Текст книги "Инквизиция"
Автор книги: Елена Ромашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Just do it
Это утро сломало систему, череду предыдущих пробуждений. Я настолько была вымотана, что совершенно не помню, как заснула. Меня словно поглотило ничто. Когда проснулась, не сразу поняла, где я.
Из постели меня вытащила Ева, как будто она торопилась на встречу, а не на шопинг.
– А завтрак?
– В городе перекусим.
– Зачем такая спешка?
– Пока Реджина не передумала. У нас ее платиновая карта.
Этот ответ был брошен через плечо, когда мы садились в машину и, как преступницы, рванули из Саббата. Хотя, преступницы не разъезжают на тонированных машинах с личными водителями. Всё это было странным, собственно, как и эти люди.
– Итак, пройдемся по списку. – Она открывает блокнот и начинает зачитывать. Я в ужасе. Он длинный.
– Мне сказали – самое необходимое.
– А это и есть необходимое.
– Зачем мне выходные туфли? Я же не собираюсь никуда выходить!
– Так ты не пойдешь со мной, если я позову на дискотеку?
О да, аргумент железный!
– А обязательно в туфлях?
Она посмотрела на меня взглядом, в котором читалось «ничего не понимаешь! Заткнись».
В итоге я поняла, что спорить с ней бесполезно. Пусть покупает, что хочет, хоть слона мне в комнату, если посчитает нужным.
– Откуда ты взяла вообще этот список?
– Из головы. Мне Кевин сказал, что у тебя только пакет. Вот и составила перед сном.
А Кевин, оказывается, трепло! Она продолжила чтение. Кажется, шопинг – это всё-таки не мое. Слишком уж много вещей! Я с Реджиной не расплачусь никогда.
– Кстати, что с рукой?
Ева резко вырывает меня из анабиоза раздумий, и я рефлекторно сжимаю кисть с повязкой.
– Все в порядке. Это не лишай. Просто аллергия на лекарства… – я попыталась натянуть рукав, чтобы спрятать бинт.
– Да, ты вчера говорила. И все-таки, покажешь?
Черт, сдалась им моя рука! Зрелищ требуют? Пусть лучше съездят в больницу и посмотрят на жертв автомобильных аварий!
– Ну, покажи!
– Зачем?
– Я волнуюсь.
То, как она произнесла это, ни капли не говорило о беспокойстве за меня. Если хочет, пускай любуется. Возможно она из тех людей, которые любят кунсткамеры и шоу уродцев.
Размотав бинт, я выставила руку на обозрение.
Ева брезгливо состроила мину. Согласна, зрелище неприятное.
К тому же, подействовавшая мазь стянула ранки, образовав одну сплошную корку из запекшейся крови на запястье.
– Болит?
– Уже нет. Вчера весь вечер болело. Мазь все-таки хорошая, подействовала.
– Наверное, заживать будет долго.
– Лишь бы шрамов не осталось.
Приехав в огромный зал, где покупатели шныряли, не замечая ничего вокруг, кроме ярких вывесок, я расслабилась, потому что переживала, что попаду на люди в старом платье и страшных поношенных башмаках и привлеку к себе всеобщее внимание. Тем более, я выглядела чучелом рядом со стильно одетой, ухоженной Евой.
– С чего начнем?
Ева деловито достала свой список.
– Может, сначала у тебя есть какие-то пожелания?
– Да. Духи.
– Парфюмерия? – Ева воззрилась на меня, как на ненормальную. Я ее понимаю: стоит тут нищенка, одетая в старье, из вещей только джинсы, треники да майки, и просит духи.
– От меня воняет Салем. Это старуха из больницы, она мне эту кофту отдала. От меня разит геранью и ее радикулитом. Даже Реджина сказала, что стоит купить духи.
– А! Понятно, – кажется, я смутила Еву своей исповедью. – Ну, пойдем. Начнем с косметики.
Там, где продавались духи и косметика, было много света и зеркал. Входя в бутик, тебя сбивали глянец и блеск, пронзая до глазного дна и нервов. Жмурюсь. Каждая поверхность в этом месте отражала мою несуразность, словно крича, что мне надо уйти отсюда, это место не для таких, как я.
– Выбирай, – Ева сунула мне маленькую корзинку и сделала пас рукой в сторону полок.
Это было подобно самоуничтожению: много всего, глаза разбегаются, ощущение никчемности и бесполезности. Боясь привлечь к себе внимание, я сунула первый понравившийся флакон – розово-черную коробку, потому что бутылка духов на ощупь напоминала приятный камень, только из стекла и с гранями. Оттенки запаха не волновали, лишь бы не воняло от меня.
– Всё? – Ева опять смотрит на меня, как на умалишённую. – А косметика не нужна? Помады, лаки, туши?
– Зачем? Я не умею краситься.
– Не хочу, чтобы ты у меня просила косметику, когда понадобится, – Ева вырывает мою корзинку из рук и стремительно идет к другим стеллажам. Пара взмахов руки – и к духам летят блестящие, похожие на карандаши, цилиндрические тюбики. Еще и еще, какие-то баночки пошли за карандашами.
– Ева, остановись. Мне это не нужно!
– Если не будет нужно, выбросишь. – Я смотрю в корзинку и вижу весь этот странный набор, и понимаю, что мне будет жалко все это выкидывать, но и пользоваться я вряд ли буду.
Я вздыхаю. В конце концов, деньги не мои.
Мой взгляд падает на красивые разноцветные лаки для ногтей. И впервые в жизни чувствую желание обладать этим.
– Лаки? Тебе нравятся лаки? – Ева удивленно проследила за моим завороженным взглядом. А я вспоминаю медсестру Люси, у которой каждый день был новый маникюр. И все это так было красиво, когда ее пальцы с блестящими зеркальными ногтями очередного безумного цвета вводят иглу мне в вену, впрыскивая лекарство. Мне в этот момент хотелось такие же.
– Выбирай, Реджина платит, – задорно произнесла Ева, и я, не сдерживая улыбку, кинулась набирать. – О! Да ты рисковая: черный, фиолетовый, красный! Вот уж не ожидала!
– У Люси, медсестры из больницы, были красивые ногти именно этих оттенков!
И Ева смеется надо мной, как взрослые умиляются детям. Наверное, я и была такой сейчас, девочка-нищенка, но зато с духами и лаками.
На этом шопинг не закончился, становясь похожим все больше на каторгу. Одежда, яркая, словно конфетные фантики, тянулась передо мной нескончаемыми рядами. Ева постоянно меня тормошила вопросами «а это как тебе?», «а это?», «об этом что думаешь?». А я ничего не думала. Просто не понимала. Каждая вещь мне нравилась, но я не знала, модная она или нет, подойдет или нет, буду я носить такое или для меня будет чересчур. Единственное, что я смогла выбрать, это было нижнее белье, ведь стыдно признаться, у меня всего лишь была пара трусов и один лифчик, который был мал.
Вскоре своим амёбным поведением я взбесила уравновешенную Еву.
– Вот! Держи! Иди и мерь! – она кинула в примерочную целую гору одежды, похожую на ворох экзотических цветов. На противоположной стороне в бутике со спортивной одеждой висел плакат, где на черном фоне огромными буквами было написано: «JUST DO IT!».
Хорошо, уговорили.
И я задернула занавеску примерочной.
***
Я всю ночь проворочался без сна, мысль, что Она спит через каких-то две комнаты, не давала покоя. Хотелось схватить оружие и проверить, что Она делает. Ощущение ее присутствия возрастало засчет осязания ее боли в запястье, знак инициации рвался сквозь ее кожу, чувствуя магию этого места и свою силу внутри. Все карты спутала амнезия, поэтому знак пропал. Я помню, как удивился в больнице, не обнаружив на тонкой сломанной руке знак Химеры, хотя знал на сто процентов, что это она, что поломанное тело девушки в коме – останки самого страшного существа на планете Земля. Именно тогда пришла эта дурацкая идея попробовать изменить зло во благо. Ведь делают же это Архивариусы! Правда, принудительно, а я хотел надавить на человеческие качества, которые, смел надеяться, в ней ещё не умерли.
Теперь эта затея казалось безрассудной и самоубийственной: с чего я поверил, что могу изменить человека? Тем более Химеру!
Смешно. Абсурдно. Безумно. И как они поддержали это? Теперь мы все ходим по тонкому лезвию ножа. Вжик! И наше горло перерезано ночью в отеле Ливерпуля, оставшись холодным трупом напоминание о нас, как о причуде природы.
«Вы вымираете, Инквизиторы! Скоро не останется для вас места! Мир катится в бездну, в ад. И править будем мы!»
Ее голос будет всегда прорываться сквозь пелену снов и реальность осколком пережитого ужаса.
Моей первой убитой Химерой была старуха, пойманная на воровстве заклятий у Инквизиции, выданной на заклание и сожжение. Седовласая ведьма даже не сопротивлялась, улыбаясь своими белоснежными зубами с клыками, как у хищников, которые появились у нее от возраста и опыта. Именно она произнесла те слова, которые я запомнил, как пророчество, все больше приходя к тому, что это правда – чернота нашей жизни.
Я воин, и пока жив, буду бороться до конца. Нельзя позволить завтра Еве ехать с Химерой в город. Пускай та не помнит, но одна зацепка, одно воспоминание, и всё пойдёт прахом. Ева в опасности! Нужно что-то решать, как-то ее устранить.
Решение приходит быстро: Стефан. Он вырубит Еву на пару минут – этого будет достаточно, чтобы вместо нее поехал я. Уговаривать Стефана не придется. Решено. Завтра я еду вместо Евы.
Осознание, что я дебил и идиот, накрывает меня, когда вижу за завтраком пустые места Евы и новенькой. Простофиля! Все удивлены моим поведением, кроме Реджины, которая смеется над моей промашкой, когда, я проклиная все на свете, выбегаю из столовой, стремясь на кухню.
– Доброе утро, – здоровается со мной миссис Лонг, наша кухарка.
– Здравствуйте, – а сам кидаюсь в секретную подсобку с холодильниками и морозильными камерами. Там мне нужен холодильник, который мы между собой называем «мечтой вампира»: в нем хранится кровь животных, рептилий и даже людей. Сейчас мне нужна кровь хищника.
Первое, что попадается под руку – рысь. Отлично, сойдет.
Налив в стакан воды, я добавляю пару капель крови животного. Прочитав заклинание с именем Евы, я вызвал ведьмин огонь – самое сильное и древнее заклинание поиска инициированной ведьмы. Как пишут в книгах, каждая ведьма или колдун имеет магический огонь внутри себя, и именно это заклятие заставляет видеть следы огня на всех уровнях пространства и времени, главное четко представлять, кого ты ищешь. Чем лучше знаешь, тем быстрее найдешь.
Поэтому Еве от меня не скрыться, я знаю ее достаточно хорошо, а еще я самый лучший колдун среди нас, который отлично может выслеживать ведьму, не сбившись и не заплутав.
Кровь рыси преобразуется в магическую силу, заставляя меня видеть и выискивать «жертву». Я практически чувствую вкус кожи и запах Евы, пространство вокруг меня вспыхивает призрачным мерцанием, показывая, что Ева давным-давно здесь была. Я иду по свежим следам, которые ярким свечением ведут меня из дома.
Схватив свой мотоцикл, я бросаюсь в погоню.
Чем ближе я к Еве, тем сильнее «запах» ее следа, тем материальней образы. Они выбрали Торговый Центр Сент-Джона, и я, словно выпущенная стрела, мчусь на предельной скорости мотоцикла.
Бросив байк на парковке, я рванул бегом в сам Центр. Всё. Им не скрыться. Время пошло на минуты.
Я практически видел призрачный след Евы, который теперь был похож на ее размытые фотографии в здании.
Еще чуть-чуть, и вижу реальную Еву, которая множится в моих глазах сиянием ведьминого огня. Она поворачивается ко мне и идет. Вспышка и заклинание потухает, выполнив свое дело.
– Рэй, ты зачем приехал? – ее голос холоден и вкрадчив, но я знаю, что внутри у нее клокочет гнев.
– Думала меня обмануть? Не получилось.
– Нет, Рэй. Это ты думал обмануть, когда продумывал вчера использовать Стефана. Вырубить меня, как это низко. В следующий раз, будь добр, если замышляешь что-то против меня, хотя бы покинь здание, а не продумывай свой коварный план в паре метров от моей спальни.
Я заулыбался, согласен, это было глупо – забыть, что Ева обладает даром пророка и видит будущее. Игра с ней в прятки – заранее проигрышное дело.
– В следующий раз я возьму с собой Стефана. Он будет только рад. – Имя моего лучшего друга звучит для нее отрезвляюще. Все знали, что между ними происходит намного больше, чем дружба, но каждый отнекивался от отношений, находя разные причины. Стефан говорил, что они слишком разные, имея в виду их темпераменты, хотя обоих тянуло друг к другу, как магнитом. А сколько вечеров я выслушивал его ревнивые речи по поводу новых парней Евы. Хотя сам Стефан не был святым.
– Уезжай, Рэй.
– Ева, я тебя не оставлю наедине с этим.
– Этим? Ты даже ее имени произнести не можешь! А просишься быть здесь. Напомнить тему вчерашнего разговора? Про то, что мы сами из нее делаем?
– А я смотрю, ты прикипела к ней. Может, вы уже пижамную вечеринку собираетесь организовать?
– Уезжай, Рэй.
– Не уеду. – Я навис над Евой, такой невысокой по сравнению с любым из нас. Я любил Еву, как собственную сестру, даже больше. Ева была нашей маленькой, славной сестренкой, которая напоминала грациозную кошку, а если ее позлить, то она действительно чуть ли не шипела. В детстве мы все любили ее бесить, у нас даже игра была «достань Еву Валльде», незаметно для нее помогая оттачивать дар видеть будущее. Она на нас училась обходить все наши ловушки, разрушая коварные замыслы. И я, дурак, забыл про это вчера вечером. Все-таки, с возрастом люди тупеют в хитрости и изворотливости.
– И как я объясню твое появление здесь, а? – Она изогнула бровь. – Мелани вас ненавидит и боится. Вы за один вечер сумели разрушить все планы. Молодцы!
– Клянусь, я слова против нее не скажу и ничего ей не сделаю. Если, конечно, она не будет представлять угрозу. – А она будет представлять. Притом, всегда для меня.
– Ты баран. Упрямый баран!
– О! Какие нежные эпитеты, Ева. Флиртуешь? – Я заигрывающе улыбнулся.
В этот момент Она выскочила из примерочной, смеясь, будто маленькая девочка: «Глянь, какое платье!». Чудовище выглядело счастливым. Его так просто можно было принять за простую девушку. Хотя нет, не простую. Девушка была красива.
Черт.
Нет, не просто красива, а в моем вкусе.
При виде меня ее обворожительная детская улыбка моментально исчезла так, как в комнате выключают свет. Где-то на задворках души это неприятно царапнуло меня. Неосознанно вспомнилось ощущение электрического заряда от прикосновения к ее коже.
– Отлично выглядишь, Мел. Согласна, платье шикарно. Правда, Рэй?
Ева оглянулась на меня и у нее на лице, будто черным по белому, читалось: «не вздумай».
Я обратил внимание на платье чудовища. Красивое – воздушное, бежевого цвета, до колен, с кружевами, оно больше подходило для действительно невинных девушек, чем для ведьмы. Отличная маскировка, чтобы задурить парням голову.
Именно о таких мы мечтаем рядом с собой, чтобы чувствовать не только любовь, но и беззащитность девушки, которую с радостью будем оберегать.
– Платье чудесное.
– Вот видишь, Мел, даже Рэю понравилось. А ему угодить сложно. Он, кстати, здесь случайно оказался и натолкнулся на нас.
Она обернулась ко мне, ища поддержки.
– Да, куртку искал, – соврал я, от злости отводя взгляд. Докатился, оправдываюсь перед чудовищем.
– Оставляй это платье, Мел. В нем сейчас и пойдешь, – защебетала Ева, заглядывая в примерочную, помогая Химере с одеждой. Не вынеся этой суеты Евы вокруг Нее, я поплелся к кассе.
Через несколько минут стол накрыл целый ворох одежды, которую ассистентка упаковала в ряды бумажных пакетов.
– Поможешь донести до машины? – Ева не скрывала злорадства.
– Вы весь магазин скупили?
– Почему весь? Лишь малую толику! – Сарказм Евы достиг апогея, когда она в руки пихнула мне кучу пакетов. – Несите, рыцарь.
Тем временем Химера, оставаясь в бежевом платье, стояла в стороне, потупив глаза, можно подумать, она была не рада покупкам и чувствовала себя неуютно.
Сложив пакеты в багажник, я продолжал отводить взгляд от чудовища, не желая смотреть на нее.
– Ну что? Домой? – Надеюсь, мой голос прозвучал нормально, без раздражения.
– Нет. – Ева вскинула руку с часами. – Мы только что пропустили обед. Поэтому мы едем в кафе. Я и Мел даже не завтракали.
Мой желудок нервно подал сигналы, что он тоже не прочь посидеть в кафе.
– Так куда?
– Пойдем. Здесь хорошее место есть. – Ева развернулась на каблуках и, не дожидаясь нас, села в машину.
Я остался с чудовищем один у багажника, невольно встретившись с ней взглядом. Ее серо-голубые глаза были обрамлены длинными ресницами.
«Красивые», – пронеслось в голове. И я сам себя обругал за то, что поддался обманчивости её невинного вида. Так нельзя!
– Иди, – приказал я и развернулся, уходя к своему мотоциклу, не оборачиваясь, но зная точно, что она смотрит мне в спину.
– Расслабься. У тебя такой вид, будто ты арестантку ведешь.
– Знаешь, если бы мы сейчас выгуливали аллигатора, то я чувствовал себя в большей безопасности, чем сейчас. У нас даже фонаря нет собой! – Я вспомнил, как Ева пресекла мою попытку всучить ей фонарь.
– Господи, ты неисправим. Неужели ты не видишь, что она нормальная. И ритуальный нож за спиной не держит.
– Это пока!
Мы шли с Евой по длинному залу вслед за официантом. Позади на достаточном расстоянии плелась Она в своем бежевом платьице.
И вот мы расположились за столиком. И впервые оказался так близко к Ней, чувствуя себя пойманным в ловушку. Мы с чудовищем сидели напротив друг друга, и теперь я в полной мере мог рассмотреть ее лицо.
Чудовище не обладало модельной или яркой внешностью. Обычная природная красота: красивый вытянутый овал лица с острыми скулами, в отличие от круглого личика Евы, нос прямой, чуть вздернутый. Но изюминкой были красивые глаза – не просто серо-голубые, как показалось у машины, а чуть с зеленоватым оттенком и темным ореолом вокруг зрачка: большие, серьезные, вдумчивые и… раздражающе напуганные.
А еще пышная блестящая копна, чуть вьющаяся, подчеркивающая своими изгибами красоту лица, рассыпающаяся по плечам.
Даже цвет такой, как я любил: светло-каштановый.
Всё, как по заказу, Рэй! Только эта красота – маскировка, для таких дураков, как я. Дай волю, разозли малость, и она растерзает меня тонкими пальчиками. Еще неизвестно, успела ли она заложить душу Дьяволу и какой у нее дар. Не зря Химеры делали ставку на нее и ее сестру, называя их своей надеждой и оружием против нас.
Я вижу, как чудовище не знает, куда деть глаза, раздражаясь и ерзая на месте, потому что я открыто разглядываю ее. Она выставляет вперед руку на стол, будто пытаясь защититься от меня. Нервничай, чудовище, нервничай, я теперь буду рядом.
– Как рука? – Я пытаюсь скрыть сарказм, глядя, как мой вопрос застает ее врасплох.
Ева нервно толкает меня ногой под столом, чтобы прекратил.
– Отлично.
– Ты уж прости меня за вчерашнее. Не хотел показаться грубым.
– Ну что ты! Ты не показался.
Ее язвительные выпады мне нравятся. Храбрится.
Бойся, чудовище, бойся.
Ева делает заказ, а Она, извинившись, встает и идет в уборную. Я вижу точеную талию и длинные ноги ведьмы. А также наблюдаю, как за соседним столом мужчины провожают жадными взглядами.
Мне становится неприятно, гнев волной накрывает меня – эти глупцы не знают, кто Она.
И вот один отделяется от компании и идет за ней, оборачиваясь и ухмыляясь на друзей. Я пружиной вскакиваю, не задумываясь о том, что делаю, следую за ними.
И мне это нравится
Его взгляд становится нестерпимой пыткой, когда он так нагло меня рассматривает. Мне некуда деться, никак не спрятаться. Он словно наслаждается тем, как я мучаюсь от его присутствия. Кровь носится по моим венам с невероятной скоростью, горячей лавой, заставляя сердце бешено стучать.
Мне нравится и не нравится этот открытый наглый взгляд Рэя. Что он хочет доказать этим? Чего этот гад добивается?
На толику, на самое малое мгновение, мне показалось, что я увидела взгляд человека за этим колючим терновником, каким он стал для меня. Мне даже показалось, что я ему понравилась. А потом сарказм, как едкая кислота, сочится из его глаз, разъедая мое относительное спокойствие. Ему не надо говорить, я вижу, что ему не нравлюсь, даже больше, мне кажется, он ненавидит меня. Правда, за что? Что такого я ему сделала? Ничего.
И все-таки отмечаю, что он красив, слишком красив, как ядовитый цветок: коснись – убьет тебя.
Рэйнольд. Имя соответствует образу. Ты выдыхаешь первый слог, а затем твой язык спотыкается, ударяясь о нёбо.
Так и я с ним: завороженно любуюсь, пока он не спрашивает про руку, и я возвращаюсь в реальность, ощущая враждебность и холод ко мне. Невыносимо. Я взвинчена.
Извинившись, спасаюсь бегством в уборную.
Я пытаюсь исчезнуть хоть на пару минут из его внимания, чтобы снова почувствовать себя целой, чтобы успокоиться.
Я замешкалась на повороте к уборной – и в эту минуту чувствую шершавую чужую ладонь на моей руке. Обернувшись, наталкиваюсь на незнакомого парня, который нависает надо мной, его взгляд откровенно раздевает, зрачки мужчины расширены. От него неприятно пахнет.
– Познакомимся, крошка?
Он обдает своим дыханием, и меня воротит от этого. Мужчина пахнет потом, сигаретой и чем-то сладким, и липким.
– Пусти. – Я дергаю руку, но моей силы не хватает, чтобы вырваться из его хватки.
– Ты слышишь, что девушка сказала? – неожиданно звучит голос Рэя. Он гневно смотрит на нахала. – Отпусти её.
И парень поднимает руки в знак капитуляции.
– Прости, чувак, не знал, что она твоя подружка. Думал, что ты с блондиночкой.
– Да, ты все неправильно понял. – Рэй заслоняет меня собой, наступая на незнакомца. Тот, похоже, испуган серьезным видом моего заступника. Рэйнольд словно вырос в глазах, или это я так испугалась? Я вижу широкую его спину. Там, под рубашкой, как я лишь могу догадываться, спрятана мужская каменная мускулатура, созданная природой, чтобы защищать слабых вроде меня
Незнакомец, извиняясь и жалко скалясь, уходит. Мы остаемся одни.
Рэй оборачивается и смотрит на меня обеспокоенно: неужели хочет поинтересоваться, как я?
Но нет: молчит, отворачивается и уходит за угол. Я прячусь в женском туалете, чувствуя, как, лихорадочно сбиваясь с ритма, стучит мое сердце.
Мне показалось, или только что Рэй сказал, что я его девушка? Почему он не сказал, что с Евой? Это только, чтобы меня защитить? А как же этот ненавидящий взгляд?
Вопросы взрываются фейерверком в моей голове и гаснут, не находя ответа. Чувствую себя уставшей. Последние два дня с их виражами я только и чувствую, как почва уходит из-под ног. Я невпопад. Не могу найти успокоение, а как тут еще найти себя? Я злюсь на себя за свою беззащитность и чувство страха. Эти люди постоянно выводят из равновесия.
Собравшись духом, я делаю пару вдохов и выдохов, приходя к какой-то определенной точке. Умывшись холодной водой, наконец, достигаю спокойствия.
Хочет Рэй меня бесить? Пожалуйста, не поддамся или выскажу в открытую.
Надоело быть жертвой.
Выйдя из туалета, я наталкиваюсь на Рэйнольда, который, оказывается, все это время меня ждал за углом. На этот раз я открыто встречаю его подозрительный взгляд.
– Ты готова? – Почему-то складывается ощущение, что он имеет нечто большее, чем мой поход в уборную.
– Да.
Впервые наше общение не содержит угроз, сарказма. Мы идем к заждавшейся Еве.
Как приехали в Саббат, мои многочисленные пакеты с вещами огромным караваном переносятся немым Хью, служанкой, Евой, Рэйем и мной. Мне кажется, что я заполняю собой пространство.
И м н е э т о н р а в и т с я.
Я словно заявляю свое право быть здесь. Я теперь существую и обрастаю вещами. Смирись, Шабаш.
Мы шли по направлению к спальням, как вдруг натолкнулись на выходящих откуда-то Курта, Кевина и Стефана. В мокрых майках, блестящие от пота, раскрасневшиеся – всё говорило о том, что они только что славно позанимались спортом. И я делаю мысленно отметку: оказывается, здесь есть спортзал.
При виде меня улыбка расцветает на лице Кевина. Он громко присвистывает и восклицает, вгоняя в краску: «Мелани, да ты просто красавица!». Я ответно улыбаюсь и отмечаю, что не только Кевин, но и его брат тоже улыбается мне, не отрываясь, глядя в лицо. И снова мой взгляд падает на пухлые губы Курта, и все тот же вопрос про поцелуи всплывает в моем затуманенном мозгу. Черт возьми, этому парню даже не надо стараться, чтобы вызывать интерес у девушек и такие мысли!
– Я смотрю, Рэй, ты ручным совсем стал? – Я отрываю взгляд от Курта и перевожу на Стефана. На его лице тоже улыбка, но жестокая. Кажется, он злится на Рэя. Черные глаза смотрят на друга с вызовом. Вот только почему? За то, что помогал донести пакеты?
– А вот и вы! – Ее голос звенит гонгом завершения не начавшейся словесной битвы, которая была готова здесь разразиться. Реджина великолепна, как всегда. Все тот же монохром в одежде: черное с белым очень выгодно оттеняет ее пепельные волосы и, практически, такого же цвета глаза. Уверенным шагом она подходит к нам. – Я смотрю, шопинг удался на славу. Надеюсь, вы не всю мою карту опустошили?
Она, слава Богу, шутит, довольно оглядывая кучи пакетов в наших руках.
– Мелани, наконец-то, ты отлично выглядишь. Под стать самой себе. – Она улыбается, а я смущенно благодарю, еще больше заливаясь румянцем. Ну как ей объяснить, что это все Ева виновата? Что мне хватило бы пары вещей? Нет, я никогда не расплачусь с Реджиной.
– Вы, двое, у меня к вам разговор. Сейчас же в кабинет. – Она пальцем тычет сначала в злого Стефана, а затем в не менее напрягшегося Рэйнольда. И, не дожидаясь, уходит.
Рэй практически впихивает комом пакеты Кевину, после чего бросает на меня острый, задумчивый взгляд и уходит.
И тут я понимаю, что что-то изменилось в его отношении ко мне. Утром бы Рэй ушел, не взглянув.
Весь ужин прошел в молчании. Я чувствовала себя вымотанной, Кевин сел напротив меня и веселил: то играючи подсовывал лишние или, наоборот, отбирал у меня столовые приборы, то накладывал чересчур много пирожных на тарелку, то выкладывал слово «гадость» из спаржи у себя на тарелке, чтобы я смогла прочитать.
За столом отсутствовал Ной, его исчезновение объяснили «важными делами», Ева поглощала еду, сердито пялясь на Стефана. Кажется, между ними произошла ссора и, наверное, поэтому парень первым вышел из-за стола, сославшись на то, что не голоден. Курт и Артур – единственные, кто перекинулся парой фраз. Рэйнольд сидел задумчивый, витая в мыслях где-то далеко. Он ни на кого не обращал внимания.
– Рэй, завтра съездим в город к Мике? – обращается к нему Курт, но Рэй словно не слышит.
– Он завтра со Стефаном уезжает, – отвечает за него Реджина, и за столом повисает тяжелое молчание, словно все задышали тише и прекратили звякать приборами.
– Надолго? – Голос Евы ровно звучит, но внутренний голос подсказывает мне, что она испугалась.
– Как получится, – отрезает Реджина, и все молча продолжают есть.
Выходя из-за стола, Кевин мило пропускает меня вперед на выходе из столовой; благодарю, а сама оглядываюсь назад: Рэйнольд о чем-то тихо говорит с Артуром и Реджиной, но вдруг, словно что-то почувствовав, оборачивается и ловит мой взгляд.
Моя комната теперь не келья. В ней теперь есть всё. Я счастлива. Примеряю и прикладываю одну вещь за другой, вертясь у зеркала и дожидаясь, когда наберётся вода в ванне. Впервые сама себе нравлюсь. Я всё любовно складываю или вешаю на плечики и прячу в шкаф. Теперь он не пустой.
Я с ненавистью и обидой смотрю на пакет с моими больничными вещами. Мне жалко ту девочку, которой я была два дня назад и целый год. У меня теперь есть нормальные джинсы – целых пять штук, новые красивые блузки и майки несчетного количества, и платья.
Кевин прав: мы, девочки, любим шопинг. Точнее то, что после него остается. Все эти вещи словно заполняют дыру внутри меня, словно залечивают все шуточки и подколы из больницы. Смотри, Рози, я теперь не только худая, но у меня есть вот это зеленое платье и туфли на каблуках. И пускай меня никто не любит, но зато я принадлежу теперь этому месту, которое тебе не приснилось бы даже в лучшем сне. Я даже нравлюсь Кевину, которому твой толстый парень в подметки не годится. Смотри, толстый развратник Джей, когда ты щипал своими сальными пальцами меня за ляжки и намекал на секс. Смотри, ты считал, что я создана только для таких, как ты, нет, это ты не создан для таких, как я. Люси, ты думала, что самая красивая в больнице со своими ногтями? Смотри, сколько у меня лаков.
Я чувствую, как опустошена, и слезы прошлых обид готовы брызнуть из глаз. Клянусь, глядя самой себе в глаза, той, что в зеркале, что больше не позволю ее обижать. А пакет со старыми вещами сожгу, как свое прошлое.
Ароматная ванна, словно лечебный бальзам, успокаивает мои расшатанные нервы. Вода вымывает из меня запах затхлости, Салем и больницы. Я мысленно благодарю Еву за то, что не послушалась меня в отделе косметики и у меня теперь есть шампуни, гели, бальзамы, которые источают райскими ароматами. Они складываются в узор и составляют новую меня. Теперь я вкусно пахну: личи, розой и лотосом.
Выпорхнув из ванны, я надеваю ночную сорочку, которая, лаская, обволакивает мое горячее тело. Из зеркала на меня смотрит та, которую я еще не знаю: глаза блестят, волосы рассыпались мокрыми прядями по плечам, простая ночная сорочка выгодно подчеркивает изгибы. Выгляжу волшебно, нежно, как фея. Я впервые понимаю, что люблю себя.
На кровати еще валяется пакет с неразобранной косметикой. Я неуклюже беру его, и из него высыпается все содержимое на пол с глухой дробью пластмассы о деревянный паркет и раскатывается по углам.
Бухаюсь на колени и начинаю все собирать в кучу. Баночки, карандаши, тюбики, цилиндры. Каждую вещь рассматриваю, как экзотику. В итоге, вокруг меня россыпью лежат достижения в области красоты за последний век.
Стук в дверь.
– Войдите.
И на пороге появляется Ева в милом синем вельветовом костюме и с дымящейся кружкой чая в руке. Она смотрит на меня, сидящую на полу и разложившую тюбики цепочкой вокруг себя.
– Ты чего? Демона косметики вызываешь?
– Вообще-то нет. Просто рассыпалось все, а потом я засмотрелась на них.
– Ясно. – Она опускается рядом со мной на пол. – И как тебе?
Мне не хватает слов, чтобы описать, как преобразилась я за этот вечер.
Она смеется, видя мое восторженное лицо.
– Отличный был денек. Давно я так не выходила никуда.
– Да, отличный… – соглашаюсь я, мысленно добавив: "Если бы не Рэй".
– Я смотрю, Кевин к тебе неровно дышит. Советую держать с ним ухо востро. Он еще тот бабник!
– Правда? Жаль. А я уж было повелась! – Мне не очень нравится, что сказала Ева. Потому что Кевин единственный, кто согревает в этом царстве холода и нарциссизма. – А вообще, тут парни какие из себя? Я же о вас толком ничего не знаю.
– О! Хочешь узнать получше? – она словно ненароком берет какой-то карандаш из кучи косметики и крутит между пальцами. После секунды раздумья она приходит к окончательному решению. – Хорошо. Давай знакомиться. Меня зовут Ева Валльде.
Она протягивает руку, а я, смеясь, пожимаю её.
– Очень приятно, Мелани Гриффит.
– Я близнец Ноя Валльде, мы родом из Швеции. В Саббате живем с тринадцати лет. Мне и брату двадцать четыре, но брат намного умнее меня и многого достигнет в жизни.
