашем крыле такая теперь охрана стоит, что и под пытками никому ничего не скажет и никого не впустит. Это не говоря уже о магической защите, что Панок поставил. Правда, перед этим он пару зданий на окраине города взорвал и спалил, но потом справился с заклинаниями.

– Ничего себе, сколько я пропустила, – смотрела я на них распахнутыми в удивлении глазами.

– Мы старались тебя не беспокоить, – улыбнулся Милон.

28

Жизнь немного устаканилась. Нолан рос здоровеньким и активным. Ночами к нему приходил Фрост, а со мной разговаривать отказывался. Я просто не знала, что ему нужно сказать, чтобы тот Фрост, который нежно касался моего животика, рассказывая всякие глупости, вернулся.

После бала задержанные дали показания. И кто бы сомневался, что концы вели в Икерию. Только вели они косвенно. То есть доказать, что это дело рук их королевы, не получится, выдвинуть обвинения тоже. Как итог, конфликт затягивался. На границе был усиленный патруль. А на полугодие Нолана Фрост был вынужден уехать к границе. И вернулся он только четыре месяца спустя. Кто из них затягивал решение вопроса, я сомневалась.

Зато стоило ему вернуться, как уехал Ифор. Только он отправился с деловым визитом в Анузу. Какие вопросы мог решать начальник охраны, пусть и охраны королевской четы? Всё подозрительно было. Его не было всего чуть больше недели, а я вся извелась. Даже с Фростом пыталась поговорить опять – не вышло. Точнее, весь разговор он мастерски перевёл в деловое русло. Так что, только выйдя за дверь, я поняла это. И смешно, и грустно стало. А ночью…

Фрост обнаружился в комнате Нолана. Только малыш не спал, а вполне активно что-то на своём рассказывал, размахивая погремушкой, Фрост с улыбкой поддерживал разговор. А потом наш карапуз протянул ему ручки. Сначала мужчина растерялся, но быстро пришёл в себя и с небывалой осторожностью поднял сына на руки, который опять ему что-то высказал и со всего маху зарядил игрушкой в лоб. Звон стоял…

Ну что сказать? Я не удержалась от смешка, чем и выдала себя. Оба повернулись к двери. И если на личике сына расплылась улыбка во все четыре зуба, то Фрост растерялся. По его лицу можно было сказать, что он готов бросить ребёнка и бежать с места преступления. И хорошо, что он так не сделал. Точнее, он вообще ничего не сделал, только напрягся, и улыбка с лица стекла.

– И не надо так напрягаться. Извините, что прервала, – проговорила я, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

– Я уже собирался уходить, – попытался Фрост посадить Нолана в кроватку, но не тут-то было. Малыш вцепился в его волосы обеими руками, при этом не выпустив погремушку.

– А по-моему, тебя не отпускают, – улыбнулась я. – И не стоит сбегать только потому, что я пришла. Это мне стоит уйти и не мешать вашему общению.

– Ма-а, – воскликнул Нолан.

– Не уходи. Он явно очень рад тебя видеть.

– Он всегда меня рад видеть. Да, малыш? Чего не скажешь о тебе.

– Я рад тебя видеть, – ответил Фрост сконфуженно, но на меня не смотрел.

– Я вижу, как ты рад. И знаю, что обидела тебя тогда, что неосознанно сделала выбор. Знаю. И мне это неприятно осознавать. Я не хотела тебя обидеть. Но это я уже говорила, – вздохнула я, подойдя к ним очень близко. Я поцеловала в щёчку Нолана, а потом посмотрела Фросту в глаза. – Прости, меня, если сможешь. Мне так не хватает тебя прежнего, наших посиделок и разговоров.

Пару минут было тихо. Даже сын не произнёс ни звука, потом ему надоело, и Фросту ещё раз прилетело в лоб. В этот раз я рассмеялась, ведь это очень напоминало подзатыльник нерадивому ученику. Фрост тоже слегка усмехнулся, что разрядило обстановку.

– А Нолан научился стоять, – решила я перевести тему.

Не менее получаса мы ещё пробыли у сына, но малыш устал и ожидаемо зазевал. Я положила его в кроватку и по привычке запела песенку. Это была странная колыбельная. Глаза в глаза с Фростом, который, чуть затаив дыхание, слушал меня. Но песня закончилась, сын давно уже уснул, а мы не двигались, всё смотрели и не могли отвести глаза.

– Можешь не скрываться больше. Приходи к нему днём. Только погремушку забирай, от греха подальше, – посмеялась я, разрезая тишину.

– Спасибо, – проговорил Фрост, потирая лоб. – Я запомню.

Мы вместе вышли из комнаты и даже прошли немного вместе. Было неловко. Я остановилась у своих дверей, не зная, что сказать.

– Спокойной ночи, – отвесил лёгкий поклон Фрост, не разрывая при этом взгляда.

– Спокойной ночи, – прошептала я. Больше ничего сказать не успела. За спиной открылась дверь, за которой стоял полуобнажённый Ифор. Я лишь прикрыла глаза от досады, видя каменеющее лицо Фроста. Хоть головой об стену бейся!

Фрост изменил график своих посещений Нолана. Так что я не могла его застать очень долго (за это время Ифор ещё раз успел куда-то съездить по очень важным, но тайным делам). Даже на день его рождения Фрост сбежал. А на следующий день Нолан осчастливил нас первыми шагами. Мы с Милоном пришли поиграть с сыном. Строили башню из кубиков. Сын пополз за одним из кубиков, что отлетел подальше, взял его в крепкую ладошку, а потом поднялся и пошёл. Мы замерли, боясь спугнуть. А этот малый сделал три шага вперёд, поставил кубик на башню и с чувством выполненного долга плюхнулся на попу. Сколько эмоций у нас было по этому поводу – отдельная песня. Интересно, что именно в этот момент к Нолану в комнату заглянул и Фрост, на котором я и повисла.

– Что случилось? – сначала напрягся он, а потом, сообразив, что мы безумно радостные, тоже улыбнулся.

– Он пошёл, – закричал Милон и тоже обнял Фроста.

– Па, – поднялся Нолан, но не пошёл, а просто постоял и снова сел.

– Молодец, – произнёс Фрост. Милон давно уже отлепился, а я решила воспользоваться моментом и чмокнула Фроста в щёку.

– А у нас для тебя есть новость, – сказал Милон, успокоившись. – Правда?

Фрост от его вопроса немного посмурнел, но выдавил улыбку.

– Да, – кивнул он. – Только не здесь.

Как-то очень быстро мы засобирались и направились в кабинет Фроста. Туда же пришёл и Ифор, по одному виду которого я поняла: волнуется.

– Что случилось? – вырвалось из меня раньше, чем я успела это осознать. Что-то волнительно мне было.

– Ничего страшного, – улыбнулся Милон.

– Присядь, – посоветовал Фрост, улыбаясь, но глаза были грустными. – Рассказывай. Твоя же была идея, – обратился он к Милону.

– Хорошо. Элен, помнишь, как собирался обойти закон герцог Дюранец? – спросил он, а у меня ком в горле встал. – Так вот. Почти две сотни лет назад один из принцев Икерии влюбился в простую девушку, которая никак не могла стать его женой. Тогда он инсценировал нападение рабов в далёкой провинции. Его объявили убитым, а поскольку провинция довольно далеко, погребение произошло не в столице и без присутствия королевской четы. Так принц смог скрыться в наших землях под новым именем, жениться на любимой девушке, хоть и были они вынуждены взять второго мужа. Семья была счастливой, произвела на свет шестерых сыновей, из которых до зрелого возраста выросли только трое. Двое из них женились на одной девушке, один остался холостым. Так и умер одиноким. А эти двое произвели на свет двух сыновей и дочку.

Я не совсем понимала, к чему они мне это рассказывают, но внимательно слушала. При местных брачных законах запутаться в родстве – плёвое дело.

– Сотню лет назад на принцев Анузы в очередном путешествии напали. Их жена по каким-то неопределённым причинам была с ними. Случилось это недалеко от столицы. Их супруга была на восьмом месяце беременности. Как так получилось, что новорожденного в бандитском лагере приняли за мёртвого, никто не может объяснить, но факт. Захваченного принца и его только что родившую супругу освободили, всех бандитов казнили, а новорожденного только спустя несколько дней нашла знахарка. Она его и выходила, и вырастила, не зная о том, кого, собственно, растит. Она вообще собирала потерянных и осиротевших мальчишек, которые разбрелись после её смерти по сёлам и весям, но друг о друге не забывали. Мальчик тот вырос, женился на внучке бежавшего из Икерии принца, но перед рождением единственного сына он отправился к названому брату и сгинул с ним. Единственного сына вырастил его сомуж.

Я всё выслушала, но суть до меня не доходила.

– Мы послали дознавателей и выяснили родословную Ифора, – намекнул Милон. Я же прокручивала в голове рассказанную историю, взгляды Милона на Ифора. Последний переминался с ноги на ногу, в ожидании смотря на меня. А я чувствовала себя тугодумкой. Что они пытаются мне сказать?

– Ты знаешь, как родился Ифор? – подтолкнул меня Фрост.

– Конечно, – возмутилась я. – Он родился чуть раньше срока, потому что мать распереживалась из-за смерти одного из мужей… – Я ошарашенно взглянула на последнего. – Ифор!

– Да. Оказывается, это всё обо мне, – улыбнулся он.

– Ты потомок правителей Икерии и Анузы? – выдохнула я шокированно.

– Получается, – пожал он плечами.

– Дело в том, что родство в королевских семьях можно проверить с помощью специального родового артефакта, – начал Милон. – И оба артефакта – и в Анузе, и в Икерии – подтвердили его родство.

– И?

– Он представитель королевской крови, – как-то слишком уж напряжённо произнёс Фрост. А до меня так и не доходило.

– Он имеет полное право стать мужем королевы, – с особой интонацией добавил Милон. Я же не отводила взгляда от Ифора. На мои глаза наворачивались слёзы.

– Тебя теперь насильно женят? – разрыдалась я, бросаясь ему на грудь. И мне было не известно о растерянных переглядываниях мужчин.

– Лена, я могу стать твоим мужем на вполне законных основаниях. Только если ты этого хочешь, – произнёс Ифор, когда моя истерика достигла пика и я стала икать.

– Я не знаю, как без тебя жить. Я была бы безумно счастлива, если бы была хоть малейшая возможность стать твоей женой, – сквозь икание смогла выдавить я.

И только возникшая тишина заставила мой мозг наконец-то заработать. Икота куда-то делась. Глаза распахнулись до небывалых размеров. Я осмотрела всех мужчин. Милон откровенно излучал радость, улыбаясь. Фрост был не столь рад, но и на его лице был намёк на улыбку. Ифор же всматривался в меня с ожиданием. И только тут я вспомнила слова Ююки о том, что в этом мире предложение делают девушки. Аж треснуть саму себя захотелось.

– Ифор, ты станешь моим третьим супругом? – собрала я мысли в кучу, посчитав нужным указать численность. Зачем? Читала вроде бы где-то. Не помню.

– Стану, – сжал меня в объятьях сильнее, добавив: – С согласия твоих мужей?

– Я согласен, – тут же отозвался Милон, даже раньше, чем я успела обернуться. Тогда мой взгляд метнулся к Фросту. Тот стоял в таком виде, что его только пожалеть хотелось.

– Я тоже не против, – выдавил он, отводя от нас взгляд. И я физически ощутила, что ему тяжело. Даже радость от открытия и возможности померкла.

– Вы можете нас оставить? – попросила я, заглядывая Ифору в глаза, в ответе Милона не сомневаясь. Он лишь кивнул, разжал руки, кивнул. Милон и Ифор вышли, оставив меня с Фростом одних.

– Почему ты не ушла? Ты же так этого хотела, – спросил он, даже не посмотрев в мою сторону.

– Хотела, не буду спорить. Но я не собиралась этим делать больно тебе.

– Я в порядке. – Я даже слышала, как он сглотнул.

– Неправда, – коснулась я его. Точнее, я положила ладошку на его щёку, поворачивая к себе. – Я вижу, что тебе больно. И в этом в какой-то степени моя вина. Для вас несколько мужей – норма. А я долго не принимала этот факт. И не смогла построить с тобой отношения.

– Неважно. Теперь Ифор может стать королём, – натянул он улыбку, которую даже несколько секунд не смог продержать.

– Дело в Ифоре? Или во мне? В нас?

– А есть разница?

– Огромная, – выдохнула я, не зная, как ему объяснить, а потом… – Поцелуй меня.

– Что? – Я даже почувствовала его дыхание на щеке.

– Поцелуй меня, муж мой, – выдохнула я, понимая, что не смогу его остановить. А хочу ли? Тоже вопрос без ответа.

– Ты только что сделала предложение Ифору, а теперь… – кажется, он дышал через раз.

– А теперь я прошу своего мужа меня впервые поцеловать. Уж очень скромный у меня муж.

И сама потянулась к нему, прикрывая веки. Стон-выдох капитуляции был мне ответом, а следом мои губы накрыли первым, но таким нежным и одновременно нетерпеливым поцелуем. На секунду я подумала, что странно получается: предложение сделала одному, а ночь собираюсь провести с другим. Только эти мысли вынесло, стоило почувствовать на своей талии нервное вздрагивание, а за ним поднятие меня на край столешницы.

– Элен, я…

– Вы прекрасны, мой король, – повторила я фразу и поцелуй в подбородок, расплываясь в улыбке от его ошарашенного вида.

– Ты…

– Я… – улыбнулась. – Ты ждал кого-то другого?

– Не смел даже надеяться, – прижали меня сильнее, – Элен, я…

– Ты мой мужчина. Я хочу, чтобы ты был моим мужчиной. А ты?

– Мечтаю, – выдох мне в губы, которые пересохли от долгих разговоров.

– Так целуй меня уже, – простонала я, чем дала толчок безумству.

Я и так уже фактически сидела на столе. Теперь меня ещё и запрокинули, выцеловывая шею, ключицы и плечи. Я же, чувствуя его нетерпение, оглаживала бёдра, а потом не стала церемониться, провела по стволу через брюки, вызвав непередаваемый восторг мужчины. Дальше было нетерпеливое безумие, как-то непередаваемо сочетающееся с нежностью.

И потом мне было стыдно за своё поведение, но только чуточку, ибо на моё поведение никто не обиделся. Даже Ифор, которому я буквально перед этим сделала предложение, посмеялся над моими переживаниями.

– Для меня вообще было удивительно, что они узнали такое о моей семье, не то что разрешили наш брак. Ты хоть понимаешь, что у тебя будет трое супругов? – посмеивался Ифор. Да, он давил на мои старые установки воспитания. Но прошло то время, когда я гнобила себя за принятые решения.

Я уже приняла тот простой и одновременно сложный факт: у меня трое мужей. Они и похожи, и не похожи одновременно.