Текст книги "Тлен и пепел (СИ)"
Автор книги: Елена Шелинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
На другое я, если честно, и не рассчитывала.
Со вздохом поднялась, незаметно скользнув пальцами по столу и за мгновение пропихнув подхваченную ручку в свой широкий рукав. Заметит, – сошлюсь на акт клептомании, болезни, нынче распространенной среди благородных дам, которые используют ее как еще один способ разнообразить свое скучное существование.
Линер Эвалус подскочил следом и любезно предложил составить мне компанию до самого выхода, но я вежливо отказалась. У меня были иные планы.
В коридоре дышалось легче. Я и сама не заметила, насколько сильно волновалась все это время.
Нельзя сказать, что этот разговор оказался бессмысленным, ведь я смогла до конца убедиться в том, что с расходами компании что-то нечисто. К тому же, я раздобыла личную вещь управляющего, которая, возможно, мне еще пригодится.
Я поправила шляпку, настолько маленькую, что этикетом не порицалось носить ее в помещении, попрощалась с заскучавшей Беррекой, и прогулочным шагом направилась к кабинетам бухгалтерии.
Но тут меня ожидал пренеприятнейший сюрприз. На входе в бухгалтерию установили оббитую сталью дверь, накрепко зачарованную пропускать внутрь лишь тех, кто был внесен в ее особый список. Воздух от фонящей магии слегка подрагивал. Подобные меры безопасности использовались разве что в банках, и стоили они один Вернис знает сколько.
Нововведения оказались для меня полной неожиданностью. В конце концов, это же просто бухгалтерия, а не казна или банковское хранилище. Или Линеру Эвалусу резко появилось, что скрывать?
Тяжеленая дверь, движимая магией, распахнулась, и какой-то незнакомец, не обратив на меня никакого внимания, проскочил мимо. Придержать зачарованную дверь не представлялось возможным, но я успела скользнуть глазами по лицам в комнате. И поняла, что не узнаю ни одного.
А ведь все, кого я видела здесь из знакомых, не были связаны с финансами предприятия. Неужели Эвалус так сильно поменял кадровый состав? Вспомнилась тучная Мэри. Даже свою старую помощницу, верную моему отцу, он заменил….
Мне оставалось только пойти в цеха и переговорить с работниками «Светоча», которые участвуют в самом производстве. Уж они-то точно знают, изменились ли объемы поставляемых нами зелий и есть ли нехватка ингредиентов.
Я поспешила к выходу из здания, так как до производственной части предприятия можно было добраться лишь с улицы.
У искомых мной кованых ворот стояло двое охранников, ведущих неспешную беседу. Когда я приблизилась, один из них совершенно неожиданно перегородил мне дорогу, мешая пройти внутрь.
– Прошу прощение, госпожа, – извиняющимся тоном проговорил он. – Но только что лорд Линер Эвалус отдал распоряжение вас сюда не пускать.
Первые секунды от гнева я была способна только молча дышать, широко распахнув глаза.
– И какова причина? – наконец, процедила я, едва сдерживая подступившую ярость.
– Простите, но мы знаем лишь то, что пускать вас к цехам, лаборатории и складу не велено. Подробности лучше уточнить у самого Линера Эвалуса.
Я онемела. Вернис раздери этого Эвалуса! И ведь обязательно оправдается! Скажет, сукин сын, что заботится о моей репутации, ведь теперь я не праздно шатающийся, избалованный вседозволенностью ребенок, а потенциальная невеста, которой негоже пребывать в обществе простых трудяг-рабочих и алхимиков.
Да и я сама-то, вот ведь дура дурой! Надо было сразу разведать обстановку в цехах, а не ломиться в кабинет к управляющему, открыто рассказывая ему о своем интересе.
Я развернулась на каблуках и направилась к выходу, где меня заждалась Вайна.
Слушать речи управляющего еще раз у меня просто не было сил.
***
Когда я вошла в свою комнату, уставшая и злая, то почувствовала в воздухе легкое притяжение, влекущее меня к письменному столу. Раздался глухой стук, будто хранимая там тетрадь с запретными знаниями в нетерпении подпрыгнула.
С удовольствием сожгла бы ее прямо сейчас, растопив небольшой камин в комнате, если бы эта записная книга действительно не была той единственной тонкой ниточкой, что вела к пониманию своей силы.
Я вдруг со злорадством представила, как подчиняю стаю диких гулей и вламываюсь в дом к Эвалусу, где заставляю его подписать документы, снимающие с управляющего все полномочия.
Это вызывало лишь нервную улыбку. После такого через несколько часов в наше поместье нагрянет вечно бдящая Инквизиция.
И на кону стояла не только моя жизнь…. Если докажут, что я владею проклятым даром, от этого пострадает вся семья. Мать и отец будут отрезаны от своего круга общения, да и общества в целом. Папенька лишится должности, возможно, даже всех наших владений, и у него останется лишь убыточное предприятие, судьба которого туманна. И при наличии весомых доказательств, вдоволь напытав, меня казнят, каких бы благородных кровей я не была. Не думаю, что родители смогут это пережить…
Мысль о растопке камина вновь пришла мне в голову. Я тихонько простонала, села и облокотилась на столешницу.
Затем открыла ящик, сгребла все его содержимое, состоящее преимущественно из каких-то личных записей да пары амулетов для ясности ума, и выложила на стол, чтобы все это добро не мешалось. Дно ящика тихонько щелкнуло и сдвинулось, когда я нажала на потайной рычаг под столешницей.
Знакомая темная обложка стала отчетливо видна в узкой приоткрывшейся щели. Я сдвинула тонкую доску и вытащила тетрадь на свет. Пальцы как-то сами собой скользнули по переплету и нащупали едва ощутимые выпуклости на толстой коже.
Это была набитая монограмма: «И.И.». Видимо, найденная мною тетрадь когда-то заказывалась для конкретного человека. Вторая «И.», вероятно, означала «Извич». Первая – буква имени.
Интересно, хозяин блокнота – мужчина или женщина? Я слышала об этом человеке, или это какой-то далекий малоизвестный родственник, имя которого при мне не было даже единожды упомянуто?
Затаив дыхание, я распахнула тетрадь на первой странице. Я ожидала увидеть какую-нибудь пафосную надпись, что-то вроде «Моим потомкам!», или другое в том же духе.
Однако ничего такого не было. Уже знакомый убористый текст напоминал скорее ученический конспект. Первыми шли абзацы о классификациях магии, ее видах, особенностях различных аспектов… Пометки на полях, какие-то дописки между строк, но все то, что я сейчас читала, и так мне было известно.
Вдруг стало как-то не по себе, – а вдруг тот рисунок гуля просто случайность, а природу охранной магии этого блокнота я поняла превратно? Я быстро пролистала несколько листов, и вперилась взглядом в выведенную старательной рукой тему:
«Некромантия как система магического знания. Особенности, подразделы, краткая история».
Я вдруг нервно расхохоталась. Вот так вот просто? Конспект, накиданный чуть под наклоном, с кучей пометок и какой-то загогулиной, нарисованной от скуки в уголке?
И ведь ни грамма крови в чернилах. Никаких закладок в виде тонкого осколочка человеческой берцовой кости или еще какой мерзости.
Я тут, между прочим, читаю текст, за который даже с учетом всех титулов меня и сжечь могут как богомерзкое существо, и никаких сопутствующих атрибутов!
Повеселившись над собственными предубеждениями, я в задумчивости отсыпала себя горсть миндаля из вазочки на столе и, комфортно разместившись на софе, стала погружаться в подробности запретной темной науки.
В какое бы время не жил хозяин этой тетради, тогда некромантия явно не считалась чем-то выходящим из ряда вон. Блокнот отлично сохранился, но за это отдельное спасибо специальным чарам. С учетом этого автор мог жить как сто лет назад, так и триста, но точно до начала постигших некромантов гонений. Язык был непривычно витиеват, но я все равно не могла определить по речевым и стилистическим особенностям, когда именно были написаны все эти конспекты.
Да и, если честно, во время чтения записей я не думала об этом. Новые грани вида магии, о котором мне было в действительности так мало известно, постепенно вырисовывались, складываясь в новое мрачное знание.
Сутью некромантии является способность манипулировать жизненной энергией, которая, проистекая сквозь тело некроманта, искажается магией смерти. Повелители мертвых легко вливают ее в неживой сосуд, где когда-то уже существовала жизнь. Природа самой души, состоящей из структурированной концентрации силы, позволяет носителям темного дара иметь над ней власть. Они как отпускают в Иной мир неспокойную душу, застрявшую в гниющем гуле, так в состоянии привязать ее к умирающему или мертвому телу, дабы создать покорного слугу.
На этом месте мне стало дурно.
Впрочем, последнее, как было указано, использовалось нечасто. Мертвых оживляли или временно, исключительно на силах мага смерти, или же создавали некий субстрат, заменяющий душу. Чем сложнее субстрат – тем полезнее получалась нежить.
Я шумно выдохнула и захлопнула тетрадь. Я прочитала немного, но меня уже раздирали противоречивые чувства.
Игры с душами… а ведь это уже куда более серьезно, чем простое осквернение могилы или поднятие трупа. А инквизиторы почему-то всегда напирали больше на мерзость осквернения самого тела, чем на то, что некроманты могут оперировать душой человека…
На середине моих невеселых размышлений в дверь постучались.
Стук был деликатным, но я все равно подпрыгнула и, особо не раздумывая, сунула тетрадь под одну из подушечек на диване, забывая, что записная книга надежно защищена маскировочной магией.
После моего короткого ответа дверь открылась, и в комнату вошла маменька.
Ее тонкий стан обхватывало простое светлое платье. Несмотря на уже появившиеся лучики морщин и пару седых прядей в темных, как смоль, волосах, мама выглядела куда моложе своего возраста, сохраняя юношескую свежесть во взгляде больших медово-ореховых глаз, всегда светившихся домашним теплом.
Но сейчас эти глаза заволокла мутная дымка какого-то беспокойства. Мама явно о чем-то переживала. Она, едва переступив порог, замялась, бесцельно переводя взгляд с предмета на предмет.
– Дорогая… в общем, держи, – наконец, сказала маменька и протянула небольшой квадратный листок бумаги.
Я, охваченная каким-то нехорошим предчувствием, взяла его.
Это было приглашение. Золотистая вязь разбегалась по белой плотной бумаге и складывалась в силуэт голубки с пушистым диковинным хвостом. В мелком тексте глаз выцепил мое имя, вписанное от руки размашистым почерком.
– Скоро дают первый бал дебютанток этого года. Приглашению прислали сегодня, когда ты ездила с Вайной за покупками. Кларисса, я знаю, что еще рано даже думать о твоем замужестве... Но мы с твоим отцом поговорили и решили, что съездить придется, иначе мы рассоримся с герцогиней Омстел, а ты сама знаешь, что она за человек. Все это странно, конечно, ведь мы не подавали заявки об участии на этот год, но раз герцогиня пожелала выслать нам приглашение, то, пожалуй, отказаться будет дурным тоном. Тем более, тебе уже семнадцать.
Герцогиня Ния Омстел была пожилой дамой, которая взяла на себя обязанности устраивать подобные мероприятия для благородных девиц в Эрге. К слову, уже давно как вдова, госпожа Омстел очень пеклась об устройстве жизни всех барышень, до которых могла дотянуться своими сухонькими ручками, словно переженить всех, кого она видит вокруг, представлялось ей какой-то особой жизненной целью. Герцогиня хорошо знала весь высший свет, и ссориться с ней действительно дурная идея.
Я вновь взглянула на листок бумаги в поисках конкретной даты. Увиденное меня обескуражило.
– Уже завтра?! Не поздновато ли для получения приглашения?.. – с недоумением проговорила я. – Разве приготовления к балу такого толка не требует определенного времени?
– Да, дорогая, мне тоже показалось это крайне странным, приглашения на бал дебютанток приходят за месяц, а то и за два до дня мероприятия. И лишь после того, как семья подала заявку… – тень беспокойства вновь легла на мамино лицо. – Видимо, Ния Омстел очень хочет поскорее вывести в свет наследницу рода Извичей…
Добавить интереса к ее мероприятию присутствием лакомой невесты? Вполне может быть. В любом случае, это не объясняло того, что приглашение пришло так поздно. Возможно, с годами Омстел и теряет хватку, но что-то подсказывало мне, что она редко совершает промахи по поводу всего, что связано с ее деятельностью свахи. К тому же, не будь мы такого знатного рода, опоздание приглашения могло бы расцениваться как пренебрежение, а не нелепая ошибка.
– Вы что-то купили сегодня с Вайной, что может подойти?.. – спросила мама, глубоко задумавшись, и пока я не ответила, быстро добавила. – Нет, все это будет не то, нужно срочно ехать в салон мадам Пурпур. Хвала всемилостивым богам, он работает допоздна. Собирайся милая, буду ждать тебя внизу…. Только не переживай. Твое посещение бала дебютанток в этом году будет чистой формальностью, дабы успокоить сердце герцогини.
Я растерянно кивнула и даже толком не расслышала, как дверь за маменькой закрылась.
Я полностью разделяла мнение родителей, что спешить с моим браком ни в коем случае не стоило, но ведь… Завтра будет первый бал в моей жизни! Самое настоящее подтверждение того, что я уже далеко не ребенок.
Я было на всех парах бросилась переодеваться, почти полностью поглощенная сладким предвкушением завтрашнего дня и легкой боязнью перед ним же, как, наконец, вспомнила о запрятанной в подушках тетради. Меня обожгло огнем, возвратило с небес на бренную землю.
Определенно, есть такие знания, которые прилипают к телу, как вторая кожа, и постепенно становятся неотъемлемой частью человека, меняя тебя первоначального на нечто совершенно иное. И если я уже чувствую это в самом начале моих исследований, то что же будет дальше?..
Лихорадочно раскидала подушки и сунула тетрадь в тайник в столе. И пообещала себе, что завтра ни на минуту не буду о ней вспоминать.
***
Моя маменька в кратчайший срок смогла подобрать мне наряд так, чтобы утолить самый придирчивый вкус. Золотистое, с тонким газом, отороченное атласными лентами, оно содержало вставки из отшлифованных кристаллов зеленоватого цвета, оттеняющих мои глаза.
Платье приковывало к себе взгляд, хотя было далеко от всякой вульгарности. Оно не имело кричащего глубокого декольте, которым чаще грешили невесты из семейств попроще, а то и вовсе бесприданницы. Юбка, несмотря на многослойность и пышность, казалась легкой. Дискомфорт мне доставляли, пожалуй, только сильно утянутый корсет и шелковые длинные перчатки, носить которые я категорически не умела при всем своем старании.
Герцогиня встретила нас у входа в свой огромный, обставленный дизайнерами по самым последним веяньям моды дом. Большинство гостей уже прибыло. В освещенных залах первого этажа сквозь занавеси мелькали силуэты танцующих.
Ния Омстел, увидев нас, как-то уж чересчур восхищенно зацокала языком, и с чувством чмокнула воздух возле моей щеки.
Она была излишне надушена и облачена в темно-красный бархат, сильно обтягивающий ее худющую спину. Сквозь плотное амбре духов, от высохших напомаженных губ уже сильно веяло шампанским.
– Голубки мои, какая же радость сегодня вас здесь видеть! – защебетала герцогиня, поправляя свою роскошную меховую горжетку.
Мы, естественно, выразили весь подобающий случаю восторг. Омстел оказалась предельно довольна проявленной учтивостью и пригласила нас внутрь, тотчас отвлекшись на новых гостей.
Пока мы пересекали длинный коридор до первой залы, маменька шептала мне всяческие рекомендации, которые, впрочем, я и сама прекрасно знала:
– Дорогая, прошу тебя, будь лапочкой и не забывай: никакого хмурого лица или недовольства. На балу дебютанток любому, кто пригласит тебя на танец, ты обязана дать согласие, если еще не приглашена и если вы еще не танцевали. Не стоит быть с одним кавалером более одного раза, чтобы никто ничего не выдумал. На втором танце на вас будут многозначительно смотреть, на третьем – сделают очень далеко идущие выводы о твоем согласии на предложение о браке. Будь мила, но ровно настолько, насколько того требует вежливость, – не стоит давать никому надежды…
Если раньше я едва ли задумывалась об этом, то сейчас все эти условности раздражали. Стоило ли вообще приезжать на этот бал, чтобы тщательно следить за каждый своим жестом и словом, дабы, не дай всемилостивые боги, кто-то не понял мое дружелюбие превратно?
Но едва мы ступили внутрь, великолепие света хрустальных люстр и прелесть нарядов гостей мгновенно заворожили, и из головы вылетели все дурные мысли.
Мне приветливо кивало множество знакомых лиц. Девушки в светлых нарядных платьях напоминали распахнутые свежие бутоны, омытые росой по утру, так сияла изнутри их нежная фарфоровая кожа.
Маменьки или другие сопровождающие потенциальных невест, порой уже забывая о своей миссии на данном мероприятии, толпились ярким пятном в стороне. Этим пользовались некоторые кавалеры, иногда уже до неприличия явно флиртуя с девушками, на которых имели серьезные виды.
На весь зал играла тягучая музыка, и десяток пар в отведенном для танцев пространстве плавно кружились в едином движенье, создавая собой отточенный множеством упражнений узoр, рассыпающийся и собирающийся вновь. Несколько молодых пар были пока неофициально обручены, и к зависти многих девушек, могли позволить себе танцевать вместе хоть всю ночь, не боясь злых сплетен.
На большинстве девичьих личиках плескалась радость от столь важного события, которая и диктовала атмосферу, пропитавшую воздух. Из углов залы слышался веселый смех и бойкие разговоры.
Маменька некоторое время не желала оставлять меня одну, однако ее быстро отвлекла хорошая знакомая. Меня же подхватила группка близко знакомых мне девушек, которые наперебой щебетали о приглашенных кавалеров. Кто-то из счастливиц уже успел дать пару танцев и спешил поделиться впечатлениями.
Прошло несколько минут, и у меня заболела голова, забитая именами, титулами и званиями. Судя по всему, здесь собралась не то что вся Эрга, а скорее сливки со всей Рулевии, не считая разве что нанийских шейхов, предпочитающих такие браки, где только на свадьбе жених и невеста имеют радость впервые увидеть друг друга.
Моя хорошая приятельница и дочь подруги матери, Элина, горевшая навязчивой идеей в этот год покинуть отчий дом, в красках рассказывала мне, какие женихи здесь наиболее востребованы, когда я заметила, что ко мне направляется немолодой грузный лорд с крупными оспинами на лице. Его намерения были настолько очевидны, что я, помня совет маменьки, в панике огляделась.
Мой загнанный взгляд перехватил высокий молодой мужчина, который, широко улыбаясь, беседовал с парочкой дам неподалеку.
И за пару мгновений до того, как толстяк, с трудом сдерживая отдышку, ко мне обратился, неожиданный спаситель шагнул вперед, протянул руку и произнес:
– Миледи, могу ли я иметь удовольствие с вами потанцевать?..
Я с жаром кивнула, забывая о всяких манерах. Он усмехнулся и подхватил меня под локоток.
Я смогла разглядеть своего партнера только тогда, когда мы, выйдя к танцующим и встав близко друг к другу, на несколько секунд замерли. Одна его рука деликатно легла мне на талию, а другая взяла мою ладонь.
Оказавшись лицом к лицу с молодым человеком, я неожиданно для самой себя сильно смутилась.
Он был очень хорош собой. И возможно, в этот момент далеко не одна девушка, ужаленная уколом зависти, мысленно пожелала мне споткнуться и хорошенько растянуться на паркете.
Высокий, с прямой осанкой и широкими плечами, мой спаситель мог похвастаться мужественным, я бы даже сказала, героическим подбородком и пронзительными голубыми, в легкую сталь глазами. Его пшеничные короткие волосы были тщательно уложены назад, а серый лаконичный костюм определенно был ему к лицу.
Я едва не пропустила вступление, и смогла двинуться лишь благодаря мягкой настойчивости, с которой мой партнер меня потянул.
Танец, на который мы попали, за счет неспешности ритма позволял переговариваться, не сбивая дыхание. В этом была моя удача. Если бы мне прямо сейчас пришлось двигаться быстрее или выполнять сложные фигуры, я бы только и делала, что ошибалась, да спотыкалась под взглядом этих пристальных стальных глаз, в которых зажглись странные шальные искры.
– Нас пока не представили друг другу, графиня, – проговорил молодой человек, наклонившись чуть ниже.
Я вздрогнула. Графиня. То есть, он уже знает кто я. Я почувствовала, как к щекам резко прилила кровь.
– Так позвольте мне представиться самому, – тем временем продолжил мой кавалер. – Граф Отис Батрис к вашим услугам. Очень рад нашему знакомству, госпожа Кларисса Извич.
Его имя показалось мне смутно знакомым.
Я через силу улыбнулась:
– Спасибо, что спасли меня.
– Ваше спасение для меня было делом чести. – Сказал Отис бархатистым голосом, вызывающим легкую дрожь в коленках.
К сожалению, моя обычно цепкая память подводила, когда речь шла о дворе или очередной благородной семье. Возможно, имя Отиса Батриса я слышала даже сегодня от кого-то из девушек…
В любом случае, я исполняла свой первый танец на балу, а кавалер был привлекателен и галантен. И я бездумно, до последней капли, вверила себя ему, кружась по зале.
Когда музыку смолкла, сменяясь на тихие голоса беседующих, я хотела отстранится, но Отис вдруг удержал меня.
– Нет, миледи, вы в долгу передо мной. И откупиться вы сможете лишь еще одним танцем.
Я опешила и взмолилась всем богам, чтобы цвет моих щек был по своей яркости достаточно уместным и не превышал границ приличия.
Вся способность рационально мыслить куда-то пропала.
До сего момента мое общение с противоположным полом сводилось лишь к приятельским беседам, и я была совершенно безоружна перед подобного рода выпадами от того, кого сама считала настолько привлекательным. Что-то внутри упорно призывало побороть в себе растерянность и начать думать головой, но это было выше моих сил.
И несмотря на то что два танца подряд – это слишком, я кивнула. Да простит меня моя маменька…
С первых аккордов стало очевидно, что мы остались на фатрон – динамичный, очень живой танец, требующий определенной доли ловкости для правильного исполнения.
Рука Отиса прижала меня к нему уже куда крепче, чем это было в прошлый раз, и мы пронзили поднявшийся водоворот из закружившихся пар и слились с ними в единый вращающийся узор.
Все же, за первый танец я уже привыкла к своему кавалеру. Ноги послушно выполняли хорошо заученные движения, и в какой-то момент я поняла, что уже не думаю, правильно ли я двигаюсь.
Здесь не было разговоров и шепотков среди пар – чистое движение, ток энергии, тягучесть взгляда. Выполняя очередную фигуру, Отис то придерживал меня за талию при каком-то требующем поддержки па, то отстранял, но лишь затем, чтобы вновь привлечь к себе. В его руках играла сила и предусмотрительная чуткость.
Когда отгремели последние такты, и мы остановились, переводя дух, лорд галантно взял мою руку и поцеловал.
В эти мгновения от губ Отиса меня отделяла лишь тонкая ткань бальных перчаток…
Едва он ушел, обещав еще составить мне компанию позже, я, не видя ничего вокруг, устремилась к дамской комнате.
Крутанула переключатель медного крана. Установила на полную мощность ледяную струю, набрала пригоршню воды. И с трудом себя остановила, вдруг вспомнив, что маменька целый час колдовала над моим макияжем.
Из зеркала на меня смотрела ошарашенная девушка с широко распахнутыми глазами и неприлично растрепавшейся прической. Я нервно выдохнула и поправила непослушными пальцами выбившиеся пряди. Сердце в бешеном темпе колотилось о грудную клетку, а дыханье не желало восстанавливаться.
– Кларисса!!!..
В дамскую комнату влетела Элина. В ее возгласе читалось изумление, восхищение и легкая примесь зависти.
– Где моя маменька? – отрывисто спросила я, оправляя платье.
Элина лукаво улыбнулась:
– На твою удачу, госпожа Мэри Извич удалилась с моей мамой на свежий воздух, проветрить голову после бокала шампанского. Но, смею тебя заверить, госпоже Извич не переметнут сообщить, что ее дочь два танца подряд отплясала с Отисом Батрисом, магом светлейшего двора, членом Высшего Совета и близким другом самого государя!
Мне стало нехорошо. Я хотела вновь открыть воду, затем вовремя себя отдернула и развернулась к приоткрытому окну.
– Ему уже двадцать пять, а Отис до сих пор так и не женат… Говорят, после того, как государь обзавелся супругой, Его Величество упорно добивается устройства семейной жизни ближайшего друга. Быть свадьбе Отиса в этом году, как пить дать! – взахлеб сыпала на меня жаркие фразы Элина.
Я горько хмыкнула. При таких внешних данных и успехе при дворе он, наверняка, вдоволь обласкан придворными дамами, и любой бы на его месте не спешил отягощать себя узами брака…
Здесь, под открытым окном, я, наконец, смогла прийти в себя. Очарование постепенно таяло, и я поняла, что совершила опрометчивый поступок, согласившись на второй танец подряд. Это был своего рода вызов, и это не могло пройти мимо злых языков, которые тут же пустят слушки про нас с Отисом, которого, в действительности, я никогда прежде даже не видела.
Не думаю, что он сам этого не понимал. С меня-то спрос какой, стоило ему немного полюбезничать, как я, дурочка, сразу лишилась последнего ума. Но ведь дурные слухи могут навредить и самому Отису в его поисках невесты...
Моя способность влипать в щекотливые ситуации уже начинала пугать. От меня требовалось всего лишь тихо провести этот вечер, быть со всеми умеренно любезной, а к концу бала незаметно уехать с маменькой домой. А я с самого начала повела себя так безрассудно…
– Кларисса, ты что это, совсем не рада? – внимательно рассматривая мое лицо, с недоумением спросила Элина. – Да половина присутствующих девушек удавить тебя готовы были…
Я хотела было ответить, что не собираюсь в ближайшее время давать клятв любви с кем бы то ни было перед богиней, но вовремя прикусила язык. Не объяснять же, что я явилась сюда, только чтобы проявить вежливость перед герцогиней с ее внезапным приглашением.
Интересно, так что же все-таки заставило герцогиню прислать мне открытку с голубкой, игнорируя отсутствие заявки для участия?..
Когда я убедилась, что достаточно привела себя в порядок, мы с Элиной вышли и вернулись к той же компании девушек, с которыми стояли ранее. Оглядевшись украдкой, я поняла, что Отиса поблизости нет, и с облегчением выдохнула.
Бал шел своим чередом. Элину несколько раз пригласили, и я тоже станцевала, правда, всего единожды, со знакомым юношей чуть старше меня. Он держался неловко, и танец прошел в полном молчании. Маменька к тому времени вернулась с улицы, и или пока не была в курсе того, что произошло, или делала вид, что два танца с Отисом ничего не значат.
Признаться, я думала, что присесть или постоять в стороне мне не дадут, но желающих пригласить меня после того стеснительного юноши, танец с которым, как оказалось, моя маменька пообещала его, отчего-то не прибавилось.
Видимо, два танца подряд с Отисом порядком смутили местную публику. Мало кто захочет переходить дорогу близкому другу самого государем. Но мне такое положение вещей пришлось только на руку, и я окончательно расслабилась и позволила себе шампанское.
Я как раз допивала второй бокал и лениво переговаривалась с одной из Элининых сестер, которая, будучи давно замужем, пришла сюда скорее, как моральная поддержка, когда меня окликнули.
Я повернулась и уперлась взглядом в знакомую меховую горжетку.
Герцогиня выглядела уставшей. Налегать на выпивку она так не перестала, и сейчас была в этакой легкой истоме, грозящей перейти в откровенное шатание.
– Дорогая моя, – гортанно проворковала Омстел, – пойдем со мной, хочу тебе кое-кого представить. Один… замечательный молодой господин. Только подъехал, очень занятой человек, но, голубушка моя…
Она вдруг близко ко мне наклонилась и доверительно прошептала:
– Влюблен в тебя, просто без ума! Только о тебе и говорит, представляешь? Такого мужчину нельзя упускать, моя дорогая, ведь любовь… любовь это… – она закатила глаза, как бы выражая всю емкость этого слова, но так и не произнося ничего более конкретного вслух.
Герцогине определенно больше не стоило наливать.
Госпожа Омстел вцепилась в мою руку, бесцеремонно потянув от девушек, и мне ничего не оставалось, как последовать вместе с ней.
Стать жертвой мании великосветской свахи я хотела меньше всего, но вырваться из ее удивительно цепкой хватки было непросто. Она, казалось, совершенно не слушала все мои возражения и буквально дотащила меня до одной из удаленных колон.
Всемилостивые боги, мало мне одной оплошности с Отисом, так еще и это…
– Кларисса, дорогая, – быстрой скороговоркой проговорила Омстел, – хочу тебе представить графа Энтона Корре. Он много лет прожил в Объединенных республиках, но недавно приехал к нам и...
Я подняла голову и больше не слушала герцогиню. В груди стремительно расцветала злость, и мне стоило титанических усилий не поменять лица.
Передо мной стоял тот самый светловолосый молодой мужчина, которого я застала в кабинете отца, и который имел наглость ему нагрубить. Камзол он сменил на другой, подобающий случаю, но точно такого же зеленого оттенка, а прядка все так же пересекала его лоб, словно невзначай выбиваясь из прически.
Гадкая складка мерзавца у уголка губ исчезла, и теперь лицо источало убийственную дозу доброжелательности и симпатии, которой мог бы позавидовать любой служитель очередного приюта Брианны.
И меня вдруг осенило.
Так вот почему герцогиня пошла на весьма странный шаг с приглашением!.. Да этот проходимец явно запудрил ей голову и наболтал какой-то сентиментальной чуши, чтобы иметь возможность обдурить и меня.
С учетом того, что он, по словам герцогини, только приехал из республик, я не сомневалась, что этим проходимцем двигала исключительно меркантильная жажда укрепиться в местном высшем свете. И его целеустремленности использовать для этого меня можно только позавидовать. Подобное упорство бы, да на благо общества…
Герцогиня поймала мой пронзительный взгляд, которым я одарила Энтона Корре, но поняла его превратно и довольно прощебетала:
– Ну вот и славно, дети мои! А у меня полно дел, поэтому оставляю вас…
Что там у нее за дела, я примерно представляла. И мои догадки подтвердились, когда она направилась к столу, где разливали вина, но вся моя злость обратилась исключительно в сторону Энтона.
