Текст книги "Закатное Небо (СИ)"
Автор книги: Елена Ингверь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
В принципе, это было не так уж и страшно для осторожного босса, и он сказал:
– Я смогу принять решение, только узнав причину их мести.
– Ироказэ Нана. Вы помните её? – ответила Тсуна, ожидавшая этого вопроса.
– Я согласен, – тут же сообщил Аохари-кумитё.
Кёя фыркнул.
Тсуна смогла наконец успокоенно выдохнуть, лишь решила спросить у Ханы, с чего это он, услышав про маму, сразу согласился.
Потом девушка отправилась наконец на базу, под вой голодного Мукуро.
Завтра должен был приехать Гокудера Хаято.
А переговоры со сводным братом – вещь далеко не простая.
====== Часть 17 ======
Утром Тсунаёши снова отправилась в школу. Умудрилась даже отделаться от дисциплинарного комитета. Хотя по дороге ей встречались Пепельные Ладони, а Мукуро девушка послала извещать Ироказэ-кумитё о желаемой ею встрече, но она считала это уже маленьким выигрышем – надоели ей вечные якудза по бокам. Да и шестёрки её брата теперь заметно присмирели – наверное, познакомились с Реборном.
В школе Тсуна первым делом пошла к Хане. Та на её вопрос ответила:
– Да влюблён он в твою матушку был, разве непонятно? Ты лучше погляди, в нашем классе теперь ещё киллер из Италии учится, Гокудера Хаято! – и шёпотом добавила:
– Вроде и свободный киллер, а мозгов – кот накакал.
Тсунаёши посмотрела на парня. На первый взгляд он был обычным старшеклассником, очень похожим, кстати, на парня из Пепельных Ладоней. Но Тсуна быстро поняла, насколько он от них отличается – только посмотрев ему в глаза. Девушке даже стало его жаль, такого человека она бы ни за что не заставила быть хранителем её брата. Но Реборн, понятное дело, кандидатов не жалел. Тем более – по каким-то там глазам.
Гокудера Хаято сидел за своей партой, положив на неё ноги, и лениво оглядывал мир вокруг презрительным взглядом. Так решил бы каждый, но не Тсунаёши. Уж она-то прекрасно видела за маской «плохого парня» человека очень ранимого и чувствительного, а на данный конкретный момент – усталого и немного растерянного.
Девушка оглянулась на Хану и поняла, что она маску тоже заметила. Ну, а как не заметить, она же информатор, она должна видеть людей насквозь! Что и делала. Тогда почему она так отозвалась об умственных способностях киллера?
Тсуна немного поразмышляла, задать или не задать ей этот вопрос, Ногицунэ она всё-таки немного побаивалась. Но всё же спросила:
– С чего это сразу – накакал?
Она уже ожидала какого-нибудь язвительного замечания в свой адрес, но Хана лишь фыркнула и ответила:
– Потому, что если уж ты припёрся в обыкновенную школу изображать обыкновенного среднестатистического неприметного ученика, то будь добр, изображай! А он что делает?!
И правда, вокруг парты, за которой сидел Гокудера, уже сгрудилась стайка девушек, явно уже успевших организовать фан-клуб, а в другом углу класса парни (половина – из Пепельных Ладоней) обсуждали, в какой подворотне его оставят. На «неприметного» он не походил ни коим образом. Но Тсуна всё же подумала, что по-другому он явно не сможет, как не смогли бы при всём желании превратиться в «неприметных» Мукуро или Кёя. Ну вот такой он.
Тсунаёши, когда поняла, что сравнивает Гокудеру Хаято со своими личными хранителями, не на шутку испугалась. Такое у неё уже было.
Она тихо позвала:
– Мукуро…
Но никто не появился. Скорее всего, иллюзионист был слишком занят для этого.
Хотя нет, «никто не появился» – неправильная формулировка. Появился.
Но только совсем, совсем не тот, кого Тсуна хотела бы видеть.
Савада Нагарэ медленно, твёрдой и властной походкой вошёл в класс. Оглядел всех так, что вздрогнула даже Тсунаёши. Только Гокудера плевал на его сверхпрезрительный взгляд с высокой колокольни. Его-то Нагарэ и заметил. Подошёл спокойно к парте, наклонился к киллеру и положил руку ему на плечо, чуть сжав. Вокруг мгновенно сгрудились те из класса, кто состоял в группировке Нагарэ, создавая для Гокудеры угрожающую атмосферу и одновременно загораживая парней от остального класса. Хаято одарил брата Тсуны уничижительной ухмылкой. Тогда Нагарэ сунул ему под нос кулак, мгновенно загоревшийся грязно-оранжевым пламенем. Свободный киллер лишь фыркнул.
Тсуна вдруг сообразила, что, если Мукуро нет рядом, то кто же ей прикрытие обеспечит, как не любимый братик?
Она осторожно выпустила каплю своего пламени, дотронувшись им до Хаято. И тут же почувствовала… Себя целой.
Какое знакомое ощущение, но в то же время каждый раз – как первый. Жаль, что их всего шесть, а это последний.
Но тут же девушка опомнилась. Ведь Реборн планировал именно его в хранители Нагарэ!
Парень тем временем перестал выпускать пламя, заметив, что его оппонент не впечатлён, и грозно прошипел:
– После уроков, у храма Намимори!
Тсуна, улыбнувшись Хане, вышла из класса, пока Нагарэ её не заметил.
Она точно знала, что сегодня киллер не будет убивать её брата – что бы там не говорила Ногицунэ, парнем он был умным. Но девушка всё равно решила взглянуть на их сегодняшнюю стычку, ведь, если что, она сможет помочь, или лучше позвать Мукуро. Даже если ты свободный киллер, кто сказал, что ты справишься с целой бандой?
Как только Тсунаёши вышла в безлюдный коридор, рядом материализовался Мукуро.
– Ну как? – с надеждой спросила девушка.
– Паршивенько, фу-фу.
По взгляду Тсуны парень понял, что ей не до шуток, и объяснил:
– Они вляпались в конфликт с Барасава-кай этой ночью. Грохнули сайко-комон. Не совсем намеренно, конечно. Но кому до этого дело?!
– Чего?!
Иллюзионист вздохнул.
– Они вляпались в конфликт с Барасава-кай этой ночью. Грохнули сайко-комон. Не совсем намеренно, конечно, но кому до этого дело. – послушно повторил он.
– И ты мне это так спокойно сообщаешь?! Что моего брата теперь страстно желает уничтожить сильнейший клан якудза Японии?! – сейчас Тсунаёши в очередной раз пожалела, что не может сорваться на крик.
– Ну, Ироказэ-кай тоже как бы не слабейший… Он ничем не уступает Барасава-кай, ну, земли только чуть поменьше…
Мукуро увернулся от подзатыльника.
– Да понял я, понял. Пойду и перебью всех до единого злобных и нехороших гадов, посмевших тронуть бедного, маленького, замученного, несчастного ребёночка, которому всего двадцать семь годиков, а к нему уже какие-то сволочи лезут. Который, чтоб его, является кумитё второго по влиянию клана в Японии и сам всех, кого только хочешь, прикончит!
Мукуро увернулся от ещё одного подзатыльника.
– Идиот. – внезапно успокоившись, констатировала Тсуна. Она прекрасно понимала, что на иллюзиониста ругаться было абсолютно бесполезно. Бесполезнее только на Верде – тот дольше практиковал вынос мозга, и поэтому научился ещё и противостоять любому виду этой техники. – Как у них там?
– Пока всё нормально.
– Это не ответ.
– Их основные районы уже окружены боевиками. Барасава-кай намерены прорваться и вырезать всех, кто на пути попадётся. Ну, я так понял. Наши, понятное дело, прекрасно держатся. – парень заметил выражение лица Тсунаёши и поспешил её успокоить. – И продержатся ещё лет десять! Правда, не до тебя им сейчас, и не до Вонголы…
Девушка уже не слушала.
Джотто. – позвала она. – Прости, но…
– Ладно, иди. – материализовался рядом предок. – Семья важнее всего.
– Ты с ума сошла?! – возопил Мукуро.
– Да, и очень давно, если ты не заметил. Пошли на базу, захвачу плащ, и в Токио.
Иллюзионист прекрасно понимал, что если Тсуна чего-то захотела, то она либо добьётся своего, либо устроит локальный апокалипсис.
Поэтому он только лишь тяжело вздохнул и открыл портал на базу.
Комментарий к Часть 17 Народ, ещё пятнадцать раз извините.
Я разобралась со временным ляпом – решила не делать его вообще, оставить Хибари того же возраста. Потом раскручу другую историю с Наной, без него. Очень извиняюсь.
Теперь Хибари снова восемнадцать. Нане под пятьдесят, старовата она у меня, конечно, но я и изначально это предполагала. Шу по прежнему около тридцати, Тсуне и Нагарэ – семнадцать. Аохари-кумитё (ещё бы придумать, как его зовут) – тоже под пятьдесят, если что.
Да, автор сдох. Вот совсем. Автор понял, что времени мало, а дел много. Автор осознал, что надо автору больше спать. Автор постиг, что не знает, когда будет следующая глава. Автор узрел, что занесло его совсем не в ту степь, а как унестись обратно, автор не в курсе.
Ещё двести пятнадцать раз извините.
====== Часть 21 ======
Комментарий к Часть 21 Джинги – кодекс. У каждого клана – свой.
Якудза, если что, не берут денег за защиту у людей, проживающих на их территории. Только если от полиции.
Юбицумэ делают при помощи танто.
Юбицумэ раньше делали для того, чтобы провинившемуся человеку было сложнее драться и он был более зависим от клана. Сейчас, понятное дело, все ходят с протезами.
Вакагасира – командующий “штабом”.
Ироказэ Шу проклинал весь мир и себя в первую очередь. Вот, угораздило.
Когда он узнал, что Барасава-кай подписал договор с итальянцами, это было ещё ничего. Гайдзины были практически везде, окружали со всех сторон, а клан Барасава, насколько был информирован кумитё, знавал не худшие, но и не лучшие времена. Когда выяснилось, что конкуренты переписали под итальянцев даже своё джинги, он слегка перестал их уважать. Ну как слегка. Совсем. Когда он узнал, что по новому джинги Барасава-кай теперь брали деньги за защиту жителей своих территорий, он разозлился и одновременно даже восхитился. Нарушить древние законы, существовавшие веками и соблюдаемые всеми – это же какую смелость надо иметь! Но что делать жителям, особенно бедным?! Ироказэ-кумитё, конечно, знал, что в далёкой Италии мафия берёт деньги за защиту, но всё равно не представлял такое в Японии. Но что ему было делать? Территория – не его, лично ему они ничем не помешали, а соответственно, напасть нельзя – общество не поймёт. Да и сильнейший в Японии клан, всё же, а не муха в тарелке, которую можно прихлопнуть одним ударом.
Но когда ему доложили, что для каких-то очередных переговоров, наверняка имеющих целью очередные противные всему естеству Японии реформы, к клану Барасава приедет очень важный итальянский мафиози, он обрадовался.
Консильёри Вонголы был из тех людей, которых хотелось убивать вечно, раз за разом. Шу был уверен, что именно под его влиянием и произошли эти страшные изменения в политике клана. И кумитё решил доставить своим людям, да и себе, такое удовольствие, хотя бы немного.
Снайпер засел на крыше перед резиденцией Барасава-кумитё. Место рискованное и опасное, но идеальное. Безлюдная улица, так как перед домами якудза улицы всегда безлюдны. Невысокое здание с плоской крышей с бортиком. Со стороны не видно даже самому зоркому глазу.
Вот подъезжает чёрная машина. Кобун замирает в ступоре – из неё выходит сайко-комон Барасава-кай. Неужели они настолько уважают итальянцев?! Или этого конкретного? Когда сайко-комон открывает для гостя дверь, снайпер ужасается. За что его так уважать?!
Оба идут к двери. Надо что-то делать, ещё немного, и момент будет упущен.
Парень прицеливается. Его ведь не зря называют одним из лучших снайперов Ироказэ-кай, правда? Мужчины идут очень удачно – ближе к снайперу, не загораживаемый ничем, находится итальянец.
Курок опускается.
На асфальт падает… Японец.
В последний момент, в самый последний миг консильёри мотает головой, пытаясь избавиться от вьющейся вокруг осы.
За что? Как?
Удачливый попался, или его предупредили? Второе очень даже возможно. Но кто мог?! Только если его предали.
От таких мыслей кумитё становилось очень и очень паршиво.
Когда бледный кобун прибежал к нему, на ходу доставая танто, он сначала даже не поверил. Но, пока он отбирал у бедняги клинок, сомнения пришлось отбросить.
Хорошо ещё, что горе-снайпер спасался от погони, а иначе бы получил он палец, чего просто ненавидел, даже если это – нерушимая традиция. Этот вечный обычай якудза он считал самым глупым из всех, ведь он уже давно изжил своё назначение. Юбицумэ он негласно просил своих подчинённых не делать, объясняя это тем, что ему не хочется тратить деньги на протезы, а хорошие бойцы очень нужны.
Отобрать танто получилось. В ходе отбирания, Шу даже перешёл от стадии осознания к стадии обдумывания, минуя стадию размышления о себе несчастном и своей горькой доле, о чём обычно не забывал.
А вот со всем остальным были очень и очень большие проблемы.
Раньше Ироказэ-кумитё приходилось участвовать в войнах между кланами, и нельзя сказать, что мало. Но то было совсем другое. Ещё никто не воевал с ним так целеустремлённо, бросая на битву все силы. Никто ещё не воевал так… Сразу.
Обычная война кланов якудза проходила очень скучно. Шу бы даже сказал «лениво». Просто если члены враждующих кланов встречали друг друга, желательно, в безлюдном месте, то нападали. Громили те заведения, которым вражеский клан открыто покровительствовал. Иногда, если надо было действительно серьёзно ослабить врага или поубивать как можно больше народу, то тайно выкупали по нескольку квартир или даже целые дома в районах, принадлежащих врагу, превращали их в маленькие крепости и отстреливались из них.
Насколько клан Барасава уважал и любил своего сайко-комон, знали все.
Кумитё решил, что если надо будет серьёзно защищаться, то нужна какая-никакая, а линия обороны.
Ироказэ Шу был по природе довольно осторожным человеком, и сразу расставил по несколько человек на улицах, попросив сделать то же самое всех вакагасира. Он искренне надеялся, что эти меры окажутся излишними, и с Барасава-кай можно будет договориться мирно, но всё равно как можно скорее снял по несколько помещений в домах в своих районах. Точнее, владельцы казино, борделей и притонов их дали бесплатно. Кумитё разместил там тоже по нескольку человек. Потом, подумав, добавил.
И он, к своему огромному сожалению, оказался прав.
Очень скоро появились первые – небольшие группы, призванные скорее разведать обстановку, чем что-то навоевать. Но и подраться они были совсем не против. Впрочем, их сразу послали… Домой к жёнам и любовницам.
Следующими пришли по-настоящему сильные бойцы.
И вот тогда-то Шу понял, что ничего не знает о настоящей войне.
Тсуна вдруг осознала, что она неправа. И сильно неправа.
А почему? А потому, что в клане Барасава как бы двадцать четыре тысячи человек. Не все они, конечно, в Токио, а всего около шести тысяч. Но у Ироказэ-кай основные ресурсы не там, а в Токио – всего две тысячи с хвостиком. В боевых действиях, конечно, будет участвовать совершенно не такое количество народу. Примерно в три раза меньше от обоих кланов, от Ироказэ, может, чуть побольше. Но всё же.
У самой Тсуны сколько? Каким бы она первоклассным киллером ни была, но она одна. Ладно, с ней Мукуро. Ладно, можно позвать Кена и Чикусу, но вообще не стоит.
Это всё большого оптимизма не навевало, и девушка спросила:
– Мукуро, а какой клан находится ближе всего к эпицентру боевых действий?
Иллюзионист на секунду задумался и ответил:
– Ты союзников хочешь? Тогда Арашитори-гуми.
– Что у них?
– У них всё грустно. Это не очень большой кланчик, а по меркам Токио – так и вообще маленький. Собственно, только в Токио и существуют. Около четырёх-пяти тысяч человек.
– И?
– Захотят ли они тебе помочь? Барасава-кай их давно притесняли. А эта неожиданная войнушка сейчас, похоже, полезет на их территорию, а их самих прихлопнет и не заметит. Очень всё грустно.
– Прекрасно!
– Знаешь, мне кажется, что они сами боятся выступить против крупных кланов. Хотят поддержки.
– Как думаешь, если я предложу им пожизненные скидки и свою поддержку, они согласятся?
Мукуро зевнул.
– Тсунаёши, не задавай глупых вопросов. Просто выпусти пламя…
====== Часть 22 ======
После прохода через портал Тсунаёши оказалась у большой резной двери в резиденцию. Правильно, просто так вламываться – невежливо.
Но ей вдруг сразу расхотелось куда-либо идти и чего-либо просить. Подумалось, что она и так слишком много напрашивается к кому-либо в союзники, а сама ничего не может. Девушка опустила руку, уже поднятую для того, чтобы нажать на звонок.
Мукуро это заметил, но, похоже, подумал, что Тсуна где-то слышала раньше что-то нехорошее про Арашитори-гуми, или ей просто не понравился небольшой размер клана, или что-то ещё.
Поэтому он сказал:
– Если хочешь, есть ещё Ракуши-кай. Они чуть подальше, на их территорию не залезали, и, похоже, вообще не залезут, но они тоже очень не любят Барасава-кай. И они побольше будут…
– Да иди ты. – устало отмахнулась девушка, и неуверенно нажала на звонок.
Арашитори Фумико оказалась немолодой, но сохранившей миловидность и приятные черты лица женщиной. Отчего-то у неё были очень грустные глаза, и Тсуна подумала, что надо бы узнать, отчего, и помочь ей.
Ещё девушке показалось, что она эту женщину где-то видела, но она подумала, что со всеми подобными проблемами можно разобраться попозже.
Кумитё, увидев гостью, нахмурилась и сказала:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. – ответила девушка.
Арашитори-кумитё сказала:
– Я бы хотела сразу перейти к делу.
Каким должен там быть киллер, даже если он – замученная школьница?
– Как пожелаете.
– Так как я прекрасно понимаю, что вы прекрасно понимаете, что у нашего клана нет таких средств, чтобы оплачивать ваши услуги, и, соответственно, контактировать с вами, – начала женщина, – то я могу сделать вывод, что вы к нам обратились потому, что вам больше не к кому обратиться, так?
Девушка даже растерялась. Хотя, видимо, когда она не хотела идти, то это ей женская интуиция сигналила, не иначе. Но надо было отвечать, и отвечать твёрдо и уверенно:
– Вы очень проницательны, но…
– К сожалению, я не могу сейчас ничем вам помочь.
Тсунаёши вздохнула, успокоилась, и всё сказала:
– Я не попрошу чего-то очень большого. А вы сможете всегда рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
– Любую? – Арашитори-кумитё как-то разом воспряла духом, и Тсуна поняла, что, скорее всего, её попросят о чём-то совершенно невозможном.
– Вы чего-то особого желаете на данный момент?
Женщина, видимо, вдруг осознала, что какие-то у неё великоватые для простого киллера запросы, и, слегка замявшись, ответила:
– Ну, ослабить… Хотя бы немного… Клан Барасава.
Тсунаёши того и надо было. Она тоже сильно обрадовалась и уже гораздо увереннее ответила:
– Дайте мне группу бойцов, и я сделаю это хоть сейчас.
– Хоть сейчас? – удивилась Арашитори Фумико.
– Да, хоть сейчас. Если у меня будет некоторое количество людей, потому что мои сейчас довольно далеко отсюда. Их придётся ждать, – Мукуро неслышно хмыкнул, – а, как вы знаете, на клан Барасава лучше напасть сейчас, когда они потеряли своего сайко-комон и воюют с кланом Ироказэ.
Интересно, сойдёт такой аргумент? Девушке на самом деле очень не хотелось обращаться к Бьякурану. Он, конечно, поможет, нет, он даже сам лично уничтожит весь Барасава-кай, но у него и без Тсуны много дел.
Девушка вообще очень не любила, когда за неё кто-то что-то делает, и даже Мукуро она «использовала» только потому, что он и так таскался за ней хвостиком. А так хоть пользу приносил, и немаленькую, и не мешал, что тоже важно.
Женщина с минуту размышляла, а потом сказала:
– Хорошо. Сколько вам надо человек? Я не могу дать больше… Восьмисот, извините. Я могу даже пойти сама, если не буду вам мешать. Мне просто хочется посмотреть, как вы это сделаете.
– Отлично. На самом деле смотреть там примерно не на что…
– Но я всё равно бы поглядела.
– Ну… Хорошо.
Женщина впервые за весь разговор улыбнулась. И Тсунаёши вдруг осознала, где её видела.
По тёмной, покрытой снегом улице идёт маленькая девочка лет семи. Она дрожит от холода и тихо плачет, не обращая внимания ни на что вокруг. Ведь её отец всего каких-то пару часов назад впервые за год приехал домой, и она сама убежала, спасаясь от кулаков нетрезвого мужчины. Он сейчас сидит дома, с мамой и братом. Вот уж кого он никогда не бьёт, так это Нагарэ, а маму… Тсуна не понимала, почему она не обращает на побои никакого внимания. Впрочем, она ведь и на Тсунаёши не обращает никакого внимания.
Девочка падает. Поднимается, отряхивает снег с колен и продолжает идти.
Куда? Она не знает.
Вдруг ей кажется, что её окликают. Она оборачивается. Подсознательно она надеется, что это мама, или хотя бы кто-то из школьных подруг.
Но она ошибается.
Рядом с ней стоит незнакомая женщина. Она выглядит чуть постарше мамы, и чуть более осмысленной, хотя девочка не понимает, почему ей так кажется, откуда она вообще взяла такое определение. Тсуне кажется, что у неё добрые глаза, и что эта женщина не сделает ей плохо. Но всё-таки она неуверенна.
– П-простите…
Женщина наклоняется к ней и хмурится.
– А чего шёпотом?
Тсунаёши оттягивает воротник потёртого свитерочка, показывая шрам на шее. Она думает, что это можно, ведь эта женщина её больше никогда не увидит.
Но она ошибается.
Женщина спрашивает:
– А где твои родители?
Девочка думает, что бы такого ответить, и наконец говорит:
– Дома… Я не хочу сегодня туда идти.
Её собеседница качает головой и отвечает:
– Хорошо, не пойдёшь. А со мной пойдёшь? А потом мы разберёмся, пойдёшь ты домой, или нет.
Учительница в школе, разумеется, объясняла детям, что незнакомцам на улице нельзя доверять. Рассказывала даже самые мягкие примеры того, что такие незнакомцы могут сделать. Но…
Женщина вызывает доверие. А девочке кажется, что всё будет лучше, чем замёрзнуть на улице. И намного лучше, чем вернуться домой. Ведь, когда над тобой издевается отец, это гораздо больнее, чем когда это делает совершенно чужой человек. Тсунаёши в свои семь лет это хорошо успела усвоить.
Девочка неуверенно кивает.
Женщина скидывает куртку и надевает её на Тсуну. Девочка, отчаянно краснея, закутывается.
Незнакомка, улыбаясь, спрашивает:
– Тебя как зовут?
– Т-тсунаёши…
– А меня Фумико. Пошли.
Фумико берёт девочку за руку и отводит в гостиницу. Там её хорошо кормят и укладывают спать, а наутро…
Тсуна сбегает, спрыгнув из окна второго этажа. Она испугалась хмурых мужчин в чёрных костюмах, с которыми разговаривала женщина. Похожими людьми, ой, очень похожими, командовал её отец.
Перед Тсунаёши сейчас сидела не Арашитори-кумитё, а та добрая женщина, которая когда-то ей помогла. Девушке стало очень стыдно. Как хорошо, что её собеседница не видела её лица.
Всё же улыбка очень сильно меняет людей.
Мукуро вдруг активировался и тихонько прошептал на ухо девушке:
– Ты знаешь, это она улыбается впервые за пару месяцев, наверное. У неё серьёзные проблемы… Знать бы, какие…
Да, знать бы. Тсунаёши поняла, что она просто уничтожит Барасава-кай, чего бы ей это ни стоило.
====== Часть 23 ======
В итоге Тсунаёши имела в своём распоряжение пятьсот бойцов. Арашитори-кумитё искренне не верила ни в какой успех, но решила, что ей без разницы – её клан всё равно обречён.
Люди были разделены на четыре подразделения, в каждом по пять отрядов. Их все Тсуна нагло пронумеровала, и не подумав запомнить имена вакагасира и сятэй-гасира.
В качестве средств связи решено было использовать Мукуро и ещё парочку иллюзионистов, так как все сигналы очень качественно глушились. Какой из воюющих сторон, было непонятно, но какая, в самом деле, разница?
Мукуро приступил к своим обязанностям сразу же, сообщил и даже показал на карте расстановку сил.
Люди Ироказэ-кай были сосредоточены вокруг резиденции, для защиты. Большинство сидели в окружающих зданиях и стреляли по врагу из окон, часть сосредоточилась на улицах. Шу сидел в резиденции, чему Тсуна несказанно обрадовалась – обычно он благоразумием не отличался.
Клан Барасава нападал с северной стороны. Они прошли уже довольно далеко, и Тсунаёши с тщательно скрываемым ужасом смотрела, как на иллюзорной карте, созданной Мукуро, жёлтые участки, обозначенные как территория, занимаемая людьми Ироказэ-кай, медленно покрывается зелёным (почему именно зелёным?) цветом Барасава-кай. Их было больше.
Было решено двигаться вслед за людьми Барасава-кай, догоняя их. Начать решили с краю, небольшие территории клана Арашитори находились восточнее территорий Барасава-кай, а людей было совсем немного.
Не самая лучшая, но кумитё призналась, что последнее время она была вынуждена поддерживать Барасава-кай, только чтобы держаться на плаву. Члены клана Ироказэ могли принять их за врагов.
Но так было даже лучше. Количество народа около резиденции было гораздо больше, и была возможность загнать врагов между людьми Ироказэ-кай и своими бойцами.
Так и решили.
Тсуна и Мукуро стояли на крыше какого-то здания и обозревали улицу. Дальняя от них часть её была чуть ли не целиком залита кровью. И повсюду валялись тела. Тсунаёши сначала хотела позвать Шоичи, но Мукуро сказал, что живых там нет. Уже нет.
Группа якудза состояла из тридцати-сорока человек. Много. А сколько таких всего? Ой-ё. Плохо.
Они двигались вперёд, сосредоточенно прикрываясь щитами из пламени от града пуль, льющегося на них из окон домов. Часть пуль, к слову, тоже была с самым разным пламенем, и спастись им удавалось не всегда. Но часто. Девушка отметила их тактику – половина держала щиты, половина отстреливалась, ведь и то и другое одновременно делать невозможно.
А снайперы из Ироказэ-кай так делать не могли – на каждое их было по одному. Большой просчёт Ироказэ Шу, с чего бы это? Тсунаёши решила, что потом разберётся, а пока просто прикрыла своим односторонним щитом из пламени. То же самое сделала и на соседней улице, где была такая же ситуация.
У девушки чесались руки уничтожить всю эту честную компанию безо всяких там Арашитори-гуми, но были две проблемы.
Во-первых, Мукуро запрещал ей много использовать пламя даже в перчатках, и долго ругался в таких случаях. А во-вторых, она тогда будет далее небоеспособна. Она довольно быстро опустошит резерв, и это закончится обмороком, а впоследствии болью во всём теле и, если использовать горячее пламя, а не лёд, то и проблемами с терморегуляцией в организме.
Тогда зол будет не только Мукуро, но и Шоичи. Тсуна благодаря ему и Верде уже прекрасно знала, что при изменении температуры внутренних органов меньше, чем на градус (точную цифру она всё же не могла запомнить*, сколько бы раз ей не повторяли) очень возможен летальный исход. Рыжик ей уже раз двадцать популярно объяснил, что она жива только благодаря ему и Мукуро. Девушка соглашалась и не хотела злить друзей, но заставить себя быть осторожнее и хотя бы перестать опустошаться никак не могла.
И даже стрелять по ним у Тсунаёши не было возможности – её могли заметить, увидев, откуда летят пули. Так подрывать свою репутацию девушка очень не хотела.
Но тут якудза подошли поближе, а сзади уже показалась группа Арашитори-гуми. «Свои» подлетели на пламени на расстояние выстрела, благо путь им был уже расчищен, и дали о себе знать.
Один из вакасю упал. Остальные остановились, стремительно оборачиваясь. Да, сзади защищаться тоже иногда надо.
Снайперы воспользовались заминкой, старательно усилив огонь. Прежде, чем парни из Барасава опомнились и сосредоточили свою защиту на двух флангах, полегло ещё несколько человек.
Этому факту девушка обрадовалась. По её плану, отряд из Арашитори-гуми должен был уничтожить группу из Барасава-кай и, доказав свои дружественные намерения, воссоединиться с ненужными больше на этом участке снайперами, и отправиться дальше.
А ещё теперь, когда враги отвлеклись, ей можно было начать стрелять. Что она и сделала, переместившись только при помощи иллюзиониста на другую сторону улицы.
Её пули не имели пламени, но беззащитные с этой стороны якудза потеряли ещё шесть человек, прежде чем осознали наличие новой проблемы. Теперь они защищались аж с трёх сторон, и были очень растеряны.
Проблема только была, и именно ради этой проблемы Тсуна сама пришла на эту улицу. Здесь к группе Барасава-кай могла прийти поддержка с последней из оставшихся сторон. Туда уже добралась группа с соседней улицы, а до неё, уже, видимо, добрался иллюзионист-связной, сообщив о проблемах. А иначе с чего бы эта самая поддержка уже показалась из-за поворота?
В появившейся группе было человек шестьдесят – наверное, в ней воссоединились боевики с двух улиц. И это было плохо, ой как плохо. Тсунаёши мысленно прикинула: снайперов из Ироказэ-кай где-то человек пятнадцать-двадцать. В отряде Арашитори-гуми – двадцать пять человек. Да, не выстоят, совсем.
Настал её черёд.
Если до прихода подмоги у некоторых членов Барасава-кай, у самых неактивных и трусливых, была возможность выжить, то теперь умереть должны были все.
Но якудза этого не знали. Группа боевиков Барасава-кай очень обрадовалась, отстреливаться они стали намного активнее.
Отряд клана Арашитори, впрочем, тоже – они понимали, что будет в случае поражения. Если они проиграют и останутся в живых, то должны будут сделать юбицумэ, а потом либо подчиниться и стать частью клана Барасава, либо добровольно сдаться полиции. Барасава-кай не жалел проигравших, и лёгкой смерти им не давал. Поэтому якудза прекрасно понимали, что им надо делать.
Задача девушки как раз и состояла в том, чтобы все «свои» выжили.
Тсунаёши зажгла пламя в ладонях и спрыгнула с крыши.
Она приземлилась на асфальт и выпрямилась, одним взмахом руки воздвигая стену из пламени.
– Иногда мне кажется, что я запру тебя на базе, замурую все входы и выходы и буду просовывать еду в кошачью дверцу. – сообщил невидимый Мукуро.
– Будь добр, не ной в ходе операции, и тогда дома получишь… Пирожки.
– Ну… – Иллюзионист долго боролся с самим собой, и, наконец, проиграл. – Хорошо. Только сейчас я…
– Я сама с ними разберусь. – отрезала Тсуна.
– С шестидесятью тремя рылами?
– Какие-то проблемы?
Но Мукуро уже обиженно растворился в воздухе, тихо ругаясь и ворча.
Якудза сначала удивились, а потом расхохотались.
– Вы? Вас что, в помощь наняли?! Идиоты! Они считают, что, увидев вас, мы испуганно разбежимся? – вопросил какой-то, судя по всему, вакагасира. – Или, может, нам следует пасть перед вами на колени?
– Не понимаете, зачем Арашитори-кумитё заплатила мне столько? Вы и не должны понимать. Вы вообще ничего не должны.
Сосредоточиться…
Взревело пламя, и где-то рядом нецензурно взвыл Мукуро. Девушка даже оглянулась и поумерила силу, но увидела, что ни капли его не задела. Просто парень не нашёл другого способа высказать своё мнение. Ну, или сильно расхотел сладкого. Но Тсунаёши решила всё же дать ему шанс реабилитироваться – его мат перекрыл крики сгорающих заживо людей.
Так продолжалось минуты две. Больше киллер не выдержала.
Из пистолета оно всё же… Честнее. Да, пожалуй.
Девушка погасила пламя и сразу отвернулась. Иллюзионист рядом перестал ругаться и только вздохнул.
И предстала Тсуне совсем другая картина.
Несколько пистолетов лежало на земле, несколько человек стояло на коленях. Оставшиеся боевики Барасава-кай стояли и смотрели на неё, как на собственную смерть. Собственно, так оно и могло бы быть, но подмога их всё же спасла.
