Текст книги "Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ)"

Автор книги: Елена Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Акантолимон! Возможно, вы проведете урок лучше? Не претендуете? Тогда будьте любезны заткнуться и не отвлекать своих товарищей! Им ещё есть чему учиться, в отличие от вас… Впрочем, сейчас проверим. Прошу сюда.

Маэстро Фалькари всех учеников принципиально называл по именам, мол, нечего приплетать к своему разгильдяйству славных предков! Отвечайте за себя! Только когда сердился и собирался вкатать выговор, начинал зловещим свистящим шепотом: "ш-ш-шевалье де…" На два десятка титулованных шипеть не получалось. Но с ними Резак тоже не церемонился.

Самоуверенно усмехаясь, на ходу разминая суставы, Толик шествовал на середину зала, как чемпион и любимец публики. Кого бы ни поставил против него учитель, бояться нечего! Единственная опасность, если Фалькари сам проведет пару атак, чтобы сбить спесь с ученика, но это тоже не настолько страшно, чтобы терять лицо. Не первый раз! Учитель не взял оружие, кривая ухмылка де Бейля стала более явной. Уж голыми руками с его реакцией и подготовкой блестящий ученик свалит кого угодно!

– Гиацинт! – резко вызвал учитель. – Похоже, вам так скучно с нами, не ровен час заснете! Понимаю, у вас мог быть тяжелый вечер, бурная ночь и утро – не легче! Но просто присутствовать на моем уроке недостаточно! Это не философия и не этикет, на которых можете спать, сколько угодно! Прошу сюда, – Фалькари пальцем указал точку, где встать. Напротив Толика.

Неохотно оторвавшись от созерцания весны за окном, Гиацинт вышел в центр зала. Окинув его подозрительным взглядом, отметив необычную бледность и апатию, Резак нахмурился. Если уж граф Ориенталь соизволял посетить спортивные занятия, то выглядел на них менее отсутствующим.

– Вы можете драться? – для порядка уточнил тренер у обоих. Если ответят "да", его вины нет, неважно, каким будет исход поединка. Дворяне действительно отвечают сами за себя. Если парень, выходя на школьный поединок, не скажет о серьезной болезни или ране… сам виноват. Головой надо думать, а не гордыней.

Оба ученика кивнули: Толик, зловеще разминая кулаки в предвкушении серьезной борьбы, Гиацинт – равнодушно, с видом крайнего одолжения, предваряющим почти всё, что он делал в школе.

– Борьба без правил! Имитируем уличную драку! – объявил Фалькари. Переждав пораженный свист в рядах зрителей, с важностью подтвердил, что им не послышалось. – Условность только в том, что вы бьетесь один на один, без всякого оружия. На улице это редкость. Камней и палок, которые можно удачно подхватить, даже песка и пыли тоже нет. И достаточно света. Хотя, нападения случаются и средь бела дня… Акантолимон нападает, Гиацинт защищается… уж как сможет. Готовы?

– А что я должен получить? – развязно уточнил Толик. – Кошелек или жизнь?

– Победу, – сурово ответил Резак. – Неважно, каким способом. Запрещенных приемов нет.

– Простите, маэстро, – вмешался Гиацинт, – нельзя ли взять какой-нибудь коврик? Через неделю мне защищать честь школы!

– О, да! – расцвел ядовитой улыбочкой Акантолимон. – Многонож… Простите, Ильвен Вудс подаст на вас в суд, маэстро, за повреждение ценного экземпляра! Я что, я только исполнял приказ…

– А директор непременно вычтет из жалования огромный штраф, – поддержал соперника Гиацинт.

– Так сделайте так, чтобы мне не пришлось страдать! – надменно велел любимчику Фалькари. – Никаких мягких подушек! На улице вам коврик не постелют! А если будет хоть один синяк, который можно предъявить суду, я вам собственноручно ещё парочку навешаю за те же деньги! Начали!

40

Он махнул рукой и отошел с поля боя. Зрители следили за поединком сильнейших с неподдельным вниманием. Некоторые азартно делали ставки, другие, представляя накал страстей, всерьез дрожали из-за последствий борьбы без правил. Резак даже не проверял, действительно ли у них в карманах нет оружия, и не сказал бороться босиком, как обычно при рукопашных схватках. Единственным условием маэстро было первоначальное расстояние между соперниками больше трех метров.

Только увидев знак к началу, Толик зарычал и ринулся на противника, как на шведскую стенку, которую недавно брал приступом. Гиацинт с тем же безразличным видом применил хорошо известный ему с детства прием: неуловимо отклонился с линии столкновения и нападающий пролетел мимо. Маэстро в стороне считал атаки, и кто победил в каждой, чтобы в случае спорной победы присудить ее по очкам.

В другой раз Гиацинт перехватил занесенный для удара кулак и вывернул кисть Толику за спину. Но успел отпустить и отскочить раньше, чем де Бейль, коротко взвыв, ударил бы его другой рукой. Наконец, устав только уходить от опасности, граф поставил подножку. Противник кувыркнулся и катался по полу, со стоном схватившись за согнутую ногу.

С усмешкой Гиацинт предложил ему помощь и получил сапогом в лицо. Ожидая этого, успел и уклониться, и поймать Толика за ногу. Красавчик брыкался, пытаясь сравнять счет второй ногой, но Гиацинт знал болевой прием, от которого противник забился пойманной рыбкой: ногу свела жестокая судорога. Чувствуя, что его всё-таки слегка задело, ребром свободной ладони граф провел по нижней губе и обернулся к учителю.

– Маэстро, а мы деремся до победы или до первой крови?

– Какая разница в данном случае? – саркастично уточнил Резак. – На лицо и то, и то!

– Вот именно, на лицо! – хмыкнул Гиацинт. – Так что считать победой?

– Если вам нравится думать, что это ничья, ради Бога, но я засчитываю поражение Акантолимону. Приветствуйте победителя!

Ученики выражали свои чувства криками или аплодисментами.

– Урок окончен!

Галдящая разновозрастная толпа ринулась из зала.

*****

Спортивные занятия либо ставили последними, либо давали после них приличный перерыв, когда, накинув верхнюю одежду, чтобы не простыть, все успевали дойти до своих комнат, освежиться и привести себя в порядок. Но ближайшие умывальники нижнего этажа традиционно брали в осаду желающие поскорее охладить синяки и ссадины. Розанчик за руку тащил друга туда.

– Да здесь очередь, как в тюрьме! – возмутился Гиацинт. – Я до комнаты скорее дойду!

– Не спорь! – "пиранья" вцепился в него мертвой хваткой, видя кровь. – Надо поскорее холодное приложить. Иначе Многоножка тебе самому лишние руки-ноги оторвет! И зачем зря болтать! Откуда ты знаешь, какие в тюрьмах очереди?

Гиацинт молча закатил глаза, не хвастаясь бурным опытом.

– Да пропустите же! – продирался сквозь живую стену Розанчик. Ему всё-таки удалось намочить под краном платок и вернуться к раненому другу. – На, приложи пока, айда на кухню, возьмем лёд!

– Зачем столько нервов? – граф смеялся, не обращая внимания на рассеченную губу. – До свадьбы заживет!

– И когда свадьба? – ехидно подмигнул неугомонный паж. – Знаешь, уже всякое болтают…

– Не сомневаюсь, – Гиацинт оборвал смех, машинально сжимая кулак. Но всем сплетникам рты не заткнешь, это он хорошо понимал. – Мерси за помощь!

– Всегда пожалуйста! – самодовольно хмыкнул де Розан и поскакал по своим пажеским делам.

В комнате, глянув в зеркало, граф Ориенталь внял совету друга и достал из холодильного сундучка лёд. Завтра очередное занятие танцев. Желательно, чтобы за ночь губа не распухла. Впрочем, никто бы не заметил, не будь в стенах Оранжереи суперскоростной системы оповещения под названием слухи и сплетни.

Штраф с Фалькари директор не требовал, но вызвал тренера на ковер и отчитал за легкомыслие. Маэстро должен понимать! Ответственность за результат урока всё-таки на учителе! Резак флегматично возражал, что результатами его уроков всегда были приобретенные боевые навыки, а не отсутствие синяков. Но если в школе введена новая система обучения, он может в любой момент подать в отставку.

"В Оранжерее!!!" – рычал Бораго. – Это придворный лицей! Спецшкола!"

"Для малолетних преступников с тяжелой наследственностью", – добавил Резак. И когда директор устал рвать и метать, маэстро преспокойно откланялся.

Виола и Многоножка первым делом вначале урока оценивающе глянули на "лицо школы". Отметив, что повреждения некритичны и как-нибудь пройдут до бала, ничего не сказали. Не понимая этих церемоний, и намного проще относясь к своей "почетной миссии", граф шутил, что больше не будет кусать уличных грабителей за ноги, хотя, надо признать, метод действенный. Но опасный. Что ж, у каждого боевого стиля свои недостатки!

41

Своей явной провокацией маэстро Фалькари, пожалуй, оказал Гиацинту большую услугу. Получив шанс открытого поединка и проиграв, де Бейль притих, а его прихвостни во главе с Лишаём только тявкали из-за угла, но больше не пытались кусаться. Во-первых, предводитель им бы этого не простил. Вся честь победы должна принадлежать только ему. Во-вторых, связываться с Гасконцем всерьез, мало кому хотелось. Самые буйные головы охлаждались простым соображением, что последние месяцы своей учебы граф Ориенталь неприкосновенен, он нужен директору! А у них впереди экзамены…

Мысль, что Гасконец просто здорово даст сдачи, если к нему полезть, осеняла его противников значительно реже. Каждый раз находился кто-то, кто ещё не прошел этот индивидуальный курс вежливости. Но после поединка без правил резко наступило затишье.

И к лучшему, ведь ровно на последней репетиции Акантолимон наконец осчастливил танцевальный зал своим присутствием. Из-за него придется всем собраться ещё раз. "На всякий случай!" – перекрыл протестующий ропот Многоножка.

Выслушав, не теряя самодовольства на физиономии, всё, что думает о таком разгильдяйстве маэстро Вудс, Толик с надменным оценивающим видом прошел вдоль пар, выбирая которую разбить. Увы, он мог искать жертву во всех, кроме первой. Неизвестно, кто из кавалеров вылетит на скамейку запасных, но вряд ли любой вызовет за это де Бейля на поединок. Отстаивать престиж Оранжереи на балу – то ещё удовольствие. Вот будь это спортивные занятия!

Долго выбирать не пришлось, Мирабель Ночецвет сама порхнула ему на шею, споткнувшись так, чтобы новый партнер вынужденно подхватил ее на руки. Король и королева параллельных классов друг дружку не любили, но чтобы красоваться или мстить всем прочим, не знали более верного союзника. Гасконца, кроме наследного графства и золотой шпаги, не жаловали в оранжерейной иерархии другим титулом, кроме шута.

Толик оценил просьбу о помощи. Взял Мирабель под ручку и горделиво повел во вторую пару.

– Не рядом, господа! – мгновенно оценил опасность Многоножка. – Шикарным должен быть не только выход, но и последний поклон. Встаньте в конце, вас будут помнить лучше всех! На вас та же ответственность за все фигуры, что и у первой пары!

– Проклятье! – зашипел де Бейль, так, что его слышала только партнерша.

– В кругу всё равно рядом! – шепнула Мирабель, и Толик успокоился.

И вскоре убедился в справедливости слов маэстро. В общей спирали, когда Ориенталь и Одората в центре, именно последняя пара поднимала волну для взлета "солнца". Остальных даже не видно, кроме центральной. Когда Виолу высоко поднимали за талию над всеми, Акантолимон не преминул ехидно заметить: что же Гасконец не способен на более эффектный трюк? Силы уже не те? Понятно, почему Мирабель не захотела танцевать с ним!

– Так она раньше "летала"?! – чрезвычайно наивно на правах "малютки", удивилась Виола. И бровью не вела, слыша шипение соперницы, скрип зубов Толика, и Гиацинт ещё улучил момент устроить выговор, чтобы не нарывалась.

– Не нужно злить дракона, мадемуазель! – строгим шепотом заметил он партнерше. – Я имею в виду, разумеется, не де Бейля.

Виола тихонько хмыкнула. Гиацинт повторил внушение самым серьезным тоном, сказав "пожалуйста". Но даже не добился смущенного "постараюсь". Что бы она ни думала о графе Ориенталь, Виолетте очень не хотелось открывать бал с кем-то другим. Привычное "удобство", которое он обещал, ее вполне устраивало. И если кто-то собирается отнять ее партнера!.. Берегитесь!

Во втором, быстром танце на двадцать две пары, кадриль тоже символизировала ход часов. Два круга вращались в разные стороны: кавалеры – снаружи, дамы – внутри. Сделав полный оборот по залу, фривольно подхватывали партнершу под локоток, сделав несколько па, подхватывали следующую, и двигались восьмеркой, каждый раз меняясь местами с партнершей, лавируя мимо встречной пары.

Логично было бы остановиться, снова поймав свою пару, но нет! Маэстро Ильвен требовал пройти на один поворот дальше, разбиться на четверки с той парой, где ваши партнерши, и ещё танцевать квадратом, прежде чем пары окончательно вернутся в постоянный состав.

Ещё только ставя этот танец с первой парой, хореограф с некоторой опаской спросил у жены, что она думает, об этой постановке?

– Дорогой, если девочки ещё чуть выше взмахнут юбками и в конце сядут на шпагат, будет чистый канкан! – с полной невозмутимостью ответила мадам Эльбина. Но по затаенной дрожи сурово поджатых губ, маэстро понял, что неплохо.

– И ладно! По крайней мере, зал взбодрится! – бесшабашно решился он. – Взорвем сонное царство! Весна! А? Как вам? – с надеждой глянул Многоножка на учеников.

– Гениально, маэстро, – невозмутимо оценил Гиацинт.

42

Когда в круге по любимому выражению Многоножки последние действительно стали первыми, собрав квадрат вместе с Акантолимоном и Мирабель, Гиацинт сильно сомневался в гениальности постановки. Сейчас они с Толиком должны сойтись по диагонали, весьма по-испански столкнуться грудью и вскинутыми над головой скрещенными кулаками имитировать драку. Вторая рука на каждые два такта успевала прятаться за спину. Ещё пару полукругов в стиле фламенко в разные стороны, и они успешно менялись партнершами. Перед незнакомым новому кавалеру танцем, две пары уже прошли его для образца, чтобы кратко напомнить всем.

– Улыбаться не больно? – ехидно спросил Акантолимон, едва соперники повернулись лицом к лицу, ещё даже не сделав первого шага навстречу.

– Твоя ножка пострадала сильнее, а ты как-то танцуешь! Даже удивительно! – широко улыбнулся Гиацинт, не обращая внимания на темную полоску на нижней губе. За день он уже не раз незаметно стирал кровь, ранка действительно трескалась при любом неудобном случае. Графа заранее веселила мысль о завтрашней репетиции. У него с Амариллис в одной сцене страстный поцелуй, и… следом град шуточек о том, что партнерша его укусила. Подумаешь, всего лишь укусила! Перед этим пыталась зарезать!

В конце "поединка" он должен довольно резко дернуть в круг Мирабель и буквально "швырнуть" партнеру. Мол, забирай свою красотку, верни мою! Но перед этим партнерша делает поворот под его рукой.

Мирабель воспользовалась этим моментом, чтобы томно повиснуть у него на руках, снова "споткнувшись", рискуя сорвать танец. Но Гиацинт ее нарочно не удержал. Подхватил так, что первая красавица класса мягко скользнула из его рук и села на пол. Таких демонстраций граф себе прежде не позволял, но сейчас предпочел, чтобы Мирабель плевала ядом в него, а не в соперницу.

– Стоп! Стоп! – возмутился Многоножка. – Мадемуазель Ночецвет, в чем дело? Вы сегодня на ногах не стоите! Надеюсь это временно, из-за капризов обуви? Не что-либо серьезное?

– У меня подвернулся каблук! – во всеуслышание заявила Мирабель, всё-таки приняв руку изменника, чтобы встать.

– Скорее напилась с горя! – хихикнула Эфа.

– Или пьяна от страсти, не зная, кого предпочесть из двух лучших кавалеров! – Мариетта одновременно слегка оправдала первую красавицу, ещё больше ее подставив. Другие просто посмеивались.

– Квадрат ещё раз! – потребовал учитель.

Вспыхнув, гордо тряхнув золотыми локонами на полтона светлее, чем волосы Акантолимона, временная партнерша снова подала локоть Гиацинту. Теперь соперничество и обмен партнершами прошел как полагается, в меру страстно, но точно. Не считая того, что "фехтовали" кулаками партнеры с силой, а не для вида. Но танец это только украшало.

– И ты мне говорил "не нарываться"? – весело шепнула Виола в перерыве. Мрачность партнера мгновенно разгладилась, когда он услышал "ты". Но решил не трубить в фанфары, сделать вид, что не понял.

– Она страшнее вам как враг, – ещё строже заметил Гиацинт. – Падение первой пары отнюдь не украшает бал. Мне мадемуазель Ночецвет не повредит.

– Мне тоже! Не посмеет, – беззаботно тряхнула волосами Виола.

Опровержение неуклонно подходило к ним. Шествуя под ручку с Акантолимоном, считая себя выше необходимости отдыхать или шушукаться о новостях, Мирабель подарила первой паре невыразимо презрительный взгляд.

– Ты не считаешь, Толик, что Гасконец нашел славную замену деревенской акробатке? Одна простушка стоит другой! Но в той, хотя бы, была страсть!

– Мадемуазель Ночецвет, вы прелестно танцуете, – парировала Виолетта, раньше, чем любой из кавалеров успел вмешаться. – Но в следующий раз падайте аккуратней, вы можете кого-нибудь задеть!

– Что?!.. Я…!!! – вытаращилась Мирабель, никак не ожидая, что "мышка" говорящая. – Надеюсь, мадемуазель, на вашем бальном платье нет шлейфа? Не ровен час, кто-нибудь наступит… Будет жаль!

– Не будет, – непреклонно заверила Виола, подняв лицо с настолько самоуверенной улыбкой, что все свидетели просто опешили. – Если вдруг кто наступит, я при всех августейших зрителях расцарапаю ему рожу или испорчу прическу! Падение – позор для одного, а драка – для двоих.

– Ты не посмеешь!! – с перекошенным лицом выплюнула первая красавица.

– Я просто не смогу сдержаться, – с ангельской иронией покаялась Виола. – Я ведь неаполитанка. Что делать, южная кровь…

– С кем поведешься, – буркнул Толик, до сей секунды не подозревая скромницу в итальянских страстях. Гиацинт заинтересованно молчал, готовый защищать партнершу не раньше, чем ей понадобится помощь.

– О, да! – благодарно поддержала тему Виола. – Мой папа – гасконский маркиз. И с этим следует считаться! – победно сверкнув глазами, она взяла партнера под руку, уводя с поля боя. Хотя обычно благоразумные барышни оттаскивают от опасных перепалок мужчин, а не уходят сами.

Немало изумленных глаз провожали их до скамейки под окном, где Виолетта присела отдохнуть, а Гиацинт, скрестив руки на груди, привалился плечом к стене, в позе задиры-Арлекина, поставив ногу за ногу для упора. Встать ближе не пускала скамейка.

– Браво, – очень тихо похвалил он партнершу. – И к чему демонстрация?

– Как положено: против монстров![16]16
  Каламбур по созвучию, как «де-токсикация» – избавлению от яда. Тогда правильно было бы «демонтризация» (лат.)


[Закрыть] – пошутила Виола. – Страховка. Иначе она ведь не отвяжется?

– Мда, Мирабель упряма и самолюбива, почти как все, но в превосходной степени. Поздравляю, вы ее напугали. А это нелегко!

– Почему вы ее бросили, граф? – поинтересовалась Виола.

– В смысле? Сегодня? Она просто упала.

– В другом смысле. В прошлом году вы же с ней открывали бал?

– И что? – из голоса мигом исчезли краски. – Многоножку она устраивала только как красотка, сложные трюки делать ленится. Нашлась получше и… кадриль, мадемуазель! В жизни всегда так.

– А ваши личные отношения?

– Какие "личные"? Мне было всё равно с кем танцевать. А ей… лишь бы покрасоваться, как всем! – Неожиданно прорвавшееся раздражение Виолу не охладило:

– Сейчас вам тоже все равно?

— Уже нет, – он чуть улыбнулся. – Как и вам.

— А мне-то что! – притворно возмутилась неаполитанка.

— Угу! Рассказывайте вашей бабушке! Я вас устраиваю! Вы отгоняли «монстров» в первую очередь от своей законной добычи! Маленькая хищница, – прибавил он на провансальском, проверяя, поймет ли? Судя по самодовольной игре бровями, поняла. Или ее вполне устраивает предыдущее утверждение.

— Вечером вы заняты в городе, как обычно? – спросила она совсем спокойно.

— Нет… но я собирался в город. У вас есть предложение получше?

— Поли звала всех на музыкальный вечер. Но вам это, наверно, не интересно?

— Когда?

— Начало в пять. Сразу после полдника.

— Подумаю, – вежливо кивнул он и обернулся: маэстро снова созывал пары в круг.

Гиацинт не сказал то, что напрашивалось: «Если вы очень попросите…» Виола не настаивала. Из вежливости или упрямства они не хотели стеснять друг дружку.

43

Граф два часа распевал песенки вместе с соучениками, рассказывал и слушал забавные истории, потом исчез на всю ночь. Успел поговорить наедине с маэстро Ильвеном и упросить поставить «лишнее» самое-самое последнее занятие на утро.

– Чем тебя не устраивает обычное время? – возмущался учитель. – А если позже, перед ужином?

– Я не успею, – честно покачал головой Гиацинт. – Почему бы не пройти всё без меня? У вас же есть запасной!

– Замена, не для первой пары! А де Бейль точно не справится! Ему дай Бог и так не сбиться! Что за неотложные дела граф, вы ставите выше чести школы?! У вас назначен поединок? – подозрительно прищурился хореограф.

– Да.

– И сколько их подряд, чтобы занять весь вечер?!

– Один, – чуть улыбнулся Гиацинт, действительно имея в виду поединок с режиссером. – Но я действительно не успею вернуться. Далеко ехать.

Пользуясь тем, что действие оперетты происходит в Монако, граф мог поклясться чем угодно и не соврать. Учителя занимало совсем другое:

– Только без фокусов! Не дайте себя ранить и повредить лицо!

– Не сомневайтесь!

– А мне что делать? Мне не позволят снимать выпускников с уроков! – всё ещё трепыхался Многоножка.

– Но мы выучили программу сразу трех балов! Больше никаких пропусков! Сплошная подготовка к экзаменам!

– Пожалуй, с этим директор не поспорит… – признал маэстро Вудс. – На девять утра!

– Благодарю, маэстро!

На последний сбор перед балом граф не опоздал. Многоножка решил напомнить всем, кроме постановочных танцев, обычные фигуры. Все выступающие, готовясь к балу, не посещали обычные уроки танцев и могли сбиться на простейшем. А в этом тоже престиж школы!

– Теперь полька! – командовал учитель. – Теперь фокстрот!

Пары двигались по кругу. А в каком танце пройдет этот круг, маэстро решал на ходу. Мадам Эльбина только успевала менять ритмы.

Когда всех наконец отпустили по урокам, выдав последнюю порцию строгих наставлений насчет движений и костюмов, граф Ориенталь даже не посмотрел в сторону классов. Ускользнул в свою комнату и завалился спать. Встал незадолго перед сбором в театре, спокойно вылез через окно, даже не встречаясь сегодня с учителями и соучениками, помимо танцев.

В театр он явился раньше начала репетиции. Так делали все, кто мог. Им нравилось болтать вместе о будущем спектакле "из жизни шулеров", как говорил Парис. Ещё более скандальном, чем прогулочка по трущобам вора и принцессы. Да и кроме работы хватало общих интересов.

*****

Для тех, кто выступает за честь школы, вечер бала в четверг начался рано: вместо обеда. Придворный хореограф был категоричен: после обеда танцуют только пьяные в трактирах! Кто не мог справиться с голодом, заранее сделал запас еды и обеспечил себе «английский полдник», действительно сразу после полудня. Но был и плюс: танцоры не ходили на сдвоенную общую лекцию по праву.

Мадемуазели наряжались (не только выступающие – все!) держась вместе и помогая друг дружке с прическами, шнуровками и макияжем. Кавалеры нервничали отдельно, преимущественно, каждый за себя, являясь на девичью половину, показаться и поправить костюмы и галстуки, только когда будут готовы дамы. То есть, перед самым началом. И то их неизменно встречал визг на тему: "Сюда нельзя, ещё рано!"

Но минимум десять минут до бала выступающим парам необходимы. Хотя бы для того, чтобы узнать партнершу в полном блеске. Костюмы согласовывали условно: маэстро требовал, чтоб никаких слишком узких и длинных юбок, и слишком гладких причесок у барышень. Это весна! Должны быть локоны! Берите их, где хотите, хоть напрокат! И никаких жестких корсетов! Студентки Оранжереи должны отличаться юной гибкостью от официальных дам! И нижние оборки! Я настаиваю!

"Каким бы гладким платьям вы, мадемуазель, ни отдавали предпочтение в обычной жизни, на балу извольте блистать! Юбка должна быть с лепестками, а лиф с шитьем!!"

Сказано это было персонально. Виола привычно потупилась и сделала реверанс послушной ученицы. Остальные хихикали.

44

Гиацинт узнал партнершу сразу, но по его лицу она не поняла: граф удивлен, сердит или доволен. Его усмешка на одну сторону могла отражать многообразные чувства. Но хоть не безразличен! Ради выступления мадемуазель Одората завила сколотые на затылке пряди и концы длинных волос в мягкие локоны. И платье блестело шитьем чуть не до колен. От расшитого лиловым бисером корсажа расходились тонкие треугольные стрелы: к плечам и вниз по юбке-солнцу.

Пожалуй, изменения в облике партнера поразили Виолетту сильнее. В парадном темно-фиолетовом камзоле, строгом, несмотря на пестроту шитья, где золото, серебро, травяной зеленый и почти черный шелк переплетались с лиловыми ветвистыми арабесками, как на поляне эфемеров[17]17
  Эфемеры – самые ранние первоцветы, цветущий ковер весенних полян, появляющийся и исчезающий в считанные дни, словно и не было. За эту «эфемерность», так и названы.


[Закрыть], граф смотрелся очень далеким иностранным послом державы взрослых. Ничего общего у этого сеньора не могло быть с Оранжереей даже в мыслях! Разве что, его величество отправил сюда инспектора из департамента образования.

Первая пара отошла в сторонку, как заговорщики.

– Для "полета" подойдет? – взволнованно спросила Виола. – На спине шитья почти нет, только пояс.

Партнер окинул ее чисто техническим взглядом:

– Да, отлично. Вам к лицу новый светский облик, мадемуазель, – одобрил он.

– Я притворяюсь! – отомстила Виолетта.

– Я тоже.

Эти слова ее успокоили. Гиацинт смотрел на красивую партнершу с легкой грустью. Тоже потеряв облик школьницы, дочка маркизы стала почти недосягаемой для него. Свободной от приказа, сковывающего их в одну пару. Граф нарочно выбирал максимально темный фон парадного камзола, чтобы ее фиолетовое платье в любом случае смотрелось светлее. Но такого не ожидал. Ничего себе "солнце"! Только у двух танцовщиц платья оказались темнее среднего тона. Винно-бордовое с ядовито-розовым отблеском алмазных звезд, окруженных черным шитьем у Мирабель – "ночное", с рукавами-фонариками; и летящее, с отдельными шелковыми лепестками вместо рукавов, ровного фиалкового тона с более темным бисером, тоже отблескивающим то черными, то розово-лиловыми искрами – у Виолетты.

"У их мамаш, точно, одна портниха! – раздраженно подумал Гиацинт. – Первые красавицы, чтоб им!.."

– Вашу руку, мадемуазель.

Она слегка дрожала от волнения, но собиралась демонстрировать умения с полной отдачей, доказывая, что не зря они так долго мучились на занятиях! Теперь у Виолетты был вид отличницы перед экзаменом, всё той же скромной девочки, и это успокаивало партнера. По крайней мере, на время обязательных танцев она не убежит.

Вторая пара, выступавшая последней, а ждущая всех первой, была в красном. Акантолимон сверкал алым камзолом с широким золотым шитьем, шикарно оттеняющим блеск его волос. Красавчик рассчитывал, что Гиацинт будет в очень светлом, и в кадрили их бело-алый квадрат магнитом притянет августейшие взгляды.

– Вот это да! – открыл рот соперник. – Похоже, бал будет Равноночным! Ещё темнее не было?

– Шикарная ливрея, – ответно оценил Гасконец. – Напрокат или всё-таки шили? – и прежде, чем соперник возмутился всерьез, примирительно вскинул ладони: – Шучу. Конечно, шили. Ты ведь неплохо зарабатываешь! – граф подмигнул. Толик залился краской, ещё лучше гармонируя с красно-золотым нарядом.

Несколько лет назад, де Бейль похвастал, что его звали в Академию Изящных искусств. Художники повсюду ищут красоту, равную античным статуям, и говорили, что лучшей модели сроду не встречали. Шуточки о работе натурщиком с тех пор не прекращались. Красавчик мог рычать, драться, доказывать, что эталонные черты его лица и рук интересует "академиков" только в рамках приличия – всё бесполезно.

– Завидуешь? – с трудом выдал он. – Тебя-то не берут! Ты ни секунды не способен постоять молча и неподвижно! Разве я не тебя видел в Сорбонне, как раз возле крыла свободных искусств? Опять не взяли?

45

Частично Толик прав, в самое голодное время граф не позировал художникам с гитарой или шпагой, справедливо полагая, что его могут узнать. Соглашался на единственный сюжет: сидя боком на подоконнике или на столе, сосредоточенно царапать пером на листках бумаги, при условии, что пишущая рука не будет неподвижной. В остальном, сохранял абсолютную статику и успевал за одно-двухчасовой сеанс настрочить что-то, способное превратиться в деньги. Желательно, тут же в академических кругах, не сходя с места.

Натурщиков, как уголь, краски, холсты, бумагу оплачивало учебное заведение, и нищие студенты рисовали наравне с богатыми. Но кого взять в модели, выбирали сами, охотно устраивая приятелю подработку на время экзаменационной лихорадки и выставок, когда уже не успевали позировать друг другу.

Устроившись удобно, «по-домашнему», в минимуме одежды: босиком, в коротких штанах и живописно распахнутой до пояса рубашке, освещенный то рассветным, то закатным солнцем, то свечой, как будто только встал с постели или срочно решил записать что-то перед сном, Гиацинт в меру фантазий художников одновременно воплощал вдохновение поэта, влюбленного, письмо родным, ученика, делающего уроки, и в теплое время года считал работу несложной, а вот зимой…

Единственный способ отвлечься – полностью сосредоточиться на том, что пишешь. Но, даже сидя на столе посреди зала, когда до него дотрагивались, сообщая, что сеанс окончен, граф был одной температуры с каменной статуей.

К счастью в холодные дни натурщикам полагался глоток согревающего, тоже за счет заведения. Гиацинт заливал лекарством фляжку и уносил в мансарду. В кругу вольных художников, за кем не стояли академические фонды, полфляжки в час были единственной платой. Дома он получал выговор за продажу себя по частям, когда его не только никто не просил об этом, наоборот!!

Граф не слушал упреков и Толика он злил с расчетом: если начнут болтать о его недостойных заработках, зная источник, слухам никто не поверит.

Сейчас Гиацинт просиял, чувствуя удачную подставку для реплики, как в бильярде для удара:

– Сам-то возле Сорбонны шел на работу или с работы? Лично я там неофициально преподаю редчайший иностранный язык.

– Гасконский? – ядовито спросил Толик.

– Нет, правила общения со статуями. Ты же мне почему-то отвечаешь!

Бросив взгляд на партнершу в поисках вдохновения, Акантолимон с удовольствием тряхнул волосами, словно почувствовав порыв свежего ветра:

– Разве тебе не предсказана смерть от статуи? – он зловеще сверкнул глазами: – "Жди, я приду!"

– Не мне, а Женьке, – беспечно отмахнулся Гиацинт. – Мы с Дон Жуаном близнецы, ты просто перепутал!

– Но если статуи так плохо различают лица, Командор тоже может перепутать!.. – ещё более зловеще-иронично предупредил де Бейль. Гиацинт одобрительно усмехнулся:

– Разминка засчитана. Один – один. – Скользнув взглядом по Мирабель, сказал, что ее платье чудесно гармонирует в их общем квадрате, он поднял обе кисти в испанском па, щелкнув пальцами: – Караван рабов, стройся! Удачи всем…