Текст книги "Танец марионетки (СИ)"
Автор книги: Елена Кравченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Когда она промыла ему всю рану, то велела мужу сесть с другой стороны:
– Жоффрей, вы будете стягивать края, старайтесь подвести их как можно ближе друг к другу и удержать. – Тот снова кивнул и взял в руки прочные палочки, принесенные слугами.
– Похоже, мне сегодня только и остается кивать, во всем соглашаясь с женой, – подумал граф. Если бы это было возможно, то этот день мог "выбить его из седла". Сегодня он не имел права голоса. С ним даже не советовались. Его просто ставили в известность. Все что происходило, казалось нереальным, непостижимым. Он, граф Тулузский, в данный момент был не владыкой, а всего лишь подмастерьем у своей жены.
Он наблюдал, как Анжелика точным ударом втыкала иглу в тело Куасси-Ба, одним почти неуловимым движением, требующим ловкости и силы, которой у нее просто не могло быть, протягивала через рану пропитанную жиром нить, а затем завязывала узел. Первые два-три стежка она сделала не совсем уверенно, как будто примеряясь. Но затем, удостоверившись в себе и в своих силах, делала их быстро, ритмично, не колеблясь. Она находилась все время в одном положении, работали только её руки.
Жоффрей де Пейрак все это время, действуя зажимами, смотрел на руки жены. Они были маленькими и изнеженными. Руки графини, а не простолюдинки. Он никогда не думал, что они могут быть такими… сильными. Потом он вспомнил слова Андижоса: «…у вашей жены сильная рука, я бы не хотел встать у нее на пути». Зажимами было тоже непросто удерживать края раны, но то, что делала Анжелика, восхищало и изумляло.
Когда последний шов был сделан, она выпрямилась, с трудом разогнув спину. Лицо было утомленным, под глазами залегли тени. Но графиня с удовлетворением посмотрела на зашитую неровную рану – она сделала все что могла и, вроде, неплохо. Анжелика взяла полотно, пропитала его раствором акации и положила на шов.
– При необходимости доктор будет использовать иную мазь, но лучше бы была акация, в ней я более уверена. – тихо проговорила она.
Потом встала и… пошатнулась. Жоффрей быстро подошел к ней и поддержал её за талию. Но Анжелика отстранила его, подошла к голове Куасси-Ба и присела, покачнувшись и чуть не упав. Приподняла его веки и вгляделась в зрачки, послушала сердце и вынула корпию. Потом, так же с трудом, встала, подошла к тазу, вымыла руки и со слабой усталой улыбкой сказала:
– С ним все будет в порядке, Жоффрей, – и неуверенно посмотрела на мужа. – Помогите мне дойти до комнаты.
Он взял её маленькую, но такую сильную ручку, в этот момент дрожащую от усталости, с почтением поцеловал и тихо, но с чувством произнес:
– Браво, любовь моя.
Анжелика слабо улыбнулась, покачнулась, облокотилась на его руку и стала падать. Жоффрей подхватил жену за плечи и с тревогой посмотрел на неё. Но это была просто сильная усталость, она была в сознании. Тогда граф взял Анжелику на руки и понес в апартаменты. Графиня положила руки ему на плечи и прижалась головой к плечу.
На пороге отеля их встретил доктора. Увидев Анжелику, лежащую на руках графа в окровавленном платье, он с тревогой спросил:
– Мадам тоже пострадала?
– Нет, – ответил Жоффрей, – Пройдите в лабораторию, Жан вас проводит, – он махнул головой, показывая куда надо идти. – Я сейчас подойду.
Со времени трагедии прошел почти час. Слуги давно разошлись, обсуждая происшествие и мадам, которая вела себя не так, как положено знатной даме. В остальном – все снова шло своим чередом.
Когда Жоффрей вернулся в лабораторию, то увидел доктора, с интересом осматривающего Куасси-Ба.
– Кто ему делал операцию? – спросил тот не прерывая своих действий.
– Графиня де Пейрак. – улыбнулся Жоффрей. – Вижу, что вас поразил осмотр. Таланты мадам безмерны, не правда ли?
Доктор изумленно взглянул на него.
– Я не смог бы сделать лучше. Полотно я оставил, не стал менять. Как я понял, это экстракт семян акации, судя по вкусу, запаху и цвету. Расскажите мне весь ход операции, что использовалось. Жоффрей де Пейрак доложил ему все по порядку, сообщая только факты, никак не оценивая действий.
– Отлично. Я думаю, ваш слуга довольно быстро встанет на ноги. Было очень смело со стороны мадам использовать белладонну. Но, видно, она знала, какой состав не вреден. Графиня искусна в области фармакологии, больше меня в области лечения, – слегка улыбнулся, несколько задетый своим выводом, Перрье. – Она облегчала вашему слуге боль и усыпляла, когда держала его виски и гладила лоб. А может просто успокаивала. В любом случае, все вместе притупило боль.
– Скажите доктор, он действительно мог умереть, если бы Анжелика… мадам, – поправился Жоффрей, – не зашила его раны?
Доктор подумал, посмотрел на лужи крови вокруг, на рану мавра:
– Я не смог бы гарантировать ему, что он быстро поправится, – признал он, – слишком много крови вокруг. И она бы еще текла, пока я не пришел. Он, конечно, крепкий малый… но без крови человек не может жить. Он бы долго еще восстанавливал силы. Я буду приходить два раза в день, менять повязку.
– Перрье, осмотрите мою жену. Я очень волнуюсь за нее и дитя. Не повредило ли им все это.
– Да, конечно. Она теряла сознание?
– Нет, но она очень устала и у нее не было сил даже стоять, но все время была в сознании.
Доктор хмыкнул:
– Странно, что она вообще смогла проделать всю эту работу. Это не для женских рук, особенно таких маленьких и нежных, как у мадам. И… простите, граф… не каждая женщина может выдержать вид крови в таком количестве. Не говоря о виде его раны и о том, чтобы зашить её. И потом, мадам только поправилась. Удивительно, что она пережила такое напряжение, не потеряв сознание.
Жоффрей вернулся к жене после того, как полностью устроил Куасси-Ба. Анжелика лежала бледная и прозрачная, как в тот день, когда он принес её из обсерватории. Но она уже не казалась сломанным цветком. Это просто была очень уставшая женщина. «Ваша жена намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Но это сила не физическая, а внутренняя. Графиня призывает все свои силы, когда это необходимо, и держится за счет них. Поэтому, физически она очень устала, но сражалась до последнего за счет своей внутренней силы» – сказал ему доктор после осмотра.
– Как вы себя чувствуете, моя дорогая, – спросил де Пейрак, садясь рядом с ней на постель.
– Спасибо, хорошо, мне надо просто отдохнуть. Как Куасси-Ба?
– Доктор сказал, что он быстро поправится. Благодаря вам. Где вы этому научились, сердце мое? Где вы научились лечить людей?
– Я не училась, – возразила она, – почти не училась.
Жоффрей улыбнулся:
– Хорошая оговорка. Мелюзина из Пуату была вашим учителем?
– Откуда вы знаете? – удивленно спросила Анжелика.
– Догадался. Вы вспоминали её в бреду.
– Это было давно, очень давно. Я была еще маленькой девочкой. Я просто помогала ей. Она объясняла мне все о травах.
– И вы помните этот прием с детства? – недоверчиво спросил де Пейрак.
– Какой прием?
– Как иглой для вышивания выводить узор на коже человека.
– Нет, – улыбнулась Анжелика, – но я вспомнила это, когда увидела Куасси-Ба. – она нахмурилась. В её глазах появилось страдание.
Жоффрей с нежностью смотрел на свою жену, ему хотелось спросить, но он боялся разрушить эту минуту единения, которого не хватало в последнее время. Но он все же решился:
– Кто такая Франсина?
Анжелика с испугом взглянула на него. И Жоффрей даже пожалел, что спросил, но он должен знать правду, чтобы помочь ей, помочь справится со своими действительными или выдуманными страхами.
– Так кто она? И что с ней произошло? – он почему-то был уверен, что с ней должно было что-то произойти.
– Она была сестрой Николя… моего друга… в детстве. Мы с Николя гуляли в лесу… потом услышали крики… Наемники… они ворвались в его дом, убили отца, а мать и сестру… Франсина лежала на полу, как сломанная кукла… – последние её слова потонули в молчаливом плаче.
Жоффрей взял руку Анжелики и легко сжал:
– Тсс, радость моя, успокойтесь, это было давно и все прошло. – Пейрак понял, что произошло тогда. Он понял её потрясение от происшествия в галерее. «Проклятый Лозен… Он всколыхнул в её душе давно виденное, оно наложилось на впечатление от возможного насилия над ней. Именно это её и потрясло. Что с ней могли бы поступить так же. Проклятый Андижос! Ты не дал мне рассчитаться с Пегиленом!»
Де Пейрак решил поскорее увести разговор от этих жестоких воспоминаний.
– Тогда вы и учились у Мелюзины?
– Да, – кивнула Анжелика, – она лечила раненых, выхаживала больных, а однажды сшивала рану у крестьянина. Я держала её корзинку и подавала ей все необходимое, вместе с ней собирала травы, готовила настои. Она учила меня, как можно использовать их.
Ее глаза блестели все больше и больше. Она радовалась, рассуждая о дорогих ее сердцу растениях, воскрешая в памяти этим рассказом далёкие и благословенные времена детства, проведенного рядом с Мелюзиной.
Жоффрей де Пейрак внимательно слушал её, затем задумчиво сказал:
– Действительно, Перрье предупредил меня об особенностях вашего характера, о которых я не знал, но сегодня в них убедился.
И с обаятельной улыбкой добавил:
– И они, признаюсь, меня сильно обрадовали, так как я вижу многочисленные и разнообразные доказательства того, что в один прекрасный день мы можем слиться в самом совершенном согласии. Ваша скрытая сущность непременно соединится с моей во всех проявлениях.
– О! В самом деле!.. Я не думаю… – Анжелика смутилась. – Что он вам такое сказал?
– Что вы так же искусны, как и он, в области фармакологии. И намного больше его – в области лечения. От себя добавлю – вы искусны в магии! Я видел, как вы колдовали над Куасси-Ба. Он на удивление легко перенес операцию после того, как вы его успокаивали. Из нас выйдет отличная пара – дьявол и колдунья. – Еще обольстительней улыбнулся граф.
Анжелика тихо засмеялась и серьезно проговорила:
– Не надо так шутить, мессир, дьяволов сжигают на костре.
– Не думайте об этом, любовь моя. Я не дам сжечь вас, обещаю и клянусь честью колдуна! – Он шутливо поклонился, поправил кружевную накидку на Анжелике и встал. – Отдыхайте, мой ангел, набирайтесь сил. Вы сегодня очень устали. Вам лучше не вставать до утра. А там доктор вас осмотрит и решит, можно ли вам подниматься. – произнес граф, поцеловал её нежные, но такие сильные пальчики, и почувствовал, как они трепетной бабочкой снова задрожали в его руке.
–
Примечание автора:
Основа для этой сцены взята из 8-го тома «Искушение Анжелики». Инструменты, действия, лекарства тоже взяла оттуда.
Учитывала то, что говорилось в романе о возможности Анжелики исцелять от боли наложением рук уже в детстве. Приняла во внимание её учебу у Мелюзины, во время которой вполне могла видеть, как та скрепляет раны. Если не стальной иглой, то как-либо по другому. И слова доктора Родриго Беншапрута из Толедо во втором томе – «Тулузская свадьба», что Анжелика обладает глубокими познаниями в фармакологии, лечении и владеет магией. Возможно в каноне в Тулузе ей просто не дали возможности это проявить.
Не была уверена в акации – произрастала ли она в садах Пейраков. В то время она не была так широко культивирована по всему миру. Родина большинства из сортов – Южная Америка, Австралия, Африка, Азия. Но решила: почему бы и нет, может граф уже завел у себя такую новинку, учитывая его любовь к путешествиям.
Конечно, можно было взять и листья винограда. Они оказывают почти такое же действие, может менее эффективно. Но нужны свежие листья – не посылать же за ними слуг, долго, а ждать нельзя. И в них нет танина.
Труднее было придумать, откуда у Анжелики взялась хирургическая игла. В каноне такую иглу сделали по её просьбе в 7-м томе для лечебных надобностей. Предположила, что иглы для вышивания Анжелике, учитывая возможности Жоффрея, он вполне мог позволить себе купить из стали, которые стоили в то время баснословно дорого. И не одну-две, как могли позволить себе даже богатые люди, а целый набор. Так что потратила одну иглу на прихоть, на всякий случай. Не железной же зашивать, не гигиенично.
Думаю, при необходимости Жоффрей тоже мог бы проделать подобную операцию, учитывая опыт на море в юности. Моряки все хорошо умели владеть иглой. Но он слабее знал лечебные свойства, чем Анж. Его конек – яды. Так что лучше пусть это сделает Анжелика, меньше риска и себя покажет.
* Акация – Анжелика использовала стручки акации (желательно зрелые) – за содержание в них дубильных веществ – танинов. Название «танин» переводится как дубление кожи. Самая высокая концентрация танинов в коре акации и дуба. Танины заживляют послеоперационные раны, избавляют от микробов, лечат воспаление, помогают в регенерации кожи, снимают зуд. Есть, конечно опасности при усиленном внутреннем потреблении, но в данном случае их применяли наружно.
** Белладонна или красавка обыкновенная – сильно ядовитое растение, ядовиты все части растения. При работе с листьями белладонны надо работать в перчатках, запрещено прикасаться пальцами к лицу, губам и глазам, чтобы уберечься от отравления.
Белладонна (не в чистом виде, а в определенной концентрации в растворе) может использоваться как болеутоляющее и противоспазматическое средство.
Современная народная медицина отказывается от употребления столь опасного лекарственного растения, однако ранее экстракты красавки с вином и соками принимали как внутрь, так и в качестве наружного средства при болях разного происхождения.
Глава 10
Мужские игры
Жизнь в Отеле Веселой Науки после болезни мадам де Пейрак и происшествия в лаборатории постепенно наладилась. Анжелика снова с обаятельной улыбкой порхала по залу, с весельем и радостью исполняя обязанности хозяйки дворца. Все гости замечали некоторую перемену в ней. Казалось, она стала более женственна, утонченна и уверена в себе, несколько утратила порывистость «юной дикарки», но все так же была временами дерзка и остра на язычок. Те, кто уже знал об «интересном положении» мадам, связывали перемены именно с этим событием; те, кто видел её впервые, искренне восхищались её красотой и обаянием.
А Анжелика была просто счастлива от того, что избавилась от своих былых страхов. Неприятный эпизод в галерее был для нее теперь лишь неучтивым поведением не совсем трезвого Пегилена, и она никак не связывала его с детскими воспоминаниями.
Она пока еще не могла понять, почему произошла в ней такая перемена: из-за волнения связанного с операцией и её успешного завершения; из-за сильной усталости, которую она ощутила после нее и, которая, отступая, унесла с собой эти воспоминания, или… Или после того разговора с Жоффреем, когда он с такой настойчивостью и вместе с тем с добротой допытывался до истоков её страхов. Когда она рассказала ему все то что видела в детстве, то поняла, что он прав: «что было, то уже давно прошло». Нельзя связывать былые ощущения и воспоминания с реальной жизнью сейчас. Тогда были совсем другие условия. Другая жизнь. Другие люди. И она вновь почувствовала себя бабочкой в его руке. Он опять может заставить её трепетать и обжечь своим прикосновением или взглядом. Но она уже не боялась, что он может поймать её в сачок с единственной целью – завладеть новой игрушкой. Она видела с какой заботой, вниманием, даже трепетной осторожностью он относился к ней во время болезни.
Она никогда не сможет забыть то доверие, которое он оказал ей в лаборатории, когда она так самоуверенно и несколько деспотично решала судьбу Куасси-Ба. И хотя она видела изучающий взгляд и некоторое недоверие к ней, он все же дал ей возможность поступить так, как она считала в то время нужным. И она была за это ему благодарна. Это придало ей уверенности в тот трудный момент.
– Он говорил мне: «Любовь моя». Неужели он вправду любит меня? – думала временами Анжелика. – Меня, обыкновенную, ничем не примечательную баронессу из обедневшего дворянского рода, почти крестьянку по воспитанию.
В этот миг она вспоминала его чувственные, ласковые губы и обжигающие ласки его рук… когда они были на Гаронне. И то ощущение, как она почти потеряла голову от них.
– Неужели он вправду любит меня? И я для него не одна из кукол в красивой одежде?
Проходя по галерее, чтобы идти встречать очередных гостей, она увидела в зеркале силуэт, который показался ей нереальным. В зеркале отражалась не живая женщина, а воплощение мечты. То, каким любимое существо могло отражаться только во взгляде любящего человека – вечно юная наяда или нереида без возраста с зелеными глазами, розовыми губами и светлыми волосами. Она недоверчиво рассматривала себя.
– Неужели я такая и есть… или это магическое, волшебное зеркало? – то ли про себя, то ли вслух прошептала потрясенная Анжелика.
– Вы такая и есть, любовь моя, – услышала она за спиной тихий голос графа, – такой я вас вижу каждый день.
Анжелика увидела отражающийся позади нее силуэт Жоффрея. Но в этот раз она не испугалась и не отшатнулась. Ей показалось, что его отражение тоже было нереальным, оно её не пугало, во всяком случае, не пугало по той причине, что раньше.
Де Пейрак подошел ближе и с улыбкой посмотрел на нее в зеркале.
– Вы больше не боитесь меня, мой ангел, – с одобрением и легкой радостью сказал он.
Граф осторожно положил руки на её плечи, нагнулся к её шее и нежно прикоснулся к ней губами. Анжелика вздрогнула. Но не от ужаса, а от острого ощущения, которое она испытала. Она смутилась от испытанного ею наслаждения и… покраснела до самых плеч.
– Вы привыкаете ко мне, но вы меня не любите. – с легкой улыбкой еще не сошедшей с его губ, но затаенной в глазах грустью промолвил он. Затем держа её за плечи повернул к себе лицом, казалось, он хочет привлечь её ближе. Но отпустил и с нежностью посмотрев в глаза, сказал:
– Идемте, радость моя, нас ждут. – и подал ей свою руку.
Жоффрей де Пейрак, как и когда-то давно, наблюдал за Анжеликой.
– Она изменилась, моя маленькая фея. Она стала почти настоящей женщиной. В ней еще не зажглась искра любви, которая видна сразу… каждому взглянувшему на очаровательную влюбленную женщину. Но она приобрела мягкость будущего материнства, которое несколько изменило её формы. Она стала еще ослепительней чем была. Она стала такой после взрыва в лаборатории. До этого ее беременность лежала на ней гнетом. Почему же это происшествие так изменило её? Или… она почувствовала себя Мелюзиной? Той, кто все умеет, которой все подвластно, кто может вылечить или навлечь болезнь, дать надежду или отнять её, привлечь или отринуть, приворожить или оттолкнуть. И она, почувствовав эту власть над людьми, изменилась сама. Но насколько и в чем? Осталась ли она тем же ангелом и зеленоглазым эльфом из болот Пуату или решила стать пустой беззаботной кокеткой, думающей только о наслаждениях и развлечениях?
– Нет. – подумал он, вспомнив встречу в галерее. – Она не настолько изменилась. С каким восторгом, недоверием и удивлением она смотрела на свое отражение. Она не могла поверить, что видит себя. Сегодня в своем платье цвета морских глубин она похожа на морскую нимфу. И кажется еще более юной и невинной, чем в день свадьбы.
Он наблюдал, как Анжелика о чем-то говорила с юным герцогом. Тот восторженно смотрел на его жену.
– Несносный юнец! – с ревностью подумал граф. – Она не для тебя! Попробуй только дотронуться до неё. – И в тот же миг заметил, что "юнец" именно это и сделал, правда, осторожно и робко: герцог дотронулся до плечика Анжелики. Жоффрей уже готов был вспылить и ринуться к ним, когда увидел, как его жена легко и немного кокетливо ударила веером по руке юного нахала и с преувеличенно сердитым видом что-то сказала. Затем очаровательно улыбнулась ему. «Юнец», как покорная марионетка, кивнул и с покорностью отвернулся в другую сторону к новой собеседнице.
– Она дергает людей за веревочки, как кукол. Она управляет каждым, кем захочет… и как захочет. Так же она поступает и со мной. – думал де Пейрак. – А ведь она моя жена, я имею полное право на нее. Но послушно жду, когда она разрешит мне воспользоваться этим правом.
Граф вспомнил, как она вздрогнула, когда он поцеловал сегодня её нежную, волнующую шейку.
– Я не мог от этого удержаться, увидев трогательную ложбинку сзади под приподнятыми вверх волосами. То, как она вздрогнула, не было отвращением и неприязнью, как раньше. И она покраснела. Может… может, она была взволнована этой лаской? И она захотела бы… продолжения? Но смог бы я удержаться на такой нежной ноте? Не испугал бы её более смелым и несдержанным продолжением? Не будем очень спешить. Она дикая горная козочка, которую может спугнуть движение легкого камушка в горах.
Думая об этом, де Пейрак посмотрел на стоящую вдалеке Анжелику таким страстным взором, что та вздрогнула и оглянулась. Встретившись с ним глазами, она поспешно отвернулась, но он все-таки заметил, как она взволнованно задышала и как распахнулись её глаза в этот момент.
– Пожалуй, у меня есть все шансы покорить мою маленькую строптивую жену. – со счастливой улыбкой влюбленного юнца подумал граф. – Она на самом деле более ко мне расположена, чем старается это показать. Или… не показать своего расположения.
Бал продолжал идти своим чередом. Кто-то предавался веселью в зале, другие разбрелись по дорожкам сада, ища укромное место для беседы или уединения.
Анжелика со своими подругами шла по аллее, слушая их разговоры о сложении сонетов и изредка кивая в подтверждение или отрицание какого-нибудь утверждения, когда они услышали голоса и выкрики.
– Давай, Андижос, давай, шевелись быстрее!
– Ах, нет, он опять пропустил удар!
– Я ставлю на Андижоса!
– А я на Первую шпагу Лангедока.
Выкрики прерывались рукоплесканиями и смехом.
– Что там происходит? – с волнением вскрикнула Анжелика.
– Пойдемте, посмотрим. – отозвались её подруги. – Наверняка. что-нибудь интересное. Там шумно и весело.
Все вместе, разноцветной стайкой, они быстро пошли в направлении раздающихся голосов.
Оказалось, звуки доносятся от заднего входа во дворец. Уже подойдя почти вплотную к группе стоящих полукругом людей, закрывающих собой тех, из-за кого они здесь собрались, Анжелика услышала звон шпаг, затем вскрик: «Ах, это можно было и отразить!» и хлопки в ладоши. Пробравшись сквозь толпу, она увидела перед собой невероятную картину. В центре этого полукруга, в одних коротких штанах и белых рубахах с кружевными манжетами, без пурпуэнов****, стояли двое дворян со шпагами. Самое невероятное было то, что никого это не взволновало, наоборот, все веселились, как будто смотрели представление. Один из тех, кто стоял в полукруге лицом к ней был маркиз д’Андижос. Лица второго она не видела, он стоял к ней спиной. Затем она услышала голос своего мужа, но не могла понять, откуда он доносится:
– Ну что, Андижос, продолжим?
Оба подняли шпаги, отсалютовав друг другу, и снова скрестили их. Тогда только она поняла, что вторым был Жоффрей. Несколько мгновений сражение было настолько ожесточенным, как показалось Анжелике, что дважды эфесы шпаг скрежетали друг о друга и лица противников оказывались совсем близко. Она увидела, что длинное нескладное тело Жоффрея де Пейрака вдруг обрело гибкость жонглера. Всякий раз, когда казалось, что маркиз сейчас проткнет его шпагой, он ловко уворачивался. Этой ловкостью он с лихвой компенсировал неудобства, причиненные хромотой. Когда Андижос вынудил его отступить к лестнице и подняться на несколько ступеней, граф внезапно легко перескочил через перила, и маркиз едва успел повернуться, чтобы отразить удар. При этом Жоффрей постоянно ему что-нибудь говорил: «Двигайся быстрей», «Поворот», «Ниже, ниже», «Отклонись». Анжелика не могла собраться с мыслями. Почему они дерутся? Почему никто не переживает за результат боя, а наоборот, подбадривают и смеются. В течении поединка дуэлянты несколько раз останавливались и поднимали шпаги. По выкрикам она поняла, это значит, что кто-то получил укол. Но когда они двигались, она не видела ни капли крови на них. Анжелика так побледнела, что кто-то обратил на это внимание: «Мадам де Пейрак, вам плохо?». Она невидящим взглядом посмотрела на говорящего, но так его и не узнала.
Анжелика услышала громкий общий вздох: «Ах!» и еще чей-то возглас: «Я выиграл! Выиграл! Он его задел!».
Затем она услышала взволнованный и извиняющийся голос Андижоса:
– Прости, Пейрак, я не успел до конца отвести руку. Я сильно задел?
– Пустяк, Андижос, то, что ты меня смог задеть, говорит только о том, что во время поединка нельзя ни на что отвлекаться. А я это сделал.
– Ты – самоуверенный наглец. – засмеялся Андижос.
– Нет, я просто знал, что из той позиции ты бы меня ни за что не достал, если бы я не отвлекся. Но я доволен твоими выпадами, они более точны, чем раньше. И мне полезно лишний раз потренироваться. На сегодня все, друзья! – обратился граф де Пейрак к собравшимся. И толпа стала расходиться, переговариваясь и делясь впечатлением об увиденном.
Маркиз заметил стоящую в одиночестве Анжелику, которая прижав руки к груди так и осталась на месте. Граф де Пейрак, проследив его взгляд, тоже увидел жену. Он обратил внимание на её бледность и быстрым шагом подошел к ней.
– Мой ангел, что с вами? Вам плохо?
Анжелика с ужасом смотрела на его бок, на рубахе проступали капельки крови. Жоффрей понял, что её испугало. Он взял её руку, которая была ледяной, и нежно поцеловал её:
– Сердце мое, это всего-навсего царапина, ничего серьезного.
– Почему… вы дрались? – с трудом почти шёпотом, произнесла она, подняв взгляд на мужа.
– Мы не дрались. – возразил он. – Мы только отрабатывали некоторые удары. Вы могли это понять, потому как люди вокруг нас веселились. Разве они веселились бы, если бы мы дрались?
Анжелика и поняла, для них это была просто забава. Забава – драться, забава – получать удары, забава – веселиться, смотря как другие убивают друг друга.
Она с отвращением оглядела их обоих, развернулась и пошла вслед за остальными гостями.
– Мадам! Анжелика! – услышала она за собой голоса Андижоса и графа.
Она повернулась и посмотрела на них.
Де Пейрак, похожий на паяца, с умоляющей интонацией в голосе произнес:
– А кто перевяжет мои героические раны? Я могу истечь кровью, если вы не пожалеете меня.
Маркиз весело рассмеялся.
– Вы сами, мессир, сказали, что это всего лишь царапина. Не думаю, что вы умрете от нее. Но даже если бы вы на самом деле истекали кровью, я бы не стала вас перевязывать, я не выношу её вида, от крови мне становится плохо. Думаю, врача вы можете позвать сами или вам поможет маркиз. А может, маркизу тоже требуется помощь? – с презрением произнесла Анжелика.
С этими словами она пошла от них прочь. В залу к гостям она возвращаться уже не стала, а поднялась сразу к себе. Только в комнате она почувствовала что её всю трясет. Она вспомнила это отвратительное зрелище, свидетельницей которого стала. Она знает, что для мужчин война – это игра. Дуэли – решение споров и восстановление справедливости или защита чести. Она могла понять, что они упражняются и оттачивают свое мастерство. Но вот так, ради увеселения других, получая при этом раны… Анжелика бросилась на постель, уткнулась в подушку и заплакала.
Она видимо заснула, потому что с трудом поняла, чего от нее хотят, когда пришли служанки помочь графине переодеться ко сну. Марго увидела ее припухшие веки, бледное лицо и заволновалась:
– Мадам плохо себя чувствует?
– Пустое, Марго. Я отлично себя чувствую.
Служанка недоверчиво окинула взглядом Анжелику.
– Скажи Марго, моему мужу вызывали доктора, ему перевязали рану?
– Рану, мадам? Разве мессир граф был ранен? – с удивлением спросила служанка. – Я ничего не знаю. Мне кажется, он прекрасно себя чувствовал, когда удалялся к себе, проводив всех гостей.
– Хорошо, Марго, тогда вы свободны.
– Спокойной ночи, мадам. – с недоумением сказала служанка.
Анжелика сидела у зеркала, задумчиво расчесывая волосы:
– Значит это действительно была только царапина. Они развлекались! А я должна была волноваться, видя как они наносят удары друг другу. Я подумала, что это действительно дуэль! А за что мой муж мог вызвать Андижоса? – пожала плечами графиня. – Они друзья и искренне уважают друг друга. Ах, мужчины всегда найдут причину! Даже когда её нет. Я испугалась… Еще больше я испугалась, увидев кровь на его рубашке… А он еще при этом и шутил! Но как он двигался! Легко и грациозно. Как будто он и не хромает вовсе. Ни один мужчина не мог бы двигаться с такой легкостью и непринужденностью, будь он хромым. Он делал это так… изящно… Он был намного быстрее и гибче маркиза! С таким напором… Казалось, его ничто не может остановить. Если бы я так не испугалась… Я бы восхищалась его действиями и движениями. Он был так… красив… в эти моменты.
Анжелика сидела с каким-то мечтательным выражением на лице и не слышала, как тот, о ком она с таким воодушевлением думала, зашел в комнату. Она увидела его, как и днем, в отражении зеркала.
– Как вы себя чувствуете, моя дорогая. Я зашел узнать, потому что вы были очень бледны сегодня. – сказал граф, улыбаясь и с удовольствием разглядывая свою жену. Он взял её руку и поцеловал. – Ваши пальчики уже не холодны, они согрелись. Вы зря волновались так, любовь моя. Разве вы не знаете, что ваш муж считается лучшей шпагой Лангедока и мало кто решился бы по своей воле драться с ним.
– Вы, правда, не ранены, Жоффрей? – голос Анжелики слегка дрогнул. Это вызвало искорки веселья в его глазах.
– Пустяки, милая, вы же видели, мы с Андижосом очень аккуратно двигались и вовремя отводили шпаги, чтобы не причинить вреда друг другу. Это тоже входило в задачу тренировки.
– Но он вас все-таки задел!
– Да. И это произошло по моей вине. Мне послышалось, как вас назвали по имени, и слегка отвлекся. В этот момент маркиз и смог до меня дотянуться. Вы же сами видели это. Так что, радость моя, можно сказать, что в моей ране повинны и вы. А вы не хотели омыть её своими драгоценными слезами. – подшучивал Жоффрей над женой.
– Я ничего не видела. Я испугалась. – призналась она.
– За меня или за маркиза? – с интересом спросил граф. Он увидел, как гневно вспыхнули глаза жены. – Простите, ангел мой, я просто хотел вас поддразнить. А вы, правда, не стали бы меня перевязывать, если бы я получил рану? – поднял бровь де Пейрак.
– Вы этого не заслужили! – все еще гневаясь на него, воскликнула Анжелика.
– Вот это прелестно. – рассмеялся граф. – Значит Куасси-Ба заслужил такой чести, а ваш муж нет! А я еще выслушивал от Андижоса упреки за вопрос, согласна ли она своими ручками смыть кровь с моих ран. Он был искренне возмущен и говорил, что женщина не должна видеть такой ужас, царапину на теле и проступающие из нее редкие капли крови. – Жоффрей весело засмеялся.
