Текст книги "Любовь под бой курантов (СИ)"

Автор книги: Елена Полярная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 38. Кузькина мать с неожиданного ракурса

Будь я щенком, я бы сейчас поджала хвост.

Бергман зол всерьёз, это читается в его потемневших серых глазах.

Даже заторможенная после двух фужеров красного вина, которое действует на меня как релаксант, я соображаю, что лучше сейчас не возникать, а подождать выгодного момента.

– Перчатки, Левина! – продолжает шипеть на меня огнедышащая змеюка, которой неизвестно какая вожжа под хвост, попала.

Покладисто размахиваю кожаной парой перед его носом.

Гера свирепо вешает мне на шею мою сумку на манер «а-ля кондуктор» и, не дав толком застегнуть пальто, за руку выволакивает из квартиры, напоследок одарив маму сногсшибательной улыбкой, которая, стоит только за нами захлопнуться двери, превращается в кровожадный оскал.

Чего-то мне ссыкотно. И обидно.

Ссыкотно, понятно почему: Бергман явно принял озверину и сейчас вовсе не походит на того Геру, с которым мы упоённо пикировались, он больше похож на машину для убийства. Такой себе бандюган из конца девяностых. Лощеный, но опасный.

А обидно, потому что сегодня именно я пострадавшая сторона. Частично Бергман реабилитировался, все-таки появившись на дне рождения, но нервы ушатал он мне сурово.

А ещё у меня отчего-то сосёт под ложечкой.

После печальных утренних выводов о моём неравнодушии к мерзкому типу я смотрю на него совсем другими глазами. Не могу удержаться и постоянно бросаю на него взгляды украдкой, пока он за руку тащит меня за собой. Тепло его ладони заставляет сердечко замирать, и во мне поднимает голову давно забытый девичий трепет.

– А как ты узнал, где живёт мама?

Я же ему адрес так и не сбросила.

– О! Левина, это был весьма любопытный квест. Поучительный, я бы сказал, – интригует Герман с недобрыми нотками в голосе, запихивая меня в машину.

И я решаю ещё немного помолчать. Подожду, пока он остынет или придет в свое обычное состояние. Несвойственное мне решение, но сегодня я сама не своя.

На кольце мы встреваем в бесконечную пробку. И без того пребывающий не в духе Бергман молчит и бросает на меня злые взгляды, только что зубами не скрипит, но сегодня я остерегаюсь предлагать ему стоматологическую помощь.

Под щёлканье поворотника в тепле салона разморённую меня клонит в сон. Веки тяжелеют, и я поминутно выпадаю из реальности.

В один прекрасный момент, когда я открываю глаза в очередной раз, я обнаруживаю, что машина уже стоит, а перед носом закрываются автоматические ворота. Растерянно оглянувшись, в заднем окне автомобиля вижу коттедж, крыльцо которого гостеприимно освещает фонарь.

– Мы где? – сипло спрашиваю я.

– Дома, – ласково, как акула, отвечает Герман.

У меня закрадывается недоброе предчувствие.

– Это не мой дом, – намекаю я на необходимость пояснительной бригады.

– Ага, – Бергман игнорирует мои намеки и отстёгивает мой ремень безопасности.

– А зачем мы здесь? – ещё один умный вопрос.

Ответ я получаю такой же содержательный:

– Поговорить.

– А почему мы не могли поговорить в городе?

– Сейчас узнаешь. Пошли, я тебе кое-что покажу… – с этими словами Бергман покидает салон автомобиля.

Даже понимая, что меня ждет какой-то подвох, я, как котёнок Гав, никак не могу совладать с любопытством. Неохотно я выбираюсь из машины вслед за Бергманом, который уже гремит ключами на крыльце.

Как только мы оказываемся в тепле, я удивлённо оглядываю интерьер. Открытая планировка первого этажа, явно недавно закончился ремонт, но мебели маловато.

– И что ты хотел мне показать? – недоумеваю я.

– Кузькину мать! – рявкает Бергман.

– Что? – офигиваю я.

– Левина, а Левина? Я, может, и козёл, но не баран. Как долго ты планировала вводить меня занос? – он неумолимо надвигается на меня, по пути расставаясь с пальто и бросая его на диванчик в холле.

– О чем ты? – пячусь я, а сердце моё колотится в адреналиновом всплеске.

– Ты же у нас последняя девственница города… – Герман делает бросок в мою сторону, а я резво отскакиваю, но он успевает сорвать с меня шарф.

– И что? Это грех? – пытаясь остановить его, я совершаю несусветную глупость – бросаю в него перчатками. Перехватив их на лету, он, не глядя, вместе с шарфом присоединяет их к своему пальто.

– Нет, лапочка, это не грех. А вот обманывать старших – нехорошо, – настигнув, Бергман вытряхивает меня из пальто, и оно приземляется на том же диване.

– С чего ты взял, что я врала? – я драпаю в сторону кухни, но коварная плитка меня подводит, вызывая чувство дежавю.

Уже в проеме на кухню я поскальзываюсь на скользком кафеле благодаря подтаявшему снегу с моих каблуков, правда, в этот раз Бергман ловит меня со спины и держит крепко.

Очень крепко.

Прижимая к себе так, что я в прямом смысле слова задницей чую грядущие последствия, те самые, о которых он говорил.

И обмякаю в руках.

Холодок, поселившийся в животе, медленно нагревается по мере того, как Гера жарко шепчет мне на ухо:

– С того, Левина, что мне довелось полистать твои соцсети. Ты спрашивала, как я узнал адрес? Мне его сказала именинница. Хотел спросить у своей матери ее номер телефона, чтобы сделать тебе сюрприз, извиниться, так сказать, но мама была в салоне и не отвечала. И я решил, что уж в соцсети Марина Александровна на тебя точно подписана. Я был прав. И она любезно прислала мне адресок, только знаешь, что еще я там увидел на твоей страничке?

– Что? – слабеющим голосом блею я, потому что Бергман бесстыдно трется о мою попку своим стояком.

– Все, Левина. Я увидел все, – Герман разворачивает меня к себе лицом и зажимает у стены. Мне от этого легче не становится. Животом через юбку я чувствую его член ничуть не хуже. – И ваши совместные фотки с Лосевым, когда вы жили вместе, и комбинезончик, который мне запомнился…

Горячие руки, тискающие мое несопротивляющееся тело, обжигают даже сквозь ткань. Я лишь облизываю пересохшие губы, стараясь удержать под контролем порывы прижаться к Бергману.

– Это многое поставило на свои места, – наглые ладони жадно ощупывают мою задницу, Гера демонстративно вдыхает воздух у меня за ухом, отправляя мурашки по всему телу. – И эти чертовы духи в том числе.

– Ну хорошо, ты меня раскусил! – нахожу в себе я силы к сопротивлению и стараюсь отпихнуть Бергмана. – И что дальше?

Не замечая моих потуг, он как скала остается недвижим. Ну как недвижим? Его колено уже вклинилось между моих, а пальцы медленно собирают подол юбки в гармошку.

– А дальше – прямо сегодня ты мне ответишь за каждое динамо, начиная с того вечера в баре.

Черт, черт, черт!

Герман запускает цепочку воспоминаний, которые отзываются сладкими спазмами внизу живота.

– У нас сделка…

– Нет у нас сделки, – ухмыляется он. – Условия были ложными. Ты себя сама переиграла, Левина.

– Но…

– Яна, я ведь обещал, что окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, – напоминает Бергман, пристально глядя мне в глаза.

И обрушивается на меня сметающим сопротивление ураганом. Дьявол… Как сладко целуется этот мерзавец! Голова кружится от напора, воображение подкидывает распутные картинки, как это будет.

А минуту спустя, дезориентированную меня закидывают на плечо и, собственнически поглаживая мою пятую точку, тащат куда-то наверх.

Очнувшись от наваждения, я извиваюсь и луплю Германа, но очень аккуратно. В основном для того, чтобы он не подумал, что я слишком легко сдаюсь.

По этой же причине я пытаюсь совершить халатную попытку к бегству, когда Бергман роняет меня на широкую постель.

– Ты же понимаешь, что нам нельзя! – извиваюсь я, распаляя этой игрой себя еще больше.

Гера легко меня обездвиживает и лишает меня ботильонов.

– Не очень. Так хочется, что я готов рискнуть, – ухмыляется он и совершает то, что мне и в голову не могло прийти.

Распяв меня крестом, он поочередно пристегивает мои руки к креплениям, не замеченным мною ранее. Пушистые браслеты надежно фиксируют запястья, и пока я ошалело разглядываю наручи, Бергман справляется со щиколотками.

– Эту кровать я заказал еще неделю назад. Сразу после тыквенной вечеринки.

Я очень хочу возмутиться, но голос меня не слушается, потому что телом овладевает томление. Я откровенно возбуждаюсь, видя, как Герман, стоя перед моим распростертым телом, стягивает водолазку, обнажая мускулистые загорелые плечи, и с будоражащим щелчком расстегивает ремень на джинсах.

– То есть ты меня затащил… – хрипло начинаю я, и плотоядная улыбка становится мне ответом на недосказанный вопрос.

– Да. И у тебя нет выхода, расслабься и получай удовольствие.

И этот засранец уходит в ванную, где льется вода, и хлопает дверца шкафчика. Эти звуки вызывают у меня еще больше волнения.

Вернувшийся Бергман бросает на кровать рядом со мной нераспечатанную упаковку презервативов.

– Что ж, Левина, приступим. Сейчас я пройдусь по всем пунктам, начиная от моей мужской состоятельности и заканчивая той позой, которая тебе так глянулась на картине…

– Я буду кричать!

– Главное, чтобы не пела, – усмехается он, расстегивая пуговку за пуговкой на моей блузке. С бюстиком он поступает еще проще, просто отстегнув бретельки, и его взору предстают торчащие соски-предатели.

– Так где мы там в прошлый раз остановились?

Глава 39. Урок первый

Хочется уточнить, который из разов он имеет в виду.

Там, где я сама слилась, или там, где он заставил меня кончить и отказал в члене?

Однако пухлая коробка с презервативами подсказывает, что у Бергмана ко мне накопилось больше претензий.

И вот прямо сейчас меня захлестывает осознание, что сегодня все кончится совсем по-другому. Возбуждение нарастает, хотя Герман еще ничего не сделал, только смотрит на меня серыми невозможными глазами, в которых я читаю свой приговор.

Екает в груди, пересыхает во рту, температура растет.

А Бергман ждет ответа.

Серьезно?

– Левина, а была такая разговорчивая… – наигранно сокрушается он. – Опять все сам. Все сам.

Облизываю горящие губы, требующие поцелуя.

И не только им необходимо пристальное внимание. Соски начинают ныть под жадным взглядом Германа.

– Праздник для глаз, – внезапно севшим голосом комментирует Бергман.

От ноток в его голосе мне очень хочется сдвинуть бедра, но… чертов Гера лишил меня этой возможности.

– Что, Яночка, ты готова? – он опускается рядом со мной на постель.

– Нет, – слабым голосом почему-то шепчу я.

– Кто-то нагло врет, – усмехается Бергман, поглаживая мое колено. – Опять. Знаешь, как наказывают наглых горячих врунишек?

И его рука скользит по внутренней стороне бедра, задирая юбку.

– Розовые, – довольно констатирует он. – Я так и думал.

Блин, откровенно говоря, трусики розово-сиреневые, но об этом можно было догадаться по цвету бюстгальтера.

А засранец, игнорируя мои потребности, продолжает ласкать чувствительную кожу, не прикасаясь к самой горячей зоне. Он лишь прожигает глазами розовый треугольник.

Черт! Если он не потрогает меня там прямо сейчас, я умру!

Широкая ладонь переключается на мой живот.

Это, конечно, приятно, но, черт подери, а как же мои эрогенные зоны?

Я понимаю, чего он добивается. И если я сдамся, это облегчит мою участь, но хрен ему! Я не стану умолять!

По глазам прочитав мою позицию в этом вопросе, Бергман коварно ухмыляется:

– Игра только началась, Ян. Сегодня я услышу от тебя все, что захочу. И как следует рассмотрю твою татушку.

Он склоняется над моей грудью и, согрев дыханием соски, целует… ключицы!

Мерзавец!

Сволочной Гера дарит влажные поцелуи моей шее, продолжая поглаживать живот и чуть надавливать на лобок.

Я не знаю, в чем секрет, но от его практически невинных прикосновений я завожусь, как никогда прежде. Тело ломит в томлении, а Бергман жарко шепчет мне на ухо:

– Как я мечтал тебя поставить на коленки и выдрать за твой ядовитый язык, а потом найти ему более достойное применение…

Твою ж мать! Я-то знаю, что его фантазии совпадают с моими полностью.

Ловлю себя на том, что неосознанно извиваюсь под его рукой, пытаясь подставить под его гуляющую по моему телу ладонь те места, которые уже изнывают. Меня потряхивает, когда Гера снова переключается на бедра.

– Подними на меня свои бесстыжие глаза, Левина! – приказ в его голосе невозможно игнорировать.

Я смотрю в расширенные зрачки, а Бергман сдвигает влажную ткань трусиков, слегка-слегка проводит подушечкой пальца по уже разомкнутым складочками. Они скользкие настолько, что прикидываться недотрогой бесполезно.

Вспыхнувший в глазах Геры огонь завораживает.

Три пальца надавливают на пульсирующий вход в святая святых и… беспрепятственно заполняют меня, вырывая красноречивый стон. Меня лихорадит, я жду продолжения, но Бергман помедлив и не вынимая волшебно растягивающее меня трио, большим пальцем надавливает на клитор.

Свет меркнет перед глазами.

Тело пронзает электрическим разрядом. От клитора тянутся огненные нити к моей дырочке, заставляя ее сжиматься на пальцах.

Шок затапливает мозг. Я, что, кончила? Вот так без прелюдии? С одного нажатия?

Еще содрогаюсь, и слышу голос Бергмана:

– Будем считать, за вязаное платье расплатилась…

Пока я лихорадочно соображаю, что за платье, его пальцы снова приходят в движение. Он подло поглаживает переднюю стеночку внутри и, наконец, накрывает губами сосок, с силой втягивая его в пылающую влажность рта.

Меня скручивает, я уже не играю в радистку Кэт. Мои хриплые стоны заполняют спальню. Я мечтаю о разрядке, об облегчении, дайте мне хотя бы ноги сдвинуть… Но я остаюсь по-прежнему распахнутой под взглядом Геры.

Растянувшись почти на мне, Бергман подключает вторую руку и зажимает пальцами другой сосок. Твою мать!

Ты же обещал выдрать! Так где все?

Но пока я не начинаю хныкать, пытка языком и пальцами не прекращается.

Герман сиротит мою киску, убирая руку, и поднимается.

Смотрю на него почти с ненавистью. А он раздевается до конца и неторопливо распаковывает пачку с презиками. И ведь не боится, что тело на постели остынет! По насмешливому взгляду понимаю, что он в курсе, насколько я возбуждена, и что мимолетный оргазм не дал мне разрядки.

И тут я вижу, на чем он деловито раскатывает резинку…

О да. Три пальца это было милосердно.

Длина внушительная, но толщина…

Не влезет, понимаю я.

– Гер, – жалобно подаю я голос. – Гер, я не…

Устроившись между моих бедер, Бергман повторно сдвигает ткань трусишек и приставляет головку к складочкам.

– «Не» что? – приподнимает он бровь и чуть надавливает, и без того тянущий низ живота наливается сладкой тяжестью. – Мне не нравится это «не». Пожалуй, тебе лучше пока помолчать.

Протолкнув головку, он наклоняется и жадно меня целует, отвлекая на секунду от происходящего в месте нашего соединения. И именно этот момент Бергман выбирает, чтобы заполнить меня до конца.

Каждая клеточка моего тела вспыхивает огнем, каждый нерв натягивается, меня прошибает дрожь, кожа покрывается испариной. Во мне нет ни одного свободно миллиметра. Член Германа распирает пещерку, давит на все, доставая так глубоко, как я и не мечтала.

Все-таки жалея меня, Бергман совершает пару осторожных примеривающихся толчков, только мне хватает и их. И под тихий смех Геры я взрываюсь снова.

В затуманенное сознание врывает голос Бергмана:

– Я же говорил, что ты грязная девчонка. Очень горячая врунишка и грязная девчонка. Яна Левина.

Герман принимается медленно, но уверенно раскачиваться внутри меня, ударяя куда-то в глубине, и во мне поднимает голову темная жажда. Меня начинает затапливать истомой, о которой я только читала. Не просто возбуждение, не просто чувствительность эрогенных зон, а первобытный голод, когда ничего не имеет значения, кроме момента страсти. Загорись сейчас дом, мне будет плевать.

Внизу живота разрастается сосущая черная дыра. Жар заливает меня всю от киски и до макушки. Бутоны сосков тянет, и от каждого прикосновениям ими к груди Бергмана, нависшего надо мной, меня прошивает молния.

Это пожар. Сжигающий все. Обращающий в пепел и гордость, и мораль.

Мне жизненно необходимо обхватить его ногами, вцепиться в плечи, запустить руки в волосы, но я лишь бессильно выгибаюсь под мощным телом.

– Первый урок горячим врунишкам – покорность и смирение вознаграждаются.

Глава 40. Педагогический талант

Покорность и смирение – это то, что всегда давалось мне тяжело.

И в постели я тоже предпочитаю брать инициативу в свои руки.

А гадский Бергман отобрал у меня эту возможность, и теперь имеет меня как хочет.

И хочет он разнообразно.

Мерзавец прочувствовал реакцию моего тела, и теперь вытворяет что-то запредельное.

Чуть изменив наклон, он входит в меня под таким углом, что я больше не хозяйка своему телу. Это так обжигающе остро, что притормозить разгон ощущений невозможно.

Убедившись, что мечущееся под ним тело, уже не соображает, Герман просовывает под меня руки, стискивает попку, и… я срываюсь уже на крики. Он просто насаживает киску на свой член, двигая моими бедрами. Ускоряется, не жалея моего горла, которое исторгает один стон за другим.

Мощное мускулистое тело Бергмана покрыто испариной, мышцы живота напряжены… Я бы насладилась этой картиной, но сейчас все, что я могу, это только подчиняться, принимать в себя толстый обрезанный член, истекая смазкой.

Это какой-то бесконечный взлет.

Каждый толчок, каждое погружение заставляет взрываться отдельные клеточки внутри меня. Распирая меня, член натирает внутренние стеночки по всей глубине, и головка бьет точно в цель, подталкивая меня с каждым ударом все ближе к краю.

И вот, когда я почти на грани, когда я задыхаюсь под напряженным тяжелым взглядом Германа, подлец замирает, оставив во мне только головку. Бергман любуется делом «рук» своих, а я бессильно царапаю покрывало, пытаясь подать бедра вверх, чтобы он снова заполнил меня. В паху все пылает. Завтра мне будет несладко в этом местечке, но остановиться сейчас? Я этого Гере никогда не прощу!

Мне достается утешающий поцелуй.

Страстный, глубокий. Я отвечаю, вкладывая весь жар, всю потребность, но…

Продолжая дразнить подрагивающей головкой, Бергман пальцами давит между складочек. Клитор, атакуемый безжалостной рукой, вот-вот взорвется.

Я почти плачу, а Герман переключается на соски, лаская их кончиком языка.

– П-пожалуйста, Гера… – сдаюсь я, потому что готова сгореть.

И в ответ на мою мольбу, Бергман одним толчком входит в меня.

И еще, и еще, запуская веерный взрыв.

Это несравнимо ни с чем.

Как освобождение.

Потрясающее ощущение… Пока я перевожу дух и пытаюсь прийти в себя. Бергман отстегивает меня, легко переворачивает на живот и, погладив татушку, снова погружается во влажную пульсирующую мякоть.

Это песец.

Он еще не кончил.

И продолжает буравить мою сжавшуюся киску, пропускающую мощный поршень только благодаря обильным сокам.

Мягким воском я растекаюсь по постели, никак не препятствуя продолжающемуся разврату. Более того, благодарная за оргазм, именно сейчас я сама покорность и смирение.

Гера поглаживает спину, давит на поясницу, и спустя минут пять, я понимаю, что захожу на второй круг.

Но Бергман отвешивает мне звонкий шлепок.

– Ну нет, Левина. Так быстро ты не отделаешься.

Покинув ноющую дырочку, Гера снимает презик и, подтянув меня за руку, усаживает. Багровая головка упирается мне в губы.

– Обещаю быстро не вынимать, сплевывать тоже не дам, – припоминает он мне первое посещение на рабочем месте.

Облизнув губы, я осторожно прижимаюсь к горячей гладкой плоти.

Медленно вбираю, сколько получается.

Придерживая основание ствола ладонью, я наглаживаю языком уздечку.

Посасываю, подставляю щеку.

Мне хочется хоть немного той власти, что Бергман имел, пока был во мне.

А Гера, властный господин, пользуется моим желанием, погружаясь в мой рот все глубже. Контролируя процесс, он переходит к почти горловому минету, и через некоторое время мне становится комфортно. Только… киска сжимается все чаще, взывая к своим потребностям.

– Урок второй, – Бергман рукой, придерживающей мои волосы, надвигает голову до самого основания члена. – Следи за языком.

И мое горло наполняется солоноватыми брызгами спермы.

– Можешь же, когда хочешь, Левина.

Отдышавшись, я понимаю, что мне недодали.

Герман кончил, а моя киска горит. Я хочу подарить себе разрядку, но Гера перехватывает мою руку и укоризненно качает головой.

Поднявшись с постели, он смотрит на меня вполне довольным взглядом. Подхватив, он усаживает меня к себе на пояс, но мои ноги и руки так дрожат, что я не в состоянии держаться сама. Я обвисаю на Бергмане, правда, практически сразу оживаю.

Рука, поддерживающая меня под попку, оказывается коварной.

Два пальца проникают в растянутую дырочку, возвращая мне чуть угасшее томление.

Достойно выразить возмущение у меня не получается, мяукающий писк – все, что я могу. Усмехнувшись, Бергман целует меня в распухшие губы, продолжая хозяйничать в натруженных складочках.

Он приносит меня в ванную.

Меня так потряхивает, что я бы с удовольствием полежала в ванне, но Бергман выбирает душевую зону.

– Кто бы мог подумать, что ты такая прилежная ученица…

Гера придерживает меня под теплыми струями, потому что я на ногах стою с трудом. В итоге, поняв бесперспективность попыток утвердить меня вертикально, он прислоняет меня к своей груди, мягкими массирующими движениями даря расслабление.

– А сколько всего уроков? – хриплю я.

Бергман задумывается ненадолго:

– Пять, но, возможно, придется некоторые повторить для закрепления пройденного материала.