Текст книги "Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Что-то изменилось в нем, – сказал он подошедшему Артамону, когда юношу проносили мимо него.

– Что именно?

– Лицо у него не такое. Не глупое, нет, но очень умное и еще жестокое...

– Полно, ваше величество. Как можно увидеть такое на лице спящего?

– Можно, Артамон, можно, тем более, когда догадки могут иметь прочную опору.

– О какой опоре вы говорите? – осторожно спросил Артамон, на что король ответил резко, только что не грубо.

– Ни о какой! Ты стал задавать слишком много вопросов, Артамон! Не забывай о том, где твое место!

Артамон не ожидал такого резкого оборота, потому смотрел на короля непонимающе и даже изумленно. Но, впрочем, он довольно быстро справился с собой: в конце концов, такое поведение Александра могло диктоваться уверенной раздражительностью последних нескольких лет, и, конечно же, теперешней тревогой за принца. Артамон склонил голову в знак признания своей неправоты и попросил короля отпустить его.

– Иди!

– Слушаюсь, – Артамон поспешно развернулся и отправился к выходу, но на пороге вынужден был остановиться: его окликнул король.

– Подожди! Артамон, проверьте там все, откуда он шел. Может, что найдете.

– Будет исполнено, – кланяясь, говорил Артамон. Взяв с собой несколько эльфов он отправился в те самые ивовые заросли, где теперь о содеянном напоминал только небольшой куст роз, столь не естественно расположенный в таком месте.

3 глава. Чудесная болезнь Иеронимуса.

Новоявленный принц Западной страны эльфов проспал до следующего утра. Его пробуждения с равно противоположными чувствами ожидали король и лекари, если первому хотелось поскорее увидеть сына в полном здравии, то вторым как можно дольше оттянуть время до принятия какого-то конкретного решения, для чего они собрали совет Что же все-таки сказать королю? Продолжить лгать о некоей болезни Иеронимуса? – но как тогда лечить юношу, ведь, очевидно, ему плохо, а они не знают: как ему помочь.

– Надо подробно расспросить его, – говорил старший из лекарей, Тихон, – а уж потом, если он ничего не вспомнит, будем составлять диагноз нашей чудо-болезни.

– Да... – протянул Игнат, его первый помощник, – и как он только поверил нам!

– И как вы только додумались до такого, господин Людвиг! Это просто...

– Возмутительно, Тихон.

– Возмутительно? Почему? Вы спасли нас!

– Но спас ли я тем самым юношу? Ведь мы так и не знаем: что с ним, чем его лечить, и чем это, в конце концов, может обернуться. Что если, мы с каждой минутой нашего бездействия упускаем возможность помочь ему!..

– Все это, конечно так, – отозвался Игнат, – но у меня, если честно, сложилось впечатление, что он абсолютно здоров и все это просто выдумал. Что если он хотел так поиграть с нами?

– Поиграть! Что вы, Игнат, это при его-то уме-разуме! Нет, я в это не верю.

– Но у вас есть какие-то другие объяснения столь странному поведению?

– А я думаю, – настаивал Людвиг, – он болен некоей болезнью, о которой мы ничего не знаем, а сейчас еще и боимся это признать.

Он вопросительно посмотрел сначала на одного коллегу, потом на другого, но оба потупили взгляд и промолчали, расценив это молчание как согласие с его утверждением, Людвиг продолжал в том же русле.

– Итак, мы все-таки должны, как мне кажется признать свое бездействие, вызванное нашим незнанием.

– И вы скажете об этом королю? – возмутился Игнат. – Если так, то вам вконец не дорога ваша служба и...

– А вам недорога жизнь бедного юноши, с которым Природа и так обошлась, как с самым последним негодяем! Бедный мальчик! Если бы он только понимал весь ужас своего положения!.. Он бы, верно, впал в отчаяние.

– Его счастье – он ничего не понимает, – вторил ему Тихон. Игнат же не унимался, для него одна мысль о признании во всем королю являлась возмутительной и недопустимой.

– И все-таки, господа, вы не можете не признавать, что последствия нашего заявления будут ужасны.

– Вы правы, коллега, – согласился Тихон, – но давайте пока не будем нагонять панику и попробуем для начала расспросить юношу. Я думаю: может, он просто сорвал какой-нибудь цветок с резким запахом, испугался, что у него закружилась голова и вот, таким образом...

– Все-таки придумал? – Людвиг в упор посмотрел на главного лекаря, тот вынужден был лишь пожать плечами и согласиться.

– Во всяком случае, пока я склонен думать именно так.

Все трое терпеливо ждали, когда Яромир проснется, после своего небольшого совета они даже начинали терять терпение. Поскольку слова юноши, и только они могли решить их дальнейшую судьбу, им оставалось ждать и тешить себя мыслями о радужном итоге всей этой истории, гоня прочь дурные предчувствия.

– Он проснулся! – такую весть им принес слуга, которому вместе с одной нянек вверили охранять покой принца.

Трое лекарей тут же встали и направились в соседнюю комнату, войдя в которую вынуждены были замереть. Последним шел Игнат, он едва не налетел на застывших в дверях Тихона и Людвига. Будучи ниже их ростом, он приподнялся на носках и попытался в просвете между плечами увидеть то, что их так поразило. Едва он увидел нечто сам, как тоже вынужден был открыть рот от изумления. В какой-то момент его даже шатнуло в сторону– он невольно оперся руками на Тихона и Людвига.

На кровати сидел принц, он несколько удивленно смотрел на вытянутые лица слуги и лекарей. Но его удивление не шло ни в какое сравнение с удивлением присутствующих: они еще никогда не видели столь осмысленного взгляда принца, казалось, эти умные пронзительные глаза, не могут сочетаться с привычным им глуповатым лицом. Впрочем, с лицом тоже были проблемы: на нем не осталось и капли той детской наивности, что была присуща юному принцу. Так, что же произошло с ним?

– Как себя чувствует наш господин? – спросила, наконец, нянюшка Роза, которая также сидела подле принца.

– Прекрасно, но я... не помню, как вас зовут.

Такое заявление вновь ввергло всех присутствующих в молчание, на этот раз более продолжительное, чем только что. Слуги, лекари переглядывались между собой, беспомощно, с ужасом и непониманием.

– Господин, – сказал на этот раз Людвиг, – а меня вы помните?

– Кажется, да. Вы были подле меня, когда меня принес какой-то мужчина? Но имени... тоже не помню!..

По всему видно было, что принц ужасно сокрушается тем, что не может вспомнить имен эльфов, которые были с ним чуть ли не с рождения. Не менее сокрушались по этому поводу и сами эльфы. В душе Яромир холодно отметил: клюнули.

– Ваше высочество, а ваше имя вы помните?

– Мое? – Яромир изобразил глубокую задумчивость на лице. – Да, наверно, да, или... Напомните, пожалуйста!

– Александр, вас зовут Александр, – говорила ему Роза, – вы – наследный принц Западной страны эльфов.

– Правда? – Яромир удивился почти искренне: слышать такое ему приходилось, действительно, впервые.

– Да, конечно, ваш отец – король нашей страны, Александр VI.

– Здорово! А отец – этот тот эльф с большим медальоном, который тоже подходил ко мне? Он еще называл меня "Алек".

– Да, да, – закивали все чуть ли не в один голос.

– Значит, это мой отец, а вы, кто вы?

– Я – Тихон – главный лекарь при королевской семье. Это мои коллеги: Игнат и Людвиг, – все трое по очереди поклонились.

– Я – Роза – ваша няня.

– Няня? – резко оборвал ее принц. – Разве я маленький?

– Нет, но...

– Что но? Что вы скрываете от меня?

– Ничего, поверьте, – попытался заверить его Тихон, с ужасом отметив про себя, что смотрел сейчас на него юноша точно так же, как днем раньше король: очень недобро. Но откуда такой взгляд у незадачливого принца Алека? Если только... на него не снизошла какая-нибудь божественная благодать, исцелившая его от недуга. Тогда вполне могла сойти за правду и их ложь о болезни Иеронимуса.

– Господин, – продолжал Тихон. – Вы, конечно же, не нуждаетесь в услугах няни, просто, она растила вас, вот поэтому и пришла сейчас сюда, ведь она волнуется за вас.

– Да, да, – обрадовано закивала Роза, такой ответ при нынешней перемене принца весьма удовлетворял ее.

– Ну ладно, я уж думал...

Думал! Часто ли такое слово произносил принц! Все собравшиеся вновь переглянулись, но на этот раз никто не сомневался: на юношу, действительно, снизошла божественная благодать, и теперь никто уже не задаст пугающего вопроса: "Что было бы, если б на нашу страну обрушился гнев Богов?"

– Хвала Великому Богу Справедливости! – воскликнул Тихон, он смело подошел к кровати принца и сел на поставленный рядом стул.

Он ничего не заметил, но юноша изменился в лице при одном упоминании о Великом Боге Справедливости: он побледнел. В душе его вспыли воспоминания о визите к Богине Амнэрис, ее взгляд. То, над чем он еще совсем недавно смеялся с Балскове, совсем не смешило его и тогда и сейчас. Уверенно всплывали в голове слова Зору о том, что она отомстит. Что если и он сейчас – всего лишь орудие в ее руках? Она сказала ему, что хочет помочь, что вступила в соглашение с Сином, правда о последнем она сообщила Балскове сама. Что конкретно она сказала ему? Почему-то Яромир был склонен думать о том, что она передала ему тот разговор в нужном ей русле. И все-таки, как бы там ни было, он никому не собирался говорить о своих подозрениях, тем более искать встречи с Сином. Он быстро собрался с силами – возможно, именно поэтому никто из эльфов ничего не заметил – сейчас он играл роль, которая могла дать ему прочное положение, что бы там не происходило в рамках войны Сина с Богами. К тому же никто ведь так и не понял: почему внезапно пошатнулось равновесие. Почему Великий Бог Справедливости не являлся более никому из смертных, не помогал им, почему от любого применения магии, все волшебники погибали. Но, конечно, кто бы стал думать об истинных причинах всего происходящего – большинство расценило это как гнев великого Бога. Яромир отогнал прочь все печальные мысли и перешел к решению насущных вопросов.

– Я хочу встать.

– Господин, быть может, вам лучше остаться в постели? – осторожно предложил Тихон.

– Но я прекрасно себя чувствую! Плохо было вчера, но сегодня нет и тени того недомогания.

– Это просто замечательно. А не могли бы вы припомнить: что причинило вам вчера боль?

– Скорее, кто. Я видел прекрасную женщину, она улыбалась мне. А потом сказала, что теперь я здоров и направила ко мне руки. Я почувствовал резкую боль, в голове. Мне стало немного не по себе, потому я пошел к дому.

Его внимательно слушали. Естественно, с первых слов юноши никто не сомневался: его посетила сама Богиня целительного искусства Камилла.

– Потом меня подхватил тот мужчина...

– Питирим, – подсказала ему Роза.

– Да, Питирим, и он перенес меня в дом, ну а дальше вы все знаете.

– О, господин! Это... такая прекрасная весть – то, что вы теперь здоровы! – воскликнул Людвиг.

– Здоров? – удивился Яромир. – Разве я был чем-то болен?

– Нет, то есть, да...

– Так, да или нет?

– Скорее да, – тихо сказал Людвиг. – Позволите доложить об этом его величеству?

– Да, конечно. Но, может, я встречу его в саду?

– Нет, господин, вам лучше сегодня остаться в постели, – твердо сказал Тихон, – А сад... мы можем открыть окно? Как?

– Всего лишь окно! – разочарованно протянул Яромир, низко опустив голову. – Что ж, если вы настаиваете. Лекари лучше знают, что нужно больному, хотя, как я уже говорил, я очень даже хорошо себя чувствую.

– Значит, вы поправляетесь! А это – замечательно!

Слуга, который доложил лекарям о пробуждении принца по их же просьбе пошел докладывать королю о чудесном исцелении юноши. Его величество тем временем прогуливался по саду. Садом здесь условно называли всю естественную растительность перед домом. Слуга едва не налетел на короля, выскочив из боковой двери: Александр как раз в этот момент проходил мимо нее.

– Смотри куда несешься!

– О, простите, ваше величество, простите! Я искал вас, но я не знал, что вы сейчас у этой двери. Простите, простите!

– Искал меня? – прервал король потоки его извинений. – Зачем?

– А... так затем, чтобы сказать, что прекрасный принц Александр проснулся и что божественной благодатью он исцелен и наделен разумом.

– Разумом? – глаза короля гневно сузились: он не выносил любых намеков на скудоумие принца.

– Он... он теперь рассуждает, а смотрит, знаете, как смотрит! Такого умного взгляда и у главы Долины нет!

Александр на мгновение замер: в то, что на Алека снизошла такая благодать, он не верил, а вот в то, что место несчастного юноши мог занять другой – да. Но откуда здесь оказаться Яромиру? И где тогда Алек? Словно ответом на последней мысленный вопрос короля прозвучал голос Артамона, он подошел сзади, и мрачноватым голосом произнес.

– Ничего, ваше величество. Мы прочесали весь район и много больше того, но ничего странного, кроме куста роз не нашли.

– Куста роз? – Александр обернулся и в упор посмотрел на своего министра. – Откуда здесь куст роз?

– Я, – Артамон растерялся, – не знаю, я тоже решил, что это очень странно, но...

– Где это чудовище? – резко спросил Александр, вновь поворачиваясь к слуге, принесшему, казалось бы, такую приятную весть.

– А...

– Где тот, кого вы называете Алеком?

– У себя. Там, где его вчера и оставили.

Король, не говоря более ни слова, быстрыми и решительными шагами направился внутрь дома, на второй этаж. Артамон и обескураженный произошедшим слуга последовали за ним. Александр буквально ворвался в комнату, чем поверг в недоумение всех собравшихся там, включая и Яромира.

– Ты! Что ты сделал с моим сыном?!

Быстро, так, что ни Тихон, ни Людвиг, ни кто либо еще не успели даже опомниться, он пересек комнату и подскочил к юноше, потом схватил его за горло и сжал с такой силой, что у того сразу сбилось дыхание, а поскольку он сидел, облокатясь о подушки, то не смог высвободиться из этих настоящих тисков.

– Ваше величество! Что вы делаете?! – это воскликнул Артамон, еще из коридора увидев жутковатую картину.

– Что ты сделал с моим сыном?! – кричал Александр.

Силой его оттащили от принца, который, тяжело дыша, беспомощно лег на подушки. Над ним тут же начали хлопотать лекари.

– О, ваше высочество!

– Я убью его! Пустите меня! Думаешь, у меня дрогнет рука на этот раз?! Это ты убил Алека! Что тебе стоит убить? Ты уже убил того юношу, Федора, и теперь посмел поднять руку на моего сына!

К тому времени в комнату подоспело несколько дворцовых охранников, им Артамон передал короля, попросив увести его отсюда. Никто не понимал: чем была вызвана такая волна негодования со стороны короля. Почему он накинулся на собственного сына? С ужасом для себя большинство из присутствующих решило, что взамен просветления рассудка принца, рассудок короля помутился.

– Что это с ним? – вопрос лекаря скорее был обращен ко всем собравшимся в комнате, на него попытался ответить Тихон.

– Не знаю, Людвиг, не знаю. Игнат, надо после сходить к нему, может, мы сможем чем-нибудь помочь?

– Да, конечно.

Тем временем короля насильно уводили прочь от комнаты принца, в противоположную часть дома.

– Ты не имеешь права, Артамон! Слышишь! Ты преступаешь закон!

Артамон всю дорогу молчал, и только потом, когда Александра привели в небольшую комнату с высоким окном и маленькой дверью, тихо сказал.

– А не есть ли преступление против закона – покушение на жизнь собственного сына?

Некоторое время король молчал, но потом с болью в голосе подтвердил.

– Да, он мой сын. Но теперь – это не тот мальчик, которого я приказал унести в лес, теперь это озлобленное жестокое существо, обладающее приличным багажом знаний в области магии, – Александр горько усмехнулся. – Теперь мне понятно его вчерашнее недомогание. Я слышал об этом: все ученики Долины используют его, если обстоятельства требуют. Вопрос в том, что состав тяжело достать, но, кто знает, может, он сам умеет готовить его. А куст роз... О, мой бедный Алек! Это чудовище убило тебя, убило!

Удивительно, но король заплакал, бессильно опустился он в кресло, низко наклонил голову. Вот чем обернулось его тогдашнее злое деяние. В чем-то Артамон был прав: он, действительно, преступил закон в своей попытке лишить жизни собственного ребенка. Беда была в том, что Артамон ничего не знал о брате-близнеце Алека, и потому решил, что король наряду с явными следами помешательства говорит и вполне трезвые вещи. Он не знал, что думать по этому поводу, что говорить, и потому решил оставить короля в надежде, что хоть лекари смогут помочь ему и вернуть к нормальной жизни.

4 глава. Сумасшествие короля западных эльфов.

После оказания помощи принцу, который, по правде сказать, пострадал очень незначительно, лекари отправились к королю. Теперь его держали взаперти. Артамон в волнительном ожидании прохаживался по коридору. От того, что скажут лекари сейчас, зависело очень многое. Если они признают невменяемость короля, то именно он, как один из министров, должен будет сообщить об этом всем остальным. Первым делом Артамон собирался созвать экстренный совет: такой вопрос требовал максимально возможной объективности.

– Как вы себя чувствуете, ваше величество? – спрашивал Александра Тихон.

– А как должен чувствовать себя отец, у которого убили сына?

– Ваш сын жив, – осторожно произнес Людвиг.

– Жив? Ах, да. Но только не Алек, а Яромир. Так назвал его не я, но тот, кто сохранил ему жизнь.

– Ваше величество, что вы хотите этим сказать? Что у вас есть два сына?

– Теперь все равно один. Но лучше б его не было! Сибелиус был прав: в моей семье родилось чудовище.

– Сибелиус? – лекари на некоторое время смокли и растерянно переглянулись. Вспоминать о коварном маге им приходилось не часто, да, и чем реже они это делали, тем лучше себя чувствовали.

– Да, Сибелиус. Это он сообщил, что второй мальчик родился уродом. Он и был уродом, пока я сам, коснувшись его, всего лишь коснувшись, не исцелил! Да, я совершил ошибку, дважды, но теперь ее нельзя исправить возвращением Яромира. Он слишком озлоблен, я сам виноват в этом, и сейчас – это страшное чудовище. Он убил уже двоих, включая и моего сына, своего брата. У него не дрогнула рука даже, когда он занес руку над несчастным Алеком! О чем говорить теперь?! Да, – глаза Александра лихорадочно горели. Едва ли он думал, что когда-нибудь расскажет об этом, а, рассказав, сам ужаснулся услышанному из собственных уст. – Пусть вы признаете меня невменяемым, но знайте, вы хлебнете столько горя, сколько не снилось вам в самых кошмарных снах во времена Сибелиуса. Нельзя так злить ребенка, а, разозлив, нельзя давать ему жить! Он уже не станет тем Яромиром, который пошел спасать королеву Идэлии, не станет, помяните мое слово!

В тот вечер лекари все-таки признали Александра VI невменяемым, о чем на следующей день докладывал совету министров Артамон. Каждое его слово усиливало шум в зале, негодование правительства короля нарастало. Естественно, все без исключения министры мало верили во внезапное помешательство Александра, тем более неожиданное исцеление принца, что, в первую очередь, диктовалось отсутствием у них веских доказательств. Мало ли что говорил Артамон, мало ли что произошло там, в этом захолустном имении. Об этом Артамону заявили прямо и без обиняков.

– Кто дал вам право: говорить такое о короле лишь на основании свидетельств трех лекарей, перепуганных непонятными им действиями его величества? – грозным голосом спрашивал его председатель всего правительства, второй эльф в государстве после короля.

– У вас есть какие-то свои объяснения его странным поступкам, господин Боровин?

В зале вновь прошелся недовольный гул.

– По крайней мере, я не стану делать поспешных выводов, а потому от имени всего правительства я требую, чтобы вы отпустили его величество из-под стражи!

– Хорошо, но тогда вы и ваше правительство возьмете на себя ответственность за любые последствия этого вашего решения.

Гул в зале грозил перейти в громовой раскат.

– Это угроза или требование? – спрашивал Артамона председатель.

– Не то и не другое, скорее, это предупреждение.

– Имеете ли вы право давать такие предупреждения!

– Возможно, но вы еще вспомните мои слова.

И Артамон встал из-за длинного правительственного стола и пошел к выходу, чем вызвал в свой адрес очередную волну негодования.

– Что вы себе позволяете? – взревел председатель. – Я не давал вам разрешения покидать этот зал!

Решив, что лучше не нарываться на неприятности, Артамон покорно сел обратно, но сказать по этому поводу едкую фразу не преминул.

– Простите, но я думал, мне уже дали указания к действиям.

– Дали, но к их выполнению вы приступите не ранее, чем выслушаете наше решение до конца и тем более не ранее, чем вам дадут разрешение выйти отсюда.

– Хорошо, я слушаю ваше решение.

Председателя задели эти слова: он знал, что принял решение от себя, назвав его общим, но признавать это он не хотел.

– Итак, мы хотим, чтобы вы немедленно отпустили короля, направьте голубя с прошением об этом сразу, как выйдете отсюда. Второе, необходимо выяснить более подробные детали о теперешнем отношении его величества к принцу Александру. Не знаю, как вы, но лично я видел того мальчика, Яромира, и склонен верить словам его величества.

Артамон удивленно вскинул брови. Значит, существование второго сына короля могло подтвердиться, но едва ли за этим следовали более мягкие последствия.

– И что вы прикажете делать в отношении юноши?

– Пока ничего, просто держите его в поле зрения. Мы же отправим запрос в Долину Времен Года с тем, чтобы они сообщили нам о его местонахождении, при условии, конечно, что оно им известно. Ведь если всё так, как говорил наш король Александр – он убил некоего юношу по имени Федор – то вполне возможно, что о его пребывании сейчас в любом месте ничего не известно, – некоторое время председатель молчал, а потом мрачным голосом отметил. – Все очень серьезно, господа, очень серьезно.

Известие об освобождении короля из-под ареста восприняли с радостью и тревогой одновременно. Что касается первого, то никому не хотелось признавать внезапное помешательство Александра, а что касается второго, то всякий боялся предполагать ход его мыслей и действий. И, тем не менее, приказа правительства в имении ослушаться не могли, и потому Тихон и двое стражей освободили короля.

– Как это понимать? – холодно спросил он, выходя из маленькой комнаты, в которой провел почти сутки.

– Вы... свободны, ваше величество.

– Вы свободны, ваше величество, – медленно повторил Александр, потом коротко кивнул. – Что ж, значит, я еще, все-таки, король. Кто отдал такое распоряжение?

– Правительство.

– Юсуф! Спасибо тебе, я знал, что ты вспомнишь Яромира.

Услышав это имя, и Тихон, и два стража заволновались, Александр заметил их растерянные переглядки.

– О, не волнуйтесь, я ничего ему не сделаю. По крайней мере, пока.

Решив, не испытывать слово короля, Тихон распорядился приставить к принцу охрану, выполнив тем самым и свое желание обезопасить юношу, и желание председателя правительства, о котором, конечно, он не мог ничего знать: распоряжения об этом давались лично Артамону, и не в целях сохранения жизни Яромира, но в целях поддержания всеобщей безопасности от него.

Александр, пронимая, что сейчас он ничего не добьется, не стал предпринимать каких-либо действий, он стал вести себя так, словно ничего не произошло, с той лишь разницей, что он перестал общаться с принцем. В тот же день, когда он узнал о своем освобождении, он отправился на то место, где Артамон нашел куст роз. Александр увидел их сразу, они пылали ярким огнем среди серовато-зеленых ивовых кустов. Что-то больно кольнуло внутри, безжалостно говоря об одном: он убит, его тело лежит здесь. Со слезами на глазах эльф опустился на колени и коснулся рукой алых цветов.

– Алек, Алек, это я во всем виноват! Я! Бедный мой мальчик!

Если бы он мог нейтрализовать действие заклинания Яромира, но, к своему великому сожалению, Александр сознавал, что не сможет даже попытаться это сделать. Он слишком не любил магию, всевозможных магов, после Сибелиуса особо, но с горечью понимал: как пригодилось бы ему сейчас знание того заклинания. Впрочем, сейчас своим незнанием магии Александр спас себе жизнь, ведь Яромир использовал силу кристаллов. Король провел здесь всю оставшуюся часть дня, и только с наступлением темноты пошел обратно.

Меж тем Яромир терялся в догадках относительно его дальнейших действий. Он понимал, что король сейчас слишком опасен для него. Конечно, он мог поступить с ним так же, как с Алеком, но едва ли это было уместно. Подозрения сразу бы легли на него. Да, ему никто ничего не говорил, но он не мог не знать о том, что не один член правительства помнит его, и именно как Яромира. Что если они решат сначала проверить эту версию, и только потом соблаговолят поверить в чудесное исцеление принца Александра? Яромир не отрицал этого, но, наоборот, принял на основное свое вооружение, едва вернулся Артамон. Слишком уж подозрительно выглядела привезенная им охрана. За Яромиром следили и днем и ночью, объясняя это опасением за жизнь наследника престола.

Так прошло два дня. На третий лекари дали свое согласие на путешествие короля и принца в столицу. Для этого было создано два экипажа. В первом ехал его величество. Настроение у него было не самое лучшее, будучи подавлен убийством сына, он почти ничего не замечал вокруг. А то единственное, что его сейчас побуждало к жизни, так это мысль об отмщении. Он хотел публично доказать, что тот, кого со всеми прилежащими почестями везут в соседнем экипаже – не принц Алек, но его убийца.

Артамон сообщил королю о намерении правительства послать запрос в Долину Времен Года, но едва ли могло это что-то изменить. Из этого совсем не следовало, что он здесь, в Западной стране эльфов. Мало ли где находился юноша? К тому же, такое письмо у него уже было, о деяниях Яромира ему написал Антонио Корелли, который, естественно не забыл сопроводить послание обвинениями в адрес Александра. Другое обстоятельство, которое так же не менее заботило короля: как обезопасить себя от убийцы сына, ведь если тот переступил раз, то теперь, для достижения цели, может уверенно переступить и еще раз ту грань, что стоило бы назвать морально допустимым пределом. Все это наводило беспросветную тоску, боль и горечь. А любые догадки не проясняли плана действий, скорее, более все запутывали, поэтому он решил дождаться возвращения в Тимурград, где мог рассчитывать на поддержку преданных ему эльфов. Пока он не знал: остался ли кто, хотя бы Артамон, предан ему.

Сам Артамон терялся в догадках. Расспросить подробно короля о таинственном втором сыне он не решался, по двум причинам: во-первых, это, в принципе, было неслыханной жестокостью для Западной страны эльфов, бросить собственное дитя в лесу, каким бы оно не родилось, а во-вторых, из этого бы последовало, что Александр прав, и его второй сын, Яромир, убил собственного брата. Потому он молчал, пристально наблюдая и за королем, и за принцем. Последний тем временем внешне наслаждался роскошью своего положения. Он отдавал приказы, самодовольно наблюдал их раболепное выполнение. При этом он не забывал сокрушаться по поводу холодности отношения к нему отца, нет, он, конечно же, не верил в его помешательство, чем уверенно зарабатывал себе авторитет среди слуг. Едва он порывался идти к его величеству, как его тут же начинали отговаривать, он сопротивлялся им некоторое время, но потом соглашался с разумностью их решения.

– О, я просто счастлив, что наш принц теперь – настоящий принц! – восторженно говорил вечером Тихон, сидя у костра в окружении своих коллег лекарей.

– Да, вы правы, – поддержал его Людвиг. – А то, если честно, в дрожь бросало при мысли: что будет потом.

Они провозгласили еще не один торжественный гимн в честь озарения разума принца, но мысли, которые не давали им покоя все последнее время не могли долго пребывать в тени.

– Господа, – тихо сказал Игнат, опасливо посмотрев при этом по сторонам, – а что вы думаете по поводу всей этой истории с лжепринцем?

– Думаю, это ложь, – резко и довольно громко заявил Тихон.

– Тише, – осек его Людвиг в ту же секунду, – будьте благоразумны!

– Извините, я просто не сдержался.

– Ничего, сейчас это веский аргумент в свою защиту.

– А я, – говорил Игнат, – склонен верить этому.

Оба эльфа удивленно посмотрели на коллегу.

– Но почему? – удивился Тихон. – Неужели чудесное исцеление принца так уж невозможно?

– Я не об этом, но, согласитесь, все это очень странно. То, что он помнит, никак не согласуется с тем, что он не помнит. Например, он не помнит имен всех тех, кого знает с детства, но в то же время знает названия всех стран, очень многих городов. А его возгласы о красоте идэлийской принцессы Лидии? Где он видел ее, чтобы делать такие выводы?

– Полно, Игнат, он видел ее на портрете.

– Когда?

– Ну, быть может, мы просто не знали о том, что к Александру попал ее портрет. И я, если честно, считаю это, вполне нормальным. Когда дело касается свадьбы...

– О какой свадьбе может идти речь? Неужели вы думаете, что королева когда-либо согласится отдать свою дочь за умственно отсталого, тем более что эта женитьба поставит крест на существовании двух независимых государств. Я уже не говорю о вражде между нашими странами! Это... абсурд!

Никто не возразил Игнату, но он определенно посеял в них зерно сомнения. Они стали более внимательно приглядываться к принцу. Действительно, почему он напрочь забыл одно, но отчетливо помнил и знал такое, что едва ли могло быть известно Алеку? Или это тоже внушила ему Камилла?

И Яромир видел это, видел, что подозрение к нему всего за какие-то сутки путешествия возросло с его полного отсутствия до максимально возможной отметки. Лишь одно удерживало их – страх. И только этим он мог воспользоваться. Он слишком рано начал говорить о своих намерениях жениться на принцессе Лидии, слишком рано.

Но как бы там ни было, в Тимурграде устроили шумное приветствие по случаю возвращения короля и принца. Народ толпами выходил на улицы, радостными возгласами приветствуя монаршую семью.

– Ура, королю Александру!

– Ура принцу Александру!

"Александр, – повторил про себя Яромир. – Как это странно звучит, но ничего, я привыкну, хотя мое имя мне нравится больше. Нет, не то, чтобы нравится, просто я к нему привык"

Торжественный прием ожидал их и на центральной площади. Слуги расстелили три зеленые полосы, расположенные под одним углом, приблизительно в тридцать градусов по отношению друг к другу, и исходящие из одной точки. Так выглядела часть флага, три зеленые полосы символизировали могучие леса западных эльфов. Звучала торжественная музыка, у входа во дворец выстроилась стража, по приказу их командира музыка разом смолкла, и с высокого крыльца вторая часть приветственного отряда спустились по ступеням вниз, они образовали своеобразный проход для короля и принца. Но каково же было удивление всех, когда его величество не просто вошел в него первым, но проигнорировал обращение к нему принца.