Текст книги "Тлен и пепел (СИ)"
Автор книги: Елена Шелинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
***
Мелькнувшие в темноте тени и испуганное лошадиное ржание, переходящее в взвизгивание и обрывающееся на полу ноте. Странный глухой звук, словно на землю уронили большой тяжелый мешок, под завязку набитый подгнившей картошкой. Пронзающий уши свист металла, резко рассекающего воздух, и густое, обволакивающее с ног до головы чувство только что состоявшейся смерти…
Беспокойный обрывочный сон прервался от прикосновения к плечу. Я вздрогнула и распахнула глаза, откидывая прочь одеяло.
В спальне стояла духота.
– Как и обещала, бужу тебя перед самым уходом, – тихо сказала склонившаяся надо мной Анни.
На ней были тканевые штаны и туника, волосы перехватывала тонкая кожаная полоска с зелеными бусинами и растительным орнаментом.
Я моргнула, собираясь с силами. Тягостное чувство не отпускало. Первые лучи солнца уже играли золотом на парчовых занавесках, что значило, что поместье вскорости начнет просыпаться.
– Идти туда опасно даже сейчас, – пробормотала, садясь на край кровати и отмечая сильно смятое постельное белье. Видимо, я металась во сне. – Лучше бы это сделать мне…
– В темноте соваться туда было куда опаснее, чем сейчас поутру, но в утренние часы тебе стоит бояться не только своих врагов, но и любопытных глаз. – Сказала Анни. – Поэтому Опал заберу я. Лошадь, оставленная ночью у кладбища, не вызовет лишних вопросов, если она принадлежит одному из друидов-послушников, медитировавшего в лесу где-то неподалеку, а не девушке из дворянского рода.
Сейчас она выглядела ровно так, как и должен выглядеть друид храма Брианны, собравшийся по делам в город. Простая и удобная одежда с кроем практически одинаковым для обоих полов, невзрачный плащ, скромный оберег на шее из перьев и малахита. У горожан и жителей пригорода действительно не будет к ней никаких вопросов, но такого не скажешь о прислуге моего семейства, которые точно удивятся занятному хобби моей новой личной служанки.
– Нужно поспешить, – сказала я, скидывая остатки дремы и хватая оставленную у кровати рубашку. – Я провожу тебя, покажу, где есть проход. На главных воротах слишком много охраны.
Анни кивнула. Я натянула все тот же костюм для конных прогулок, который вчера смогла при помощи магии привести в приличный вид. Если меня застанут слуги, скажу, что захотелось прокатиться на заре. И изображу искреннее изумление, когда не обнаружу в стойле любимую лошадь.
Вернуть Опал в поместье мы уже не успевали, поэтому Анни обещала на время передать ее одному хорошему знакомому.
Идти обратно на кладбищу сразу ночью виделось мне самоубийством. И когда Анни, выслушав мой рассказ, захотела сразу забрать Опал, мне пришлось долго уговаривать ее остаться и дождаться рассвета.
Я вернулась домой с полной уверенностью, что у меня хватит сил выставить друидку за порог, и... так и не смогла это сделать. Но я не стала скрывать, что иметь дел с некромантом больше категорически не желаю.
Анни восприняла новости о размолвке спокойно, словно речь шла о существовании какого-то не зависящего от нас явления, как дождь за окном или слишком ветреная погода.
– Наш с тобой уговор вне ваших с Идвином отношений, – дернула плечами она.
Так бы она сказала и если бы действительно пришла сюда с целью шпионить, но с этим я решила разобраться позже. Сейчас меня волновала только судьба Опал, которую необходимо было забрать как можно скорее.
Мы вышли из моих комнат, тихонько прикрыли дверь и на цыпочках устремились вниз. Чувство смерти, посетившее во сне, продолжало давить на горло, и я никак не могла от него отмахнуться.
Чем ниже мы спускались, тем сильнее оно нарастало. Дурные предчувствия сжали сердце, и я ускорила шаг, желая как можно скорее выйти из дома, чтобы свежий воздух помог избавиться от дурноты.
Черный ход был закрыт, но ключи кухарки лежали на своем привычном месте. Едва я вышла, придерживая для Анни дверь, как ощутила мертвенный холод, точно такой же, какой обычно пробирал меня на кладбище.
Я повернулась и зажала рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.
Больше не было нужды идти за Опал. Она была здесь.
Колени подогнулись, и я рухнула на ступени, отказываясь верить в то, что вижу.
Лошадь поломанной игрушкой лежала на боку, мертвые глаза смотрели блеклым жемчугом. Трава почернела от свернувшейся крови под распоротым брюхом, шея пересекала столь глубокая рана, что голова казалась почти отделенной от тела.
Я чувствовала, как Анни пытается меня поднять. Дыханье сперло, я едва могла вздохнуть. Из горла вырвались короткие хрипы, а глаза заволокло пеленой жгучих слез.
Затем Анни вдруг отпустила мою руку, отступила и исчезла. Я вздрогнула и запоздало уловила приближающийся стук каблуков по дорожке.
Ритмичный звук оборвался, и я обернулась. Наш дворецкий стоял совсем рядом, и я едва смогла узнать перекошенное от ужаса лицо Грауля.
Тонкий вопль разорвал сонную тишину поместья.
***
– Охрана, что стояла на входе, убита, – потерянно сказала Анни, теребя подрагивающей рукой штору и стараясь не смотреть в окно.
Девушка уже переоделась в платье, на которое несколько минут ранее едва не опрокинула поднос с успокоительным, что наказала подать мама. Сама маменька вместе с отцом в гостиной разговаривала со срочно вызванным представителем правопорядка.
Тело Опал, которое, как оказалось, находилось прямо под окнами моей спальни, пока не убрали. Я лежала на кровати, не в состоянии шелохнуться.
– Их всех умертвила некромантия?..
Я уже не боялась произнести это вслух.
– Нет, – качнула головой Анни. – Слуги говорят, что бедняг убили без видимых следов применения магии, только раны от холодного оружия… Все произошло за пару часов до рассвета, одна из девушек на первом этаже примерно в это же время слышала странный шум, но не стала вставать с постели.
– Но это точно сделали Голоса. Больше некому. – Я поджала ноги и обхватила их руками. – Они убили мою Опал. Они убили моих людей. Они были совсем рядом, так близко, что им уже не составило бы проблем убить и меня. Но они не сделали это. Почему?..
Я смахнула вновь проступившие слезы. Только необходимость размышлять, о том, что все это значит, не давала мне впасть в истерику.
– Голосам нет смысла тебя убивать, ты нужна им живой… во всяком случае, в каком-то виде, – Анни нервно улыбнулась, и эта улыбка исказила ее лицо. – А еще, раз уж они проникли сюда, то могли не тратить время на демонстрацию силы, а вновь попытаться обратить тебя в драурга.
– Возможно, весь ритуал занял бы больше времени, чем у них было. Трудно сказать, что руководит этими безумцами, – я закусила губу. – Но смерть Опал – это предупреждение. Они доберутся и до моих близких, если я по-хорошему не подчинюсь их воле.
Анни сделала шаг и осела в кресле. На ее лице не было и кровинки. Я почти физически ощущала боль, которой дышало ее тело от осознания смерти живого существа. Каким бы взглядам не придерживалась Анни, ей, как служительнице Брианны, сложно пережить нечто подобное, встретиться с этим лицом к лицу.
– Теперь Опал пасется на лугах Иного мира, – тихо сказала друидка. – Она стала ближе к великой богине.
– Я знаю, – кивнула, не давая себе ни мгновения на сомнения.
Смерть кого-то значимого делает людей религиознее, хотят они этого или нет. Я всхлипнула.
Винить в произошедшем я могла только себя, как и в том, что каждым своим шагом я, казалось, делала своей семье только хуже.
– После такого охрану в поместье лишь усилят. Было глупо со стороны Голосов делать все это…
– На меня уже совершали покушение, убийство Опал и то, что ее подкинули под мое окно, наверняка спишут на тех же людей. Думаю, Голоса смерти рассчитывают, что я приду сама. Что мне в конечном счете останется делать? Не кидаться же к дяде Отиса с повинной, что я – некромант...
В дверь смежной комнаты постучали, затем до нас донеслась какая-то возня и тихая перепалка.
Анни встала и быстрым шагом прошла в мой кабинет, чтобы выяснить, что происходит. Чуть различимый скрип дверных петлей, и я, наконец, смогла что-то расслышать.
– …Возмутительно! – раздался знакомый голос.
– Прощу прощения, но здесь возмутительно только то, что вы можете опорочить доброе имя молодой девушки, врываясь сюда, – невозмутимо заявил мистер Грауль.
– Вы потеряли разум? Забыли кто стоит перед вами?!
– Господин Батрис, я лишь выполняю работу, за которую семья Извечей изволят мне платить…
– …Пойди прочь! – предварительно выругавшись, заявил Отис.
Дело для дворецкого принимало дурной оборот. Я, проклиная всех богов, вылезла из кровати и позвала Анни поскорее помочь мне с домашним платьем.
Через несколько минут я и Отис уже сидели в кабинете за небольшим столиком, на который мне обычно подавали чай или кофе. Анни принесла свежие фрукты и чайник с заваренными успокоительными травами, в которых нуждалась как я, так и мой будущий муж. И судя по всему, ему они требовались даже больше, чем мне.
– Ферра Лоурель не отступиться! – заявил он.
Мне оставалось только кивнуть, думая, что лучше бы за всем этим действительно стояла всего лишь бывшая любовница моего жениха, а не организация некромантов-фанатиков.
– Едва я узнал, что произошло, то бросил все дела и отправился к тебе, – продолжил Батрис.
Отис не смог находиться на одном месте. Он встал и начал расхаживать взад-вперед, изредка кидая взбешенные взгляды куда-то в пустоту.
– Надо было сделать это еще раньше… – Батрис на мгновение остановился, и с удвоенной силой пустился делать очередной круг по комнате. – Нельзя было оставить это так…
– О чем ты?.. Сделать что? – перебила его я, мало понимая, к чему ведет мой жених.
– Тебе больше нельзя оставаться здесь без действительно достойной охраны! Твой отец не способен тебя защитить. Подумать только, прямо перед его носом тебе подкладывают под окно распотрошенную лошадь! Немыслимо! Невозможно уложить в голове!
– Убитые были профессионалами своего дела…
– А другие олухи, защищающие поместье, просто проморгали тот момент, когда их братьев по ремеслу резали, как свиней, – фыркнул Батрис, сверкнув глазами. – Нет уж. Все это – уже слишком. Если твоя семья не способна защитить твою жизнь, значит, это сделаю я. Все оставшееся время до свадьбы ты проведешь со мной в свите государя. Более безопасного места придумать невозможно.
– Но моя семья… – мгновенно похолодела я.
– Твой отец уже дал согласие, – тоном, не терпящем возражений, заявил Отис. – Сегодня ты соберешься и поедешь со мной. Можешь взять свою личную прислугу и минимум вещей, нет времени на длительные сборы. Подготовка к свадьбе не требует твоего непосредственного участия, а свадебное платье можно будет сшить и на месте, у портных государя.
– Я… мне кажется, что такие меры осторожности… это лишнее, – пролепетала я.
Я не могла вот так покинуть семью и поместье. Только не сейчас, отъезд и нахождение рядом с государем полностью свяжет мне руки.
Отис сел рядом и взял мою ладонь.
– Кларисса… я сделаю все, чтобы ты была в безопасности, – проникновенно сказал он, заглядывая мне в глаза. – Поверь, я переверну весь мир, чтобы найти и наказать тех, кто хочет причинить тебе зло. А пока мне будет спокойнее, если твою жизнь будут охранять только самые лучшие. Поверь, теперь ты сможешь забыть обо всех этих кошмарах.
Увы, прекратить мои кошмары не было во власти Отиса, как бы он этого не желал.
Я почти не ощутила, как его губы коснулись моих пальцев.
***
– Что же делать… что делать?!
– Выпей еще чаю с травами, – тихо ответила Анни. – Пока остается лишь смириться с тем, что уготовила нам судьба.
Я, игнорируя необходимость вести себя благоразумно, металась по комнате раненой птицей. Все слезы были выплаканы, сидеть на месте оказалось невыносимо, как и участвовать в сборе вещей, которые я возьму с собой.
В итоге всем распоряжалась Анни. Она руководила двумя служанками, которые торопливо вынимали одежду из шкафа и складывали их в аккуратные стопки. Собранный ларец с украшениями уже стоял готовый к тому, чтобы его унесли.
– Госпожа… госпожа, – тихо позвала меня друидка, покосившаяся на суетившуюся прислугу. – Какие-то снадобья, алхимические ингредиенты будут нужны вам в вашей поездке?
Я уставилась на нее, поначалу не понимая услышанных слов, затем медленно кивнула.
– Да. Нужны. Я соберу их сама, чтобы никто ничего не напутал.
Вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Смерть Опал и решение Отиса лично заняться моей защитой выбили меня из колеи, и я едва не забыла про зелья виденья. Изготовить их там, на месте, вряд ли представиться возможным.
Я сгребла все имеющиеся у меня в ящике пузырьки и запихнула их в одну из пустых шкатулок. Сверху положила тоники и несколько обезболивающих эликсиров, которые использовала, когда у меня болела голова.
Затем, подумав, извлекла записной блокнот по некромантии. Брать его или нет, я пока не решила. Насколько действенны защитные чары записной книги против мастеров своего дела, я знать не могла, но мой враг – сообщество некромантов, а эти записи могут помочь придумать, что делать дальше.
Дверь, ведущая в коридор, распахнулась, и я от неожиданности выронила блокнот.
Шелестя юбками, внутрь прошла маменька. Ее обычно безукоризненная прическа растрепалась, болезненный румянец горел красными пятнами на бледном лице.
– Дорогая… дорогая, как ты?
Не давая мне наклониться, чтобы поднять записи, она крепко меня обняла. Я ощутила c детства знакомый аромат цветочных духов и, чуть всхлипнув и обо всем забыв, прижалась, как маленькая девочка, к ее груди.
Мама гладила меня по голове, и с ее губ успокаивающей музыкой слетали ласковые слова, обволакивающие приятным теплом.
Наконец, она отстранилась, и я утерла слезы.
– Маменька… я так переживаю… вы и отец… – начала я.
Тем временем мама заметила лежащую под ногами распахнутую тетрадь и присела. Ее тонкие пальцы коснулись заполненных конспектами листов, а глаза забегали по строкам.
– Мама, когда я уеду, вы с отцом должны быть осторожны…
– Что это такое, всемилостивые боги?! – прошептала маменька, вставая. – Откуда это у тебя?!
– Что?.. А, это…
– Кларисса, ты хоть знаешь, что будет, если кто-то это увидит?! Что все это значит?! – смертельно побелев, воскликнула она и яростно зашептала. – Поклянись мне, что это какая-то шутка или… как в нашем доме вообще оказались эти записи? Только не говори мне… не говори, что ты как-то причастна к чему-то подобному! Некромантия – это же величайший грех, Клариссa!..
Она с омерзением потрясла блокнотом.
Я потеряла дар речи, а затем нахлынул всепоглощающий ужас от осознания происходящего.
Записная книга, которая все это время прекрасно маскировала свою сущность, в руках маменьки вдруг каким-то удивительным образом потеряла чудесное свойство притворяться старинной поваренной книгой.
Как это могло случится?.. Магия, питавшая книгу, иссякла?..
И вдруг мне пришла в голову безумная, совершенно невероятная мысль. Многочисленные болезни маменьки, сложности с беременностями, потери детей… Блокнот в руках Идвина тоже не маскировался под книгу кулинарных рецептов.
Неужели… неужели моя маменька… неужели у нее самой есть темный дар?
Пока я пыталась понять, что все это может значить, мама щелкнула пальцами, и в камине, полыхнув искрами, вспыхнул огонь.
– …Стой! – запоздало воскликнула я, но блокнот уже полетел в пламя.
Голодные огненные всполохи полностью скрыли черную кожаную обложку. Я отступила на шаг, не в состоянии поверить, что так просто потеряла единственную оставшуюся ниточку к знаниям, которые могли помочь мне спасти свою семью. И которую, к тому же, обещала отдать Идвину, когда весь этот ужас кончится, и мне больше не понадобится обращаться к некромантии.
– Я не могу позволить, чтобы ты себя сама загубила, – маменька потрясла руками так, словно к пальцам с записной книги могло что-то налипнуть. – Как ты могла, Кларисса?! Что с тобой происходит? Я думала, что случившееся с Айседорой мы не сможем пережить, но, хвала богам, крохи твоего дара не стали приговором. Мы не допускали и мысли, что ты сама потянешься к этому… гнилому ремеслу, но теперь вижу, как мы ошиблись!
– Так вы… вы понимали, что у меня есть темный дар? – тихо спросила я.
Весь мой мир в очередной раз перевернулся с ног на голову.
Маменька вдруг сникла и села. Лицо посерело, стало похожим на натянутую маску, под которой она изо всех сил пыталась скрыть бушевавшие в ней чувства.
– После случившегося с Айседорой это невозможно было отрицать. – Лихорадочные слова срывались с губ маменьки, словно она хотела выплеснуть их наружу как можно быстрее, чтобы не передумать и не замолчать. – Не было никаких древних заклинаний на склепе, которые смогли бы упокоить душу восставшего мертвого. Мы с твоим отцом пришли к решению не говорить с тобой об этом, ведь ты была еще ребенком, – маменька до бела сжала подол своей юбки. – Темный дар может проснуться у самых разных людей вне зависимости от наклонностей их души. Раньше… раньше все было иначе, и так уж повернулся злой рок, что и среди моих предков, и предков твоего отца были люди с… подобными способностями. Мы каждый день благодарим богов, что нашей семье этого не припоминают. Но я не понимаю, зачем ты сама потянулась к этому? Многим удавалось жить полной жизнью, имея дар и не применяя его на деле, я и сама…
Маменька резко осеклась. Взглянув в ее лицо, я все поняла.
Она когда-то прошла через это испытание и сделала свой выбор, в котором не сомневалась. Мама действительно верила, что мои способности не могут быть столь велики, чтобы я, ее единственная дочь, поплатилась за отречение от них жизнью. Понимала ли она когда-нибудь до конца, что ее хрупкое здоровье и все что из этого проистекало – действительно результат отказа от темного дара?
Руки маменьки дрожали.
– Брианна не может бросить нуждающихся в ее покровительстве. Она должна была уберегать тебя, как когда-то уберегла и меня. И мы до последнего верили, что правильно воспитали тебя, наше дитя... что ты не можешь стать дурным человеком…
– Но я… я не дурной человек… – начала было я и замолчала.
Когда-то я точно знала, что есть хорошо, а что – плохо, и жить с этим пониманием было легко и просто. Но теперь я постоянно ходила по тонкой грани, которую отвела мне совесть.
Могу ли я называть себя хорошим человеком, помня, как поднимала кости безымянных покойников на кладбище, как убивала людей, как покалечила конюха? Я выдохнула и посмотрела на маменьку.
Она была так хрупка в этом пышном платье, с ее тонкими скулами и большими глазами цвета прозрачного меда.
– Даже если я и стала дурным человеком, то только ради того, чтобы защитить своих близких, – твердо сказала я. – Если бы я могла рассказать тебе все… Мама, попытайся мне поверить, дай возможность доказать, что я…
Пламя, плясавшее в камине, вдруг вспыхнуло белым и исчезло с легким серым дымом.
Маменька вскочила, и мы крадучись, с опаской подошли к углям. На них лежала записная книга, целая и невредимая, будто и не было никакого огня.
Мама медленно поднесла к ней руку, и я не стала этому мешать.
– Она холодная, – с удивлением прошептала она. – Проклятье, как же избавиться от этой напасти?!
– Прошу, мама, послушай меня. Эти записи, они…
Маменька вытащила блокнот и сунула его под подмышку.
– Кларисса, – вкрадчиво и зло сказала она. – Мы с отцом никогда не проявляли к тебе строгости, о чем я уже горько жалею. Не желаю даже слушать, какая кривая дорожка могла подбить твою излишне стремящуюся к сомнительным знаниям голову на подобное. На свете нет ни одной стоящей причины, чтобы честный человек занимался темным ремеслом. В твоем возрасте вполне естественно преувеличивать проблемы и совершать ошибки, но это… ты, что, совсем забыла, кто твой жених?! Ты собираешься окончить жизнь на костре?! Этот дар – дрянь, смерть и мрак! Если бы ты не уезжала, я бы до самой свадьбы заперла бы тебя дома неотлучно от себя. Надеюсь, теперь ты раз и навсегда выкинешь эту… мерзость из своей головы. Иначе можешь считать, что у тебя больше нет матери.
Она перехватила блокнот поудобнее и прикрыла его шалью. Громко хлопнувшая за мамой дверь стала жирной точкой в нашем разговоре.
Остаток сборов прошли смазанным пятном, то ли из-за ссоры с маменькой, то ли из-за колоссальной дозы успокоительного, которым напичкала меня Анни. Я почти не чувствовала, как она, вынимая из моих пальцев чашку, положила руку на змейку, чтобы отбалансировать браслет, пока мы ненадолго остались одни.
Как там говорят простолюдины, перед смертью воды впрок не напиться? Любая магическая активность подле государя отслеживалась самым тщательным образом, и вряд ли Анни удастся помочь с помолвочным браслетом, когда я буду рядом с Римерием и Отисом.
В то время, когда я переодевалась в дорожный костюм, мне поочередно подали два письма. Отправителем первого значилась Элина, которая, вероятно, хотела обсудить детали предстоящей свадебной церемонии. А второе послание, если бы не успокоительное, я бы тотчас же сожгла, но апатия не дала прорваться шевельнувшейся злости.
Надо же, Энтон Корре, наконец, вспомнил обо мне. Наверняка, мой родственничек гладко изложил свою чудесную версию произошедшего, где он обеляет себя и находит оправдания тому, что так и не пришел на помощь, пока из меня собирались сделать драурга.
Читать оба этих письма желание отсутствовало, и я, не распечатывая конверты, сунула их в одну из шкатулок, которую затем, среди прочих, отнесли к карете.
К обеду погода испортилась, и по крыше забарабанил дождь, грозящий перейти в ливень. Отис, все это время ждавший меня внизу, заботливо накинул плащ на мои плечи.
Как я и опасалась, маменька прощаться со мной не пожелала, сославшись на сильнейшую мигрень, чем ранила мое сердце. Крепко обняв отца, я вышла из родного дома, спустилась по мраморным ступеням и оглянулась.
Под потемневшим небом краски померкли, до боли знакомые стены, мокрые от дождя, теперь казались серыми, холодными и чужими. Предчувствие, что я еще очень нескоро сюда вернусь, заставило сжаться под плащом. Если бы только я могла повернуть время вспять…
Тонкая белая нить пронзила небо, и через несколько мгновений прогремел гром. Отис потянул меня за локоть, и я покорно пошла вперед, понимая, что не стоит оттягивать неизбежное.
Анни, съежившаяся, как промокший воробей, последовала за нами и явно едва сдерживалась, чтобы первой не нырнуть в тепло кареты, опережая нерасторопных господ.
– Все к лучшему, – первый прервал молчание Отис. – Кстати, тот маньяк, взбудораживший всю Эргу и ее окрестности, до сих пор не пойман... Нет, к Вернису эту столицу… К Вернису! Нас ждет горячее вино со специями и превосходный ужин. Никакие заботы и страхи более не коснуться моей прелестной невесты.
Я через силу заставила себя улыбнуться.
