Текст книги "Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом"
Автор книги: Елена Инспирати
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Вполне.
– И тебе не снятся кошмары?
– Нет.
– Тогда что произошло прошлой ночью?
– Я просто захотела пить и пошла за водой. А дальше все поплыло перед глазами, – рассказываю, придерживаясь версии, которую придумал Дэйв.
– Возможно, ты увидела кого-то в окне? Или что-то услышала?
– Вы о чем? Кого я могла увидеть?
– «Темного» человека.
Мои глаза тут же расширяются, и грудь наполняется воздухом, который не удается сразу выдохнуть. Пальцами я впилась в край диван и сфокусировала всю свою агрессию в руках. Я не понимала подобной реакции своего тела. Наверное, первый раз чувствуя, что кто-то подбирается к моей тайне, я пожелала дать отпор и не на секунду не задумалась о страхе.
– Вы утверждаете, что к моему дому могут пробраться «темные»? Вы хотите сказать, что, даже находясь в своей квартире ночью, я не в безопасности, и эти чудовища могут навредить моему ребенку?! – Все свои эмоции я превратила в то, что «светлые» хранят в своем сердце под цветочной оболочкой, – в ненависть к «темным». В сыгранные на ура страх и отвращение.
Осталось начать лить слезы, чтобы показать себя слабой и беззащитной, что я и сделала. Женщина соскочила со своего места и, принося множество извинений, вручила мне стакан воды.
– Я совершенно не это имела в виду, – говорила она, поглаживая мое плечо, словно меня должно было это успокоить. – Прости, твоей семье ничего не угрожает.
Я киваю и ставлю пустой стакан на стол.
– Я не понимаю, что на меня нашло. Но когда вы сказали мне о «них», я почувствовала отвращение и неконтролируемый ужас, – я говорила это, хрустя пальцами и опустив голову, словно действительно запутавшаяся в себе девушка.
Почему я не стала актрисой драмы?
– Еще раз прости. Мне очень жаль.
Она отходит от меня и возвращается с каким-то бланком и чистым листом, разделенным на восемь квадратов.
– Ассоциативный рисуночный тест? – спрашиваю я, заполняя анкету в бланке.
– Это формальность. С помощью него мы узнаем о некоторых чертах твоего характера и выявим отклонения от нормы, если они имеются. Мы проводим его со всеми пациентами. А если взять во внимание, что ты еще и беременна, это становится вдвойне обязательной процедурой.
– А для чего тогда был этот допрос? И я имею полное право отказаться, так как тут есть графа «согласен», где я могу просто не поставить свою подпись.
– Имеешь, но тогда я сочту нашу беседу, – она сделала акцент на этом слове, как будто это был не допрос, – и твои вопросы за ложь, а срыв – прекрасной актерской игрой.
– Но «светлые» никогда не врут.
– Именно, что «СВЕТЛЫЕ» никогда не врут.
– Вы утверждаете, что эти рисунки и закорючки дадут определенную характеристику обо мне?
– Да, не сомневайся. – Снова чертова улыбка, только теперь я чувствую высокомерие.
Хорошо. Буду рисовать цветочки, кошечек и собачек, принцесс, скачущих на единорогах.
Ставлю свою подпись и обмениваюсь очередным «добродушным» взглядом с недопсихологом.
Дэйв забрал меня из больницы и привез домой, несмотря на то, что я настаивала, что вполне могу добраться сама. За все время, что мы провели в машине и дома, мне показалось, что он стал очень заботливым и внимательным. В какие-то моменты он даже перегибал палку с опекой.
– Я действительно могу сама себе принести воды, – сказала я, когда Дэйв заставил меня лечь в постель, несмотря на мою жажду. Если бы та история моего падения не была выдумкой, я бы подумала, что у него просто паранойя. – Но все равно спасибо.
– Рисовала рисунки, говоришь? И все? – Он сел на край кровати и явно приготовился получить множество ответов.
– Да, ничего интересного. И опережая твой вопрос, результаты мне пока что не сказали.
– Тебя это не напрягает?
– Если я буду думать обо всех возможных угрозах, то просто сойду с ума и откинусь в этот же момент. Я весьма впечатлительна, если ты вдруг не знал.
Он мягко улыбнулся и слабо кивнул. Но затем посмотрел на меня с тревогой, которая не могла ни коснуться меня.
Я поставила стакан на прикроватную тумбу и, опершись на руки, немного приблизилась к нему.
– Что-то случилось?
– Я переживаю о тебе, о всех нас, о том, что с нами будет. Ты моя жена, Аврора, и пусть мы не любим друг друга так, как должны были, я все равно считаю нужным заботиться о тебе. Поэтому расскажи о причине своего обморока.
Мне действительно хотелось ему все рассказать, потому что, не буду отрицать, он стал самым настоящим близким другом, и я нуждалась в его поддержке, в разговоре с ним.
– Но я не могу, – опускаю взгляд. – Это между мной и Ребеккой.
Он понимающе смотрит на меня, не нападает с допросами. В отличие от меня, он не будет ковыряться в ранах, чтобы удовлетворить свое любопытство. Мне срочно надо было научиться у него этому качеству.
– И все равно, держи меня в курсе дела. Брайен не может присматривать за тобой днем, эта часть суток остается на моих плечах.
– Брайен вчера приходил?
– Да, и мы поговорили. – Он увидел, как загорелись мои глаза, поэтому тут же заставил прикусить язык: – Это между мной и Брайеном.
– С каких это пор у вас с Брайеном договоренность?
– А с каких пор у вас секреты с Ребеккой?
Хорошо. Мне ничего не добиться. Любопытство кололо подушечки пальцев и щекотало ребра, я буквально не могла унять его, и это бесило.
– Дэйв, ты не обязан возиться со мной. Я не больна, а беременна.
– Да, не обязан. Но ты беременна от «темного» и неизвестно, что будет дальше с тобой и ребенком. Я бы подстраховался и даже няньку к тебе пристроил. И к тому же я уже сказал, что ты моя жена. Я буду за тобой присматривать. Больше повторять не буду.
Он встает и, когда оказывается у выхода из моей комнаты, я говорю ему вслед:
– Спасибо. Это очень много значит для меня. Ты не представляешь, как важен для меня.
– Отлично. Давай в следующий раз обойдемся без этих сопливых разговоров. Мне, если честно, как-то неловко стало. Прибереги это для Брайена.
– Ты первый начал! – заметила я. – А Брайен тоже не особо такое любит.
– Неожиданно. Я то полагал, у вас романтика за границы разумного выходит. – Ну он точно издевается. – Спокойной ночи, Аврора. Хотя странно тебе этого желать.
– Спокойной ночи, Дэйв.
Конечно, сна не было ни в одном глазу, поэтому я даже не думала дремать до прихода Брайена. Я собиралась с мыслями, готовила речь и подбирала нужные слова. Но в это же время я прекрасно понимала, что весь этот процесс бесполезен. Мне не помогают никогда подготовки к важному разговору. Они лишь на короткое время успокаивают, потому что в своей голове именно в эти минуты я держу все под контролем.
Остаюсь стойкой и уверенной, пока Брайен не оказывается в моей комнате. Мы мгновение тратим на то, чтобы осознать, как сильно успели соскучиться, и порывисто приближаемся друг к другу. Я тянусь к нему, пальцами прохожусь по шее и касаюсь волос на затылке. Он тут же целует меня, получая мой мгновенный ответ.
– Привет, Аврора, – выдыхает он.
– Привет, Брайен. – Улыбаюсь, слегка прикусывая губу, и радуюсь тому, что приятные ощущения от поцелуя до сих пор заставляют тело дрожать.
Ловлю последний тяжелый выдох Брайена кончиком языка и прижимаюсь к нему всем телом, крепко обнимая. Он гладит меня по волосам, целует макушку и шепчет:
– Я скучал.
– Я тоже.
Я бы просто хотела раствориться в этой нежности, в его тепле и запахе, в его ауре, которая поглощает с ног до головы. Но я знала, что нам необходимо поговорить, поэтому я первая отстранилась, сделала шаг назад. Так я верила, будет проще. Как будто дистанция могла сдерживать наши чувства и эмоции.
– Никаких поспешных решений, никаких эмоциональных всплесков и никаких тайн. Только откровенность, четкость и объективные выводы. Согласен?
Поднимаю взгляд на него, вижу, как он складывает руки на груди и кивает. Закрытая поза и молчаливость – плохие признаки.
– Я встала на учет.
– Что тебе рассказала Ребекка?
Говорим одновременно. Но несмотря на это я прекрасно слышу его вопрос и сдержанно отвечаю:
– Это наше с ней дело.
– Ты упала в обморок, Аврора. Это касается меня. И что скрывать, я взбешен и взволнован одновременно, поэтому ты обязана мне сказать.
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Я обещала не рассказывать.
– Тогда я спрошу прямо у нее, и не факт, что разговор пройдет мирно.
– Не неси чепухи! Она уж точно ни при чем.
– Ну вот я и узнаю.
– Это же Ребекка. Разве ты не уверен в том, что она мне не навредит? И это всего лишь обморок, а ты развел из этого трагедию.
– Этот, как ты говоришь, всего лишь обморок, мог понести еще более ужасные последствия! – Он немного дергается в мою сторону, но, успокоившись, возвращается в прежнее положение. – И если придется, я поставлю Ребекку на место, чтобы она больше не смела доводить тебя до такого состояния.
– Сколько раз я должна повторить, что Ребекка здесь ни при чем? Она рассказала то, что ты должен был мне рассказать по моим наглым просьбам. Я не услышала ничего кроме правды, и я приняла ее, но переварить нормально не получилось. А затем я встретилась с тем «незнакомцем». Он сообщил, что больше в этой части патрулирования никакого не будет. А потом я по глупости назвала его Волкером. Все это упало на голову. И бум! – я вскинула руками. – Обморок. И надеюсь, что ты не забыл о моей беременности. Но со мной все в порядке, поэтому поводов для переживания нет.
– Она рассказала о том, как получала наказания вместо меня?
Я резко выдыхаю и киваю, понимая, что он не успокоится.
– Вы обсуждали наши с ней отношения и приказ о втором ребенке?
– Да, Брайен, но сейчас это неважно!
– Что еще?
– Боже. – Я раздраженно смотрю на него, понимая, что весь разговор идет не по моему плану. – Зачем тебе это знать?
– Потому что если ты знаешь о том, чего я боюсь, если знаешь о кошмаре моего прошлого, то я просто не имею права просить тебя дать нам шанс.
– Шанс на что?
– Шанс создать нормальную ненормальную семью, шанс построить счастье и прочую белиберду твоего мира. Я думал об этом, очень много и очень долго, и понял, что несмотря ни на что хочу попросить тебя довериться мне, положиться на меня. Потому что я сделаю все, чтобы один этот маленький долбанный шанс изменил жизнь к лучшему.
У меня подкашиваются ноги, и я сажусь на кровать, продолжая смотреть на очертания его тела.
– Я доверяю тебе, и я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты сможешь защитить нас, – мои глаза горели надеждой, хотя отголоски страха еще плясали внутри. К сожалению, они никогда и не уйдут.
Вспоминаю про Эйми и конец, который ждал ее.
– Но я все равно боюсь. Не за себя и даже не за тебя, а за ребенка.
– Он родится и будет под нашей опекой и защитой. Мы будем его любить и дадим ему лучшую жизнь.
Брайен приближается ко мне и медленно садится на колени напротив меня. Он держит меня за руку, а мне становится все хуже от мысли о том, что я позволяла себе задуматься об аборте.
– Я встала на учет. Пути назад нет.
– О каком пути назад ты говоришь?
Опускаю глаза, боясь признаться ему в собственной слабости.
– Ты сама хотела этого или думала, что я тебе предложу? – Он все прекрасно понял.
– Я не хотела этого, и я уверена, ты тоже. Но мне казалось, это единственным выходом. Хоть я и обещала себе, что не сдамся, в нашем положении геройствовать глупо и слишком рискованно.
Брайен приподнимает мою голову за подбородок, вынуждая смотреть на него. Я не вижу его лица, его глаз, но прекрасно все чувствую. Его сила, его стойкость и его настрой передаются мне телепатически, и за всем этим нет того таинственного страха, который был в ночь, когда мы только узнали о ребенке.
Он открыт, он больше не скрывает своих истинных чувств.
– Да, я думал об этом. Потому что я боялся, что могу потерять тебя, – откровенно говорит он. – Это действительно разумный выход из ситуации. Но мое желание быть отцом твоего ребенка и воспитать его вместе с тобой оказалось слишком велико. Теперь скажи еще раз: ты доверяешь мне? – Я киваю. – Нет, не кивни, а именно скажи.
Кладу руку на его ладонь, которая все это время гладила мою щеку, и уверенно отвечаю:
– Да, я доверяю тебе, Брайен.
– Несмотря на то, что знаешь об Эйми и чем все это закончилось?
Мои глаза округляются из-за удивления, но я уже не пытаюсь скрыть того, что все знаю.
– Несмотря ни на что я доверяю и буду доверять тебе.
– Я не беру свои слова назад о том, что я боюсь. До сих пор мне по-настоящему страшно. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы сберечь вас.
– Не только меня и ребенка. Без тебя не будет смысла, без такого отца, как ты, ребенок не будет счастлив. Поэтому обещай, что будешь беречь и себя самого. И, Брайен, я не Эйми. Знай, что я не сдамся, что я буду твоей опорой. Маленькой, порой истеричной и нестабильной, но все же опорой. Я люблю тебя.
– Ты не просто моя опора, Аврора, и ты это прекрасно знаешь. Ты гораздо больше. Давай без взглядов в прошлое, без осуждения того, что мне придется сделать в будущем для нас, вместе пройдем через трудности. Согласна?
– Да. – Я немного раздвигаю колени и притягиваю Брайена к себе, чтобы наши лица были еще ближе, чтобы чувствовать на коже его дыхание.
Он целует меня в лоб, и что-то яркое и теплое разливается по телу, заставляет сердце бешено биться, но не от волнения или страха, а от того, что у нас все может получиться. Своим кончиком носа я касаюсь его, закрываю глаза.
– Я очень сильно тебя люблю, – говорит он, обволакивая каждый сантиметр тела этими сладкими и безумно сильными словами. Я пробую их на вкус, несколько раз прокручиваю в голове, а затем целую Брайена, чтобы скрепить необычную, своеобразную клятву.
Глава 6
Брайен не стал задерживаться у Авроры по той простой причине, что девушке был необходим долгий сон и отдых. «Светлая» выглядела с одной стороны воодушевленно, с другой – потерянно и убито. И Брайен не мог найти в себе силы, чтобы спокойно говорить о «хеппи энде» и строить из себя супергероя.
Потому что он ни черта не чувствовал себя хотя бы на крошечную долю сильным, уверенным и бесстрашным.
Ослепленный гневом, он чудесным образом сумел добраться до своей квартиры без случайных жертв и столкнулся с Ребеккой, которая ждала его у порога уже несколько минут.
– Чего тебе? – грубо сказал он и, когда начал заходить в квартиру, чуть не сшиб озадаченную и нервную Ребекку.
– Из ума выжил?! – крикнула «темная» и хлопнула после себя дверью.
Но звук от этого заглушился грохотом в тесной комнате. Брайен взял первое, что попалось под руки, и швырнул это в стену. Несчастный стул остался без ножки.
– Ненавижу это! – он рычит, дает волю своему бешенству, потому что только оно могло спасти его от собственной слабости.
Он не понимал, что происходит и почему в его руках скопилось столько силы, которая начинала уже приносить ему самому боль. Это было похоже на ток, гуляющий по нервам и отнимающий покой.
Его глаза наливались чем-то тягучим, он переставал видеть и различать предметы. Кто-то внутри шептал ему, склонял к агрессии. Утверждал, что станет легче, если передать всю боль другому.
Его тянуло к «темной», но он боролся с желанием увидеть чужую кровь на своих руках.
Ребекка какое-то время остается в стороне и наблюдает за метаниями Брайена, за его попытками выплеснуть злость с помощью ударов в стену или швырянием очередной вещи. Через какое-то время она перестает разбирать его речь и понимает, что он доходит до крайней точки.
А она прекрасно помнила, что было с ним после «лечения». И ей приходится вмешаться, чтобы он не кинулся на улицу в поисках бродяги.
Девушка подходит к нему, уворачивается от тяжелой руки и со всего размаху дает пощечину.
«Темный» останавливается и с яростью смотрит на Ребекку.
– Какого…
– Заткнись и успокойся! Что на тебя нашло? – Ребекка отступает, чтобы не огрести за выходку. Она знала, что Брайен не поднимет на нее руку, но когда у него случались подобные срывы еще пару месяцев назад, он был способен и придушить ее.
Брайен видит это «незаметное» движение Ребекки и хмурится.
– Я бы не ударил тебя.
– Не сомневаюсь.
«Темный» делает несколько тяжелых вдохов, возвращая ясность в голове, и замечает, что ночь придется завершить капитальной уборкой. Из-под дивана вылезла напуганная черная кошка и мяукнула на Брайена, после чего скрылась на кухне.
– Прекрасно, даже кошки в страхе бегут от тебя.
Ребекка кинула последний сердитый взгляд в сторону Брайена и села на небольшое кресло. К счастью, несмотря на поганное настроение, терпение у нее еще было, и она собиралась выслушать Брайена, а после поделиться, мягко говоря, неприятными новостями.
– Я тебя о-очень внимательно слушаю, – сказала Ребекка, закинув ногу на ногу.
– Что мне тебе сказать? Что я кретин?
– Это я и так знала. – Брайен резко отвернулся от подруги и начал ходить по комнате. – Объясни, что это сейчас за цирк был. Какого хрена? Когда у тебя опять это началось?
«Темный» собирался до последнего скрывать это хотя бы от Авроры, и ему было плевать, что это противоречило обещанию всегда говорить обо всем, что происходит. Он был уверен, что таким образом защищает ее. И обморок Авроры доказал лишний раз, что она до сих пор не готова знать абсолютно все о жизни Брайена, о его прошлом и о том, что происходит в правительстве.
Сейчас он хотел отчитать Ребекку за то, что она обо всем рассказала Авроре. Но ему пришлось признать, что он хранил тайну об Эйми лишь из-за трусости, что было неправильно. И рано или поздно ему бы все равно пришлось все поведать в своей нелепой, скованной манере.
Часть его благодарила Ребекку за то, что, он уверен, она рассказала все четко, подробно, не выгораживая его. Поэтому он все же решил не поднимать эту тему и не ссориться из-за этого с ней.
– После того, как я узнал о беременности Авроры, – признается он и продолжает мерить комнату шагами, избегая прямого контакта с подругой. Меньше всего ему хотелось сейчас видеть возмущения Ребекки.
– И ты, как обычно, предпочел промолчать. Браво, Брайен. Боишься стать подпольным папой? – Ребекка усмехается и ловит на себе мгновенный, злобный взгляд. – Да, я знаю, что не смешно.
– Понятия не имею, как это произошло. Я думал, что все закончилось.
– Наивно думать так после того, как убил человека из-за галлюцинаций. Но, – Ребекка сделала задумчивый вид, хотя и продолжала сидеть в расслабленной позе, – сейчас ведь дело не в галлюцинациях. После чего вдруг двинулся переключатель?
– Я попросил у Авроры шанс создать семью. Хотел, чтобы она поверила в то, что я смогу обезопасить ее и ребенка. Черт! – он взъерошивает волосы и пинает целую ножку валяющегося стула. Деревяшка ломается в эту же секунду с характерным треском. – Я и представить не мог, что можно так сильно за кого-то переживать!
– А что она тебе сказала?
– Она доверилась мне. Дала этот идиотский шанс! И если я что-нибудь сделаю не так, то подведу и ее, и ребенка. Но как я могу следовать четкому плану, если каждый день все больше чувствую свою «светлую» сторону. Это мне мешает.
– Погоди! – воскликнула Ребекка.
Брайен остановился и хмуро оглядел девушку, всю напрягшуюся и погрузившуюся в мысли.
– Если после «лечения» ты жаждал мести, ненавидел «светлых», значит, сейчас так до сих пор и происходит, – начала рассуждать Ребекка.
– И? Это прошло, когда мы с Авророй снова встретились. И как я могу ненавидеть «светлых», если одна из них носит моего ребенка?
– Она снова, можно сказать, на грани смерти. Признайся, ты же представлял ее на мести Эйми? – Брайен кивает. – Вот тебе и ответ: все вернулось, потому что ты представил смерть Авроры. И это не закончится, пока ты не будешь уверен в том, что Аврора в безопасности, а вместе с ней и ребенок.
– Тогда получается, что из-за моих чувств к ней, во мне просыпается все больше «светлых» качеств, и я начинаю ненавидеть себя?
Ребекка выдыхает от отчаяния и чувства поражения. Она пытается собраться с мыслями, правильно подобрать слова.
– Чем больше света в тебе, тем больше потом будет тьмы, – заключила она. – Ты уничтожишь и себя, и всех вокруг. Они будто не нового правителя готовят, а бомбу замедленного действия. Ты должен что-то с этим сделать.
– Что?! – Брайен разводит руки. – Перестать любить Аврору? Это невозможно.
– Подавляй «светлую» сторону «темной». Делай какие-нибудь плохие вещи, – предложила Ребекка.
– Например, расчленить кого-нибудь?
– Ну, это один из вариантов.
– Прекрасно, Аврора будет рада узнать о том, какой у меня кровавый досуг.
– Не зацикливайся на ней. Это только усложняет…
– Как я могу не зацикливаться на ней?! – Брайен пинает очередную ножку стула. – Я люблю ее!
– Я знаю это!
– Сейчас все по-другому. Это чувство, оно стало…глубже. Я люблю и ребенка, хотя он даже не родился. Это делает меня сильнее, но одновременно убивает.
Треск дерева. За ним следует тишина, несравнимая по тяжести ни с чем в мире. Ребекка опустила голову и слегка скрючилась. Ее руки сжались в кулаки и длинные, идеально подпиленные ногти врезались в тонкую кожу, оставили четкие полосы. Колющее ощущение в руке позволило ей прийти в себя и услышать озадаченный голос Брайена, зовущий ее.
Не поднимая головы, она говорит с обидой:
– Я, конечно, все понимаю, но это не твой единственный ребенок. – Косится в его сторону, чувствует тревогу, но продолжает с еще большей злостью: – Твой сын или дочь сейчас для всех в правительстве как кусок плоти с огромным потенциалом, и его никто не любит. Ты прекрасно помнишь, что делали с нами в детстве, представь, что будет с этим ребенком? С твоим ребенком, Брайен. С моим! – Она вскакивает, не находя себе места от боли, и не понимая, как прекратить это ужасное чувство в груди. Оно усиливалось с момента, когда стало известно о беременности Авроры, и сейчас, кажется, достигло своего апогея. – Ты ни слова не сказал, что будешь бороться и за него! А я… одна я ничего не смогу!
Чувствует слезы на своем лице, в истерике стирает их, но они бегут вновь и вновь.
Брайен ловит ее запястья, разводит руки в стороны и буквально вынуждает посмотреть на него. Ресницы на ее глазах слиплись, тушь черными полосами стекла к покрасневшим щекам. Она неровно дышит, кусает губы, чтобы не выдать какой-нибудь писк или всхлип.
– Я не плачу, – заверяет она ему, желая создать иллюзию своей силы и непробиваемости. Она думала о ребенке, о материнстве, когда была одна и считала это интимным. И несмотря на то, что ее самый близкий друг является отцом, она не хотела обсуждать все с ним, потому что он никогда не делился своими мыслями на этот счет.
– Прости, – говорит Брайен.
– Нет, я все понимаю. – Вырывает руки из его ладоней и отходит в сторону. – Я вижу, как ты ее любишь. И ее ребенок не результат тупого спаривания.
«Темный» стоял на месте и не мог понять, что ему лучше сейчас сделать. Если бы перед ним была Аврора, он бы просто обнял ее, поцеловал как в последний раз и попросил прощения. Да он бы упал перед ней на колени и пообещал ей весь мир, а потом бы убился, но сдержал слово.
Но с Ребеккой стало неловко, подойти к ней было невозможно. Как тогда, когда он напрочь забыл о том, что между ними вообще что-то было.
– Я не говорю о том, что ты должен принять и своего первого ребенка. Он для тебя чужой, ты его никак не хотел и не хочешь. Понимаю твои чувства, потому что я тоже его не хотела, он мне был не нужен.
– Был. А сейчас он тебе нужен. – В знак согласия Ребекка почти незаметно кивает головой. – Я никогда не говорил, что отказываюсь от него. Я много думал о нем, хотел несколько раз спросить у Правителя хотя бы кто ребенок: мальчик или девочка. Я был не спокоен, пусть и не подавал виду. А потом забеременела Аврора. – Брайен выдыхает, и внутренности его вздрагивают только от мимолетного видения с Авророй. – Часть меня была уверена, что наш ребенок пусть и пройдет через ад, но выживет и станет прекрасным человеком. Я не могу сказать этого же об Авроре и нашем с ней ребенке.
– Ты прав. – Ребекка обнимает себя за плечи и идет в стороны прихожей. – Я не должна была злиться на тебя. Ваш ребенок в гораздо худшем положении, его шанс ничтожно мал.
– Я заслужил агрессию в свою сторону.
– И все же. – Ребекка накидывает на плечи черное пальто и поворачивается лицом к Брайену, который выглядел еще более мрачным и подавленным, чем минуту назад. – Я должна тебе кое-что сказать.
– Я тебя внимательно слушаю. – «Темные» опирается одним плечом на стену.
– Мы с тобой это не обсуждали, но раз у нас сегодня откровения, и ты настроен со всеми все обсудить и расставить некоторые точки, то я спрошу. Ты помнишь что-то о нашем сексе? – Ребекке показалось, что она даже немного смутилась. Но спрашивать надо было прямо.
– Нет, – откровенно говорит он, чувствуя напряжение. Но не из-за вопроса, а из-за причины, по которой он был задан.
– Так я и думала. В общем, нас накачали чем-то, поэтому мы не контролировали себя и, как следствие, провели достаточно много времени вместе. А потом сами себе придумывали, как все произошло и стыдились, что вообще смогли в таком плане посмотреть друг на друга. Нас нехило подставили.
Брайен выпрямляется, смотрит по сторонам и нервно ухмыляется.
– А я думал, какого черта все так произошло.
– Я тоже. А спросить друг у друга было неловко.
– Боялся тебя обидеть, задеть как-то. Да и вообще говорить об этом мне казалось лишним…
– Славно, что мы разобрались в этом.
Ребекка замирает, набирает в легкие воздух и сжимает губы.
– Ты что-то еще хотела сказать?
– Да. Правитель назначил на завтра ужин, мы оба приглашены. Ты должен поговорить об этом с Авророй и сказать, что будешь занят всю ночь. И, – девушка резко выдыхает, – я догадываюсь, что после ужина мы будем как раз в том состоянии, чтобы порадовать Правителя вторым чудесным ребеночком.
Воодушевленная после ночного разговора с Брайеном и полностью отдохнувшая, я суетилась на кухне и готовила ужин, на который пригласила свою семью и семью Дэйва. Я была настроена сообщить всем о своей беременности и хоть на какое-то время изолироваться от «светлого» мира с его рекомендациями о продолжении рода.
Дэйв вернулся с работы и сильно удивился моему решению: он полагал, что я буду откладывать это на максимально возможный срок. Но раз таким образом я могу облегчить и его жизнь, то сделаю это с радостью.
– Ты такая веселая, – замечает он. – Поговорила с Брайеном?
– Да, и в миллионный раз убедилась в том, что у меня потрясающий вкус на мужчин, и я не прогадала с выбором. – У меня лицо расплывалось в жуткой гримасе неконтролируемого счастья.
Нет, это не значило, что я потеряла голову и ударилась в мечты о нормальной жизни без угроз и страхов, без постоянного угнетения. Я все еще осознавала все риски, но надежда, которую Брайен внушил мне, помогала оставаться сильной.
– Даже не знаю, стоит ли это оспаривать.
– Не, не думаю.
Мы провели время до прихода родителей в бессмысленных беседах, не переживая ни о чем и не обсуждая то, как преподнесем эту новость. Мысли об этом посетили меня только в тот момент, когда я попросила минуточку внимания, и родители, вместе с моим братом уставились в мою сторону.
Глаза наших мам были полны желанием услышать долгожданную новость. Если бы я собрала их по другому поводу, они бы тут же впились мне в глотку, я уверена в этом.
– Я беременна, – выпаливаю я.
Промедления были лишними. Новость вылетела из моего рта, не успела толком перевариться головами гостей, как тут же начали раздаваться восторженные вопли. Нас с Дэйвом чуть не сбили с ног радостные родители.
Нет, они были не просто рады. Они были счастливы, словно это было то событие, ради которого они и жили.
Вот она – моя мечта. Любовь, счастье и благополучие. Я могу ощутить ее, да до нее буквально рукой подать. Но она все равно пустая без моей вкуснопахнущей бессонницы и не имеет никакого смысла.
Под шумок, пока родители переключились на Дэйва, я увела Алекса в спальню.
– Поздравляю сестра, – он обнимает меня. – Скоро уже буду играть с племянником, ну или с племянницей.
На секунду, всего лишь на секунду тело сковал холод. Я бы действительно хотела познакомить ребенка с Алексом, но сейчас это кажется слишком нереальным.
Улыбаюсь ему и искренне говорю:
– Да, это было бы чудесно.
Алекс слегка хмурится, не понимая, почему я говорю «было бы» вместо «будет», но тут же отгоняет какие-то свои дурные мысли.
– Ты хотела о чем-то у меня спросить?
– Как там мама?
С моей стороны было глупо верить в то, что Алекс прекратит пытаться выяснить что-то про маму. Любопытство в нашей семье – всеобщая черта. Брат сначала теряется, но тут же собирает в кучу все свои мысли и произносит их как отчет.
– Она продолжала в тайне от папы пить какие-то таблетки. В один момент она была максимально тобой озабочена, искала повод прийти к вам без приглашения, в другой – говорила себе оставить тебя в покое. Я не могу понять, почему она так переживает за тебя, ведь у тебя все в порядке.
– Просто мама нервничает, что я живу теперь не с вами.
Алекс категорично не соглашается со мной.
– Мама борется сама с собой, удерживает себя дома. Она считает, что если придет к тебе, то сделает хуже. Если бы она переживала о том, как ты там в новой квартире, она бы просто пришла тебя проведать.
– Алекс, ты слишком глубоко капаешь.
– А еще это каждый раз прекращается, когда возвращается папа. Она словно забывает обо всем.
– Алекс.
– Погоди, ты говорила не лезть в это. Поэтому я молчал, ничего не рассказывал, старался искать оправдания всему этому, но ты сама спросила у меня о ней. Почему бы тебе не спросить у папы? Или может сразу у мамы?
– Алекс! – уже повышаю голос я, и только тогда брат замолкает. – Я тебя просила оставить все так, как есть.
– Аврора, если у тебя сейчас новая семья и новые хлопоты, это еще ничего не значит. Я волнуюсь за маму очень сильно. И если ты намерена дальше делать вид, что это пустые переживания, то я вынужден пойти против тебя.
– Пожалуйста, – я хватаю брата за плечи и, чувствуя, как сердце колотится в груди, пытаюсь его переубедить. – Доверься мне.
Он в сомнениях, это было слишком очевидно. Но он еще ребенок, далеко не глупый и понимающий, но ребенок. Хотела бы я списать все примеченные им изменения в поведении мамы на простые детские замашки и игры.
– Новости о беременности впервые за долгое время действительно смогли осчастливить маму, – угрюмо говорит он. – Только поэтому я успокоюсь.
Тут же обнимаю его. Если бы он захотел помочь маме, то рассказал бы обо всем какому-нибудь врачу, а там дело дошло бы и до правительства. Неизвестно, во что превратили бы маму после этого.
Оставшуюся часть вечера нас с Дэйвом заваливали вопросами о том, как мы оформим детскую, как назовем сына или дочку и все в этом роде. На все мы лишь пожимали плечами и скромно улыбались. Непонятно, что нам отвечать на подобные вопросы в этом положении.
