Текст книги "Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья"
Автор книги: Елена Езерская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Он увидел, что унтер уже пришел в себя от удара и поднимается с пола, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– А вы? – пробормотала Лиза.
– Одного-двух я точно успокою навсегда, – серьезно сказал Репнин. – А вы бегите!
Насмерть перепуганная, но еще не протрезвевшая Лиза попятилась к выходу из трактира. Репнин достал из-за пояса пистолет и навел его на угрожающе надвигавшегося унтера.
– Не советую, – тихо сказал ему Репнин, отступая к двери. – Никому не советую приближаться ко мне.
Посетители разом расступились, и Репнин беспрепятственно вышел из трактира на улицу.
– Я не просила вас о помощи, – уставшим голосом сказала ему Лиза. Она стояла, прислонившись к стене трактира, и с наслаждением вдыхала морозный вечерний воздух. – Вы видели лица этих людей? Еще немного, и они разорвали бы нас на части!
– По рассказам Владимира, вы казались кроткой барышней, – пожал плечами Репнин, подавая ей руку.
– Он говорил с вами обо мне? Он обсуждал с вами это?
– Это? – не понял Репнин. – Владимир рассказывал, как вы танцевали на балу в Петербурге. А что вы имели в виду?
– Вам не за чем меня жалеть, – устало махнула рукой Лиза. На свежем воздухе она начинала понемногу приходить в себя. – Владимиру некогда было меня вспоминать. Он дрался на дуэли, влюблялся… Я не нужна ему и не была нужна никогда. Может быть, только на мгновение, чтобы забыть о тех, кого он по-настоящему любит.
– О чем вы? Мне казалось, вы дороги ему…
– Довольно об этом! – прервала его Лиза. – И раз уж вы спасли меня, то, наверное, хотели бы воспользоваться своим правом победителя. – Так куда вы повезете меня?
– Туда, где вас любят и ждут, – домой, – ласково сказал Репнин, помогая Лизе поправить платок и застегнуть шубу.
– Что вы делаете? Я не маленькая, я и сама могу…
– Сейчас вы – маленькая и беспомощная, вам надо помогать и вас надо оберегать. Позвольте мне позаботиться о вас!
– Хорошо, – смирилась Лиза. – Пойдемте скорее отсюда.
– Пойдемте, – кивнул Репнин.
Он проводил Лизу в карету, которую взял у Корфов, и велел Григорию отвезти их в имение Долгоруких.
– Как вы узнали, где найти меня? – после некоторого молчания спросила Лиза.
– Я не знал, – сказал Репнин и, встретив удивленный взгляд Лизы, пояснил. – Честно говоря, я наделся видеть вас за завтраком, но Владимир сказал, что вы уже уехали. А потом… потом, будучи лишен вашего общества, я целиком и полностью отдал себя выполнению своего долга – разоблачить и наказать Забалуева.
– Надеюсь, этот подвиг вы совершаете не только ради меня? – не очень вежливо осведомилась Лиза.
– Что-то случилось? То, о чем я еще не знаю? – участливо спросил Репнин.
– Да, – кивнула Лиза, почувствовав неловкость за свое высокомерие, – и простите меня, князь, этого вы действительно еще не знаете! Сегодня утром мы получили письмо из канцелярии императора. Мне отказано в просьбе о разводе с господином Забалуевым.
– Как же так?! – воскликнул Репнин, и в его взгляде появилось еще больше теплоты и сочувствия. – Это же немыслимо, необъяснимо! Теперь-то я понимаю причину вашего отчаяния. И сейчас у меня стало еще одним поводом больше для того, чтобы довести начатое расследование до конца.
– Так это Забалуева вы искали в трактире?
– Скорее – следы его мерзких деяний. Сегодня днем в трактире арестовали управляющего Корфов. Он обвинен в изготовлении фальшивых денег.
– Карл Модестович – фальшивомонетчик? – искренне удивилась Лиза.
– То-то и оно, – кивнул Репнин. – Кое-какие мелкие делишки за ним, конечно же, водятся, но чтобы докатиться до такого? Нет, здесь должна быть фигура посерьезнее. И, сопоставив некоторые факты, я пришел к выводу, что и в этом деле не обошлось без Забалуева.
– А что сам Карл Модестович? Он признался? Что он говорит?
– Он ничего не говорит, и единственный человек, с которым он решил сразу после ареста пообщаться, был… Догадываетесь, кто?
– Забалуев?!
– Вот именно.
– Да неужели же нет на этого подлеца управы! – в сердцах вскричала Лиза, и глаза ее снова затуманились слезами.
– Лиза, Елизавета Петровна, умоляю вас, будьте мужественны, а я обещаю вам, что смогу найти достаточно веских улик, чтобы наказать Забалуева…
Когда они приехали в имение Долгоруких, Лиза уговорила Репнина остаться на ужин, но, войдя в гостиную, они увидели исправника, который в тот момент сообщал о цели своего неожиданного визита.
– Так вот, у некоего господина обнаружены фальшивые ассигнации. Он утверждает, что получил их от вас, княгиня.
– Надеюсь, это шутка? – Долгорукая стояла, опершись на руку мужа, и пока еще спокойно, с иронией взирала на исправника.
– Никак нет, ваше сиятельство, – козырнул тот. – Я при исполнении и шутить не могу-с. Против вас выдвинуто обвинение, и я обязан проверить поступившую информацию.
– Но это же безумие! – Долгорукая непонимающе посмотрела на мужа.
– Уж не хотите ли вы сказать, что мы все заразились этой болезнью? И не от вас ли? – мерзким тоном вставил Забалуев, наблюдавший за этой сценой из дальнего угла гостиной.
– Извольте держать ваши комментарии при себе! – зло бросил ему Андрей, подошедший к родителям вместе с Соней. – У вас в этом доме нет права голоса.
– Не надо спорить, – мягко остановил его князь Петр. – Я полагаю, что лучшим лекарством против наветов является честность. Мы готовы оказать помощь следствию. Что требуется от нас?
– Господа, – смутился исправник, – я всего лишь выполняю свой долг…
– Долг каждого христианина – помогать разоблачению преступника, – твердым тоном сказала Лиза, входя в гостиную и глядя прямо в лицо Забалуеву.
– А чего это вы на меня смотрите, дорогая супруга? – нагло спросил Забалуев. – Исправник пришел не ко мне, а к вашей матушке. Ведь я не ошибаюсь, господин исправник?
– Так точно! – подтвердил тот.
– Что вы хотите сделать? – спросил Репнин. – Каковы ваши указания?
– Мне приказано проверить сейф их сиятельств на предмет обнаружения там доказательств, – еще раз козырнул исправник.
– Петр Михайлович, – обратился Репнин к Долгорукому, – я бы рекомендовал вам предоставить господину исправнику такую возможность, и снять тем самым все обвинения.
– Хорошо, – согласился с ним князь Петр. – Я готов принести вам все бумаги, хранящиеся в сейфе в моем кабинете.
– Никак нет, ваше сиятельство, – снова козырнул исправник, – я должен сам присутствовать при открывании, дабы избежать подлога или уничтожения доказательств.
– Вы пытаетесь оскорбить меня, сударь?
– Никак нет-с, но…
– Папа, – тихо сказал Андрей, – будь благоразумен. Пусть господин исправник получит то, за чем пришел, чтобы мы могли, наконец, успокоиться.
– Хорошо, – кивнул князь Петр и обернулся к исправнику. – Следуйте за мной.
– Мы тоже пойдем! – воскликнула Лиза и решительно направилась вслед за ними.
Она как будто подала сигнал, и за ней последовали остальные свидетели этого разговора.
В кабинете князь Петр на глазах у всех открыл сейф в стене за своим креслом и извлек из него шкатулку, где обычно хранились деньги.
– Что это? – с ужасом спросила Долгорукая, заглядывая через его плечо. – У меня не было столько денег! Я точно помню – вдвое меньше было!
– Машенька, разберемся, – князь Петр мягко отстранил ее и указал исправнику на шкатулку. – Извольте проверить.
Исправник достал из-под борта мундира конверт с фальшивой купюрой и сравнил ее с теми, что лежали на самом верху в шкатулке.
– Вот видите! – хмыкнул исправник. – Деньги фальшивые.
– Поразительно! – с притворным негодованием воскликнул Забалуев.
– Да, как вы смеете? – побледнела Долгорукая. – Это не мои деньги! Мне их подбросили!
– Прошу прошения, княгиня, – покачал головой исправник, – мы все свидетели – подлога не было. Его сиятельство сам открыл сейф, и вы лично присутствовали при этом.
– Однако позвольте узнать, господин исправник, – вмешался Репнин, – откуда у вас появились сведения, порочащие княгиню?
– Показания на ее сиятельство дал управляющий Корфов Карл Модестович Шуллер. Он был задержан сегодня в трактире при попытке расплатиться фальшивыми ассигнациями, которые, как он утверждает, получил от княгини в счет оплаты его услуг в деле против барона Корфа.
– Это ложь! – вскричала Долгорукая. – И как можно ему верить? Это же вор, проходимец, всем известно, что он обворовывал своего хозяина!
– Но не слишком ли здраво для сумасшедшей вы рассуждаете, дорогая Мария Алексеевна? – высунулся из-за плеча исправника Забалуев. – Попались и вмиг поздоровели? Поздравляю вас, Петр Михайлович, к вашей жене вернулся рассудок! В столь неприятный момент какая, однако, приятная неожиданность!
– Что это значит? – заплакала Соня. – Фальшивые деньги в нашем доме? Уму непостижимо!
– Постижимо, дорогая моя, вот они, фальшивые деньги, – налицо! – продолжал радоваться Забалуев.
– Молчать! Моя жена не имеет к этому никакого отношения! – возмутился князь Петр.
– Сударыня, прошу проследовать со мной для дачи показаний, – опять потянулся рукой к козырьку исправник.
– Она никуда не пойдет, – преградил ему дорогу князь Петр. – Эти деньги… эти деньги дал жене я.
Все в изумлении воззрились на него.
– Господа, это какое-то недоразумение, – взволнованно произнес Андрей. – Какие фальшивые деньги? Откуда, для чего?
– Факты, – развел руками исправник, – факты говорят сами за себя.
– Да отвяжитесь вы со своими фактами! – негодовал Андрей. – Послушайте, прошу вас, давайте спокойно во всем разберемся.
– Андрюша, – остановил его князь Петр. – Не надо, я знаю, что делаю.
– Петр Михайлович, – растерянно поддержал Андрея пораженный таким поворотом событий Забалуев, – всем известно, что вас не было в имении целый год. Как же вы могли давать жене деньги?
– Я их оставил еще до отъезда, – не терпящим возражения тоном сказал князь Петр, – и довольно об этом.
– Что же, – кивнул исправник, – заявление сделано, ваше сиятельство следуйте за мной!
– Но это ошибка! – бросилась к отцу Лиза. – Папа никогда не опустился бы до этого! Скажите же вы им, отец!
– Дети мои! Я благодарен вам за доверие, но… пусть произойдет то, что должно произойти. Я скоро вернусь, позаботьтесь о маме.
Князь Петр вышел в сопровождении исправника, и следом за ними метнулся в коридор растерянный Забалуев.
– Что же это? Как же это? – Долгорукая переводила взгляд с одного на другого, но все удрученно молчали. – Андрей, Лиза, Соня.
Молчание нарушил Репнин.
– Господа, я думаю, что знаю, где нам искать ответ на этот вопрос. И, если вы позволите, я отлучусь ненадолго, чтобы проверить свои подозрения. А тебе, Андрей, я бы посоветовал немедленно обратиться к судье и освободить Петра Михайловича под залог.
– Да-да, конечно, – кивнул словно очнувшийся после долгого забытья Андрей.
– Мария Алексеевна, Лиза, Соня, – Репнин эффектно прищелкнул каблуками, – уверен, мне удастся доказать, что за всем этим стоит та же фигура, как и в других противозаконных делах, что творятся в вашем уезде. И я докажу это! Я не прощаюсь!..
Глава 4
Страшная тайна Забалуева
Вернувшись, Репнин застал с нетерпением ожидающую его в гостиной Лизу. Едва завидев Михаила, она порывисто встала с дивана.
– Что вам удалось узнать, князь?
– Смею утверждать, что подозрения мои окрепли, – вздохнул Репнин, – я был в доме Забалуева и нашел место, где мог находиться тайник с фальшивыми деньгами.
– А сами деньги вы нашли?
– Скорее всего, он использовал их, чтобы оболгать вашу матушку.
– Как жаль! – воскликнула Лиза. – И что же – мы опять оказались ни с чем?
– Мы знаем достаточно, но, к сожалению, для суда – это всего лишь слова. А как провели это время вы? Как чувствует себя княгиня? Есть ли вести от Андрея?
– Маменька отдыхает, Соня сидит рядом с ней, а Андрей, как уехал, еще не давал о себе знать, но я надеюсь на лучшее.
– Вы должны надеяться. Молитесь за счастливое разрешение этого дела и предоставьте мне действовать.
– Но я…
– Умоляю вас – не пытайтесь предпринимать что-либо самостоятельно! Забалуев опасен, а я не желал бы, чтобы с вами что-то случилось.
– Вы просите меня не вмешиваться?
– Да, я беспокоюсь за вас, – ласково, точно разговаривая с маленькой, промолвил Репнин.
Лиза нахмурилась.
– Если вы считаете, что я мешаю… то, пожалуй, я не стану вам рассказывать о том, чему только что стала свидетелем.
Лиза повернулась уйти, но Репнин удержал ее.
– Простите, Елизавета Петровна! Я говорю о вашем невмешательстве не из мужского самолюбия, а потому что серьезно озабочен вашей безопасностью. Вы ближе всех находитесь к Забалуеву и первой можете пострадать, если мы слишком приблизимся к разгадке всех этих тайн. Но я готов выслушать вас.
– Час назад к Забалуеву приезжал один человек. Они обсуждали доставку каких-то денег. Когда Забалуев увидел меня и понял, что я слышала их разговор, то страшно испугался и быстро прогнал незнакомца.
– А вы могли бы узнать его, если бы повстречали еще раз?
– Конечно! Я видела этого человека в трактире. Я могу указать вам на него.
– Хорошо, – обрадовался Репнин. – Мы поедем с вами в трактир… Только условие – вы ни на шаг не отойдете от меня и будете делать лишь то, что я вам скажу. И прошу вас не устраивать больше танцевальных представлений. Договорились?
– Да! – с готовностью откликнулась Лиза.
Репнин улыбнулся и кивнул ей.
– Вы – очень смелая и… необыкновенная девушка, Елизавета Петровна.
– Это отчаяние делает меня такой решительной, – грустно призналась Лиза. – Пойду к Татьяне, надеюсь, она не откажет мне в просьбе и еще раз уступит свое платье. Мы ведь будем, как это называется, сидеть в засаде?
– Да, – рассмеялся Репнин, – и нам следует хорошенько замаскироваться…
В трактире стоял полумрак, но Лиза все равно разглядела в сидевшем в дальнем углу человеке того, кто приходил сегодня к Забалуеву.
– Это он! – воскликнула она и тут же осеклась, испугавшись своего голоса.
Репнин посмотрел на нее с укоризной и приложил указательный палец к губам, словно говоря – тише, тише!
Они сели за свободный стол, и Репнин сам присмотрелся к посетителю, на которого указала Лиза.
– А ведь я его знаю, это Фирс, сторож в имении Забалуева.
– И что мы теперь будем делать? – таинственно понижая голос, спросила Лиза.
– Пожалуй, я могу его разговорить, – Репнин поднялся из-за стола. – Сидите здесь так, словно вас нет. А я попытаю счастья в дружеской беседе.
Репнин подошел к хозяину трактира и велел принести на стол, за которым сидел угрюмый сторож, бутылку перцовой и тарелку соленых огурцов. И, убедившись, что все исполнено по заказу, сам подсел к сторожу.
– Здорово, братец!
– Здоров, барин, коли не шутишь, – Фирс приподнял голову и посмотрел на Репнина. – А лицо мне твое знакомо, однако. Это не тебя с приятелем я от дома нашего хозяина прогонял?
– Как же, – с напускным весельем признался Репнин, – было дело, еле ноги унесли. А вот и угощение, наваливайся, не стесняйся!
– Водку пить не позор, – пожал плечами сторож. – Только с чего бы это ты, барин, расщедрился?
– Да увидел, что ты грустный, пожалел. Сидишь, свету белому не рад… Или хозяин денег не заплатил?
– Ага! Заплатил! – скривился сторож. – Дождешься у него. Последнюю заначку с горя пропиваю. Считай, с осени платы не видали! Промышляем тем, что ручки, где остались, медные от дверей выворачиваем да продаем. На табак и выпивку хватает.
– Так что же не уйдешь? Я ведь знаю, ты человек вольный.
– Весной с мужиками в город подамся. А пока, – махнул рукой Фирс, – дотянуть бы до первого тепла, и – айда!
– И не боитесь, что барин пропажу заметит да исправнику донесет?
– «Барин»! Вот ты – барин, а наш – одно название. Сам уже, что можно было, продал давно.
– Трудная у тебя работенка, – с сочувствием сказал Репнин.
– Да что трудного-то? – сторож опрокинул в горло стопку и захрустел вприкуску огурцом. – Тоже мне дело – рухлядь охранять! Кто на нее позарится?
– Слышал я, будто барин твой многим задолжал, потому и вам не платит.
– Да уж, видать, у него дела совсем плохо пошли, коли он даже туда денег не отсылает.
– Куда это – «туда»? – переспросил Репнин. Он почувствовал в этом «туда» что-то весьма важное и затаился от напряжения.
– Туда, – махнул рукой в сторону Фирс и икнул. – Вот, вспомнили меня, ждут не дождутся с передачей. А везти-то мне и нечего. Кукиш!
Сторож выгнул фигуру из пальцев и погрозил кому-то в тени у стены напротив. Репнин оглянулся – нет, никого, просто сторож напился и говорит с чертями.
– Ох, спасибо тебе, барин, – качаясь из стороны в сторону, поднялся Фирс из-за стола. – Благодарствуйте за сердечность вашу, а мне пора, а то не доеду до места. И что я им скажу?
Фирс чертыхнулся, сплюнул на пол и, перекрестясь, нахлобучил заячью шапку на голову. Потом кивнул Репнину на прощанье и пошел прочь из трактира, прихватив со стола початую бутылку перцовой.
Репнин выждал, пока за сторожем закроется дверь, и бросился к Лизе.
– Идемте, нам надо спешить! Мы не должны упустить его.
– Он что-то важное вам рассказал? – пыталась на ходу расспросить его Лиза, но Репнин отмахнулся – главное сейчас, проследить за сторожем.
Они быстро сели в сани – Репнин велел Дмитрию запрячь лошадей в самые простые, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания – и, убедившись, что Лиза устроилась в кошеве, взмахнул кнутом.
– Вперед, вперед родимые, выручайте, догоняйте! Пошел, пошел!
Ехали они долго. Наконец, ближе к ночи вдалеке показались огни почтовой станции, и стало понятно, что сторож сделает там остановку. Репнин чуть придержал лошадей, давая возможность посланцу Забалуева устроиться на постой и избегая случайной встречи, чтобы не вызвать подозрений.
– Мы бы хотели, любезный, с дороги отдохнуть, – сказал он, входя вместе с Лизой в дом почтовой станции.
– У меня, господа, осталась только одна комната, – развел руками пожилой смотритель.
– Значит, нам повезло, – приветливо улыбнулась Лиза. – Мы с мужем всего на одну ночь. Правда, дорогой?
От неожиданности Репнин смутился и не сразу кивнул, подтверждая ее слова.
– Тогда прошу вас сюда, – смотритель повел их наверх, освещая лестницу свечой в оплывшем огарком подсвечнике.
Комната оказалась низенькой и тесной. У стены, справа от двери, стояла одна кровать с пуховой периной и парой набивных подушек. Смотритель поджег от своей свечи ту, что стояла на комоде, и в комнате сразу повеселело.
– Как здесь славно! – воскликнула Лиза, подходя к окну. – Благодарим вас, сударь, за любезность. Мы остаемся.
– Да-да, спасибо, – подтвердил Репнин и быстро сунул в руку смотрителя ассигнацию.
Тот пошуршал в ладони купюрой и вышел, вежливо раскланиваясь почти до самого полу.
– Я так устала, – Лиза с глубоким вздохом опустилась на единственный в комнате стул.
– Уверен, вы не думали, что сидеть в засаде действительно означает «сидеть»! Слежка и засада – дела утомительные и требуют небывалой выдержки и терпения, – покачал головой Репнин. – Впрочем, могу все же сказать вам, что для человека, непривычного к ведению военных действий, вы держитесь отлично.
– Вы очень любезны, князь, хотя сейчас не самое подходящее время для комплиментов.
– Не только время, но и обстановка. Но вы, Елизавета Петровна, поражаете меня все больше и больше. Ваше желание расквитаться с господином Забалуевым так велико, что вы готовы пожертвовать своей репутацией.
– А что еще может повредить моей репутации, князь?
– Провести ночь в одной комнате с посторонним мужчиной…
– Посторонним? – Лиза посмотрела Репнину в глаза. – Что ж, если мы заговорили о сокровенном, то я могу признаться вам, что не испытываю смущения перед вами. И совершенно не потому, что мы с вами скоро должны стать родственниками. Вы не только не давали мне повода для беспокойства, вы… С вами так покойно, князь! Я доверяю вам, как никому другому в этой жизни.
– Я… – смутился Репнин, – я тоже чувствую себя невероятно… То есть, мне с вами тоже легко.
Он не стал развивать свою мысль – он и сам не понимал, что с ним. Еще недавно он буквально сходил с ума от Анны – ревновал, поклонялся ей и боялся ее. Потом его вдруг увлекла Рада – страстная и нежная, таинственная и простая. Но Лиза… Чувство, которое он испытывал к ней, не было братским или романтическим. Скорее, его следовало бы назвать семейным, и как подобное отношение к чужой жене да еще влюбленной в его друга могло родиться и окрепнуть за считанные дни, Репнин не понимал, и объяснить пока был не в состоянии.
– Так вы собираетесь ложиться, князь? – в глазах Лизы мелькнул лукавый огонек.
– Нет, нет, – поспешно ответил тот, – я буду сидеть подле вас и следить за тем, что происходит на станции. Мы не должны пропустить момент, когда проснется сторож и поедет дальше.
– Как часовой на посту?
– Охранять вас – занятие почетное и… даже приятное.
– И все же я советовала бы вам прилечь рядом со мной. Здесь места хватит обоим. Обещаю – я не стану смущать вас. Или вы за себя не ручаетесь? – поддела его Лиза, кокетливо поводя плечом.
– Однако я понимаю, почему так непросто складывается ваша жизнь с господином Забалуевым. Если вы и с ним так же остры на язычок, то ему стоит только посочувствовать.
– Обещаю не искушать, – Лиза торжественно подняла руку, как будто присягала. – И не обижайтесь, я сама не могу понять, почему мне удобно с вами. Мы так близко знакомы всего несколько дней, а кажется, словно прошла вечность. Вечность, которая прожита в согласии и любви. Странное ощущение, не правда ли?
– Н-не знаю, – пробормотал Репнин. – Я как-то не задумывался…
– Вы – и не задумывались? Полноте, князь, вы не производите впечатление человека, лишенного способности рассуждать здраво и вести себя благородно. В вашей жизни вообще все должно быть спокойно и размеренно.
– Увы, – покачал головой Репнин. – И я знал минуты сумасбродства. Да-да, не так давно я дрался на дуэли из-за женщины.
– Она, надеюсь, оценила вашу жертву?
– Да, и весьма своеобразно – отвергла меня.
– Вот как… – тихо произнесла Лиза. – Значит, у вас тоже разбито сердце. Именно поэтому вы понимаете меня, как никто другой. У нас с вами много общего.
– Даже постель, – попытался пошутить Репнин, но от смущения вышло особенно неловко.
– Ах, вот вы как заговорили?! – улыбнулась Лиза. – Похоже, вы желаете провести эту ночь в компании ямщиков?
– Ни в коем, случае! – притворно испугался Репнин. – Среди них очень редко встречаются прекрасные барышни.
– А женщина, из-за которой вы стрелялись, – вдруг с тоской спросила Лиза, – случайно, не…
– Это Анна, воспитанница старого барона Корфа, – кивнул Репнин.
– И вы все еще любите ее?
– Я не готов ответить на это категорическим «нет», но, честно говоря, в последние дни я даже не могу о ней думать. И не потому, что события развиваются столь стремительно, не оставляя для размышлений ни сил, ни времени, нет! Я не стремлюсь думать о ней.
– А я почти избавилась от мыслей о Владимире, – Лиза с теплотой посмотрела на Репнина и легла поверх одеяла на кровать. – Знаете, мне вдруг почудилось, что в какое-то мгновение вы были готовы меня поцеловать.
– Грязная почтовая станция – плохая декорация для начала нового романа.
– Вы романтик, Миша, – мечтательно сказала Лиза. – Это такая редкость… И я не намерена вас так просто отпускать от себя.
Сказав это, она зевнула и поудобнее устроилась на подушках.
– Спокойной ночи, князь.
– Благослови вас Господь, – прошептал Репнин, с благоговением наблюдая, как она погружается в сладкую дремоту.
Лиза уснула быстро – сказались недавние волнения. И впервые за все это время сон ее был глубоким и спокойным, словно чья-то уверенная рука ограждала ее от невзгод и грядущих опасностей. И, глядя, как она улыбается во сне, Репнин почувствовал такой прилив нежности, какой не испытывал с детства – счастливого и безоблачного…
Он разбудил Лизу одним осторожным прикосновением губ к ее прохладному, умиротворенному лбу.
– Что же вы остановились, Миша? – по-кошачьи потягиваясь, спросила она без тени смущения.
Ее голубые глаза в окружении бархатных длинных ресниц лучились, открывшись ему навстречу.
– Я сделал это, чтобы вернуть вас из царства грез, а не затем, чтобы пропасть там вместе с вами, – прошептал Репнин и добавил: – К сожалению.
– В таком случае я бы предпочла не просыпаться, – улыбнулась Лиза.
– И позволили бы сторожу уехать?
– Ах, да, – грустно вздохнула Лиза, и мечтательное выражение исчезло с ее лица. – Нам пора?
Репнин кивнул и приложил палец к губам, давая знак, чтобы она и говорила, и двигалась, как можно, тише. Репнин еще раз выглянул в окно – сторож, отчаянно зевая и подергиваясь, впрягал свою лошадку в сани. Лошадка дышала глубоко, с паром и, недовольная ранней побудкой по холодку, трясла гривой. Наконец, сторож поправил хомут, закрепил его и, запахнув посильнее доху, устроился в санях. Поводья натянулись, лошадка взбила снег передними копытами, и сани сторожа благополучно выехали с подворья почтовой станции.
– За ним? – жестом показала Лиза.
– За ним, – чуть слышно вымолвил Репнин.
Спустившись вниз, он между делом узнал у полусонного смотрителя, что сторож направился в Глумов – верст двадцать по тракту, дальше к лесу направо, а уж там – совсем ничего.
По свежему после ночи снегу сани шли легко. Отдохнувшие лошади бежали весело и без напряжения. И Лизе почудилось, что это и не погоня совсем, а крещенское катание – с милым дружком под звон поддужных колокольцев.
Глумов мало чем отличался от любого другого уездного городка – с одной центральной улицей, вдоль которой расположились дома побогаче и разные важные здания: уездного собрания, аптеки, трактира да двух-трех мастерских и магазинов. Репнин старался держаться от саней забалуевского сторожа на отдалении, но в пределах видимости, и поэтому углядел, как тот, с ленцой проехав по главной дороге и миновав пожарную каланчу, свернул к погосту. Там он остановился у крайнего и весьма неказистого дома и, застолбив лошадку, поднялся по ступенькам крыльца.
В доме сторож пробыл недолго и вскоре отправился в обратный путь, проезжая по окружной.
И, едва его сани скрылись из виду, Репнин, притормозивший у сапожной под красочной вывеской «Каблуки прусские, носы французские», снова всколыхнул лошадей.
– Забалуев помогает сирым и убогим? – изумилась Лиза, разглядывая дом, куда заходил с денежным поручением сторож. – Что-то здесь не так…
– На благотворителя он мало похож, – согласился с ней Репнин. – Так давайте познакомимся с его таинственными корреспондентами.
Репнин с силой постучал дверным кольцом и, не дождавшись быстрого ответа, потянул его на себя. Дверь оказалась не заперта. Из сеней пахнуло робким теплом и сеном. С минуту помедлив и переглянувшись с Лизой, Репнин открыл дверь, ведущую в горницу. Навстречу им от только-только растопленной печи поднялась приятная полная женщина с русой косой, уложенной венцом вокруг головы. Она была в опрятном, хотя и небогатом домашнем платье, и вся словно излучала доброту и сердечность.
Репнин нерешительно посмотрел на Лизу. Из полуоткрытой двери в спальную комнату на них уставились три хорошенькие детские головки в таких же, как и у женщины, русых завитках прядей. Женщина слегка и беззлобно шикнула на них и улыбнулась нежданным гостям.
– Проходите в дом, господа хорошие, незачем у порога стоять, не по-людски это.
– Мы… – смутилась Лиза.
– Да полно вам объясняться, – успокоила ее женщина, широким жестом предлагая пройти. – Устали с дороги, поди. Вижу, издалека ехали – заиндевели. А я уже печь разожгла – сейчас чаю вскипячу. Попьете с вареньицем?
– Попьем, – растрогалась Лиза и посмотрела на Репнина.
Тот одобрительно кивнул и прошел вслед за нею к столу.
– Вот и славно! – обрадовалась женщина. – А то у нас гостей давно не было. Отвыкла я от разговоров и новостей мало слышала. Вот вы меня и порадуете.
– Мы ненадолго, – сказала Лиза. – Хотели расспросить вас об Андрее Платоновиче Забалуеве.
– Случилось с ним чего? – мгновенно всполошилась женщина.
– Нет-нет! – поспешил успокоить ее Репнин. – Просто мы по важному делу собирались встретиться с ним.
– Да, у Андрюши все дела важные, он к нам не часто заглядывает последнее время – все больше деньги да гостинцы детям передает.
– Он, что же – помогает вам? – осторожно поинтересовалась Лиза.
– Что бедно живем – не смотрите, в жизни всякое случается. Батюшкино наследство уже давно рассеялось. Только вот наш Андрей Платонович – надежда и защита семейству…
Женщина хотела сказать еще что-то, но в этот момент сенная дверь с треском распахнулась, и на пороге появился Забалуев. Он был взвинчен и с одышкой глотал воздух. Забалуев окинул незваных гостей полным нескрываемой ненависти взглядом и остервенело притопнул каблуками, сбивая снег с сапог.
– А вот и Андрюшенька! – женщина вся засветилась и с объятиями поднялась навстречу Забалуеву.
Тот церемонно расцеловался с нею и снова зыркнул глазами в сторону Репнина с Лизой.
Сердце не зря подсказало недоброе, когда Дмитрий между делом обмолвился ему, что молодая барыня с князем, одевшись попроще, уехали в город. Забалуев и прежде подозревал, что Репнин за ним следит и все вокруг него вынюхивает да всех расспрашивает. И потому решил сам проверить, куда это его строптивая женушка с чужим офицером подалась. Трактирщик Демьян рассказал, что видел господ, беседующих с его сторожем. А, когда тот уехал, они следом тоже сразу куда-то подались.
У Забалуева разом кошки заскребли на душе – уж не проболтался ли сторож по пьяному делу? А когда ни Лиза, ни Репнин к ночи так домой и не явились, он заволновался по-настоящему. Мелькнула у него, правда, мысль – не скрывается ли Лиза у Корфа, но Дмитрий, посланный разведать это, господ в имении барона не обнаружил. И тогда Забалуев велел ему срочно подавать карету и особо строго указал лошадей впрягать рысистых и повыносливей.
Он почти нагнал Репнина и Лизу на почтовой станции. Смотритель в его объяснениях признал мужа с женой, что интересовались ехавшим в Глумов мужиком. Забалуев побагровел – это было уже слишком! Мало того, что подлый поручик его тайну разгадал, так еще и мужем представился!
– Папа! Папенька! Папенька приехал! – дети – а их оказалось пятеро! – все это время любопытствующие за происходящим из спальной в щелочку полуоткрытой двери, вдруг высыпали из комнаты и бросились наперегонки к Забалуеву.
– Папенька?! – Лиза с ужасом уставилась на него.
– Простите, – нерешительным тоном обратился Репнин к хозяйке дома, – а вы?..
– Глафира Федоровна Забалуева, венчанная супруга и мать счастливого семейства, – улыбнулась женщина.
Лиза почувствовала головокружение, и Репнин едва успел подхватить ее.
– Так значит – папа? – усадив Лизу на стул подле круглого стола в центре комнаты, обратился он к Забалуеву, осторожно снимавшего с себя детские ручонки, которыми малыши все норовили обнять его.
