Текст книги "Тлен и пепел (СИ)"
Автор книги: Елена Шелинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
***
Тяжелые свинцовые тучи застилали небо. Над головой стучали крупные частые капли, разбиваясь о едва видимую магическую преграду, которую заменяла крышу небольшому узкому балкончику, выходящему во внутренний двор замка. В воздухе, пропитанном влагой, чувствовался тот звенящий аромат, который бывает после грозы.
В этом году весна выдалась на редкость дождливой. С того самого дня, как я покинула отчий дом и все полтора месяца, что здесь находилась, ливни с грозами шли каждый день, лишь ненадолго уступая солнцу. Оно проглядывало в прорехи серой пелены, торопливо насыщая теплом мокрую землю, но не успевало даже подсушить разлившиеся лужи.
Солнечные лучи жадно пожирала тучевая гряда, и все начиналось вновь: затяжной обильный ливень, белые всполохи на небе, раскатистый гром и после несколько часов обманчивой тишины.
Чем мрачнее становилась погода снаружи, тем больше казалась неподходящей атмосфера, что поселилась внутри моей новой обители.
Каждый день мы пили вино, за бутылку которого удавился бы и заядлый коллекционер. Вечером оно лилось рекой, и хотя сам государь больше при мне не притрагивался к нему, Отис и Аделина представляли серьезную угрозу сохранности местного винного погреба. Ужин неизменно перерастал в веселый вечер с танцами и разговорами допоздна. Когда беседа иссякала, Отис развлекал нас магическими фокусами или недавно приобретенными диковинками.
Я всегда считала, что моя семья ни в чем себе не отказывала и могла позволить всевозможные изыски, но, как оказалось, ошибалась. Та еда, которую нам подавали к столу, предвосхищала все гастрономические фантазии. Продукты государю доставляли буквально со всех концов материка, и я впервые в жизни попробовала огромных моллюсков с кислым соком фрукта, больше похожего на ежа чем на плод, рыбу, чью морду природа создала длинной тупой иглой, странные сладкие синие корнеплоды, запеченные на манер картошки.
Официально я пребывала в свите Аделины, и мне даже начали начислять соответствующее жалованье. На деле часть дня я была более чем предоставлена самой себе, и компанию мне составляла лишь Анни, пока государыня посещала ежедневные занятия по музыке. Первое время Аделина брала меня с собой, но увидев, что игра на любом из музыкальных инструментов приносит мне лишь муки, оставила эту затею.
Отис отсутствовал в замке до обеда, с раннего утра выполняя поручения как государя, так и своего дяди. О работе при дамах не говорили, для приватных бесед, связанных с делами, мой жених и государь закрывались за плотно закрытыми дверьми кабинета.
В стенах замка отсутствовал даже намек на малейшую сырость. Маги поддерживали тепло и сухость, и влага осталась лишь в банях, построенных на нанийский манер: мрамор, мягкая парная и просторная купальня с теплой водой.
Прислуги было много, и Анни большую часть времени откровенно бездельничала. Сбалансировать браслет мы даже не пытались, боясь себя выдать, и он вновь начал давить, превращаясь в тяжелую ношу.
Но я мирилась с этим, воспринимая, как малое зло. Голоса смерти более не давали о себе знать, но я каждый день ждала чего-то, что могло бы разрушить то хрупкое спокойствие, которым меня окружили.
Капли, разбивающиеся о магическую преграду, завораживали. Я простояла на балкончике, казалось, вечность, прежде чем дверь распахнулась и наружу шагнул Отис.
От него пахло сладким вином и фруктами. Батрис встал на расстоянии вытянутой руки и облокотился о перила. Его серые глаза на фоне темного неба окрасились свинцом.
– Какой тоскливый мрак, – сказал Отис. Гнетущая погода вызывала в нем какую-то щемящую, неподдельную скуку. – Но наши маги стихий говорят, что скоро ливни закончатся. Надеюсь на это, как и на скорейший конец напавшей на тебя печали.
– Я просто затосковала по семье, – с заминкой ответила я. – Никогда не была вдали от родных так долго.
Не врала. Лишь недоговаривала.
С момента моего прибытия мы ни разу не обсуждали покушение и гибель Опал, словно эта тема под негласным запретом. Будто, пока мысли не озвучены вслух, этих событий никогда и не происходило.
– Кларисса, через два дня ты станешь моей супругой. К сожалению, ты и так будешь реже видеть родителей, но таков естественный порядок вещей…
Рука Батриса приблизилась к моему лицу, уже привычным жестом убирая упрямую прядь волос, выбившуюся из прически. Такое простое проявление близости, оно заставляло забыть обо всем ином. Осознавал ли Отис в эти моменты всю полноту своей власти надо мной?..
– Портной сказал, что свадебное платье уже готово. Мне не терпится тебя в нем увидеть.
Я дрогнула. До сих пор в моей голове не укладывалось, что до свадебной церемонии оставались считанные дни. Постоянно пульсирующая мысль, что нужно что-то сделать, чтобы предотвратить грядущую катастрофу, не давала покоя, но я упорно откладывала принятие решения, не в силах что-либо с собой поделать.
Ведь я не думала, что Голоса смерти изменили свои планы даже после того, как я обо всем узнала.
Батрис шагнул ближе и его губы легко коснулись моего лба:
– Да ты совсем продрогла. Пойдем скорее внутрь.
Я с сорвавшимся вздохом взглянула на дверной проем. Ласковый голос Отиса сменился на едва различимую усмешку:
– Или тебе в действительности так сильно надоело застолье, что ты решила сбежать от всех сюда?
– Там душно. Хотела проветрить голову.
– Так мы откроем окна, а здесь ты можешь заболеть.
Отис настойчиво взял меня под локоть, и я почувствовала через ткань платья тепло его разгоряченного плотным ужином тела. Да, я действительно замерзла.
Облокотилась на Отиса, и мы вышли с балкона.
В зале, где редко смолкали разговоры, стояла непривычная тишина.
Спина сидящей Аделины выглядела неестественно прямой. Римерий стоял у стола, заложив руки за спину и хмуря рассматривая кусочек неба, видимый из-за шторы.
– Что-то все не веселы, – беззаботно проговорил Отис. – Кларисса, твоя меланхолия оказалась заразительной...
– Для печали есть причины, – оборвал его государь. – Мы только что получили дурные вести.
Я вскинула голову, прямо посмотрев на Римерия. Пальцы сжались так сильно, что ногти впились в кожу.
– Кларисса, дорогая, – тихо сказала Аделина. – Тебе стоит присесть.
– Что… что-то случилось? – мой голос дрожал.
– Сядь, – мягко проговорил Римерий.
Я медленно подошла к своему месту и покорно села. Отис, мгновенно потерявший всю легкость настроения, подошел к государю:
– Так что за вести?..
– Посланец сообщил, что родители Клариссы пропали, – Подала голос Аделина. – Дорогая, нам очень жаль. Вчера они не вернулись с приема домой, и до сих не поступало никаких новостей…
Я слышала слова девушки, но их смысл не желал до меня доходить. Горло полностью пересохло. Рука потянулась к стоящему рядом бокалу и тут же одернулась, когда я вспомнила, что в нем вино.
– Я… я хотела бы побыть у себя, – выдавила, охрипнув.
Государь кивнул, и я встала, чуть шатаясь. Тело лихорадило.
Отис сделал шаг, чтобы последовать за мной, но я жестом его остановила. Меньше всего я хотела слушать чужие сожаления, и мне было не по себе при мысли, что он увидит меня такой.
По коридорам летела, с трудом разбирая дорогу. Распахнула дверь покоев, и едва не сбила с ног Анни. Она сжимала в руках полотенце, видимо, планируя спуститься к баням.
– Клэр?..
Я промчалась мимо, кидаясь к шкатулкам. Их деревянные крышки звонко захлопали, пока я пыталась вспомнить, в какой из них лежит искомое.
Анни плотно закрыла комнату и отложила в сторону полотенце.
– Что случилось?..
– Сейчас…
Распахнула очередную шкатулку и увидела ровный ряд пузырьков. Быстро провела пальцем по надписям и вытащила один из них. Открыла и выпила эликсир залпом, морщась от противного привкуса.
– Не хочу впасть в истерику, – ответила на немой вопрос друидки. – Надоело лить слезы, когда надо быстро принимать взвешенные решения. Смесь успокоительной травы с тоником приведут в чувства...
– С ума сошла… – пробормотала Анни. – Это же вредно для сердца…
– Плевать на сердце. Мои родители пропали, – перебила я.
Рухнула на кушетку и закрыла лицо руками. Глаза больше не щипало, лихорадка постепенно отступала. Рассудок, затуманенный ужасом, очищался от раздирающей паники и боли.
Анни села рядом и коснулась моего плеча рукой. Она ничего не произнесла вслух, но от ее прикосновения стало легче.
Я прямо посмотрела на девушку и произнесла:
– Я должна все рассказать государю. Пока не пострадал кто-то еще. Пока не погибло множество людей…
– Твои родители еще могут быть живы! Подумай, какой смысл им убивать их?..
Я встала. Тело требовало выхода энергии, и я зашагала, нарезая по комнате круги.
– Это самое правильное решение из возможных. Я больше не могу… не могу держать все в себе… Анни, ты не понимаешь…
– Это ты не понимаешь! Пропажа твоих родителей – предупреждение! Предупреждение, что ты ничего не должна предпринимать перед свадьбой!
Я остановилась у стола с открытыми шкатулками. Все их крышки были распахнуты, и свет от светильников играл на гранях камней украшений, на стеклянных боках бутылочек с зельями и эликсирами.
– Мне просто сидеть на месте, сложив руки, и ждать?! Пока родители в руках этих чудовищ?!
Анни сжала косу и закусив губу, уставилась в пол.
Я раздраженно вздохнула и взглянула на стол. В одной из шкатулок, на самом верху, лежали письма, те самые, которые я так и не прочла.
Взяла верхнее и, желая занять руки, оторвала край конверта.
Строки, написанные Элиной, я узнала бы из тысячи, их можно прилагать к учебнику по чистописанию, с такой тщательностью она обыкновенно выводила каждую букву.
Но через несколько мгновений я решительно отказывалась верить тому, что их автора – подруга моего детства, которую я знала с малых лет.
«Несмотря на твои заботы, нашей сестре стало лучше, поэтому твоя совесть перед Голосами чиста. Не все наши намерения могли быть тебе понятны, и я сама не в силах до конца их разделить, моя дорогая подруга, но все они – во благо нам подобных. Напиши, если твердо намерена держать чужие секреты и готова быть со мной в минуту, требующей всей твоей решительности, да хранит нас Крелорс. Мои силы, увы, в подметки не годятся твоим, и даже смена естества вряд бы решила эту проблему, чего мне остается лишь стыдиться, но что не делает меня не достойным членом братства. И если это письмо останется без ответа, то нам придется перейти к действиям. Знай, я буду верить в тебя до конца. Я приложу все силы, чтобы непоправимое случилось лишь в том случае, если ты встанешь между нами и желаемым. По-прежнему горячо любящая тебя Э.»
– Элина… Элина! – яростно выдохнула я.
Пока Анни не понимающе смотрела на меня, я в клочья разорвала письмо и швырнула его на пустой латунный поднос. Элементарное огненное заклинание – и бумага ярко вспыхнула. Огонь жадно пожирал красивые аккуратные буквы, превращал послание в пепел.
– Ты права, Анни, – медленно сказала я. – Я не могу сказать правду. Все что я делала, было ради того, чтобы родителей не коснулись несчастья, и видят боги, я сделала все что могла и потерпела поражение. Да, Голоса смерти прекрасно знают, что нужно, чтобы закрыть мне рот, и я буду молчать. Так пусть они сами выдадут себя, пусть покажут свое истинное лицо людям. А я позабочусь о том, чтобы этот день стал их последним. Ты со мной, Анни?
Друидка кивнула. Ее лицо, прежде растерянное и удрученное, вдруг расцвело странной полубезумной улыбкой:
– Сама богиня привела меня туда, где мне и нужно находиться.
***
– Прости. Я знаю, требовалось отложить церемонию. Твои родители… Я уверен, с ними все будет хорошо, – Отис неловко кашлянул. – Однако в свете их пропажи, это не лучшее время для празднеств. Я так сожалею, но мой дядя остался непреклонен, столько сил и средств уже потрачено, и гости…
Эти речи текли сквозь меня, не задевая ничего внутри. Чувства к Отису нисколько не потухли, но вокруг образовался плотный кокон, защищающий от всего, что могло бы ранить.
Умом я понимала, что младший Батрис, подобно не самому умелому канатоходцу, изо всех сил пытался балансировать между мнением дяди и собственным, слишком часто накреняясь в сторону первого. И что при этом все идет как должно, и грядущее – неминуемо.
Это была наша последняя встреча перед свадебной церемонией. Поцеловав мне руку, младший Батрис направился вниз, к карете, чтобы провести последнюю ночь в своем семейном имении с дядей и братом, – ожидалось, что после заключения брака мы с Отисом будем жить отдельно от всех наших родственников в заранее подготовленном доме.
Проводив жениха, я отправилась в баню. Там меня уже ждали несколько служанок, готовых приступить ко всем полагающимся процедурам.
Мое хорошенько распаренное тело с усердием намяли и несколько раз окунули в ледяную купель. Кожу тщательнейшим образом отполировали солеными скрабами, обдали терпкими благоухающими настойками трав. После этих мытарств, призванных очистить меня как телесно, так и духовно, тем самым подготовив к завтрашнему дню, я едва держалась на ногах.
Пусть тело и пребывало в расслаблении, я все же, по возвращению к себе, приняла хорошую дозу снотворное из-за опасений, что не смогу уснуть. И виной тому были не только мои мысли и нервное напряжение.
Змейка постоянно напоминала о себе. Тянула руку и вдавливала в покрывало, словно весила несколько килограмм. Прежде чем уйти, Анни коснулась всегда прохладного металла и покачала головой. Видеть ее озабоченное лицо я была не в силах, поэтому натянула одеяло повыше и отвернулась.
Утром при пробуждении уловила запах уже принесенного завтрака. Мой излюбленный кофе с молоком, вареное яйцо и кружевные блины, щедро политые медом, все, чтобы я набралась побольше сил. И хотя ароматы еды вызывали лишь комок в горле и легкую тошноту, пришлось заставить себя поесть. Последний кусочек блинов я запивала зельем виденья, стараясь не дышать, чтобы меня не вывернуло на изнанку.
Придворные маги стихий, вопреки обыкновению, оказались точны в прогнозах погоды. Комнату заливал яркий солнечный свет, из окна сияло чистое, пронзительно голубое небо.
Платье невесты алым пятном выделялось в светлом убранстве спальни. После завтрака меня впихнули в тугой корсет, натянули наряд и шорох пышных юбок закружил голову. Рубиновое колье показалось ледяным к коже. Его застежка щелкнула, и затем весь мир окрасился в красный, – на лицо накинули тончайшую фату, чей цвет мне сейчас напоминал свежевыпущенную кровь.
– Красавица! Просто красавица! – восхищенно цокнула языком вошедшая Аделина О’Мери. Она была обворожительна в своем чудесном изумрудном платье, к которому приколола пару маленьких головок белых лилий.
Государыня протянула букет багровых роз, обрамленных темно-зелеными листьями и украшенными блестящими стразами. Я послушно взяла цветы, некстати вспоминая сад Энтона. Эти розы, сезон цветения которых еще не настал, наверняка были выращены в королевских теплицах и не имели никакого отношения к Корре, но перед глазами настойчиво стояли подгнивающие красные бутоны, рассыпающиеся при малейшем касании.
Свадебный обряд обыкновенно проводили в храме Брианны, но аристократия предпочитала вызывать священников богини в собственные поместья или какие-то особенные места, где проводили выездную церемонию. Так было и в нашем случае.
По воле государя мы с Отисом, как и его брат с Элиной, должны были скрепить клятвой наши союзы в дворцовом парке. Такой чести удостаивались далеко немногие придворные, к тому же, львиную часть приготовлений оплатили из государственной казны, а к украшению привлекли придворных магов и друидов главного храма Брианны.
Теперь в саду красовалось множество ледяных нетающих фигур прекрасных полуобнаженных дев и юношей. Кристаллы льда парили над великолепными изваяниями, в танце складываясь в причудливом узоре. Лед обвивал изящный остролистый плющ, покрытый небольшими пахучими бутонами.
Садовые цветы, казалось, совсем позабыли, что срок цветения для большинства из них еще нескоро. Среди пышной сочной травы яркими пятнами выделялись чудесные багровые астерии, высокие лиловые гиацинты, желтые и белые хризантемы, астры, огромные райские зевы и многие другие, чьи названия я не могла вспомнить.
Воду в фонтанах опрометчиво заменили на шампанское. Его запах густым покрывалом стелился по широким дорожкам и с ходу пьянил уже приехавших гостей. Дамы, надышавшихся игристым воздухом, фривольно посмеивались и кокетничали, мужчины, снисходительно прощающие им эти глупости, выглядели расслабленно и весело.
Женщины и девушки в роскошных платьях сами напоминали диковинные цветы. Они затмевали собой даже распушивших хвосты павлинов, которые, будучи привычными к людям, вальяжно ходили туда-сюда, не обращая ровным счетом никакого внимания на господ.
Все это великолепие я видела из небольшого шатра, куда направилась сразу, едва кареты привезла меня на место. Сам дворец я так и не рассмотрела, меня провели в сад тайными тропами, чтобы никто не успел увидеть невесту.
Элина тоже уже прибыла, ее шатер стоял на другом конце сада. Я радовалась, что нас разместили отдельно. Вряд ли я смогла бы, как и прежде, болтать с ней о всяких глупых пустяках и делиться сердечными переживаниями.
Анни, как и все слуги, надела простую белую тунику. Ее единственным украшением, отмечающим девушку, как мою личную прислужницу, был венок с красным остролистом. Вплоть до самой церемонии, она оставалась моим единственным компаньоном. Если бы не маги-стражи у входа, она бы облегчила мою ношу и сбалансировала энергию браслета, но делать это до сих пор было слишком рискованно.
Напевая что-то под нос, Анни налила в бокал подслащенной воды и протянула его мне. На поверхности плавала пара розовых лепестков.
– Идвин здесь, – буднично сказала она, едва я сделала глоток.
Поперхнулась, с трудом удерживая бокал в пальцах.
– Что он тут делает? – пробормотала, вытирая губы салфеткой.
– Здесь собралось все дворянство, что только было в Эрге, и все те из рулевской знати, кто смог приехать издалека. – Усмехнулась Анни, – Идвин же тоже из ваших, благородных, забыла?
Я залпом выпила всю оставшуюся воду.
– Идвин пришел бы в любом случае, он не мог иначе, – с непонятной мне грустью продолжила девушка. – Но не думай об этом. Мой совет – избавься от змейки прежде, чем случится нечто, что может потребовать нашего вмешательства.
Я постаралась не думать над словом «вмешательство». Где-то в глубине души я еще надеялась, что Голоса отказались от своего плана.
– И как же мне избавиться от змейки?..
– В смысле как? Выйти замуж, конечно же. Пролить в священную чашу немного своей и Отиса крови. Не за этим ли мы здесь, в конце концов, собрались?..
Она тихо рассмеялась. Казалось, предстоящее ничуть ее не пугало. Это приводило в легкое замешательство, и я, решившись, спросила:
– Анни… Ты все говоришь о богине, о том, что… слышишь ее. Ты знаешь, что будет дальше?
Я сама не верила, что задавала этот вопрос. Все что говорила Анни про богиню, я старалась пропускать мимо ушей. Девушка имела множество прекрасных качеств, за которые я успела ее полюбить, поэтому я попросту игнорировала все странности, списывая их на нелепые причуды.
Девушка медленно повернулась. Ее светлые волосы подсветило заглянувшее в шатер солнце, обрамляя миловидное лицо, сейчас показавшееся неестественно красивым.
– Будет, что должно, – серьезный тон друидки жестко контрастировал с предыдущим приступом веселья. – Колесо цикла нельзя остановить, и рано или поздно оно двинется, проворачиваемое механизмами жизни и смерти. Оно и так слишком долго простояло на месте.
Я похолодела. Не это я хотела услышать, но время нельзя отмотать назад. Я вновь взглянула на Анни, надеясь в это раз усмотреть в ней признаки полубезумной чудачки, но глаза друидки, словно два холодных камня, смотрели слишком тяжело, словно сквозь них на меня взирало нечто, что куда старше и мудрее самой Анни.
Если Крелорс, оскорбившись, и оставил людей, то Брианне, похоже, еще есть дело до смертных, вдруг подумалось мне и я нервно рассмеялась. Я никогда не замечала за собой подобную склонность к религиозности.
Наше с Анни уединение прервала одна из прислужниц. Она заглянула внутрь и жестом пригласила выйти.
Едва я сделала шаг из шатра, то все предыдущие мысли мигом вылетели из головы. Я должна была предположить нечто подобное, но в итоге, оказалась не готова к такому повороту событий.
Теперь, когда отец был похищен и не мог меня проводить к священной чаше, его роль решил взять на себя сам государь.
Римерий улыбнулся, и я, с трудом сбрасывая оторопь, взяла его под руку. Хорогга над его плечом не было, что, задумайся я, могло бы показаться мне достаточно странным, ведь ослабление государя в этот день было на руку Голосам, но пребывая в смешанных чувствах, я почти не обратила на это внимание.
