Текст книги "Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ)"

Автор книги: Елена Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Два выпускных класса толпились в коридоре на втором этаже. Подпирали стенки, бродили, как неприкаянные, резались в карты, чтобы скоротать время, как матросы на вахте. Каждый раз сбегаясь узнать, кто следующий и как сдал предыдущий?

Гиацинт относительно спокойно переждал пятерых, сомневаясь, что его вызовут в первых рядах. Времени до того момента, когда режиссер начнет метать молнии, хватит на свой ответ и… ещё на троих. Нет, уже на двоих. Амариллис давно обещала подарить ему часы, чтобы приходил вовремя. Смысл? Часов вокруг хватает, он видит прямо над дверью в кабинет большой циферблат. А толку?!

Когда очередной ученик, от умственных усилий взмыленный, как конь после скачек, осчастливленный трудовой тройкой вылетел из кабинета, прежде чем секретарь запустил руку в "жребий", граф Ориенталь попросил общего внимания:

– Кого бы сейчас ни вызвали, пропустите, пожалуйста! Завтра поменяюсь с кем угодно! Серьезно, очень надо пройти поскорей.

– Что, Гасконец, нервы сдают? – усмехнулся де Бейль, сам одного цвета со штукатуркой – бледно-серой со свинцовым оттенком.

– Время, Толик. Время дорого… Если так не согласны, продайте очередь, назовите цену!

– У тебя поединок или свидание? – оживились соученики. Хоть какое-то развлечение в томительном ожидании.

– И то, и другое, – скромно вздохнул любимчик школы. – Если вовремя не приду, будет поединок!

Видя, что студенты не против, секретарь предупредил, что последнее слово за тем, чья сейчас очередь. И вызвал Пельтигера Каню.

– Поменяешься? – насмешливо бросил вызов Гиацинт. – Или жаждешь поскорее встретиться с Жестколистом?

– Возьми деньги, – посоветовал Толик. Собачий Лишай обреченно махнул рукой отдав очередь без боя. Пожелав, хоть бы графа последним вызвали!

Постучав и вежливо приветствовав экзаменатора, Гиацинт закрыл дверь кабинета.

54

– Тяните задание. – На директорском столе белели одинаковые карточки трудных задач. Ученик взял одну. Даже не глянув на условие, отложил в сторону. На доску тоже не смотрел.

– Извините, господин директор, я сегодня не смогу отвечать.

– Тогда придете в другой день. – Маркиз Бораго даже не поднимал головы. Не о чем разговаривать, так и не о чем. И услышал такую несусветную наглость, сказанную самым спокойным голосом, что сперва не поверил:

– А можно просто так поставить, по годовым оценкам? Вы же знаете, что в принципе я способен решать задачки, хоть и не имею к этому таланта.

Директор медленно поднял глаза на взбунтовавшегося ученика:

– Можете, так решайте!

Гиацинт холодно улыбнулся:

– Могу, но не хочу. Я даже не готов. Таблицу умножения не помню. Я ведь сейчас так занят, ну так занят, приходится разучивать танцы день и ночь!

Директор зловеще полуприкрыл глаза, начиная понимать, куда клонит граф.

– Я прекрасно знаю, что программу трех балов все выучили ещё до Равноденствия! – внушительно произнес Жестколист. Мол, а теперь правду, пожалуйста! Гиацинт принял вызов:

– Не спорю, танцевальные фигуры я знаю лучше геометрических! Но кто заставит меня их исполнять?

– Это шантаж! – хлопнул ладонью по столу директор.

– Хм, когда просят не денег и не интимной близости, при дворе это вроде как и не шантаж. Всего лишь обмен услугами! – хмыкнул ученик и тут же покаянно прижал руку к груди, не переставая смеяться: – Простите, господин директор, вырвалось!

– Не забывайтесь, граф! – почти прорычал Бораго.

– А я всё помню! – весело заверил он. – Ваш престиж передо мной в долгу до степени "проси, что угодно".

Резко выдохнув, директор почти успокоился. Высказал с трагической ноткой:

– Это низкая и недостойная злопамятность! Честь, за которую другие готовы биться дорогой ценой, только вы почему-то считаете ущемлением своих прав…

Гиацинт отлично понимал, что в уме профессор математики считает секунды. Тянет время, чтобы быстрое возвращение студента в коридор не показалось подозрительным остальным.

– …несмотря на то, что метод, который вы избрали, недостоин уважения и поощрения, я ценю ваш вклад в престиж Оранжереи Тюильри. Вы действительно весьма посредственно успеваете в том, что принято считать точными науками. Хотя точности вам не занимать, и сообразительности тоже. Выбирая между тройкой и четверкой, так и быть, оценю ваши общие знания на "четыре". Но даже не сомневаюсь, что дипломатию вы сдадите отлично! – он записал оценку в сводную ведомость всех классов.

Гиацинт весело поклонился:

– Благодарю вас, господин маркиз!

– Директор!! – ученая мантия встопорщилась на плечах.

– Директор для меня уже ненадолго, а благодарность – навсегда!

Не обращая внимания на начальственные громы и молнии, граф смеялся, отвесив нижайший придворный поклон. Он знал, что Жестколист сам любит шутки, но обязан с учениками держать лицо. Но сейчас ведь никто не видит!

Маркиз Бораго понимал, что ученик его не боится, сколько ни кричи. Да и что за молодой человек благородного происхождения, если боится директора школы… тьфу ты! Оранжереи!! Вот именно. Они не в армии, приказы старшего для всех придворных весьма условны. Их трепет ограничивается королем. Его величество смог заслужить безусловный авторитет, другие не смогли. За что их упрекать? Граф не отличник, мелких минусов не боится. Всерьез диплом ему испортить не удастся, даже если все силы на это бросить. Восстановит по суду с независимой комиссией. Нервы помотать? Возможно, но ведь ответит. Злиться на Гиацинта Ориенталь глубоко нерационально. Проверено.

Выпускник это понимал и выжидательно улыбался, не торопясь покинуть кабинет.

– Что-нибудь ещё, граф? – начальственные брови сурово сдвинулись.

– Охранную грамоту на остальные экзамены, – попросил он о легком "пустячке".

– Что?!! Это чересчур! Это уж переходит все границы!

– Не спорю. Но где вы видели шантажиста, который остановится на полдороги? Я, правда, буду очень благодарен, – добавил он всерьез.

Директор бушевал:

– Я вас лишу диплома!! Пущу в ход связи! Не знаю, где ещё, но в Париже ваша карьера не поднимется выше уличного бандита! Даже стать учителем фехтования можете не мечтать!

– Мне всё равно.

По легкой потусторонней улыбке маркиз понял, что шутки кончились.

56

Репетиция прошла успешно. Встреча с Виолеттой состоялась на следующий день.

Пополнив "коллекцию" ещё пятью легкими оценками и сдав по-настоящему логику, на которой он просто хотел проверить себя, граф изучал расписание. Нельзя ловить партнершу прямо перед экзаменом. Лучше после. Как бы ни прошло, ей нужно отвлечься.

У них шел письменный, по мировой истории. Работы проверялись заранее, а потом каждый выступал, защищая свою "писанину", отвечая на вопросы как, что и почему получилось в тот раз в истории. Не худшие знания, не бесполезные. В общем, похоже на обычный урок, только дольше и отвечают непременно все. Когда дверь на свободу наконец открылась, коридор оказался не совсем пустым. Не кто-нибудь, сам граф Ориенталь прислонился к стенке напротив двери, явно поджидая кое-кого. Девчонки, быстрее переключавшиеся с мировой истории на частные хроники, косо поглядывали на него, заговорщицки хихикали и шушукались. Многие, кто радостно вылетал из класса, кто брел понурившись, даже не замечали свидетеля.

Не двигаясь, он ждал, когда выйдет Виолетта. Граф не сомневался, что она сидела первой у двери, но выскочить впереди всех не спешила, шла не одна. Они живо переговаривались с Поли, судя по лицам, успешно "отстрелявшись", пересдавать не придется. Виола могла не заметить, могла заметить и пройти мимо или только вежливо поздороваться. Он безучастно ждал, предлагая выбирать ей.

– О, граф! – естественно, подруга-спасительница заметила его первой. И не пыталась сделать вид, что незнакома. – Поздравь! Обе – "отлично"!

Вот что значит, дочь дипломата. Сразу включила в переговоры Виолу, прежде чем та успела дать знак, что его видит.

– Поздравляю! Отметим? – он ещё не толкнулся от стенки, не достал рук из карманов, но уже крепко схватился за спасательный канат. Зубами.

Виолетта неожиданно подошла сама и очень близко. Сказала, что рада видеть, улыбнулась. Он быстро поцеловал ей ручку, шутя крутанул, как в танце, и в два шага добравшись до Поли, непринужденно обнял обеих за плечи и на зависть одноклассницам увел в кафе.

На выходе в город, как обычно, дал выбор, куда идти. Хотел проверить, известно ли подружке о первом походе (тогда их видел Поль), и выберет ли скромница то же кафе "Рояль" или, ради разнообразия, а, может из, ревнивой защиты "их" места, предпочтет другое?

– Куда угодно! – с чувством пожелала Поли.

– Куда вам угодно, месье, – со своим фирменным, прикрытым ангельской кротостью лукавством сделала легчайший реверанс Виола. – Платить тебе!

– Ах, так? Тогда в "Рояль", там у меня кредит! И только по коктейлю. Или парочку. Мороженое брать рискованно, вам нужен голос для будущих блестящих выступлений на экзаменах! Или хотите закусить более существенно?

– Не-а, – отмахнулась пухленькая Поли. – Скоро обед!

Они весело поболтали до обеда, потягивая коктейли через трубочку и ложкой выбирая из них фрукты. Поли предпочитала сладкое и небезалкогольное питье. Плюс экзамена в том, что после него уроков нет! Виола сразу взяла "Рассвет" и попробовала новый коктейль "Королевская ночь". Очень темный, с привкусом шоколада, но прозрачный и по вкусу на грани кофе. Что-нибудь тропическое можно было готовить на заказ, но Гиацинт взял стандартный "Золотой апельсин", добавив дольку манго. Не хотел стеснять Виолетту, демонстрируя одинаковый вкус при свидетелях.

Разговоры вертелись вокруг экзаменов. Кто что сдал, кому что осталось. Гиацинт ничуть не скрывал, что надеется избавиться от мучений раньше всех. В школе привыкли, что граф заканчивает каждый год вне общего графика. Поэтому учителя не возражали, ученики не удивлялись его манёврам. Но до сих пор он большинство экзаменов всё-таки сдавал, кроме тех же изящных искусств и спорта. Ему оставалось пару дней и несколько особо сложных атак на самых твердолобых учителей. В успехе граф не сомневался.

Виола напомнила, что через неделю будет короткое занятие, только по второму танцу выпускного бала.

– Ты снова ее поднимешь, как в прошлый раз? – заранее предвкушала Поли. – Так красиво!

– Может быть. Или придумаем что-нибудь новенькое. Время есть… – он переглянулся с Виолой, та дала знак, что не против нового трюка. – Значит, через недельку точно увидимся.

– Через недельку и потом… – многозначительно подмигнула мадемуазель Маршан.

– Поли!! – Виола сделала "страшные" глаза, мол, ни слова больше!

Полина заговорщицки хихикнула. Гиацинт почувствовал тайну, но уточнять не стал. Потом узнается…

57

На растерзание Многоножке явился новый состав выступающих. Кроме Виолы, только танцевально одаренные выпускники. Девять пар, за каждый год учебы. Первая и вторая (она же последняя) пары не изменились, остальных маэстро подобрал и расставил по своим эстетическим представлениям.

Каждой паре ставили короткий отдельный танец со своей мелодией, как выход на индивидуальный экзамен. А потом общее вальсирование, но в отличие от "примитивного" вращения по кругу, в предыдущем танце, пары должны перемещаться по схеме, плетя узор. Но это проще, чем отдельный выход в большой круг.

– Граф, вы порадуете зрителей чем-нибудь особенным на этот раз? – чтобы прекратить пересуды и привлечь внимание учеников, маэстро Ильвен во всеуслышание сам задал вопрос, волнующий многих.

– Если даже порадуем, репетировать будем отдельно, – закрыл тему Гиацинт.

– Тогда пойдете в финале, "гвоздем программы". Шевалье де Бейль и мадемуазель Ночецвет, прошу вас!

Толик и Мирабель мучились первыми, но теперь они открывали парад выпускников и считали страдания не напрасными. Многоножка заранее придумал варианты танцев и довольно быстро подогнал их на каждую пару. Гиацинт ещё раньше выразил пожелание, чтобы он выносил партнершу на руках, вращаясь так, словно хочет бросить ее в зал. И, став на ноги, она бы действительно далеко отходила от него, кружась, словно получила это ускорение.

Они обсудили эту фигуру, когда граф получал оценку в диплом. Единственную законно полученную без экзамена, как у всех выступающих на балах.

Маэстро принял пожелание, и потом Гиацинт ещё кружил партнершу за талию. А чем эффектно закончить, дав сигнал к общему вальсу, держалось в секрете. Собственно, кроме графа, этого просто никто не знал. Ему нужен повод для тренировки с Виолой наедине, а трюк – мало ли, что-нибудь придумается!

В перерывах Мариетта и Эфа висли на нем, надеясь выведать хоть намек на сенсацию. Он загадочно строил глазки, не более. Эфа подкатывалась к Виолетте, но та честно ничего не знала. Пусть ей не верили, но и сведений не получали.

– Будь осторожен на выпускном! – хихикнула графу на ухо Мариетта Шено.

– В чем дело?

– На тебя готовится большая охота. Ночь долгая и… особенная. Сам понимаешь.

Он скептически поднял бровь:

– Ты тоже в числе загонщиц?

Мариетта звонко расхохоталась, чтобы их беседу не преминули заметить ревнивые глазки. И продолжала тихонько:

– Я тебя обожаю, но не настолько, чтобы быть брошенной в первое утро взрослой жизни. А других берегись! Особенно… – она глазами показала на Мирабель.

– Ей-то что? Разве она не с Толиком?

– Думаю, нет, – серьезно ответила Мариетта. – Она слишком высоко себя ценит. По крайней мере, тогда, с тобой, Мирабель ответила очень жестко. А что ей стоило притвориться? Все бы умирали от зависти!

– Она хочет устроить поединок и достаться сильнейшему? Я заранее "пас".

– Скорей, устроит, чтобы ты никому не достался. Так что смотри в оба, и не пей из чужих рук.

– Спасибо. Заслужила дружеский поцелуй! Но не волнуйся, выпускной ночью я буду занят.

– С ума сошел? – округлив глаза почти беззвучно прошептала Мариетта. Проследив ее взгляд, намекающий на Виолу, граф мурлыкающе засмеялся с видом прожженного ловеласа:

– Не знаю, не знаю, посмотрим по настроению… Я имел в виду, что буду занят не во дворце, – добавил он спокойно. – Пусть ловят! Спасибо, – он благодарно обнял одноклассницу ещё раз, вознеся до звания новой фаворитки. Чего Мариетте и хотелось. Эфа посмотрела на него так укоризненно, изобразив бровями целую бурю, что граф картинно, как в танце распахнул ей объятия, мол, крошка, разве я тебя забуду? Как ты могла подумать?! Очковая змея не отказалась, так же картинно упав ему на грудь и обвив шею одной рукой.

Граф знал, кто автор самых бурных сплетен о его романах, и ценил дружбу с будущей главой светской хроники. Эфа много лет подряд заявляла, что непременно купит себе газету и будет фонтанировать сенсациями, посвящая весь мир в "самую невероятную правду". В том, что "Светская сплетница" не прогорит, сомнений не было.

58

Относительно довольный общим рисунком и танцевальной формой учеников, которые, устав от экзаменов, отплясывали азартнее, чем раньше, Многоножка назначил время следующего сбора, и жаждал видеть завтра до обеда первую пару отдельно.

– У меня экзамен, маэстро Ильвен, – извинилась Виола. – Дипломатия и этикет.

– Вот сдадите, мадемуазель, и приходите, – успокоил хореограф. – Мы будем ждать. А ты? Свободен?

– Как птица! – Гиацинт шутовски крутанулся на одной ноге. В отличие от многих старшеклассников, граф любил козырнуть тем, что не обязан держать солидность. Он достаточно взрослый, чтобы вести себя как угодно!

*****

Только наедине они ставили танец по-настоящему. В общем зале маэстро говорил: «Да-да, всё в порядке… ну, это вы знаете…» – а дорвавшись до поисков совершенства мог замучить кого угодно. Только не Гиацинта. Он привык повторять трюки множество раз, добиваясь чистоты исполнения, и требовательность школьного… даже придворного хореографа была весьма умеренной, по сравнению с «дрессировщиками», которых он знал вне школы. Виолетта (как граф и предсказывал) не подавала виду. Если ей было трудно, никто этого не заметил.

– Устала? – спросил партнер в момент краткого отдыха, когда перерыв потребовался аккомпаниаторше.

– Не очень. – Виола сдала дипломатию на "отлично" (как пошутил граф, просто потому, что не было оценки в три раза выше) и радовалась краткой свободе. Танцы для нее тоже не урок, а отдых, как и для него. – Что будем делать в финале?

– Ещё не знаю. Несколько вариантов. Маэстро выберет.

– А что ты сам хочешь?

– Я не могу сказать этого честно, – сухо усмехнулся он. – Ты покраснеешь.

Она смущенно улыбнулась, чуть порозовев. Можно бы списать краску на энергичную тренировку, но Виолетта стеснялась, если он просто брал ее руку вне танца.

– Во всяком случае это должно быть эффектно, – технично перечислял он. – Совсем не показать арабеск, то есть "полёт" нельзя, только я хочу сделать классический, когда ты не боком, а прямо надо мной. Тогда я держу тебя только за талию, в "мостике". Так удобнее вращаться на одном месте. А вот потом… Можно просто подбросить и поймать, это самое простое. Можно поднять в стойке…

– Я не умею стоять на руках, – предупредила Виола.

– Да в обычной стойке, ровно. Только не "солдатиком", а руки развести вверх, "комплемент". И я держу тебя не за талию, а выше щиколоток. Так взлет гораздо выше.

– Откуда ты знаешь не танцевальные фигуры и другие названия?

– Цирковые? Дружил с одной гимнасткой. И даже не с одной… и с акробатками… и с танцовщицами на канате… – он лучился ироничным вызовом: – Ты правда хочешь знать?

Виола терпеливо вздохнула, смирившись, что не узнает. По крайней мере, не сейчас.

– Но это мало… – рассуждал он. – Нужно что-нибудь очень изящное, без намека на цирк, но типичные балетные поддержки, это скучно…

– И я должна успеть выучить, – напомнила Виола. Партнер нетерпеливо отмахнулся, дав понять, что это как раз наименьшая проблема. Важна картинка!

То же самое говорил и маэстро. Вернее, восклицал, яростно жестикулируя:

– Всё дело, прошу прощения, в вашей юбке, мадемуазель! Она должна развеваться абсолютно пристойно, из-за чего нам доступны далеко не все трюки! Ну как ты хотел подбросить? Покажи!

Виолетта подпрыгнула, как в польке, Гиацинт синхронно подбросил ее за талию, только сильнее, чем обычно, попросив падать легко, как лепесток. Изящно подхватил и покружил на вытянутых руках, как в самом начале.

– Неплохо, но… – дирижировал Многоножка. – А что ещё? "Солдатиком"? Стоп! Если поднять в полный рост на вытянутых руках, ты понимаешь, где будет ее юбка? Нет и нет!! Кружить за вытянутую руку, то же самое! Неприлично! А наоборот можешь? Подбросить с двух рук, а поймать за талию?

– Могу, но это тоже просто. А если ещё что-то делать в воздухе, то это уже "цирк".

– Согласен, – маэстро вдохновенно провел рукой по волосам и сказал торжественно: – Нам остается только одно! Как вы это называли? "Лесенка"?

– А не слишком? – усомнился Гиацинт.

– Ещё и сбросишь ее оттуда и поймаешь!

Виола с молчаливым интересом слушала спор, откуда бы ее эффектно сбросить.

59

Партнер равнодушно пожал плечами:

– Ладно, как скажете, – (обернулся). – Это очень просто мадемуазель. Единственная сложность не перепутать ногу, – (снова обернулся в маэстро). – Какое плечо?

– Правое.

Он отвел партнершу в центр зала, они встали лицом друг к дружке.

– Не отпускай мою руку. Главное запомнить: правая рука, правая нога, – подав ей руку, Гиацинт опустился на одно колено. Правое стояло под прямым углом, как ступенька. И партнерша поняла, раньше, чем он сказал. Он подтвердил, не теряя сосредоточенности:

– Да. Идешь как по лесенке, очень смело. Правая нога на мое колено, левой стразу наступаешь на плечо. Держась за руку, повернешься на одной ножке, вторая чуть отставлена назад для красоты. Свободной рукой сделаешь что-нибудь изящное, повыше. Готова?

– А тебе не будет больно, если я повернусь на плече?

– Не каблуком же! – хмыкнул он. – Другая бы спросила: "А я не упаду?" – передразнил он тоненьким голоском. Виола скромно улыбнулась.

– Смелее, мадемуазель, смелей! Он не рассыплется! – убеждал Многоножка. Они пока пробовали без музыки. С крепкой поддержкой Виола легко встала, изящно взмахнув рукой. Тогда Гиацинт плавно поднялся в полный рост. И развернул их пирамиду лицом к учителю.

– Так?

– Неплохо, – кивнул маэстро. – Только, мадемуазель, ваш взмах рукой должен произойти синхронно с его подъемом, как единый порыв ветра. Эффект легкости! Восхождение должно быть боком к тронам. А дальше так же развернешься к ним лицом и…

– …ты упадешь прямо в мои объятья! – мрачным тоном людоеда, негромко закончил Гиацинт. Партнерша чуть покачнулась. – Спокойно, не сейчас! По моему сигналу приставляешь вторую ногу и прыгаешь вниз, как будто там очень мягкая перина, на которую ты хочешь сесть… лечь… как получится. Я подхвачу. Легонько, как лепесток! – напомнил он. – Ап!

Виола соскользнула с его плеча, очень боясь задеть партнера. Но в момент команды уже не думала, как получится, просто прыгнула. И закружилась на его руках.

– Великолепно! – восхитился Многоножка. – А в бальном платье! Ещё раз! Под музыку! И повторяйте, пока не надоест. Мне! – внушительно добавил учитель. – Помните о синхронности на взлете! Мадам, прошу!

Эльбина заиграла финал их танца, подчеркивая аккордами кульминацию. Виола в такт поднималась по "лесенке", при повороте проводя свободный рукой горизонтальный полукруг и взмахивала вверх, только когда партнер вставал. Сигнал на самом деле подавал он, а не она. Но выглядело так, что взмах руки поднимает девушку на полметра совершенно без посторонней помощи. Четверть оборота… мгновение, чтобы зал затаил дыхание, и прыжок, точнее легкое соскальзывание лепестка. Кружась, откинув голову и руку к залу, Виолетта сама почти верила, что ничего не весит, так легко он ловил ее и кружил.

Когда она касалась ножкой пола, к ним должны сходиться другие пары. Придется показать им "лесенку" заранее. Партнеров это совершенно не беспокоило. Трюк дался легко и получался всё уверенней с каждым разом. Хореограф с затаенным удовольствием наблюдал, как Виолетта сияет всё ярче, поворачиваясь на верхней "ступеньке". О, Боже, это нельзя повторять вечно! Шедевр шедевром, но у графа это же правая рука!

– Довольно! Прекрасно! – остановил их маэстро. – В следующую пятницу покажете на публике. Если будет возможность самим потренироваться, приветствую! Повальсируйте финал, чтобы сбросить напряжение, и свободны!

60

В своей комнате сняв камзол и рубашку, Гиацинт прощупал плечо. Красный «эполет», ещё не синяк, болит еле-еле. Но что будет завтра?! Принять горячую ванну и облиться ледяной водой, может быть, обойдется. Или просто здорово растереть, облить холодным и снова согреть, если условия походные. Последний раз он часто делал этот трюк в прошлом году, когда учил летать Ласточку (Стэллу), звезду цирка-шапито в «Мелодии Парижа». Она действительно делала у него на плече «ласточку», только не прыгала на руки, а улетала на трапеции. Пробовали, естественно, все желающие. А обучая Горицвета, который выступал со Стэллой в спектаклях, Гиацинт требовал синхронного повтора: ученик со Стэллой, он с Амариллис.

А до того, во время рейдов с шарманкой по маленьким площадям и загородным мельницам, Амариллис влезала на плечо Наталу и, помахивая пестрым зонтиком от солнца, привлекала народ. Свободной левой рукой Нат крутил шарманку. Гиацинт в это время показывал акробатические трюки на ходу, жонглировал и зазывал публику.

Проехав добрых четверть мили до удобной "арены", Амариллис могла чинно сойти по "ступенькам" и поклониться, взмахнув зонтом, а могла спокойно прыгать вниз – брат удерживал ее от падения одной рукой. Выглядело так, будто девчонка планирует на крошечном зонтике. Тогда они с Гиацинтом для начала обычно пели эксцентрический дуэт, где ссора парочки доходила до драки. Они успевали делать одиночные и парные трюки, выкрикивать задорные реплики, петь хором, швыряться чем-нибудь, драться сложенным зонтиком, таскать друг дружку за волосы и за ухо, … Публика всегда заливалась, щедро бросала монетки и требовала "бис". Но в запасе у трио имелось ещё много номеров.

Например, мишень-пирамида, которую показывали только за городом. Для нее нужна подходящая деревянная стенка, какой-нибудь сарай возле мельницы. Тогда Амариллис стояла на плечах друга, держа в разведенных руках цветочки на длинном стебле. Вокруг них градом летели ножи, Натал умеет их бросать с двух рук, так, же как стреляет. А напоследок двумя точными щелчками хлыста сбивал цветочки. И всегда картинно разжимал руку, вместо поклона, чтобы оружие упало. Мол, больше мне здесь делать нечего, господа.

Когда не было стенки, был только хлыст и литой красный мячик размером с яблоко. Гиацинт держал его на открытой ладони. Когда мяч улетал, ставил следующий. Он ими жонглировал. Амариллис бегала их собирать. С головы "а-ля яблоко Вильгельма Телля" ничего не сбивали. Вьющиеся волосы – риск, а цилиндра не было. Да и публика считает цилиндр слишком надежной страховкой. Случалось выступать и на ярмарках, когда несколько мелких трупп объединяли силы и сборы. Было весело…

Даже не думал, что так скоро появится новая ученица, тем более, при дворе…

61

Экзамены уже захлестнули младших, студенты сдавали с ними изящные и боевые искусства, Гиацинт пропадал на репетициях. Но в первых числах мая получил призыв вернуться в ряды придворной Оранжереи.

– Граф! Куда спешишь? – сразу после обеда поймала его на повороте в коридоре Поли Маршан. Он заинтересованно предложил ей локоть и сбавил темп. Поли охотно пошла рядом под ручку.

– Смотря, что от меня надо, – он дал понять, что может и не спешить, но только если предложение крайне интересное. Личико Поли обещало сенсацию. Она прижала пальчик к губам:

– Страшный секрет! Только тебе. Виолетте сегодня исполняется…Тс-сс! Она не просто не хочет никого звать, не дай Бог, чтоб узнали! Будем только мы с Полем. Но я подумала… второй кавалер не помешает. Для равновесия!

– Когда?

– Да вместо полдника.

– В кафе?

– Нет, в комнате. Скромнее некуда. Еле пирог купить уговорила! Только не у нее, а у меня. Мои апартаменты удобнее.

Гиацинт с досадой щелкнул пальцами:

– Я без подарка! Тут ерундой не отделаешься, а выбрать некогда…

– Ты сам подарок, – успокоительно похлопала его по руке дочка дипломата. – Гитару захвати!

Он высокомерно прищурился:

– Мадемуазель Маршан, признайтесь, вы всё это давно спланировали?

– Ну что вы, граф! Импровизация! – Поли не удержалась и смехом выдала себя. Они расстались как заговорщики.

Пройти с гитарой в девичье крыло – такой задачки военной стратегии даже лучшим выпускникам на экзамене не давали. Но, когда есть сообщница внутри, это несложно. Гиацинт заранее влез в окно и оставил гитару в комнате Поли, а потом явился с пустыми руками, будто случайно проходил мимо. Вообще-то, граф доставил на вечеринку коробку фруктов в счет полдника, но нёс ее Поль. Он же составил алиби незваному гостю.

– Прости, Виолетта, так получилось, – оправдывался друг детства. – Мы встретились с графом возле столовой, он увидел фрукты и спросил… Не мог же я соврать! Да, я признался, что мы собираемся в узком кругу, у Поли… Ты ведь его не выгонишь?

– Я подумаю, – с видом приносимой в жертву львам древней римлянки, обещала Виола.

– А я тогда подумаю, ловить ли вас на лету, мадемуазель! – пригрозил граф.

– Ах, вы не оставляете мне выбора! – она манерно поднесла ладонь ко лбу, словно собираясь упасть без чувств. – Ладно, идем. Но поклянись, что бы ты ни узнал, не будешь смеяться!

– Пожалуй, это выше моих сил, – усмехнулся Гиацинт. – Но если вы предупредите, когда именно нельзя, я постараюсь.

Предупредить именинница не успела. Граф очень быстро и не от нее узнал, что Виолетте только сегодня исполняется четырнадцать! Торжественный момент, первый день рождения в Париже! Возраст Джульетты! Незваный гость не рассмеялся, а возмутился до глубины души:

– То есть, как, мадемуазель? Вы ДВА МЕСЯЦА нагло обманывали меня? Я свято верил, что танцую с четырнадцатилетней!! Да разве бы иначе я посмел…? Какой позор! О, Боже! Высшее бесчинство и коварство в одном лице! Всё. Ухожу навек. Гуляйте без меня!

Он встал, торжественно поднял бокал и осушил за здоровье обманщицы. И действительно собрался уходить. Его остановила Поли, а Виола дразняще улыбнулась, склонив голову набок:

– Не думала, что вы так суеверны, граф…

– Один – один, – признал он, снова заняв место за круглым столиком. – Был уверен, что ты, если не зимняя, то мартовская.

– Но ты бы знал! – удивленно напомнила Поли. – Вы танцуете с первого марта!

– И кто бы мне сказал? – горько возразил граф. – Я и сейчас-то контрабанда на вашем празднике!

– Как все мужчины в девичьем крыле, если не в холле, а в комнатах, – успокоила Полина. – Ещё раз выпьем за именинницу, которая строго запретила нам делать ей подарки, но… прости, Виолетта, не удержались!

– Вы сговорились? – удивилась она. Брат и сестра Маршаны синхронно кивнули. Виновница торжества перевела испытывающий взгляд на Гиацинта: – Ты знал?

– Не возраст, – уточнил он обвинение. – И очень благодарен твоим верным друзьям. За них и выпьем! Друзья это главное богатство в жизни. Если оно хорошей пробы, человек никогда не пропадет! Дай Бог нашим друзьям здоровья, сил и счастья!

62

Бокалы зазвенели. Потом звенели струны. Поль подсказывал неаполитанские песенки, Гиацинт знал всё, что пелось в портах Средиземноморья, Поли подпевала, Виолетта одновременно веселилась и грустила, вспоминая дом. Иногда пели хором. Только под вечер Поли попросила то, что собственно и считала своим подарком.

– Гиацинт, спой свою "Красотку"!

"Свою", так говорили все в Оранжерее, хотя песня народная, а не его. Имелось в виду, что песня на провансальском языке.

– Она грустная, – предупредил Гиацинт, не отказываясь.

– Ничего, мы всё равно не понимаем слов. Она красивая!

– Ладно… – Дождавшись, чтобы Виола кивнула, он плавно перебирал струны, набирая силу и запел глубоким голосом старинную балладу о возлюбленной в высоком замке, которую очень строго охраняют. Маршаны (как все в школе), дословно знали только содержание припева:

 
Красотка, что украла мое сердце,
Оставь его себе, иль вовсе разорви!
И если ты меня разлюбишь,
Не надо мне иной любви!
Девица, что украла мое сердце,
В моей груди его смени своим!
Но если ты меня разлюбишь,
Не надо мне иной любви…
 

Виолетта, возможно, понимала больше, включая все обещания обойти стражей и влезть на заветный балкон, чтобы получать уже не воздушные поцелуи. А если дерзкого поклонника за это пронзят стрелой или мечом, сбросив со стен замка, тем лучше! Пусть через тысячу лет, он из адской бездны проберется в райские кущи, потому что там ждет любимая. Очевидно, граф Ориенталь с детства ориентировался на эти подвиги и способность лазить на головокружительной высоте и обходить препятствия, считал обязательной для служения прекрасной даме.