Текст книги "Танец марионетки (СИ)"

Автор книги: Елена Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Танцы бабочек

Граф Жоффрей де Пейрак стоял на освещенной террасе, где были поданы фрукты и шербет, разговаривая с тулузскими жеманницами*, каждая из которых пыталась привлечь его внимание. Он улыбался им, отвечал на вопросы, делал комплименты, смеялся вместе с ними, а сам старался не терять из виду свою хрупкую очаровательную жену.

Прошло уже более двух месяцев со дня их свадьбы. Он с изумлением наблюдал все это время, как его Анжелика, полу-девушка – полу-женщина, цепко брала в свои маленькие ручки бразды правления в их Отеле Веселой Науки. Теперь ее фигурка мелькала на кухнях, в помещениях, где составлялись вазы из фруктов и десертов, в погребах, где она выбирала вина, в залах для званых обедов и танцев. Она следила за тем, чтобы слуги не забывали разносить подносы с воздушными пирожными и подавать напитки, чтобы каждый мог утолить жажду.

И сейчас её хрупкая фигурка, за которой всегда следовали три негритенка, тоже мелькала в зале. Попутно она успевала бросить фразу там, сказать пару слов в другом месте, мило улыбнуться какому-нибудь кавалеру или подарить улыбку, проходя мимо спорящих дворян, которые тут же начинали говорить более спокойно. Она как-то незаметно приручила всех его друзей. Иногда, во время обеда, он ловил себя на том, что отчаянно ревнует, наблюдая, как молодая графиня неосознанно флиртует, легонько ударяя веером по руке собеседника, который слишком вольно позволил себе прикоснуться к её запястью. и тут же одаряет его улыбкой.

Де Пейрак вздрогнул, когда почувствовал, как одна из дам прикоснулась к его локтю, чтобы привлечь внимание. Оказывается, он так увлекся наблюдением за своей женой, что позволил себе непростительный промах – пропустил часть разговора жеманниц. Он улыбнулся им со всем возможным очарованием:

– Простите меня милые дамы, – низко склонился граф, – я ужасно себя повел, не ответил вам сразу, но всему виной изумительная погода и аромат цветов в саду, который меня просто заворожил. Давайте прогуляемся и побеседуем на лоне природы, мы будем вместе вдыхать этот аромат, и мне не придется отвлекаться от беседы с вами, милые дамы.

С этими словами он подхватил за талию сразу двух женщин, чтобы уж точно быть прощенным за невнимательность к ним, и они все вместе поспешили в сад. Идя по благоухающим дорожкам, он думал, что, определенно, он был заворожен, только не ароматом цветов. И с некоторым трудом заставил себя уделять внимание только своим собеседницам и больше не отвлекаться.

Анжелика, проходя по террасе, мимоходом кивнула и улыбнулась новому гостю, поднимающемуся по лестнице, и наблюдала, как граф следовал в сад, обнимая за талии двух красивых женщин и слышала их веселый смех. Вместе с ними следовало еще несколько таких же ярких и, судя по всему, довольных обществом попутчиц. Вся эта группа, удаляющаяся от нее, представлялась ей порхающими бабочками, беззаботно летающими над клумбами. Настолько легко и грациозно они двигались. Между ними шёл её муж. Она видела его со спины, и что удивительно, его походка, наполовину склонившегося к одной из спутниц, создавала впечатление причудливого танца. Так или иначе, они смеялись, казалось, без слов понимая друг друга, и время от времени Анжелика замечала, как профиль одной или другой красавицы с восхитительной улыбкой поднимается к лицу сопровождающего их графа. Анжелика чувствовала себя зрителем какого-то представления, смысл которого был ей совершенно непонятен.

Сейчас, спустя время после свадьбы, она чувствовала себя в Отеле уверенно и свободно, обрела возможность стать самой собой. Тулузские дамы, вначале относившиеся к молодой графине с некоторым пренебрежением и между собой называвшие её «эта маленькая дикарка», вскоре сочли ее остроумной и приняли в свой круг. Постепенно очарование этой певучей жизни захватило ее.

Та свобода, которой гости располагали в часы досуга, посвящая их очарованию новых встреч, когда каждый приходил или уходил согласно своему желанию, придавала особенную привлекательность и необычность великолепным приемам в Отеле Веселой Науки.

Анжелика поняла, что дворец графа де Пейрака, несомненно, самое гостеприимное место в городе. Граф сам принимал живое участие во всех увеселениях. Его высокая нескладная фигура мелькала среди гостей, и Анжелика изумлялась тому оживлению, которое вызывало одно только его присутствие. Она замечала, какое волнение и трепет охватывали ее красивых подруг, стоило им услышать в коридорах дворца приближающиеся неровные шаги Великого Лангедокского Хромого, а когда он входил, волна возбуждения пронизывала собравшихся женщин

За эти несколько дней она несколько устала, так как прием шел за приемом. Часть гостей проживало в Отеле, приехав в Тулузу издалека, надо было все проверить, организовать, чтобы они чувствовали себя как дома, и она искренне обрадовалась, когда последний экипаж, из тех, что приехали только на один день, скрылся за воротами дворца.

Анжелика с облегчением поднялась в свои покои, с помощью горничных переоделась в домашнее платье. Прислуга в Отеле была, по её мнению, по-южному шумная, несколько взбалмошная и временами ленивая. Но в общем-то, должна была она признать, управляющий Альфонсо вполне умел добиться слаженной, четкой работы. И новую хозяйку, молоденькую и неопытную, они все равно безоговорочно слушались. И поняли, что она, да – юная, но не такая уж неопытная в хозяйских делах, а если чего-то не знала или не понимала, то это с лихвой окупалось её энергичностью и желанием разобраться в нужном вопросе. Так что, графиня и Альфонсо были вполне довольны друг другом, когда вместе подготавливали Отель к приему гостей.

Единственная, с кем Анжелика не очень уютно себя чувствовала – это была Марго, её личная служанка, оказавшаяся молочной сестрой Жоффрея де Пейрака.

Впрочем, возможно, это потому, что она помнила, как Марго понимающе улыбнулась в то, первое утро, войдя к ней в комнату в сопровождении служанок, несших тазы с теплой водой для умывания. Анжелику эта улыбка настолько смутила, что она окрасилась румянцем до самых плеч.

Графиня уже давно отпустила служанок и сидела возле туалетного столика, расчесывая волосы и смотрясь в зеркало. Её нынешний образ ей очень нравился, он был весьма привлекательным.

– Что же в этом удивительного: даже самая обыкновенная женщина сможет привести в восторг толпу, если она одета и украшена драгоценностями, как королева. – усмехнулась она.

Юная графиня вспомнила, с каким восторгом была встречена гасконцами в то первое утро, как они без конца говорили комплименты. Может, именно эта говорливость южан и сыпавшиеся со всех сторон восторги по поводу её красоты помогли ей относительно спокойно пережить первую встречу с мужем. Жоффрей де Пейрак склонился перед ней в глубоком поклоне и, едва ощутимо, прикоснулся губами к её руке.

Несмотря на то, что его прикосновение нельзя было назвать даже легким поцелуем – это было едва заметное дуновение ветерка – пальцы у нее затрепетали. Анжелика несколько поспешно направила свое внимание на подошедших к ним дворян, и стала отвечать им в такой же шутливой манере, стараясь, чтобы её волнение не было замечено.

В тот день тоже был прием, правда не такой многочисленный, как сегодня, и она с удовольствием окунулась в эту праздничную суету, которая давала ей возможность почти не встречаться с мужем даже взглядом, не то что вблизи.

Уже поздно вечером, провожая её из залы, граф так же глубоко поклонился, дотронулся губами до её пальчиков и пожелал спокойной ночи.

– Приятных снов, дорогая, – сказал он тогда. И она так и не смогла понять было сказано это серьезно или с усмешкой.

Анжелика боялась каждого шороха этим вечером, и даже ночью ожидала, что услышит шаги мужа. Но он так и не пришел. Как не приходил больше все это время. Она стала спокойнее, но не понимала его поведения. Зачем нужен был весь этот фарс с брачной ночью, которая для нее была драмой, если сейчас он не возобновляет своих притязаний. Или… её поведение тогда… оттолкнуло, а может и шокировало его? А впрочем, так даже лучше. Она перестала вздрагивать, увидев его высокую нескладную фигуру рядом с собой. Но её все равно охватывал трепет, когда он удерживал руку для поцелуя. И она по-прежнему боялась взглянуть на него. Его внешность пугала. Он не казался ей омерзительным, как в первый день.

– Он не кажется мне таким, потому что больше не притязает на меня. – поняла Анжелика. – Но он все равно ужасен.

Жоффрей сидел в кресле в своей комнате и читал книгу. Перелистывая время от времени страницы, он не обращал внимание на то, что держит её вверх ногами.

– Как я сегодня сплоховал, когда позволил себе не прислушиваться к разговору, а наблюдать за своей маленькой госпожой. Я рассматривал Анжелику так, как будто впервые увидел. Лицезреть её было наслаждением. Она как мотылек… Нет, мотыльками были все эти женщины, хотя легкими, красивыми, но… серенькими и прозрачными, которых видишь насквозь. Можно угадать каждое их желание и предугадать каждое движение. Анжелика была бабочкой, прекрасной и разноцветной, меняющей оттенки в разных обстоятельствах. И из-за этого нельзя было разобрать её настоящий рисунок. Она порхала по зале, как над клумбой: приглядываясь, принюхиваясь, оценивая, заманивая своим невероятно легким танцем. Взмахнув своими очаровательными маленькими крылышками, меняла направление и летела дальше.

– Но эта восхитительная бабочка все время летала подальше от меня. Она боялась, что ужасный колдун схватит её, и лишит возможности танцевать и веселиться. Она и не подозревала, что ужасный колдун с самозабвением наблюдает за ее танцем, и сожалеет о том, что не может к ней присоединится.

Де Пейрак вздохнул и перевернул страницу.

– Она меня по-прежнему боится. Не отшатывается, не вздрагивает, а… застывает. И меня это… задевает. А я боюсь, даже намекнуть ей на ту ночь, боюсь увидеть её лицо, выражение ужаса и отвращения на нем. Но как она была спокойна и возвышенна утром… Так, будто ничего и не было, ничего не произошло. Спокойно шутила с Андижосом, улыбалась кривляке Пегилену и юному Сербало. Я бы понял такое поведение у взрослой женщины, которая многое познала. Но у этого маленького ангела, потерявшегося на пыльной дороге… Не понимаю. Хотел бы я увидеть хоть одну, пусть и робкую улыбку, но подаренную именно мне.

А как затрепетали её пальчики, когда я их поцеловал. Как крылышки у бабочки, попавшей в сачок и старающейся выбраться из него. И это меня тоже… задевает. И я начинаю ей неоправданно язвить.

Жоффрей с возмущением на самого себя посмотрел в книгу. Заметил, что он при всем желании не смог бы прочитать ни строчки, держа книгу вверх ногами, с раздражением захлопнул и отшвырнул. Книга с шелестящим протестом скользнула по столу, и, в отместку за такое обращение с ней, разметала листы бумаги со стола по полу.

Глава 5

Сломанная кукла

Анжелика медленно ходила по грабовой аллее. Она забралась в самый глухой её уголок, в который редко кто забредал. Чтобы подумать. Молодая женщина была в смятении и не знала, что ей делать. Ей казалось, что она допустила какую-то оплошность, проявила невероятную бестактность, но не могла уже ничего изменить. Ей надо придти в себя и немного успокоиться. Надо подумать, как ей быть дальше. Хорошо, что Альфонсо прекрасно справится со всем и без нее. Скоро начнут съезжаться гости, а хозяйки нет. Ну и пусть. Она ведь хозяйка, графиня, никому не должна давать отчёта – где она и что делает. А ведь день начинался хорошо и даже интересно.

* * *

Вчера был большой бал у сенешаля.

– И мне, как мадам де Пейрак, надлежит быть самой блистательной дамой Тулузы, затмить всех красотой и нарядами, – с иронией думала маленькая графиня.

Граф де Пейрак, как всегда в таких случаях, когда речь шла о больших приемах в Тулузе, пришел к ней без предупреждения, сел у туалетного столика, и внимательно следил за тем, как одевается его жена, словами направляя руки Марго и горничных.

– У него безупречный вкус. – признала Анжелика. – Для него нет тайн в дамских нарядах. – Подумав об этом, она покраснела, вспоминая, как даже не заметила в брачную ночь, что она уже обнажена. Это точно – тайн нет.

– Вчера я была действительно красива в атласном платье цвета слоновой кости. Может даже ослепительно красива. Да и как можно не быть прелестной и очаровательной, если ты графиня де Пейрак.

Она вспомнила, как с восхищением смотрела на свое отражение в зеркале и увидела рядом темный силуэт Жоффрея. Её охватило отчаяние: – Что стоит все это богатство и роскошь, по сравнению с ужасной судьбой – всю жизнь быть связанной с хромым уродом.

Граф поймал в зеркале взгляд Анжелики и поспешно отошел в сторону:

– Что с вами? Вы не кажетесь себе привлекательной и элегантной?

Анжелика мрачно смотрела на свое отражение:

– Нет, что вы мессир.

– Так в чем же дело? Вы могли хотя бы улыбнуться…

Граф вышел из комнаты. Анжелике послышался тихий вздох.

Когда де Пейрак уже вышел, она увидела на столике красный сафьяновый ларец, который, видимо, он принес с собой. Открыв его, Анжелика нашла в нем такое изумительное бриллиантовое колье, которое не смогла бы представить и в самых смелых мечтах.

В упоении она побежала за ним так быстро, что они почти столкнулись, когда Жоффрей обернулся на стук её каблучков. Щека Анжелики коснулась его плеча, в то время как граф внезапно твердой рукой привлек её к себе. Его лицо оказалось так близко, что она содрогнулась и отпрянула, успев только произнести:

– Благодарю вас мессир.

Граф тотчас отпустил её и бесстрастно, с оттенком презрения, произнес:

– Благодарите? За что? Не забывайте дорогая, что вы жена графа де Пейрака, последнего, кто носит титул прославленных графов Тулузских, и поэтому должны быть самой очаровательной и самой нарядной. Отныне не считайте себя обязанной благодарить меня.

С этими словами он развернулся и ушел.

Анжелика медленно вошла к себе в комнату. Она была растеряна. Когда его рука схватила и прижала её к себе… Она не подозревала, что он обладает такой силой: этот человек выглядит худым, изысканным и изнеженным… Он мог бы переломить её словно тростинку. В то же время она почувствовала жар его руки, и это тоже испугало её. Она помнила его горячие руки на своем обнаженном теле, от которых… она теряла голову. Но сейчас она была одета!.. А ощущала в это мгновение почти то же, что и в ту ночь! Правда слабее. И она отшатнулась от него. Не только потому, что её ужасало его лицо, но она боялась этих рук, которые делали её слабой. Она не хотела обидеть графа. Но ничего не могла с собой поделать.

Анжелика закрыла глаза, как воочию услышала его презрительный голос, который так не вязался со всем, что произошло в её комнате и в галерее. Или она все это придумала? Интонации его голоса хорошо соотносились со словами, что он бросил ей: вы только кукла, красивая кукла, которая должна быть нарядной во время приемов. Я хочу, чтобы все видели, чем я обладаю. И её сожаление о том, что она обидела Жоффрея де Пейрака пропало бесследно.

* * *

Анжелика продолжала медленно идти по аллее. Уже смеркалось и прием наверняка начался. Но возвращаться не хотелось. Хоть бы её подольше не начали искать. Несмотря ни на что, вчера был очень интересный день и бал был прекрасным. Сегодня день тоже был интересным и прекрасным… С утра…

* * *

Утром они завтракали с Жоффреем только вдвоем. Обычно за столом бывают близкие друзья – 10–15 человек. И ей это нравилось, потому что они отвлекали её внимание от графа, сидящего на другом конце стола. Нельзя же находиться по разные стороны стола долгое время и ни разу не посмотреть на сидящего напротив, хотя бы мельком. Когда было много народа, ей это удавалось. Но даже тогда, она постоянно чувствовала, что муж время от времени бросал на нее взгляды. И сейчас, завтракая только вдвоем, она особенно чутко это ощущала. Всей кожей… Его взгляд прожигал её насквозь и щеки покрывались румянцем. Под его взглядом она чувствовала себя обнаженной, и её маленькая грудь напрягалась под кружевом корсажа. В эти моменты она старалась взять бокал с напитком, или низко наклониться над тарелкой, разыскивая какой-нибудь кусочек в ней, даже если тарелка была уже почти пуста. Главное, не поднимать головы.

В столовую вошел слуга и доложил де Пейраку, что его хочет видеть какой-то господин. И протянул графу то ли конверт, то ли листок бумаги. Жоффрей сразу встал, бросил салфетку на стол, хотя обычно просил, чтобы гость подождал или приглашал к столу. Проходя мимо Анжелики, он приподнял её свободную руку и наклонившись поцеловал кончики пальцев:

– Простите, дорогая, я вынужден вас оставить. – Сказал он и ушел.

Анжелика с облегчением вздохнула. Напряжение, в котором она находилась все это время, немного ослабло. А его поцелуй… У неё горели кончики пальцев. Обычно это было легкое дуновение ветерка, а сейчас… Восстановив дыхание, молодая графиня сложила салфетку, встала из-за стола и вышла из столовой.

Проходя по внутренней галерее, она встретила мужа, разговаривающего с незнакомцем. Это был довольно высокий мужчина лет тридцати пяти, судя по всему итальянец, так как он заговорил сначала на итальянском, постепенно перейдя на немецкий, который Анжелика хорошо понимала, хотя говорила на нём плохо.

Именно на этом языке граф и представил ей незнакомца:

– Профессор Берналли из Женевы оказал мне большую честь, приехав побеседовать со мной о научных проблемах, которые мы вот уже долгое время обсуждаем в регулярной переписке.

– Я не хочу докучать вашей очаровательной супруге, мессир граф, абстрактными разговорами и формулами. Наверняка у такой очаровательной дамы есть более интересные дела, – с неловкостью сказал профессор. Анжелика не чувствовала в его тоне желания избавиться от нее, он действительно думал, что ей будет неинтересно. Поэтому она просто мило улыбнулась. К тому же ей было интересно узнать, кто этот человек, о чём они будут говорить. Если муж позволит ей остаться.

– Разрешите мне присутствовать при вашем разговоре, господин профессор, я не буду вам мешать, сяду у другого окна в сторонке.

– О, конечно, госпожа графиня, если вы сами этого желаете, я буду рад.

Анжелика сказала так, отчасти из бравады, отчасти из любопытства. Она уже знала, что её муж ученый и находится в переписке со многими другими учеными. У них уже побывал в гостях один – Фабрицио Контарини*, венецианец. Она увидела, как Жоффрей бросил на неё заинтересованный взгляд. Он промолчал. Значит она может быть рядом с ними. И это взгляд понравился ей больше, чем те, которыми он одаривал её в столовой. Он её не смущал.

Анжелика взяла корзиночку с вышиванием и стала прислушиваться к разговору мужчин.

Расположившись в кресле в одной из своих излюбленных непринужденных поз, вытянув ноги перед собой и положив их на край маленькой скамеечки, Жоффрей де Пейрак казался не более серьезным, чем когда обсуждал с дамами рифмы сонета. Его собеседник, напротив, был страстно увлечен беседой и в напряженной позе сидел на краешке стула:

– Я приехал из Женевы, преодолел заснеженные поля и реки, чтобы принять ваш вызов в споре о Декарте**. Я вас слушаю.

Во время беседы, профессор Берналли то приходил в возбуждение, то восхищался доводами де Пейрака, то замолкал и задумывался. Граф в это время с улыбкой смотрел на него. Он ни разу не повысил голос, не раздражался, был спокоен и уверен в себе.

Распаленный беседой Берналли встал, сделал несколько шагов по комнате. Остановившись, несколько раз попытался что-то сказать, открывая рот, словно рыба, покачал головой и снова сел.

Я бы счел вас безумцем, – сказал он, – но чувствую, что готов согласиться с вами. Ваша теория могла бы помочь мне завершить моё исследование о движении жидкостей. Но будьте осторожны, дорогой мой! Если меня – а мои слова никогда не были столь смелы, как ваши, – посчитали еретиком и вынудили бежать в Женеву, то что ожидает вас?

– Ба! – воскликнул граф. – Я не пытаюсь никого убедить, если только это не люди науки, способные меня понять. Зачем что-то доказывать дуракам, которые слушают и слышат только себя.

Когда Берналли ушел переодеться, Жоффрей де Пейрак встал и подошел к оконному проему, возле которого сидела его жена.

– Вы очень молчаливы, моя милая. Впрочем, как обычно. Вас не усыпили наши разговоры?

– Нет, напротив, мне было очень интересно, – задумчиво произнесла Анжелика и впервые не отвела взгляда от лица мужа. – Я не могу сказать, что все поняла. Но такие разговоры мне нравятся больше, чем беседы наших дам и их пажей о поэзии.

Жоффрей де Пейрак поставил ногу на ступеньку в проеме, наклонился к Анжелике, чтобы внимательнее рассмотреть её:

– Вы странная маленькая женщина, моя дорогая. Мне кажется вы начинаете привыкать ко мне, но не устаете удивлять. Я использовал различные способы, чтобы привлечь внимание женщины ко мне, чтобы заинтересовать её, но никогда не думал применять для этого математику, физику или философию.

Анжелика засмеялась, затем смутилась, ее щеки залило румянцем, она постаралась переменить тему разговора, а граф продолжал с интересом разглядывать её.

– Странно устроена головка у моей жены, думал он. Она настолько красива, очаровательна и молода, что её должны бы привлекать только наряды и украшения, веселье и флирт. Тем более для этого у нее есть все возможности. А она с удовольствием слушает разговоры двух ученых, не понимая их, но стараясь вникнуть в суть. Она с восторгом принимает от меня новые наряды и украшения, но при этом смущается и не благодарит, или благодарит невнятно и неловко. Но не потому, что не хочет этого делать. Она не умеет или не хочет кокетничать.

– Она хотела это сделать вчера, а ты её оттолкнул. Ты сказал ей, что она просто игрушка, которую наряжают, чтобы похвастаться, – зло усмехнулся де Пейрак. – Она боится меня, в этом все дело. Вчера она тоже испугалась. Но при этом гордо держится, стараясь, чтобы это не заметил ни только я, но и никто другой.

– Она меня не любит, – с горечью подумал де Пейрак, – но пресекает все действия, когда кто-то слишком вольно обращается с ней. Она понимает, что я сделал против её воли недопустимую с её точки зрения вещь. Да и с моей тоже. Надо же было так потерять голову! Но не бросает мне обвинений, а только старательно отводит глаза. Она полна великодушия. Сегодня она впервые посмотрела прямо мне в лицо, без отвращения и с задумчивым интересом. Дает ли это мне право надеяться на большее?.. Она испытывает страхи, которые должна бы испытывать только маленькая девочка, верящая в злых колдунов и боящаяся чужих, а не женщина, пусть и очеь молоденькая. Но держится при этом с высокомерием и величием королевы. Она королева больше, чем сама королева. Скоро начнется прием, надо пойти просмотреть бумаги, оставшиеся со вчерашнего дня, а затем переодеться. – подумал Жоффрей де Пейрак и пошел по галерее в библиотеку.

Анжелика готовилась к приему. Вместе с Альфонсо они проверили, чтобы все было готово, достаточно ли напитков, сладостей. чтобы гости ни в чем не чувствовали себя ущемленными. Затем она отпустила Альфонсо, а сама последний раз прошлась взглядом по зале, поправила цветы в одной из ваз и стала подниматься по лестнице.

Однако она услышала шум у входной лестницы и оглянулась. У дверей стоял посыльный от архиепископа. Однажды она уже видела его, когда тот приезжал известить Жоффрея о визите его преосвященства. Неужели архиепископ пожалует вскоре? Прямо во время приема? Она спустилась и поинтересовалась, ожидать ли им скорого приезда архиепископа Тулузского. Но посыльный сказал, что должен передать на словах послание графу. Анжелика пообещала сейчас отправить слугу, чтобы он нашел графа де Пейрака и предложила подождать в комнате для ожидания.

Проводив посыльного, она поднялась по лестнице, заглянув в библиотеку, которая оказалась пуста. Выйдя снова на лестницу она увидела на площадке спящих пажей. Была сиеста. Невыносимая жара повергла в оцепенение обитателей Отеля Веселой Науки, и пажи уснули прямо на каменных полах. Скоро начнется прием и у них осталось еще немного времени для отдыха. Она знала, что все слуги тоже попрятались от жары и отдыхают перед нашествием гостей. Анжелика решила подняться этажом выше, вдруг она встретит там Жоффрея или хотя бы кого-то из оставшихся в живом, а не в сонном состоянии, слуг. Она даже растерялась, не зная где его можно найти. Если в библиотеке его нет, может, он в своей запертой на золотой замок комнате, которую она уже однажды видела, когда приезжал Контарини и они там уединялись. Или в своей лаборатории? Нет, там его наверняка нет, скоро съедутся гости и он не стал бы работать. Проходя по пустынной галерее, она услышала истеричный смех. Смех продолжался – он то поднимался до высоких нот, то падал, напоминания рыдание. Это рыдание доносилось из приоткрытой двери в глубине галереи. Затем послышался шум выплеснутой воды, и смех резко оборвался. Мужской голос произнес:

– Теперь, когда вы успокоились, я готов вас выслушать.

Анжелика тихо подошла и замерла напротив приоткрытой двери. Она увидела стоящее спинкой к стене кресло, в котором сидел её муж, и его руку на подлокотнике. А перед ним на плиточном полу, на коленях в луже воды, стояла насквозь мокрая очень красивая женщина.

– Так вот как вы обращаетесь со мной! – воскликнула женщина.

– Вы сами меня вынудили, красавица моя, – сказал Жоффрей мягким укоризненным тоном. – Я не мог позволить вам дальше так унижаться передо мной. Так в чем же дело? – поинтересовался граф, и Анжелика вздрогнула. Этот голос, отделенный от лица своего незримого хозяина, обладал притягательной силой, пленительным очарованием.

– Полно, Карменсита, больше года прошло, как вы покинули Тулузу и отправились с супругом в Париж. И вдруг внезапно вы появляетесь в Отеле крича и требуя… Чего именно?

– Любви! – прерывистым и хриплым голосом воскликнула женщина. Карменсита поднялась на ноги. – Я не могу больше жить без тебя. Да, я полагала, что Париж утолит мою жажду удовольствий и развлечений. Но там я поняла, что мне нужен только ты. Ночами я не смыкала глаз. Моё воображение видело твои глаза, горящие огнем страсти, я вспоминала твои искусные руки…

– Мою изящную походку! – усмехнулся Жоффрей де Пейрак. Он встал и подошел к женщине, намеренно подчеркивая свою хромоту.

– Не пытайся оттолкнуть меня своим презрением. Твоя хромота, твои шрамы – что они стоят в глазах тех женщин, которых ты любил, по сравнению с тем счастьем, что ты им дарил. Ты дарил им блаженство. – прошептала она.

Сердце Анжелики стучало так сильно, что ей казалось: оно звучит прямо в комнате. Она сама не понимала чего боится. Возможно, что муж положит руку на плечо этой красавицы… Но Жоффрей стоял и невозмутимо курил. Анжелика смотрела на него сбоку, изуродованная сторона его лица была скрыта от нее в тени комнаты. Внезапно перед ней предстал совершенно другой человек: чеканный профиль с чувственными губами, обрамленный густыми волнистыми волосами. Он был так красив, что у нее защемило сердце.

– Позволь мне еще раз напомнить тебе правила куртуазной любви, Карменсита: «У любовника не должно быть сразу двух возлюбленных». И еще: «Новая любовь убивает старую».

– Ты так говоришь из-за этой женщины, твоей жены? О, я уверена, она будет великолепной ученицей! Как и меня, ты сумеешь убедить её, что она единственная из женщин…

Анжелика не могла больше этого слышать. Она отступила чуть в сторону. Еще был слышен голос Карменситы, когда она решилась: постучала в дверь. Это было странным жестом, потому что в своем дворце у нее не было необходимости стучаться. В любую комнату она входила беспрепятственно. А в комнате мужа она никогда не была. Если бы Анжелика не была так взволнована, если бы у нее было время, она бы никогда так не поступила. Она бы дождалась ответа и назвалась. Но ей нестерпимо хотелось прервать эту сцену.

– Кто там? – Услышала она спокойный голос мужа, так не вязавшийся с тем, что происходило за дверью. Пейрак появился прямо перед ней.

– Простите, мессир, внизу в комнате для ожидания вас ждет посыльный от архиепископа.

Дверь распахнулась шире и граф смерил её яростным, презрительным взглядом:

– А слугу вы послать за мной не могли?

– Простите, мессир, слуги заняты приготовлением к приему, впрочем, как и вы. – Анжелика бросила взгляд на стоявшую позади него Карменситу, постаравшись придать ему такое же презрительное выражение, которое было у графа. Затем развернулась и пошла по направлению к лестнице. Она старалась держать спину надменно, как и всегда, когда попадала в неприятности, была неуверенна или боялась, хотела показать свое презрение. В этот раз все причины слились в одну.

* * *

Уже стемнело и из отеля доносились звуки праздника, а Анжелика так ни на что не могла решиться. Она сама не понимала, что подвигло её на такое безрассудство. Она поставила мужа в унизительное положение. И это после сегодняшнего утра, когда у них вроде наладились дружеские отношения. Зачем она постучала в дверь, а тем более появилась перед дверью. Она должна была спуститься вниз и послать за Жоффреем слугу. Или ответить ему из-за двери. Нет, ответить из-за двери, означало бы признаться, что она все слышала. Но появившись перед дверью, она тоже показала, что все слышала и видела.

– Значит, я хотела его унизить? – пораженная этой мыслью, Анжелика остановилась. – Но это… это… это так… – она даже не смогла подобрать слово для своего поступка, все они казались слишком мягкими или неправильными. Анжелика никогда не отличалась особой щепетильностью. Отец неоднократно предупреждал её, что она поплатится за чрезмерное любопытство. Разве она виновата, что порой становилась свидетельницей разговоров не предназначенных для её ушей. Так или иначе она предпочитала знать правду. Да, но это не означало, что узнав эту правду, она спешила унизить того, кто в той или иной мере зависел от этой нее.

– Надо отдать Жоффрею должное: разговаривая с Карменситой, он никоим образом не унизил честь супруги. Он благороднее меня. И ясно дал мне это понять своим взглядом.

То, что она некоторым образом унизила и Карменситу, не волновало Анжелику. Та сама поставила себя в такое положение. Находиться в доме женатого мужчины и валяться перед ним на коленях, умоляя о любви – это было слишком… Даже для Анжелики.

– Так я из-за этого так поступила? Меня возмутил её поступок? – думала она. – Нет, мне это было абсолютно безразлично. Я прекрасно знаю, как женщины его боготворят. На коленях не видела, но их умоляющие о любви взгляды – постоянно. То, что Карменсита валялась перед ним, как сломанная кукла, это её дело…