Текст книги "Ваш выход, рыцарь Вешковская! (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Глава 9
После обеда лес безнадежно накрыл собой дождь. Именно, накрыл, а не полился с небес или просто тихо пошел. Маленькие капли его вперемешку с туманом словно парили над темным от сырости двором. И даже стойкий восточный ветер, порывами своими, как мешалкой, принимающийся за разгон, все ж, не мог продуть окружившую нас серую беспросветную муть.
И в этой густой мути трудились сейчас мы с Ванном – восстанавливали огорожный плетень. Новые околыши из желтой, чисто обструганной сосны уже радовали в нескольких местах глаз. Еще с утра Варварой на прочность были испытаны все свежие горизонтальные прожилины. Теперь же осталось лишь оплести их ветвями орешника, добытого совсем рядом, по склонам соседнего Тихого оврага. Чем мы собственно, и занимались… Сосредоточенно.
– Агата, вы обет с утра дали? – часа через два, не выдержал такого «режима» Ванн.
– И какой, Святой отец?
– Обет молчания.
– А что это меняет-то? – хмыкнув, развернулась я к куче ветвей за спиной. – Не думать-то у меня пока не выходит. Вот и наслаждайтесь.
Мужчина в ответ уж больно усердно вздохнул:
– Да я уж… «насладился»… Что, совсем тяжело?
– С чего вдруг?
– Вы вопрос опять неправильно задали, Агата. Не «с чего?», а «от чего?».
– Вот тогда сами на него и отвечайте. Потому как на еще одно «подобие исповеди» вы меня больше не разведете, – и грозно воткнула ветку меж двух других.
– И в помыслах не было, – тут же уверили меня. – Однако вам бы в дом пойти – вы ведь мокрая совсем. Еще простуди…
– Нет!.. Не-ет, Ванн.
– Ага-та? – замер он через плетень от меня.
Ну, а что сразу «Агата» то? Да еще с глазами такими? Да! Не пойду. Мне и здесь хорошо. А вот там…
Там был «он». Все еще обездвиженный и велеречивый. И мне, после услышанного утром, мерещились теперь только два совершенно противоположных исхода: не выпускать его руку уже никогда в жизни (как поет мне мое оттаявшее сердце) или ни в жизнь не видеть его целиком (как трезвонит мой здравый смысл)… И каким же из этих двух «солистов» наслаждался два часа Ванн?
– Я вам здесь не помощник, Агата, к сожалению, – хмуро глянул он в свои сырые ладони и с чувством обтер их об штаны. – Здесь вам двоим никто не помощник.
– Да что вы? А вот ваши земные «коллеги по цеху» в таком случае обязательно изрекли бы что-нибудь, вроде: «Уж лучше смиряться духом с кроткими, нежели разделять добычу с гордыми» [14]14
Источник цитаты: «Книга Притчей Соломоновых», XVI, 19.
[Закрыть].
– А вот здесь, дочь моя, вы ошиблись с толкованием. Ибо Соломон под «кроткими» имел в виду бедняков, а под «гордыми» – богатых.
– Ага… И я не удивлюсь, если он сам вам о том втолковал… Но, все равно, что-нибудь, да изрекли бы.
Ванн улыбнулся:
– Например: «Любовь долго терпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла…»
– А еще: «все покрывает, всему верит, всего надеется и все… переносит» [15]15
Этот источник: «Первое послание Св. Апостола Павла к Коринфянам».
[Закрыть]… Уф-ф… А знаете, что?
– Что, Агата? – потер ладонью свой нос Ванн.
– Я пока здесь постою. А она пусть сама за меня и… – надула я щеки. – пусть и-и…
– Кто «она» то?
– А любовь. И прощает и не носится, где попало, и решает. А я пока здесь вот, – и тоже шерканула по носу рукой.
– Ну, тогда, хотя бы, мне помогайте. А то, что зря стоять-то? – с улыбкой покачал головой мужчина и бросил мне за спину взгляд. Я тут же обернулась, чтобы увидеть прыгающую к нам через лужицы Варвару:
– Агата!
– Чего тебе? Ботинок по дороге не потеряй!
– Ой, и верно, – мигом нагнувшись, дернула она за развязанный шнурок на правом. – Агата, там это…
– Что, «это»-то? – сурово сдвинула я брови. Варвара, наконец, допрыгала до нас:
– Там твой Ник очухался. Спал-спал и вот вам – с койки подорваться решил.
– Тысь моя майка.
– Угу! А сам же не видит ничтоже и мама меня за тобой, чтоб он голос знакомый, а то… – и, открыв рот, воззрилась на меня: догадайся сама, мол. Я – догадалась:
– Перебьет все от дисбаланса сознания, – и резко взяла старт от плетня. Луж я даже не заметила, впрочем, как и крыльца, сеней и дверей. Вот на их громкое захлопывание он и обернулся. А, может и на… – Чтоб меня…
Мужчина стоял посреди комнаты, расставив ноги. Одна – туго обмотана. Другая – босая. В зажатой руке – трясущийся мелкой дрожью табурет. А в мутных глазах – инстинкты ошалелого зверя. За миг до прыжка. Или броска. Ох, ты ж! Стэнка! Ее буквально втиснуло в узкую щель между печью и стеной. И вот в ее глазах… впрочем, я по Стэнке своими лишь мазнула.
– Кто здесь? – произнес глухим голосом «восставший». И еще подобрался. Я сглотнула слюну. Он – склонил голову набок.
– Ник, это я. Это я, Агата. Ты табурет сейчас…
– Ага-та? Ты…
И в следующий миг уже рванула к нему, чтоб едва успеть поддержать:
– Ник!.. Ну, чего ж ты? Ведь, еле жив. Зачем встал? Куда?
– Агата…Мы где с тобой? – рукой обхватил он меня. – Мы где? Они и тебя тоже? Ты – мокрая вся. И почему я…
– Ничего не видишь? Это пройдет. А мокрая, потому что на улице дождь, – задрала я к нему лицо, пытаясь поймать своим взглядом его. – Это пройдет, Ник. Обязательно. А мы с тобой – в безопасности. В Грязных землях, но, в безопасности. И тебе нужно сейчас…
– В безопасности? – в конце концов, замер он. – Агата, я ничего не помню. С того момента, как эти курвы влили в меня свою бодягу. Но, как у тебя… А где Ванн? – и сдвинул брови. – Он…
– Все нормально. Он тебя сюда и принес. А вытащила от «курв» здешняя хозяйка, Стэнка. Она и сейчас тебя выхаживает. А ты ее напугал своим…
– Агата, – выдохнул Ник. – Агата, – и ткнулся лбом мне в висок. – Я ничего не помню. Но, главное, что ты здесь, и мы все в безопасности. Как всё это было? Ты мне расскажешь.
– Ага. Расскажу, – пропыхтела я ему в шею. – Обязательно и в подробностях. А сейчас, давай ко назад, в постель… Стэнка, выходи из убежища. Всё, – и с трудом оторвала от стиснутых мужских пальцев табурет… – Вот так, потихоньку похромали обратно… Ник?
– Что, Агата?
– А ты совсем ничего не видишь?
– Ну, силуэты только, как сквозь мутную воду. Но, это…
– Пройдет. А… и не помнишь совсем ничего?
– Нет… А что?
– Уф-ф… Ничего. Всё. А теперь – ложись. И чтоб больше без разрешения женщин не пугал. Тут, кстати, и дети есть. Хоть они и «не ребёнки».
– Угу… Видать, многое я… не помню. Стэнка!
– Да, Ник? – отозвалась оная не ближе, чем от печи.
– Вы меня извините.
– Добро… Агата, ты его на спину не укладывай. Я ему сейчас мстить буду.
– Чем? – заинтересованно выдохнули мы с Ником.
Женщина возникла теперь целиком. С большой кружкой в вытянутой руке:
– А отваром своим. Би же вельмо смердив и гадан укус.
– Стэнка, он береднянский знает. Хотя, все равно б догадался.
Врачуемый лишь громко вздохнул…
Странно устроено наше сознание. Бежал – бежал. Гнался за кем-то или ускользал от погони, и вот, наконец, отдышался, затих. И сразу кажется, что вместе с тобой затихла, вдруг, сама жизнь. А устраивала она тебя такая, эта жизнь-беготня? Нет. Но, и без нее уже…
– Я себя нормально сейчас чувствую, – словил Ник Варварину ложку, маятником качающуюся перед самым своим носом.
– Ай! Отдай! – в ответ огласилась та.
– И вижу гораздо лучше, – трофей приземлился в аккурат в плошку бывшей хозяйки. Ник, после финишного «булька» удовлетворенно кивнул. – Так что…
– Полетишь, сшибая сосны.
– Хи-хи-хи.
– Это почему же? – уставились теперь на меня. И даже почти угадали.
– Да потому что, нога.
– А-а. Я, когда сижу, про нее забываю… Ну так, дело то – одной ночи.
– Ах, профессор: вы когда «опытным путем» без применения магии в последний раз вывих лечили?
– А кто такой, «профессор»?
– Варвара, погоди. Я ответа не слышу? – мужчина вместо него, вдруг, расплылся во всю физиономию:
– Ты когда раньше так меня называла, в подобных случаях, – отозвался, прокашлявшись. – Я тебе всегда отвечал: «Не дрейфьте, ассистент, на кураже пронесет»… Агата, ты и сама знаешь: нам отсюда пора уходить. Место здесь, как на тихом перекрестке – не одни, так другие нагрянут. И тогда… – замолчав, опустил он свою ложку в остывшие щи.
Ванн, сидящий за столом сбоку, оторвал от стены взгляд:
– Николас прав, Агата.
– А то я не знаю сама? – тут же вскинулась я. – Да только «правда» у него однобокая. Уходить надо, да. Но, у меня два вопроса: каким образом и куда?
– Каким образом и куда? – отодвинув плошку, скрестил руки на столе Ник. – Еще раз мне скажите про те…
– Верблюжьи горбы, – тяжко вздохнул Ванн.
– Угу… Агата?
– Вот только рот про это открой, – замерла я с куском хлеба у рта. Ванн недоуменно замер. Ник хмыкнул:
– Мне интересно… Как бы ты от него уходила после?
– Чээс Вэр-бюжьи горбы, – резонно прожевала я.
– Николас, так вы ведаете, где тот ориентир? – на всякий случай встрял между нами Ванн. Однако первой огласилась Стэнка:
– Восточная граница. Кхе-кхе… Мили четыре-пять отсюда. Там место есть одно в горах.
– На джингарской стороне? – уточнил у нее Ник.
– Да. У них. Оно на два горба издали смахивает. Или на крутые волны. И там, как раз под стену уходит русло Шурши, реки пересохшей.
– Значит, по нему и… ползут, – подвел итог Ник, а нам внес дополнения. – Стой стороны в дозоре джингарский Денвин…Коллеги.
– Значит, уходить будем через Джингар?
– Совершенно верно, Агата, – расправил он плечи. – Это был ответ на второй твой вопрос. Что же касается первого… Стэнка?
– Вопрос ваш? – задумчиво протянула та. – Кхе-кхе… Видеть будет уже завтра. Ходить?.. У меня есть из морозника мазь на козьем жиру. Натрем ей ногу и обвяжем – боль на время стихнет. И еще бы…
– Обезболивающее, на всякий случай и у меня есть, – покачала я головой. А что уж теперь? Раз копытом стучит. Хоть и единственным.
Обладатель же оного, удовлетворенно вздохнул:
– Вот и замечательно. Значит, завтра с утра снимаемся… Варвара, ты про «профессора» спрашивала?
Дитя, зевнув, наморщило нос:
– Так не интересно уже. Ты мне лучше старую сказку доскажи.
– Варвара, дочь, тебе спать пора, – взглянула на меня Стэнка. – Какие еще сказки?
– Да, и Нику тоже надо в постель. Он сегодня уже много языком наработал.
– Агата, погоди, – склонил голову на бок Ник. – Варвара, кто тебе сказки рассказывал?
Та, уже с рук матери, уточнила:
– Так ты ж. Утром еще, когда будто бы спал. Или бредил, как мама сказала.
– А-а, – хмыкнул Ник. – Я представляю.
– А то! Да, мама, погоди! Он же завтра уйдет, а я так и не узнаю конец.
– Конец чего, Варя? – развернулся на ее голос Ник.
– Простила ли тебя в твоей сказке Агата?
– Варвара! Уф-ф…
– Та-ак, – встал из-за стола «сказочник». – И что я еще…
– Про губы ее! – откинулась с другой стороны печных полатей занавеска. – Про волосы и про свою к ней любовь!
– Тысь… моя майка.
– Варвара, я тебе язык дегтем намажу.
– Агата?..
– Вот только ничего мне сейчас не…
– Агата, – сглотнув слюну, повторил Ник. – Нам надо… поговорить. Наедине…
– Просто сказал бы, что это был бред… Просто сказал бы.
И долго мне еще сие повторять? И надо ли мне вообще это?.. Дверь сеней под порывом ветра дернулась, громко щелкнув задвижкой. Ник, стоящий напротив меня, зябко передернул плечами:
– Это – не бред, Агата.
– Что?
– Это… не бред… Я не знаю, правильно ли поступил, что не настоял на таком разговоре раньше. Боялся тебя им… вспугнуть, – невесело хмыкнул он. – Как птицу счастья с ветки. Ты рядом и уже хорошо. А всего остального будто и не было.
– Да что ты? – качнулась я от него, и опустилась в аккурат на одну из ступенек чердачной лестницы. – Так уж и «не было»?
– Было, Агата… Было.
– Было, – закрыв глаза, повторила я. – Тогда, скажи: почему?
– Почему? – вскинул голову Ник. – Оправдываться я не буду. Хотя, и объяснить толком до сих пор не могу: как оно так…
– Это ты про физиологическую или психологическую составляющую? – подняла я на него глаза.
– Вот второе я как раз объяснить могу: я тогда был очень зол на тебя.
– За что?
– За твое неистребимое желание во всем и всегда быть на высоте. Это я сейчас уже понял, что вел себя глупо. Ты всегда повторяла: мы с тобою равны. Для тебя это было важно. Мы подстегивали друг друга, тянулись друг за другом и всегда друг другу помогали. А мне хотелось быть сильнее тебя. Очень сильно хотелось. Чтобы ты без меня не смогла и дня прожить. Мне было мало того, что мы и так – половинки единого. Я хотел быть большей его частью.
– А я тебя на экзамене обошла.
– Угу, – вновь хмыкнул Ник. – Еще как…обошла. Легко и красиво. Я потом долго болтался один, не отзываясь на твой призыв. И остыл лишь в «Бесхвостом драконе», набравшись. Тогда и решил немедля топать к тебе, чтобы поговорить о наболевшем. А там… там была одна Ксю. А ты была уже вновь далеко. Ксю сказала, что ты – в нашем тайрильском пансионате. Там, где море, магнолии и куча молодых, почти здоровых мужиков. Вот это и взорвало меня окончательно. И бесповоротно.
– Ну да… я была далеко, а еще честолюбива и несдержанна, а Ксю – рядом, само воплощение женственности и уступчивости. Прямая противоположность. И ты мне так отомстил.
– Да. Наверное, да. Хотя, что было потом, я вспомнить до сих пор затрудняюсь. Да и к чему, если…
– Клеймо – над ее левой грудью, – закончила я за него. – А почему ты мне сразу не рассказал?
– Испугался, – пожал он плечами. – Испугался, что потеряю тебя. Что, впрочем, и произошло. Правда, чуть позже того срока, если б я сам тебе рассказал. Исход был один. Но, я тогда решил, что все можно исправить. Точнее, забыть. Да я о клейме то узнал лишь на утро и от самой Ксю. А сразу и не заметил.
– Исправить. Забыть, – зло повторила я. – И продолжать жить во лжи. Улыбаться нашим друзьям, которые тебя за спиною жалеют. Выйти замуж за лжеца и предателя. И всю жизнь прожить с ним, не зная правды. Или до следующего его «акта мщения».
– Агата, ты о чем?
– О том, что ничего не исправить, Ник.
– Агата, почему? Столько лет прошло, и я по-прежнему люблю тебя. Или у моего «преступления» нет срока давности?
– Срока давности?.. Я не знаю.
– Не знаешь? – переспросил, наклонившись, Ник. – Агата, что мне сделать?
– В каком смысле?
– Что мне сделать для твоего прощения? Говори.
– Ник…
– Ну, говори же, Агата. Только, пожалуйста, мне не лги.
– В чем?
– В том, что разлюбила.
– И откуда такая уверенность?
– Просто, не один я склонен к «бреду».
– Да, неужели?
– Угу. И твой я выслушивал уже дважды: после Велиара и в пещере, когда тебя туда притащил.
– А знаешь? – подскочила я от такой наглости на ноги. – Я знаю, что тебе сделать: пойти к хобьей матери со своею уверенностью.
– Агата, так мы не договоримся никогда.
– Да нам не о чем договариваться. Ты – предатель и я тебе не верю.
– О-о… Так что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
– Это я тебе уже огласила, – выдохнула ему прямо в лицо и в следующий миг ошалело открыла рот: прямо напротив, на полке беспардонно сидела настоящая серая… – Мышь! – инстинкт сработал, даже не подключив головной мозг, забросив меня прямиком на мужчину.
– Нога, – через мгновенье выдохнул он и, качнувшись назад, начал стремительно заваливаться…
Еще через секунду сени огласились грохотом падающих с лавки пустых ведер. Последним же, шерканув по бревнам стены, полетело коромысло, которое Ник сумел перехватить в аккурат над моей головой:
– Вот это… да, – огласился он из-под меня. – Рыцарь Прокурата, малумтелепат из Бередни и боится мышей?
– За эту тайну я тебя пришибу, – косясь на коромысло, оповестила его я.
– Угу. Зато я теперь знаю твое слабое место, – не выдержав, засмеялся он.
– Что?!.. Пришибу, – уверила я сквозь расползающуюся по лицу улыбку.
– Что случилось?!.. Агата? Николас?
Мы враз оглянулись на дверь. Однако Ник успел первым:
– Ничего страшного, Святой отец. Просто…
– При-шибу.
– Проверяли мою завтрашнюю готовность к походу.
– Ну, так рано еще, – вынырнула из-под руки Ванна Стэнка. – Он еще утренний отвар снова не пил.
– Ты слышал?
– Угу. Слышал.
– Тогда руку свою с меня и вставай.
– Агата?
– Ну, что, Ник?
– В жизни, любимая, все можно исправить, кроме смерти. Это я знаю точно…
Глава 10
Лес еще нехотя, в рассветной свежести, просыпался, когда его тишину нарушили наши уверенные бодрые шаги.
– Святой отец?
– Да, Агата? – развернулся к нам на ходу Ванн. – О-о.
– Ого-о. И зачем вообще ринулись первым? И кто вам сказал, что именно в тот сосняк надо нырнуть?
– Агата, говори…не так громко, – зевая, прикрылся пятерней Ник.
– Так иди тогда ты вперед. Кто вчера копытом бил?
– Чем я вчера «бил»?
– Я надеюсь, сие выражение…образно, – пыхтя, вылез из низины наверх Святой отец.
– Угу. После такого количества влитых в меня составов, я уже сам в том не уверен, – огибая меня, хмыкнул Ник.
И мы вновь сорвались в путь, продолжив его под хлюпанье лидерского облезлого башмака. Его, вместе со вторым, точно таким же, извлекла сегодня из закромов Стэнка. И, выбив из обоих камни, вручила «неизменно босому». Судя по дивному запаху, данные раритеты уже много лет преданно служили «грузом» при огурцовой кадушке. Что же до размера, то левый был как раз впору из-за повязки, обмотавшей ступню. Зато правый, не смотря на немалый размер ноги самого Ника, оставлял «большие перспективы для роста». Однако последнего этот факт скорее даже забавлял. Он энергично шагал вперед, лишь иногда обозревая из-под ладони пока еще светлый, без гор и стен вдали, горизонт.
Я же была погружена в мысли куда более «пасмурные», до сих пор держа в памяти наше прощание с двумя «маленькими женщинами» у маленькой избушки в лесу.
– Агата, я был не в силах ей помочь, – глухо откликнулся на мои метания Ванн.
– Почему? Разве она не заслужила жизни даже здесь?
– Конечно, она ее заслужила, – буркнул Святой и даже, кажется, вздохнул. – Но, понимаете, Агата… я не могу этого сделать, хоть и очень желаю. В вашей системе это называется…
– Разграничение полномочий, – обернулся к нам на ходу Ник. – Так это называется… Агата?
– Да, Ник?
– Что ты Стэнке пообещала за помощь?.. Варвара?..
– Да.
Мужчина, отбросив в сторону руку, запустил ее в высокую траву. Стебли проскальзывали меж его растопыренных пальцев и тут же следом упруго распрямлялись еще густой, но уже пожухлой волной. И мне, вдруг, показалось, что он сам сейчас был ребенком. Со своей старой, стойкой привычкой вот так «пускать травяные валы»:
– Я буду вам помогать. И это не оспаривается. Ты меня слышишь, Агата?
– Я тебя… слышу.
– Что? – развернулся назад Ник, но, я все ж успела стереть с лица удивленье:
– Я тебя слышу… За ботинок свой не запнись.
А вот Стэнка была куда более непреклонной перед самым нашим уходом. Ох уж эта мне особая «береднянская спесь». Нашла, где ее проявлять:
– Я ведь не тебе их оставляю, а Варе. Возьми. Здесь не так уж и много.
– Агата, спасибо, но у нас с ней все есть, – вздернула нос травница, прижатая мной в сенях. Правда, потом, качнула головой и добавила. – На месяц нам хватит.
– Тогда купи ей нормальные, по размеру ботинки. И считай, что сделала это впрок вместо меня. Или для тебя даже такой аргумент неприемлем?
– Такой… аргумент?
– Довод. Повод. Оказия… Стэнка?
– До-бро.
– Уф-ф. Неужели, свершилось? – и, закрепляя успех, скоро вложила в ладонь Стэнки свои монеты из многокарманных штанов.
– Агата! – появилась из-за двери сначала спорная обувь, а потом и сама уже девочка. – Вы уходите?
– Ага, Варя, – присела я перед ней. – Мы уходим. И вам с мамой большое спасибо за приют, за помощь и за то, что вы обе… есть.
– Ох, ты, – удивленно открыла Варвара рот. – А я и не знала, что рыцари плакать умеют.
– А кто здесь плачет?
– Ну-у, почудилось, значит… А вообще, мама говорит: девочкам плакать не грех. Только я не знаю, если они – рыцари, то как?.. Мама?..
– Агата?.. Агата?
– Что?
Ник, стоящий на самом краю косогора, сморщил под солнцем нос:
– Смотри: вон там, левее, через поле из валунов, и торчат те самые Верблюжьи горбы. Ты их видишь?
– Да, вижу, – старательно прищурилась я вслед за вытянутой мужской рукой.
Лес, владенья здешних «лесных духов в отставке», высоко шумел сейчас за нашими спинами, открыв через усыпанное валунами, как пляж великанов галькой, пространство, горы впереди и серо-розовую стену. Ярдов в пятнадцать, не ниже. Каменная стена, перекрывая собою предгорье, тянулась в обе стороны света, деля мир вокруг на две части: замкнутую и свободную. Нам – туда.
– Я думаю, нам сейчас вон туда надо, – переместил Ник свою указующую длань вправо и вниз, в сторону самого центра «великанского пляжа». Там, на расчищенной площадке темнели старым раствором развалины какого-то здания. – Надо переждать светлое время суток и сходить на разведку до русла реки. Ты и его сейчас видишь?
– Ви-жу, – прокладывая в голове нужный маршрут, протянула я. – Хорошо. А спускаемся… ага, там. Чтоб со стены не заметили… Ванн?
– Что, Агата?
– Идёте последним и тихо.
– А мои предложения никому не нужны?
– С удовольствием выслушаю их в Куполграде.
Нет, ну что он, в самом деле, сможет нам «предложить»? Хотя, я догадываюсь: прокашлявшись, громко и вежливо попроситься наверх или…
– Агата, я все понял. И умолкаю перед численным большинством, – и где только слов-то таких набрался? Толи дело раньше: «оглашаю», «удручаю», «поколеблю ваш душевный порыв». – Ибо, как изречено в первоисточнике знаний: «В смирении – душе благодать».
– Ага?..
– Вы закончили?.. Тогда обходим обрыв и спускаемся…
Развалины внизу оказались останками жилого дома около пересохшего когда-то ревуна. Из неровных оконных дыр сейчас были видны бортики бассейна в щербинах с ржавым от подземных осадков налетом. В самом же здании даже крыша кое-где сохранилась, что, однако не мешало ветру беспрепятственно под нею шнырять. Как сторожевому псу, проверяющему сохранность объекта: пробежался – затих, пробежался…
В выбранных нами «апартаментах» крыша, безусловно, была. А также все стены и каменный пол. А еще углубленное к центру ложе, какие обычно кладут у печей. Вот только печи тут не было. Как и… Ника.
– И ведь давно уж ушел. Три часа с половиной, – дернула я саднящим до боли плечом.
– Откуда подобная точность, Агата? – Ванн, вытянувшись как раз на том ложе, чувствовал себя не в пример мне, спокойно. Да и простыть не боялся (конечно, ему ли думать о «продолжении рода»?). – У меня, знаете…
– Нас учили. Еще на первых курсах, – спешно огласилась я от окна. – определять стороны света, расстояния и время. Без всяких заклятий.
– Да что вы?
– Ага… И где его носит-то? Хоть самой туда следом…
– Агата, а вы, когда-нибудь работали, ну, в паре?
– Что? – и недоуменно развернулась от оконной дыры. Ванн разомкнул под затылком руки и, подскочив, сел. – С напарником?
– Да.
– Нет. В команде работала, а вот с напарником… Последним и единственным был еще Ник.
– Последним, единственным и… равным, – рассматривая свои ладони, произнес мужчина.
– Как выяснилось вчера, не таким уж и «равным». По крайней мере, он так считал.
– А вы?
– А я, видимо, не замечала «неравности»… Хотя, – и вновь отвернулась к окну.
– Что, Агата?
– Да так… Я думала, что хорошо его знаю. Как саму себя. А получается, нет. Логик, аналитик. Зато теперь вот все думаю: «почему?». И вспоминаю слова моей мамы, Софико и даже Ксю. Они все мне беспрестанно твердили, что так вести себя, как я, нельзя.
– Почему?
– Да потому что, по их мнению, Ник всегда шел мне на уступки. Ванн, неужели, я и этого никогда не замечала? Как можно быть такой слепой? Как можно было довести нашу любовь до такого «финала»? Нам обоим?
– Вы оба осознали ошибки. А это дает право их устранить.
– Устранить? – усмехнулась я. – Как, Ванн? Я больше не чувствую, что это – только мой мужчина. Смотрю на него, а представляю, как он целует Ксю. Ее тонкие пальчики в его волосах и на… Как такое можно устранить? Он будто бы весь до сих пор в ней. Вымазанный от макушки до пяток. И здесь даже не важно, что после Ксю у него, конечно, была еще куча других женщин. За семь-то лет. Это – не важно. Я вижу лишь ее одну. Потому что именно она стала его «орудием мести» мне, – последние слова я почти прокричала. Поэтому, резко обернувшись к двери… – Где ты был?! Столько времени прошло? И почему ты опять босой? И… кровь на шее откуда?.. Ник?
– Все нормально, Агата, – прислонился он к дверному косяку. – Вижу, что ты меня ждала.
– Чирк-чирк! – маленькая огненная птица, выпорхнув из-за его спины, камнем упала на Святое плечо. – Чирк-чирк!
– Добрый день, Агата! О-ох… Давно я не бывал в здешних веселых краях.
– Тысь моя… майка.
Глеб Анчаров, мой бывший начальник и последний адресат, профессионально оскалился сидящему на камнях Ванну…
Фонари за высоким темным окном. Липы, подсвеченные ими, под ветром перебирают листьями. Двое припозднившихся, мужчина и женщина, не спеша идут по узкому мощеному тротуару. Он что-то говорит. Она улыбается и в такт шагу покачивает на пальцах ручкой зонта. Исчезли из виду и снова – тишина и покой… Уф-ф. Как я люблю этот город! Оказывается, как я его люблю.
– Агата?
– Что? – и нехотя обернулась от окна. Прядь мокрых волос, чистая, благоухающая смесью жасмина с вербеной, упала на глаза. А, ну и пусть. И накрутила по дороге к дивану ее на нос.
Мужчины, Глеб в кресле, и Ник на ступенях у разожженного камина, терпеливо меня дождались. Чего не скажешь о Ванне, сопящем на втором этаже некромантского столичного дома.
– Мы еще не все обсудили, – почесал за ухом хозяин хором. И зевнул. – А мне в ночь срываться к «друзьям» из Джингара. Пока они не очухались от нашего нелегального перехода границы.
– До официальной претензии? – уточнил Ник.
– Думаю, да. Ты ж сам видел, что тянули во время драки до последнего со своей стены. И пока подмога к тебе не появилась, не спускались.
– Угу. Заметил. Кому ж охота приработка лишаться?
– Так может, вы МНЕ сначала толком объясните: что там у пересохшего русла произошло? – с претензией огласилась я.
Глеб лишь плечами пожал:
– А что там? «Торжественная встреча». Со стороны Грязных земель как раз «прием товара» намечался, вот они и растянули посты по периметру за полмили.
– И Ник оказался внутри них?
– Угу, – бросил тот щепу от полена в огонь. – Тебе, кстати, привет от твоего знакомого, Дария. Он свой собственный меч у меня опознал.
– Спасибо. А ты не мог бы и ему тоже…
– Извини, Агата. Не мог бы.
– Почему?
– Я его прирезал. Из ревности, – и оскалился в духе чистокровного береднянского упыря.
– Ага… Глеб, как ты нас нашел и что происходит в столице? Присутствие Велиара ощущается? – тут же сделала я умное выражение на лице.
– Ну так… Давайте по порядку, – в ответ сцепил тот перед собой пальцы. – Как я вас нашел… – и, качнув кудрями, хмыкнул. – Ник, а хороший у тебя кадет. Стойкий.
– Что с Игнатом? – напротив, подобрался тот.
– Все нормально с Игнатом. Я его к своим лекарям переправил. Теперь, наверное, уже бегает. Его сразу возле курятника с вашим письмом поджидали. Мальчик, на свое счастье не понял, кто ему влупил и посланье забрал, а вот я по ошметьям догадался.
– Аланты? «Черный Ирис»? – скривилась я.
– Ага. Они самые. Игнат ждал меня тут, на крыльце. И, естественно, ничего толком сказать не смог, кроме выученного наизусть моего же адреса. Пришлось самому напрячь извилины, и на это ушло время. А уже в вашей заповедной пещере меня вновь поджидали.
– Эль?
– Да, Ник, – Глеб, прищурившись на огонь, замолчал. – Да-а… Хотя, масштабы событий предполагают масштаб и участвующих в них сторон.
– Так ты понял, кто он? – ревностно уточнила я.
– Агата, сейчас не об этом.
– Да что вы?
– Та-ак… Что было дальше, – мотнул некромант головой. – Еще время у меня ушло на получение допуска в Грязные земли для себя и троих сопровождающих из службы Главного канцлера. Пришлось вводить в курс дела его. А дальше, уже на ссыльной территории, целиком положиться на, как ты сказал, Ник, Эля? Он нас в нужное место и вывел. И я думаю, хорошо, что мы через Джингар уходили.
– Неужели Прокурат до такой степени «прогнил»? – сузил глаза Ник.
– «Прогнил»? – внимательно глянул на него некромант. – Думаю, нет. Здесь все дело в вашей системе субординации. И раз приказы не оспариваются и спускаются по вертикали, то достаточно «прогнить» лишь…
– … ее верху.
– Так точно, рыцарь Подугор. Но, не все так убого. Это я уже перешел ко второму вопросу Агаты. И что хочу здесь сказать… «Черного Ириса» больше нет. Его члены, частью сидят в столичной тюрьме под следствием, частью, разбежались по Алантару. В первую очередь, благодаря показаниям рыцаря Штоль.
– Ксении? – сглотнула я слюну.
– Да. Я ее вовремя перехватил из вашего лазарета.
– И что же она поведала? – уточнила я.
– Во-первых, доказательством стала сама причина, по которой в живых-то осталась.
– Алантская кровь?
– Да, Агата. А во-вторых, подробно описала Велиара в медвежьей ипостаси. А когда ее описание сравнили с обоими вашими из отчетов, то… В общем, отставка Верховного рыцаря Прокурата – дело времени. И, думаю, он сам это осознает. Потому что все силы сейчас брошены на исправление «ошибок в руководстве».
– Это на такую причину отставки он надеется? – зло хмыкнул Ник.
– Пока, да.
– А «исправление ошибок» подразумевает поиск в Куполграде Велиара?
– Да, Агата. Его пока не нашли. Хотя, плоды деятельности очевидны: два антикоролевских собрания горожан, один дипломатический скандал, кстати, с Джингаром, и массовая драка. Там вообще интересно и с нее, кстати, все началось. Две деревни в пригороде одну Святую реликвию не поделили. Чудом жертв избежали. Зато половина Прокурата с фонарями осталась. Пока разнимали.
– Да-а, – пытаясь скрыть улыбку, протянула я. – Демон тут не скучает. Хавает за обе щеки. Глеб, а где он может находиться? Над городом ведь купол и любой всплеск магии гасится.
– Это, конечно, – скривился в ответ некромант. – Только, гасится в нем лишь то, что уходит наверх. И теперь, когда вы здесь, у меня появилось время кое-что проверить. Есть одна мысль.
– Я буду участвовать, – встрепенулся со ступеней Ник.
– И я – тоже.
– А вы пока будете здесь, – припечатал нас разом Глеб. – Безвылазно. Не время еще. Всем троим. Точнее, четверым, если с… Элем.
– Глеб, хотя бы к родителям-то? Ты ж мою маму знаешь.
Некромант слегка передернулся – видно, что «знает». Но, остался непреклонным:
– Я сам к ним. Завтра с утра.
– И…
– И всё! А теперь – пора мне, – и, потянувшись, встал из кресла. – Ник, можешь лечь тут, на диване. Охрану навесишь сам. Агата, ты – на втором этаже в моей спальне. Я утром вернусь. Ты готовить то научилась?
– Огурцы мелко резать.
– Ох, и достанется же кому-то… сокровище, – оскалился наглец. – Ладно, по дороге заскочу в ресторанчик. Так что, ждите назад с едой, – и быстро вышел из гостиной…
– Уф-ф… – тоскливо скривившись, проводила я его глазами. Потом взглянула на Ника, занятого созерцательным растиранием лба. – Как твоя нога?
– Что? – прищурился он. – Хо-рошо. А после ванны, думаю, будет еще лучше.
