Текст книги "Закатное Небо (СИ)"
Автор книги: Елена Ингверь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Я тоже. – отвечает мужчина. – Но вы прекрасно можете умереть и от старости, если перестанете быть киллером.
Девушка мрачно и устало спрашивает:
– И что же мне тогда делать?
– Если вы не можете этого сделать потому, что у вас проблемы, то я с удовольствием помогу вам. Я сделаю всё, о чём вы только меня попросите!
– Простите, но я не могу рассказать вам о моих проблемах.
– Я понимаю. – вздыхает киллер. – Но, пожалуйста, прошу вас, будьте осторожнее.
– Я не умру, пока не выполню своей миссии.
Это какой? Значит, у неё всё же есть цель, не дающая ей покончить с собой?
– Но, может, вам всё же нужна какая-нибудь помощь?
Девушка задумчиво повторяет:
– Помощь? Да, мне нужна помощь. Вы встречали когда-нибудь человека с такими параметрами пламени? – Закатное Небо протягивает ему детектор с сохранёнными цифрами.
Она искала человека. Скорее всего, именно это было её целью. Но Реборн не встречал такого иллюзиониста ни до, ни после встречи с ней. Хотя искал. На какое-то время он тоже стал одержим поисками. Чтобы, найдя, выдать его Закатному Небу в обмен на её лицо, имя и причины умереть. Он надеялся, узнав это всё, найти её и отговорить умирать.
Сейчас, когда он прилетел в Токио, он сразу отправился к лучшим из местных информаторов в надежде узнать, где Закатное Небо, а возможно даже и то, нашла ли она иллюзиониста и какая у неё семья. Естественно, зря он надеялся – ни про семью, ни тем более про иллюзиониста никому не было известно. А вот местонахождение девушки заставило великого киллера чуть ли не прыгать от счастья. Она получила от каких-то якудза задание охранять кого-то в Намимори. Как раз в этом городе!
Поэтому Реборн не стал задерживаться в Токио, как планировал. Он сразу, прямо-таки ещё ночью, отправился в Намимори.
====== Часть 10 ======
По дороге в школу к Тсунаёши пристроился один вакасю из Дисциплинарного Комитета. Девушка, как всегда, вежливо с ним поздоровалась и постаралась не обращать на него внимания. Странно, зачем Кёя их посылает? Ведь есть же Закатное Небо.
Когда девушка подошла к воротам школы, она увидела… Его. Саваду Нагарэ.
Парень нёсся по улице в одних трусах в цветочек, с пламенем во лбу. Да, пожалуй, лучшего доказательства присутствия в городе Реборна и его хамелеона не найти. О действии пули посмертной воли и о методах обучения Реборна в целом девушка слышала довольно много, хотя ни разу не видела. Весьма и весьма интересное зрелище.
Нагарэ пронёсся мимо Тсуны, мимо ошеломлённого Кёи и шокированных школьников. Тсунаёши немного злорадно подумала, что теперь его репутация и авторитет среди Пепельных Ладоней будут сильно подпорчены, но потом поняла, что сами Ладони скоро хорошо поймут, кто такой Реборн. Их было немного жаль, не все же они такое быдло. Реборна тоже – сама Тсуна плохо представляла, как на его месте разбиралась бы с быдлом, которого всё же была большая часть, и сделать которое людьми было уже, скорее всего, невозможно.
Парень тем временем на всех парах подлетел к Сасагаве Киоко. Эта девушка считалась самой красивой в школе, идолом для кучи парней, и поэтому совсем не удивительно, что Нагарэ подскочил к ней, сбив по дороге пару-тройку человек, остановился, схватил (как отметила про себя Тсуна, довольно грубо, синяк наверняка должен был остаться) её за плечо и заорал:
– Киоко-тян! Если ты мне не дашь добровольно, то я убью твоего брата, а ты всё равно станешь моей, но нежен я не буду!
Тсунаёши не особо любила Киоко-тян. Хотя девушка была очень доброй, но не может человек быть таким глупым и наивным, а ещё так часто менять парней. Но по-любому, её явно надо было спасать. Хоть как-то, пока действие пули не прекратится само собой, надо было задержать Нагарэ, а то мало ли что. Тсуна своего брата знала не очень хорошо, но думала, что ему в голову может взбрести утащить Киоко-тян куда-нибудь прямо сейчас, или хотя бы ударить. А Тсунаёши совсем не хотела, чтобы от её брата страдало ещё больше людей, чем уже страдает.
Девушка со всех ног побежала к брату, моля Ками-саму, лишь бы ей не споткнуться и не упасть, не добежав. И он её молитвам внял, хотя и не упустил шанса постебаться: девушка запнулась о камень где-то в шаге от цели, и, падая, схватилась за Нагарэ. Хоть тот и оттолкнул её, но она всё равно смогла каким-то чудом, ну, или каким-то Мукуро, удержать равновесие. И, не переводя духа, зашептала как можно громче, как только могла:
– Нии-сан, что с тобой?! Что случилось, что ты делаешь? Почему ты совсем не одет?! Тебе же, наверное, холодно, ещё раннее утро! А девушке надо признаваться совсем не так, тут цветы нужны, конфеты, красивый костюм… – как там себя ведут домашние дурочки, типа той же Киоко-тян, в подобных ситуациях?
Нагарэ развернулся и занёс уже руку, чтобы ударить Тсунаёши, но был остановлен, во-первых, всё тем же Мукуро, который, будучи невидимым, выкрутил ему руку и отодвинул в сторону обеих девушек, а во-вторых, Хибари Кёя, который опомнился и пустил в ход свои тонфа.
– Появляться на территории школы без формы – запрещено. Бегать по территории школы – запрещено. Повышать голос на территории школы – запрещено. Угрожать ученикам школы – запрещено. Забью до смерти, травоядное!
Кёя был намного сильнее Нагарэ, и они оба это знали. Группировка Нагарэ держалась только на своём количестве и на поддержке консильёри Вонголы, с которым пока не хотел ссориться осторожный Аохари-кумитё. ГДК решил, что кумитё рядом нет, а Нагарэ выбесил, и если парня не сильно покалечить, то ничего особо ужасного не случится. К тому же, как отреагирует дон Андреа, если узнает, что его сын такое творит?
Кёя ударил Нагарэ снова, в солнечное сплетение, и тот, не успев увернуться или блокировать, отлетел к забору. Тсунаёши задумалась: вступиться за него или нет? С одной стороны, после такого Нагарэ должен был получить заслуженное наказание. С другой – для Кёи всё это скорее всего сильно выйдет боком, как и для всего Аохари-кай. Ещё это может выйти боком Реборну, который явно проигнорировал что-нибудь на тему «вы его не обижайте, холите, лелейте, всё разрешайте», раз начал воспитывать брата Тсуны такими методами. Ну, оно и так уже выйдет, но, может, чуть поменьше. А что бы сделала милая домашняя девочка, которую она теперь вынуждена изображать? Скорее всего, вступилась бы.
– Кёя, не надо больше его бить, пожалуйста!
– Что? – ГДК явно не услышал, хотя девушка шептала как можно громче. Но соизволил остановиться.
– Не надо больше его бить! Мне кажется, он уже понял все свои оплошности! Я сейчас сбегаю домой, принесу ему форму, хорошо? Он извинится перед Киоко-тян, и всё будет нормально. У него какое-то помутнение, я раньше никогда таким его не видела! Пожалуйста, очень прошу!
Кёя некоторое время смотрел на Тсунаёши, как на полную идиотку, ей даже стыдно немного стало. Но потом всё-таки вспомнил об их небольшом договоре, в очередной раз проклял своего сверхзаботливого кумитё, фыркнул и опустил тонфа.
– Хорошо, если ты уж очень желаешь. Но за формой это дерьмоядное идёт само.
«И будет бито уже за опоздание, когда тебя рядом не будет», – говорили его глаза. Девушка лишь вздохнула.
Прозвенел звонок и все ученики стали расходиться. Тсуна пошла со всеми, но по дороге заглянула в женский туалет. Зашла в кабинку, заперлась и мысленно попросила:
Джотто, приди, пожалуйста.
Рядом с девушкой в кабинке материализовалась из пламени она же сама.
– Мукуро, принеси, пожалуйста, плащ. Я загляну к Кёе, скажу ему кое-что. Поможете?
Призрак улыбнулся и кивнул, а в руках у Тсунаёши оказались её плащ и маска. Джотто сказал:
– Что-то мне подсказывает, что ты задержишься. Не волнуйся, я думаю, сейчас это будет даже лучше.
Тсуна решила послушаться. Сама она обладала хвалёной гиперинтуицией Вонголы так же, как и движениями своего тела – только при выпуске пламени. Хоть она и совсем не любила вешать на Джотто свою никчёмность, репутацию и прозвище, но советы предка помогали ей очень часто.
Девушка надела плащ и маску, Мукуро накрыл её невидимостью. Джотто вышел из туалета, Тсуна проскользнула за ним. Она дошла до двери в кабинет и даже постучалась, как и все нормальные люди, хотя обычно так не делала. Ей, как ни странно, открыли. Открыл ей Кусакабе Тетсуя, чуть удивлённо глянул на неё и сообщил, что Кёя-вакагасира на крыше школы. Тсунаёши растворилась в воздухе в лучших традициях Закатного Неба, спасибо Мукуро, и как сквозь воду прошла на крышу через портал иллюзии.
Предстало ей распрекрасное зрелище. ГДК средней Намимори дрался с Реборном. Но зрелище это продлилось недолго, как бы девушка не хотела на это посмотреть ещё. Только заметив её, оба остановились и подошли к ней.
Только взглянув на Реборна, девушка поняла, что, кажется, влипла. Ну с чего у него такой взгляд?! Так не смотрят на киллеров. Так не смотрят на просто коллег. Так не смотрят на просто малознакомых людей. В его взгляде плескалось неизмеримое для неё счастье. Его взгляд был нежным, очень обеспокоенным, каким-то светлым и, как показалось девушке, слегка собственническим. С чего бы это?! Это не может быть эффектом пламени, он же невосприимчив. Он с ней не знаком, они разговаривали и вообще встречались всего лишь раз. Как на него повлиял тот разговор? По мнению Тсуны, он должен был повлиять в совершенно противоположную сторону.
– Чего тебе, не совсем травоядное? – оторвал её от испуганных мысленных метаний Кёя.
– Хаос. – поздоровался киллер.
– Что у вас тут с Реборном случилось?
Вообще девушка хотела спросить не это, но это тоже было интересно.
– Я попросил его не использовать больше свои особые пули на маленьком дерьмоядном из Вонголы. Он отказался.
Да, не умеет Кёя уговаривать людей без помощи оружия. А вот ей, Тсуне, надо бы уметь.
– Реборн, я бы тоже не порекомендовала вам это делать.
– Почему? – киллер искренне удивился.
– Вонгола вас за это по головке не погладит.
– Я знаю. Я не желаю власти дона Андреа над Вонголой, он утопит семью в крови. Я думал, что смогу сделать из него босса, который не будет марионеткой… Но, похоже, я просчитался и мне нужно искать другие способы. – киллер чуть виновато склонил голову. Перед Истинным Небом ему было даже как-то стыдно.
Кёя посмотрел на него чуть удивлённо, а Тсунаёши ответила:
– Я вам сходу могу назвать ещё… Четверых кандидатов, о которых вы знаете, и четверых, о которых вы даже можете не догадываться. Боссами из второй четвёрки могут стать только, пожалуй, двое, да и то, если снять со второго повязку Тумана, но единственный оставшийся вполне готов и рад будет стать доном Вонголы. Та четвёрка, о которой вы знаете, даже не подозревает о своей избранности, и поэтому я решила сосредоточиться не на них.
– Вы тоже хотите устроить переворот в Вонголе?! – Реборн был в шоке. Значит, её цель – не иллюзионист? Или она уже его нашла?
– Свержение Савады Емитсу – лишь средство достижения одной моей цели.
– Неплохо. – хмыкнул Кёя.
Реборн понял, что совершенно ничего не понял, но спросил:
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет. Вам лучше не лезть в мои дела, я сама разберусь. Если вы действительно воспитаете из Савады Нагарэ хорошего капо, я буду вам очень благодарна, но не подставляйте, пожалуйста, себя. Но я не уверена, что это возможно. Я устрою переворот в Вонголе, я постараюсь это сделать. А вы, если можете, пожалуйста, отвлекайте внимание консильёри от меня, как можете.
– Тогда я продолжу использовать пули посмертной воли и другие мои методы. Я бы очень хотел попросить вас об одолжении. Не могли бы вы, зная эти места, объяснить всем местным якудза, что я буду здесь с ним работать и мне не стоит мешать?
Кёя намёк понял, фыркнул и ответил:
– Что ж, не будем. Только по ночам вы разбираетесь с ним сами, а если не разберётесь…
По идее это должно было сообщить Реборну, что против всего Дисциплинарного Комитета даже лучший в мире киллер – ничто, но он только ухмыльнулся.
– Хорошо, со всем разберёмся. – ответила Тсунаёши.
ГДК развернулся и вышел с крыши, оставив их с Реборном наедине.
====== Часть 11 ======
– Я бы хотела вас кое о чём попросить. – после пары минут молчания сказала девушка.
Реборн на неё внимательно посмотрел и ответил:
– Я с удовольствием выполню любую вашу просьбу.
Тсунаёши только вздохнула. Он опять воображал себя должником.
– Я бы хотела, чтобы обучение наследника ни коим образом не затрагивало его сестру.
– А вы считаете, что оно могло бы?
На самом деле киллер немного покривил душой. Оно могло, и, лишь узнав, что у наследника есть сестра, Реборн сразу прикинул несколько возможных вариантов покушений на неё, чтобы брат кинулся её спасать. Она же была девочкой слабой и не очень здоровой, и Нагарэ, как брат, должен был о ней заботиться. Но как только бывший Аркобалено увидел своего нового подопечного, то сразу понял: вряд ли он побежит спасать кого-нибудь вообще, если ему за это ничего не будет.
Но можно было попытаться его научить, но если Закатное Небо будет против ещё и этого?
– Я слышала о ваших методах. Если что, скажу вам сразу: устраивать мнимые покушения на кого-либо из его окружения бессмысленно. Если вы докажете мне обратное, вы тогда сможете очень облегчить мне работу, я буду очень благодарна. Но всё же не уверена, что вы на это способны, уж извините.
– Да я и сам уже очень сомневаюсь. Но вы можете, надеюсь объяснить мне, почему я не должен касаться его сестры? К тому же, я приехал ночью, а её еще ни разу не встречал. Насколько я понял, дома она не ночевала.
– Савада Тсунаёши действительно дома не ночует, и уже довольно давно. Она остаётся либо у друзей, либо у своего парня. Её парень – Хибари Кёя. Я думаю, что он действительно имеет к этой девушке какие-то чувства, ведь мы все прекрасно понимаем, что с её стороны к CEDEF никак не подобраться. Так или иначе, но Аохари-кумитё, увидев Тсунаёши со своим довольно близким и очень любимым родственником, нашёл о ней всю информацию, какую только мог, обращался даже к Ногицунэ и Трио Утренней Дымки. И, посмотрев её биографию, почему-то испугался и нанял меня в качестве телохранителя. У меня свои методы, но лучше вам вообще её не трогать.
Тсунаёши подумала, что надо бы эту историю рассказать самому оябуну, а также и Курокаве Хане, учившейся в третьем классе старшей школы Намимори, а вообще являвшейся лучшим в регионе криминальным информатором и гордо носившей псевдоним «Ногицунэ». С чего имя себе она выбрала именно такое, Тсуна искренне не понимала, но это её право.
– А в её биографии настолько всё плохо?
Реборн не понимал, что могло случиться с дочкой консильёри Вонголы. Да, у неё не было пламени, а родители её не очень-то любили, но охраняли же, как и брата. Когда она в четырёхлетнем возрасте потеряла голос из-за нападения на дом, то это послужило для дона Андреа очень хорошим уроком. Когда она в шесть лет стала слышать голоса, то в психиатрической больнице с ней обращались хорошо, а шизофрения была в очень лёгкой форме. Киллер специально проверял, чтобы точно знать, всё ли в порядке с сестрой наследника. Что там могло ещё произойти?
– Хм… Дон Андреа, как вы, наверное, знаете, не особо любит свою дочь и считает её… Ну, я бы сказала, паразиткой, мешающей ему и его семье. Но он человек практичный, и пытался на дочке… Подзаработать.
А вот теперь Реборн действительно испугался. Если Савада Емитсу может так поступить с родной дочерью, то что же он сделает с Вонголой?! И с Сицилией, за огромную часть которой ответственна именно эта семья.
А что с девушкой? Киллер ещё её не видел, на ней это сильно отразилось? Реборн прекрасно представлял себе, как можно подзаработать на дочери, и надеялся, что от этого её психика не сильно пострадала. Её мать также к ней относится? Он подумал, что нет, эта женщина, скорее всего, вообще ничего не знает. А Нагарэ вот должен был знать, учитывая, как отец его воспитывал. Тогда становилось понятно, почему девушка не жила дома. Реборн вспомнил, что его поселили именно в комнате Тсунаёши, и помещение выглядело совсем не жилым.
По девочке ещё должен был сильно бить тот факт, что такое сделал её родной отец. Какая-то там лёгкая форма шизофрении – ничего, по сравнению с тем, что у неё после этого с психикой.
– Много он там… Пытался?
Что там вообще в этой семье происходит?! Мать вообще ни о чём не знает, отец продаёт собственную дочь и учит этому сына, а девушка после такого ещё рискует жить в том же городе. Хотя, надо было признаться, она умнее, чем про неё говорят, если привязала к себе якудза. Но от такого Реборну становилось только противнее – наверняка эта Тсунаёши ни капли его не любит, а может, даже и ненавидит, хотя и меньше, чем родителей. Ведь в таком случае она должна попытаться как можно скорее связать их узами брака, а так как ей ещё семнадцать, то для начала она наверняка попытается скрепить их отношения ребёнком.
Страшно и противно. И Реборн даже посочувствовал Закатному Небу – он сам не представлял себе, как можно было бы везде следовать за такой девушкой. О методах Закатного Неба в охране он знал, считал абсолютно замечательными и сам был бы рад так делать, если бы имел напарника атрибута Тумана.
Тсуна заметила мрачный вид и скрытые шляпой глаза киллера. Почему он всё понял опять не так, как она хотела?! Девушка же чётко сказала ему, чтобы не трогал её, так как якудза о ней позаботятся, а Вонгола – совсем наоборот. Что он там себе напридумывал?! Тсунаёши постаралась ответить так, чтобы её дорогой коллега чуть успокоился:
– Не раз. Но с девушкой всё не очень плохо, всякий раз… Находились добрые люди, или просто более умелые товарищи по несчастью. Один клан якудза, торговавший людьми, вырезан был полностью своим товаром. Тсунаёши тогда тоже спасли. Не всегда, разумеется, были такие масштабы, но в целом ей помогали, и довольно скоро после продажи.
Реборн подумал, что Закатному Небу, конечно, виднее, она ведь контактировала со своей подопечной, да и вообще должна, как Истинное Небо, разбираться в людях, но, всё же, это ещё ничего не значит. Ведь если верить словам девушки, то получается, что Савада Тсунаёши, плюс ко всему, видела ещё и много крови. Либо она на самом деле ещё более жестока, чем её брат, либо всю свою боль прячет как можно глубже. А если её продавали не просто в бордель, а в клан якудза, то у неё должны были остаться самые неприятные воспоминания о них, и самое ужасное отношение к ним. Как же она тогда со своим Хибари-то контактирует?!
Он спросил:
– А вы можете сказать, как она сама относится к Хибари Кёе?
Тсуна осознала, что она совершенно не умеет убеждать людей. Что у этого киллера вообще в голове творится?! Как ему ещё сказать, что с Савадой Тсунаёши всё в порядке? И как ей теперь себя вести с ним? Зачем она вообще подняла тему про биографию?! А, нет, без этого не было бы понятно, зачем нанимать такого дорогого киллера в телохранители. Но как ему ещё попытаться объяснить?
А может, вообще не пытаться? Разве должно ему быть какое-то до Тсуны дело, если она почти не контактирует со своим братом и никак на него не влияет? Да, можно и это озвучить.
Но на вопрос надо по-любому ответить, и чего-нибудь Реборну этим объяснить.
– Я думаю, нейтрально. Уважает – это точно. Вы, наверное, подумали, что она умнее, чем хочет казаться, и сама его к себе привязала ради защиты? Спешу вас разочаровать, она далеко не такая. Я не могу сказать, что Тсунаёши совсем невинная и тихая девочка, но она всё равно добрая и честная, хотя и выросла… Так. Я бы сказала, что она специально старается не испортиться. Она хочет быть максимально непохожей на своего брата. Так что её отношения с Хибари Кёей – исключительно его инициатива. А она сама лишь очень обрадовалась, что её в кои-то веки любят. Да и не настолько она наивна, чтобы отказаться от защиты якудза.
Картинка в голове у Реборна чуть-чуть прояснилась. Значит, не всё так плохо. Может, в этой семье есть хоть один более-менее нормальный человек, потому что в Саваде Нане он заметил что-то неправильное. Но на эту Тсунаёши ещё надо было поглядеть.
– Ясно. Я не буду трогать Саваду Тсунаёши. Она всё равно с наследником близко не общается, и никак на него не влияет. Но хотя бы поговорить с ней можно?
– А кто запретит? Разве что Хибари Кёя, так что постарайтесь не попасться ему на глаза.
Теперь, когда стало понятнее, как себя вести, Тсуне надо было подтвердить свои слова. Девушка решила, что это будет не очень сложно, так как наплела она немного. Хоть доброй и честной она себя никогда не считала, но это можно было легко сыграть. Радость от того, что её любят она тоже действительно могла изобразить – она до сих пор испытывала подобную в отношении всех обитателей базы Мелоне. А всё остальное было чистой правдой, только чуточку подкорректированной.
– Спасибо, я с ней поговорю. Если что, могу помочь и вам. У вас есть ещё какие-то пожелания?
– Вы знаете, я хотела бы знать ваши планы по воспитанию Савады Нагарэ и имена его будущих хранителей. Если это возможно, разумеется.
– С чего бы этому быть невозможным? Насчёт планов… У меня они были. До того, как я увидел наследника. Сейчас я свои планы подвергаю большим сомнениям и корректирую, ведь, как мы с вами оба уже поняли, пускать в него пулю посмертной воли точно не стоило. Кстати, я, к сожалению, не видел сам, что конкретно произошло, а Хибари Кёя мне сообщил только своё мнение о моём поступке. Вы видели?
– Савада Нагарэ вбежал на школьный двор и приказал девушке, которая считается самой красивой в школе, «дать ему», угрожая, что иначе убьёт её брата. Я, кстати, тоже очень желала выразить вам моё мнение, но вижу, что вы сами его уже поняли. Потому, что моя подопечная, как девочка не очень умная, но не жаждущая чужих страданий, причиняемых её братом, побежала пытаться его успокоить. Как вы понимаете, это невозможно до прекращения действия пули, так что пришлось вмешаться даже мне.
– Вы воздействовали пламенем?
– Он невосприимчив, так что я воздействовала пинком, уж извините. Потом вмешался Хибари Кёя, но Савада Тсунаёши опять спасла своего брата, уговорив своего парня не сильно его бить. Я, если честно, не понимаю, зачем она это сделала. Может, не хотела клану Аохари проблем от Вонголы. Но у меня к вам большая просьба. Если можете, то, пожалуйста, обучайте его подальше от гражданских, и в особенности от его сестры.
Реборну стало одновременно и грустно, и стыдно. Грустно потому, что невосприимчивость к пламени Истинного Неба считалась страшнейшим проклятием (если только ты не личный хранитель Истинного Неба и не родственник ему). Стыдно – понятно почему, ведь неприятнее, чем когда тебя ругают, может быть только когда ты виновен и тебя ругают.
– Извините пожалуйста, я постараюсь.
Тсуне стало тоже как-то не очень хорошо. Ведь она же просто попросила, посоветовала, зачем перед ней извиняться, он же не виноват?!
– Ничего, вы же ни в чём не виноваты, я просто попросила.
Реборн решил не спорить по поводу своей вины, он помнил, что девушка даже не считала его своим должником, и продолжил недосказанное:
– С его хранителями я не определился. У меня есть на примете один парень, Гокудера Хаято, вы, наверное, слышали. Так вот, ему недавно семья Эспозито заказала наследника. Он должен вскоре прилететь в Японию. Так как он примерно одного возраста с Нагарэ, он поступит в эту школу, и будет выжидать удобного момента. Если Нагарэ его победит, то, по обычаям семьи Палетти, он должен будет подчиняться наследнику. Насчёт остальных я не знаю, так и не смог найти подходящих в Италии, надеялся, что найду здесь. Вам сообщать о моём выборе?
– Да, пожалуйста. Просто в Намимори не так уж и много пламенников, и что-то мне подсказывает, что из Пепельных Ладоней вы выбирать хранителей не будете. Поэтому, как бы вы моих случайно не выбрали, некоторые здесь вместе со мной. Они, конечно, откажутся, но лишних проблем я им не хочу, у них и так дел много.
– Да, разумеется.
Реборн вздохнул. С минуту они оба молчали. Тсунаёши поняла, что киллер хотел чего-то ещё, но не мог попросить.
Она сказала:
– Мне кажется, вы хотите чего-то ещё.
Реборн опять вздохнул и ответил:
– Извините. Мне говорили, что вы не любите выпускать своё пламя…
Теперь настала очередь вздыхать для Тсуны. Она даже почувствовала себя очень виноватой, хотя это и была совершенно не её проблема. Таких людей она всегда видела издалека.
Девушка подняла руку и зажгла на ней довольно большой огонёк. Сказала:
– Извините вы. Я чувствую невосприимчивых.
– Я…
Одно дело думать, какая ужасная участь у обделённых возможностью подвергнуться воздействию Истинной Гармонии, но совсем другое – понять, что сам таковым являешься.
====== Часть 12 ======
Тсунаёши ещё раз сказала:
– Извините.
Она собиралась попытаться объяснить Реборну, что всё не так уж и плохо, но Мукуро почему-то решил, что ей пора. Иллюзионист просто молча запихнул девушку в портал иллюзий, и она только лишь услышала, как её собственный шёпот говорит киллеру:
– Мне пора, извините.
Девушка уже собиралась высказать хранителю всё, что она о нём думает, и причём не только на японском, но тут увидела, куда он её притащил. Вернее не куда, а зачем.
Спортивный зал был пуст. Почти.
Несколько парней из старшей школы собрались кучкой в углу и что-то кричали, смеясь. А за ними, вжавшись в стенку, стояла она сама, то есть Джотто, и тщетно пыталась скрыться от рук одного, нагло лезущих под рубашку.
Какого?!!! Он же не может в её облике использовать пламя!
– Мукуро, – тихо сказала девушка, – я сейчас их всех… А ты сотрёшь им память, хорошо?
Чёрный вихрь с красно-оранжевыми вкраплениями рванул с места.
Она не использовала горячее пламя. Лёд, только лёд. Она не била, чтобы не осталось следов. Она гладила. Легонько, ласково касалась, опаляя холодом и невыносимой болью. Такой, какую чувствовала сама, когда пользовалась льдом без перчаток.
Джотто, выйдя из угла, постоял в сторонке, а потом пошёл на урок. Он не хотел видеть расправы, хотя и пострадал сам. Ещё он был уверен, что если бы на его месте была сама девушка, то насильникам досталось бы гораздо меньше, Тсуна бы просто убежала плакать в уголок. Впрочем, он знал, что убежит она по-любому, и успокаивать её будет бессмысленно.
Тот, кому она мазнула кончиками пальцев по шее, ещё несколько недель не сможет говорить вслух. Тот, кого она на момент взяла за руку – не сможет ею двигать ещё довольно долго. Тот, которому она дотронулась до лба, будто проверяя температуру, завтра не сможет даже встать, так у него всё будет расплываться перед глазами из-за головной боли. Тот, которого она легонько похлопала по спине, не сможет и разогнуться. А тот, который посмел дотронуться до неё-Джотто… Тсунаёши поняла, что ей совершенно не хочется, чтобы у него когда-либо были дети. А то воспитает их такими же, каким её собственный отец воспитал Нагарэ.
Кто сказал, что Истинное Небо должна быть доброй и всепрощающей?
Тсуна ненавидела людей, желавших самоутвердиться таким способом. Она не понимала, зачем это. Почему люди вообще могут думать, что, причиняя другим страдания, они сами станут лучше, сильнее, храбрее. Когда-то, когда она была ещё маленькой, она спросила об этом Верде. Тот прочитал Тсунаёши чуть ли не целый курс по психологии, но ответа она так и не поняла. Бывший Аркобалено, побившись ещё некоторое время, вскоре сам сдался. Сказал только, поняв, что ничего не выйдет:
– Ты же Истинное Небо. Так что не заморачивайся, всё равно никогда не поймёшь.
Она и не понимала. Не понимала, почему таким был её брат. Не понимала, почему вся его группировка состояла из таких же людей. Не понимала, почему её отец, когда приезжал, бил её мать и издевался над ней. Как будто ему было недостаточно того, что он уже с ней сделал. Не понимала, как те якудза, которым продал её отец, когда ей было десять лет, дошли до такого.
Тсунаёши их всех жалела. Искренне сочувствовала.
Но прощать не собиралась.
Тсуна могла простить всем, даже отцу, то, что произошло с ней.
Но не то, что происходило с другими. Она не могла простить своему отцу мать. Семье Эстранео – Мукуро, Наги, Кена и Чикусу. Клану Исинедзу – Спаннера, хоть он тогда, как и она, почти не пострадал. Она не могла простить и Кёю, клану Кагераи, отнявшему у него всё и оставшемуся безнаказанным. Она не могла простить им и не только им Занзаса, дона Тимотео, совершенно незнакомого ей иллюзиониста Генкиши, клан Ироказэ, а также тысячи и миллионы загубленных людских жизней. Детей, не перенёсших опыты над ними. Насилованных и замученных детей и людей в борделях Исинедзу. Жителей Намимори, регулярно страдавших от Пепельных Ладоней.
Она просто не могла простить это.
Она убивала.
Какой-то вакасю, ухмыляясь, довольно её разглядывает. Её заставили раздеться и теперь делят, кому она достанется. Девушке холодно и противно, но раздевают её и пялятся на неё не впервой, и она старается не показать ни одной эмоции. Ничего ведь такого не случится.
Только надо успокоиться и сосредоточиться. О чём надо для этого думать? О том, что хочешь защитить. Но в такой ситуации противно думать о Мукуро или Наги, или о Верде. Тогда создаётся ощущение, что они здесь, смотрят прямо на неё. О чём же тогда думать? О себе – никогда не получалось.
Она вслушивается в разговор. Кажется, они решили пустить её по кругу. Первый якудза, самый, кажется, главный, манит её к себе пальцем. Она медленно подходит, что ещё делать? Только успокоиться и сосредоточиться, и не обращать внимания на взгляды, смех и липкий холод.
Он задумывается на секунду, усмехается, хватает её за волосы и рывком опускает на колени, так, чтобы она упёрлась носом в пряжку его брюк. Но его ухмылка немного тускнеет, и он проводит ладонью по её спине, от чего она вздрагивает и ёжится, а концентрация теряется. Теперь становится ещё и страшно.
Сятэй-гасира задумчиво разглядывает слой тоналки на своей руке и страшный шрам, виднеющийся теперь сквозь остатки. Иллюзия ведь больше ничего не поддерживает. Савада Емитсу ушёл около пятнадцати минут назад, ушёл под защиту своих шестёрок из CEDEF, и его теперь не догнать и морду не набить. Поэтому якудза заключает:
– И так сойдёшь, сучка. Чего мы ждём?
А действительно, чего? Если не можешь думать о тех, кого хочешь защитить, то надо думать о том, как ты будешь их защищать. Или от кого.
Тсуна представляет себе, как она идёт по тёмному коридору. Напротив неё – Вендиче. Тёмная фигура в чёрном плаще, обвязанная бинтами. Один, а уже много. Не зря же их называют Кошмаром Италии. Девушка представляет в руках мумии Мукуро.
А теперь надо выпустить на волю свои чувства. И в фантазии, и наяву.
Раскалённая волна затапливает помещение.
