Текст книги "Бабочка в стекле (СИ)"
Автор книги: Елена Левашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Ян! Остаётся только он. Возможно, Отто Вагнер не догадывается о поступках своей помощницы. Если только не он – организатор этого преступления!
Девочки, не спойлерим)
Глава 24.
Лисицына позвонила Игнату. Он был на заседании суда вместо неё. Валентина решила дождаться стажёра, чтобы ввести его в курс дела. Игнат купил по пути торт в кондитерской и, довольный, вошёл в кабинет.
– Та-ак! Я смотрю, ты уже Новый год отмечаешь вместо работы! – нахмурилась Лисицына.
– Нет, вы что, Валентина Васильевна. Я машину купил. Вернее, родители... – Игнат мялся на пороге.
– Поздравляю! Это очень хорошо. Они у тебя молодцы, – кивнула Лисицына, наткнувшись на безрадостный вид стажёра. – Почему грустный?
– Вы посмотрите на неё, товарищ капитан! Сами всё поймёте...
Валентина подошла к окну, ожидая увидеть нечто старое и потрепанное, напоминающее машину Семенихина, но на парковке красовался внушительный кроссовер темно-синего цвета.
– Поздравляю! Они любят тебя, Игнат и гордятся тобой. Не вздумай дуться и ругать их за это. – Успокоила его Валентина.
– Вы думаете, что сотрудники не осудят меня?
– Плевать на них! Пусть думают что хотят. Ставь чайник, садись и давай работой заниматься.
Игнат убедил Валентину сделать запросы в аэропорт обо всех передвижениях зарубежных партнёров холдинга Колосовских. Отдельный запрос был сделан в отношении Хельги Кауфман. Не исключалось, что она могла передвигаться по территории России на поездах или автомобиле, только эта версия была маловероятной.
Новогодние праздники тормозили скорость выполнения запросов из различных инстанций, да и работу в целом.
Борислав убедил Лисицыну не рассказывать о Хельге отцу – Михаилу Колосовскому. Он близко дружил с Отто и знал Хельгу. Так как причастность к преступлению Отто Вагнера не исключалась, Валентина согласилась в целях безопасности оставить Михаила в полном неведении.
– Игнат, давай в Интерпол подадим для начала. Конечно, если все эти люди не судимы, их не будет в судебной базе, и ответ придёт быстро.
– Уже делаю, Валентина Васильевна... – стажёр, знакомый с данной процедурой, проворно печатал на ноутбуке запросы.
Анна подъехала к Валентине ближе к обеду. Элегантная, в темно-фиолетовом зимнем пальто с воротником из соболя, она присела на диванчик, ожидая вопросов следователя. Валентина нашла в бумагах данные из Интерпола об Ирэне Миллер и пригласила Анну на место возле своего рабочего стола. Предстояла задача – поговорить с Ингрид Фишер.
– Скажите, что мне нужно спрашивать, Валентина Васильевна?
– Анна, это приемная мать Ирины – Ингрид Фишер. Расспросите все об Ирэне, её знакомых, друзьях, о родных детях Ингрид. Но самое главное, сообщите о смерти приёмной дочери. Мне кажется, она не знает об этом.
– Как мне представиться? Анной?
Лисицына задумалась: навредить Анне и подставить её под удар капитану не хотелось.
– Нет, скажите, что вы штатный переводчик следственного комитета. Имени не называйте.
Анна набрала номер, воспользовавшись проводным телефоном. На том конце провода послышался женский голос.
– Добрый день. Ингрид Фишер? – осведомилась Анна по-немецки.
– Да, доброе утро! С кем я говорю?
Анна представилась так, как научила её Лисицына. Она коротко изложила женщине обстоятельства гибели Ирины. На другом конце провода зазвучали всхлипывания. Через минуту Ингрид успокоилась и смогла продолжить разговор.
– Ингрид, расскажите об Ирэне. Мы прикладываем все усилия, чтобы найти преступника. Скажите, у неё были враги, или она состояла в преступном сговоре?
– Я не знаю... Ничего не знаю! Не понимаю, почему они не сказали мне?
– Кто не сказал? У неё были родственники? – спросила Анна. Валентина, не владеющая языком, чуть дышала в ожидании информации.
– Нет, родственников не было... Её мать умерла, и я забрала её под свою опеку в нашу небольшую приемную семью. Ирэну все любили. Её невозможно было не любить, наше рыжее солнышко, нашу бестию! – Ингрид снова заплакала. Анна терпеливо ждала, когда она успокоится.
– У вас были и другие приемные дети? Я правильно понимаю? – уточнила Анна.
– Да, конечно. Всего у меня было одиннадцать человек за мою жизнь. Я и сейчас опекаю детей из Кёльнского детского дома. Ирэна воспитывалась вместе с моими мальчишками: Яном, Клаусом и одной девочкой – Хельгой.
– То есть вы одновременно взяли четверых? – Анна жестом попросила у Валентины ручку, чтобы записать фамилии детей.
– Да, я воспитывала их до совершеннолетия. Потом они уходили в свободное плавание, а я брала новых деток в свою семью. Странно, почему мальчики ничего не сказали мне о смерти Ирэны? Наверное, они тоже не знают, – всхлипывала Ингрид.
– Ингрид, скажите фамилии ваших воспитанников, тех, с кем одновременно жила Ирэна, – настаивала Анна. – Мы свяжемся с ними, может, их показания будут полезными для следствия.
– Янис Шварц, Клаус Майер, Хельга Кауфман... – выдохнула Ингрид. – Давайте я дам вам телефоны моих детей. Прошу вас, найдите убийцу моей дочери! – Ингрид продиктовала номера телефонов каждого из своих воспитанников.
– Спасибо, Ингрид! Ещё раз примите наши соболезнования.
Анна закончила разговор и протянула листок с фамилиями Лисицыной. Она удовлетворенно выдохнула, поблагодарив Анну.
– Расскажите скорее, что сказала Ингрид!
– Это приемные дети, с которыми одновременно воспитывалась Ирина. Насколько я поняла, Ингрид берет детей из приюта и воспитывает в своей семье до восемнадцати лет. Потом снова набирает небольшую группу детей...
– И сколько у неё их было? – спросила Лисицына.
– Сказала, что за всю жизнь одиннадцать...
– А почему вы не расспросили обо всех?
– Потому что Ирэна не пересекалась с другими, они были либо раньше, либо позже, после её восемнадцатилетия, – объяснила Анна.
– Да, верно. Спасибо вам огромное, Анна Александровна. Вы нам очень помогли, – тут Лисицыну осенила догадка, что имя Хельги знакомо Анне. Не успела она подумать об этом, та промолвила:
– Я знаю одну Хельгу...
– А-а-а, я поняла, о ком вы, только это не она. У вашей знакомой – фамилия мужа, мы это уже проверили, – по ходу разговора сочинила Валентина. – Не переживайте так, ваша приятельница совершенно непричастна. Не звоните ей и ни о чем не спрашивайте. Зачем человеку лишние подозрения?
– Ой, как хорошо, что не она! Вы не переживайте: мы с ней близко не общались, и звонить я не собираюсь. Все рабочие вопросы я привыкла решать с её непосредственным начальником – Отто Вагнером.
Валентина побледнела от её слов. Как убедить Анну молчать и не общаться с ними?
– Анна Александровна, я запрещаю вам общаться с этими людьми, да и с другими партнёрами Колосовских тоже. Мы тщательно расследуем это дело. Подозреваемые – все! Все и каждый, вы понимаете?
Анна испуганно кивнула.
– Не делитесь никакой информацией по делу с посторонними, друзьями и близкими! И тем более, ничего не выясняйте сами – это может быть опасным. Я могу на вас рассчитывать?
– Конечно, не сомневайтесь! – ответила Анна. Ей было понятно, что Хельгу подозревают!
Утро 31 декабря разбудило Анну звуком приходящих на телефон сообщений. И объятиями мужа...
– С днём рождения, любимая! – Борис нежно притянул её к своей груди.
– Надо же, ты помнишь! – улыбнулась она.
– Теперь помню и всегда буду помнить. У меня подарок для тебя, малыш... – прошептал он.
– Боренька, машина разве не подарок? – недоумевала Анна. – У меня тоже есть подарок для тебя к Новому году, да и просто...
Борис вытащил из прикроватной тумбочки бархатную маленькую коробочку. Анна рассмеялась и протянула руку, сжимая в ладошке похожую.
Борис подарил ей браслет, а Анна преподнесла мужу обручальное кольцо с гравировкой. На внутренней стороне красовалась надпись: «Буду любить тебя всегда... Анна».
– У тебя нет обручального кольца... – промолвила она. – А я бы очень хотела, чтобы ты его носил.
– Спасибо, любимая! Мне очень приятно...
На сердце у Бориса было неспокойно. Он понимал, что Лисицына нуждается в их помощи в качестве переводчиков. Странно, что жена ни словом не обмолвилась о вчерашнем допросе, промолчала, увернулась от его расспросов. Да он и сам скрыл от Анны информацию о Хельге.
Игнат готов был броситься в бой тут же, как только Анна вышла из кабинета. Имена людей, с кем росла Ирина, есть, номера их телефонов тоже! Да они практически раскрыли дело! Валентина охладила его пыл:
– Нет, и ещё раз нет! Никому звонить мы не будем. Неужели ты сам не понимаешь, что малейшим подозрением мы спугнём преступника?
– Валентина Васильевна, а может, просто передать материалы дела в Интерпол? Они иностранные граждане, пускай их ищут и сажают в Германии.
– Да, а ещё доказывают вину, которую не докажешь, так как сбором улик занимались красноярские следователи. Мы с тобой, Игнат! Их отпустят под залог – за убийство и покушение на убийство! А возможно, и за ограбление холдинга.
– Да, вы правы. Посадить их или его должны мы...
– Вот именно! Посадить! А не пригласить для дачи показаний. Мы должны предъявить конкретное обвинение, основанное на фактах. – Запросы в Интерпол по всем зарубежным партнёрам и троим воспитанникам Ингрид Фишер я сделал, – сказал Игнат. – Только все придёт после новогодних праздников, Валентина Васильевна, и дай Бог, чтобы информация была стоящей.
Глава 25.
Семейные новогодние праздники в большой компании были новшеством для Анны. Живая ёлка, потрескивающие поленья в камине особняка Колосовских, домашние салаты и торты, приготовленные женской половиной семьи...
Михаил пригласил Бориса и Анну, а также Мариночку и Татьяну Николаевну на новогодний ужин. Дочь Бориса по-прежнему близко дружила с Мариной и хорошо относилась к Анне.
Анюта впервые была в уютном доме свекров, окруженном высоким забором, с красивыми елями и туей внутри усадьбы.
Приехала Берта с сыном Мишей. Она буркнула поздравление новоиспеченным родственникам. Борис укоризненно посмотрел на сестру, сухо ответив на её приветствие.
После боя курантов семья дружно села за праздничный стол. Зашумели приборы, оживлённая беседа заглушила мелодии новогоднего голубого огонька по телевизору.
Анна выждала момент и подошла к Берте. Она пригласила её для разговора в кабинете Михаила Александровича. Та недоумевала: что могло понадобиться Анне от неё?
– Берта... – выдохнула Анна. Она волновалась и не находила слов. – Так уж вышло, что я теперь жена твоего брата, и мне хочется помириться…
Берта внимательно выслушала её, а потом подошла ближе и промолвила:
– Прости меня, Анечка. За все колкости и подлости. Ты, наверное, думаешь, что я со всеми такая? Да, характер сложный у меня...
– Нет, я просто не понимала, почему ты так относишься ко мне? Неужели я в чем-то виновата? – недоумевала Анна.
– Разве ты могла быть виноватой в любви к тебе Юргиса? – ответила Берта, а у Анны округлились глаза. – Да, я любила его! Как молодая дурочка, влюбилась, как только он появился в холдинге! – Берта опустила глаза.
– Берта, да какая же это любовь ко мне? Ты же видела все. Его измены, потом Савицкая... Откуда она только взялась...
– Откуда? Это Отто попросил взять её на работу. Нина работала начальником экономического отдела и управляющей филиала его строительной фирмы в Москве.
В голове Анны стала выстраиваться цепочка подозрений: Отто, Савицкая, Ирина, Хельга... Все они как-то связаны! Она стояла, погружённая в свои мысли, и смотрела в одну точку.
– Ань! Все нормально? – пробудила Анну от задумчивости Берта.
– Да, все хорошо. Я люблю Борю, очень... Я понимаю, что ты ревнуешь меня к брату, только...
– Да брось ты! Я спокойна за него как никогда, – улыбнулась Берта.
Анна очень хотела расспросить её об Отто, но прикусила язык, вспомнив про обещание, данное Лисицыной.
Новогодние праздники тянулись для Анны медленно. Визиты друзей, походы в гости, вечерние просмотры кино в обнимку с мужем...
После Рождества Аня решилась позвонить Валентине. Она рассказала, что холдингу кандидатуру Савицкой порекомендовал Отто Вагнер, у которого она работала.
В голове Валентины постепенно выстраивалась картина. Чутьё следователя никак не подчинялось полученным уликам. У следствия по-прежнему не было прямых доказательств вины кого-либо из подозреваемых.
Утренняя планерка в кабинете Орлова затянулась по времени. Когда сотрудники комитета разошлись по своим рабочим местам, Лисицына и Фёдоров остались для обсуждения материалов дела по трём нераскрытым делам.
– Сергей Юрьевич, пришли данные по всем нашим запросам.
– Валя, не томи! Начни с убийства Миллер.
– Мы запросили сведения в аэропорт по факту регистрации рейсов Хельги Кауфман, Яниса Шварца, Клауса Майера. Запрос сделали за календарный год. Итак, Хельга Кауфман и Янис Шварц прилетали в Красноярск дважды: в конце августа, за сутки до покушения на Борислава Колосовского, и в конце сентября – за сутки до убийства Ирэны Миллер.
– Интересно... Даты их прилёта совпадают? Откуда был рейс?
– И даты, и места в самолёте рядом. Рейс из Кельна с пересадкой в Москве. Я думаю, когда преступник разговаривал с Миллер по телефону ночью в больнице, Хельга с Янисом уже были здесь. Заказчик ожидал того, что Ирэна может отказаться совершить повторное покушение на Бориса, и подстраховался присутствием этой парочки.
– А зачем было убивать Ирину, если изначально планировалось убрать Бориса? – осведомился Орлов.
– Она хотела их сдать! Убийство Миллер не входило в планы Хельги и Яна, поэтому в квартире и было довольно грязно: повсюду следы, отпечатки пальцев. Идентифицировать мы их не можем, поскольку ни Хельга, ни Ян судимы не были, в качестве свидетелей не проходили, отпечатков их в базе нет.
– Что по Клаусу Майеру?
– Здесь вообще странно... Данные о нем отсутствуют за последние двадцать лет. Как будто он умер. Но Ингрид Фишер совершенно точно сказала, что он жив!
– Валя, вспомни Савицкого-Долженко! Наша несовершенная система обмена информации не всегда торопится выложить в базу изменения фамилии человека, имени.
– Хорошо, я напишу запрос ещё раз по факту розыска пропавшего, а не подозреваемого. Интерпол, Европол... Какую-нибудь информацию они наверняка добудут.
– Надо брать их, товарищ капитан. Хельгу и Яна! – резюмировал Орлов. – Передавай материалы дела, и пусть международники их ищут и сажают.
– Нет, это исполнители. Товарищ полковник, дайте мне немного времени, и я выманю заказчика сюда.
– Ну что за ерунда! Он сюда приедет, в Красноярск? Придёт в твой кабинет с повинной? – усмехнулся Орлов.
– Нет, не придёт. Я выясню точно, кто заказал Колосовских. Уверена, что холдинг ограбил не Юргис. Его знатно подставили, но кто и за что?
– Валя, не выдумывай! Юргис это – и точка! – упрямо ответил Орлов. – По Виталине пришли данные о передвижениях?
– Да, аэропорт отписался по нашим запросам. Итак, Виталина Рауде прилетала в Красноярск из Паланги в октябре, за два месяца до ограбления холдинга. Обратный билет у неё был тридцатого декабря. Получается, она жила в нашем городе два месяца. Согласно показаниям Андрея Долженко, Виталина шантажировала Юргиса. Данную информацию проверить теперь не представляется возможным, это лишь наши предположения.
– Значит, пусть литовские коллеги ищут её и допрашивают.
– На каком основании, товарищ полковник? Нам ей нечего предъявить. Даже если литовская полиция найдёт её, Виталина не скажет им правды о цели своего визита. – Ответила Валентина.
– Ладно, черт с ней! Меня больше волнует покушение на Колосовского и убийство Миллер. Про ограбление забудьте уже.
Валентина и Игнат вернулись в свой кабинет. Лисицына рассказала стажёру о звонке Анны Рауде и о трудоустройстве в холдинг Савицкой. Все ниточки тянулись к нему, к Отто... При полном отсутствии прямых улик в отношении него.
В середине января Валентине пришла запрашиваемая информация по зарубежным партнёрам холдинга: судимостей нет, перелётов в интересующий период – тоже. Снова тупик...
Ей пришла идея позвонить Ингрид Фишер для более детального расспроса о загадочном Клаусе Майере. Валентина позвонила Анне и пригласила её в отделение.
Анна приехала возбужденная: она опаздывала в офис на занятия, но не смогла отказать Лисицыной.
– Валентина Васильевна, завтра Борис летит в Кёльн, там полностью парализована работа филиала холдинга. Если необходимо, он приедет сейчас.
– Анна Александровна, нам необходима ваша помощь. Сначала я хотела, чтобы вы позвонили Ингрид. Но поездка Бориса изменила мои планы. Я прошу вашего содействия следствию.
– Да, конечно. Мы готовы! Скажите, что от нас требуется? – спросила Анна.
– Мы не можем раздобыть информацию о Клаусе Майере. Ингрид утверждает, что он жив, только во всех базах сведения о нем двадцатилетней давности. Нам передали данные десятков Клаусов, только эти люди никакого отношения не имели к детскому дому в Кёльне и к Ингрид.
– Я вас поняла... Вы хотите, чтобы Борис поехал к ней, я правильно понимаю?
– Да, именно так. Возможно, встреча с ней не состоится, но я буду благодарна, если Борис Михайлович поедет в Кёльнский детский дом для выяснения его личности.
– Но ему не предоставят эти сведения, вы же понимаете?
– Понимаю. Мы составили официальное прошение о содействии следствию на имя директора этого детского дома. Надеюсь, они предоставят достоверную информацию, что стало с Клаусом.
– А почему нельзя позвонить сейчас? И спросить её?
– Во-первых, я набрала её номер несколько раз, только она не отвечает. А во-вторых, официальный документ на бумаге для комитета предпочтительнее.
Анна была расстроена предстоящим отъездом мужа. От одной мысли, что теперь по меньшей мере месяц ей придётся спать одной в холодной постели, становилось тоскливо. С мужем подробности следствия Анна старалась не обсуждать: вспоминать Ирину, подозревать Хельгу или Отто она не решалась вслух.
Борис тоже молчал и не поднимал тему расследования в разговорах с женой: он был уверен, что ей ничего не известно!
Анна передала мужу запрос в детский дом от Лисицыной, который перевела на немецкий по её просьбе. Она еле сдерживала волнение за Бориса: определённо, сотрудничество со следствием, повышало риск для его жизни.
Глава 26.
Борис вызвал такси. В этом районе Кёльна за все время работы холдинга в Германии он был всего несколько раз. Линденталь – самый западный городской округ Кёльна. Ингрид Фишер проживала в районе Зюльц. Он славился обилием школ и других учебных учреждений. Здесь же находился средневековый замок на воде, а также старинный детский дом, в котором ждали распределения в приемные семьи поступившие дети.
Борис сохранил адрес и телефон Ингрид в заметках смартфона. На телефонный звонок фрау не ответила. Он показал водителю такси адрес. Тот утвердительно кивнул и тронулся от центральных улиц в переулки жилых районов. Проехав уютный сквер, автомобиль остановился возле дома по указанному адресу. Борис попросил водителя подождать.
Небольшой, аккуратный двухэтажный дом был рассчитан на несколько семей. Борис постучал в одну из дверей, но хозяева не ответили. Из второй двери выскочила женщина средних лет, невысокая, в накинутой на плечи куртке, с тойтерьером на руках. Собака заливалась раздражающим лаем.
– Добрый день. Ингрид Фишер? – спросил Борис женщину по-немецки.
Она заплакала, выпустив собаку из рук. Когда фрау успокоилась, Борис повторил вопрос. Он подумал, что женщина страдает из-за потери приемной дочери – Ирины.
Сначала незнакомка подозрительно разглядывала Бориса, а затем спросила, для чего ему понадобилась Ингрид. Борис ответил, что у него важное дело к и обсуждать подробности с посторонними ему бы не хотелось.
– Она умерла несколько дней назад... – женщина снова начала всхлипывать.
– Как? Как это произошло? – Борис оторопел от услышанного.
– Отравилась! Приняла огромную дозу снотворных и успокоительных препаратов. Бедные дети... У неё три приемных сейчас, не понимаю, о чем Ингрид думала?
Борис не мог поверить услышанному! Неужели мать способна пойти на такой шаг? Однозначно, здесь что-то случилось. Борис начал расспрашивать соседку Ингрид о подробностях её смерти, только женщина заверила его, что дело не возбуждали и признаков насилия при вскрытии не обнаружили.
Удручённый, он вернулся в автомобиль. Таксист ждал его. Борис указал ему адрес детского дома и попросил ехать туда.
– Валентина Васильевна... – он позвонил капитану Лисицыной во время пути. – Ингрид умерла, отравилась таблетками.
– Господи! Это сделали эти трое… Ян, Хельга и Клаус. Борис Михайлович, будьте осторожны, прошу вас! Я настаиваю на вашем возвращении домой!
– Не могу я вернуться. У меня работа здесь полностью развалена, это, во-первых. А во-вторых, я еду в детский дом. Наверняка у них есть личное дело Клауса, фотографии...
– Вы понимаете, что они убирают свидетелей, безжалостно, хладнокровно? Не пощадили Ирину, не пожалели приемную мать!
– Товарищ капитан, именно поэтому мне нужно все узнать о нем! Почему ни я, ни отец не знаем причины его поступков в отношении нас?
Лисицына нервно шагала по кабинету в ожидании звонка Бориса. Он пообещал позвонить сразу же после разговора с директором.
Охраннику при входе в детский дом Борис по-немецки объяснил цель своего визита. Бегло прочитав бумагу, заверенную комитетом, тот проводил его к директору учреждения.
Борис, не теряя ни минуты на сантименты, попросил личное дело Клауса Майера, Хельги Кауфман и Яниса Шварца. Высокую, крепкого телосложения женщину в очках с тонкой серебристой оправой в подробности расследования российского следственного комитета он посвящать не стал.
«Они нужны нам как свидетели. Не более...» – Борису представлялись жуткие картины убийства Ирэны и Ингрид... Подвергать ещё одного человека опасности он не хотел.
Фрау Петерс – так звали директора – проворно набрала телефонный номер и дала поручение сотруднику канцелярии. Пока искали личное дело, добродушная женщина предложила иностранному гостю кофе.
Борис вышел из здания детского дома в промозглую вечернюю мглу. В Красноярске было уже очень поздно, учитывая пятичасовую разницу во времени, но обещания, данного капитану Лисицыной, он решил не нарушать.
– Валентина Васильевна, со мной все в порядке. Еду на такси в свою квартиру. – Начал он разговор.
– Слава Богу! Рассказывайте! – выпалила Лисицына взволнованно. Очевидно, спать она не ложилась, с тревогой ожидая известий.
– Вся документация по нашим подозреваемым у меня на руках. Рассказывать очень долго. Я пришлю вам официальные документы на почту, хорошо?
– Конечно, это даже предпочтительнее.
Утром следующего дня, как только в кабинет зашёл Игнат, Валентина познакомила его с открывшимися фактами:
– Хельга Кауфман поступила в Кёльнский детский дом в десятилетнем возрасте. Её родители-наркоманы были лишены родительских прав. Судьба их неизвестна.
– Янис Шварц... Игнат, тут очень интересно, послушай! Родители Яниса – идейные террористы, участники многочисленных терактов в странах Ближнего Востока. Его отец воевал по контракту, после ранения и контузии появились симптомы нарушения психики: повышенная жестокость, агрессия... Его уволили из рядов военнослужащих. Проходил по делу об участии в массовых беспорядках в Европе и на Ближнем Востоке вместе с матерью Яниса. Уничтожены во время операции по освобождению заложников...
– Сколько ему было? – спросил Игнат задумавшись.
– Пятнадцать лет, – ответила Валентина. – Угадай, на чём в преступной банде специализировался отец Яна?
– Дайте, догадаюсь! Самодельные бомбы?
– В точку! – ответила Лисицына.
– Валентина Васильевна, не томите! Что по Клаусу?
– Клаус Майер поступил в детский дом в четырнадцатилетнем возрасте после смерти родителей. Мать мальчика погибла от перелома шейных позвонков в результате падения с лестницы. В убийстве на почве ревности обвинили отца Клауса, который её столкнул! Вину свою он признал.
– Так он отсидел? – осведомился Игнат.
– Умер через год от ножевого ранения во время драки в тюрьме. К этому времени Клаус уже был под опекой Ингрид.
– Со всеми остальными детьми?
– Именно. Ингрид всех четверых взяла одновременно. К сожалению, сведения из личных дел на этом заканчиваются, больше никакой информации добыть не удалось.
– Товарищ капитан, это уже немало. Я считаю, надо предъявлять обвинение и подавать в международный розыск по делу об убийстве Миллер и покушении на Бориса.
– А по Клаусу что? – произнесла Валентина.
– Ничего... Улик на него нет. Но есть же на Хельгу и Яна? Отпечатки Хельги в квартире Савицкой, след от обуви Яна, показания свидетелей и камер видеонаблюдения.
– Отпечатки и следы могут принадлежать и не этой парочке. Это лишь наши предположения. Это во-первых! А во-вторых, надо найти Клауса... Надо хоть одного из них найти! Ты понимаешь, что судить и сажать их должны мы? Германия не выдаст их и вряд ли осудит. К сожалению...
Перед Валентиной стояла дилемма: подать официальный запрос в Интерпол о розыске подозреваемых в преступлении Клауса Майера, Хельги Кауфман и Яниса Шварца или спланировать дальнейшую работу так, чтобы они до последнего не знали о том, что их подозревают. Одно дело – запрос информации, но совсем другое – обвинение в преступлении.
После официального запроса портреты разыскиваемых появляются на сайте Интерпола, а значит, в Красноярск эти личности больше никогда не прилетят.
Капитан Лисицына прекрасно понимала, за что убили Ингрид: очевидно, после разговора с Анной, она позвонила кому-то из этих троих и рассказала о смерти Ирины. А заодно поделилась новостью о разговоре с переводчиком российского следственного комитета, которой похвалилась всеми своими детьми! Она выдала их имена, дала номера телефонов, чем пошатнула их безнаказанность.
Орлов ругал Лисицыну за промедление и не понимал, почему она отказывается свалить с плеч этот «висяк»! Проще всего передать дело о розыске преступников в Интерпол и забыть о них навсегда!
– Лисицына, ты «майора» хочешь получить? – недоумевал он.
– Да, а почему бы и нет? – упрямо отвечала Валентина.
– А я не отказался бы от «лейтенанта» и постоянного места службы в вашем управлении! – вторил ей Игнат.
Орлов махнул рукой и, пробурчав ругательства под нос, покинул кабинет Лисицыной.
Она уже несколько ночей почти не спала... С кругами под глазами, нервно затягиваясь сигаретой на открытой террасе, Валентина, наконец, выдала свою стратегию стажёру:
– Игнат, мы на время заляжем на дно...
– Как это? – недоумевал он.
– Чем активнее мы сейчас будем расследовать дело, тем более высокий риск появления новых жертв. Надо сделать перерыв... Совсем небольшой, чтобы они успокоились.
– Товарищ капитан, у меня не выходит из головы Отто Вагнер...
– В каком плане?
Они докурили и вернулись в кабинет.
– Отто Вагнер – знаменитый австрийский архитектор XIX века, строитель, автор стиля модерн...
– И что из этого? – пробормотала Валентина и тут же ахнула от собственной догадки. – Ты думаешь?
– Товарищ капитан, я не знаю, как образом и через какие источники, но нам нужно выудить сведения об Отто Вагнере – нашем современном Отто. Начальнике Хельги! Может, возможен неофициальный запрос? Я понимаю, что, если он засветится во всех поисковых ресурсах, о его поимке нам придётся забыть.
– Что у нас сейчас есть по нему? – Валентина стала разбирать стопку аккуратных папок.
– Странно это все... – Игнат уткнулся в материалы дела.
– Что именно? Не томи!
– Отто Вагнер родился 13 июля, точно так же, как и австрийский архитектор, чья дата рождения 13 июля 1841 года. Валентина Васильевна, он сменил имя, фамилию и дату рождения.
– Ты думаешь – это...
– Клаус Майер! Только нам нужно это доказать!
– Игнат, давай дождёмся Колосовского из Кельна. Борис прилетает через две недели.
– И что, чем нам поможет Борис?
– Нужно, чтобы он пригласил Отто приехать сюда под любым предлогом: контракт, тендер, дружеский визит...
– Для этой роли идеально подошёл бы Михаил. Только мы пообещали Борису не вмешивать его…
Валентина ходила по кабинету, сосредоточенно раздумывая, как поступить. Прямых доказательств вины Отто Вагнера нет, лишь догадки и подозрения. Выманивать его в Красноярск необходимо лишь в случае наличия прямых, неопровержимых доказательств его причастности к преступлениям.
– Нам нужно доказать, что Отто и Клаус – это одно лицо. Игнат, принеси мне распечатку информации из детского дома по Клаусу Майеру.
Игнат достал листок со сведениями, переведённый Борисом.
– Прочитай место рождения Клауса, адрес проживания до трагедии, случившейся с его матерью.
– Кёльн, городской округ Кальк, улица и дом указаны...
– Отлично, значит, в паспортной службе этого района он и поменял паспорт! Какая дата рождения Клауса, не 13 июля? – спросила Валентина.
– 13 января...
– Цифру 1 легко можно исправить на 7 во всех документах, чтобы регистраторы допустили ошибку.
– Товарищ капитан, может, Бориса попросить обратиться в паспортный стол в этом районе? Он же быстрее получит сведения?
– Без нашего официального, переведённого на немецкий язык запроса, они ничего ему не предоставят. К тому же безумием будет подставлять его. Ты не подумал о том, что Отто сидит сейчас где-нибудь в Германии? Берлин, Кёльн... Где-то совсем рядом с тем, на кого он покушался...
