Текст книги "????Я — сердце злодея (СИ)"
Автор книги: Елена Элари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Я метнулась к камину, чтобы ладонями, не боясь обжечься, закопать в пепле хлеб. Да так, стоя у него на коленях, и встретила толпу слуг и стражей.
А ведь у меня получилось! А ведь у меня только-только получилось…
А чтобы скрыть своё “преступление” осталась всего пара секунд.
– Хель?
Слуги расступились, пропуская в комнату властелина.
Час от часу не легче.
28.2
Я поднялась, успев перекрыть сажей последний белый мазок на рукаве своего платья. Точнее, надеясь, что всё остальное действительно скрыто под грязью. Представляю, в каком виде предстала я перед слугами и властелином! Растрёпанная, с чёрными пятнами на лице, в одежде такой, будто я только что вынула её из углей и набросила себе на плечи и, отчего то, лишь в одной туфельке. Видимо вторую успела потерять при взрыве.
Лицо Этаро было таким, что я едва смогла сдержать смех. Чего стоила смена обеспокоенности в его глазах на искреннее удивление! А эта остро выгнутая бровь и вопросительное ожидание!
Но я не успела ничего его объяснить, никак оправдаться. Он удивил меня, в свою очередь выпустив наружу край драконьего крыла, которым... прикрыл меня от любопытных глаз прислуги.
– Все пошли прочь, – сухо и коротко распорядился он, пока я растерянно рассматривала его крыло, увенчанное острым шипом.
– Зачем? – спросила я, когда мы остались наедине.
Как мне помнится, Этаро лишний раз не проявлял свои крылья, особенно находясь в замке – сложно контролировать их силу и обхват, они слишком большие и горячие. А здесь вдруг... Ради чего?
Ответ слегка... поразил меня.
– На мою жену не должны смотреть в таком виде!
О... Мою честь защищает? Нелепо...
Но я слегка ошиблась:
– Это неуважение ко мне, – договорил он.
Или не совсем ошиблась, тут, как посмотреть. Но весёлость моя сменилась на обиду.
– А я думала тебя в первую очередь озаботит цела ли я и что произошло.
– Я ведь вижу, что цела, испугана, а в глазах черти, – не растерялся Этаро.
Что ж, раз так... Раз волнует его в первую очередь, что подумают слуги, я продолжу эту игру! И когда Этаро, по всей видимости, всё же собрался расспросить меня о произошедшем я, обижено поджав губы, сложила на груди руки и прошла мимо него, к выходу, не дав ему и слово сказать.
– Ты плохой муж! У таких и жёны скучают в одиночестве, и камины взрываются. В чём моя вина?
Я говорила это не совсем серьёзно, скорее желая его немного подразнить. По какой-то причине бояться Этаро я практически перестала, словно временами забывала о том, кто он такой. Но желаемого я добилась, лицо Этаро сделалось едва ли не испуганным, настолько он не ожидал услышать этих слов.
Что ж, теперь мы квиты.
– Постой, – направился он за мной, по пути втягивая своё крыло.
Со стороны это выглядело так, будто оно проворно и осторожно затекло под его плащ, да там и растворилось.
– То есть, камин взорвался? Хель, ты ведь правда цела? Но как...
Я обернулась к нему в тот момент, когда рука Этаро едва не коснулась моего запястья. И пусть пальцы его обтягивали кожаные перчатки, он замер. Всем до сих пор было непривычно от того, что он может меня касаться.
Однако тему я продолжать не стала, решила его отвлечь, а заодно утолить своё любопытство, а потому перебила:
– Это больно?
– Мм? – не понял он.
– Твои крылья... – замялась я, – как это происходит?
Этаро улыбнулся в ответ. Взгляд его сделался мягким, можно сказать, ласковым, что заставило меня смутиться и тут же заинтересоваться видом из ближайшего овального окна.
Как на зло, там Замерший лес чёрными ветвями оплетал горизонт, видом своим возвращая меня в реальность... Туда, где Этаро – лишь тёмный властелин для меня. Только лишь.
Или я всё ещё пытаюсь убедить себя в этом?
– Я так привык, что не замечаю боли, Хель.
– Понятно, – отозвалась я тихо, и вопреки воли добавила: – Это красиво. Ну, твой облик.
– Облик зверя... Монстра? – изогнул он бровь, как бы спрашивая: “красиво, ты уверена?”
И меня вдруг задело это.
– Да, – твёрдо прозвучал мой ответ.
А пальцы в кармане фартука грел “уголёк”, в который превратился кусочек хлеба. Всё ещё настоящего, хорошего внутри, колдовского хлеба, который я и использую...
И использую совсем скоро.
Глава 29
Рия
Я и правда боялась когда-то, что Этаро похитит моё сердце. И только теперь поняла совершенно точно, что этому не бывать, ведь оно уже занято.
Я притаилась за углом, наблюдая, как лекарь стоял у бледного в лунном свете окна. Он казался призраком, почти прозрачный, такой трагично-печальный, что сердце щемит.
Не понимаю, почему он такой. Не знаю, о чём думает. А спросить никогда не решусь…
Амил старше меня, старше Этаро, и может пережить ещё если не его, то меня точно. Меларии живут дольше людей. Но выглядит он довольно молодо, лишь взгляд выдаёт его.
А даже если бы иначе было, разве смутило бы меня?
Я всякий раз словно умираю, когда находится он близко. Однажды ему пришлось забинтовать мне ладонь, обожжённую угольком печи, и он коснулся меня. В тот миг я поняла, что мне всё равно, как он выглядит, кем является, что было у него в прошлом…
Как же жаль, что я всего лишь сирота, служащая в замке! Как жаль, что немыслимым образом, неожиданно для самой себя, согласилась его предать.
Я обещала Хель. Мы подружились с ней… Обе сочувствуем друг другу. Вот только не совсем понимаю, почему она жалеет меня.
Или не жалеет? Ведь дала мне это задание. Не думает же, что не осознаю, что совершаю нечто против Этаро и Амила, раз уж Хель сама не могла исполнить то, что пожелала?
Но я обещала ей забрать пузырёк из её медальона, который хранится у Амила. Она в точности описала мне его, чтобы я не ошиблась. А взамен вновь подарила мне волшебную воду… Я так глупа…
Проглотив слёзы, глубоко вздохнув, я вышла из-за угла, оставляя винтовую лестницу позади. Лишая себя возможности сбежать, пока он меня не заметил. Повернуть назад. Сказать Хель, что не смогу выполнить её просьбы.
Амил будто меня не замечал.
Меня всегда это задевало, сейчас же ввергало в ужас, усложняя и без того тяжёлое для моей совести (что уж говорить про опасность для жизни) дело.
Ведь нужно его окликнуть. Нужно схитрить. Начать всё самой.
О, если бы он спросил меня, как дела, почему не сплю в такой поздний час, мне было бы легче начать!
Если бы хотя бы повернул ко мне голову, окинул взглядом.
Своим жутким, проницательным взглядом…
Амил всегда смотрел так, будто видел больше, чем человек мог показать. Словно видел тебя насквозь. Быть может понимая даже больше о тебе, чем ты сам.
Это всегда страшило, но и притягивало в нём.
О боги!
И только я решилась окликнуть его и разомкнула ради этого вмиг пересохшие губы, случилось то, о чём молила я богов. Только им, видимо, виднее, и желание моё, чтобы заговорил он первым, обратилось против меня. Ибо он промолвил так красиво и негромко:
– Ночь добра, Рия. Я рад, что встретил тебя сейчас, мне… – он взглянул на меня затуманенным взглядом своих колдовских оранжево-лунных глаз, – так печально… что хочется умереть. Побудь со мной? – посторонился он, освобождая для меня место у окна.
Моё сердце тут же начало млеть и щемить.
Я робко встала рядом с ним и, чтобы не смотреть на него раненой ланью, перевела взгляд на улицу.
Туда, где во тьме тонул лунный туманный свет, распыляясь над Застывшим лесом, ветви которого угольным кружевом оплетали горизонт.
– Когда-то там был мой дом, – неожиданно поделился Амил. – Я хотел бы вернуться… Пусть и знаю, что жизни там не найду. И никого из тех, с кем был в родстве иль дружбе, нет больше на этой земле. А дом мой лепестками пепла поднялся в небеса вот уже как триста лет тому назад.
Я слушала его, зачарованная голосом, видом Амила, искренностью. Тронутая доверием и вниманием.
А когда его ладонь накрыла собой мою, лежащую на узком подоконнике, сердце моё и вовсе зашлось так сильно, что мне стало не хватать воздуха.
И в итоге я… разрыдалась в голос.
И стала плакать громче, когда испугалась, что всё этим испортила.
Только вот внезапно ощутила его руку у себя на затылке, а вторую уже на талии, и как меня притянули к себе и обняли так крепко, что плач мой прекратился сам собой.
Его пальцы тонули в моих кудрях, по спине расходилось тепло. Даже если бы ноги мои в этот миг подкосились, мне было бы не страшно, ведь я знала, что не упаду. Что держат меня заботливо и надёжно.
Я притаилась, лихорадочно стараясь прочувствовать это всё и запомнить. Но совсем скоро успокоилась и просто отдыхала, расслабляясь, вдыхая его странный запах, похожий на то, как пахнет порой воздух после грозы. А ещё на мяту и зелёный чай.
– Я расстроил тебя… – прошептал он печально.
– Нет, – так же тихо отозвалась я, не отстраняясь. – Ты… вы…
– Ты, – поправил он меня.
– Мог бы продолжить? – решилась я. – Пожалуйста. Ещё…
– Что рассказать тебе? – задумался он. – У меня была мать, был отец, трое братьев и младшая сестра. Первых забрало время, с остальными меня развели дороги. Я служил своей принцессе, считая её королевой. Дороги назад мне не было…
Я не понимала, почему, не знала, о чём он, но перебивать и задавать вопросов не решалась.
– Предатель. Как и она… Король наш был суров. И… глуп. О смерти родных я узнавал случайно, в течение всей своей жизни. И когда остался один, сильнее всего стал тосковать по дому. Который пеплом унёсся ввысь на моих глазах, от моего прикосновения, когда, осмелившись, оставив дитя своей королевы на попечение человеку, чувствуя себя предателем, решился вернуться. Хотя бы на час, думал я. Хотя бы взглянуть на родные стены. Понимая, что проклятие может коснуться и меня, и я стал бы тогда частью Застывшего Леса. Но вот я шёл по стылой его земле, и от каждого шага моего поднималось серое облако пепла. От чего не решался я обернуться. Видел лишь, как растёт вокруг меня тень. Пепел заслонять начал солнце… Но когда я добрался до дома, вокруг уже было спокойно и светло. И всё выглядело прежним: и забор, и широкое крыльцо, и даже ставни окон были открыты. Только бесцветное всё, не живое. Словно картинка в мыслях, когда истлевает воспоминание, теряя свой окрас, запах и звук... Но я так хотел, так… надеялся, – дрогнул его голос, – что стены окажутся тёплыми. Ведь роняло же солнце на них свои тяжёлые лучи! Мне бы хватило того. Хватило бы, чтобы обрести покой, чтобы оживить хотя бы крупицу того дорогого и настоящего, что хранилось в душе. Но когда мои пальцы дотронулись до шершавой поверхности стены, они прошли сквозь, разрушив её… И до ночи я простоял там, на месте, будто сам обратившись в серое изваяние, подставляя ладони под хлопья пепла. Пепла, – повторил Амил так, что в моей душе нечто перевернулось и заныло от боли, – который так был похож на мягкий… тёплый… снег.
– Я думаю, – сама от себя не ожидая, произнесла я, отстранившись лишь для того, чтобы взглянуть в его глаза, – думаю, раз так, то стены точно были тёплыми, Амил.
– Спасибо… – тронула его губы призрачная улыбка.
А затем он склонился ко мне, чтобы поцелуем заставить меня обмякнуть в его руках.
29.2
Время остановило свой бег, мир замер, моё сердце пропустило удар. А затем голова пошла кругом, или же это всё так завертелось стремительно, в попытке нагнать упущенное за эти несколько минут?
Амил отстранился от меня, медленно разжал свои объятия, позволяя мне плечом прислониться к окну. Я чувствовала себя фарфоровой куклой, которая вот-вот упадёт и разобьётся, не в силах удержаться на ватных ногах. И всё никак не могла оторвать взгляд от его удивительных глаз.
– Они будто луны… – произнесла я, едва ли обдумывая, что говорю. – С тобой не страшно находиться во тьме.
– Тьмы не будет для тебя, – пообещал Амил серьёзно. – Но я нахожусь в ней…
– Что ты имеешь ввиду? – к моему горлу подступил ком, в груди тугим клубком начала сворачиваться тревога.
– Во тьме скорби и чувства вины… И тебе, свет мой, – заправил он за моё ухо прядь волос, – не стоит подходить близко. Ты нравишься мне.
– Не могу увязать одно с другим, – дрогнул моё голос, а заледеневшие от волнения пальцы судорожно вцепились в его плечи. – Я думала, что не смогу понравиться такому, как ты. Но если это не так… разве же есть для нас преграды?
Он молчал.
Почему же он замолчал, не нашёл, что сказать в ответ?
Вместо этого Амил со вздохом, тихо спросил меня:
– Ты пришла… зачем?
Он сомневался, что я здесь ради этого разговора, ради поцелуя, который чуть не убил меня, выбив почву из под ног… Сомневался, и ведь был прав.
Но как теперь солгать ему?
Я вспомнила глаза Хель, которыми она смотрела на меня, озвучивая просьбу, расписывая, как хочет сбежать домой, как ждут её там родные и друзья, и что без этого не сможет покинуть замок… И всё же решилась:
– У меня болит голова. Я хотела попросить у тебя лечебного чая или чего-нибудь ещё, что уймёт боль и поможет заснуть.
Амил помрачнел, взгляд его стал внимательнее, а узкая прохладная ладонь легла на мой полыхающий лоб.
Видимо волнение здесь сыграло мне на руку… Ведь, пусть пальцы мои были холоднее льда, я полыхала, как печка.
– У тебя жар… – констатировал он шёпотом. – Но, возможно, ты просто взволнована?
– О, нет, – качнула я головой, – он был до того, как мы увиделись… Наверное не стоило мне гулять с Хель среди фонтанов в такую ветреную погоду.
Он мне не верил… Я видела это по его лицу. Однако, наверное, на всякий случай, всё же повёл меня в свой кабинет, где из сундука под столом начал вынимать порошки снадобий. Пока я лихорадочно озиралась по сторонам.
Вряд ли, конечно, пузырёк, который нужен Хель, он оставил на видном месте. Но как мне поискать его, если Амил находится здесь, а ключ от этой комнаты есть только у него?
Разве что…
Я упала на пол, больно ударившись локтем и головой. Не рассчитала… Впрочем, оно и к лучшему – правдоподобнее.
Мне надо здесь задержаться!
После поцелуя и признания во взаимности чувств (прости меня, Амил, это ужасные мысли!), быть может он оставит меня здесь, а не вернёт в мою комнату, где мне будет не так удобно болеть? Здесь лекарства под рукой, Амил бывает тут чаще, чем где бы то ни было ещё, и просторнее, и чище…
Только вот, если так будет, разве не очевидным станет, что пузырёк Хель вернула именно я? А ведь правда рано или поздно раскроется...
Ну да не время уже волноваться об этом!
Амил вмиг оказался рядом, бережно поднял меня и уложил на кровать, застланную белым шёлком. А вскоре придержал мою голову и поднёс к губам кружку с чем-то терпким и травянистым на вкус.
– Думаю, – произнёс он негромко и задумчиво, – ты просто переутомилась. Иногда от этого и не спится, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И голова болит, и беспокойства возникают… Работа у тебя тяжёлая в замке, я так часто вижу тебя то за одним, то за другим делом... Отдохнёшь здесь пару дней, а будут ругаться на тебя, скажешь, что это моё распоряжение.
– Хорошо… – проронила я, смыкая отяжелевшие веки.
И нескольких глотков хватило, чтобы мне действительно захотелось спать.
И, быть может, во снах моих Амил был потому, что просидел у моей постели до самого рассвета? Я чувствовала это. И ощущала спокойствие, какого не испытывала уже очень давно.
Утром же очнулась от тревоги. Словно тяжесть от нашего с Хель заговора обрушилась на меня с новой силой.
Соскользнув с постели, я в спешке принялась изучать содержимое сундука, шкатулок и немногочисленных полочек, которые с недавних пор «украшали» стены. Но ничего похожего на то, за чем послала меня сюда госпожа не обнаружила.
Саму Хель не подпускали и близко к этому месту. Она от того и решила, что хранится отнятая у неё вещица именно здесь.
Но, где же?
Я стояла посреди комнаты, будто прислушиваясь к чему-то, стараясь успокоиться и не суетиться напрасно. Ветер из приоткрытого окна колыхал локоны моих распущенных волос, в светлом платье было прохладно, плечи мои подрагивали мелко и зябко.
Но вот взгляд мой поднялся к высокому тяжёлому подсвечнику, что без дела стоял в углу, рядом с окном. И в огарке свечи которого, вместо жаркого язычка пламени, вместо обгоревшего фитиля, блистал синий гладкобокий пузырёк, очень похожий на тот, что описывала госпожа!
Глава 30
– Хель... А что означает твоё имя?
Этаро смотрел на меня, сидя с другой стороны стола, за завесой пляшущего огня свечей.
Поздний ужин. Прекрасная ночь за чередой высоких узких окон зала. Колкие звёзды на синем бархатном полотне неба. Мягкие блики на столе из красного дерева.И взгляд Этаро, как напоминание о том, что где-то там, за горизонтом, всё так же сияет солнце. Ведь глаза его – точно плавящийся янтарь под ласковыми лучами нашей звезды.
– Хель, в переводе меларий, это мягкая темнота.
– Сумерки? – изогнул Этаро бровь.
– Не совсем... – повела я плечом, отставив от себя бокал с вином. – Именно мягкая темнота.
– Странное имя для такой, как ты, – заметил он.
И я сумела различить в его взгляде искренний интерес и попытку всё понять.
Отчего-то от этого в груди моей разлилось тепло. Хотя карман бархатного чёрного платья и отягощал пузырёк с ядом, в который я добавила угольки хлеба, мякоть съев накануне, прочитав заговор.
Я не ходила за ним к Рие, отправила своего котика, чтобы подруга привязала яд к его ошейнику. Так, надеюсь, Рию никто ни в чём не заподозрит. По крайней мере, никто ничего не докажет, ведь меня и близко не было рядом с кабинетом Амила, а она всё ещё не покидала постели.
Впрочем, если всё получится – и сердце моё при этой мысли принималось биться тревожным набатом – вряд ли уже кому-то будет дело до бедной служанки...
Странно, но я будто приняла всё в самый последний момент. Чувство такое, словно иду на казнь, а не спасаю свой родной мир.
И как, как при этом могу объяснять Этаро значение своего имени, и... любоваться им?
– Мягкая темнота, это скорее время перед сумерками. Или сразу после заката. Когда ещё светло, но не сумерек нет, не солнечного света, и обманчиво время – в любой миг оно может превратиться во тьму. Не знаю, как лучше объяснить... К слову, – невольно улыбнулась я, – девушек с этим именем многие считают ведьмами.
– О, ты не ведьма, – рассмеялся Этаро мягко и обволакивающе.
Так, будто меня обняли и с теплотой поцеловали в макушку.
– Слишком светлая для магии, – с улыбкой договорил он. – Слишком... да, мягкая. Позволишь? – он поднялся и подошёл ко мне, протягивая руку.
И только сейчас я различила где-то в дали звучание музыки.
Я не смогу танцевать с ним... Боги, я не смогу сейчас танцевать с ним.
Но вопреки всему моя узкая ладонь легла в его, обтянутую перчаткой, руку. И мы закружились по залу под пристальным взглядом Мерзавца, который грел свой чёрный бок у камина, вместе с моим котом.
Никогда бы не подумала, что сумеречный котик способен поладить с кем-то, кроме меня! А сейчас он мирно спал, свернувшись клубочком у пса под мордой.
– О чём ты думаешь? – спросил властелин тихо, словно не желая спугнуть мои мысли.
А я всего лишь пыталась отвлечься от мыслей про него и о том, как тепло находиться рядом. И спокойно. И безопасно...
– Мерзавцу нужно дать новое имя. Это ему не подходит, он хороший пёс.
– Хм... – Этаро будто невзначай прижал меня к себе ближе.
– Шторм, например, – зазвенел от волнения мой голос.
Подумать только, я снова так близко, что слышу его сердце!
Биение сердца, которое может остановиться из-за меня...
– Пусть, – согласился Этаро просто.
И замер, не отводя от меня глаз.
И я словно плавилась в их зрачках. И краски вокруг вдруг стали ярче, зажигаясь во тьме этой волшебной ночи...
Руки Этаро скользнули по моей спине, окутывая меня жаром, локоны волос мягко прошли сквозь его пальцы, я ладонями коснулась его груди, то ли обнимая, то ли ища некую опору, чтобы устоять на ногах.
А властелин приближался всё ближе, щекоча дыханием мою шею, щеку, губы...
Я оттолкнула его и отпрянула, так и не отдав ему свой первый поцелуй.
– Нахал! – вырвалось само собой.
И его недоуменный, а затем и злой вид заставил меня вспыхнуть сильнее.
– Я твой муж, Хель!
– Я этого не выбирала.
– Ты сказала “да”, мы поклялись друг другу, мы провели обряд. Я твой муж, – на этот раз голос его прозвучал жёстко и непоколебимо.
Но я лишь поджала губы и бросилась вон из зала.
Он не будет вести себя иначе, это лишь сейчас Этаро сдерживался, играя роль, притворяясь, что относится ко мне, не как к пленнице. Что я здесь едва ли не королева. Впрочем… королевы должны рожать наследников своим королям.
Или злость моя, это попытка оправдать свой дальнейший поступок?
И вот за мной с оглушительным хлопком закрылась дверь.
Наша спальня казалась красной из-за мерцания десятков свечей. Окно задёрнуто тяжёлыми шторами. Балдахин опущен. Тишина давила на уши. Мой настрой, видимо, уловили служанки, а потому никто даже не попытался ворваться сюда за мной, чтобы предложить свои услуги.
Я увидела на тумбе, что стояла с той стороны кровати, на которой обычно спал властелин, тяжёлый стакан, наполненный водой. И пока никто не видит, вылила в него содержимое моего сосуда, сам пузырёк, когда за дверью раздались шаги, спрятала под свою подушку.
Главное, не забыть перепрятать его после…
Этаро зашёл молча, одарил меня тяжёлым взглядом и, не проронив ни слова, начал готовиться ко сну.
Иногда он ночевал не здесь, но сегодня, будто на зло мне (надеюсь, лишь это, и он не преследует иных намерений) решил остаться. Что должно быть мне на руку, только вот… Я будто хотела, чтобы всё сорвалось.
Однако вскоре мы уже лежали рядом.
– Даже не переоденешься? – голос у него был стальным и угрожающим.
Ещё бы, я ведь оскорбляю его, быть может, даже позорю, ложась в постель в платье, в котором была на ужине!
Но мне так… удобнее. Бежать будет легче, чем если бы на мне была надета ночная сорочка. А Этаро пусть думает, что это из-за нашей глупой ссоры и ни о чём другом не подозревает.
Я промолчала.
Он долго ещё буравил меня взглядом, будто собираясь сказать что-то или сделать, но в итоге лишь отвернулся. И полночи я ждала, затаив дыхание, когда ему захочется пить.
Глава 31
Когда же Этаро, наконец, беспокойно заворочался во сне, затем разомкнул веки и приподнялся на локте, потянувшись к воде, а лунные лучи остро отразились в перстнях на его руке, я...
– Ты чего вдруг? – спросил он шёпотом, от неожиданности выронив стакан на пол.
Я обнимала его со спины, крепко прижавшись к нему, щекой ощущая жар его кожи под тонкой белой рубашкой.
Его пальцы осторожно, едва касаясь – перчаток на них не было – погладили мою руку. И властелин повторил:
– Что ты? Всё хорошо?
– Да... – прошептала я с трудом, медленно разомкнула свои объятия и забралась под одеяло.
Этаро не решился тревожить меня и что-то спрашивать вновь. Но я чувствовала его внимательный, задумчивый взгляд, которым он скользил по моим светлым волосам и спине.
И взгляд этот был таким же жарким, как все его прикосновения...
Быть может поэтому, когда властелин вновь заснул, мне стало холодно?
Дрожа, я спустила на пол ноги и соскользнула с постели, а там и за дверь, в темноту...
У меня больше не было ни единого шанса что либо предпринять против Этаро. И я была рада. Одновременно с этим ощущая себя в ловушке.
Я сдалась врагу... Но не могу оставаться здесь дальше. При этом и бежать уже не было смысла.
Зачем возвращаться в дом, который властелин рано или поздно разрушит, когда сердце моё теперь поселилось в его замке? И я буду вынуждена скрывать ото всех своё падение...
Но только меня посетила мысль о том, что я могла бы остаться (пусть от этого и не приходило облегчение) мой кот, спорхнув откуда-то с потолка, бросил мне под ноги маленький свёрток пергамента.
Неужели успел слетать к реке и вернулся с посланием?
Так оно и было. Кельн прислал мне весточку, а точнее дал толчок к решению о побеге.
Нужно отставить мрачные мысли! И сделать по совести.
Дома меня ждёт жених, одного со мной рода, знакомый мне с детства, достойный, любящий. А останусь здесь, в замке дракона, навеки стану предательницей для своих собратьев.
Но я чувствовала, что если не увижу Этаро сейчас, в последний раз, пока он спит, то уже не смогу уйти. Его взгляд... Если он бросит на меня хотя бы один взгляд, то навеки прикуёт к себе. Похитит моё сердце.
Поэтому я вернулась в комнату и, стараясь даже не дышать, чтобы не потревожить и без того его беспокойный сон, подступила ближе.
Этаро так красив... Чёрные волосы казались стальными под бледным светом луны. Лицо, отчего-то, сосредоточенным. Ресницы его подрагивали. Губы плотно сомкнуты.
Так жаль, что ему снится дурной сон... Надеюсь, лишь это, а не его странная болезнь вновь взяла над драконом верх. Силу свою, чтобы проверить и исправить всё, я использовать не могла – боялась разбудить.
Поэтому... последний взгляд, последнее касание, пусть даже лишь его холодных волос… Но я оставляю Этаро спящего и пока ничего не подозревающего, одного.
Стража у дверей вновь, уже привычно расступается, когда я выхожу, и склоняет головы в почтении. А ведь я мелария… Но на меня смотрят, как на избранницу властелина.
И относятся с уважением лишь поэтому. Лишь потому, что уважают Его.
Я никто для них. В этом замке я всё ещё никто.
А Этаро, тёмный властелин, которого любят и боятся так сильно, так отчаянно, на самом деле сын того, кого проклял в прошлом наш король. Кто похитил нашу принцессу, ставшую в последствии матерью Этаро.
Как уложить всё в голове? Отчего-то сейчас я как никогда верю той истории о происхождении властелина, что показал мне Амил.
Отец Этаро, живущий сотни лет, погибший ни так давно, скрывал нашу принцессу ото всех. И её сына, отдав его на воспитание королю Иисиды.
И вот люди получили своих правителей, сильных, с привычной всем драконьей магией. А меларии всё больше выступали в людских глазах неправыми в давней ссоре. И опасными для людей. И ничтожными…
А всё в попытке отца Этаро отодвинуть проклятие. Спасти сына…
Да только сын сам поверил во всё, запутался, не зная правды о себе. Признав предрассудки о мелариях правдой, признав нас враждебным для людей народом.
Неужели другого выхода не было, кроме как лишать сил и земель мой народ? Неужели Этаро действительно верит, что, пади Сумеречный мир, исчезнет и проклятие?
Проклятие, которые он всё ещё считает всего лишь своей странной болезнью...
Но, возможно.
Всё это возможно…
Но Сумеречный мио наполовину его так же, как и Иисида.
Мы едины.
Все мы…
Но вот я бегу по подземелью через тайный ход, который он сам мне показал ни так давно, гуляя по замку и желая хоть чем-то меня удивить и развлечь.
Здесь не остановят меня. Никто просто не поймёт, что я покинула замок. Никто не видел, как я добралась до подземелья и свернула на скрытый ото всех, кроме Этаро, проход.
Пока он не проснётся и не увидит, что меня нигде нет, никто не узнает о моём побеге.
А я уже буду далеко.
Ведь лошадь его услышит меня и принесётся ко мне, где бы я ни находилась, если буду звать на земле Иисиды.
И пёс Этаро верен мне. И не даст никому нас в обиду.
Я подозвала его, когда спускалась по ступеням в подземелье всё ниже и ниже. И он, тихо поскуливая, предчувствуя разлуку с хозяином, уверенно шагал рядом со мной.
Пальцы мои утонули в его густой шерсти на холке, и по запястью моему тут же прошлись горячим языком.
– Всё хорошо, Шторм, всё хорошо… – даже шёпот мой разлетался эхом по подземным туннелям, обросшим едва мерцающими в темноте фиолетовыми кристаллами.
Свеча в лампе, которую я несла перед собой, коптила, от чего стекло становилось мутным и едва ли освещало путь по разбитому каменному полу. Но я всё ускоряла шаг, придерживая рукой подол чёрно-золотого платья.
Того самого, в котором была недавно на ужине.
Выход должен быть уже близко. Как и рассвет…
Подземелья замка недаром сравнивали с корнями дерева. А корни эти проходили вглубь и в стороны на многие мили.
Но я не чувствовала усталости.
Свеча догорела. Крысы с писком разбегались от моих шагов. Сырость въедалась в мои волосы. Ноги сбивались в кровь.
Но я дошла, осталось лишь подняться по скользким крутым ступеням и оттолкнуть крышку люка.
И едва у меня это получилось, в глаза мне ударил утренний свет. Тусклый, но когда выходишь из кромешной тьмы, даже маленькая искорка способна ударить в лицо стрелой.
С трудом выбравшись наверх, я упала в зелёную острую траву и, зажмурившись, тяжело дыша, улыбнулась, испытывая облегчение пополам с горечью.
Я свободна! Почти свободна.
Заложив в рот пальцы, изо всех сил, на которые была способна, я засвистела и стала ждать, когда на горизонте, над вересковым полем, появится чёрная лошадь с призрачными крыльями.
Не настоящими, конечно... Но я представляла их слишком отчётливо, чтобы на мгновение не поверить.
Как бы не вспоминать о том, что наличие у неё крыльев, пусть и так объяснимо и удачно, но выдумал, именно выдумал некогда Этаро, будучи ещё совсем мальчишкой?
Я знаю о нём так много… Ночами он рассказывал о себе так часто...
О боги, как мне забыть теперь это всё? Как забыть, когда отныне и Иисида, и Сумеречный мир представляются мне его миром?
И одновременно с этим Этаро видится мне потерянным и брошенным всеми воином. Потому что оба эти мира, будь у них выбор и знай они о нём правду, предпочли бы жить без него.
У людей любовь уступит место страху и желанию спокойствия. А Сумеречный мир, даже если узнает, чей он сын, не примет его никогда.
Ненависть, предрассудки, непринятие, нетерпимость въелись в наши сердца.
И в моё тоже…
Глава 32
Рия
Я здесь недолго, а кажется, будто целую вечность. Всё потому, что не могу спокойно спать. Амил не простит меня, если узнает правду. А властелин и вовсе прикажет казнить за кражу в замке! А ведь рано или поздно о моём поступке станет известно...И вот я не выдержала, пошатываясь от усталости, похудев от болезни, имя которой – страх и совесть, и которую вызвала сама у себя, прокралась в коридор.
Мне не впервой бродить по ночному замку в одиночестве, незамеченной стражами и другими. Я давно уже выучила кто, когда и где сменяет свой пост, кто может, как и я, ходить в неположенный час по лабиринту коридоров и залов, куда и во сколько. А потому я опасалась лишь встретить Амила. Он один был непредсказуем.
Я не боялась своих отражений, сопровождающих меня с той стороны окон и зеркал. Не боялась теней, которые пламя свечей делало пляшущими и живыми. И тьмы, непроглядной и густой, не боялась тоже. Смело шагала в её объятия на первых ступенях винтовых лестниц...
Сердце рвалось из груди лишь от мысли встретить Амила.
Но вот я притаилась за очередным углом очередного коридора, дождалась, пока стражник скроется из виду, унося с собой оранжевый свет лампы, и беззвучно (лишь шуршание юбки моего серого платья звучало трепетом мотыльковых крыльев) проскользнула к двери в свою комнату.
