Текст книги "Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом"
Автор книги: Елена Инспирати
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Между прочим, если ты не знала, твой муж без ума от меня.
Я засмеялась, резко дернула руками, чтобы высвободиться из хватки Брайена, и положила ладони на его тело.
– Да он только рад будет посмотреть на твои пытки.
– Если ты считаешь, что поза, когда ты сверху, для меня пытка, то пытай меня, дорогая. Зрители нам ни к чему.
В удивлении от сказанного я широко раскрыла глаза, а рот мой застыл в попытке достойно и непоколебимо сказать что-нибудь в ответ. Но пока я находилась в прострации и все больше смущалась от его слов, Брайен оказался прямо перед моим лицом. Он сел, и теперь его кончик носа касался моего, а его ладони стали медленно поглаживать мои бедра.
– Ты потрясающе рисуешь, – прошептал он в мои губы. – Я восхищаюсь тобой.
Он поднес руку к моему лицу, его пальцы нежно провели по щеке, после чего нырнули к затылку и запутались в распущенных волосах. От того, как он мягко надавил, я поддалась головой вперед и уткнулась с поцелуем в его губы.
От ощущений, которые дарили его движения и его вкус, я моментально терялась в потоке мыслей. И только его слова «я восхищаюсь тобой» звенели в ушах, проносились по венам вместе с диким желанием приковать его к себе навечно.
– Спасибо, – ответила я.
Брайен еще какое-то время нежно целовал мои губы, мои щеки и шею, заставляя мое сердце трепетать. После чего резко остановился, с легкостью посадил меня на одно свое колено, приобнял и, я уверена, самодовольно улыбнулся.
– Я не закончил смотреть твои рисунки.
Я лишь прижималась к нему и смотрела на то, как его пальцы аккуратно листают страницу за страницей. Иногда он комментировал работы, выстреливая заумными словечками. Был расслаблен, пока в его руки не попал блокнот, который был отведен для зарисовок его взгляда. Я почувствовала сразу, как сковало его мышцы и как напряглось еще мгновение назад умиротворенное тело.
Я захотела забрать его у него, но он упрямо не отдавал.
– Брайен, пожалуйста, не смотри на это.
– Ты рисовала это так много раз, – говорил он теперь с далеко не наигранной серьезностью. – В чем причина?
– Я хотела понять.
– Что? Насколько дико это? Пугает ли это тебя?
– Боже, нет! – воскликнула я. Моя очередная попытка вырвать блокнот из рук Брайена увенчалась успехом: я откинула куда подальше эти рисунки.
– Тогда в чем дело?
– Это был первый раз, когда я увидела твои глаза. Образ не покидал меня, мне хотелось рисовать это снова и снова, чтобы понять все твои чувства.
– Я никогда не смотрел на тебя так, как было в тот раз. Даже когда я думал, что ненавижу тебя, такого не было.
– Я знаю.
– Но в твоей памяти теперь взгляд того, кто хочет тебя уничтожить. Взгляд убийцы, самая настоящая тьма, которая во мне живет.
– Как и во мне. Как и в каждом, черт возьми! – обхватив его лица ладонями, я заставила его смотреть на себя. – Помнишь, ты говорил, что в каждом из нас живет часть вас? Это была самая настоящая правда, первые разумные слова, сказанные мне за всю жизнь.
– Что это меняет?
– А то, что я не думаю, что ты целиком состоишь из того, что, во-первых, извратили в тебе, а во-вторых, вырастили еще с пеленок.
– Тогда ответь мне честно, – он берет мои руки в свои, слегка сжимает их. – Прошло время, и ты смогла все для себя проанализировать. Нарисовала это тысячу раз, поведала, наверняка, Дэйву, вы обсудили то, сколько, возможно, людей я прикончил и прикончу в будущем. Боишься ли ты?
Я сказала ему, что нет. И говорила еще в тот самый день, у стены дома. Меня ничуть не пугала тьма, которая была одной сплошной нитью фальши и лжи. Это не он, это происки его правительства.
Но он мне не верил.
Брайен сомневался, потому что я вела себя иначе, противоречила самой себе. Раньше я бы закатила истерику, стояла бы в слезах и несла очередную «правильную» чушь. Сейчас же я сдержана, даже слишком и продолжаю за его спиной анализировать все, что с ним происходит.
Но дело было далеко не в том, что я сторонилась его. Просто я не чувствовала надобности выплескивать все на него. Достаточно того, что он каждый день спрашивает о моем самочувствии, иногда докапывается до Дэйва, думая, что я буду скрывать от него правду ради его спокойствия.
Я так и хотела делать, потому что Брайен сходил с ума, стоило мне просто чихнуть. И мои перемены сейчас были для него несвоевременными, так как добавляли причин тревоги. Но я напомнила себе, что тайны в наших отношениях делали только хуже, поэтому говорила без приукрашиваний о действительно важных вещах.
Мои попытки понять себя и принять тот факт, что я не против убийств тех, кто сам хочет тебя убить, в список важного не входили.
Дэйв, после одного такого допроса от «темного», заявил мне, что Брайен слишком сильно паникует. Он просто не знал ничего про истинные страхи Брайена, не мог его понять.
Никто не мог понять его. Как и понять меня.
Пока Брайен все больше старался угодить Правителю, пока он каждую ночь ломал себя изнутри ради малейшего шанса на нормальную жизнь, я сидела дома.
Я, черт возьми, как обычно была самым бесполезным и никчемным человеком!
Какое я имела право жаловаться? Реветь кому-то в плечо о том, что страх живет со мной каждую минуту.
Кроме тех минут, когда Брайен рядом. Даже со страниц мрачных рисунков.
Теплый свет падал на шершавые листы, подчеркивая структуру, отблескивал от черного грифеля. Как я могу бояться того, что на самом деле появляется из-за желания меня спасти? Хорошо, что Брайен все-таки поверил мне и больше не возвращался к этой теме. И просто прекрасно, что он не отобрал этот блокнот.
Я хотела немного почитать, чтобы лучше уснуть, но неожиданно в окно кто-то постучался. Я сразу дернулась и погасила в комнате свет. Этой ночью Брайен должен был быть у Правителя, и я совсем не ждала его. Кроме того, мы придумали шифр, который Брайен выстукивал каждый раз. Меры предосторожности, чтобы я не подходила лишний раз к окну.
Через несколько секунд полной тишины стук повторился с новой силой. Человек с улицы был очень настойчив. Я по шею окуталась в одеяло и начала дико смотреть на окно. Голова кружилась, сердце лихорадочно билось об ребра, намереваясь выпрыгнуть из груди. Сглатываю и снова стук.
Громкий стук. Парализующий меня, выбивающий воздух из легких.
А затем тишина. Давящая на уши, сводящая с ума.
Я затряслась как в припадке. Кровь застыла в жилах, и конечности стали неметь, буквально замерзать. Я говорила себе, что досчитаю до десяти и побегу в комнату к Дэйву.
Когда в голове пронеслось число пять, я взяла в руки фонарик.
Семь. Я скинула с тела одеяло и попыталась оживить сведенные судорогой ноги.
Восемь. Тяжело выдыхаю.
Девять. Ступаю босой ступней на пол и приготавливаюсь бежать.
Десять. Подпрыгиваю на месте, затем подлетаю к двери, цепляюсь за ручку, но она, как назло, не поддается моим трясущимся рукам.
А через секунду я слышу удар, который разнеся по квартире из комнаты Дэйва.
Господи, Дэйв!
Я отворяю дверь, но кто-то сразу же вталкивает меня обратно в комнату и выбивает из рук фонарик. Падаю на пол, ударяюсь копчиком и чуть не выбиваю запястья. Не думая, ползу назад под ритм сбитого дыхания и боюсь поднять голову.
– Ангелочек, где твое гостеприимство?
– Блэйк! – хрипатом срывается с моих губ. Я поднимаю голову и с ужасом смотрю на приближающийся силуэт. Небольшое оцепенение, я замешкалась, и Блэйк легко поднял меня, схватив одной ладонью за предплечье.
– Не рада мне? – язвительно спрашивает он. – Думал, ты соскучилась.
Понимаю, что по лицу бегут слезы, когда солоноватый вкус касается кончика языка. Губы дрожат, как и все мое тело, но я пытаюсь говорить внятно. Ведь передо мной Блэйк, а не простой незнакомец. Блэйк не навредит мне. Он же друг.
«Он тебе не друг, идиотка!» – кричал внутренний голос.
– Тебя месяц не было. Никаких вестей, даже слухов никаких. Ты пропал.
– Волновалась?
Он сильнее сжимает руку, и я вместе с шипением отвечаю:
– Мы все волновались за тебя. Особенно Ребекка.
Произнесенное мной имя, я думала, немного смягчит его хватку. Но Блэйк только больше разозлился и дернул меня так, чтобы стереть с лица жалость.
– Не надо мне врать, – процедил он, подталкивая меня к окну. – Все отвернулись от меня только потому, что я осмелился сказать правду.
– Правду?
– А ты до сих пор веришь в чудеса, которые Брайен тебе пообещал?
Изгиб спины ударяется об край подоконника. Импульс боли, пройдя по позвонку, разлетелся по всему телу и отрезвил меня окончательно. Я перестала думать о том, что Блэйк мне не навредит. Перестала успокаивать себя выдумками. Перестала искать нужные слова, которые могли быть остановить Блэйка.
Он пришел не трепаться.
Что я говорила о страхе? Что ночью мне спокойно, и он меня не тревожит? Сейчас страх вместе с Блэйком хватал мои волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову и вдохнуть полной грудью густую ненависть, вытекающую огромными струями из черного силуэта.
– Что… ты… сделал… с Дэйвом?! – прокряхтела я. Пальцы Блэйка прошлись по слегка выпирающим хрупким косточкам глотки и почти обхватили натянутую на шее кожу.
– Уложил его спать. Он без проблем открыл мне окно, и даже поприветствовал довольно-таки дружелюбно.
– Он… доверял…
– Зря. Очень зря. Теперь ему придется отмывать свои блондинистые волосы от крови.
Я дергаюсь в глупой попытке сбежать из плена, но только шоркаюсь об массивное тело Блэйка и вызываю у него смех.
– Что… тебе…
– Тише. – Он кладет ладонь на мой рот, затыкая меня. – Так надо, пойми.
Снова рыпаюсь, пытаюсь укусить, но все это больше похоже на последние брыкания рыбы перед смертью. Больше не чувствую, как бьется сердце, не слышу собственных мыслей и не нахожу в себе сил бороться. Только страх и ужас.
Пищу в его ладонь слово «прошу», но он заглушает его еще более грубым нажатием. Молю о помощи, закрываю глаза, чтобы к черту выпасть из реальности.
– Ты должна пойти со мной, иначе мне придется и тебя вырубить.
Не хочу подчиняться. Не хочу даже слышать подобные слова. Просто последний раз кричу, кусаю, перед тем как ощутить удар головой об стену.
***_
Приехав в «излюбленное» здание в идеальном черном костюме на отполированной тачке, Брайен как обычно абстрагировался от всего и готовился к часовым беседам, занятиям. Он пытался играть роль «короля», как ему и полагалось. Смотрел высокомерно на тех, кто семенил вокруг него и не останавливался из-за обращения в его сторону. Стремительно шел по коридорам, морально подготавливая себя к унизительным минутам любезностей с Правителем.
Успокаивало только то, что выбранная тактика действительно работала. По крайне мере, ему так хотелось думать.
Он сел напротив правителя, снял пиджак и бросил его на соседнее кресло, где обычно была Ребекка. Но сегодня девушку не вызвали.
– Здравствуй, Брайен, – сказал Правитель, откладывая в сторону стопку бумаг. «Темный» ответил ему молчаливым кивком. – Как твое самочувствие?
– Все в порядке.
– Твои показатели улучшились, если сравнивать с первой тренировкой.
Часто занятия Брайена не ограничивались умственной подготовкой к правлению. Были и физические нагрузки. Только на подобных тренировках он мог перестать испытывать неконтролируемое чувство тревоги. Он постоянно был на нервах, волновался за Аврору и ребенка и не мог ничего подделать с обострившимся недоверием. Он везде чувствовал подвох, и если что-то выходило из-под контроля, начинал паниковать. Так было и с поведением девушки: он бы предпочел, чтобы она наорала на него и выбесила, нежели показала свое полное доверие.
Себе сам он ни черта не доверял.
И совсем не мог поверить в собственные силы.
Но раз верила она, приходилось соответствовать. Надо было найти в себе хоть что-то спокойное и сильное, чтобы покорно проходить обучение и ждать прихода к власти.
Все ради одного шанса стать счастливым.
– Вы хотели меня похвалить?
– Не только. – Правитель задумчиво посмотрел на дверь и громко похлопал в ладоши. – Входите!
Большая дверь отварилась и в центр зала в окружении охраны вошла Ребекка. Она с удивлением смотрела на Правителя, на Брайена, который тоже не понимал, что происходит.
– Вы же ее сегодня не вызывали, – тихо произнес Брайен.
– Планы изменились. – Правитель поднялся со своего места, обошел стол и встал между Ребеккой и Брайеном.
Девушка и парень застыли в ожидании того, что им скажут. Оба они не рассчитывали сегодня разбираться в чем-то серьезном.
– Полагаю, вы работаете над тем, чтобы Ребекка была беременна?
Правитель поворачивается в сторону Брайена и сразу замечает его секундный, растерянный взгляд.
– Конечно. – Брайен кивнул для пущей убедительности.
Но Правитель лишь покачал головой и с улыбкой произнес:
– Ложь.
Охранники, стоящие вокруг Ребекки, приблизились к ней и схватили ее за руки. Девушка не успела возразить, как ее силком потащили в сторону, дав перед этим пощечину. Брайен поднялся с кресла и захотел уже двинуться на помощь подруге, как Правитель одним движем руки приказал остановиться, а охранникам крикнул быть поласковее.
– Зачем опять отыгрываетесь на ней? – шипит Брайен, сжимая и разжимая кулаки.
– Нет, ты не так все понял. Над Ребеккой сегодня никто не будет издеваться, но не думай, что в целях профилактики мы не сможем устроить это у тебя на глазах. – Правитель сделал несколько шагов к двери и снова похлопал в ладоши. – Веселье начинается.
Дверь снова отворилась, но теперь вместо стука каблуков послышалось хлюпанье босых ног по плиточному полу. Абсолютно обессиленная девушка передвигалась крошечными шагами под поторапливающие толчки нескольких «темных». Она не поднимала своей головы, пока кто-то справа от нее не одернул ее и не заставил остановиться.
Взгляд сразу направился в сторону Брайена.
«Темный» с ужасом смотрел на наливающееся синяком бедро, которое виднелось из-под рванной, белой ночной сорочки, на грудь и ключицы, с кровоточащей царапиной и на мертвенно бледные щеки, мокрые от нескончаемых слез.
Он делает абсолютно неосознанный рывок к ней, но прорезавший тишину крик заставляет остановиться. Напуганные, широко раскрытые глаза еще секунду назад смотрящие на него, скрылись под веками и слипшимися ресницами, пустив новую порцию слез. Ее ударили, снова по тому синяку на ноге.
Сжавшееся в груди сердце? Паника? Боль? Все это не имело никакого значения. Чувство, скрутившее внутренности, выворачивающее его наизнанку до сблева органов, было лишь секундной слабостью. Он сменил это чувство на гнев.
– Еще один шаг Брайен, и я вспорю ей живот. Ты знаешь, я на это способен.
Ярость, побуждающая к действиям, мелкими змейками шипела под кожей. Давила на него, просила сделать хоть что-то. Но разум, до сих пор холодный и стойкий, прибил ноги к месту, чтобы только не сделать хуже ей.
Смотрит на нее, а у самого глаза начинают болеть. Чувствовал, что сейчас сам разрыдается прямо здесь. Хотелось в эту же секунду кинуться перед ней на колени, попросить прощения за то, что она здесь. Ведь он сам виноват.
Не досмотрел. Не уберег.
Она снова смотрит на него, и сквозь страх сочится слишком непоколебимая вера в того, кто даже пошевелиться не может, чтобы не причинить боль любимой.
– Прости меня, – говорит он. И когда слова доходят до Авроры она слегка улыбается, словно все в порядке.
Ничего не будет в порядке!
Ничтожество, которое не заслуживает больше ее улыбку.
Из-за него сейчас ей больно, из-за него она не спит сейчас в своей постели, а стоит здесь, в порванной сорочке и с синяками на теле.
– Я прошу вас, – Брайен смотрит на правителя, который с гордой улыбкой стоит посреди этого хаоса. – Я сделаю все что угодно, только отпустите ее. Пусть она вернется домой. Она не имеет никакого отношения к этому всему.
– Она вынашивает ребенка будущего Правителя «темного» мира. Она, «светлая» девчонка, посмела стать главной слабостью того, кто должен был быть непоколебим.
– Откуда вам известно?
– Источник. Один очень сильно ненавидящий тебя источник.
– Чего вы хотите? – прямой и строгий взгляд на Правителя, который встал прямо перед Брайеном, загораживая ему Аврору. – Что мне сделать? Встать на колени?
– Для начала было бы неплохо.
Никакой гордости не было. Брайен без колебаний встал на колени перед мужчиной и, опустив голову, произнес:
– Прошу вас, отпустите ее.
Правитель в ответ ударил Брайена по лицу и почти шепотом, так, чтобы слова мерзким жуками залезли в уши «темного» произнес:
– Не проси о милосердии. Предстоит еще слишком много боли.
Глава 12
Я пыталась открыть глаза. Сквозь тьму и ощущение полного забытья частичка меня понимала, что меня куда-то несут. Сначала холод улиц забрался под тонкую сорочку, затем тело положили на мягкую постель и накрыли одеялом.
Честное слово, я пыталась открыть глаза и что-то произнести. Но у меня не получалось. Чувствовала себя особенно уязвимой.
Но когда в глухой комнате я услышала чьи-то шаги, сердце импульсом пустило кровь, пропитавшуюся страхом, и я пришла в себя. Сразу попыталась встать, но тяжесть в голове повалила меня обратно.
Я старалась сфокусировать взгляд, разглядеть хоть что-то в этом помещении с едва поступающим лунным светом. Но я словно находилась в черной коробке. Пустота и холод, стены, которые словно шептали мне, что выхода нет. И крик, мой крик, пронзил голову и иглами впился в место ушиба. Из него шла кровь, я была в этом уверена.
Медленно поворачиваю голову, чувствуя, что-то кто-то наблюдает за мной, и замечаю, как у самой кровати на стуле, развалившись, сидит некий черный силуэт. Он склонил голову, и его голос пробился сквозь пробки в моих ушах.
– Здравствуй, Аврора.
Визг пронзает мое горло, я вскакиваю и прижимаюсь лопатками к стене. Сильнее с каждым глубоким вдохом, что шершавый камень начинает царапать кожу сквозь тонкую ткань.
Я не чувствую никого запаха «темного», понимаю, что не обожгу, не смогу защититься. Я же чертова «недосерая», у которой нет никаких шансов против «темного».
Челюсть слишком сильно дрожит, зуб на зуб не попадает, но я волшебным образом задаю вопрос:
– Кто вы?
Силуэт молчит, смотрит на меня, и взгляд его ножом проходится по грудине. Пытаюсь повторить вопрос, но слова застревают в глотке, и я лишь кашляю.
– Правитель в «темном» мире.
Его слова влетают пулей в голову. Глаза широко раскрываются, пальцы впиваются в простынь, и я отчаянно хочу сделать хотя бы один безболезненный вдох. Хочу резко поджать ноги к себе, но он ловит меня за лодыжку и сильно сжимает ее в своих пальцах. Я пытаюсь дернуться, но в итоге лишь издают шипение сквозь стиснутые до скрипа зубы.
Пришлось замереть и с дикостью посмотреть на его медленные движения. В голове криком звучит мольба, а язык горит от слов, которые приходится сглатывать. Он поднимает край одеяла и касается голой кожи, сначала аккуратно, немного боясь, а затем смело, грубо, почти заставляя кости трещать из-за хватки.
– И правда не обжигаешь, – удовлетворенно произносит он и рывком тянет к себе.
Я неуклюже оказываюсь на краю кровати, не издав ни звука, и случайно отталкиваюсь от его колен обратно. Но Правитель успевает схватить меня за щеки и изучить все лицо, повертев голову под своим пристальным взглядом. В эти секунды я не дышала, он поглощал весь кислород вокруг меня и своим дыханием давал пощечины, злил до безумия. Я противилась, мычала что-то неразборчивое для самой же себя и получала легкие, но такие болезненные и унизительные удары.
– Бойкая. Есть в тебе что-то от «темного» мира. – Я замираю, когда он касается ушиба на голове и будто с заботой поправляет волосы. А затем его пальцы сдергивают с меня остатки одеяла, обнажая его взгляду фигуру, которую можно было разглядеть сквозь эту, черт, слишком тонкую ткань! – Встань. – И вместо того, чтобы прикрыться, я покорно поднимаюсь на ватных ногах.
Сорочка доходила до середины бедра, непонятно откуда взявшийся разрез открывал бедро и слегка торчащую косточку таза. Я чувствовала, как именно этот участок тела горит от унижения. Коснулась его и по телу разнеслась боль.
Кто-то порвал мою одежду и оставил на ноге огромный синяк.
Стараюсь абстрагироваться от этого, забыть о том, что нет бюстгальтера, что только ткань сорочки на тонких лямках прикрывала грудь. И пытаюсь не дать подступившей рвоте выйти наружу.
Каждая секунда была пыткой. И когда Правитель сказал, что я могу садиться, показалось, что я испытала крошечное облегчение. Я моментально натянула на себя одеяло и спрятала лицо под прядями спутавшихся волос. Только так я могла защититься. И только полное послушание, покой и податливость могли дать время мне и ребенку на спасение.
Хотя бы на самый маленький в этом мире луч надежды.
Гребанной, прогнившей, никому ненужной надежды. Глаза жжет от слез, но я стираю их тыльной стороной ладони и уверенно, без страха смотрю на правителя. Так, словно во мне живет воин, самый сильный человек, способный вытащить меня из этой дыры.
– И что же смогло заставить «темного«…полюбить? – выплевывает Правитель, с отвращением. – Я вижу лишь скучное лицо с невыразительным телом. Вокруг него ходят толпы самых красивых «темных» девушек, его партнерша – Ребекка, а он выбрал этот пресный кусок недоразумения. Причем еще и с намерением прожить с убожеством до конца дней, как поэтично и романтично.
Убожество, пресный кусок недоразумения. Отлично, я думала Правитель способен на куда более худшие унижения. Меня никак не задела его речь, наоборот, улыбнула.
– Но, если исправить цвет волос и глаз, возможно, вид станет достойным. И даже не стыдно будет показывать тебя людям рядом с Брайеном.
– О чем вы? – опешила я.
– Видишь ли, весьма удобно иметь такой мощный рычаг по управлению Брайеном под рукой.
Господи! Только сейчас, когда, наконец, холодный разум пробил стену паники, непонимания и страха, я задумалась о том, для какой цели меня привели к Правителю «темного» мира. Видимо Блэйк работал на этого убийцу и притащил меня сюда, чтобы принуждать Брайена к чему угодно.
– Зачем вы попросили Блэйка привести меня сюда? – осмелилась спросить я.
– Мне всегда было интересно посмотреть на тебя. И желание познакомиться с тобой увеличилось, как только я узнал, что ты ждешь ребенка от Брайена.
Органы сжались в один тугой узел, и я положила взмокшие ладони на низ живота. И снова страх, тягучий, то горячий, то холодный лизнул каждую косточку в теле.
– Сейчас, – продолжил Правитель все также бесстрастно, – когда я увидел твое лицо, ты мне напомнила одну девушку. С ней познакомил меня один из «темных», с которым я выпивал. Он был так сильно влюблен в нее, что переставал бояться банальных законов и собственных противоестественных чувств. Блондинка отвечала ему взаимностью. Не знаю, что заставляло меня молчать. В те дни меня только назначили приемником, и мне было не до интриг собутыльника. Но ведь не желание спасти друга от беды это было, не так ли? – усмехнулся он. – А потом про них узнало правительство, состоялся суд, на котором я присутствовал. «Светлая» заявила, что ее изнасиловал «темный». Стояла на своей «светлой» половине и даже не глядела в сторону того, кого еще вчера называла «любимым». А он сидел в тени и корячился от боли, первый раз в жизни ревел и не понимал, что происходит. Слушал ее обвинения, проглатывал их, как мечи, и все так же любил. Я видел это в его глазах, пока из них вместо слез не начала течь кровь, пока он не стал харкать ее на пол. Его убили прямо перед ней, а все что она сделала, это улыбнулась. В этом заключается любовь, Аврора?
Меня вновь трясет, но я не плачу. Хочу, но не делаю этого. Щипаю себя за руки, пытаясь таким образом переключиться с боли в груди.
Он говорил о моей маме.
Мне стало слишком плохо после рассказа этой истории со стороны «темного». Правдивого рассказа. Но как я могла объяснить, что мама была не в себе? Рассказать Правителю «темных», что в «светлом» мире тоже успешно промывают мозги?
Глупо и вряд ли нужно сейчас пытаться оправдать маму.
Мимолетная мысль о том, что наша с Брайеном история могла закончиться так же, пронзает сердце ножом. И мне становится еще больше жаль маму и того «темного», в которого она была влюблена.
– Шлюхи «светлого» мира шепчут сказки «темным» о неземной любви и потом наслаждаются их смертью. Истребляете, превращаете в еще больших чудовищ.
– Все не так, – судорожно произношу.
– У тебя такие же глаза. Признаю, они все-таки красивы, но лживы. Этим ты его одурачила?
– Нет же!
Он замахивается и ударяет меня по лицу, из-за чего я падаю на подушку. Пытаюсь подняться обратно, но остаюсь на полусогнутых в локтях руках и с опущенной головой. Так меньше чувствуется боль, тише звенит в ушах и слезы, все-таки прыснувшие из глаз, быстрее падают на постель.
– Они узнали, что он преемник и не будет подлежать суду за связь с тобой, поэтому послали тебя снова, чтобы шпионить. Чтобы ты узнавала через него тайны «темного» мира. И ребенок, вероятно, нужен в каких-нибудь научных целях. Омерзительно.
Мотаю головой и сильно всхлипываю, успеваю набрать в легкие воздух, прежде чем получить новый удар уже в спину, который прижимает меня к постели. Правитель рывком переворачивает меня на спину и хватает за шею, слегка давит, но лишь для того, чтобы чувствовать бешенный пульс моего сердца. Сейчас только с его позволения я дышала.
– Да, ты была бы прекрасной куклой, – шипел он над моим лицом. – Но мне противна даже мысль о том, что «светлая» шкура будет ползать среди «темных». Ты выбрала совершенно не того «темного» и расплатишься за все.
Вторая его рука скользнула к животу. Я попыталась закричать и оттолкнуть, но он надавил на шею, позволяя только хрипу вырваться из моего рта.
– Этот ребенок – выродок. Он омерзителен и противен, и нельзя позволить, чтобы он родился. Никогда кровь лучшего «темного» не будет смешиваться с кровью «светлой» оборванки. Это противозаконно, противоестественно. Брайен тоже ответит за то, что повторил свою ошибку.
Эйми. История о ней пронеслась как вся моя жизнь перед глазами и пустила новую волну ужаса.
– Ты послужишь на славу, дорогая Аврора. Твоя смерть, как и смерть твоего ребенка, превратят Брайена в того, кто свершит задуманное уже многие годы назад. Он обрушит свой гнев на «светлый» мир и собственными руками убьет каждого, кого ты считала своей семьей. Он подарит «темному» миру то величие, которое заслуживает.
Кислород врывается в мои легкие, как только дверь за Правителем захлопывается. Он говорит кому-то, чтобы скоро меня выводили, так как Брайен должен появиться с минуты на минуту.
Упоминание о том, что он скоро появится, вырывает меня из кошмара и поднимает со дна болота полного моих страхов и ужасов, моего отчаяния. Я сажусь на край кровати и пытаюсь внушить себе покой.
Бред.
Такой бред, особенно сейчас, когда «темные» готовятся вести меня на казнь.
Я обещала себе бороться, быть сильнее и мудрее. Но в любой сложной ситуации я нуждалась в помощи и не могла ничего противопоставить своим обидчикам. Из-за этого было противно от самой себя.
В мыслях об этом, я забыла о страхе, о том, что мне предстояло, возможно, в последний раз встретиться с Брайеном. Смирение? Возможно, именно это, потому что верой в чудо сложно было назвать мои мысли. Но я не говорила себе, что сейчас умру.
Даже когда меня вели по коридору в полном мраке, я не позволяла себе истерик. Только безмолвные слезы и пустой, вероятно уже мертвенный взгляд. Когда дверь отворилась и передо мной предстал зал, залитый лунным светом, я ощутила взволнованные и судорожные конвульсии сердца где-то в груди.
Меня резко одернули, и я перестала смотреть на свои босые, замерзшие ноги. Подняла голову и сразу увидела его.
Он стоял прямо напротив, бездвижно и молча смотрел на меня какое-то время. А затем его тело сорвалось с места, сделало один шаг, но тут же замерло. И только когда мои глаза зажмурились и до ушей долетел собственный вопль, я прочувствовала всю боль от удара по оголенному бедру с синяком.
– Еще один шаг Брайен, и я вспорю ей живот. Ты знаешь, я на это способен.
Голос Правителя заставил меня замолчать и стереть с лица гримасу изнеможенности. Я выпрямилась и вновь посмотрела на Брайена со спокойствием, на которое только была способна. И вера ни в какое-нибудь чудо или в собственные силы, а в него держала меня на плаву и не позволяла упасть на колени.
– Прости меня, – говорит он. Его слова, интонация, с которой он их произносит, полны сожаления и вины.
Но он не был виноват в этом. Я даже не думала жалеть ни о минуте, которую провела с ним, ни об одном решении. Поэтому я улыбаюсь, чтобы, возможно, хотя бы немного подбодрить его. Чтобы он видел, что со мной все в порядке, что я не боюсь и повторила бы все снова, даже если бы знала, что не покину этот зал живой.
– Я прошу вас. – Брайен смотрит в сторону Правителя, который все это время стоял чуть в стороне. – Я сделаю все что угодно, только отпустите ее. Пусть она вернется домой. Она не имеет никакого отношения к этому всему.
– Она вынашивает ребенка будущего Правителя «темного» мира. Она, «светлая» девчонка, посмела стать главной слабостью того, кто должен был быть непоколебим.
Каждый угол помещения звенит от повисшей тишины, воздух становится тяжелее, и Брайен спрашивает почти неслышно:
– Откуда вам известно?
– Источник. Один очень сильно ненавидящий тебя источник.
Блэйк. Была бы у меня хотя бы одна возможность, я бы воспользовалась ей, чтобы прикончить его. Но Брайен даже не подозревает, что друг оказался предателем.
– Чего вы хотите? – Правитель встает прямо передо мной, загораживая Брайена, и я могу только слышать их разговор. – Что мне сделать? Встать на колени?
– Для начала было бы неплохо.
Вероятно, Брайен именно это и сделал и произнес:
– Прошу вас, отпустите ее.
Послышался звук удара, после чего Правитель наклонился к Брайену и что-то прошептал. Слова эти подняли Брайена с колен и вскипятили кровь внутри него. Я видела, как его широкие плечи вздымались из-за каждого тяжелого вдоха и как разрасталась аура вокруг него, словно он через секунду разрушит все вокруг себя. Но он сдерживался из последних сил, осознавая, что любой неверный шаг может усугубить ситуацию.
– Брайен, хочешь познакомиться с источником?
Правитель для чего-то слишком возвышенно похлопал в ладоши и дверь за моей спиной отворилась. В этот же момент из дальнего угла к Брайену выбежала девушка. Сначала я ее не узнала, но как только она задала вопрос, я сразу поняла – Ребекка.
– Блэйк? Почему?
Ее голос был пропитан отчаянием, шоком и, кажется, болью разбитого вдребезги сердца. Она стояла на месте и не могла решить, что сделать: подойти к нему или уйти прочь, чтобы больше никогда не видеть.
Блэйк же молчал и даже не смотрел на нее, а ждал того, что скажет Правитель.
