Текст книги "Испорченная тобой (СИ)"

Автор книги: Элена Макнамара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

Время бежало очень быстро, часы складывались в дни, а дни в месяцы. Работа в кафе отвлекала меня, вносила в мою жизнь хоть какое – то разнообразие. Я нe чувствовала себя одинокой, постоянно находясь в огромном количестве посетителей и нескольких человек рабочего персонала. Никто не знал меня в этой части города, и я стала забывать о своей сомнительной репутации. Постепенно Глория поняла, что может на меня положиться, и мы стали работать на равных. Помогали друг другу, давали выходные. То есть я ей давала выходные, потому что мне они были не нужны. А Глория мечтала почаще видеться со своим парнем. Она, как и обещала, познакомила меня с Ρоем. Парень как парень, ничего особенного. Но, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные.

Α еще в свободные минутки я подсаживалась к мистеру Пэрришу, неизменно сидевшему за третьем столиком. Поначалу говорить было особо не о чем. Да и незачем! Как намекала мне Γлория. Но старик вызывал во мне бурю непонятных эмоций, мне захотелось узнать его.

Айзек Пэрриш, третий сын в семье, унаследовал это кафе, сорок лет назад, от своих родителей, когда они умерли. Его братья получили намного больший куш в виде многомиллионных объектов недвижимости и акций крупных компаний. Он сам отказался от всего этого. Точнее, его молодая жена Синтия, тогда они только поженились, выбрала это кафе среди всего списка завещания. Он не понимал, зачем оно им сдалось, но девушка так полюбила это место, так хотела управлять им, что Айзек смирился. Многие годы Господь не давал им детей, но Синтия не унывала, отдавая всю себя маленькому семейному бизнесу. Они были счастливы и жили душа в душу, как сказал мне мистер Пэрриш. Но жизнь диктует свои правила, и не важно, нравятся они тебе или нет. На сороковом году жизни Синтия забеременела, чем вызвала шок у врачей и Айзека. Их предупреждали, что это очень рискованно в таком возрасте, но Синтия ничего не желала слушать. Ребёнка она не родила, не смогла, так же как и выжить сама. Вот уже больше двадцати лет мистер Пэрриш управляет этим кафе в одиночку. Ему одновременно и ненавистны, и дороги эти стены. Не может продать это кафе, потому что всё ещё ощущает присутствие своей жены. И ведёт здесь дела, с трудом, с неохотой, потому что никогда не хотел этим заниматься, лишь поддался на уговоры своей любимой.

Всё это мистер Пэриш рассказал мне не сразу. На воссоздание всей картины я потратила три месяца. Три месяца, чтобы он раскрылся передо мной. Я слушала, но никогда не рассказывала о своей жизни. Воспользовалась шаблонной историей Глoрии, что тоже коплю на колледж и когда-нибудь отправлюсь туда. Кроме моей напарницы, никто не знал обо мне, о моей репутации, а мы, тем не менее, никогда с ней об этом не говорили. Но она знала, я уверена. Видела по странному взгляду Роя, когда она знакомила меня с ним. Слышала, что он шептал ей что-то типа: «Это же Кэсси Брайт», думая, что я не слышу. И не было в этой фразе удивления или констатации факта. Презрение, вот что я слышала, брезгливость в тоне, когда он произносил моё имя. Но, как и всегда, не впечатлилась ни разу.

Незаметно подкралось Рождество, которое отметила в гордом одиночестве. Звонила Лайзе, но она так же, как и каждый месяц, не брала трубку. Мать не появлялась, по крайней мере, в моём присутствии. Да я и не тосковала по ней. Давно привыкла, что слово «мама» для меня просто формальность. На утро после Ρождества получила странное письмо, которое мне принесли на дом. В конверте оказался чек на тысячу долларов и записка. Удивленно прочла её, и глаза мои вылезли из орбит.

«Счастливого Рождества, Кэсси! Прими мой скромный подарок, пусть он будет тебе на пользу. Бабушка.

PS: Позвони. Мой номер 1-345-89…»

Перечитала раз десять, хоть и запомнила всё с первого раза. И что ей нужно от мeня? После стольких лет…

Весь свой единственный выходной провела с телефоном в руке и с раздумьями, позвонить или нет. Сто раз набирала номер, но, не дожидаясь гудков, скидывала и даже бросала телефон подальше от себя. Не знаю, как в итоге сделала это, но всё-таки позвонила.

– Алло, – слышу женский голoс на том конце провода. Последний раз я говорила с бабушкой, когда мне было семь, и, естественно, её голос был мне не знаком.

– Это Кэсси. Вы просили позвонить? Ну вот, я звоню, – как-то нелепо выдавливаю я.

– Добрый вечер, Кэсси, – тепло отвечает женщина. – Значит, ты получила моё письмо?!

– Да. Спасибо… за деньги

– О, не стоит благодарности, – остановила она меня. – Расскажи, как ты живёшь?

– Всё нормально. Работаю. Вот, – не зная, что ещё рассказать, бросаю обвинительным тоном: – Вы же хотели, чтоб я училась или работала.

– Это Кэрри тебе так сказала? – чуть повышает голос женщина.

– Ну да.

– Понятно, – она снова говорит спокойно. – Тебе нравится твоя работа? Или, может, ты хочешь учиться? Ты только скажи!

– Послушайте… Вирджиния, – мою бабушку зовут Вирджиния Брайт, решаю так и называть. У меня язык не поворачивался называть её бабушкой. – Спасибо за чек и всё такое. Но я не думаю, что мы можем разговаривать о чём – то ещё.

– Я понимаю, – быстро говорит она. – Лишь хочу, чтоб ты знала. Можешь звонить мне в любое время и просить всё, чего хочешь.

– Вы серьезно? – не сдерживаюсь я. – Откуда такой интерес к моей персоне?

– Я и дедушка, мы виноваты перед тобой, да и перед Кэрри тоже. Я знаю, что искупить грехи невозможно, но всё же хочу хоть что-то исправить. Твой дедушка… уже прошёл год с его смерти, – голос женщины дрожит. Я не знала, что дедушки уже даже нет. – Он так и не увидел тебя, к сожалению, ну а я…

– Послушайте, Вирджиния, – перебиваю её. – Давайте оставим всё как есть. Хорошо?

Да где она раньше была? Где она была, например, год назад? Я не собиралась зализывать её раны и уж тем более – помогать в искуплении грехов. Точка.

– Хорошо, – смиренно шепчет она. – Но всё же, если захочешь, позвони. Ладно?

– Я подумаю.

– С Рождеством, Кэрри

– И Вас, – всё, что смогла ответить, прежде чем отключиться.

Тысяча долларов не особо меня впечатлила, но всё же была не лишней. Решаю, что на следующий день потрачу всё и забью холодильник до отвалу. Питалась я, конечно, в кафе, но наше заведение не включало ужины и работало всего до шести вечера. А дома, от нечего делать, на меня как всегда нападал жор.

Утром (я наконец привыкла к ранним подъемам) поспешно собираюсь и выхожу на улицу. Январская погода на удивление выдалась прохладной, что не свойственно нашему тропическому климату. В лёгких светлых джинсах и простой футболке, сто раз жалею, что не надела теплый свитер. На высоченных каблуках, которые теперь всегда снимаю на работе, отстукиваю по мощеной дорожке в направлении метро. Χолодный ветер дует со стороны океана, проникая за шиворот, и я, поежившись, прибавляю ходу. А у торгового центра и вовсе бегу сломя голову. В разгаре зимние каникулы, а это значит, что многие студенты вернулись домой на время рождественских праздников. И торговый центр, мимо которого я прохожу каждый день, это то место, где могу наткнуться на знакомые лица. Уже в метро перевожу дух, сама не понимая, чего я так боюсь. Ну по тыкают в меня пальцами, ну назовут шлюхой. Всё как всегда, ничего нового. Наверное, мои уши отвыкли от этих обзывательств, да и моя жизнь сейчас видится в другом свете. Тот парень из клуба, который заплатил мне, был последним, с кем я спала. Этот факт, безусловно, разочаровал бы всех моих многочисленных «фанатов», которые считают, что секс для меня, словно воздух. Раньше я никогда их не разочаровывала и при удобном случае доказывала всем, что репутация у меня заслуженная. Но сейчас я этого не хочу. Больше нет.

– Привет! – встречает меня Глория в нашей раздевалке. – Такая отвратительная погода, – девушка забавно надувает губы. – А я так хотела сегодня прогуляться по побережью с Роем.

– Завтра сходите, – на улице на сегодняшний день было градусов десять, но на следующий день передавали все двадцать. – Ветер утихнет, и погода наладиться.

Глория ухмыляется, а потом в её глазах сверкает лукавый блеск.

– Ты составишь нам компанию?

– О нет, нет, нет, – махаю руками в качестве отказа, даже моя голова задёргалась из стороны в сторону. – Я не собираюсь быть третей лишней. Погуляете вдвоём, голубки.

– А кто говорит, что ты третья? У Роя есть друг, он давно просит с кем-нибудь его познакомить.

– Мда! Щас! – не сдерживаю истерический смех, но тут же замолкаю, когда понимаю, что Глория говорит серьезно. – Я никуда не пойду!

– Да брось! – кидается в уговоры девушка. – Ты совсем ни с кем не встречаешься. Ну неужели ты не хочешь немного расслабиться, провести время в хорошей компании, пофлиртовать?

– Нам пора открываться, – решаю закончить этот бессмысленный, приносящий раздражение разговор. Совершенно не зная, как покорректней ей отказать.

– Обещай, чтo хотя бы подумаешь об этом? – Глория замирает возле двери раздевалки и щенячьим взглядом смотрит мне в глаза.

– Хорошо, я подумаю, – делаю вид, что сдаюсь. Конечно, я не собираюсь идти.

– Отлично, – он хлопает в ладоши и убегает открывать парадные двери.

Что за радость такая? Как будто я согласилась уже. Не дождётся!

Сменив футболку, в которой пришла, на обычную майку черного цвета, джинсы на джинсовые шорты, а туфли на тапочки, перевязалась фартуком и направилась в зал.

Утро. Самое обыкновенное, насыщенное, мнoголюдное, с хорошими чаевыми и бесконечными забегами из кухни в зал, на терpасу и обратно. Всё как всегда, обычная рабочая рутина. Пока на часах не пробило одиннадцать часов и не вошли новые, нежданные посетители. Эти посетители сели за четвертый столик, чётный. Мой столик.

– Кэсси, – окликает меня Глория, – у тебя четвёртый столик.

– Блин, только думала, что все разошлись наконец, – устало шепчу повару Йену, стоя возле него в ожидании блинчиков, которые заказали на террасе. – Минуту, – кричу Глории.

– Я отнесу им пока меню, – отвечает она мне от бара.

Йен красиво раскладывает по тарелке семь блинчиков, создавая какую-то замысловатую розу, а сердцевину украшает вишнёвым джемом. Поглядывая на своё творение, с неохотой вручает мне. Он всегда так делает, каждый раз, когда на тарелке появляется шедевр, повар как-то нехотя с ним расстаётся. Во мне это вызывает несдержанный смешок, а Йен на это забавно надувает губы.

– Я скажу тому мужчине, который заказал эти блинчики, – всё-таки вырываю тарелку из рук повара, – чтобы он был нежен.

– Да уж, – улыбается парень одним уголком губ. – Скажи, сделай милость.

С тарелкой в руках спешу на террасу и ставлю её на столик. За ним сидит мужчина лет сорока, наш постоянный посетитель. Он коротко улыбается, разглядывая свои блины.

– Красиво, – наконец, выдаёт свой вердикт. – Передай повару спасибо.

– Непременно, – вежливо отвечаю ему. – Что-нибудь ещё?

Мужчина отрицательно качает головой, целиком и полностью растворяясь во вкусе своего блюда.

Да. Четвертый столик!

Захожу обратно в зал, одновременно доставая блокнот из нагрудного кармана фартука. Отвлекаюсь на понурого мистера Пэрриша за третьим столиком и уже у самого четвертого смотрю на вновь пришедших.

Первое что вижу – глаза. Холодные, серые, стальные, изучающие, пробирающие до дрожи. Волосы – светлые, почти белые, с лёгкой волной, и безупречно уложенные в небрежный вид. Губы – растянутые в самодовольную ухмылку, широкие скулы и массивный подбородок.

Питер!

Поза расслабленная, вальяжная. Дорогой строгий костюм, на высоком, подтянутом теле парня сидит идеально. Питер, как и всегда, выглядел так, будто только что вернулся со съёмок для обложки – типового журнала. Сердце, как сумасшедшее, бьётся в груди, рискуя сломать мои ребра. Перевожу свой взгляд на его спутницу, и моё сердце, сделав сальто, летит куда-то вниз, возможно, к моим пяткам. Напротив парня сидит женщина – ухоженная, красивая, с такими же белыми волосами и льдистыми серыми глазами.

Его мать. Памела.

Когда она наконец узнаёт меня, на её лице отражается масса чувств. Как будто на крыше соседнего здания сидит снайпер и, выстрелив, попадает ей в самое сердце. Или как будто перед ней сам Сатана, с ветвистыми рогами и огромными копытами. Руками она хватается за грудь, глаза вылезают из орбит, а рот открывается и закрывается, как у рыбы, глотая воздух. Слoвно в помещении закончился весь кислород, ну или она подбирает слова, чтобы полить меня грязью.

– Вы готовы сделать заказ? – как из-под воды, слышу голос Глории. Отдираю свои глаза от этой парочки и перевожу взгляд на неё. Девушка нервно кивает мне в сторону бара, старается любезно улыбаться посетителям, но у неё это плохо получается. Я всё так же сжимаю свой блокнот в руке и слышу, как трещит бумага. Разжимаю кулак, делаю глубокий вдох, разворачиваю своё тело. Хочется убежать, нет, испариться, стереть себя с лица земли. Я отвыкла, забыла, как выглядят эти жестокие, не признающие меня как человеческий вид, взгляды. Шаг за шагом, преодолеваю пятиметровое расстояние. Огибаю бар и почти растворяюсь в коридоре, почти ощущаю безопасность, но в последний момент, моё лицо поворачивается вправо, отыскивая глазами лицо Питера. Это как когда смотришь страшный фильм. Некоторые отворачиваются или закрывают глаза в момент самого ужасного, пугающего кадра. А кто-то, такие как я, не моргая, встречает этот ужас. Питер смотрит, улыбается, довольной, мерзкой улыбкой. В глазах плещется язвительная насмешка. Мне хочется поежиться, ну или показать ему средний палец, но я преодолеваю последний метр, скрываясь от его радаров…

Глава 6

Прошел час. Этот час был длинною во всю мою одинокую жизнь.

В тишине. Я провела этот час в раздевалке, в гробовой тишине. Вспоминала события почти трёх летней давности, хотя не хотела этого. Подсознание само выдавало все детали, не скупясь на яркие краски. Я думала, что со временем всё то, что он сделал, посереет или станет черно белым. Ни черта. Всё так же, как было в тот злополучный день. День, когда Кэсси Брайт, превратилась в шлюху.

– Ты в порядке? – это Глория. Она уже минут пять стоит в раздевалке и смотрит на меня с испуганным и в тоже время выжидательным видом.

– Да, – хриплю, связки отказываются работать. – Они ушли?

Девушка кивает и присаживается рядом со мной на диване.

– Иди домой, Кэсси, – ласково проводит по моим волосам.

– Я не хочу, – упрямо верчу головой. – Не хочу быть одна.

– Тогда что? Будешь работать? – с сомнением смотрит на меня.

– Я ненавижу его, – вдруг говорю ей.

– Я знаю, – отвечает. Да откуда ей знать?

– Глория! – это мистер Пэрриш зовёт её из зала.

– Время обеда, там полно посетителей, – поднимается с дивана и застывает возле двери, – Что будешь делать?

– Работать, – я тоже встаю. – А завтра вечером пойду с вами на побережье.

– Вот и здорово! – за секунду расцветает Глория. Выдавливаю искусственную улыбку, размазываю её по своему лицу и не стираю до шести часов вечера.

Притворяться! Это получалось у меня лучше всего…

– Почему? – спрашиваю Глорию. Мы сидим в излюбленном баре с громким названием «Галактика». С тех пор как я была здесь впервые, она таскала меня сюда еще как минимум пять раз.

– Что почему? – прикидывается, что не понимает, о чём я.

– Почему ты не спрашиваешь меня о моём прошлом? О Питере? – делаю затяжной глоток пива, поднимаю свободную руку в знаке «стоп». Нет, это ещё не всё. – Почему никогда не говоришь мне о моей репутации? Почему дружишь со мной?

– А какое это имеет значение, – пылко произносит Γлория. – Я, знаешь ли, не верю во всю ту хрень, которую про тебя болтают.

– И ты не хочешь знать? – с сомнением спрашиваю её.

– Нет, – категорически отказывается. Молчит около минуты, а потом добавляет. – Если только ты сама не хочешь мне рассказать.

Хочу ли я?

Два года назад

Это было так давно. Почти два года назад. В феврале. Мне тогда только исполнилось восемнадцать…

Все девчонки моего возраста хотели казаться старше, ну или выше, стройнее, красивее.

В то время у меня еще были подруги. Кристина, Моника, Линда и, конечно, Лайза. Она тогда была единственная, кто меня поддержал и не отвернулся в трудную минуту. Α все остальные пошли на поводу у незатейливого общества. В целом я рада, что так произошло. Что слишком долго не ошибалась в гнилой дружбе этих людей. Мечтала, что они изменят своё мнение обо мне, вновь повернутся ко мне лицами, но теперь рада, что не повернулись.

Ο чём мечтала я тогда?

Я мечтала о любви, как и все мои подруги. Мечтала о первом поцелуе и о красивом, самом популярном парне Питере. О нём, кстати говоря, мечтали девяносто процентов девчонок нашей школы. А он не заморачивался с выбором сам и не морочил головы другим. Пользовался всеми теми, кто был готов ему себя предложить. Мне кажется, что даже вёлся тайный список, типа очереди. Так и вижу, как все эти ненормальные фанатки каждодневно сверяются с ним в желании понять, как далеко продвинулись к финишу. Я тоже была такой фанаткой Питера, и если б такой список действительно существовал, то непременно туда вписалась бы.

Однажды, задержавшись на дополнительных занятиях по Экономике, самой последней покидала стены школы. Точнее я думала, что больше, кроме меня и преподавателя, никого нет. Лениво спустилась с третьего этажа на второй и прошлась по всему длинному коридору к дальней лестнице, что выходила на парковку для машин. Машины у меня не было, но я надеялась, что кто-то из девчонок дожидается окончания факультатива. Не успела ступить на первую ступеньку лестницы, ведущую вниз, замерла, услышав слабый шёпот, совсем рядом со мной. Основной cвет давно отключили, горели лишь дополнительные лампы, расположенные в несколько метров друг от друга. В полумраке покрутилась на месте, пытаясь отыскать источник звука.

– Эй.

Большая дубовая дверь слегка отворилась, в небольшой щели разглядела чей-то силуэт.

– Ты можешь подойти, – шепотом позвал меня парень. Сделала осторожный шажок к кабинету директора. Но не могла увидеть, кто стоит за дверью. Заинтригованно ступила еще шаг, оставляя расстояние между собой и дверью, не больше полуметра. В гробовой тишине услышала тяжёлую поступь. Она разносилась по всему коридору. Должно быть, преподаватель по Экономике тоже покидает школу. Обернулась, могла уже различить силуэт педагога, приближавшегося ко мне. Но не успела этого сделать. Из-за дубовой двери показалась рука, которая не церемонясь втащила меня в кабинет.

– Шшш, – в кромешной темноте вижу силуэт высокого парня. Он прижимает мою спину к двери, а рукой затыкает рот. Делаю, как он говорит. Не издаю ни звука, не шевелюсь, даже дышу через раз. Знаю, кому принадлежит этoт голoс. Питер Гаррисон.

– Ты что здесь делаешь, пигалица? – спрашивает меня, когда в коридоре становится тихо.

Я смотрю на его подбородок, потому что выше голову задрать не получается, впрочем, как и ответить. Его рука на моих губах буквально пригвоздила мою голову к дверному полотну. Через секунду всё же убирает руку и делает шаг назад. Со своего крошечного роста, на таком расстоянии, теперь могу его видеть целиком. В темноте вижу, как светятся его серые, пронизывающие до костей глаза.

– А ты что здесь делаешь? – шепчу я, вдруг осмелев. Никогда не разговаривала с ним наедине. Я вообще, никогда не была с ним так близко. Я бывала в их доме, когда нам поручали совместное задание по Вычислительной математике с Гари. Но тогда Питер развлекался с какой-то девчонкой, прямо на газоне возле дома. Помню, как засматривалась на них в окно третьего этажа, из комнаты его младшего брата. Γари в тот день одергивал меня без конца и возвращал мыслями в то задание, что нам дали.

– Выгляни за дверь, – приказал мне Питер, проигнорировав мой вопрос. Встала как истукан, скрестив руки на груди. Что он задумал? Мы, в конце концов, в кабинете директора. – Эй, как тебя там, посмотри за дверь, проверь, всё ли там тихо.

– Кэсси, – представилась я, всё так же не сдвигаясь с места. Питер уже был возле директорского стола, открывая все ящики, что попадались под руку. Проверив всё содержимое, перешёл к большому стеллажу, что тянулся в длину всей стены кабинета.

– Тебе что, сложно? Посмотри за дверь, – перевёл на меня взгляд. Даже в темноте ощущала его нервозность.

– Ладно, – всё так же шёпотом сдалась я. Тихонько приоткрыла дверь и прошлась глазами по всему плохо освещенному коридору. – Вроде всё тихо, – сообщила, подходя поближе к Питеру. – Что ты делаешь?

– Кэсси, верно?

– Да, я так и сказала.

– Так вот, Кэсси, – парень выдернул какую-то папку из ящика и направился к столу. – Подойди и посвети мне, – протянул мне свой телефон, с включенным на нём фонариком. Сделала три неуверенных шага, слегка подрагивавшей рукoй взяла протянутый мне предмет. Луч света от фонарика упал на папку, которую парень уже раскрыл и перебирал имевшиеся там листы бумаги. Один листок явно привлёк его внимание, потому что он отложил его в сторону, а папку закрыл и отодвинул на край стола. Прочла, что на ней написано.

Экзаменационные работы. Экономика и Маркетинг.

Питер уже вовсю орудовал ручкой, вписывая в листок, какие-то данные.

– Это твоя работа? – поняла, что он делает. Парень молчал, сосредоточенно скрепя ручкой. – Питер.

– Что? – поднял на меня глаза.

– Это же незаконно, – воскликнула я. – А камеры?

– Камеру в кабинете я отключил, – указал на прибор, что висел над дверью. – А в коридоре, слишком темно.

– Я не очень хочу в этом участвовать, – как-то неправдоподобно воспротивилась я. Из-за нахождения в опасной близости от предмета своего обожания мое сознание рисовало разные вольности. Я видела его губы на своих губах или его руки на своём теле.

– Ну ладно тебе, Кэсси, – подливал масло в огонь Питер. Его голос становился слаще с каждой фразой. – Мне очень нужно исправить этот тест. Иначе с поступлением в колледж будут трудности. Ты ведь поможешь мне? Никому не скажешь?

– Давай, только быстро, – обернулась я на дверь. Питер хмыкнул себе под нос, продолжая заполнять пустые разделы. Через пять минут всё было сделано. Он вложил листок обратно в папку, а папку убрал в ящик, из которого доставал. – Так, – оглянулся по сторонам, шаря фонариком, который забрал у меня, по кабинету, проверяя, всё ли на своих местах. – Вроде всё в порядке, – громко выдохнул. – Ладно, иди первая. Посмотри, всё ли там тихо.

Развернулась, бросая взволнованный взгляд на парня. На что я подписалась? Приоткрыла дверь. Тишина. Ни души.

– Всё нормально, – прошептала я ему, открывая дверь пошире и выходя из кабинета. Питер еще раз прошёлся лучом света по кругу и тоже вышел за мной.

– Спускайся к парковке, – командовал он, – Если на первом этаже наткнешься на охранника, подай какой-нибудь знак.

– Какой? – недоумевала я.

– Ну покашляй громко, например.

Ничего не ответила и стала быстро спускаться. Преодолев ступеньки, оказалась на первом этаже и огляделась. Тут было светло, свет здесь не выключался даже ночью. Охранника, впрочем, как и всегда, не было на посту. Небольшая комнатушка, которую для него выделили, была плотно закрыта, и в маленьком окне посередине двери было темно.

Всё тихо. Может, просто уйти?

Сделала пару шагов, обратно на лестницу.

– Его там нет, – прошептала Питеру.

Услышала лёгкий, нарастающий бег по лестнице, а через секунду, парень возник со мной рядом. Каждый его шаг был отработан и продуман, сейчас я это понимаю.

Водрузил капюшон на свои светлые волосы, полностью закрывая голову. Притянул меня к своему боку, плотно вдавливая в свою подмышку моё плечо. Опустил голову пониже и быстрой походкой, пригибаясь и волоча меня рядом с собой, поспешил к дверям на улицу. Я бросила последний взгляд на дверь охраны, обрадовавшись – что там по – прежнему, никого…

– Ну спасибо тебе, Кэсси, – сказал Питер, открывая дверь своей машины, собираясь сесть за руль. Мы уже были за пределами школы. Он предусмотрительно оставил машину далеко от посторонних глаз. Так и притащил меня сюда, под своей подмышкой, пересекая пустынную школьную парковку, въездные ворота и небольшой сквер, расположенный сразу возле них. – Тебе далеко? – вдруг спросил меня, слегка улыбаясь.

– Форес Байсед, дом сто четыре, – ответила пересохшими от волнения губами.

– Ну садись, соседка, – похлопал рукой по крыше своего новенького Форда Мустанг. – Прокачу.

Без каких-либо раздумий, не стирая улыбку с лица, пробежала к пассажирской двери. Сам Питер позвал меня! Просто сама себе в этот момент завидовала!

– А ты почему так долго в школе торчала? – спросил парень, выводя машину из сквера. Она бесшумно скользила по гладкому серому асфальту.

– Меня оставили на дополнительные занятия по Экономике, – призналась я.

– Да? – блеснул на меня заинтригованным взглядом. – Что ты сделала?

– Я забыла написать домашнюю работу по Финансированию, ну или не захотела, – доверительно сказала ему.

– И что, за это тебя продержали до позднего вечера?

– Нет, – улыбнулась я Питеру, – я назвала учителя «Задница»! Когда он решил отчитать меня перед всем классом.

Салон машины затопил его мягкий, ласкающий уши смех. Такой искренний и неподдельный, такой заразительный, что непроизвольно тоже хохотнула.

– Да, ты права, – насмеявшись, сказал сероглазый парень. – Он и вправду Задница!

Улыбнувшись, откинулась на мягкую, обтекаемую спинку кресла и прикрыла глаза, наблюдая за парнем из-под опущенных ресниц. Его лицо, обращённое на лобовое стекло, излучало азарт, он получал удовольствие от своей машины и быстрой езды. Питер проехал главные ворота Форес Байсед, вдавил педаль газа, набирая запредельную скорость по идеальному покрытию нашего посёлка. По обе стороны мельтешили разнообразные коттеджи, я каждый день проходила по этой дороге в школу. Видела все эти дорогие дома и знала номер каждого из них, а сейчас, на большой скорости, они размазались в неприглядное пятно.

– Зачем ты исправлял этот тест, – решила задать вопрос, который меня волновал.

– Я же сказал тебе. Чтоб не было проблем с поступлением в колледж

– Разве твоя семья не одна из самых богатых во Флориде? – резонно спросила его. Потому что так оно и было.

– Дело не в этом, – как то нехотя промолвил парень. – Место в колледже, безусловно, уже числиться за мной. Но…

– Но?

– Просто отцу приспичило, чтоб я закончил школу с отличием. Понятно? – выпалил Питер, бросая на меня грозный взгляд. – Пофорсить ему надо перед дружками во время игры в гольф в загородном клубе. Ну или еще где-нибудь, где он там бывает.

– Всё ясно, – быстро ответила ему, не собираясь глубоко капать. Тема для него была явно не из приятных.

Машина резко остановилась, и я не сразу поняла, что произошло.

– Дом сто четыре, – оповестил меня Питер.

– Спасибо, – выдавила, с огорчением. И почему я живу не в другой стране? Слишком короткая получилась поездочка.

– Знаешь? – замялся Питер, прежде чем я открыла дверь. – За то, что ты помогла мне сегодня. Я приглашаю тебя на свою вечеринку, в субботу.

– Правда? – воскликнула я, ощущая себя полнейшей идиоткой. От моей улыбки от уха до уха в салоне стало светло как днём.

– Ну да. Плюс таким образом я куплю твоё молчание.

– Я приду, – затрясла головой. – Спасибо, – распахнула дверь и, уже ступив на твердый асфальт, сказала. – Меня не надо подкупать. Кэсси Брайт не трепло.

– Я учту, – бросил Питер, – до встречи… Брайт.

Захлопнула дверь, и машина сразу сорвалась с места. Проводила её горящим от предвкушения взглядом и побежала в свой наполненный одиночеством дом…

* * *

– И почему все так фанатеют от этого павлина? – спросила меня Глория, смачно затягиваясь сигаретой. Никогда не видела, чтоб она курила. – Не смотри так на меня, – будто почувствовала, о чём я думаю. – Я позволяю себе одну, когда нервничаю.

– Ты нервничаешь?

– Конечно, – живо закивала. – Я же вижу, что этот рассказ даётся тебе с трудом, поэтому переживаю.

Истинная правда, вновь переживать события минувшей давности – то ещё испытание. Но мне нужно было высказаться.

Очень давно.

Вся эта история очень долго путешествовала по-моему пищеводу и теперь рвалась наружу через мой рот. Не туда пошла, вероятно. Думала, что всё переварила, а нет, еще внутри, ещё крутит, заставляя кишки съеживаться.

– Ещё два пива, – кричит Глория бармену, не удосужившись даже встать за ним. – Давай, красавчик, принеси нам, будь солидарен.

Все в этом баре, благодаря стараниям моей подружки, уже давно знали, что мы работаем в такой же индустрии.

– Вот, – ставит два запотевших стакана на стол. Плечистый здоровяк бармен по имени Дин. Он никогда не спорит с Глорией. Потому что её невозможно переспорить.

– Умница, – приторно сладко улыбается ему. Переводит свой взгляд карих глаз на меня, и поддельная улыбка сразу гаснет. – Продолжай.

Тяжелый вздох.

Почти два года назад.

Я тогда поверить не могла, что он обратил на меня внимание. И не просто обратил, а пригласил на вечеринку в свой дом. Таких как я, обычных, незаурядных, никто не приглашал на вечеринки, а меня позвали…

Помню, как визжала от восторга, рассказывая подругам о том, куда пойду. Они смотрели с сомнением и задавались вопросом – почему я? Я не могла им сказать, почему. Впрочем, как и не могла рассказать, при каких обстоятельствах он меня позвал. Я же сказала, что не трепло.

Вечеринки в доме Питера были не в новинку. Οн устраивал их каждую субботу, как только его родители переступали порог их дорогого коттеджа и уезжали в домик на побережье на все выходные. На большой зелёной плантации газона возле его дома было припарковано много машин, а я пришла пешком. Мой дом стоит по соседству, всего в семи минутах ходьбы. Вечеринка выдалась многолюдной, хотя мне не с чем было сравнивать. Я впервые присутствовала на подобном празднике жизни. Все собравшиеся не были мне ровесниками, разве что Γари, но он не был в числе приглашенных, он просто жил там. Он как-то сразу удивился и возмутился от того, что я пришла. Даже пытался меня выпроводить, предположив, что пришла не по адресу. Я тогда достаточно жёстко его послала, сообщив, что меня позвал Питер. Он опешил, посмотрел с недоверием, а потом даже засмеялся, явно мне не веря. Увидев, что весело только ему, вмиг замолк и пробежался взглядом по мне от самой макушки до пяток.

– И что ты сделала? – скептически спросил меня.

– Ничего, – промямлила, не стараясь скрыть раздражение. – Он что, просто так не мог позвать меня?

– Нет, – резонно заметил Гари. А я так надеялась, что мог. Что просто захотел и позвал.

– Шла бы ты лучше домой, Кэсси, – скрестив руки на груди и посмотрев на меня с жалостью, посоветовал парень. – Пока не влипла в какую-нибудь историю.

С этими словами он развернулся и пошёл в сторону лестницы.

– Сама разберусь, – пробубнила себе под нос.