Текст книги "Одержимые (СИ)"
Автор книги: Елена Михайленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)
Глава 6
Что имел в виду Экзор, я поняла далеко не сразу. Урок начался с опозданием на пару минут. Хотя по сравнению с тем, что курс начался на месяц позже, это были пустяки. Где пропадала все это время профессор Пушка, было тайной не просто за семью печатями, но и за внушительными когтями самого профессора и флегматичными обещаниями ее мужа – демонолога всех, спешащих познать иллюзии, отправить в темный мир под личиной светлого духа. Такого счастья никто не хотел, и весь первый курс смиренно ждал. Дождались.
Через пятнадцать минут после удара колокола в зал влетела наша Пушка. Как ей удалось именно влететь, было большой тайной, ибо на столь высоких каблуках траектория полета представлялась строго вертикальной и направленной к земле. Но все же профессор стала за кафедру и обвела нас предвкушающим взглядом. Пока осматривали нас, мы осматривали леди Пушку.
Первое что бросалось в глаза, это грудь. Пышная грудь и осиная талия в корсете из тонкой кожи черного цвета. Вырез позволял разглядеть причудливый кулон с зеленым камнем в ложбинке между грудей женщины. Первые парты отлично разглядели, что кулон был в виде черепа, что заставляло быстро перевести взгляд. Судя по выражению некоторых лиц, глаза все же прилипли на уровне декольте. Иные же пытались разглядеть тату профессора, которое оплетало открытые руки леди Аниты. Рисунок был разноцветным и представлял собой полнейшую абстракцию, но только не для тех, кто знал старолибрусский диалект. Отец меня научил ему немного, когда рассказывал о самых старых ритуалах вызова созданий Темного мира. Теперь я старательно пыталась не краснеть. Уж больно красочное было пожелание всем демонам, посягнувшим на это тело, совершить интимное путешествие по собственным предкам, особенно настаивая на близком знакомстве с домашними питомцами и общение с ними в пассивной роли. Я все же покраснела и поморщилась. Грубо и пошло... но задумчивые взгляды некоторых девушек повеселили. Хотят себе такие же рисунки на руках? Уже вижу, как Пушка пошлет их к своему мужу и тот от доброты душевной, совершенно спокойно им нанесет на кожу завитушки погрубее и поинформативней.
Ножки же удавалось разглядеть слабо, но судя по слюням, которые глотали, сбоку сидящие парни, и там было, на что посмотреть и о чем помечтать. Профессор просто наслаждалась этими взглядами, чуть насмешливо улыбаясь. Карие глаза, подведенные на манер кошачьих, при этом хитро и предвкушающее щурились. Не один Экзор здесь любитель поиграть с публикой. Только вот леди Анита, судя по всему, любила играть преимущественно с мужской аудиторией. Хотя сказать, что особое внимание ее наряду уделяли парни, тоже было бы неправдой. Кто как не девушки могли полноценно оценить все достоинства этой женщины?! Пусть я не одобряла такого вида преподавателя, но меня приятно грел злой и ошарашенный взгляд Ливир. Именно на парах иллюзий все внимание будет посвящено не ей, а красавице профессору.
Прекратив разглядывать поле будущей деятельности, Пушка решила начать урок. По деревянной кафедре стукнул кнут. Слюни тут же подобрались до более приличного вида, челюсти немного приподнялись с каменного пола, часть книг, которые парни прижимали к паху, снова были на столе, девушки перестали выкручивать себе пряди волос и тихоньки скинули уже вырванные волоски под ноги.
– Ну привет, котятки! Если вы скучали, то теперь вы забудете об этом чувстве, – подмигнула всему классу Анита. – Вот это все, – соблазнительные, скользяще движения руками, ласкающие собственное тело, – иллюзия! И кто ее с меня снимет, словно бельишко перед горячим душем, получит самый желанный приз! Я вам обещаю!
Последнее было произнесено таким тоном, что парни в ответ не то согласно замычали, не то застонали, уже предвкушая, что могут увидеть и, возможно, дотронуться! Айрик и его друг Риос так просто вперились глазами в грудь преподавателя и отказывались даже моргать. Парни, кстати, были в моем списке растеряш, которые могли оказаться одержимыми. Девушки заметно скисли, смотря на безумно не эталонную, но от этого еще более привлекательную женщину за кафедрой. Пушка же соблазнительно улыбнулась и вышла из-за тумбы, прикрывавшей ее. Теперь она постукивала кнутом по бедру и иногда гладила его тонкими пальчиками, но при этом смотрела она на представительниц своего же пола. Пройдя мимо, она чуть задела мое плечо, но на самом деле успела еще и потереться о него своими замшевыми, гладенькими лосинами. Я так и застыла в ступоре, ощущая, как пылают мои щеки. А потом подумала, как же мы будем творить и удерживать иллюзии в таком состоянии постоянного потрясения? Иллюзии это в первую очередь отличный контроль над собственным воображением и сосредоточенность на нужной картинке. Значит...А значит это то, что профессор Пушка просто замечательный преподаватель. Так вызывающе и скандально подавая себя ученикам, она просто учит нас держать себя в руках, не реагировать на внешние раздражители, думать только о том, что задано, а не о бедре преподавательницы, которое прямо у тебя перед носом, о ее запахе, который дурманит и сбивает с мысли. Кнут. Опасность так близко, что заставляет трепетать, а наводить иллюзии в стрессовых ситуациях, которые угрожают для жизни, это очень нужное умение. Резкие звуки, непривычные модуляции голоса – все это сбивает с толку, но нам надо научиться не обращать на то внимание и продолжать мыслить только о магии, только о плетении иллюзии. У нас будут очень интересные уроки, это точно!
– Начнем мы, пожалуй, из самого простого морока, – томно прошептала на ухо своей очередной жертве профессор, – Туманная дымка! Сейчас вы запишете формулу и будете повторять за мной движения...палочки... Мальчики, не перепутайте палочки, которые нужно использовать на моих уроках. Движения для заклинания Туманной дымки вам, несомненно, знакомы, но не спешите действовать, как привыкли.
Порочно улыбнувшись, Пушка снова прошла к доске и по взмаху ее кнута на темно-синей поверхности начали появляться витиеватые загогулины магической формулы. Ну и почерк у нее!
Пока одногруппники волевым усилием взяли в руки перья и начали писать, Пушка решила нас добить. Все тем же мечтательно страстным, чуть хрипловатым голосом она пообещала:
– Ах, да, котятки, если кто не выучит урок, будет сидеть до колокола голым. В иллюзии голого тела, конечно же, но личину буду продумывать и накладывать я, так что мои представления о ваших прелестях будет знать весь класс.
К концу урока заклинание получилось воспроизвести не многим. Все попытки со стороны мужской половины класса шли прахом на первой же строчке и взмахе кнута. Успехи девушек были не на много радужней. Ливир получила оценку Хорошо и нервный тик до колокола пока больше минуты удерживала заклинание, а профессор ласково поглаживала ее волосы. У меня получилось продержаться чуть дольше, но на иллюзии абсолютно голого ректора я сдалась. Демоны! Но ведь мне надо будет как-то выработать устойчивость к подобного рода личинам. Только вот как? Попросить Экзора стоять передо мной в чем мать родила и ждать, пока я перестану стесняться его наготы? Да я же от стыда сгорю! А анатомические пособия это не то. Слишком там все усреднено и неестественно. Сегодня леди Анита ярко мне доказала, что та моя иллюзия в зеркале была просто детской наивностью по сравнению с фантазией действительно взрослой женщины, которая основывается на своем опыте. Горько признавать свое невежество в таком вопросе, но сейчас лучше признать и попытаться исправить ситуацию.
На обед мы пришли в глубокой задумчивости. В дверях уже стоял Экзор с котлом в руках и большим половником. Зелье мы пили без пререканий, хотя в нас и вбивали простую истину, что брать что-то из рук алхимика опасно и чревато. Успокоительное подействовало уже к третьей ложке супа, и до конца обеда мы все же отошли от переживаний.
На алхимии все было практически, как всегда. Я роняла пробирки и колбы, Экзор сначала просто убирал осколки и мои порезы, потом я вылила половину котла ему на туфли, поскольку сидела прямо перед ним. Любимые носки профессора не пострадали, но обувь он чистил уже, стиснув губы в тонкую нить, и с похоронным молчанием. Середину урока я все же посвятила зелью и умудрилась сварить... что-то, но явно не требуемое. Дальше все шло почти по сценарию. Опрос по свойствам ингредиентов зелья. Заканчивался он просто отвратительно для меня.
– А еще она используется в зелье «Правды сквозь сон», – добавил Экзор, извинительным тоном. Будто ему стыдно, что он так много знает. Хорошо, что это игра, но все же от этого не менее больно.
– Как это? – переспросила я. Все по сценарию. Все по плану.
– Очень просто. Три грамма на пять частей воды и семь миллилитров серной кислоты, пять лепестков маргаритки, две столовых ложки стандартного крысиного яда и три больших зуба гидры, – рецепт тут же появился на доске по мановению палочки профессора. Хорошо, что он опять не забыл ею воспользоваться. А то были бы вопросы.
– Просто не верю... она не используется в этом зелье! – не верю и вечером попрошу показать на практике!
– Используется, леди Этнер, а вы опять не выучили урок. Еще две недели наказаний, – мало... что-то Экзор запамятовал. Нам надо больше.
– Но... – пытаюсь возмутиться.
– Что? – с вежливой улыбкой переспрашивает Экзор.
– Я читала о кемирате все! Я знаю... – снова забормотала я.
– Не знаете, – развел руками Экзор.
– Знаю, я могу принести из библиотеки книгу, где точно написано, что вы ошибаетесь! – с нажимом и чуть более громко сказала я.
– Месяц наказаний, – тут же выдал Экзор. Снова, будто извиняясь. С таким сожалением, будто я ему любимый куст роз помяла. Хотя, наверное, за такое, я бы ему котлы действительно драила. – Я разочарован, леди. В библиотеке лежит трактат столетней давности. Вы даже не потрудились найти более свежие исследования, – покачал головой Экзор.
– Но где бы я их нашла? – возмутилась я, как и месяц назад.
– Могли бы предположить, что они есть.
– Но...
– Думать надо иногда, Этнер, думать. Или в твоей голове ум еще короче волоса? – тихонько прошипела с соседней первой парты ненавистная мне красавица.
– Зато твоей головушке, Ливир и волос не помогает к всемирному разуму приобщиться. Ты шевелюру случайно не для связи с ним отращиваешь? Все длиннее и длиннее, а контакт все не проходит, – с притворной жалостью выплюнула я. Вот теперь я действительно в бешенстве и не играю.
– Профессор, она мне оскорбила, – тут же заканючила обиженная стерва.
– Лети Этнер... – тут же еще больше «расстроился» Экзор.
– Что? – огрызнулась я.
– Вы хотите, чтобы я заставил вас мыть полы и пробирки до самой сессии?
– Вы не...
– Что?
– Не надо!
– И все-таки я вынужден. Я все же еще отвечаю за ваше воспитание, леди, – теперь в голосе профессора был укор.
– Но...как же...
– А на время сессии, поскольку у вас будет по два-три дня между экзаменами, нам придется устроить вам уроки хорошего тона и этикета. Каждый ваш свободный день. По три часа минимум, – уже совсем сурово припечатал Экзор.
– Отлично! В конце этого семестра я могу попросить вас выдать мне удостоверение профессиональной уборщицы? – положила я конец своей свободе.
– К сожалению, я могу дать вам лишь свои рекомендации, если вы будете искать подобную работу, – тоже не преминул съязвить Экзор. Для всего класса это было что-то новенькое. Язва-алхимик... Наверное, сейчас все подумали, что я довела его до настоящего гнева и мне точно не получить зачет по предмету. Боюсь, их ждет сюрприз.
Глава 7
В свой домик я залетела рассерженной фурией. Чтобы не было соблазна что-либо сотворить, а потом раскаиваться, я сразу закинула сумку и волшебную палочку в дальний угол комнаты, сама же плюхнулась на жесткую постель и накрылась одеялом. Так легче, кажется, что никто не услышит твоих слез, а значит, их как будто нет. Будто и не позволяла себе такую слабость.
Как же больно и обидно получать наказание за то, что оскорбила какую-то высокомерную стерву в ответ! Почему ее не заставят мыть полы холодной водой и протирать пробирки до мозолей на пальцах? Леди! Она, видите ли, леди! А я кто? Не человек уже? Чем я ее хуже? Менее подлая и более умная? В этом моя вина? Или в том, что не отрастила волосы? Дались ей они...
Я потрогала чуть отросший темный ёжик на голове. Ведь так удобней! Но... как же хочется, чтобы было еще и красиво!
Обида сдавливала горло. И ведь не с кем поделиться. В кресле у камина не сидит мама, а отец не выйдет из своего кабинета на мой плач. Детство кончилось. Самая большая рана заныла еще больше. Сестра. Нора ведь тоже ушла. Даже скорее бросила. Обещала, что мы еще увидимся, сказала хранить острый осколок и... не пришла. Каждую ночь я всматривалась в зеркало, которое не отражало ничего, и каждую ночь видела лишь гладкую темную поверхность. Ничего. Я одна. Все меня бросили.
Экзор же...Я не хотела ни с кем сближаться, чтобы не было так больно, чтобы не терять. Но ведь пришлось! Ради знаний я согласилась просиживать с ним все вечера, пить чай и вести неторопливую беседу о том, что я уже прочла и что еще предстоит. Говорить о розах, о том, как прошел день, о ветре, который дул с этой стороны горы, и какие потрясающие грозы будут весной. О том, что это совсем не сложно вьюжной зимой протянуть заклинание от горящей башни к моему домику и растапливать снег вокруг. Говорить о книгах моей матери и стихах ее подруги. Он не знал, что она мне мать, у нас просто были одинаковые вкусы. И это было приятно. Профессор видел и понимал ту же красоту, что и я. Экзор относился ко мне хорошо. Он был открыт, причем открыт, по большей части, только мне, и это заставляло довериться, почувствовать к нему расположение и привязаться всего за один месяц.
Вот только сейчас я не хотела его видеть. Я никого не хотела видеть и слышать. На ужин не пойду, не хочу даже слышать щебет Ливир с другого конца стола. Не могу видеть ее довольную физиономию. Как же она меня бесит! Хотелось кричать и крушить все вокруг! Но я лишь глубоко вздохнула и крепче сжала в объятиях подушку. Вечером идти к Экзору, мне надо успокоиться!
***
Ко времени отработки я опоздала и уже не плакала. Хотя злость все еще душила. Если Экзор хочет со мной подружиться, то пусть учитывает и некоторые обидные для меня вещи.
Двери в класс открыла ногой, сумку швырнула на парту и зубром прошла мимо ошарашенного Экзора в подсобку. Там я еще погремела швабрами, уронила ведро. Раз. Второй. Третий. Потом решила, что хватит, и наполнила его водой несложным пасом волшебной палочки. Еще один протест. Воду наказанным полагалось наполнять из крана и таскать из одного угла класса в другой руками, а не так, как я. Два ведра на швабру и все это отлевитировала к центру комнаты. Все так же безмолвно и быстро прошла мимо Экзора, застывшего с пером в руке. На каменный пол ведра опустились с оглушительным грохотом, а вода вылилась за края, щедро обливая пол. Профессор вздрогнул и наконец-то отмер. Пергамент выпал из его руки и медленно опустился на стол. Сверху уже аккуратно легло перо. Все это я видела мельком, из-под челки, потому как неистово терла пол. Точнее размазывала по нему пыль и грязь. Недавно начались дожди, похолодало, и дорога до замка превратилась в лужи с болотом. Курсы постарше уже умеют через все это безобразие переносить себя, а вот мы... разве что только чистую обувь перед собой перенести и на пороге переобуться. Но вот запасной обуви у многих не было, и теперь я убирала плоды «бережливости» ректора, которому не хватило денег на дорожки от студенческих домиков.
– Ливир по пути встретила? – осторожно поинтересовался Экзор.
– Нет, а должна была? – тут же огрызнулась я, дальше размазывая грязь по полу. – Она тоже напрашивалась на отработку?
– Нет, я подозреваю, что шваброй ее в детстве пугали, как меня злым хозяином леса, – осторожно ответил алхимик.
– И вы его боялись? – не успела я остановить свое любопытство.
– Нет, сбежал туда в пятнадцать, – однако! Смелый все же он мужчина. Но отчего тогда боится сказать Ливир, какая она дура?!
– Ясно, – буркнула я.
– Так отчего ты в ярости? – так же осторожно поинтересовался профессор.
– Я не в ярости, – проницательный какой! И чего же не думал, когда меня из-за Ливир наказывал?
– Пол дымится, – будто его это не волнует, отметил Экзор.
– Что?
– Пол, говорю, дымится. Ты так яростно елозишь по нему тряпкой, что я боюсь за свою башню. Все же люблю эти стены, и устраивать в них пожары это моя прерогатива, и, я бы даже сказал, эксклюзивное право.
– Может, тогда и пол здесь сами мыть будете?! – тут же прошипела я в ответ и бросила швабру о пол. Смотреть в глаза профессору было немного неловко и даже страшно. Но моя злость была сильнее.
– Да что с тобой?! – не утерпел Экзор и тоже перешел на повышенный тон.
– Ливир! – буркнула я и снова схватила швабру. Снова размазывать грязь лучше, чем смотреть в зеленые глаза профессора.
– Все-таки она... Что эта девица опять ляпнула? – устало спросил Экзор.
– Вы отлично слышали, что она сказала и ... – язык нехотя ворочался. Злиться у себя в домике и в тишине и темноте было куда проще, чем высказывать все профессору в лицо.
– Что?
– Вы ничего не сказали ей в ответ, – более смело и четко сказала я. Более зло. – Ни одного замечания, хотя вещи, которые она говорит громким шепотом, не менее оскорбительны, чем мои ей ответы.
– Она аристократка, – будто это слово все объясняло, ответил Экзор.
– И что с того?! Она заносчивая, наглая, пользуется своим положением и теми крохами мозгов и знаний, что в нее вбили богатенькие родители. Но в основном она просто пользуется своей красотой и именем! Она просто... – прорвало меня.
– Такая, какой могла быть и ты, – спокойно отметил Экзор.
Я лишь ошарашено запнулась на очередной характеристике Ливир. Что он сказал???
– Не смотри на меня так, Элли. Я ведь сказал правду. По красоте вы не слишком катастрофически разные, но ты привыкла ее оставлять естественной, лишь чуть ухаживая, Ливир же возвела это в искусство. Волосы. Прости, но отрасти ты свои, были бы не хуже, хотя на экспериментах пришлось бы ставить крест. Ум? Она получила хорошее образование, чем и пользуется. Как и ты. Имя... Элли, признайся сама себе, будь у тебя чуть меньше ума и воспитания, чуть больше красоты и имя, ты бы была такой же. Гордость у вас одинаковых размеров. Я бы даже сказал, гордыня.
– Я не такая... – хрипло вырвалось из горла. Говорить было сложно. Снова давили слезы.
– Не такая. Но вполне могла такой стать. Подумай, пожалуйста, об этом и признайся сама себе, – чуть смягчился Экзор.
– Я не смотрю на людей, как на отбросы, только потому, что они не родились в замке, – торопливо возразила я.
– Неужели? Ты ведь морщишься от каждого «шо» и «га» от одноклассников, – напомнил мне профессор. Наблюдательный.
– Ну и что? Это просто любовь к правильной речи, – опять горячо возразила я. – От этого я не считаю их вторым сортом!
– Серьезно? – теперь уже немного зло спросил мужчина. – Значит, твое отношение ко мне не изменится, если я признаюсь тебе по большему секрету, что я бастард и «Экзор» – вовсе не фамилия моего рода, а просто кличка, которую я оставил себе, когда получал новые документы? Старые благополучно сжег.
– Светлый мир, – потрясенно выдохнула я. – Это правда?
– Чистая, – твердо сказал Экзор. – Ну как, Эллисон Этнер, хочется со мной в одной комнате находиться? Чувствуешь, как уважаемый преподаватель превращается в безродного простака. Гордыня позволяет говорить со мной?
Хотелось провалиться ниже подвала. Ведь он прав. Сто раз прав в своих наблюдениях. Но время изменить себя у меня есть, а вот если сейчас не извинюсь перед профессором, то потеряю человека, хоть как-то заботящегося о мне.
– Простите, профессор, – хотелось плакать. – Я была не права. Вы...извините... я глупая. Простите, я не хотела вас обидеть и... просто Ливир сегодня...
– Ливир придется еще очень долго учиться быть выше, никого не унижая, – жестко припечатал Экзор. Ему тоже сложно держать маску вечно доброжелательного преподавателя. – Я почти уверен, что ее род на грани бедности, и у нее тоже осталась лишь одна гордыня, а остальное скоро исчезнет. У тебя же есть возможность измениться. Тебе это не так сложно, ты все же добрая девочка, этого у тебя не отнять. – Усмехнувшись, Экзор добавил, – шваброй меня не отходила, хотя могла, пока я был обескуражен твоим появлением. Что бы сделала Ливир, я даже боюсь представить.
Мой взгляд был уже где-то на туфлях профессора. Поднимать голову было стыдно. Но я все же сказала то, с чем Экзор наверняка согласится:
– У нее есть родители... Род и имя это чепуха. У нее есть родители.
Экзор просто прижал меня к себе. Мягко придерживая плечи и поглаживая мои короткие волосы. Как отец, когда говорить в утешение было нечего, и надо было просто поплакать.
– Кушать будешь? – через несколько минут спросил Экзор, когда я уже немного успокоилась, а слезы порядочно пропитали мантию профессора.
– М?
– Ты ведь голодна. На ужине тебя не было, – своим обычным тоном отметил преподаватель.
– Я просто не хотела никого видеть, – все еще глядя в пол, пояснила я.
– Ясно. У меня там мясо есть, овощи для салата и еще по мелочи. Думаю, можем что-то приготовить. Ты как? – и будто не было моей глупой обиды и страшного разговора. Как он так может? Просто простить мне мою глупость и идти дальше. Приглашать меня на ужин? Нет, слишком много.
– Профессор, вы и так для меня много делаете. Ужин... не надо. Не умру за один вечер без еды.
– Леди, не будьте эгоисткой! Я, может, тоже голоден! Но за день так устал, что сам просто уже и чая не заварю. Неужели вы бросите старого, бедного профессора умирать от голода? – зеленые глаза смотрели так смешливо и жалостливо, что я не утерпела и улыбнулась. Мне очень повезло, что в университете есть Экзор. Ему я почему-то верю.
~ ~ ~
Какая же она доверчивая. Экзор просто поражался тому, насколько девочка открылась ему за этот месяц. Всего-то немного теплоты с его стороны, искреннего желания помочь, и она уже тянется к нему. Ей хотелось заботы, немного силы рядом, и он это знал. Пользовался этим. Ему это нравилось.
Сейчас она с аппетитом ела, приготовленную ими еду. Она ела то, что он насыпал ей в тарелку! И это после того, как он каждый урок начинает со слов «Не берите в рот и даже в руки, ничего, что подает вам хороший алхимик!» А ведь Экзор был больше чем просто хорошим. Неужели она не помнит, насколько досконально он знает яды? Как при первой их встрече дал понять, что опасен. Очень опасен и сильнее ее в знаниях. Сейчас же она знала, что он сильнее ее магически. Элли видела, что он часто колдует без палочки. Притом творит не простые заклятия простыми пасами.
Экзор давно хотел проверить, насколько простирается его талант вызывать доверие в людях. Проверил. Теперь смотрит, как Элли хрустит зажаренными грибочками и не знает, радоваться ли своему таланту или сокрушаться, что девчонка купилась. Нет, он искреннее хотел ей добра, но это ведь он! А если другие, столь же талантливые в даре убеждения, подцепят ее на крючок? Нельзя так верить людям. Ее ведь предавали очень близкие люди – могла бы уже научиться подозрительности!
– Элли, вот скажи мне, что ты творишь?
– М? – проглатывая очередной грибочек, непонимающе посмотрела на меня девушка.
– Что ты делаешь?
– Ем? – явно не понимая сути заданого вопроса, предположила Элли. Словно действительно не знает, что она делает. Экзор лишь усмехнулся. Голодная до такой степени, что думать уже не хочет. Слишком сытная еда после больших переживаний. Сейчас ее вообще в сон потянет. Пожалуй, вместо мяты ей надо добавить бодрящего сбора.
– Ты сейчас ешь грибы!
Девушка тут же задумчиво посмотрела на очередной зажаренный кусочек, будто он мог ей сказать что-то интересное.
– Я не должна была их есть?
– А ты подумай, насколько безопасно есть что-то из рук алхимика-универсала с докторской по ядам?
– Не очень, – признала девушка.
– Ну так вот, Элли, подумай, насколько ты сейчас сглупила, – забрав у задумавшейся студентки грибок, сказал Экзор, впрочем тут же сам проглотив отобранное.
– Мне не надо было есть, приготовленное вами? – с сомнением произнесла девушка, откладывая вилку в сторону.
– Нет, – согласно кивнул Экзор и с удовольствием придвинул к себе миску с салатом.
– Но почему? – миска тут же была перетянута обратно. Девочка голодная, у нее не так и просто сейчас отберешь что-то съестное. Нет, Экзор знал, что он хороший кулинар, но, что путь к доверию девушки будет именно через желудок... Это было уже слишком.
– Тебе вообще не стоило мне доверять так просто, – отметил профессор и тут же попытался отвоевать салат обратно. Там как раз были пару аппетитных кусочков помидор с его стороны. Его любимых желтых помидор!
– Почему это? – миска переехала обратно. Положив себе салата, девушка с притворным подозрением спросила. – С моей стороны помидоры отравлены или грибы не прожарились? Или вам труп мой надо для опытов?
– Нет, просто очень глупо доверять всякому, кто вроде бы хочет тебе добра и пытается помочь, – серьезно сказал Экзор и со вздохом выловил из миски последний желтый ломтик. – Ну вот, все мои любимые помидоры съела. Делай после такого добро людям! Теперь точно отравлю!
На притворно злое лицо Экзора девчонка лишь рассмеялась. Вот идиот. Вместо того, чтобы донести до нее мысль о том, что не всем, приятным в общении людям, можно довериться, он сидит и дурака валяет.
– Если серьезно, Элли, то вздумай ты отведать таких вот грибочков в забегаловке «У Эрли» в городке рядом, то уже валялась бы в канаве голая, изнасилованная и мертвая. Если бы ты вошла в лабораторию или кабинет Риара ближе к вечеру после уроков, то уже была бы голой, а дальше даже уже на волю его фантазии. Возьми ты хоть одну книгу из полки Карела, и уже была бы еще одним фолиантом. Впечатляет?
– Да, – салат она так и не доела. Ну вот. Испортил девочке аппетит. Что сегодня с ним? Разговор о звучных фамилиях вывел из равновесия? Чушь. Он давно смирился с тем кто он и кем был рожден. Как бы то ни было, сейчас главное, чтобы девочка поняла, что людям доверять не стоит.
– Понимаешь, Элли, не все люди хотят тебе добра, даже если кажется, что они само радушие, отзывчивость и понимание.
– Понимаю, – промямлила девушка. Теперь она окончательно скисла. Надо переводить разговор на другую тему, а то и чай для крепкого сна не поможет. Не хочется, чтобы ей снились кошмары.
– Хорошо, потом еще вернемся к этому разговору. Для тебя сегодня и так слишком много откровенных и самокопательных разговоров, – заключил Экзор и взмахом руки зажег огонь под котлом для чая. Еще два паса и в воду посыпались засушенные травы. Как же хорошо колдовать просто руками, словно дирижируя магическими потоками, а не мешая их палочкой, словно суп ложкой.
– А почему вы мне доверяете? – задала девушка вполне логичный вопрос, которого так ждал Экзор.
– Хм... наконец-то ты задала правильный вопрос, – с удовольствием отметил Экзор. – Точнее, вообще начала задавать вопросы. Скажем так, мне нужен ассистент. Надоело каждый день одевать не рабочий халат, а теплую одежду и рюкзак в лабораторию, потому что если что-то пойдет не так, то меня выкинет из замка на осенний горный воздух. И ведь каждую неделю оказывается, что не зря одеваюсь именно так. Без ассистента половина моих экспериментов просто не выполнима. А случайного человека подпускать не хочется.
– А я не случайный человек? – с подозрением уточнила девушка.
– Ну я же к тебе приглядывался, – усмехнулся Экзор. Внутренне он вообще коварно улыбался, что было ему не свойственно. Но когда он про себя перечислял, где и как приглядывался... Элли бы его убила, если б узнала. Ничего пошлого, но много личного. Нарисованные ею за один вечер портреты родителей, над которыми она плакала, до сих пор лежат у него в сейфе. Он еле спас бумагу от огня. Хорошо, что Элли бросила их в огонь и тут же отвернулась. Еще были романы матери, которые она чудом отыскала в городке рядом. Чудом был сам Экзор, который догадался продать их в единственный магазинчик с книгами.
– И что увидели? – серьезно спросила Элли.
– Что ты любишь учиться, хочешь много знать и, что более важно, ты хочешь что-то уметь! Это если коротко. Но, самое главное, я видел твои горящие глаза, когда у меня пробирка в руке. Ты же мою лабораторию просто взглядом поедаешь, и руки крепко сжимаешь. Ты любишь алхимию?
– Вообще я больше люблю артефакты, – призналась девочка, снова протягивая руки к ножу с вилкой.
– Откуда у твоей матери артефакты и знания по их созданию? – не преминул задать каверзный вопрос Экзор. Ему очень нравилось проверять девочку на прочность. Нравилось, как она справлялась с его расспросами о прошлой жизни. Выкручивалась. Пока Экзора удовлетворяло, что ее легенда вырисовывалась все четче и при случае, она могла спокойно соврать о том, что уже врала. У девочки была неплохая особенность, она помнила, что и кому говорила, даже если это была ложь.
– Она бежала не только со мной, но и с большой библиотекой и еще некоторыми вещами, – уверенно солгала Элли. Почти идеально. Молодец. Голос не дрогнул, но сама информация была немного сомнительной. Бежать от мужа с ребенком и кучей вещей? Так не пойдет.
– Значит у тебя есть сумка Листерата? – предположил Экзор. Девушка непонимающе на него посмотрела. Ясно. Она еще и не знает, что стащила из подвалов отдела.
– Эм... Такой серый мешок в который помещается много вещей? – неуверенно спросила Элли.
– Точно. С ограничением по количеству предметов, которое можно изменить, немного распустив плетение на завязках, – сделал еще одну подсказку Экзор.
– Да-да, у меня именно такой артефакт, – улыбнулась Элли. Улыбка у нее была, как и у отца. Открытой и светлой. И его глаза. Такие же карие, как крепкий чай или темный янтарь. Экзор лишь вздохнул, ему не хватало отца и учителя.
– Значит, вы хотите, чтобы я вам помогала? – уточнила девушка.
– Конечно, ты ведь совсем не так неуклюжа, как хочешь показаться у меня на уроках.
– Откуда вы знаете? – поразилась Элли.
– Бен тебя заложил. Сказал, что ты очень точно отмеряешь засушенные травы и нарезаешь всяких жучков, которыми вы кормили зверей. А еще ловко управляешься с тварями, – сказал чистую правду Экзор. Бен действительно был доволен такой старательной и умелой ученицей.
– Ясно... Хорошо, я буду рада вам помогать в экспериментах, – радостно улыбнулась девушка, явно обрадованная доступом в лабораторию алхимика. Немного подумав, она спросила. – А кто до этого вам помогал?
– Он умер. И раньше это ему я помогал, – нехотя ответил Экзор и пошел наливать чай.
