Текст книги "Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья"

Автор книги: Елена Езерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

И, внимательно присмотревшись к своему отражению в зеркале, Анна уступила ее настойчивости. Новое платье было роскошным, и Анна самой себе казалась в нем дамой из высшего света.

На обратном пути мимо них проехала карета, за окном которой Анне почудился Владимир Корф. И он, похоже, был не один. Анне показалось, что она разглядела рядом в салоне с ним женскую фигуру. На мгновение лицо и мысли Анны затуманились, но, почувствовав на себе удивленный и ободряющий взгляд мадам де Воланж, она улыбнулась и прогнала прочь нахлынувшую мимолетность. Кареты разъехались, и Анна подумала – мне просто привиделось, Владимир не может быть в Петербурге, а если я не ошиблась, значит, он уже встретил другую, и вообще – какое мне до всего этого дело?..

После обеда ее покровительница убедила Анну отдохнуть.

– Женщина, – говорила она, – должна заботиться о своей внешности, а ничто так не способствует улучшению цвета кожи, как здоровый послеобеденный сон. Учитесь ухаживать за собой, милочка! Берегите свою красоту смолоду, ибо это – ваше самое грозное и точно в цель разящее оружие. Всегда держите его наготове и следите за его состоянием.

Анне нравилась ее непринужденность и эмансипированность. Мадам де Воланж проявляла образованность и светскость, и вместе с тем была лишена обычного для родовитых особ высокомерия и надменности. Многое из того, что она говорила, оказалось для Анны внове, но даже сомнительные – с точки зрения привычной Анне морали – замечания и рекомендации мадам де Воланж произносила с такой непосредственностью и легкостью, что девушка принимала их за полемический азарт и любовь к риторике.

Незадолго до ужина к Анне заглянула служанка Вера и передала просьбу хозяйки – надеть новое платье и спуститься в ее будуар. Когда Анна вошла в комнату к мадам, то увидела там, кроме своей нечаянной покровительницы, пожилого, хорошо одетого господина, лицо которого показалось Анне знакомым.

– Аннушка! – разулыбалась мадам де Воланж. – Позвольте вам представить одного из друзей моего покойного мужа. Граф Кайзерлинг, Аристарх Прохорович!

– Очень приятно, – смутилась Анна.

– А мы с вами уже встречались, – мужчина поднялся ей навстречу и поцеловал Анне руку. – Вы, насколько я помню, воспитанница покойного барона Корфа?

Анна кивнула.

– Я помню ваше пение, оно оставило неизгладимое впечатление! А ваш голос до сих пор звучит в моей душе. Буду рад услышать вас снова!

– Милочка, – попросила мадам, – сыграйте и спойте нам, прошу вас.

– С удовольствием.

Анна прошла к клавесину и села за инструмент. Она решила спеть один из своих любимых романсов и стала аккомпанировать себе.

– Надеюсь, мне удалось угодить вашему взыскательному вкусу? – вполголоса сказала мадам де Воланж своему гостю.

– Более чем! – так же тихо ответил граф.

– Вы согласны, что эта красота дорого стоит?

– Плачу в два раза выше обычного.

– А за голос? Вы же сами им восхищались.

– Хорошо – три!

– А как же другие, скрытые достоинства? – мадам де Воланж наклонилась к самому уху графа и сказала что-то еле слышно, – …поверьте мне! В наши дни это такая редкость!

– Четыре, и на этом остановимся, – согласился граф. – Но шампанское – за ваш счет!

– Приятно иметь дело с настоящими мужчинами, – улыбнулась мадам. – Пойду, распоряжусь.

Едва хозяйка скрылась за дверью, граф подошел к Анне и обнял ее за плечи. Она с недоумением сняла руки с клавиш и вопросительно посмотрела на него.

– Продолжайте, Аннушка, что же вы замолчали?

– Но вы мешаете мне, граф.

– Я всего лишь хочу, чтобы музыка звучала более живо, с экспрессией, – граф взял ее руку в свою и положил ее пальцы на клавиши, как будто собирался учить Анну играть. – Мне кажется, эту ноту лучше играть вот так.

– Вы не расслышали меня, граф? – возмутилась Анна, отнимая руку.

– Нет, лучше вы послушайте, дорогая, как поют мои внутренние струны! – воскликнул граф и с неожиданным для его возраста пылом прижал Анну к себе. – И виноваты в этом вы, проказница! Предлагаю продолжить пение в вашей комнате. Нет? В чем дело? Ах, баловница, ты решила поиграть в невинность? И как это я сразу не догадался?

Граф попытался поцеловать Анну, но она увернулась и с силой вырвалась из его объятий.

– Ах, какая страсть! – умилился граф. – Просто огонь! Ты так распалила меня! Я не зря заплатил вчетверо больше обычного!

– Что? – побледнела Анна. – Заплатили?!

– По самой высшей ставке, – подтвердил граф. – И ты того стоишь, красавица. Так идем же к тебе, я сгораю от желания!

– Но, граф, вышло недоразумение, – попыталась объяснить ему Анна, – мне обещали помощь!

– Я помогу тебе, – с готовностью бросился к ней граф. – Хочешь, я сам расстегну все пуговички и сниму твои чулочки?

– Хам! – крикнула Анна и ударила графа по лицу.

– О, как ты завелась! – ничуть не смутился граф. – Бей меня, бей, я на все готов ради тебя! Я богат, знатен, и в альковных делах мне нет равных! Я люблю тебя… я сгораю, я сгораю от страсти… Куда ты? Куда? Я же заплатил! Держите ее! Держите ее!

– Что случилось? – на его крики в будуар вбежала мадам де Воланж и сразу увидела, что Анны в комнате нет. – Где она?

– Верните, верните ее… – стонал граф, бегая из угла в угол. – Я хочу ее, немедленно верните ее!

– Вы только не волнуйтесь, Аристарх Прохорович! – бросилась утешать его мадам. – Извольте прилечь на диванчик, а девицу мы вам поймаем и доставим обратно. А, если пожелаете, я и деньги вам верну…

– К черту деньги! – раздраженно прервал ее граф. – Девку верните! Сюда! Сейчас!

– Обещаю вам, – кивнула мадам, – вы получите ее в целости и сохранности!..

* * *

Вырвавшись из объятий графа Кайзерлинга, Анна бросилась в отведенную ей комнату, взяла свой саквояж и выбежала в коридор. В прихожей она метнулась к шкафу и, отыскав свое пальто, быстро набросила его на себя. Появившаяся на пороге Вера хотела ей помешать, но Анна сопротивлялась отчаянно и, в конце концов, оттолкнула служанку и выбежала на улицу.

Она кинулась прочь от ужасного дома, не разбирая дороги, не замечая холода, пока не столкнулась с каким-то человеком. Подняв глаза, Анна увидела, что упирается прямо в ременную перевязь городового.

– И куда мы так торопимся, барышня? – строго спросил городовой.

– На меня напали! – вскричала Анна и дала волю своим чувствам – слезы градом полились из ее глаз. – Меня обманули. Заманили и… и…

– Извольте успокоиться, барышня, – велел городовой. – Давайте-ка, я ваш саквояж донесу.

– Что? Куда? – растерялась Анна.

– Пройдемте в участок, там мы во всем разберемся. И, если кто вас обидел, негодяя найдем и всенепременно накажем, – козырнул он.

– Спасибо, – прошептала Анна, покорно соглашаясь следовать за ним.

В участке городовой усадил Анну к столу и предложил горячего чаю с сахаром от головки. Расколотые кусочки кучкой лежали на блюдце – совсем, как дома, и Анна оттаяла, заулыбалась.

Городовой присел за стол напротив нее и достал из папки чистый лист бумаги.

– И так, – он обмакнул перо в чернильницу и приготовился записывать, – ваше имя, сударыня?

– Платонова Анна.

– Где живете?

– До недавнего времени – у своего опекуна, барона Корфа, – Анна успокоилась и отвечала без затей, с готовностью.

– Значит, о вас надо сообщить господину барону?

– Вряд ли он сейчас в столице, – с сомнением покачала головой Анна. – Несколько дней назад он еще был в своем загородном имении в Двугорском.

– Ничего, это мы проверим, – кивнул городовой. – А пока расскажите-ка мне, что с вами случилось…

Анна только-только собралась с духом, чтобы все рассказать ему, как в участок вошла мадам де Воланж.

– А, вот ты где! – с порога закричала она, увидев Анну. – Нашли беглянку, господин унтер-офицер?

– А разве вы подавали заявление о пропаже? – удивился городовой.

– Еще нет, – кинулась к нему мадам, – я ехала сюда, чтобы это сделать, но вы уже нашли ее.

– Кого? – не понял городовой.

– Мою девчонку, – подмигнула ему мадам, – вы же сами знаете, какие милые девочки у нас в заведении.

– Заведении? – Анна с ужасом посмотрела на нее.

– Разумеется, милочка, и нечего прикидываться дурочкой! Хватит здесь рассиживаться! Собирайся, тебя клиент ждет. Весьма важный человек и очень богатый!

– Никуда я с вами не пойду! – закричала Анна. – И я не ваша девочка! Я – воспитанница барона Корфа, Анна Платонова!

– Да, барышня именно так все и изложила, – подтвердил городовой.

– Но, господин офицер, – мадам перегнулась через стол и всей грудью приблизилась к городовому, – так и есть, ее зовут Анна, Анька Платонова, неудавшаяся актриса. Без роду, без племени, сама ко мне пришла, работать просилась. Вот я и уважила, думала – бедная, несчастная, а она! Моего лучшего клиента чуть не отвадила, самого графа Кайзерлинга! Она его ударила, он едва сознания не лишился.

– Да ваш граф такой дряхлый, что и от дуновения ветра упадет! – с негодованием воскликнула Анна.

– Так значит, – хмыкнул в усы городовой, обращаясь к ней, – вы подтверждаете, что нанесли упомянутому графу оскорбление силой и после этого бежали из дома мадам де Воланж?

– Да вы сами, господин офицер, посмотрите на нее повнимательней, – не унималась мадам, – это платье я лично для нее покупала. Сегодня утром, а она даже потраченных на нее денег не отработала – что могла, с собой прихватила, на служанку мою набросилась и сбежала.

– Вы готовы, мадам, составить заявление об ограблении и избиении? – ухмыльнулся городовой.

– Зачем же так пугать милую девочку? – растеклась в улыбке мадам де Воланж. – Я прощу ей все ее прегрешения, лишь бы она вернулась. Вы поможете мне доставить ее обратно, офицер?

– Это в моей власти, – кивнул городовой кому-то сзади, и появившийся в мгновение ока еще один городовой тут же крепко схватил Анну за плечи.

– Я никуда с вами не пойду! – закричала Анна. – Отпустите меня!

– Неблагодарная! – укоряюще покосилась на нее мадам де Воланж. – Вот и доверяй после этого людям! Я ее пригрела, лучшего клиента предоставила… И что в ответ?

– Вы обманули меня! Вы подлая, вы… – Анна пыталась вырваться из рук городового. – Оставьте меня! Мне больно!

– Ничего, ничего, привыкай! – злорадно скривилась мадам де Воланж. – Среди твоих клиентов будут попадаться и мужчины не слишком любезные.

– Отпустите! Не трогайте меня! – плакала Анна.

– А как она сопротивляется! – восхитилась мадам. – Превосходно! Некоторые гости так любят несговорчивых… Идем, идем, милочка, скоро тебе надоест вырываться и строить из себя невинную, потому что работой я тебя обеспечу сполна! Эй, господин городовой, не повредите ей лицо! Сегодня нашей птичке предстоит ублажать гостей!

– Анна? Что здесь происходит?! – раздался, как гром среди ясного неба, спасительный голос Владимира Корфа.

Все участники происходящей драмы замерли и с недоумением воззрились на него.

– Объясните мне, что все это значит? – повторил свой вопрос Владимир.

С утра он объезжал все полицейские участки, заявляя о пропаже Анны и предъявляя на опознание ее портрет, когда-то заказанный отцом одному известному петербургскому живописцу. Городовые к портрету присматривались, но в основном убежденно пожимали плечами – такую красавицу они бы заметили. Корф просил в случае появления любых новостей сообщать ему в его дом и продолжал свой путь. Этот участок был его последней надеждой, и чудо свершилось.

– Владимир!

От неожиданности городовой отпустил Анну, и она бросилась к Корфу и прижалась к нему.

– Анна! – Корф обнял ее. – Где же ты была? Как ты могла покинуть меня?!

– Однако, любезный, – первой очнулась мадам де Воланж, – если хотите обнимать эту девушку, прежде оплатите ее услуги.

– Что?! – зарычал Корф. – Да как вы смеете?!

– Нет, это как вы смеете вмешиваться?! Эта девица принадлежит мне!

– Я ее опекун, барон Корф, а вы кто, сударыня?

– Барон Корф? – нашедший Анну городовой быстро подмигнул второму городовому, и тот, козырнув Корфу, мгновенно удалился. – Да-да, мы наслышаны, девушка говорила о вас… И мы сию минуту хотели слать к вам весточку.

– Барон Корф? – побледнела мадам де Воланж. – Простите, но вышло досадное недоразумение… Я перепутала эту девушку с одной из своих беглянок. Я только хотела ей помочь…

– Ваша помощь ей больше не понадобится, – жестко сказал Корф. – Идем, Анна, нам пора.

Корф вывел Анну из участка, городовой, угодливо изогнувшись, побежал следом, неся саквояж с ее вещами. Мадам де Воланж закусила губу и прошипела в спину Анне:

– Стерва! Ты меня еще попомнишь!

– Аннушка, нашлась… – прослезился правивший каретой Никита.

– Все в порядке, – кивнул ему Корф, – она жива и здорова, поезжай скорее домой.

– Это платье надо вернуть, – тихо сказала Анна, садясь в карету.

– Непременно, но потом, все потом. Сейчас главное, что ты – рядом. И я, судя по всему, приехал вовремя.

– А как вы нашли меня?

– Пусть это будет моим секретом, – улыбнулся Корф.

– Простите, что заставила вас волноваться, но мне было так больно, когда я получила то письмо с отказом…

– А мне было больно, когда я не застал вас дома. Я чуть с ума не сошел, разыскивая вас по всему городу. Петербург немилосерден к молоденьким девушкам, оставшимся без защиты! Но вы должны обещать мне, что никогда больше так не исчезнете!

– Обещаю, – прошептала смущенная его нежностью Анна.

– Вот и славно, – Корф притянул ее к себе и обнял. – А у меня для вас есть приятная новость! Это не вам отказали в Дирекции Императорских театров, а Полине.

– Но письмо…

– Полина назвалась вашим именем, а помощник Оболенского никогда вас прежде не видел и поэтому принял ее появление за чистую монету.

– Владимир, я даже не знаю, как вас благодарить за мое спасение! – воскликнула Анна. – Боже, я даже не представляю, что могло случиться, если бы не вы!..

– Вы впервые говорите обо мне так в таком тоне.

– А я прежде не понимала, как мне может быть хорошо рядом с вами…

– Не надо слов, – мягко остановил ее признание Корф, – это лишнее. Ваши глаза говорят за вас, и это лучшее, что может быть. Знай, Аннушка, где бы ты ни была, я все равно найду тебя! Даже на краю земли!

Глава 3
Навстречу судьбе

– Так вы нашли ее? – без особой радости приветствовала Ольга Корфа, вошедшего в гостиную вместе с Анной. – Какое облегчение! Вы знаете, я молилась за вас.

– Мадам Болотова? – узнавая ее, кивнула Анна. – Спасибо.

– Вы непременно должны мне все рассказать, – Ольга стремительно подошла к Корфу и, с нежностью глядя Владимиру в глаза, взяла его под руку. – Вы – такой смелый, настоящий рыцарь!

– Анна сама расскажет вам свою историю, – Корф с видимым неудовольствием воспринял интимный порыв Ольги, – но позже. И если сочтет необходимым сделать это.

– Разумеется, я не настаиваю, – улыбнулась Ольга, обращаясь к Анне. – Вы, наверное, нуждаетесь в отдыхе, дорогая? Владимир, оставим Анну и дадим ей возможность прийти в себя. А я готова посидеть с вами и послушать ваш рассказ. Обожаю приключения!

– Не думал, что можно доставить удовольствие, рассказывая о чьих-то страданиях, – нахмурился Корф.

– Я бы хотела услышать от вас историю подвига во имя прекрасной дамы, а не жизнеописание святой, – парировала Ольга.

– Не смею вам мешать, – Анна опустила глаза и направилась к выходу.

Кажется, тогда, утром, она действительно заметила карету Владимира, и женщина не привиделась ей. Вот она – красивая и самоуверенная – стояла сейчас перед Анной и обольстительно кокетничала с Корфом, который проявлял завидную терпимость к ее откровенным знакам внимания. Терпимость, тем более поразительную после всех этих ласковых и многообещающих слов, что были сказаны ей в карете по дороге домой.

Домой! – вздохнула Анна. – О, легковерная! Ты снова попалась в сети ловца. Стоило ему лишь пропеть тебе песню любви, и ты сама бросилась навстречу. Упала в его объятья, позволила лгать себе. А он просто поймал тебя, и ты покорно пришла к тому, от чего ушла.

– Не понимаю причины вашего недовольства, – пожала плечами Ольга, когда Анна, холодно попрощавшись с Корфом, покинула гостиную. – Не вы ли просили меня содействовать вам в своих отношениях с Анной? Или вы забыли наш уговор? Я заставляю Анну ревновать, а вы помогаете мне увидеться с Александром!

– Уговор отменяется, – резко сказал Корф. – Я не хочу, чтобы Анна ревновала меня к вам!

– Так вы согласились для того, чтобы увезти меня и запереть под замок в своем доме? Это подло!

– Ах, оставьте эти нравоучения, как будто вы сами никогда не делали ничего подобного!

– Кажется, я вас недооценила, – презрительно бросила Ольга. – Я все же предполагала в вас больше чести и достоинства офицера, но запамятовала, что говорю с человеком, которому отказано в службе в императорской армии.

– Интересно, – глаза Корфа злобно блеснули, – а по чьей вине?

– Шерше ля фам? – саркастически усмехнулась Ольга. – Не выйдет! Я была честна с вами, а вы шли на приступ, не думая о последствиях. Еще бы: вы испытали какие-то чувства, а вам в них было отказано! Бедная Анна!

– При чем здесь Анна? – вздрогнул Корф.

– Ее вы тоже так терзали?

– Довольно! – воскликнул Корф. – Сейчас же ступайте к себе и оставайтесь там, пока вам не будет разрешено покинуть комнату.

– Вы сажаете меня под арест? – Ольга с презрением посмотрела на него.

– Вы сами напросились! Я старался быть с вами вежливым и терпеливым, но вы не дали мне выбора. Прошу вас уйти, иначе я за себя не ручаюсь.

– А что вы сделаете мне? Ударите? Схватите в охапку и понесете, как мешок? – деланно рассмеялась Ольга. – А, может быть, обнимите и поцелуете? И выплеснете все, что накопилось у вас внутри?

– Замолчите! – закричал Корф.

– Отдайте свою страсть мне! – жарким шепотом сказала Ольга, подходя к нему. – Что может знать о любви эта провинциалка с пуританской строгостью во взоре? Или вы думаете, что влюбчивый Александр просто так выбрал меня из десятка возможных претенденток на его сердце?

– Если вам угодно и дальше разговаривать – извольте! – усилием воли подавляя закипевшую в нем ненависть, произнес Корф. – Но я лично слушать вас не намерен! Я ухожу спать. Увидимся завтра. Прощайте!

– До свидания, – торжествующим тоном вслед ему выдохнула Ольга.

Она добилась своего – червь сомнения снова поселился в душе Корфа. И сейчас он выбежал из гостиной, растеряв остатки той нежности и благодати, что светились в его взоре, когда он вернулся вместе с Анной. «Нет-нет, господин барон, я не позволю вам успокоиться и предаться блаженству с этой кумушкой-блондинкой! – говорила себе Ольга. – Вы еще станете орудием моей воли, и будете исполнять все мои капризы и прихоти! И вы, гордец Корф, сами приведете меня к Александру. А я верну себе свою любовь и свое место подле него!»

Ольга поднялась в отведенную ей комнату и, открыв дверь, обомлела – Полина, с утра приставленная к ней в услужение, рылась в ее письмах, разбросанных как попало на туалетном столике.

– Что ты делаешь, негодная?! – метнулась к ней Ольга.

– Простите, я случайно их уронила! – загомонила Полина, закрывая лицо руками. – Я тотчас все соберу… Только не бейте!

– С чего ты взяла, что я стану тебя бить? А, понимаю, тебе частенько доставалось от хозяина, – Ольга оттеснила Полину от стола и стала собирать письма. – Интересно, у Корфа все такие слуги невоспитанные или лишь те, кого в наказание отправляют на черную работу?

– Не выдавайте меня, барыня! – Полина с размаху бухнулась Ольге в ноги. – Я на все для вас пойду! Все сделаю! Не губите, Христом Богом молю! Мне и так несдобровать, раз Анька вернулась.

– А что, ты так сильно не любишь ее? – Ольга с интересом посмотрела на Полину, которая все норовила обнять ее колени. – Да, встань ты! На коленях разговора не получится.

– А с чего мне ее любить? – хмуро буркнула Полина, поднимаясь с пола. – Все мои беды от нее. Она и славу у меня отняла, и мужиков всех заманила. Никита на меня и не смотрит уже. И хозяин прежде со мной был, и ему я нравилась.

– Вот как? – задумалась Ольга. – А такой неприступный с виду господин! Впрочем, это пока подождет. А что касается твоей готовности служить мне…

– Согласна исполнить любые ваши пожелания! – вскричала Полина и осеклась под жестким взглядом барыни.

– Хорошо, – Ольга ключиком, висевшим у нее на цепочке на шее, открыла небольшой сундучок с драгоценностями, стоявший на столе, и извлекла из него подписанный конверт. – Передашь это письмо адресату, как указано.

– Цесаревичу? – побледнела Полина, медленно прочитав надпись на конверте. – Его высочеству Александру Николаевичу от барона Владимира Корфа?

– Наследник престола с твоим хозяином – старые знакомые, – кивнула Ольга. – И, я думаю, он будет рад узнать, что барон в Петербурге, и непременно пожелает встретиться с ним.

– Но как я проберусь в Зимний? Меня прогонят или арестуют, не приведи Бог!

– Образование – это, конечно, большая ответственность, – улыбнулась Ольга, – но вместе с тем оно дает возможность, хотя бы иногда просматривая газеты, узнавать важные новости. И тот, кто умеет читать между строк, обречен на победу.

– Чего вы сказали, барыня? – растерялась Полина.

– А то! – Ольга шутливо прищелкнула ее по носу. – Я вычитала в утренних газетах, что сегодня вечером наследник посетит бал у Великого князя Михаила Павловича.

– Да кто же меня пустит на бал-то?

– А ты и не пойдешь на бал. Ты передашь письмо наследнику, когда он будет подъезжать к Михайловскому дворцу.

– И как я узнаю, в какой карете он ездит?

– Наследник всегда пользуется одной и той же простой черной каретой, он не любит привлекать к себе лишнего внимания толпы. И я уверена, он подъедет с внутреннего двора, а не с площади. Ты легко сможешь подойти к нему и передать этот конверт.

– А если его высочество разгневается? – засомневалась Полина.

– Что ты, милая! – рассмеялась Ольга. – Он обрадуется и вознаградит тебя за твое письмо. Он куда более доброжелателен и щедр, чем твой злюка хозяин. Главное, точно последуй моим советам, и все пройдет хорошо.

– Боязно мне, – вдруг пошла на попятную Полина, и ее рука, державшая конверт, задрожала.

– Бойся не царя, – Ольга наклонилась к ней и зашептала почти в самое ухо: – Бойся того, кто рядом. Царь милостив – барин суров. А уж я за ценой не постою. Ты, я видела, на мои безделушки заглядывалась…

– Что вы, что вы, барыня! – глаза у Полины забегали, закружили.

– Не смущайся, это вещи дорогие, на них каждый загляделся бы. Но я тебе сама что-нибудь подарю, если ты выполнишь мою просьбу.

– Сделаю! Все сделаю для вас! Вот те крест!..

– Тогда поторопись, – Ольга подтолкнула Полину к двери, – и тотчас возвращайся. Я хочу знать, как все прошло!

О, Мадонна! – вздохнула Ольга, оставшись одна. – Помоги мне увидеться с ним. Я знаю: любовь еще жива в его душе, и он не откажется от того, что было между нами…

Ольга достала из заветной шкатулки портрет Александра. Она никогда не расставалась с ним. И поэтому ей казалось, что ее возлюбленный – рядом, что он следует за ней – разговаривает, улыбается. Ольга мечтала о новой встрече с Александром и не раз в своих мыслях представляла, как войдет в его комнату – бесшумно и робко, как станет ждать, пока его высочество обратит, наконец, внимание на свою безмолвную посетительницу. Обернется от стола, занятый важными государственными делами и спросит, кто она и с какой просьбой пожаловала к нему.

– Оля! Что ты делаешь здесь?! – воскликнет Александр, вдруг узнавая ее, и хватаясь за сердце. – Это так опасно!

– Я понимаю, что совершила глупость, – скажет она, припадая к его ногам, – но что я могла поделать с собой и своими чувствами? Я люблю тебя, и буду любить вечно! Ты же волен наказать меня за дерзость.

– Если это сон – я не желаю просыпаться, – промолвит Александр и бросится в ее объятия с долгожданными словами:

– Боже, как мне не хватало тебя! Я думал о тебе каждую минуту… нет, каждую секунду, каждое мгновение моей несчастной жизни. Она сделалась тусклой и бессмысленной без твоей любви.

– Так вы не забыли меня, ваше высочество? – Ольга разрыдается у него на груди, и Александр станет ее утешать поцелуями.

– Какое счастье, что мы снова вместе, – скажет он.

– Вместе… вместе… – вымолвит она голосом, полным нежности и счастья.

– Больше я никогда не отпущу тебя, Оленька. Никто не разлучит нас, – Александр будет тверд и решителен в стремлении защитить их любовь, и они уже никогда не расстанутся. Никогда…

– Скоро, очень скоро мы встретимся, Сашенька, – прошептала Ольга, нехотя возвращаясь из мира грез и убирая портрет Александра подальше от посторонних глаз.

И вовремя – в дверь ее комнаты кошкой поскреблась запыхавшаяся Полина.

– Сделала, барыня! Сделала, как велено. Он конвертик-то взял… Сам. Батюшки святы! Я и не думала, что так бывает!

– Тебе думать и не положено, – прервала ее Ольга. – За работу – отблагодарю, а теперь – расскажи-ка мне, милочка, кто такая эта Анна. И поподробнее…

* * *

Утром, спустившись в столовую, Ольга застала уже сидевших за столом Корфа и Анну. И вид этой райской идиллии ее разозлил. Корф пребывал в прекрасном расположении духа и читал газету, точно какой-нибудь бюргер, между глотком кофе и ложечкой овсянки. Анна сидела по левую руку от него – соглашалась и кивала, словно добропорядочная жена и мать семейства. И такое между ними царило единодушие!

– А вот еще история, – Корф перевернул страницу «Утреннего вестника». – «Старуха Загряжская услышала, что в чей-то дом ночью воры залезли. Она и велела дворнику купить балалайку, чтоб тот всю ночь играл и пел».

– Песней воров отпугивать? – не смогла сдержать улыбку Анна. – Чудная барыня, однако!

– Это еще не все, – кивнул Владимир. – Читаю дальше: «Ночь, мороз стоит трескучий, дворник побренчал, побренчал да и спать пошел. А старуха среди ночи просыпается, слышит – тишина, крик подняла страшный. Дворня прибежала, дом осмотрели – никого, а Загряжская им кричит: „Если воров нет, почему дворник не веселится? Надо, чтоб веселился!“»

Анна рассмеялась, и смех был очаровательным – разлился колокольчиком с ясным, до хрустального чистым звуком. Корф смотрел на нее влюбленными глазами и ничего вокруг не замечал. Ольга подошла к нему и коснулась ладонью его лба – Владимир не успел избежать неожиданности этого жеста.

– Хорошо ли вы чувствуете себя, мой друг? – участливо спросила Ольга. – Я весьма обеспокоена состоянием вашего здоровья. Вы вчера весь день пробегали по морозу, не простудились ли?

– Спасибо за завтрак, Владимир Иванович, – сухо сказала Анна, вмиг перестав смеяться, и поднялась из-за стола. – Простите, но я вас оставлю, у меня репетиция, мне надо торопиться в театр.

– Кто позволил вам вмешиваться? – зло сказал Корф, скомкав газету и в раздражении швырнув ее на пол.

– Вы так утомились вчера, – ласково сказала Ольга. – Я места себе не нахожу, все думаю: здоровы ли, не устали.

– Места не находите? Кажется, вчера я точно указал вам его – отправляйтесь в свою комнату и не смейте выходить из нее вплоть до моего особого распоряжения! Завтрак вам Полина принесет. Вон! Подите вон! – страшным голосом произнес Корф, срывая с шеи льняную салфетку.

Ольга недобро улыбнулась и, гордо вскинув голову, ушла…

* * *

После репетиции Анна зашла в знакомую кондитерскую. Она любила сладкое, и ей не хотелось сразу идти домой.

В театре Оболенский встретил Анну с радостью и торжественно представил своему помощнику. Шишкин расплылся в умильной улыбке и принялся нахваливать ее красоту, твердя бесконечное «шарман, шарман». А когда Оболенский ушел, дав указание прорепетировать сцену из трагедии «Эдип в Афинах», принадлежащей перу Владислава Александровича Озерова, старинного приятеля его отца и завзятого классициста, Шишкин как будто потерял к ней интерес.

Анна пыталась понять, в чем причина столь резкой перемены настроения ее репетитора, но Шишкин был мрачен и долго молча сидел на стуле в дальнем углу класса, сосредоточенно грызя ноготь правого мизинца и пристально оглядывая Анну с головы до ног.

– Я вижу сомнение в ваших глазах, господин Шишкин, – наконец, прервала затянувшуюся паузу Анна.

– Однако вы проницательны, – с деланной печалью кивнул тот.

– И что же вас так смутило во мне?

– Вы – хрупкое, бледное существо, – Шишкин встал и подошел к Анне, как будто подкрался. – Ваша краска – невинность, ваше амплуа – беззащитность. Боюсь, вы не созданы для трагедии.

– Но Сергей Степанович…

– Князь находит таланты, но шлифую их я! Алмаз требует твердой руки опытного мастера.

– И что же во мне, вам кажется, нуждается в огранке и оправе? – удивилась Анна, отстраняясь от слишком близко подобравшегося к ней Шишкина.

– Все, – заявил Шишкин, дыша ей почти в лицо ароматом дорого коньяка, – каждый сантиметр вашего прекрасного тела. Вас надо лепить, ваять, как глину.

– Извините, господин репетитор, но слово «лепка», вы, по-моему, понимаете слишком буквально, – Анна увернулась от его губ и невольно поспешила протереть щеку платочком.

– Ваша холодность – сплошное дилетантство! – обиделся Шишкин. – Если вы и на сцене будете столь равнодушны к своим партнерам, далеко не все из коих покажутся вам симпатичны, то вряд ли сможете заслужить успех и признание у публики.

– Но мы же с вами не на сцене, – попыталась урезонить его Анна.

– Если вы бесстрастны за кулисами, то вряд ли сумеете проявить подлинное величие в образе, – пожал плечами Шишкин и снова принялся инфантильно грызть ноготь.

– И что же мне делать? – смутилась Анна.

– Не пропускайте моих уроков, – равнодушно ответил Шишкин. – И помните: я залог вашего успеха на сцене! Не прячьте своих лучших качеств под личиной праведной скромности. Докажите мне, что способны на большее. А я, уж поверьте, сумею направить вашу страсть в нужное русло.

Разговор этот Анне не понравился, но поскольку посоветоваться ей было не с кем, Анна решила утешиться по-своему – пирожные всегда поднимали ей настроение.

Она вошла в кондитерскую в тот момент, когда продавец принялся стыдить одну из покупательниц.

– Эй, сударыня! А платить-то кто будет? Уж двадцать копеечек извольте достать из вашего кошелька! Товар, сами понимаете, не залежалый – только что из печи, кренделек к кренделечку.

– Я не имею деньги сейчас, я присылать позже.

Анна сочувствующе посмотрела на юную даму. Судя по всему, она была иностранка и попала в эту неприятную ситуацию, оказавшись по какой-то причине без провожатых в незнакомом городе.

– Нет-нет, – не унимался кондитер, – мы без денег отпускаем только по знакомству. А вас я вижу впервые.

– Деньги в доме, – краснея, объясняла девушка. – Я гость.

– Замечательно! – усмехнулся продавец. – Назовите адрес. Я вышлю пирожные домой. Там и расплатитесь. Пусть хозяин отдаст деньги посыльному.

– Я не знать адрес, – у покупательницы задрожал голос, похоже, она собиралась заплакать.

– Тогда позовем городового, – пригрозил кондитер. – Набрала лучших пирожных, а платить – кто, дядя будет?