Текст книги "Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ)"

Автор книги: Елена Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Пока она радовалась, что в сумочке есть запас мелочи, Гиацинт спокойно выложил на прилавок два золотых.

Хозяин-итальянец с порога заметил парочку и мигом оживился:

– О, граф! Добрый вечер! Вам как обычно "Золушку" и… что желаете сегодня?

Проверив, слышала ли Виолетта, посетитель кивнул:

– Что-нибудь самое кофейное или шоколадное. Что посоветуете?

Синьор с важностью развел руками:

– Ничего лучше "Черного принца" для такого случая нет! Четыре сорта шоколада, коньяк, кофе…

– О, Боже! Ладно, давайте.

– Прикажете, с собой или подать в зал?

– В зале. И что-нибудь запить… Выберите себе напиток, мадемуазель, – попросил он Виолу.

– Рекомендую коктейли со свежими ягодами. У нас большой выбор, – хозяин показал карточку с помпезными "королевскими" названиями. Но там же значились и главные ингредиенты, сориентироваться нетрудно.

– Только без алкоголя, – сразу предупредила Виолетта.

– О, синьорина, всё, что пожелаете! – рассыпался в любезностях хозяин, вместо того, чтобы подозрительно присматриваться к юной посетительнице и самому предупредить, что в ее годы крепкие коктейли пить так вредно, что он их даже не продаст девчонке, сколько ни просите!

– Вот этот, с целой вишней, соком красной смородины, имбирем и свежей мятой. Только, без вина.

– "Рассвет над Сеной", будет сделано. А вам, граф?

Гиацинт равнодушно пожал плечами:

– То же самое… Только с вином.

Сделав заказ, они выбрали свободный столик под стеной. Столики были ярко-красные, стулья с круглыми кожаными сиденьями блестели никелированными гнутыми спинками. На столах – белые салфетки и вазочки черного стекла со свежими цветами.

– Здесь мило, – светски похвалила обстановку гостья столицы. Когда стюард в красном жилете поставил перед ними вазочки с мороженым, кивнула на горку глазированную шоколадом с цельными орехами: – Это и ваш любимый сорт?

– Не мой. Но пробовал. И покупал довольно часто.

– Забавно получилось, – оценила Виола и ложечкой ломала корку шоколада, потом отпила алый напиток. "Рассвет" освежал кислым соком, обжигал язык имбирем и холодил мятой. – Я никогда такой не пробовала. Вкусно!

– Говорят, если впервые пробуешь какое-то блюдо, можно загадать желание, – Гиацинт не поднимал глаз от розетки.

24

Виолу удивило не сражение с черным шоколадным замком, а безжизненный тон графа. Он говорил слишком ровно. Будто издалека. Собеседнице понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это не смертельная усталость, и он не сердится на нее непонятно за что, из его интонации всего лишь пропала вечная усмешка. Без нее ровный голос, не наполненный никаким чувством, хотя бы злостью, звучал плоско, как рисунок, где линии не отбрасывают тени. Виолетта задумалась, неужели она сама всё время так говорит?

– Уж вы-то изучили здесь все блюда? – уточнила она. – И ваше желание сегодня уже исполнилось!

– Угу, даже два, – так же равнодушно подтвердил он. Виола изучающе смотрела на собеседника. Похоже, теперь он прячет от нее глаза. А у него глаза, оказывается, такие темно-темно-синие… она раньше думала, что таких не бывает.

– У вас есть и третье желание? – намекнула дочка маркиза.

– Разумеется. Вы могли бы говорить мне "ты"?

– Нет, – (прозвучало тихо, но непреклонно). Гиацинт укоризненно вздохнул.

– Вы со всеми соучениками держитесь так официально?

– Да. – Виолетта смутилась, чувствуя, что ее могут поймать на вранье, и уточнила: – Кроме Поля. Я его давно знаю.

– Мне начинать ревновать? – совершенно спокойно осведомился Гиацинт. Она не улыбнулась, брови сердито дрогнули. Значит, для шуток не созрела. Ей неприятно слышать такие намеки. Ну что ж, попробуем без шуток.

– Как вы познакомились?

– При дворе неаполитанского короля. Маршаны приезжали всей семьей в Неаполь лет пять назад. Моя мама и… тетя Марта – подруги.

– Не знал, что мадам Маршан бывает при дворе, – искренне заметил граф. – Она такая домоседка. Но уж если у мужа дипломатическая должность, что делать, приходиться ездить…

– Да, тетя Марта редко посещает светские приемы, – (говоря о знакомых, Виола оживилась), – Полина, наоборот, их обожает. Она просилась во дворец, и моя мама всё устроила. И нам с Фиалкой пришлось идти… это моя сестра.

– Полина Маршан с вами в одном классе? Они с Полем двойняшки или погодки? Я всё никак не спрошу… Постойте, угадаю! Не близнецы. Иначе бы все знали. При нашем дворе к близнецам особое внимание!

Виола подтвердила, сказав, что Поль на год младше сестры, хотя учится в том же классе, только в параллельном.

– Ну да, вместе с Розанчиком, – кивнул Гиацинт. – Ещё один вундеркинд! Видели, такой рыженький колобок в пажеском мундире, всегда при шпаге? В отличие от меня, он тоже учится на класс старше, понятно, почему они дружат с Полем!

– Этот… Розанчик тоже увлекается фехтованием?

– "Увлекается", слабо сказано! Это маньяк! Слишком горяч, но удар хороший. Они ещё поборются за первенство школы…

Виоле показалась странной ностальгическая снисходительность в голосе собеседника, как будто граф Ориенталь уже очень-очень далёк от таких забав. А ведь все знают, что победы в фехтовальных турнирах даже теоретически возможны лишь потому, что два года назад Гиацинт наотрез отказался участвовать в юношеских соревнованиях. Слава "первой шпаги города" была у него слишком прочной, завоеванной не только в стенах школы, но и на улицах. Такую броню не пробьешь. А позолоченные шпильки ему без надобности. Пробовал сдавать их в ломбард, увы, значки ценятся дешево. Но и судить турнир в качестве почетного эксперта граф не хотел.

Судьи чуть в полном составе не вызвали его на дуэль! До сих пор ни один ученик не отказывался от подобной чести! (Потому что место в жюри раньше никому не предлагали). На турнир в Тюильри собирались все, кто мог держать шпагу, присутствовал в тот момент в столице и ещё не отпраздновал двадцатый день рождения.

– Почему у вас столько врагов, граф?

– Что? – он очень удивился вопросу. Даже уронил обратно в мороженое шоколадку, отлитую в форме кофейного зерна и горькую, с примесью кофе. – А… Толик… Разве это враги? Если бы нас вдвоем на темной улице окружили бандиты, мы бы дрались как самые верные друзья! А так… Мальчики грызутся за первенство в стае, ничего больше.

– А почему вы не боретесь за это?

– Не мой уровень, – он отпил глоток "Рассвета".

25

– Уверены, что вы и так во всём первый? – с легким сарказмом прищурилась Виолетта. – Из мужчин, кого я знаю, только Поль Маршан хорошо о вас отзывается, и то, он пристрастен. Вы практически уступили ему золотую шпагу в прошлом году!

– Когда это? Я даже не участвовал! Поль сам оказался более ловким и быстрым, чем двести претендентов! И если победил в финале де Бейля, то он ещё и безрассудный храбрец. Шпага-шпагой, а удар кулаком у Толика свинцовый! И он не ходит один по темным коридорам… Хотите сказать, я толкнул невинное дитя в зубы этому шакалу и его свите?

– Так получается, – хитро улыбнулась дочка маркизы.

– Поль разберется, не волнуйтесь. Борьба за жизнь полезна для здоровья! – беспечно заверил граф. – Если, конечно, здоровье позволяет… Здесь слабаки вылетают в первые полгода, поэтому постоянных школьных "жертв" нет. По очереди достаётся многим. Естественный отбор, как в джунглях!

– Вы совсем не сочувствуете "жертвам"? – (он понимал, что девчонка хочет его поймать, но бровью не повел).

– Ни грамма! Знаете, почему многие соученики отзываются обо мне без восторга, чтоб не сказать наоборот? Они боятся. А значит, пробовали нападать. И вместе, и поодиночке. И словами, и… Я своё нынешнее положение завоёвывал не один год.

Придворная Оранжерея не то место, куда бы я отправил своего ребенка, но… для мальчиков это интересный опыт. Не знаю, как для девочек, думаю, не для всех. Зависит от характера. – Оставив суровый тон, он снова снисходительно усмехнулся: – Мда, я-то думал, Поль на год старше сестры. Мальчишки часто отстают в росте, на глаз не угадаешь.

– Все говорят, что девочки растут быстрее, – буркнула Виола. Кажется, ей не нравились прописные истины, сразу хотелось возражать и убедиться лично. Чисто мужской характер! Ужас.

– Вам проще, – мягко пояснил он, снова как на уроке: – На первой границе взросления, даже к двенадцати-тринадцати годам (к пятнадцати – железно!) девушки легко достигают взрослого роста и фигуры, а вот юноши – вряд ли. По крайней мере, это редкость. Нам дольше растить кости. А вот мозги у всех растут по-разному!

Виола настороженно кивнула. Приняла к сведению.

– Вас часто называют "совсем взрослой"? – сочувственно угадал он.

– Да. И разумеется, "невестой". Только и слышу о своем "блестящем будущем"!

– Не злитесь на маминых подруг, Виолетта. Тем более не обижайтесь на мужчин. Они видят то, что видят. Вас действительно трудно считать ребенком, даже точно помня, что вам – четырнадцать. Это уже зрелая юность, привыкайте. Когда вам исполнится тридцать, окружающие намного чаще будут напоминать, что вы моложе их, еще "дитя".

– Можно подумать, вам уже за тридцать! Вы тоже выглядите гораздо старше своих лет, – строго заметила она, как будто в чем-то уличала. – И это странно, потому что вокруг много ваших ровесников.

– Но я действительно старше большинства выпускников на целый год! – светски улыбнулся граф. Виола не приняла отговорку.

– Дело не в этом! Вы держитесь со взрослыми на равных!

– Это естественно. Бурная жизнь… – он сжал челюсти, заметив, как вмиг изменилось ее лицо: – Не то, что вы подумали! А впрочем, думайте, что вам угодно! – он раздраженно махнул кистью и отвернулся. Виола молча доела мороженое, только потом спокойно извинилась:

– Я не хотела вас обидеть, граф.

– Я тоже не хотел вас огорчить, – он допивал коктейль. Поставил бокал и обернулся: – Если вам неприятно мое общество, скажите, в ту же секунду я провожу вас во дворец.

– Благодарю вас, я не тороплюсь.

Гиацинт мысленно зарычал. Твердый орешек, ничего не скажешь. Надо же как-то выцарапать ее из этой светской скорлупы! Другого шанса может и не быть!

– Вот видите, как просто, – с легкостью улыбнулся он. – Всего лишь говорите о своих желаниях, и мужчины сделают всё, что вы попросите.

– Так же считает моя мама, – непокорно вскинула голову Виола. – Но если это так, и нам действительно так трудно отказать, я не хочу пользоваться вашей слабостью!

– Убила, – с мечтательной усмешкой граф смотрел в потолок, слегка покачиваясь, обхватив колено. – Видна школа маркизы.

– Что я такого сказала?! – возмутилась Одората-младшая.

– Вырастешь, поймешь, – отомстил Гиацинт. Она наконец-то улыбнулась шутке и не возразила против обращения на "ты". Граф сам извинился, сказав, что этот переход должен быть только двусторонним. Когда, решать ей.

– Для начала, неплохо, чтобы вы, мадемуазель, перестали от меня шарахаться, как от чумы.

– Как необъезженная лошадь? – ядовито уточнила маленькая неаполитанская ехидна. По его лицу прошла тень явного недовольства.

26

– Не надо, – попросил он. – Я люблю диких лошадей, но это пошлое сравнение здесь неуместно. Отлично понимаю, что при вашем воспитании, даже мысль о дружбе между мужчиной и женщиной кажется вам кощунством. Однако серьезные отношения без дружбы невозможны. Поверьте, я действительно умею очаровывать, если мне это нужно! Но в нашей ситуации есть несомненный плюс для вас.

Виола заинтересованно подняла на него глаза. Граф ещё не привык к их цвету, и эта маленькая победа снова согрела ему сердце. Вопрос был задан молча, пришлось снова "учительствовать", раз уж ей так нравится слушать.

– Вы ведь считаете так же, как де Бейль! – горько бросил он. – Что я сижу здесь и теряю время, которого у меня до выпуска не так уж много! Больше двух месяцев… Хватит на десяток несерьезных романов… Но вам-то что? Вам нужно продержаться совсем недолго, и чудовище-соблазнитель, школьный донжуан, вместе с его назойливыми ухаживаниями, исчезнет, растворится в морской дали! И вы свято уверены, что уж этот орешек мне не раскусить! Все усилия пропадут даром, и я напрасно трачу драгоценное время, да-да, мене себя тоже жаль!

Ну что ж, согласен. Вызов принят. Но вот в чем дело: короткий роман с вами, будь это даже возможно в считанные дни, меня не устроит. А на серьезный – мало времени. Всего два месяца. Моя б воля, я бы уехал в конце марта, и самое страшное, что вам грозило бы – открывать бал Равноденствия. Увы, придется подождать. Если не верите в другую дружбу между нами, то предлагаю вам прелюдию романа. Я не перехожу границы дружеского общения, а вы – делайте, что угодно. Просто имейте в виду… разговоры, прогулки, кафе, мелкие подарки или услуги вас ни к чему не обязывают. Обычные приятельские отношения!

О, дьявол, стараниями вашей матушки, вы же уверены, что за всё надо платить! Тогда представьте, что у вас довольно большой кредит… больше, чем на два месяца…

Ладно, бывает, даже самые невинные знаки симпатии многие толкуют категорически неправильно и способны безнадежно запутать дело! Однако со мной вам это не грозит.

– Почему? – из вежливости поинтересовалась Виола, хотя он бы и так сказал.

– Я не настолько робкий и не избалованный вниманием мальчик, чтобы цепляться за случайный взгляд или слово. Или за согласие пойти в кафе-мороженое. Мне хватит наглости спросить, что вы имели в виду любым своим поступком. Тем более, если мы так договоримся.

– Это удобно, – недоверчиво признала Виолетта. – Допустим, всё зависит от меня… А где гарантии?

– Полной безопасности в моей компании? Их нет. Дело не в том, что я готов защищать вас ценой жизни, и сам не представляю никакой угрозы. Наоборот. Дружить со мной достаточно рискованно, мало ли куда можно влипнуть! Для многих я ходячая и хорошо вооруженная угроза. Но вы боитесь не случайностей, а обмана и коварства с моей стороны, это легко уладить. Я поклянусь тем, что убедит вас.

– Что это значит? – нахмурилась неаполитанка. – Вы всем клянетесь по-разному?

Граф кивнул без тени улыбки.

– Не важно, насколько я сам честен во время клятвы, слова зависят от того, КОМУ я что-то обещаю. Одним я бы поклялся жизнью, благополучием близких, кровью, в другом обществе призвал бы в свидетели святых… Вам, как обычно при дворе, должно хватит клятвы чести. Или нет?

– А чем вы клянетесь самым близким друзьям? – с интересом слушала его Виола.

– Ничем. Обещал – так и сделал, это нормально. Не говорю, что я раб честного слова в любой ситуации, но ведь речь о круге близких мне людей, которые и так мне доверяют, и которым я желаю добра… – Он улыбнулся, смягчая непреклонность своих слов: – Что же предпочтёте вы, мадемуазель? У меня есть клятвы на любой вкус!

– Пока не знаю. Я подумаю, – (похоже, она приняла игру, во всяком случае кокетничала сейчас вполне уверенно).

– Отметим наше соглашение чем-нибудь вкусненьким? Что вы хотите?

– Ещё один коктейль. Такой же.

Граф оглянулся в поисках стюарда, жестом позвал его к столику и заказал два "Рассвета над Сеной". Бокалы сошлись со звоном. Когда на дне остались только косточки от вишен, Гиацинт напомнил правила.

27

– Итак, ваши возможности почти неограниченны. Вы можете просить о чем угодно, что в моих силах. По крайней мере, обещайте не молчать, если вам действительно что-нибудь нужно. Уверен, проходи наши занятия в самом неудобном для вас ритме, чувствуй вы слабость или боль, ни за что не попросите отдыха или смены условий.

– Почему вы уверены? – растеряно засмеялась Виола, отнюдь не считая себя таким уж стойким оловянным солдатиком.

– Я это вижу, – мрачно ответил граф. – То, что вы считаете скромностью, на самом деле железная воля. Думаете, если вы глубоко прячете характер, его действительно не видно? Это всего лишь его другая сторона.

– Как можно видеть то, что спрятано? – девчонка действительно веселилась.

– Вот так, – он взял бумажную салфетку и разорвал пополам, стараясь, чтобы она разошлась неровно, зигзагом. Одну половинку положил на стол, показав зазубрины на краю: – Не надо быть великим детективом, чтобы точно узнать, какой была пропавшая часть, хотя мы видим только половину.

Виола понимающе кивнула.

– Я могу просто развлекать вас, когда грустно, – уже привычным для нее бесцветным голосом предупредил граф Ориенталь: – Но в первую очередь рассчитывайте на физическую защиту. Когда вам понадобится пройти по темной улице в неспокойном районе, не сомневайтесь, я не стану ещё одним бандитом, в придачу к тем, кого полно вокруг. И если в школе кто полезет, тоже разберусь. У меня не всегда есть наличными крупная сумма денег, но если очень нужно, я быстро их достану. В критической ситуации – обращайтесь.

Виола скептически хмыкнула, всё ещё думая, что это слишком хорошо звучит для правды. Но неожиданно спросила:

– Вы знаете город, граф?

Он молча, не хвастаясь, утвердительно прикрыл веки.

– Отлично! Мне ведь как раз нужна охрана! В субботу мы с подружкой хотели пройтись по набережной и погулять в районе Нового моста…

– И пройтись к Люксембургскому саду? Хотите навестить кусочек Флоренции среди Парижа?

– Хотелось бы. Но девушкам опасно бродить там без защитников!

О, это уже вызов! Гиацинт затаенно улыбнулся: хочешь перехитрить меня, малышка? Навряд ли.

– Подружка, это Полина Маршан?

– Да…

– А ее отважный братец?

– Он-то и говорит, что Понт-Нёф – самое бандитское место в городе! И чтобы мы даже не думали соваться туда или в Латинский квартал!

– Не самое, – вздохнул граф. – Но из тех, что на виду… пожалуй. Предлагаете похитить вас, укрыть от бдительного взора золотой шпаги, защищать от полчищ головорезов, а когда мы вернемся целыми и невредимыми (дай Бог), что мне выскажет шевалье де Маршан? Решили избавиться от меня руками вашего друга детства? Умно.

– Да я всего лишь проверяю вашу храбрость и надежность! – фыркнула Виолетта. – Зачем мне охрана на один раз?

– Согласен, постоянная работа обходится дешевле, чем разовые услуги. Вы будете хорошей хозяйкой. Повезет же кому-то!

Виола снисходительно покачала головой, намекая искристым взглядом, что никакие комплементы не заморочат ей голову. Свою цель она помнит: проверить ухажера в деле. Гиацинт склонил голову, заверяя мадемуазель в своей преданности. Договорились встретиться завтра в полдень на главной аллее сада, ближе к выходу в город.

Граф проводил свою партнершу по танцам до девчоночьих комнат. В этом крыле общежития он ориентировался как дома, за что получил несколько шпилек от уже входящей во вкус скромницы. На прощанье Виолетта без смущения позволила поцеловать ей руку. На уроках граф делал это постоянно, она уже привыкла к его ироничному поклону: "До следующего танца, мадемуазель!" В этот раз он сказал: "До завтра".

28

Субботняя прогулка не обошлась без традиционных горячих каштанов, печеных прямо при них на уличной жаровне. Полина Маршан болтала без умолку и заразительно смеялась. Гиацинт с легкостью поддерживал ее веселье. Сестричка Поля совершенно не стеснялась говорить графу «ты» и вести себя как его давняя подружка. Хотя до сегодня их знакомство было весьма поверхностным, и мадемуазель Маршан не выпадало шанса… Но ведь сейчас он выпал! Не упускать же! Она пришла в такой восторг, когда Виола с легкой опаской сообщила, что с ними на прогулку в качестве охранника пойдет ее партнер по танцам. Боялась недовольства подружки. Полина сочла это такой прекрасной новостью, так резво прыгала по комнате, повизгивая, как голодный бурундук, что всерьез озадачила подругу.

Для входа в круг избранных танцоров – "лица школы", Полине чуть-чуть не хватало роста и стройности. Поэтому сколько угодно созерцать графа на занятиях она не могла. А тут – прогулка! В тесном кругу! По Новому мосту! Ну что сказать: неделя удалась!

Первое, что она выдала: "Зовите меня Поли, лучше на "ты". Гиацинт не возражал и позволил обеим спутницам то же самое. Но сразу согласилась только Поли.

Без приключений они перешли мост, вблизи полюбовались Нотр-Дамом, снаружи и внутри. Девочки настороженно поглядывали на бандитского вида нищих, с удобством расположившихся на паперти. Казалось, что ступени древнего собора для них – королевский трон, и каждый занимает место согласно тайной иерархии.

У ворот Люксембургского сада Гиацинт предложил спутницам говорить по-итальянски.

– Если мы вступаем во владения Медичи, это уместно! Мадемуазель Одората, не откажите в любезности дать нам урок. Я давно хотел сравнить сардинский говор и сицилийский диалект с неаполитанским. Я их почти не различаю!

– Мне тоже не помешает практика, – подзадорила подружка Виолетту: – Что скажешь?

– Коминчамо, – кивнула та. Дословно это означало "начинаем". А по смыслу: "Поехали!"

Они несколько часов гуляли по саду, отыскивая всё более живописные уголки с фонтанчиками, полускрытые густой зеленью, в надежде, что там нет целующихся студентов. Но найти совершенно уединенный уголок так и не удалось.

Виола очень веселилась, слушая экскурсию Гиацинта на совершенно "народном" итальянском, который граф, естественно, учил в порту, а не в библиотеках. Хотя, он кое-что читал из итальянской классики в оригинале, свободный лексикон у него далеко не светский. Зная это, он ещё и нарочно описывал архитектуру и статуи в простецкой манере неотесанного парня, уже пожившего в столице, всё знающего, который водит по достопримечательностям подружек из деревни. Поли покатывалась со смеху, в основном, выражая восхищение "деревенскими" фразочками, Виолетта глубокомысленно задавала вопросы, и ему приходилось на ходу описывать всё, что видит. На уроках светской речи их учили непринужденно поддерживать беседу на любую тему и с легкостью жонглировать мнениями и фактами. Но такого веселого урока, тем более на другом языке, они раньше не знали. Звучало это примерно так:

– Вот здеся, значится, кады мужика ейного пришили, Генриха за номером Четыре, так Мари (она-то ещё молодая, была, видная, в самом соку) сюды перебралася, в новый дворец, где ей вдоветь сподручнее, чем в Лувре – там-то всё на виду! Эти палаты хахаль ейный, Соломон, построил. Ни копейки не взял, из чистой симпатии. Шоб, значит, в аккурат, как во Флоренции, где она сызмальства коров пасла, покамест в королевы не вышла!

– Лопни мои глаза, а ведь похоже! – всплескивала руками Поли, давясь от смеха. – Ей-ей, чисто у нас, в деревне! Виолетта, скажи!

– Если раскинуть мозгами хорошенько… Примерно, как корова на собаку! – с полной серьезностью кивала Виола. – Только чёй-то здесь энта тетка каменная делает, ась?

– То ж королева! – удивлялся их неграмотности Гиацинт.

– Та самая?! – ахала Поли.

– Не, девки, энта, кажить, не та. Да мало ли их тут наворотили! – отмахивался граф. – Гляньте, в кустах чёй-то белеется. Небось, фонтан! Идем поближе?

Нагулявшись по саду, тройка и за воротами продолжала говорить на итальянском, уже обычном, без просторечий в каждом слове. После такой разминки, это казалось слишком легким. По реке плыли баржи, по небу бежали весенние облачка, не закрывая солнца.

На обратном пути через мост с паперти Нотр-Дама к ним под ноги кинулся особенно нахальный нищий, умоляя "добрых господ" о самой мелкой монетке. Повторил просьбу на ломанном итальянском, но и без слов гримасничал достаточно красноречиво.

– Чёрт возьми, девочки, нас приняли за туристов! – с резким южным акцентом весело воскликнул Гиацинт. – Кыш! Не приставай к дамам! – вполголоса он добавил что-то на уличном жаргоне. Нищий вытаращился на юного вельможу и отпрянул от него так, словно не признал собственного короля попрошаек или, по меньшей мере, шефа полиции. Все трое "не туристов" отлично слышали, как попрошайка недовольно сплюнул за их спинами: "Проклятый гасконец!"

29

Хотя Поли недвусмысленно сжала его локоть и потянула прочь, Гиацинт обернулся.

– Вот это ближе к истине, – дружелюбно заметил граф, совсем без акцента. – Чем же тебе так не угодила моя родина? Наверно, жадностью? – на секунду отпустив руку Виолы, он достал из кармана камзола золотой и небрежным щелчком бросил нищему: – А ну-ка извинись!

– Простите, монсеньор! – попрошайка рассыпался в восхвалении его личной и всей южной щедрости в лицо прохожим, а за спиной ворчливый эпитет сменился на "чокнутые". Юная тройка слышала и смеялась, проходя мимо величественного собора. Чайки над Сеной дружно подзадоривали их веселыми криками.

– Транжира и задавака! – смеялась Поли. – Ты каждое утро находишь под подушкой пять золотых, чтобы так швыряться?

– Не так уж дорого за честь Юга! – отбил упреки Гиацинт. – К сожалению, научить вежливости весь Париж мне не хватит ни сил, ни средств! Но хоть на пару дней запомнит…

– Но теперь нас тоже приняли за южанок! – возмутилась Полина. – Виолетте всё равно, а Маршаны почтенный лотарингский род!

– Этого мне и хотелось, – нахально сверкнул зубами граф Ориенталь. – Побудьте хоть разок в моей шкуре!

– Как не стыдно, граф! Вы обещали защищать нас! Виолетта, скажи, он мерзавец? – подруга заинтересованно выглянула из-за плеча Гиацинта и неаполитанка не могла дольше молчать.

– Сейчас ты… вы тоже притворялись? – загадочно спросила она. Значит, не забыла!

– Меньше, чем обычно, – сдержанно улыбнулся ее спутник. Полина требовала объяснений, но Гиацинта занимало другое: – Может, всё-таки на "ты"?

Виола привычно опустила глазки. Ресницы лучше любой вуали скрывали у нее самые разные чувства. В одном граф не сомневался: дразнить его мадемуазели нравится.

30

В саду они застали Поля Маршана в окружении полудюжины мальчишек. По слёзным просьбам Поль проводил урок фехтования. Участвовали пара его ровесников и ребята постарше, а младшие смотрели, раскрыв рты. В поединке с золотой шпагой, ради безопасности, даже старшие дрались палками.

– Полина! Что ж это такое! – едва завидев сестричку, Маршан прервал урок. – Я же просил вас не соваться в город одних! Гиацинт, где ты их нашел? Уже на том берегу? Не знаю, как вас благодарить, граф!

– Не торопись с обещаниями "проси чего хочешь". Мы были вместе с самого начала.

– Так это вы, граф, чудовище-похититель? – засмеялся Поль. – Завлек наивных девушек в трущобы и собирался там продать за свои долги?

– Хотел, но передумал! Возвращаю!

– И если бывшие владения герцога Люксембургского, они же резиденция вдовствующей королевы Марии Медичи для тебя трущобы!.. – возмутилась Поли.

– С вами, мадемуазель Маршан, я разберусь отдельно! – солидно пообещал братец. – А графа Ориенталь и хотел бы вызвать на дуэль… да не могу! Так хочется ещё чуть-чуть побыть золотой шпагой!

– По крайней мере, никто не скажет, что ты отнял это звание у меня или получил по дружбе! – одобрил Гиацинт. – Я и так раскаиваюсь в похищении! Что ж, вечный мир? – они пожали друг другу руки.

– Как надоест махать железками и палками, приходите к нам! – пригласила всех Полина. – У нас собрались значительные запасы с фруктовых полдников! Граф, захвати гитару! Виолетта тебя даже не слышала ни разу!

– Неохота, – небрежно отмахнулся он. – Я не против, но столько народу набежит, ни посидеть, ни поговорить нормально.

– Как знаешь. Не сейчас так не сейчас, – без обид согласилась Поли. – Приходите! Гиацинт, ты сразу с нами?

– Зайду к себе.

– Только скорее!

На самом деле, граф не поднялся в свою комнату, а взял в школьной столовой ящик печенья, чтобы хватило на всех. Сделать это легко и бесплатно, но кроме него, почему-то, мало кто пользовался всеми возможностями любой ситуации.

Они весело посидели до ужина увеличившейся компанией из разных классов. Собрались в одном из открытых холлов на девичьей половине школьного крыла. Там стоял круглый столик, диванчики, пуфы, цветы на окне, пальмы в кадках – милая обстановка домашней гостиной, которой, что ни говори, многим в Оранжерее не хватало. Тройка подружек Полины веселилась от души, кокетничая и перебрасываясь шутками с молодыми людьми, сама Поли играла первую скрипку, ее брат скромно держался в тени, как и Виола.

В конце концов и Гиацинт нашел момент удалиться от стола и шума на угловой диванчик в тени пальмы. На удивление Виола сама пришла и села рядом. По ее понятиям "рядом". То есть в противоположном углу дивана.

– Вам очень скучно с нами? – не поймешь, спросила сочувственно или ехидно.

– Персонально с вами – нет, – хрипло ответил он. – Как вам прогулка?

– Очень мило, – она улыбнулась воспоминаниям. – Напомнило Неаполь. Там я могла гулять везде, но веселее всего было на набережной с мальчишками. Гиацинт, я хочу спросить вас…

– Минутку, я только загадаю желание! – (он перехватил ее недоуменный взгляд). – Вы впервые назвали меня по имени.

– Разве? – смутилась она. Граф утвердительно прикрыл веки.

– Простите, я не хотела… то есть, я не думала, что впервые. Что до этого я… никак…

– Ничего страшного. Вы хотели что-то спросить.

– Да, – она снова потупилась. Видно, всё-таки опускать глазки ее привычная защита, не придуманная только ради него. – Я хотела спросить… насчет того случая… Всё-таки, вам привычнее говорить с южным говором или без? – выпалила она.

– Зачем вам это знать? – с легкой грустью вздохнул он.

– Мне интересно.

Он согласился на игру. Сказал преувеличенно загадочно, изобразив ее обычное смущение:

– Но это мой секрет. Я не хочу, чтобы другие знали…

Виола поняла, в "морских" глазах и улыбке мелькнул ироничный укор. Мадемуазель тоже согласилась приложить усилия, попросить как следует, со всеми "волшебными словами".

– Я никому не скажу, – торжественно пообещала она. – Мне это важно, я ведь тоже иностранка…

– Тоже? – многозначительно хмыкнул Гиацинт. – Я, вроде как, француз! И вы – наполовину. – Граф лучился сарказмом так ярко, как лютик блестит на солнце. Чуть пригасив сияние, сказал спокойно: – Вы сейчас выдали себя. Как все вы уверены, что мы "не такие" французы, как остальные.

31

– А как считаете вы?

– Так же, – он усмехнулся. – Правду не скроешь. По крайней мере, от себя. Мне нечего считать, я это чувствую. Довольно часто и достаточно наглядно.

– По-моему, если бы вы хотели, никто бы никогда и не узнал! – слегка обиженно надула губки Виолетта. – В школе, да… не скроешь, но я уверена, вам просто нравится быть "не как все"! Вы гордитесь своим южным происхождением при любой возможности, а если подходящего случая нет, придумаете, как его создать!

Гиацинту нравилось слушать ее упреки. Его устраивало любое проявление "мышкой" настоящего характера. А если случая нет… Она права!

Склонив голову набок, он снисходительно улыбнулся:

– А у меня есть повод его скрывать? Если это весьма благоразумно и так гораздо удобнее, то причина, всё-таки, не во мне…

Мысленно она тоже признала, что он прав, но не сдалась:

– Наши принцессы – наполовину испанки, а весь их род английский! И это невозможно скрыть, но, кажется, их высочествам Скарлет и Бьянке происхождение нисколько не мешает?

– Сравнили! – рассмеялся он. – Они чистейшие француженки! Ограбить Англию, забрав себе главный трофей – наследство войны Алой и Белой Розы, что может быть лучшим поводом к национальной гордости! Им самим трудно оценить, для них это большое горе, но то, что мы не видим рядом с принцессами испанской мамы или бабушки – политически очень выгодно. Мои слова могут показаться вам крайне циничными, но это правда. Сироток все жалеют, а их папочка – парижанин, наверное, уже в сотом колене. Так кто же наши принцессы? Англо-испанки или…?