Текст книги "Ваш выход, рыцарь Вешковская! (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Задергался… Эй, кто тут уду воткнутой оставил?! Поплавок дергается! Эй! – потому что рыбак из меня, как из рыбы магичка. – Эй! Ник! Ванн!.. Да, чтоб вас, – делать нечего – ухватилась за длинный прут удилища сама.
Соперник, как назло, попался сильно упрямый – нить с поплавком на конце тут же завыписывала кренделя, обозначая его подводные маневры. Я лишь брови сдвинула и перехватила руками сильней. Поплавок, на секунду вынырнув, дернулся и понесся прямо перпендикулярно линии берега:
– Ух, ты!
– Клюет? – тут же сбрякали за моей спиной поленья и Ник, точно такой же босой, подскочил ко мне в воду. – А я – за дровами отлучился. И всего-то… Клюет?
– А сам что, не видишь? – со всей серьезностью напыжилась я.
Мужчина азартно засуетился:
– Агата, давай, я? У тебя же лопатка? Тебе… ты… упустишь ведь?
– Да с чего, вдруг? – напротив, усилила я на удилище хватку. – С чего упущу-то? А дальше что делать?
– Дергать в противоположную сторону! Да она у тебя… Агата, дай я!
– Вот к дровам своим возвращайся, – и боком к нему.
– Ты ж упустишь? – подскочил Ник со спины и обхватил руками мои собственные. – Дай тебе помогу. Дай! Агата!
Вражья рыбина, почуяв нашу сплоченность, в ответ, как взбесилась, заметавшись шальными зигзагами и с удвоенной силой. Я от старания закусила губу:
– Ты мне только мешаешь. Ник, не лезь!
– Вот так, Агата. Вот так, – пропыхтел он мне сбоку в ухо. – Во-от. А теперь… дергаем!
Удилище, выгнувшись до предела, взмыло вверх, явив нам обоим в полете и брызгах диво дивное полуярдового размера.
– Вот это да.
– Ух, ты! – и замерли оба, глядя на переливающуюся золотом чешую. – Это… кто?
– Лещ. Я такого здесь в последний раз лет восемь назад… Красавец.
«Красавец», скоро погасив трепыхания, будто смирился с судьбой. Лишь подергивался на натянутой нити.
– А что теперь делать? – прищурясь, обернулась я с Нику. Тот сиял не хуже леща:
– Очень просто! – и, оторвав правую руку, знаком подхватил рыбину. Лещ, птицей пролетев над нашими головами, весомо шлепнулся у входа в траву. В аккурат к ногам Ванна:
– Вот это дар свыше, – открыв рот, прокомментировал тот.
Ник мне в затылок парировал:
– Как же, «дар»! Это мы молодцы с Агатой!
Я, пригнувшись, уточнила:
– Молодцы, значит?
– Ну, да, молодцы.
– Мы с Агатой?
– Угу. С тобой.
– А раньше его магией нельзя было? Из воды и в траву?
Ник, невинно почесал рукой нос:
– Так не интересно же? На то она и рыбалка. Агата, ты чего? – и будто младенец лучезарный. Агнец. Или кто там еще девственно непорочный.
У меня же наоборот все «темные силы» взбурлили. Ух, рыцарь Вешковская. Да что уж там. А ведь честно старалась:
– Руку свою от моей оторви! – и, не дожидаясь, сама ее дернула. Ник лишь удилище словить успел:
– Агата, это ты зря, – мне уже в спину. – Вот зря ты.
– Ах, я «зря»? А ты у нас «все по-толковому и со смыслом»? И больше вообще ко мне не подходи! И даже прикасаться не вздумай! «Мы– молодцы»! Да из нас двоих ты один «молодец со смыслом»! И мне до тебя далеко… Далеко. И, чем дальше, тем лучше… Ванн, собирайтесь и уходим отсюда. Прямо сейчас.
– Агата, ты куда собралась? Ты зачем валишь все в одну кучу?
– В одну кучу?.. Ванн, вы меня плохо слышали?
– Так мне и собираться-то… я ж…
– Пускай, «в одну кучу»! Пускай! Лишь бы отсюда подальше! Разве ты не понимаешь, что мне с тобой плохо? Я не хочу тебя видеть. И слышать твой голос. Я ничего от тебя не хочу. Ничего. Лишь бы подальше… Ванн! Я вас жду! Я вас там подожду.
– Где, Агата?
– Где-нибудь, – и в тумане из унизительных слез, пошагала вдоль кромки воды. Лишь ботинки свои прихватила.
Я сейчас и не вспомню, когда так ревела до этого. Вот именно, что ревела. Не рыдала, заломив руки, ни плакала, как нормальные женщины, а полноценно, в голос и прихлопнув ладошки к лицу. Хотя, откуда я знаю, как они? Откуда мне это знать? Я всегда была сильной. А теперь ком взорвался. И первой снес саму же меня. Тихая река разносила мой рев, множа его и, наверное, пугая всю местную живность. А мне было плевать. Я изливала душу. Наверное, в первый раз за семь лет. И в этом захватывающем процессе как-то так упустила появление Ванна. А опомнилась лишь, когда ревела уже в широкое мужское плечо:
– Агата, вы поплачьте, вам станет легче.
– У-у-а-а-а!
– Легче-легче. Со слезами из души выходит вся боль, и душа наша чистится.
– У-у. У-а-а-а-а!
– Боль уходит и остается лишь самое светлое. Самое главное.
– У-у-у… Да чтоб его все унесло! У-у-а-а-а.
– Ну, тогда это – не главное, Агата.
– Просто пусть унесе-е-е-ет.
– Не просите о том, чего не желаете сами.
– О-оу… Чего?
Ванн вздохнул и повторил:
– Агата, не просите о том, чего не желаете сами.
Я, напротив, затаила дыхание:
– А еще раз?
– Повторить? – склонил голову набок мужчина. – Не просите того, чего не желаете. Ибо…
– Ванн, как ваше полное имя? – осознание пришло, как новый, ошеломляющий взрыв. Я даже про рев свой забыла, вперясь взглядом в глаза мужчины напротив. Тот, будто понял. И покачал головой:
– Джованни. Джованни Бернардоне.
– Джованни… Я себя сейчас ощущаю как-то странно. Будто меня и вправду вывернули наизнанку и хорошо протрясли.
– И вам стало легче?
– Не знаю. Со мной раньше никогда такого не было. Мне спокойно. Особенно, от вашего… – и, подтянувшись на цыпочках, попросила. – Подуйте на меня еще раз.
– Хорошо.
– Агата… – Ник, вывернувший из-за берегового поворота, застыл в нескольких ярдах от нас. – Агата… Я пришел сказать, что никуда вас двоих без себя не отпущу. И если ты сама хорошо подумаешь, то придешь к аналогичному выводу. Потому что…
– Ник…
– Не перебивай меня, – вскинул он руку. – Пожалуйста, не перебивай. Ты многого не знаешь и поэтому будешь в опасности. А твой… друг, – метнул он взглядом в Ванна. – Ты уверена, что он сможет за тебя постоять?
– Ник…
– Агата!
– Николас, вы зря тревожитесь, хотя, вас можно понять.
– Рот свой сейчас! Я не с вами разговариваю, а с ней! Вы вообще – неизвестно кто!
– Ник!
– Вы уже втянули ее в авантюру! И не заставляйте меня применять против вас…
– Ник! Ты меня слышишь?!
– Да, Агата! – процедил он сквозь зубы. – Что ты хотела сказать?
– Что я хотела сказать? – отстранилась я от Ванна. – Я хотела сказать, что, если ты затеешь сейчас свои рыцарские бои, то, рискнешь оставить без шанса кучу народа.
– Я сейчас не понял.
– Ванн – это «противовес».
– Что это за штука такая? Я лишь одно значение…
– Он – единственно возможный противовес демону Велиару. Потому что… Ванн?
– Что, Агата?
– Может, вы Нику сами представитесь?
– С удовольствием. Урожденный Джованни Бернардоне. Родился в Италии, в Ассизи. Вы это место называете своей «прародиной». В 1182 году от Рождества Христова. Отец же мой, за свою любовь к стране Франции, позже назвал меня Франческо. Или Франциск.
– И-и?
– А канонизировали меня уже после смерти. Так я стал Святым Франциском.
– Угу, – ухватился Ник за лоб.
– Ник?
– Все нормально, Агата. Все… нормально. Но, мне нужны… объяснения.
– С предложениями. Я помню…
Глава 6
Очень часто, да что там часто, жизнь наша всегда зависит от обстоятельств. И то, что было «табу» еще утром, при свете ночного костра уходит в тень за спиной. Не исчезает. Отступает на задний план, вытесненное другим со своего пьедестала. Плохо это или хорошо? Кто его знает? Может жизнь наша сама, как опытный манипулятор решает за нас? Пишет и зачеркивает. Сталкивает и разводит. Или крепко-накрепко связывает. Тех, кого сама же много лет назад разбросала. А теперь вот взяла, и выписала свое «новое обстоятельство». Связующее покрепче самой всесильной магии или корабельного троса. Хотя, по отношению к Святому данное сравнение… Кощунство? А бес его…ой-й…
– Агата? – наше с Ником «обстоятельство», Святой Франциск, сидящий по другую сторону от костра, словно мысли мои читал, потому как сейчас улыбался. – Мне видится, мои откровения вам лично пошли не во благо.
– Нет, Ванн. С чего вы такое взяли? – может, все же, читает?.. Кто его разберет? Особенно, после того, как сняли наручники и ошейник. Хотя, если судить по свечению, то оно, как раз, изменилось мало. Мой бы бывший начальник за такую «профмаскировку» руку пожал. Несмотря на то, что Святому. Потому что у некромантов ничего святого нет. Кстати, о некромантах. Точнее о том одном, к которому я Ванна в столицу вела… И что теперь мне… нам с Ником с ним делать? – А где… Ник?
– Николас? Он ушел.
– Куда?
Ванн, почесав ухо, махнул рукой в направлении, противоположном от входа. – Туда.
– Ага… Тогда я тоже «туда». Мне… нам с ним…
– Агата, идите. Я теперь вас ни за что не оставлю. Обоих.
«Нет, точно, читает», – напоследок прищурившись, кивнула и подскочила с рогожки.
Узкий сквозной коридор, не смотря на пару изгибов, тянулся недолго. А закончился каменным балконом уже с северной стороны горы. Именно там, в окружении звездного неба, сидел сейчас Ник. Подтянув под себя одну ногу, и покачивая в пустоте другой.
– Агата, твой световой шар, – обернулся на мое появление. – Здесь, в двух милях – граница с Грязными землями. С грифонов могут заметить. Часто летают.
– Ага, – поспешно свела я в знаке пальцы. Шар, вспыхнув голубыми прожилинами, угас, и меня тоже обволокло темнотой. И тишиной. Лишь лес внизу, в узкой расщелине, горы и звезды на небе. С луной… И зачем вообще сюда приперлась? – Я, пожалуй…
– Садись, – Ник сдернул с плеч свою прокуратскую куртку и кинул ее рядом на камни. – Агата, нам надо поговорить.
Ну, это… да. Да только:
– Смотря о чем. Если о…
– О деле, конечно… Агата, да садись же. Или, подальше от себя отодвинуть? – в этой «романтичной мути» улыбка его выглядела совсем не деловой. Однако вмиг привела меня в тонус:
– Дело это «другие» обстоятельства между нами ничуть не меняет. И… так сойдет, – опустилась на нагретую ткань, свесив вниз, с балкона, обе свои ноги. Поерзала немного, устраиваясь, потом вздохнула. – О деле… Что делать-то будем? Ты понимаешь, что теперь тоже – вне закона? После того, как с нами связался.
– Прекрасная возможность начать свою жизнь заново.
– Что?
Ник, не поворачиваясь ко мне, пояснил:
– Я исключительно, о деле, Агата. О том, что иногда неплохо вынырнуть из привычной системы и посмотреть на ситуацию извне. Потому, меня очень интересует: как у тебя это получилось? После потери «малумслуха»?
– После потери моего слуха? – скептически уточнила я. Потом ненадолго задумалась и выдала куда менее уверенно. – Возможно… Не знаю. Просто… да не знаю я, как вляпалась во все это. Стечение обстоятельств.
– Стечение обстоятельств?.. А как догадалась о сущности Ванна?
– А-а. И это – тоже. Хотя, если так рассуждать?.. Понимаешь, – и, подогнув ногу, развернулась к мужчине. – О существовании Святого Франциска я узнала еще в Бередне, а потом мне просто стало интересно. Ведь в стране этой верующих – девяносто девять процентов. Но, православных. А Ванн… Святой Франциск – католик, однако и его там тоже знали. Я про него читала – мне мой бывший коллега книгу из своей Крылатой башни доставал. А уже здесь, в Ладмении, сильно помог факт «близкого знакомства» с Велиаром. Ты меня понимаешь?
Ник, потер пальцами нос:
– То есть ты сразу поняла, что мы ищем не того?
– Так точно. Их схожесть лишь на поверхности. Ты знаешь, какими были последние слова, услышанные мной, как малумтелепатом?.. «Дела ваши – мелки и суетны. Но, расплата за них – велика». А произнес их именно Велиар. Тема у него любимая – причинно-следственные связи. Это я уже потом прочитала. Так вот, тот проповедник, после которого в Гусельницах на площади разгорелась драка, именно про дела и расплату внушал. Хотя, на самом деле воздействие шло на совершенно другом уровне.
– Это-то понятно: получил свою порцию «любимого блюда», насладился и смотался.
– Ага. А пятая комтурия подорвалась ему вслед с приблизительным описанием внешности, под которое, кроме Ванна, подходит еще куча народу. Однако взяли его. Как самого первого. А может, и самого удобного, – и глянула на мужчину. Тот лишь хмуро скосился к горам. Я – продолжила. – Что же касается остальных факторов, то их было три. Во-первых, упоминание Святого Франциска, как «небесного противостоятеля» архидемону Велиару.
– Упоминание где?
– В одной книге моего деда. Ты помнишь, кем он был?
– Это да, – кивнул Ник. – Член Совета магов. Один из «Квадрата посвященных».
– Вот-вот, – и невольно хмыкнула, вспомнив подзорную трубу на балконе. – А в специальном отделе его домашней библиотеки был труд по демонологии. Там я эти сведения и нашла. Правда, лишь их. А как он противостоял и с помощью чего, информации не было.
– Угу… Во-вторых?
– Во-вторых, намек моего бывшего начальника при нашей последней с ним встрече. Я так думаю, он с пострадавшими после той драки дамами еще до вашей комтурии успел в каталажке пообщаться, а уж потом свернул ко мне. Поэтому и попросил не вмешиваться в это дело.
– И ты ему пообещала, конечно. Это – понятно. А что за «намек»-то?
– Намек как раз на противовес Велиару. Мол, есть такие силы, которые обязательно появляются в нужный момент и тому подобное. Правда, он балансий имел в виду, как образец для наглядности.
– Думаешь, как «образец»?
– Думаю, да. Хотя, кто его разберет? Мне иногда кажется, этот некромант знает все возможные и невозможные ветви реальности.
– Поэтому ты хотела отвести Ванна именно к нему?
Вопрос прозвучал, как простая констатация факта. Я лишь кивнула в ответ: а к кому мне еще с таким «богатством» было тащиться?
– И третий фактор… – а вот это – самое сложное. Потому что, самое личное. – Еще в свой первый год в Бередне один из селян мне как-то рассказывал, что у них в народе есть выражение: «Пахнет Святым». Это значит, «непреложная истина или важность». Потому что, по местному убеждению, Святые пахнут нашим детством. То есть, самым дорогим.
– Да?
– Ага.
– И чем пахнет… Ванн?
Я, скривившись, пожала плечами:
– Ну, нормальное детство у нормальной девчонки, наверное, пахнет конфетами там, клубникой или мамиными духами. А мое навсегда запомнилось лишь двумя запахами: солнца и полыни. Точнее, солнечным запахом полыни.
– Солнечный запах полыни, – медленно повторил мужчина. – Я помню, она росла повсюду вокруг нашего корпуса и на задах учебного ристалища тоже.
– А сколько я из нее составов переварила, – в тон ему огласилась я.
Ник хмыкнул:
– Сильнейшая антидемоническая трава… Н-да… Значит, солнечная полынь. Так пахнет этот… Святой. Теперь я все понял.
– Ну, а раз ты все понял и сам упомянул об «антидемонических средствах», то теперь – твоя очередь.
– В чем?
– Ой, вот только не надо!
– Агата, конкретнее выражайся.
– Конкретнее? – сузила я глаза. – Хорошо. Что ты нашел на том месте в северных горах Бередни? Там ритуал был? – и посмотрела, как можно внушительнее. – Ритуал вызова?
Ник в ответ открыл рот. Потом его закрыл. Тоже мне, «новую жизнь» начинает. С ржавыми замками на старой:
– Да, Агата.
– Ага… – и сама замолкла.
– Да, Агата… Велиара к нам вызвали… Но, даже это – не главное.
– Ух, ты! А что ж тогда главнее? – вперилась я взглядом в посерьезневшее мужское лицо. – С ним все остальные повылазили? Крупным оптом? Или…
– Ну-ну… Его вызвали сюда аланты, – хлобысь! И мне острить вдруг, резко расхотелось. Ник покачал головой. – Действовали не очень умело, однако сил хватило вполне. Для трех участников ритуала.
– И-и…
– Нет, их тел я там не обнаружил. И это – еще одна плохая для нас новость.
– С точки зрения «мировой справедливости»?
– С точки зрения «демонической преданности», – сделался Ник совсем хмурым. – Ты знаешь, Агата, авторитеты в нашей работе есть и у меня. И самого главного из них ты прекрасно знаешь. Наш с тобой бывший общий рыцарь-наставник и общий научный куратор, канцлер Исбург. Исаак Исбург. Я после того, как из Бередни вернулся, с того задания, отчет накатал и сразу к нему за «дополнительной информацией». Потому что «добрый совет» собственного руководства: «Напейся, проспись и забудь», мне не понравился.
– И что он тебе… рассказал? – сдвинула я брови. И даже передвинулась поближе.
Ник ответно качнулся вперед. Потом тихо выдохнул мне в лицо:
– У них – плотная историческая связь. Велиар в предтечном мире был главным покровителем алантов. Вел их планомерно к процветанию и доминированию над всеми остальными земными расами. А потом, почему-то, в самый нужный момент, показал хвост. А теперь, видно, получил «второй шанс».
– Второй шанс?.. И куда же он их… поведет?
Ник усмехнулся, заставив меня моргнуть:
– Агата, сама подумай. Аланты на собственной планете итак – самая процветающая и доминирующая в магии раса. И единственное, чего им не хватает, точнее, то, что они упустили много лет назад – власть. Политическая власть.
– Ты знаешь, на мой взгляд, им она не больно-то и сдалась, – позволила я скептическую гримасу. – Это же – бремя. А аланты…
– «Птицы свободные»? – уточнил Ник. – Это – да. Однако не все из них так любят просто полетать. Ты слышала о ладменском клане «Черного Ириса»?
– Да откуда? И месяца нет, как я вернулась домой.
– Угу. Тогда слушай вкратце то, что мне канцлер нашептал: в клан входят одни лишь аланты. Числом – около двадцати. Причем, очень молодые, даже по человеческим меркам. И все, как один – детки из самых значимых в стране семей.
– И чего они хотят? Неужели, вернуть местный престол? Радужная жизнь без ответственности надоела?
– Да нет, Агата, – скривился Ник. – Они хотят, как ты выразилась, «мировой справедливости». Правда, если перевести ее в конечную цель, получится как раз оно – возвращение исконно алантского престола в Ладмении.
– А Велиар, значит…
– В помощниках. Да только, что-то у них не так пошло, на том ритуале в горах.
– С чего ты взял?
– Пентаграмма была неправильной. Без двух необходимых символов власти над вызываемым. И…
– Тысь моя майка.
– Угу. Так оно и есть, – почесал нос Ник. Я потрясенно отпрянула:
– Но, он ведь, насколько я знаю, рванул именно в направлении Куполграда.
– Откуда такие сведения? – оторвался от «процесса» мужчина.
– Шушель вблизи Гусельниц напел. Ник, чего он там забыл-то, если не по алантской воле?
– А ты, видимо, не в курсе о «профспециалитете» этого архидемона?
– Я?!.. – вот же, хам. – О-ой… Значит, решил самостоятельно выдвигаться?
– Видимо, да, – кивнул Ник.
– На ладменский престол?
– Угу. Хотя, думаю, не в качестве законной власти. Просто устроит тут для разминки большой дипломатический скандал, затем, войнушку с соседями организует. Сначала по Бетану, а потом…
– Я поняла. А когда наберет силу…
– Начнется самое интересное с участием остальных действующих лиц со всех нижних уровней.
– Тысь моя майка. Весело-то как… Демон, по воле алантов, гуляет. Их высокородные задницы прикрывают собственные родители и наше с тобой руководство, а остальные в это время… Вот это вовремя я в отпуск пошла…
– Тебя только это сейчас волнует? – искренне рассмеялся мужчина.
– Да нет, – состроила я ему осуждающую гримасу. – Меня сейчас сильнее всего волнует то, как Ванн во всей этой истории выступит, – и, вспомнив улыбку оного и его речи с явными замашками «блаженного», тяжело вздохнула. Ник тоже смолк. Потом тихо отозвался:
– Сия природа мне неизвестна, Агата. Я лишь знаю, что мир наш, созданный для магии, влияет на таких вот, живущих одновременно в нескольких параллелях существ, подавляюще. Что ангелы со Святыми, что демоны всех уровней, чувствуют себя здесь не особо комфортно. Думаю, именно по этой причине, Велиара и вызвали в Бередне.
– Там открытая земля, – согласно кивнула я.
Ник недоуменно прищурился:
– Что ты сказала?
– Это не я сказала, а Глеб. Там земля намолена. Он мне это постоянно повторял. С самых первых моих дней в Бередне. И сравнивал тамошнюю землю с душой. Понимаешь, когда душа открыта, человек, маг или алант, не важно, в силах испытывать и горе и радость в полной мере. Вот так и земля в Бередне. В общем, «хапает» полным ртом и то и другое.
– Угу… Значит, Велиару нужно время для начала полномасштабных действий. И Святому Франциску – тоже, – продолжил рассуждения Ник. – И если первый набирает энергию из отрицательных эмоций, то второй… – и вопросительно уставился на меня. – Агата, а на какой хоб мы ему вообще сдались?
На какой хоб?.. Видимо, один будет делиться с ним энергетикой предательства, а второй – неумением смирять собственную гордыню.
– Не знаю, Ник. И вообще… я спать хочу.
– Угу, – вздохнул сбоку от меня мой «напарник по незнанию»…
Утро дня следующего выдалось пасмурным. С густой, повисшей в воздухе вокруг пещеры влагой, сразу пробирающейся под ворот рубашки и в рукава. Да и ясности по вопросу, поставленному накануне ночью, тоже не принесло. Птица (вот, кстати, тоже вопрос: что за «птица», этот Эль), дремала рядом с костром, на одном из разложенных сушиться сапог Ника. Мы трое – сидели вокруг огня и медленно вливали в себя одну за другой кружки травяного чая. Коротали ожидание гостя.
– Уф-ф. Я больше пить это не в силах, – наконец, брякнула я шестой… или седьмой. Эль встрепенулся. Ник хмыкнул в свою. Ванн философски вздохнул:
– А травы в чае очень целительны. Николас, и где подобные произрастают?
– В сиих окрестностях, – просветил тот оратора. – Если для гербария, могу показать.
– Благодарствую. Я в них неплохо разбираюсь. И вот эта, что плавает в котелке мелкими голубыми цветочками, поднимает и дух и тело. А с узкими бурыми листьями… с узкими листьями, – и задумчиво воззрился на меня. – «Balsamumvulneri». Что в переводе с древнего языка лекарей, «Бальзам на рану».
– Да что вы? – решила и я вступить в научную беседу. – И кто у нас поранен?
– Здесь, Агата, иные причины имеются в виду, – с готовностью пояснил мне Ванн. Только я, к сожалению, не владею их точным наименованьем, – и глянул теперь на Ника. – Николас, подскажите, сердечно прошу.
Тот сначала скосился на аналогичный «букет», торчащий с утра у моей лежанки, потом – на меня:
– Чакры. Точнее, четвертая… сердечная. Цветок – Коготь ворона.
– Ага. Он и воняет одноименно.
– Зато хорошо латает энергопробоины. А запах можно и потерпеть, – глядя в огонь, буркнул Ник. – Как твоя лопатка, кстати?
– Моя лопатка? Нормально… Спасибо.
– За что? – удивленно уточнили у меня.
– За… – вот, слово «трудное»… – заботу.
И я его опять удивила. Правда, лишь мельком данный факт оценив. Зато на Ванне свой взгляд задержала. Точнее, на его «блаженном» свечении.
– Забота о ближнем – самый уважаемый долг из существующих в мире, – тут же огласился тот назиданием.
– Ник?
– Что, Агата?
– Твой грифон, он точно долетит до курятника? А то, бывали прецеденты.
– Долетит. И записку адресату передадут, – подбросил он полено в огонь.
И кто бы мог подумать? У Ника Подугора – свой подопечный кадет. Николас Подугор у нас – рыцарь-наставник. Причем, по его же уверенности: «да, неплохой». Потому как подопечный кадет обязательно выполнит поручение, и Глеб Анчаров обязательно мое послание получит. Если, конечно, не мотается в это время бес знает где. Ну-ну.
– А что означает слово «курятник», Николас? И какие «несчастливые исходы» Агата имела в виду?
– А почему бы меня саму об этом не спро…
– То место, где держат прокуратских грифонов. И…
– А позвольте тогда узнать: причем тут куры? Ибо…
– Ибо грифоны ничего общего с этими птицами не имеют, – так же быстро подытожил Ник. Однако и я рот свой еще закрыть не успела:
– Разве что некоторые – общий интеллект с ними.
– Да было то – всего один раз! И я потом с Буром проблему решил, – вскинулся на меня Ник.
– О, да! Но, зато какой «один раз»! – и оба уставились на Ванна. Хотя, действительно, кадетам грифоны всегда достаются: либо уже «в отставке», либо совсем «желтоклювые», либо «с интеллектом» и поэтому, выбракованные. Нику повезло с третьим вариантом.
– Мой Бур, почему-то красный цвет не любил, – насмешливо скривился тот. – А у нас тогда разведучения были в шестнадцати милях юго-восточнее столицы. И обычно все гладко проходило – команду эту «Домой» грифонам одной из первых в мозг загоняют, а тут…
– А тут, как раз по пути следования в курятник, в одной деревне внизу праздник проходил – народные шествия под музыку, песни и танцы… в красных ритуальных нарядах, – смеясь, вставила я.
– И такое, прямо, фатальное совпадение, – сидя, заерзал Ник. – У них старое поверье есть о местном драконе, который, якобы, невест себе каждый год забирал и дарил взамен, тоже ровно на год, защиту и полное благоденствие. Драконов уж лет семьсот, как никто не лицезрел, а обычай остался.
– Ну и? – открыл рот Святой.
– Ну и у той «невесты», как назло, наряд тоже красный был, – покачала я головой.
– Угу. И орала она громче всех остальных. Видимо, от долгожданного счастья.
– А грифон с большой высоты, ну… на дракона слегка смахивает.
– И?! – даже подпрыгнул на месте Ванн.
Мы с Ником, переглянувшись, разразились гулким пещерным смехом.
– Чирк-чирк! Чирк-чирк!
– Так чем происшествие то закончилось?
– А-а, – вытирая глаза, махнул Ник рукой. – Наш канцлер лично извинения приносил тому перепуганному «спектаклю». Мы им потом картошку помогали копать в качестве моральной компенсации, а Буру заклятье наложили специальное. И он стех пор больше цвета не различал. Никакие.
– Вот это… история, – стараясь сильно не улыбаться, покачал головой Ванн. – Агата?
– Что, Ванн? – шмыгнув носом, оторвалась я от кружки с остывшим чаем.
– И вы тоже тогда картошку копали?
– А как же?.. Копала, – бросили мы с Ником друг на друга взгляды. Я отвернулась первой. – Копала…
– Я пойду, посмотрю, как там моя закидушка в реке, – уже подскакивая на ноги, произнес Ник и вскоре растворился в беспросветной уличной серости.
– Агата, а вы слышали притчу о картошке и наших обидах? – глядя ему вслед, спросил Ванн.
Ох уж, эти мне его…
– А как же? Каждая наша обида – одна картофелина, которую учитель заставил таскать с собою повсюду своего обидчивого ученика. А когда таковых набрался целый зловонный мешок, на последнего снизошло озарение: зачем ему такой «тяжкий груз»? – уставясь в стену, продекларировала я. – А хотите я вам расскажу «притчу»? Чисто женскую, но весьма поучительную?
Ванн оживился:
– С удовольствием ее послушаю.
– Ага… У одной девушки были туфли. Она их купила так давно, что однажды, прибираясь в платяном шкафу, сильно озадачилась: «Странно: красивые туфли, почти новые. И почему я их не ношу?». Потом напялила на ноги. Походила немного и поняла: «Ах, вот, почему! Они же мне страшно мозолили пятки!» И затолкала коробку подальше. Обратно. Хотя, сразу выбросить надо было.
– Агата, ты про что? – и как я его не заметила? Ник, весьма довольный собой, застыл в проходе с тройкой увесистых карасей на веревке. – Ты про те туфли, которые я тебе…
– Да какая разница?
– Николас, вы о чем?
– Ну, – почесав нос, направился тот к нам. – Ты же про те самые свои туфли, серые бархатные? Я их потом тебе дедовскими колодками разбивал.
– Ну, разбивал.
– И вы их Агата, потом носили? – с прищуром уточнил Ванн.
Да чтоб их обоих!
– Носила. Долго и счастливо. И… я – на улицу. И чтоб ни один за мной!.. Как все надоело. Скорее бы Глеб появился. Чтоб… чтоб… – сырое боевое чучело мой разгоряченный костром и травяным чаем лоб встретило с радостью сиделки в лечебнице. Так приятно его охладило… Ненадолго. Потому как еще и картошка эта… Картошка эта…
Поле деревенское. Простор от плетня до плетня. Длинные-длинные ряды из ямок и бугров с кучами пожухлой, густо пахучей ботвы. Ведра с картофельными желтыми буграми. Одно – на боку. Упало. И среди всей этой «романтики» – мы. Первый поцелуй. Не касаясь друг друга грязными руками. Лишь сцепили их. И глаза в глаза. Удивленные и еще по-детски счастливые: «Мы теперь не друзья?.. А кто же мы теперь, Ник?» Вот тогда и прозвучало его первое: «Я люблю тебя, Агата. Я тебя уже очень давно… люблю»…
Б-бух!
– Вот ты мне за все когда-нибудь… – б-бух! Снова, скоро навещенным тренировочным мечом по сырому боевому чучелу. – Б-бух. Б-бух. – Когда-нибудь ты мне за все… ответишь, – и с разворота. Потом, отпрыгнув, прицелилась, прокрутив в руке меч.
– Может, в паре поработаем?
И кто его вообще звал? Хотя…
– Николас, а давайте: я с вами? – влез между нами Ванн.
Ник, оторвав от меня взгляд, пожал плечами:
– Почему нет? Я сейчас, за мечами, – но уже через ярд, вдруг, развернулся. – Агата!
– Чего тебе? – сдула я прядь с глаз. – Тысь моя майка!
– Вот и я о том же!
– Николас, вы о чем?
– Нарушение границ. Явно подвалами. А значит, скоро будут…
Но, договорить он не успел – пять фигур, затянутых в черное, медленно проявились между речкой и нами тремя. Аланты.
– Агата, сюда! – и мне, уже подскочившей сбоку. – Догадываешься, кто?
– «Черный Ирис»?
– Угу. Значит, разговоров не будет. Ванн – за наши спины. Быстро.
– Это унижает мое достоинство, как…
– Ух, ты!
И драка понеслась. Хотя, назвать ее таковой, если в противниках – доминирующая в магии раса – слишком нагло. Самонадеянно. Поэтому, по отработанной уже схеме, выставив «щит», мы трое медленно начали отступать вглубь. Аланты шли следом и молча, постепенно смыкая свой полукруг. Они тоже никуда не спешили. Однако, уже внутри, Ник, дернув меня за руку, прокричал:
– В коридор! Я – за вами.
– Ага, – и потащила туда сопротивляющегося Ванна.
Световой шар зажигать было некогда, но, не знаю, как Ванн, я итак в темноте видела хорошо. А пробежав с десяток ярдов, за первым изгибом, услышала грохот осыпающихся сзади камней:
– Ник!
Его фигура вынырнула следом из темноты:
– Отходим, Агата.
– Куда? Я ведь не могу левитировать.
– Я знаю, – и уже сам ухватил меня за руку.
Так мы сплоченной цепочкой выскочили на узкий балкон. Ник задрал голову к небу и скривился:
– Скоро прибудут. Агата, придется нам рисковать.
– Подвал на троих? – вскинула я в ответ брови – действительно, риск. С непредсказуемыми последствиями.
– А что делать?
– Не знаю.
– Николас, а если вниз по веревке? Вы же сможете ее навещать?
– Что?.. Это долго. И так от них не уйдешь. Хоб его! Всё! Решать некогда! – две фигуры неслись к нам по воздуху с обеих сторон. – Агата?
– Что, Ник?
– Все будет хорошо… Прыгайте! Прыгайте прямо в тоннель!
И я прыгнула… Следом прогремел сдвоенный взрыв от столкнувшихся за нашими спинами алантских зарядов. А мгновением позже приложило весомо. Как от удара об тонкий и колкий лед, который, капитулировав вдребезги, высветил вылет из подвальной магической тьмы. А еще через миг я громко ухнула в холодную воду. Лишь отметила, перед тем как уйти с головой, точной такой «водный финиш». Слева от себя. Один…
– Ник… Ник! Хоб тебя з-забери!
Вода стекала с меня ручьями. Холодными. И от этого было мерзко и щекотно одновременно. А еще зубы стучали громко. Так громко, что вместо имени его выходило: «Ник-к-к».
– А может, в воде его поискать? В этой болотине? – Ванна, стоящего со мной рядом, на заросшем осечей берегу, потряхивало не меньше.
