Текст книги "Голод 2 (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 32.
Отчаянно я пыталась брыкаться и убрать его от себя, холодея от ужаса и задыхаясь от крика, чувствуя, как его вторая рука пытается пробраться мне под линию джинс и трусиков.
Вот вам добровольность и свобода мать его!
– Отвали от меня, урод!
Вопила я из последних сил, пытаясь оттолкнуться от стены, в которую меня вжимало это каменное тело, но, кажется, походила на муравья, пытающегося выбраться из-под подошвы гавнодава этого засранца.
– Матерь божья!!!!!
Последующий вопль и резкая свобода были словно само благословение, а еще пара летящих кулаков, которые отбросили полуобнаженное мужское тело в сторону коридора, ведущего в Рай.
Меня трясло так сильно, что пришлось держаться за стену, чтобы развернуться, упереться задом и не упасть, глядя на мужчину, который лежал на полу лишь пару секунд, прежде чем вскочил.
Так это был он?!
ГАВНЮК!
Высокий, с черным ирокезом, и татуировками на накаченном теле. Облаченный в одни лишь кожаные штаны, которые совершенно не скрывали его возбужденных причиндалов.
И прищуренными глазами, которые казались адски черными в этом полумраке….
Он был как чертов ужас, летящий на крыльях ночи, только без плаща…и утиного носа.
– Животное! – возбужденно пищали обе Барби, подскакивая с дивана, а я больше не могла дышать.
Слезы душили меня, затмевая собой этот проклятый мир разврата, и заставляя задыхаться, когда я наконец увидела своего неожиданного спасителя.
Мир накренился, стараясь убежать из-под ног, когда мужчина кинулся ко мне, обхватывая своими сильными руками, и я повисла на нем, утыкаясь лицом в его грудь, и блаженно вдыхая в себя знакомый аромат.
– Боже мой, что ты здесь делаешь, Кэти?!
Дэмиен подхватил меня на руки, не обращая внимания на рычание второго мужчины за его спиной, твердо направившись в сторону…Ада?!
– Она не принадлежит тебе!
– Что здесь происходит? Охрана. Успокойте его.
Кажется, «Учительнице» пришлось вернуться, когда вопли Животного стали мало похожими на человеческие, заставляя меня содрогаться, и прижиматься сильнее в груди Дэма, что твердо и быстро шел вперед.
– Я подумал, что ты мне привиделась!
Его сильные руки дрогнули, и мужчина покачал надо мной головой.
– Кэти, зачем ты пришла сюда? Это не место для достойных девушек.
– Вы пропали… – прохрипела я едва слышно, чувствуя, однако, как волна негодования начинает подниматься из глубин уставшего, растерзанного сознания, – Вы просто пропали. Вы зашли в эту чертову дверь и больше не вышли из неё! А я ждала! Я думала, что с ума сойду!!! Вы не звонили, ничего не сообщали! Что мне оставалось делать?!
– Кэти, успокойся.
– Иди к черту, Дэм!
– Мы все объясним тебе, но не здесь…будь потише, и не привлекай лишнего внимания….
Я послала бы его снова к черту, и как можно глубже в неизведанные места, если бы каждый волосок на моем теле не встал дыбом от неожиданных звуков.
Дэм продолжал быстро идти, спускаясь все ниже и ниже, и прижимая меня к себе, словно стараясь оградить от того, что происходило за его плечами…крики, стоны…и не всегда возбужденные…чьё-то рычание и жуткий хохот…а еще то, что я боялась больше всего – какой-то лязг и шлепки.
– Бог мой…. – судорожно выдохнула я, цепляясь дрожащими пальцами в расстегнутую рубашку Дэма, утыкаясь лицом в его грудь, чтобы ничего не видеть.
Если бы еще и не слышать!
Скоро, по моим ощущениям, Дэм перестал опускаться вниз, и теперь шел прямо, прошептав куда-то в мой затылок напряженно:
– Постарайся никуда не смотреть, скоро мы будем в нашей комнате…
– Дэм…
– Да?
– Мы в Аду?
– Да….
– На каком уровне?
Мужчина помолчал, прежде чем мрачно выдохнул:
– На пятом…
С тех пор, как я очнулась, он не садился на кровать…не пытался снова прикоснуться ко мне.
Он напоминал мне зверя, который ходил вокруг невидимой границы, чуя, что его добыча за этими стенами, но не видя ее.
Вот и снова Люк опустился на ступеньки, которые вели к моей круглой кровати, сев прямо на них и облокачиваясь о ее край.
Черное на черном….
В этом совершенно черном мире, мне казалось, что я превращаюсь в тень.
В безликого потерянного призрака, который не мог выбраться из этих заколдованных стен.
Черная кровать, застеленная черными шелковыми простынями, в черных стенах, под черными сводами ночного неба с сотнями искусственных звезд….мои черные волосы на этом шелке и черный кружевной халат, который не скрывал совершенно ничего.
Его черная, как всегда расстегнутая до ремня рубашка, и черные очки, которые он не снимал никогда.
Я плакала так много, что иногда мне казалось, в моем теле больше нет жидкости, кроме слез.
Нет крови, нет внутренностей – одна лишь вода, которая текла из глаз стуками, даже когда я спала.
Вот и сейчас, видя свое отражение в черных очках, я снова чувствовала, как слезы поднимаются по горлу, затмевая зрение и делая тяжелыми ресницы.
Я вспомнила Кэти и то, как мы когда-то обсуждали эту странную особенность Люка.
– Может с его глазами какой-то изъян? Или он слепой? – хмурилась моя зеленоглазая красивая подруга, пока мы сидели на нашей светлой уютной кухне, слушая дыхание океана за ее стенами.
– Для слепого он неплохо ориентируется в пространстве, – я качала головой, теряясь в догадках, почему наш новый странный клиент никогда не снимал своих черных очков, где бы не находился. Даже в помещении, где не было яркого солнца, способного причинить вред глазам.
– Тогда видимо с его глазами что-то не так, и от не хочет пугать окружающих.
Казалось, что это все было в прошлой жизни…
Кэти, наш дом, мои питомцы….и Генри.
Казалось, словно этого и не было вовсе в этом черном удушливом мире, который походил на золотую клетку, если бы не тупая боль внизу живота, которая иногда давала о себе знать.
Она единственная говорила мне о том, что все было реальностью, а не плодом моего воображения.
– Тебе все еще больно?
Люк смотрел на мою руку, которую я положила на живот, не шелохнувшись, и чуть опустив голову.
Несколько дней назад я сказала, что со мной все в порядке, и больше нет необходимости в помощи Габриеллы.
Хотя бы кто-то из нас должен был быть на свободе, и если я не могла покинуть стен этого места, то пусть хотя бы Габи вздохнет с облегчением, потому что ей не придется больше прятать от меня глаза, и подчинятся этим диким правилам.
– Нет, – выдохнула я, убирая руку, и боясь, что женщину вернут обратно.
Люк был странным жутким типом, пугающим меня, даже если до сегодняшнего дня он не пытался причинить вред мне или кому-то еще.
Казалось, что он способен на любую дикость, любое безумие.
И, содрогаясь, я ждала, когда это коснется меня…
Каждый день он приходил с подносом, заставленными моими любимыми блюдами.
Он вводил меня в полный ужас тем, что знал обо мне так много, словно был рядом со мной с самого рождения черной тенью.
Любимая еда, духи, фильмы, книги…мои фразы.
События из жизни, о которых я не рассказывала никому.
– Сколько я здесь?
– Вторую неделю, – как всегда мягко и мелодично прозвучал его голос, и мужчина прижался щетинистой щекой к шелку, положив голову на бок, но даже сквозь его черные очки я понимала, что каждую свою секунду он смотрит только на меня.
– Сколько мне еще предстоит быть здесь? – я уговаривала себя, что он отпустит меня.
Обязательно.
Возможно, сделает то, что ему хотелось, но в конце-концов даст мне уйти.
Я молилась об этом каждую секунду.
Боже, я даже кажется была готова на то, что ему было нужно, если бы он только дал слово, что потом я буду свободна от него и этого черного ада!
–…это зависит не от меня, куколка.
– Чушь! Ты держишь меня взаперти, словно пленницу! – каждый день мы возвращались к этому разговору. Каждый день я готовилась к новому словесному раунду, и каждый день проигрывала…я могла кричать, рыдать, умолять, а он….он никогда не повышал голоса, говоря спокойно и мягко, словно пел свою колыбельную.
– Это ради твоего блага и безопасности.
– Но я не хочу этого! Я не часть твоего развратного мира, и никогда не смогу стать ею!
– Мой мир не коснется тебя, если ты не захочешь этого.
Глава 33.
Я снова плакала, заранее зная, что ничего не изменится.
–…я не могу.
– Я схожу с ума от этой темноты! Вокруг меня всегда ночь! Я не знаю, какой сейчас день, какое время суток, я просто потерялась в этой вечной ночи….она пугает меня, Люк!
Даже сквозь пелену слез, я видела, как губы мужчины сжались, став тонкой белой полоской, и темные брови сошлись на переносице поверх черных очков, однако его голос не изменился, словно гипнотизируя меня своей мягкостью и мелодичностью:
– Ты не пленница, ты – мой ангел.
– Я даже не могу выйти отсюда!
– …а ты бы хотела?
Я ощущала его пронзительный взгляд даже сквозь эти черные стекла, за которыми невозможно было рассмотреть его глаза.
Этот взгляд сковывал меня, даже если я не могла его видеть.
Он заставлял меня задыхаться от новой волны подступающей истерики.
Это был его мир.
Темный. Порочный.
Полный низменных животных инстинктов.
Мир, который не привлекал меня никогда.
Мир, в котором даже абсолютная тишина была звенящей и пугающей…не как в доме с приведениями…гораздо хуже.
Словно все демоны мира поселились здесь, купаясь в грехах день за днем.
– Эта дверь всегда открыта, – неожиданно проговорил Люк, положив голову на другой бок, и снова потерся щекой о черный бархат, не спуская с меня своего спрятанного взгляда, – Никто не посмеет войти в нее, но ты можешь выйти…если захочешь.
Я уставилась в полумрак комнаты в ту сторону, откуда всегда появлялся Люк, или Алессандро, кожей чувствуя изучающий взгляд, словно мелкие разряды проникали в меня.
Неужели она была всегда открыта?....
Я пыталась вспомнить звук запирающегося замка, понимая, что не слышала его никогда с тех, пор как находилась здесь.
– Я просто хочу уйти… – прошептала я, почувствовав, как Люк зашевелился, поднимая свою голову.
– Мы уже обсуждали это, куколка. Ты не можешь уйти. Так будет лучше.
– Лучше для тебя?
– Для всех.
Мы действительно говорили об этом каждый день, когда он приходил…с того самого дня, как Люк согласился позвонить Кэти, чтобы предупредить, что я жива. И что я у него.
Каждый раз, засыпая, я видела перед собой синие глаза Генри. В них была боль.
Каждый раз я просыпалась, рыдая, слыша его крики и собственные стоны о помощи.
Каждое слово Люка, сказанное тогда, было подобно семени раздора и сомнений, но я не хотела верить ему. Не хотела…даже если боль внутри меня говорила об обратном.
–…он не монстр!– выдохнула я, твердо глядя туда, где были глаза Люка за черными линзами очков, удерживая себя оттого, чтобы не обхватить живот руками, когда тупая боль полоснула меня изнутри, словно насмехаясь над моими словами.
– Не монстр, – согласно кивнул Люк, подавшись вперед и опираясь локтями о край кровати, не пытаясь подняться, – Он сексоголик, девочка. И он сорвался.
Я снова слышала это непонятное слово, сжимая зубы, и поражаясь тому, как легко и непринужденно об этом говорил Люк, словно мы обсуждали с ним погоду…или сорта фиалок.
– Вряд ли ты слышала о таких, как Генри. Он болен, и без лечения ему не справится. Не хочешь расспросить меня об этой странной болезни?
Я лишь упрямо покачала головой, не потому что мне было все-равно.
Я боялась.
Я не хотела услышать то, что могло раздавить мои чувства, не убив их совсем, но раня настолько, что собрать их по мелким осколкам будет уже просто невозможно.
– Генри сделает это сам, если захочет….
– Он сделает, – серьезно кивнул Люк, – Но я хочу, чтобы ты знала, чего можно ожидать от него и была готова к этому. Хотя ты уже знаешь это.
Мне казалось, что от холодной ярости этого жуткого мужчины в комнате просто опустилась температура настолько, что скоро иней покроет этот черный шелк, заморозив меня в обездвиженную куклу.
Его губы снова превратились в белую полоску, пока он молчал, глядя, кажется, на мой живот.
–…он не хотел делать этого, – мой голос дрожал, когда я прошептала то, в чем старалась убедить сама себя, но ужас той ночи не покидал меня ни на минуту.
– Не хотел. Но сделал. И сделает снова, если ты окажешься поблизости, – отрезал Люк холодно, – Это не зависит от него, девочка. Он просто не может удержаться. Ты – его добыча. Его наркотик. Он помешан на сексе. Это его необходимость такая же сильная и древняя, как желание дышать. Он может отказаться от еды, от питья, но он никогда не откажется от секса. Это в его крови, в его мозгах, в каждой клеточке тела.
– Это зависимость, девочка, и она очень тяжело поддается лечению. Ты можешь бросить курить, пить, начать вести здоровый образ жизни, забыть про наркотики, но ничего не поможет. От этой тяги невозможно избавиться, ее можно лишь приглушить… это всегда здесь, – остановившись напротив меня, Люк поставил два пальца на висок, словно в его руках был пистолет, готовый для выстрела, – Секс в тебе каждую секунду этой гребанной жизни. И он никуда не уйдет, сколько бы ты не пил таблеток, как бы не пытался успокоиться. Каждую секунду своей жизни ты готов! Каждую секунду жизни ты жаждешь только одного – получить свою дозу, найти это освобождение, чтобы раствориться в нем!....
Тело мужчины дрогнуло, заставляя меня вжиматься в мягкую обивку кровати за моей спиной, сжимая в руках подушку.
В эту секунду я была рада, что не могу видеть этих глаз, потому что безумие сквозило в каждом слове, в каждом движении Люка, заставляя меня холодеть от непередаваемого ужаса.
Неужели все это было правдой?!
– Откуда ты…., – на долю секунды мой голос пропал и дыхание перехватило, когда в голове крутились обрывки фраз и тот разговор по телефону, – ты…такой же, как Генри?
Люк застыл у кровати, тяжело дыша и, кажется, с трудом понимая, о чем я спросила.
Он казался безумным настолько, что воздух вокруг него сгущался и давил на меня, заставляя дрожать и сожалеть о том, что я подняла этот разговор снова.
– У каждого из нас свои демоны, и лучше бы тебе с ними никогда не встречаться, куколка….
Эти слова были сказаны не обычным спокойным голосом, убаюкивающим и мелодичным.
Впервые голос Люка дрожал и срывался.
Впервые мне было так же страшно, как тогда. С Генри….
– Ты боишься его?... – сделав пару медленных шагов вперед, Люк склонился над краем кровати, упираясь в нее ладонями и глядя на меня так, что я была готова бежать даже сквозь стену!
Он не был таким же высоким и мощным, как Генри.
Но аура жестокости и безумия пропитывала каждую частичку моего тела, забираясь в каждый угол этой темной комнаты, которая словно сжималась вокруг меня, ломая невидимые стены, за которые Люк не позволял себе заходить….до этого момента.
– Скажи, что боишься!
Когда сладкий голос, пропитанный тёмной негой становится рычанием обезумевшего демона, ты молишься, чтобы тебе хватило духу просто заговорить…и сделать то, что он просил.
Лишь бы остаться в живых.
Я не могла даже моргнуть, в ужасе глядя, как этот демон в обличии человека склоняется над кроватью все сильнее, нависая надо мной, в ожидании исполнения его приказа.
– …я боюсь….
Уткнувшись в подушку, я едва не закричала от ужаса, когда Люк рухнул на колени у кровати, и в его руках сверкнуло что-то….но он не пытался достать до меня, уткнувшись лбом в черный шелк, пока его плечи напряглись настолько, что ткань рубашки облепила их, словно была мокрая.
– Ещё. Скажи это ещё!!
– ..я боюсь…. – всхлипнула я, вжимаясь в подушку, словно она могла защитить меня от чудовища, которое возникло неожиданно, словно родясь из самой тьмы и забираясь под кожу Люка.
Его тело дрогнуло, а из горла вырвался стон, когда правая рука резко дернулась, но я боялась даже смотреть вниз и думать, что происходило за кроватью, с ужасом наблюдая, как мужчина скалился…как напрягались вены на его шее, пока он тяжело дышал, глубоко вдыхая в себя аромат черного шелка.
– Скажи еще!!!...
– Я боюсь! – неожиданно закричала я, не в силах совладать с собой и своей паникой, не в состоянии даже разрыдаться, когда мой крик смешался с криком Люка.
Его тело завибрировало и выгнулось, когда из-под кровати показалась окровавленная рука, которую он прижал к своему лицу, неожиданно слизнув собственную кровь.
От тошноты и ужаса увиденного, моя голова кружилась так сильно, что пришлось вцепиться руками в шелковые простыни, иначе мне казалось, что я улечу…вниз…в саму Преисподнюю. Где моя душа сгниет и сгинет, не в силах возродиться снова.
Судорожно всхлипывая, огромными глазами я смотрела, как Люк откинул голову на кровать, усевшись так, что подпирал своей спиной ее край.
Кровь багровыми потоками стекала с его ладони, впитываясь в черную ткань рубашки, пока он тяжело дышал.
– Прости, куколка, что тебе пришлось увидеть это.
Я бы прошептала, что он сумасшедший, но не могла выдавить из себя ни единого звука, боясь, что это все повториться.
– Я не хотел напугать тебя.
Люк зашевелился, приподнимаясь, чтобы достать из заднего кармана своих черных джинс белую салфетку, принявшись вытирать свою кровь, что продолжала струиться из глубоко пореза.
Глава 34.
Когда Люк обернулся ко мне, замотав руку окровавленной тряпкой, я отпрянула от него, пытаясь вжаться в стену за спиной, но он не пытался прикоснуться ко мне и сейчас, грустно выдохнув:
– Такие люди – не монстры. У них просто особые предпочтения….и Генри не монстр. Ты не можешь ругать себя за то, что любишь клубничное мороженное, но ты можешь заставить себя не есть его. А он не может. И в этом его беда, девочка…он не ел свою клубнику с перцем слишком долго, не задумываясь над этим, пока не появилась ты. Он зря пытался сдержаться. Возможно все было бы иначе, если бы он пробовал тебя порциями, понемногу.
Впиваясь пальцами в шелковую ткань подушки, я старалась понять, о чем говорил Люк так проникновенно и грустно, словно пару секунд назад не пылал яростью на поступок Генри.
И я не знала в тот момент, кто их них был опаснее и страшнее в своих «гастрономических предпочтениях».
Я дергалась от любого движения Люка, все еще ожидая нападения и продолжения этой кровавой драмы, когда он устало потер щетинистую скулу, медленно и осторожно присев на край кровати, как можно дальше от меня.
– Именно поэтому я открыл все эти клубы. В нашем мире достаточно много людей с нестандартными желаниями. Большинство из них даже не представляют, почему именно они хотят не того, что принято в нашем обществе. Они стыдятся этого, пытаются скрыть, сдерживаться….но заканчивается все плачевно. В лучшем случае палата в психиатрической больнице, в худшем – смертная казнь.
Люк не посмотрел в мою сторону, даже когда я резко выдохнула, чувствуя, как приступ тошноты скрутил внутренности холодной безжалостной рукой, словно понимая, что в эту секунду даже простой поворот головы разбудит во мне истерику на грани потери сознания.
– Если дать необычным людям реализовать их необычные желания, они перестают быть опасными для нашего правильного общества. У них не будет желания поймать в темном переулке незнакомую невинную девочку, чтобы сделать то, что другие не понимают. Они просто придут сюда, и сделают это с теми, кто этого хочет не меньше. Всегда есть те, кто хочет играть жертв, и те, кто будет нападать, и это единственная мера, способная остановить тех, кого принято считать нездоровыми в психическом плане. Единственное, что может помешать – это чувства. Пока странный тип не воспылает любовью к тому, кто не выходит за рамки категории «нормальный». Так случилось у вас, куколка…Генри жил спокойно много лет, пока не влюбился в тебя, и не открылась клетка с его зверем.
Лишь в этот момент Люк обернулся ко мне, подчеркнуто медленно и спокойно, приглушенно добавив:
–…теперь у тебя только два пути, девочка. Либо ты постараешься понять его и простить. Либо уедешь и забудешь навсегда, потому что в вашей истории нет иного. Он не изменится. Я знаю.
Боже, я не ожидала ничего подобного, глядя на Люка сквозь слезы, пытаясь продрать мокрые слипающиеся ресницы.
Меня все еще трясло от его поведения и этих слов, когда я наконец стала понимать, что же произошло в ту ночь.
Я не ожидала, что он расскажет.
Что донесет до меня правду так глубоко, проникновенно и в то же время так понятно, как это не смог бы сделать ни один врач.
И, глядя на Люка, который в эту минуту сидел так тихо и обреченно, словно вся тяжесть мира опустилась на его плечи, я пыталась понять кто же этот человек: темный ангел, который прошел Рай и Ад, или демон с сердцем, способным сострадать и чувствовать что-то кроме своей похоти.
Такой же странной, о которой он так красочно и понятно рассказывал.
– Ему больно?... – прошептала я, не в силах даже пошевелиться, чувствуя, словно меня опустили в морозный колодец, и теперь мое тело замерзло и превратилось в лед, вспоминая душераздирающие крики Генри в ту ночь.
Люк молча кивнул, чуть поведя плечом:
– Это боль физическая и душевная. Он учится контролировать свое тело, пока его душа мечется в агонии. Если бы все было проще, и он не сдерживал себя долгое время, нужно было бы лишь решить проблему здесь, – Люк снова показал на голову, – Но битва Генри идет по двум фронтам.
Я долго молчала, осторожно рассматривая Люка поверх подушки, которую все еще не могла оторвать от себя, прежде чем насмелилась выдохнуть:
– А ты?..
Его плечи снова напряглись, и голова опустилась в пол, пока я проклинала свой длинный язык, заставивший меня ляпнуть то, что не следовало, ожидая, что сейчас произойдет что-то еще более страшное, чем пришлось увидеть до этого.
– …а мне нужна боль….и кровь, – неожиданно прошептал Люк хрипло, – Моя боль и кровь….и твоя паника.
– НА КОЛЕНИ!
Что-то словно брякнулось об пол, привлекая мое внимание, но, даже всматриваясь в темноту комнаты туда, куда была повернута фигура Люка, я не могла успокоиться, заикаясь от ужаса и всхлипов.
Ресницы снова прилипали друг к другу, пытаясь скрыть от меня это уродливый мир, в котором не было нормальных отношений, но я отчаянно всматривалась в темноту, слыша глубокое дыхание Люка, которое вырывалось из него почти с рычанием.
– Разве я не говорил, что никто не может смотреть на нее?!...
От его ледяного голоса, режущего, словно острие бритвы, хотелось просто потерять сознание в ту же секунду, чтобы только ничего не видеть и не слышать больше.
– Я прошу простить меня, Господин!
Женский голос раздался из темноты.
Он дрожал и срывался, но как бы я не всматривалась в темноту, я никак не могла рассмотреть ее… не могла понять, как мне защитить ее.
– Разве я не говорил, что никто не может входить в эту комнату?!
– …я прошу простить меня, Господин!
Боже, меня тошнило от этого так сильно, что я боялась, что уже не смогу добежать до раковины, глядя, как сжались кулаки Люка с такой силой, что багровая кровь закапала из раненной руки, даже не смотря на повязку.
Откидывая от себя подушку, я пыталась неловко выползти из кровати, путаясь в этом длинном кружевном халате, чтобы хоть как-то отвлечь внимание Люка на себя, и дать этой бедной девушке бежать…бежать без оглядки, как можно быстрее и очень-очень далеко, прочь от этого безумного места.
– Ты будешь наказана!!!
– Люк, пожалуйста! – ноги дрожали так сильно, что казалось, будто меня кусают с пола электрические разряды, когда я кинулась к нему, стараясь привлечь внимание на себя.
Ведь он никогда не трогал меня, может, повезет и в этот раз.
Но когда мужчина склонил голову, глядя на меня, я отшатнулась, услышав, как девушка за моей спиной буквально зашипела агрессивно и резко, явно обращаясь ко мне:
– Прочь!
– МОЛЧАТЬ!!!!
От разраженного крика Люка в ответ, мир поплыл перед глазами, когда я ухватилась за кровать, чтобы не свалиться мимо нее, наконец увидев белеющую на темном ковре женскую фигуру, которая сидела на коленях, вытянув руки вперед и упираясь лбом в пол, словно молилась.
– Прошу, накажите меня, Господин!
Лишь в тот момент я отчетливо понимала, что голос девушки дрожал не от страха или паники, а от возбуждения.
Она хотела его.
Была готова унижаться, валяясь в его ногах, ради …БОЖЕ!
Новый приступ тошноты был такой сильный, что холодный пот выступил по всему телу, и, зажав рот рукой, я побежала за ширму, туда, где была раковина, и не было этих безумных людей, чьи голоса я продолжала слышать даже сквозь собственные стоны, пока мой желудок выворачивало наизнанку.
– Я накажу тебя, Дубликат, обязательно накажу. Я отстраняю тебя от себя.
Голос Люка был такой же холодный, как и раньше, но эта фраза была сказана с явной насмешкой и удовольствием, словно он упивался тем, как заголосила в ответ та девушка:
– Прошу, только не это! Господин, только не это!!!! Я выдержу всё, что вы скажете, приму любое наказание от вас или ваших людей, но не отстраняйте меня!
– Вон отсюда…ВОН!!
Девушка исчезла, когда ее тихие всхлипы перестали раздаваться в стенах этой комнаты, и я обессилено стекла на пол, не в силах поднять себя от сотрясающей дрожи, или хотя бы вытереть мокрое от холодной воды лицо, слыша за ширмой хриплый приглушенный голос Люка:
– Куколка, прости….
– Пожалуйста, уйди!
Я слышала его резкий выдох и напряженное молчание, ожидая нового выпада, но он наконец тихо произнес:
– Хорошо, как ты пожелаешь. Тебе нужно время, чтобы понять все это.
Я не знаю, когда именно он ушел бесшумно и молча, вздрогнув когда из-за ширмы показалось встревоженное лицо Алессандро и его карие глаза, которые всегда смотрели на меня так по-доброму, и словно извиняясь.
– Идем в кровать, маленькая мисс, ты вся продрогла.
Когда мужчина сел возле меня на корточки, протягивая руки, чтобы помочь подняться, я лишь в панике отшатнулась, судорожно зашептав:
– Нет! Не делай этого! Я не хочу, чтобы тебя коснулась его ярость!
– Не коснется, мне можно, – улыбнулся подбадривающее Алессандро, осторожно поднимая меня на ноги, помогая добраться до кровати, и бережно укрывая черными шелковыми простынями, когда я нехотя вернулась на свое обычное место обитания, сворачиваясь в тугой клубок и укрываясь до самого подбородка, словно простыня могла отгородить меня от этого ужасающего мерзкого мира.
