Текст книги "Бедная Настя. Книга 6. Час Звезды"
Автор книги: Елена Езерская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– Не просто позволила – проводила с почетом, – недобро усмехнулась Селестина. – Капитан Сид отдал им весь выигрыш. Кроме заложников. И тотчас заплатил за всех нас и увез на своей шлюпке в другую бухту, где располагалось небольшое рыбацкое селение. Там он договорился, чтобы нас отвезли в ближайший город, и дал денег на дорогу.
– И ничего не взял взамен вашей свободы? – не поверила Анна.
– Ничего, кроме обещания когда-нибудь оказать ему помощь, если таковая понадобится. А недавно он приехал в Форт-Рояль и пришел к нам. Отец, конечно, был рад видеть мо его избавителя. Вместе со всеми освобожденными мы поклялись никогда и никому не открывать истинного имени и профессии нашего спасителя. И, поверьте, мы сделали это не из страха перед ним – капитан Сид избавил нас от неминуемой гибели.
– Но, если бы выкуп был уплачен, вас и так освободили бы, – Анна позволила себе усомниться в бескорыстности действий капитана Сида.
– К сожалению, случаи, подобные нашему, здесь не редкость, и далеко не всегда люди, за которых внесли выкуп, возвращались домой, – печально сказала Селестина.
– Однако из всего сказанного вами совершенно не следует, что капитан Сид, как вы его назвали, испытывает к вам ответное чувство, а ваше собственное больше похоже на благодарность! – воскликнула Анна.
– Если бы вы знали, в каком взаимопонимании протекает наше общение в доме отца! Сколько объединяющих нас тем мы нашли! – нетерпеливо повернулась к ней все еще взволнованно ходившая по комнате Селестина. – Капитан – удивительный человек! В нем столько отваги и благородства, он прекрасно воспитан – у него речь и манеры аристократа. Отец и матушка просто в восторге от него! И папа как-то сказал мне, что не желал бы для себя лучшего зятя…
– Простите, мадемуазель, – перебила рассказ Селестины Анна, – но ведь месье де Танжери ничего не знает о своем госте. А тот, полагаю, ввел его в заблуждение, сочинив какую-нибудь более или менее правдоподобную историю.
– Разумеется, – ничуть не смущаясь, при зналась Селестина. – Капитан Сид сказал отцу, что он – младший сын одного известного рода и, оставшись по законам Франции без наследства, уехал в Америку, чтобы начать там новую жизнь. И я думаю, что в этой части рассказ о его прошлом, – правда. Об этом свидетельствует многое – его образованность, его поведение… Мне кажется, Сид знает все о нынешней политике, он явно из высшего света, а это для отца – самая главная рекомендация. И никакие деньги семьи Корнель не имеют над ним такой силы, как благородство происхождения!
– Счастье, что Альбер вас не слышит, – печально и с укором сказала Анна. – Мне казалось, что этот молодой человек заслуживает большего уважения, по крайней мере, со стороны тех, с кем собирается породниться.
– А вы уверены, что ему нравится в этой затее с браком не только возможность стать моим мужем, но и приобрести за женой родовое имя?! – вскричала Селестина.
– А он говорил о вас так возвышенно, – с сожалением промолвила Анна. – Боюсь, мне больше не о чем с вами разговаривать, мадемуазель.
– Вы думаете, Альбер действительно любит меня? – растерялась Селестина и снова без сил опустилась на диван. – Я так надеялась, что его любовь ко мне – обман… Или в лучшем случае – самообман.
– Как вы можете так говорить! Вы, к кому он стремился через океан! – теперь настал черед Анны подняться с дивана – она была возмущена и обижена за Альбера. – Мы не так давно знакомы, но все это время я только и слышала от него: «Селестина, Селестина!» Альбер не просто желает этой свадьбы, он мечтает обрести в вашем обществе душевный покой, тихую гавань, в которой можно укрыться от жизненных бурь. Вероятно, он не выглядит человеком, готовым к серьезным отношениям, но поверьте моему опыту, я научилась отличать истинные чувства от наносных или придуманных. И смею утверждать – его отношение к вам основывается на подлинной любви, в то время как ваша увлеченность капитаном Сидом вызвана скукой и романтическим складом ума.
– Да как вы смеете! – рассердилась Селестина, порываясь подняться, но Анна суровым взглядом остановила ее.
– Смею! Я знаю силу настоящего чувства не понаслышке. Вся моя жизнь прошла под знаком любви – большой и единственной. Конечно, мне приходилось не раз испытывать увлечения, но я всегда умела, в конце концов, отличить наваждение от искреннего и, прежде всего, взаимного чувства, – Анна глубоко вздохнула. – Вы спрашивали меня, люблю ли я своего мужа… Люблю! И с течением времени – все больше и сильнее. И лишь брак дал мне возможность убедиться в том, что наши отношения – не случайность, не флирт. Вы же придумали себе воображаемого героя и пытаетесь связать свою жизнь с фантазией, разрушив то прекрасное, что действительно есть у вас – любовь Альбера.
– Боюсь, что при таком раскладе, у меня скоро не будет, ни того, ни другого, – едва слышно проронила Селестина.
– Простите? – не поняла Анна.
– Знаете, я так обрадовалась, когда к отцу приехал его друг, де Граммон, и под большим секретом поведал, что Альбер прибыл в Форт-Рояль в обществе очаровательной дамы и прежде всех дел и объявления семье своей невесты занялся ее устройством в гостиницу, а потом куда-то ездил с нею в коляске, – глухо сказала Селестина. – А когда Альбер приехал в усадьбу, он выглядел таким счастливым, что я невольно размечталась. Все так удачно складывалось: вы и Альбер, я и капитан Сид!
– И вы серьезно полагали, что ваш отец выдаст вас замуж за самозванца? – иронично произнесла Анна.
– Мы бы уехали с Сидом в Америку, – с вызовом отозвалась Селестина. – Там возможно все. К тому же, из общения с Сидом я поняла, что он устал от своего образа жизни и хотел бы вернуться к нормальной жизни, стать таким, как все.
– А его вы поставили в известность о своих планах?
– Уверена, он бы согласился со мной! – глаза Селестины наполнились слезами. – Но теперь все кончено. Вы не любите Альбера, и ничто не может помешать ему исполнить свое обещание.
– Но, если все так серьезно, – вдруг примирительно произнесла Анна, – вы вправе расторгнуть помолвку и вернуть Альберу обещание стать его женой. Конечно, это разобьет ему сердце…
– Вы не поняли! – прервала ее Селестина. – Речь идет не о брачном обете, а о вызове.
– Вызове? – теперь пришел черед Анны удивиться.
– Да! – почти закричала Селестина. – Вчера он вызвал Сида, который пока живет в нашем доме, на дуэль. Из-за меня… А сегодня утром он отправился к какому-то своему давнему знакомому, который случайно оказался в Форт-Рояле…
– Офицер с «Массалии»! – догадалась Анна.
– Альбер поехал просить его стать ему секундантом, – Селестина больше уже не могла сдерживаться и заплакала. – Я так надеялась на то, что существующие между вами отношения помогут Альберу, и он откажется от задуманного. Но теперь я понимаю, что надеялась напрасно. Дуэль состоится, и Сид убьет Альбера.
– Вы такого плохого мнения о военных навыках вашего жениха?
– Увы, я видела, как стреляет капитан Сид, – и Селестина залилась столь горючими слезами, что Анна была растрогана и бросилась к ней – успокаивать несчастную.
Селестина выглядела очень искренней, и Анна подумала, что в этой милой головке, запутавшейся самой и запутавшей других людей в своих фантазиях, есть еще, наверное, что-то хорошее, иначе она не переживала бы сейчас так сильно из-за того, что отправила жениха, даже нелюбимого, на верную гибель. И хотя Анна знала, что Альбер в военном деле не мальчик – он прошел Алжир и был легионером – но авантюрист, завладевший сердцем Селестины, судя по всему, тоже был весьма искусен в бою. Здесь было над чем поразмыслить, но на это у Анны не оставалось времени.
Альбер, отнесшийся к ней с братской нежностью и теплотой, милый мальчик, претерпевший испытания войной, деньгами и цинизмом своих вождей и командиров, все же не растерял того, что принято называть человечностью. И Анна считала своим долгом за помощь, которую он оказывал ей все это время, ответить ему такой же преданностью и самоотдачей.
– Мы можем попытаться остановить дуэль? – спросила она Селестину.
– Именно за этим я сюда и пришла, – сквозь слезы кивнула та. – Правда, я надеялась, что Альбера остановит ваша любовь…
– Далеко не все, что делается ради дружбы, делается и ради любви, – с некоторой суровостью во взгляде промолвила Анна. – Дружба тоже умеет творить чудеса. Так вы хотите, что бы я поехала с вами?
– Нет, я надеюсь, что Альбер сам приедет сюда, – неожиданно лукаво улыбнулась Селестина. – Я постаралась распространить слух, что еду к вам, той, кого считаю разлучницей. Перед уходом Альбера я сказала ему, что увлеклась Сидом, увидев во сне сон, что он изменяет мне с женщиной, похожей на вас.
– Странно, – покачала головой Анна. – Мы виделись с ним сегодня утром, но он ни чего не сказал мне.
– Как это похоже на него! – воскликнула Селестина. – И лишний раз говорит о серьезности его намерений сражаться с Сидом. Впрочем, теперь я уповаю на то, что он явится к вам проститься. А так как вы уже знаете, в чем дело, вы сможете поговорить с ним и удержать от этого необдуманного шага. Убедите Альбера, а я найду аргументы для капитана Сида.
– Было бы лучше, если бы вы не совершали необдуманных шагов раньше, – нахмурилась Анна. – Тогда, очевидно, всего этого не случилось бы, и нам не пришлось бы сейчас интриговать против того, кто предан вам и любит вас.
– Надеюсь, вы говорите не обо мне? – на пороге апартаментов Анны стоял Альбер.
– Простите, но я должна идти, – горя от смущения, засобиралась Селестина. – Была бесконечно рада познакомиться с вами, мадам, и приношу вам свои искренние извинения за подозрения, которые к вам питала.
– Куда ты, любимая? – Альбер схватил ее за руку, но Селестина посмотрела на него так гневно и вместе с тем – умоляюще, что он не медленно, хотя и не без сожаления разжал пальцы.
– До свидания, мадам Жерар, – Селестина кивнула Анне и стремительно выбежала из гостиной, не подняв более на Альбера глаз.
– Что все это значит? – с деланной бравадой спросил тот.
– Сядьте, друг мой, – не отвечая на его вопрос, властным тоном велела Анна, указав на место рядом с собою на диване. Альбер помедлил, но сел. – Не стоит убеждать меня в том, что все прекрасно. Мы очень долго и подробно говорили с мадемуазель де Танжери до вашего появления. Я знаю все и прошу вас – остановитесь.
– Но как вы можете меня просить об этом, если знаете все? – Альбер, по-мальчишески задираясь, вскинул голову.
– Мой опыт позволяет мне делать это, – как можно ласковее улыбнулась Анна. – Поверьте, мне довелось видеть дуэли. И даже остановить одну из них – быть может, самую важную в моей жизни, когда друг против друга вышли два самых близких мне человека.
– И как вам это удалось? – Альбер с интересом посмотрел на нее.
– Любовь помогла мне, – тихо сказала Анна. – И обещание лишить их обоих своей любви… Поверьте, друг мой, Селестина еще не знает, что такое любовь. Она находится во власти увлечения, питаемого ее фантазией. Не позволяйте ей провести жизнь в безвестности настоящего чувства. Тот, кого вы вызвали на дуэль, – всего лишь миф, химера. Вы – единственный, реальный в ее жизни человек, который способен дать ей любовь. Откажитесь от дуэли с призраком – он не стоит вашей жизни. И ведите себя, как мужчина, а не как юнец, которого обидели, – завоюйте Селестину. Снова, столько раз, сколько будет необходимо. Поверьте, скоро ее иллюзии развеются, и она останется одна. И, кто знает, сможет ли пережить свое поражение. Но если вы будете рядом, вы сумеете поддержать ее и обратить в свою веру. Вернуть ей веру в ее любовь к вам, ведь она была, не правда ли?
– Вы знаете что-то, чего не знаю я? – Аль-бер пристально посмотрел Анне в глаза, и она не отвела взгляда.
– Я не могу открыть вам всего, – тихо сказала Анна, – но если мое чутье меня не обманывает, то очень скоро Селестина вернется к вам, обманутая в своих романтических ожиданиях и готовая увидеть в вас то, чего не найдет в другом – преданности и любви.
– Но как вы представляете себе мое дальнейшее поведение? – нахмурился Альбер. – Я должен бежать с позором с поля боя?
– Вы должны избежать самоубийства, – вздохнула Анна. – Разве для этого вы ехали сюда, оставив Париж? Вы мечтали о передышке, а не о вечном покое.
– Но как же моя честь? – недоумевал Альбер. – Что скажут родственники Селестины? Как посмотрят на меня их знакомые?
– Так вы затеяли все это ради того, чтобы покрасоваться перед посторонними для вас людьми? – вдруг поняла Анна.
– Ну, не то чтобы… – смутился Альбер.
– Безумец! Поверьте, вам незачем становиться развлечением для богатых бездельников. И честь ваша, уж поверьте мне, не запятнана…
– Вы хотите сказать, что Селестина все еще верна мне? – растерялся Альбер.
– Я полагаю, что ее прелести по-прежнему значительно меньше волнуют того человека, которым Селестина так увлечена, нежели его интерес в Форт-Рояле, – кивнула Анна. – Сама она еще не понимает этого, но когда правда откроется, вы должны оказаться рядом с нею, чтобы доказать искренность вашей любви, и вы должны быть живы.
– Я почему-то вам верю, – прошептал Альбер.
– Тогда садитесь сейчас же за стол, прямо здесь, напишите предложение отказаться от дуэли, и пусть ваш секундант – я знаю, это к тому офицеру с «Массалии» вы ездили сегодня утром – отвезет его в дом де Танжери, – тоном, не позволяющим возражений, велела Анна.
– А потом? – вздохнул Альбер.
– Потом мы станем ждать, и я обещаю, что вскоре получим ответное письмо, в котором тот человек согласится с вашим решением…
Так и случилось. К вечеру, который в южных широтах наступает неожиданно и быстро, они получили конверт, вскрыв который, Альбер вздохнул с облегчением. Все это время Анна не отпускала молодого человека от себя – они обедали, пили чай на балконе, говорили, говорили… И Анна все больше убеждалась, что Альбер и сам не понял, насколько серьезным могла оказаться для него эта дуэль. Легкомысленность едва не сыграла с ним недобрую шутку, азарт едва не свел в могилу.
– Вы были правы, – сказал Альбер, складывая письмо месье Сида и убирая его вовнутренний карман сюртука, и одновременно вынимая оттуда другой конверт и с некоторым удивлением рассматривая его. – Он рад, что ему не пришлось выбирать между убийством и самоубийством. И, похоже, в отношении Селестины вы тоже не обманулись – этот человек категорически отрицает свою с нею связь и обещает завтра же объясниться с Селестиной. Если он этого по какой-либо причине не сделает, то не станет сопротивляться, ежели я все-таки решусь стрелять в него.
– Завтра? А почему завтра? – удивилась Анна.
– Завтра у де Танжери прием, бал-маскарад, – объяснил Альбер, подавая ей конверт, который все еще вертел в руках. – Кстати, я совсем забыл, – вы тоже туда приглашены…
Глава 4
Обманутые надежды
Скрип, скрип – подзвучивали весну качели. Шелк платья развевался дымком у Анны за спиной, и голос Владимира, раскачивавшего ее за веревки крепления, был умиротворенным и рассудительным.
– Мне кажется, люди придумали любовь, чтобы всегда иметь возможность оправдания с логической точки зрения необъяснимых и невозможных поступков. Куда сложнее стало бы жить, если бы у нас не было этой кокетливой маски, на которой можно нарисовать любую гримасу – и гнев, и отчаяние, и безграничное счастье.
– Любовь не зависит от нас, – в тон ему пропевала Анна, негромко и нежно восклицая «Ах!» при каждом новом взлете над землею. – Любовь – это то, что мы есть на самом деле, а не то, что мы думаем о себе, или то, что о нас думают другие…
Теплый ветер ласково прочесывал кудри и парусил буфы на рукавах – Анна чувствовала себя невесомой и легкой, как перышко. И, чем выше разгонялись качели, тем свободнее парила она, пока не увидела вдруг, что руки ее – не руки, а крылья. И принялась она тогда весело щебетать и летать вокруг Владимира, который стоял у качелей и смотрел на нее, точно была она беззаботной весеннею птахой.
– О чем ты поешь, белокрылая? – спрашивал грустно Владимир. – Трели твои – как лекарство от боли, но они кратковременны. Что мне делать потом, когда ты насытишь любовью свое маленькое сердечко и займешься устройством гнезда и птенцами? Зачем манишь несбыточной надеждой? Для чего увлекаешь волшебной песней любви, которой не суждено стать судьбою?..
– «Люби сейчас, люби, не расставаясь…», – пальцы-перья порхали над клавиатурой, и голос Анны был подобен страстному пению сирен. – С кем ты говоришь, муж мой? От кого бежишь? Кого боишься?
А Владимир все медлил с ответом, и тогда Анна увидела вдруг, что они уже не у качелей в саду, а в гостиной, и их разделяет рояль, черное поле которого постепенно и незаметно таинственным образом становилось все больше и больше, расширяясь до горизонта и отдаляя их друг от друга до неразличимого на расстояния.
– Куда же ты, друг мой, возлюбленный мой? – печально спрашивала Анна, не в силах отнять руки-крылья от клавиш, и все смотрела жалобно вдаль, где исчезал так горячо любимый и желанный образ. А музыка все лилась и лилась – слышимая им обоим, но разделяющая их…
Какой красивый, но жестокий сон, подумала Анна и проснулась. Раннее южное солнце стояло уже высоко, но время еще было слишком раннее даже для рыбаков. Желая развеяться от зарожденной сном тревоги, Анна поднялась и вышла на балкон. Город дышал тишиной и покоем, набережная была пустынна, но из гавани выходил остроносый красавец-клипер, силуэтом напомнивший Анне корабль, в поисках следов которого она отправилась так далеко – за моря и океаны.
Мысленно Анна перенеслась на его палубу – под соленые уколы брызг и беззастенчивость ветра, но она представляла себя не одной: Владимир стоял с нею рядом, и впереди простирался не океан – безграничное море любви и надежды. Анна вздохнула – если бы сны и мечты могли сбываться! Если бы желаемое не выдавалось за действительное, а являлось таковым!..
Увы, даже сон невозможен без заблуждений! Стоило только Анне отогнать флер недавнего сна, как покой исчез. И хотя она старательно пыталась еще немного отдохнуть, набраться сил, ей так и не удалось по-настоящему забыться. Порою, Анна все же проваливалась в какую-то пустоту, но ее тут же начинали заполнять стремительно менявшиеся картины из недавнего или почти позабытого прошлого. Из темноты за плотно закрытыми веками всплывали лицемерные лица злодеев и злодеек, они вплотную придвигались к ней криво распахнутыми ртами и чревовещали, нагоняя на Анну первобытный ужас и смятение.
Наконец, не выдержав более этих вторжений, Анна решила встать. Она приняла ванну и после села в плетеное кресло на балконе выпить чая со свежим клубничным круассаном, принесенными горничной. Однако природная наблюдательность заставила Анну насторожиться – она готова была поклясться, что в городе что-то происходит. Внешне все выглядело, как обычно, – так, как успела понять Анна, всегда выглядела набережная и люди на улице. Но сегодня в этой растопленной солнцем атмосфере Форт-Рояля витало еще что-то. Анна чувствовала напряженность в походках, в жестах, и она мало походила на всегдашнее возбуждение, свойственное южному образу жизни. Анна хотела расспросить горничную, но та только в ужасе округлила глаза и прошептала:
– Пираты!..
Анна улыбнулась – современному человеку невозможно всерьез воспринимать эти страхи. Книги, построенные на легендах южных морей, пишут для юных девушек и романтичных подростков, и в век телеграфа и парохода нелепо думать о «рыцарях черепа и костей», как о реальной опасности. Это все возраст, нагретый солнцем темперамент.
К вечеру в номер Анны постучал Альбер. Он принес ей платье для маскарада.
– Цыганка? – удивилась Анна его выбору.
– Вы – провидица, – кивнул Альбер. – Вам дано видеть и чувствовать многое.
– Мне кажется, вы преувеличиваете мои скромные способности к гаданию, – улыбнулась Анна.
– А вы не гадаете. Вы просто знаете.
– Это весьма опасное ремесло, – покачала головой Анна. – И я не смею утверждать, что владею им. Даже более того – не стремлюсь к этому.
– Если вы не хотите надевать этот костюм, я найду вам другой, – несколько обиженно поджал губы Альбер. – Мы можем взять банальное домино или платье амазонки. А лучше – доброй волшебницы или Синдереллы, оно очень пойдет к вашим золотистым локонам.
– Не стоит так переживать, – сказала Анна извиняющимся тоном. – Уверена, вы выбрали мне отличный наряд.
Платье и в самом деле было эффектным – с лифом цвета фуксии, украшенным, как и кокетка на талии, разноцветными блестками, с множеством юбок, оборками белейших кружев, выглядывавших одна из-под другой. К платью прилагался расшитый золотом веер из черного гипюра, монисто с браслетом из старинных монет и сиреневый же шелковый головной платок с маской в форме летучей мыши.
– Так вы наденете его? – все еще дуясь, спросил упрямый Альбер.
– И немедленно, – кивнула Анна и прошла за ширму.
– Кстати, – вдруг без перехода поинтересовался Альбер, – тот арестант в тюрьме, с которым вы говорили, пообещал вам рассказать еще что-нибудь?
– Нет, он лишь намекал, – ответила Анна. Пальцы отчего-то перестали слушаться ее. – Но почему вы спросили об этом?
– Негодяй, верно, хотел выпросить у вас денег, – ответил тот, принимаясь по обыкновению ходить по гостиной. – Они бы ему сей час пригодились.
– Что вы хотите этим сказать? – Анна, придерживая лиф платья, выглянула из-за ширмы.
– Сегодня ночью, на рассвете они бежали, – с каким-то необъяснимым энтузиазмом воскликнул Альбер, невольно останавливаясь и на миг задерживая взгляд на открывшемся ему декольте. – Все заключенные со «Святой Анны», то есть с «Массалии».
– Боже! – только и могла произнести Анна. Слабеющей рукой она нащупала позади себя спинку стула, стоявшего за ширмой, и опустилась на сиденье.
– Не знаю, Бог ли им помогал или дьявол, – весело сказал Альбер, – но с утра в городе царит такой переполох!
– И как это случилось? – Анна глубоко вздохнула и взяла себя в руки.
– Рассказывают, ночью какая-то женщина вызвала начальника тюрьмы и сообщила ему, что готовится побег, – Альбер перестал бегать по гостиной и в прекрасном настроении расположился, наконец, на диване. – Тот, разумеется, первым бросился в форт, но его схватили и сделали заложником. Начальник тюрьмы сам привел своих похитителей в подземелье и под страхом смерти приказал отпустить всех арестантов. Потом они вместе отправились в гавань и заняли «Святую Анну», после чего немедленно вышли в море. И канониры в форте кусали кулаки от бессилия и ярости – никто не хотел брать на себя ответственность принять решение стрелять по кораблю и подвергнуть жизнь начальника опасности.
– И что же теперь? – спросила Анна, вновь появляясь перед Альбером.
– О!.. – выдохнул он. – Как вы прекрасны!..
– Довольно забавный результат изложенной вами авантюры! – невольно улыбнулась Анна.
– Простите, – смутился Альбер, продолжая все же искоса с восхищением смотреть на Анну. – Говорят, никем не преследуемые беглецы спокойно вышли в открытое море и, удалившись от острова на достаточное расстояние, пересадили начальника тюрьмы в шлюпку, перед этим накрепко связав его. Так что томупришлось изрядно потрудиться, прежде чем удалось ослабить веревки и добраться до весел. А когда он появился на рейде в пределах видимости, за ним послали небольшое каботажное судно, которое немедленно доставило несчастного в порт.
– Он сильно пострадал? – участливо спросила Анна.
– Ни в коей мере! – усмехнулся Альбер. – Ни одной царапины, ни тени синяка или ушиба – чист, как младенец. Если не считать окровавленных с непривычки ладоней. Конечно, мой милый тесть и его друзья тут же бросились прочесывать город и окрестности, но куда там! Беглецов и след простыл, равно как и тех, кто наверняка помогал им в этом предприятии.
– А как ваши отношения с Селестиной? – перевела разговор Анна на другую тему. Что-то в этой истории с побегом тревожило ее, что-то смутное и не предвещавшее ничего хорошего…
– Увы! Без перемен и приключений, – махнул рукою Альебр, и легкое облачко досады промелькнуло на его лице: говорить о невесте было не столь увлекательно. – Но это все же лучше, чем ее вчерашняя попытка расторгнуть помолвку.
– А этот человек, Сид, он сдержал свое обещание? – поинтересовалась Анна. – Он говорил с Селестиной?
– Не знаю, – пожал плечами Альбер. – Но я решил не торопить события. Месье Сид дал мне время до полуночи, как раз до окончания карнавала. Так что я намерен хотя бы на этот вечер забыть о неприятностях и весело провести время в вашем милом обществе. Ведь вы станете моей партнершей на балу и маскараде?
– Но я не вижу на вас костюма, – улыбнулась Анна.
– Уверен, что я единственный буду сегодня во фраке, а вас ожидает компания из богов и богинь, пьеро и арлекинов, монахинь и пиратов, – Альбер подавал Анне руку.
– Надеюсь, не настоящих, – кивнула Анна, и они вышли из номера.
Спустившись по широкой центральной лестнице, ведущей на первый этаж, и пройдя через холл, Анна и Альбер сели в ожидавшую их перед входом в гостиницу коляску и отправились в усадьбу де Танжери.
Анна впервые ехала по вечернему Форт-Роялю, оставив в номере все тревоги прошедших дней. Ее искренне тронуло жизнелюбие Альбера, который спокойно предоставил судьбе самой распоряжаться ей одной подвластными обстоятельствами. Наверное, он прав, и Анне тоже следовало забыть хотя бы на время головоломки, которые ей подбрасывала жизнь, и вздохнуть свободно.
Но едва они стали подъезжать по идущей в гору мощеной камнями дороге к имению де Танжери, Анна невольно начала присматриваться к уже подъехавшим или торопившимся за ними следом гостям.
Тот заключенный сказал ей, что Жан, пан Янек, ее Владимир, если это действительно был он, должен помочь им бежать из города. И если этот побег удался, значит, тот, кого Анна считала своим пропавшим мужем, уже получил известие о ее приезде в Форт-Рояль. И сейчас вряд ли можно найти лучший повод для встречи: маскарад давал гостям де Танжери не только раскрепощение от самих себя, но и шанс скрыть свое истинное лицо и явиться перед всеми неузнанным.
Странно, вдруг подумала Анна, этот таинственный Сид тоже назначил исполнение своих обещаний на время маскарада. И что имела в виду Селестина, когда рассказывала, что Сид явился в город, дабы она могла выполнить взятое ею обязательство оказать ему некую услугу? И не являются ли корсар, побег и участвовавшая в нем женщина звеньями одной цепи, кончиком ниточки волшебного клубка, которая должна привести ее к Владимиру? Если только… Нет-нет, Анна оттолкнула от себя мысль, не дав ей даже сформироваться. Это не может быть он! Нет, не он!
– Вы побледнели? Вам плохо? – внимательный Альбер заметил, как изменилось выражение лица Анны.
– Я просто задумалась…
– Да у вас озноб! – воскликнул Альбер, взяв ее за руку. Ладонь Анны была холодна, как лед. – Это все обманчивые южные широты: днем они раскаляют все вокруг добела, а ночью запросто можно застынуть и даже обледенеть. Но я знаю от этой напасти отменное средство.
– Какое же? – с некоторым подозрением спросила Анна.
– Танцы, мадам! – рассмеялся Альбер. – Танцы до утра, шампанское до головокружения, и никаких забот и серьезных раздумий.
И они отправились танцевать.
В имении де Танжери все было устроено так, чтобы чувствовать себя уж если не в Версале, то, по крайней мере, на балу в парижском особняке Австрийского посольства. Просторный, прекрасно иллюминированный зал с колоннами и нишами для сидений, высокие окна, выходившие на балкон, террасой окаймлявший весь второй этаж. Оттуда, как сообщало приглашение, в самый разгар бала гости будут любоваться праздничными фейерверками. Паркет был натерт до блеска и шелком скользил под ногами. Грумы, разодетые в красные ливреи с золотой оторочкой, бесшумно рулили между танцующими и прогуливающимися парами и подносили еще шипящее холодное шампанское.
Атмосфера в зале, заполненном костюмированными гостями, была такой приподнятой, что Анна, никогда не любившая шумных собраний, вдруг почувствовала свою готовность отдаться этой стихии жизнелюбия и забвения. Забвения от проблем и жизненных тягот, от неизвестного и туманного будущего, от всего, что могло омрачить радость дышать и чувствовать. Анна хотела поделиться этим со своим спутником, но тот не позволил ей слишком долго размышлять и, едва они вошли в зал, увлек в круг танцующих.
Мир закружился у нее под ногами. Повинуясь сильной, уверенной руке Альбера, Анна плыла мимо улыбчивых разноцветных масок и фигур, время от времени вихрем подталкиваемых друг к другу и каждый раз ловко избегающих опасных пересечений. Иногда Альбер делал остановку и, не опуская одной руки с талии Анны, другой брал с проплывавшего рядом подноса бокал с шампанским для нее, потом – для себя, и пил с Анной на брудершафт. Шампанское немедленно начинало взрываться в голове пузырьками радости, и мир становился еще светлее и приятнее. И все кружилось, кружилось – не от количества выпитого, а от душевного тепла и небывалой внутренней свободы.
На одном из туров общего танца, когда партнеры стали меняться парами, Альберу выпало танцевать с Селестиной, а Анну подхватил кавалер девушки, одетый мушкетером. Анна не видела их раньше: Селестина и сопровождавший ее мужчина танцевали где-то на другом конце зала. Но вот мушкетер приблизился к ней, и Анна едва не упала ему на руки: в глазах потемнело, дыхание почти оборвалось…
– Ты?! – прошептала она. – Это ты?!
– Молчи и слушай меня, – торопливо сказал Владимир, наклоняясь к самому уху Анны. – Не выдавай себя, сейчас мы сделаем круг и вернемся к своим партнерам. После танца скажись уставшей и избавься хотя бы на время от своего спутника. Выйди в сад за домом, где фонтан. Я буду ждать тебя в беседке в виде пагоды. Все – потом. Боже, как пахнут твои волосы!..
Анна не знала, как довела этот танец до финального тура, и, едва отзвучала музыка, взмолилась, обращаясь к Альберу:
– Мне душно! Я хотела бы выйти на воз дух. Прошу вас, отведите меня в сад.
Альбер, несколько озадаченный ее взволнованностью и странным блеском глаз, кивнул и повел Анну под руку к выходу. Идти она старалась медленно, чтобы не выдать своей радости, но ноги, казалось, сами бежали, подгоняя ее.
– Хотите, я принесу вам мороженое? – предложил Альбер.
– Боюсь, что вам понадобится целая гора этого лакомства, чтобы по-настоящему охладить меня, – через силу улыбнулась Анна. – Лучше я останусь здесь ненадолго. Посижу в беседке у фонтана, подышу воздухом… И головокружение пройдет.
– А не может это быть рецидивом болезни? – разволновался Альбер. – И не стоит ли послать за доктором?
– Вы, кажется, говорили, что считаете меня способной предсказывать, – остановила его порыв Анна. – Так вот, уверяю вас – всего несколько минут на свежем воздухе, и мне станет легче.
