Текст книги "????Я — сердце злодея (СИ)"
Автор книги: Елена Элари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
А властелин, надев на руку перчатку, трепал за ухом пса.
Это пёс?
Боги, это пёс!
От удивления и любопытства я поднялась и, прихрамывая, подступила чуть ближе, небрежно вытирая лицо тыльной стороной ладони.
– Кто… – пришлось прочистить горло, чтобы голос звучал ровнее, а не звенел, как дробящийся на солнце лёд. – Кто называет собаку Мерзавцем?
Этаро передёрнул плечом.
– Хочешь, – предложил он слишком легко, чтобы можно было воспринять это всерьёз, – придумай ему другое имя. Иди сюда, – протянул он мне руку, – погладь… К нему никто не прикасается, кроме меня. Иронично, не правда ли?
Я хмыкнула в ответ, но покачала головой, отказываясь. Ни за что не дотронусь до этого... Как и назвать его не знаю.
Но вот пёс заколотил об пол хвостом, облизался алым языком и подал голос так радостно и незлобно, что даже содрогнувшиеся стены не заставили меня сжаться от страха!
На пульсирующих от боли губах против воли расцвела улыбка. И я всё же подступила ближе.
– Но он хотел навредить мне, – протянула я недоверчиво, всё же никак не решаясь коснуться тёмной жёсткой шерсти.
И словно забыла, что во всём замке, да и во всей Иисиде больше всего стоит опасаться зверя со стальными крыльями, что, взмывая в воздух, по слухам покрывается серебряной чешуёй, и на пальцах у которого в тот момент появляются крепкие, острые чрные когти.
Но Этаро...
Этаро, который стоял передо мной, гладя пса по морде, улыбался и казался таким тёплым и безобидным.
Он передёрнул плечом, как бы отмахиваясь от моих слов, но затем смерил меня строгим взглядом. И я словно поранилась об острый, вертикальный зрачок его глаз.
– Когда темнеет, мой верный друг свободно гуляет по замку. И вдруг он учуял чужака... Конечно же ему хотелось узнать, кто ты и что с тобой делать. Зачем, я спрашиваю, ты поднялась с постели?
На этом моя слабость и дурнота накатила на меня с новой силой. Я вспомнила, что болею и пошатнулась.
Чем вызвала у властелина обеспокоенность.
Но подойти ему ко мне я не дала, попятившись от него к ступеням в бассейн.
К ступеням, о которых забыла.
– Стой! Вода слишком горяча для тебя, – замер он, опасаясь меня спугнуть.
А я в недоумении обернулась. Будто и правда интересно стало, что же там такого с водой.
– Купаешься в кипятке, властелин ада?
Этаро ухмыльнулся в ответ, но ответил по всей видимости честно и серьёзно:
– Вода тоже по своему жива, понимаешь? Только в пепел её не обратить.
О боги, я и подумать не могла, что его сила работает и так! Интересно – на этот раз окинула его изучающим взглядом я – не оставляет ли из-за этого вода на нём ожоги?
Кожа Этаро была чиста и идеальна...
Но думаю, что ожоги возможны. Видимо поэтому он и купался в таком просторном помещении, где воды так много, словно эту купальню выстроили вокруг небольшого, но озера.
– Я хочу уйти, – проронила вдруг, тряхнув головой, чтобы отогнать бесполезные, ненужные мысли.
– Проводить тебя в твои покои? – изогнул Этаро бровь.
– Проводить меня к выходу из замка!
Он неожиданно оказался так близко, что я таки оступилась и едва не угодила в кипяток. Но сильной рукой властелин уверенно придержал меня за локоть, а там и с лёгкостью и невозмутимостью на лице забросил к себе на плечо.
– Сейчас же пусти! – заколотила я его по спине кулачками.
Он держал меня, сдавливая мне ноги чуть выше колен, поэтому ими ударить я не могла. А от быстрого его шага никак не удавалось выпрямиться, чтобы не свисать с его плеча, будто охотничьим трофеем.
– Поставь меня на пол, животное!
На этом его пёс, подбежав к нам, умудрился лизнуть меня в лицо, чем вызвал панику пополам со смехом.
– Убери его, убери, Этаро!
Не первый ли раз я назвала его по имени?.. Надо же, не помню.
– Уйди, Мерзавец, – лениво проворчал он.
И толкнул дверь моей комнаты.
Странно, я так долго шла, а он вернул меня назад за считанные секунды.
Стыдно признаться, но я испытала разочарование. Ведь буря негодования уже схлынула, уступив место любопытству, а я так и не успела проверить, как же прячет он под халатом крылья...
На кровать он опустил меня на удивление осторожно. И какое то время, стоя напротив, насмешливо наблюдал за тем, как я пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы.
– Что? – наконец не выдержала я, смутившись.
– Ничего...
– Так иди! – не понимаю, отчего же вуду себя так глупо.
– Обещай, что ляжешь спать, а не станешь расхаживать по тёмным коридорам. Я не хочу привязывать тебя или запирать на ключ.
Пронзая его взглядом, я стиснула в пальцах бордовое покрывало, на котором сидела.
– Почему же?
Этаро ответил сразу же, непоколебимым и спокойным тоном:
– Потому что это неуважение к самому себе – обходиться плохо со своей будущей женой. А я себя уважаю.
Глава 8
Он оставил меня одну после этих ужасный слов, без объяснения и хоть какого-нибудь разговора. И, не переодеваясь (хотя в комнате появились новые вещи, в том числе и массивный сундук у кровати, доверху набитый шелками, бархатом и атласом), я залезла под одеяло, свернулась калачиком и затаилась. Будто так меня никто не найдёт и не потревожит.
Страшно...
Наверное, сейчас мне было страшнее, чем когда бы то ни было.
“Со всей округи сводят к нему девушек” – звучали в моей голове обрывки фраз, подслушанного в пекарне разговора.
Точнее, эти разговоры были часты. И звучали всюду, где собирались вместе подружки. Мне казалось, об этом говорили все девочки и девушки Иисиды и окрестных земель.
Поначалу мне думалось, что они в ужасе от этих слухов.
Некоторые и правда испытывали страх, но по какой то причине другие, пусть ужас и мог промелькнуть в их взгляде, говорили об этом со скрытым восхищением. Будто фантазировали ни раз, что однажды украдут и отвезут их самих в замок, шпили которого врезаются в облака. В замок, что стоит на самой возвышенной точке Иисиды. От чего мир людей и прозвали Верхним.
А не потому, что Сумеречный мир лежит в низине, как думают многие.
Впрочем, и в этом есть правда, конечно, но всё же...
“Даже если может он прикасаться к девицам” – я завертелась под покрывалом, стало так душно, но выныривать из под него не хотелось.
Ко мне Этаро уж точно может прикоснуться. Хотя я и чувствую себя до сих пор разбитой даже после его “невинных” касаний. А что будет, если...
О, нет, думать об этом не хотелось. Нельзя позволять себе пугаться ещё сильнее!
“Почему тогда у него до сих пор нет наследника?”
Так, тихо, пожалуйста, тихо!
Я попыталась выровнять дыхание и успокоить водоворот мыслей.
Нет, я то уж точно не рожу Этаро сына! Лучше умереть...
И на этом сама не заметила, как провалилась в глубокий и удушающий сон.
Мне снился мой дом...
И как моя мать сидела на деревянном крыльце и гладила меня, прильнувшую к её коленям, по волосам, которые отливали медью под яркими лучами солнца.
Листва деревьев шелестела и роняла на землю россыпь бликов и теней. И те плясали, водили хороводы, перемигивались на моём светлом платье, на ещё детский руках, на брошенной в траве тряпичной кукле...
– У меларий всегда так, – рассказывала мне мама, – когда связывают тебя узами брака, то становишься сердцем мужа своего.
– Что это значит? – не понимала я, но мне так нравилось слушать её голос, так дороги были наши сказки и поверия.
– Это значит, что помогать ему будешь жить. И не сможешь пойти наперекор, как не может твоё собственное сердце желать тебе зла. Потому что погибнет тогда само.
– Как страшно... и красиво.
– Да, – согласилась она со мной.
И я подняла на неё пытливый, задумчивый взгляд.
– А ты сердце папы? – прозвучал в тот раз такой детский вопрос.
Мать улыбнулась мне, в глазах её зажглись искры.
– Да... Конечно, само собой. Но то, что рассказала тебе, это лишь поверье. Редкость, когда случается так на самом деле. Оно может произойти, конечно, но сразу этого не поймёшь. Поэтому меларии так осторожно относятся к друг другу, стараются быть избирательными, не совершать ошибки. Женятся только по любви.
– А откуда это поверье, мама?
– А ты не знаешь? – плавно и красиво изогнула она брови. – Ну, что ж, слушай...
Однажды жил молодой бог, не знал ничего он, ни радости, ни тоски, ни горя, ни опьянения побед. Но всё, что могли испытывать другие, таилось в нём где-то в глубине. Он бродил у реки времён, то вперёд, то назад. Вглядывался, словно в зеркало, в водную гладь, но видел не себя, а прошлое людей, или настоящее, или даже будущее. И почти всё соприкасалось с любовью... Ходило вокруг, тонуло в ней или рождалось из неё.
Бог любовался. Ему интересно было всё, но это – особенно.
Только вот смех и счастье мешалось со слезами, с болью, с горем и тоской неизменно, неотвратимо.
И это бога пугало.
Он начал испытывать страх.
А затем и все прочие чувства, подсмотренные у людей. Отчего-то при виде их, пробудились и его собственные.
Но как только он отводил свой взгляд от быстрой чистой воды, все они угасали и не беспокоили его.
Но оставалась теперь при нём скука и неясная тоска, и одиночество мучило его ночами. Особенно, когда река времён была так прозрачна и чиста, что наблюдать можно было за любой жизнью.
И страх родился в молодом боге, что начнёт испытывать он всегда всё то, чему подвержены люди и многие другие, подобные ему самому.
Нет, ему милее то спокойствие, граничащее с забытьём!
Так он решил... Не зная, что слушает на самом деле страх.
И вырвал сердце из своей груди. Большое, горячее, яркое, как зёрна граната, пропускающие сквозь себя солнечный свет.
Оставил он сердце на берегу реки, а то возьми, да упади в неё! И так, в одном времени, в какой-то из многочисленных земель, в том их уголке, что не принадлежал ещё ни людям, ни кому бы то ни было, оказалось сердце молодого бога.
И родилась из него девушка. Обликом такая, какими были люди, только уши у неё заострённые на концах, как у молодого бога, да во взгляде сияющие небеса, откуда она и упала однажды, да закатное яркое солнце – отблеск силы того, кто вырвал её из своей груди.
Так появилась первая мелария. Ставшая потом прародительницей всех остальных. Некоторые считают её богиней.
Ведь не родятся от бога простые смертные...
Бродила мелария по миру, гонимая тоской по дому.
И нигде не находила свой дом. Но там, куда ступала её нога, росли цветы и прекрасные деревья. А где на землю срывались слёзы, появлялись озёра и реки.
Так появился Сумеречный мир, в тени которого мерцали звёзды... Ведь мелария та была сердцем молодого бога, и в ночных небесах ей всё чудился его взгляд...
Долго молодой бог не подходил к реке времён. Настолько долго, что успел позабыть об оставленном сердце.
А когда наконец заглянул в реку, то увидел девушку, лежащую в высоких, цветущих травах, живущую в центре прекрасного леса, которого не было всего то пару сотен лет тому назад.
И не обратил бы бог на это внимания, но во взгляде её увидел вдруг себя самого. И что-то защемило у него в груди...
И ощутил он тоску, и радость, и предвкушение встречи, и даже страх не мешал ему больше.
Чувства вернулись к нему, словно и не терял он их никогда. Наоборот, они стали частью него. Будто это тогда, когда решил бог отказаться от сердца, они были не настоящими.
Так и родился молодой бог, спустившись в Сумеречный мир за своим Сердцем.
Чтобы после уже вдвоём вернуться домой...
– Мама, – выслушав легенду, прошептала я, – но почему так?
– Что почему, малышка?
– Будто они до этого, получается, и не жили?
– А разве же живут без любви?
– Но есть же одинокие меларии и люди...
Мать рассмеялась, улыбаясь искристо, открыто и, приподняв за подбородок моё лицо, поцеловала меня в лоб.
– Но они ведь всё равно что-то или кого-то любят, глупышка. А значит, они живы...
Я помню ещё, что потом слышала от других иные варианты этой легенды, где молодой бог не остался со своим сердцем, а убил его, после чего погиб и сам. И где она, держа на него обиду, решила порвать их узы, отчего исчезла вовсе. И несколько хороших версий тоже. Но запомнились они мне плохо. Потому что то, что рассказала мама, оказалось ближе всего и милее мне.
И я мечтала с тех пор, что муж у меня будет любящий, и обретём мы свой дом, и вместе проживём до самого-самого конца, после чего отправимся рука об руку к реке времён. Где ждать нас будет лишь любовь, очищенная от всего лишнего...
***
– Госпожа!
Я распахнула глаза, пробуждённая девичьим голосом и пару секунд никак не могла выпутаться из покрывала.
– Госпожа? – когда получилось это сделать, воззрилась на меня служанка. – Эм... всё хорошо?
Видимо, её смутил мой растрёпанный вид и то, что спала я не сняв платье и даже туфель.
... она назвала меня госпожой?
Боги, надеюсь, это не связано с недавними словами Этаро.
Но надежде моей не суждено было жить.
– Госпожа, я пришла помочь вам привести себя в порядок и снять мерки для свадебного платья.
Глава 9
Рия смотрела на меня с благоговейным ужасом и восхищением. И мне становилось всё хуже и хуже, даже желудок скрутило от волнения.
А Рия всё что-то щебетала о предстоящей церемонии, моём платье и о пире, который «наверняка устроит властелин, ведь это настоящее чудо – ваш союз».
Она всё перекидывала с плеч на спину две свободно заплетённые косы, завязанные красными лентами, поминутно поправляла на себе белоснежный фартук и пышную юбку чёрного платья. Морщила лоб, как-то по детски хмурясь, когда я отказывалась что-либо делать или не отвечала на вопросы про Этаро. Наверняка она не понимала моего поведения. Потому и рассудила его по-своему:
– Госпожа, ведь властелин наш не так плох, как считают многие. Посмотрите вокруг, Иисида процветает! Никогда раньше Верхний мир не был так счастлив, не был так защищён ото всех вокруг, не был так богат. Разве что при правлении Великого дракона, но то было столетия назад… И не думайте, что Этаро опасен для вас! Стал бы он разве, если бы… Ну, – замялась она, – если бы не мог коснуться вас...
– Но с другими же не остановила его эта особенность, – не выдержала я, закатив глаза, и отошла к окну, чтобы распахнуть его и вдохнуть свежего воздуха.
К слову, воздух здесь всё равно не тот, что в Сумеречном мире… Я ни на что бы не променяла его чистоты и спокойствия, тем более на Иисиду. Даже если бы была она во много раз прекраснее и богаче!
Рия отложила в сторону украшения, что вынула для меня из резной шкатулки, и всплеснула руками:
– Госпожа, слухи всё это! Никого из дев он не погубил таким образом. Врёт народ.
– Тебе то знать откуда, что не врёшь себе же, говоря это?
– Я была среди тех, кого привели сюда из дальних земель, госпожа, – тихо промолвила она в ответ, опуская свои большие синие глаза.
И на этот раз я действительно заинтересовалась тем, что может рассказать Рия.
Чтобы не сбить настрой, подбодрить её, не менее взволнованную, чем я, пусть и по другому поводу, я даже подошла ближе. И, взяв шкатулку, чтобы якобы заинтересованно взглянуть на ожерелья и кольца, коротко кивнула ей:
– Что же случилось с остальными?
– Кого-то выдали замуж, кому-то дали работу при дворе. Кто-то действительно… Точнее, многие действительно погибли. Из-за того, что сами были неосторожны с Этаро. Понимаете, госпожа…
– Хватит, – прервала я её, пусть и старалась произнести это мягко: – хватит называть меня так. Моё имя Хель.
– Понимаете, Хели, – так странно и осторожно произнесла она моё имя, – властелин крадёт чужие сердца, порой сам того не желая. Столько молодых дев я наблюдала будто бы бродящих по замку в забвении… И не пугала их больше опасность обратиться пеплом. Каждая верила, что с ней это не случится. И каждая готова была рискнуть.
– Зачем он вообще позволил вам быть здесь?
Золото да драгоценные камни кололи кончики моих пальцев и лизали их холодом… В глазах начало рябить, когда луч солнца подполз к зеркалу, у которого мы теперь стояли, и осторожно поднявшись по моей руке, утонул в драгоценностях, заставив сверкать их тысячей колких искр.
Рия молчала.
И когда я подняла на неё обеспокоенный взгляд, то увидела, как дрожат её губы.
– Наши земли находились слишком близко к Замершему лесу и к границе с Сумеречным миром. Мне было четырнадцать в тот раз, когда мелариям удалось оттеснить войска властелина. Нас это не коснулось, я не помню битв или страшных причуд магии. Но Замерший лес… С ним что-то произошло, и проклятие его стало расходиться дальше. Дубовая роща, которая видна была из моего прошлого дома, стала сера и бела, как мел… Мой отец, а жила я с ним одним, отправился туда, чтобы проверить, что произошло.
– И что же потом? – шёпотом, будто затаившись, спросила я её.
И Рия тихо всхлипнула.
– Я нашла его через три дня, он стоял на иссохшей земле, будто статуя. И когда я дотронулась до него, ветер пепельными лепестками поднял его в воздух и унёс к небесам…
– Этаро коснулся его?!
– Нет, нет, госпо… Хель, властелин был в это время совсем в другой стороне. Проклятие леса по неведомым причинам пробудилось и начало медленно поглощать ближайшие к нему земли. Это держалось в тайне, чтобы не пугать людей. Кого могли, если было куда, вывезли из поражённых деревень. Я оказалась в числе счастливиц, которых определили прямо сюда, в сердце Иисиды. Этаро подарил мне новый дом. Взамен лишь на моё молчание и посильную службу.
Что ж, не знаю, верить ли в это, но вопросов становится всё больше. Ранее я не слышала, чтобы древнее проклятие Замершего леса могло вести себя таким образом.
Да и зачарованные девушки, что слетались вокруг тёмного властелина, как мотыльки на огонь, меня очень смущали.
С чего бы? Нет в нём ничего такого.
Он даже не человек.
И не мелария.
А среди меларий много есть достойных, что и красотой куда ярче людских мужчин! Взять бы хотя бы моего названного брата.
Нет, лучше не вспоминать, иначе тоска скуёт меня изнутри…
Но Этаро, право, не так и хорош собой!
Эти его острые зрачки, что всякий раз впиваются в саму твою суть и не отпускают. Ужасно…
Смех, от которого мурашки по коже и мысли исчезают в голове. Разве же может это нравиться?
Ну, разве что глаза, что янтарь, в котором утонуло по тёмному солнцу, чей жар кажется таким мягким, но всепоглощающим…
И улыбка, что оскал, но будто молния разрезает ночные небеса, освещая всё на мгновение, побеждая кромешный мрак своей страшной красотой.
И черты лица, будто вытесанные из мрамора. И гладкая кожа, на которой так и представляешь перламутровую тёмную чешую, похожую на чёрный плоский жемчуг.
Интересно, каков он всё же, когда летает? Говорят же, что и броня ему не нужна благодаря драконьему облику, но при этом личина человека не спадает с него полностью.
А сильные руки, обжигающие, но такие… в которых наверняка было бы приятно сгореть…
Нет.
Мысли эти наверняка не мои, о чём это я?
Слишком сильно представила чувства тех бедняжек, заблуждающихся насчёт властелина, вот и всё.
Только и всего.
Сердце моё стало биться так неровно…
– Хели, вы побледнели! – забеспокоилась служанка.
И я схватила её за руки, увлекая за собой на бордовую кровать, боясь, что не смогу и дальше удерживаться на ногах.
– Рия, милая, мне нужно сбежать! Прошу тебя, помоги мне уйти из замка. Рия, пленница я здесь, разве же не понимаешь? Не желаю всего этого, нет сил моих терпеть! Посмотри на меня, я же мелария, неужто считаешь, будто мог полюбить он меня? Неужто думаешь, что вражде нашей придёт конец и смысл в этом? Неужто веришь, что мог он в жёны взять дочь врага, вызвав этим недоумения многих, а может и опозорив себя этим? Нет… Дело явно в другом. Хочет связать меня с собой, чтобы выбора у меня не было. Чтобы уйти, опороченная им, домой не могла. Чтобы погубить его боялась, веря в наши сказки о… Не важно, – передумала я объяснять ей. – Важно лишь то, что мне нужна помощь. А я здесь совсем одна. Без союзников, без друзей.
Зря, ох зря я столько сказала ей. Не сдержалась.
9.2
Пусть невыносимо мне думать, что свяжут нас с Этаро брачные узы, но даже коль случится такое, я готова жизнью рискнуть, лишь бы осуществить давно задуманное!
Не устрашусь я гибели такой.
Ладонь моя накрыла медальон с ядом у меня на шее.
А вот гибель в объятиях крылатого зверя мне противна…
Но когда слёзы сорвались с моих ресниц, Рия отпрянула.
– О, я не могу! – воскликнула она, сама глотая слёзы, то ли от испуга, то ли от сочувствия. – Простите меня, Хели, никак не могу! Но сохраню в тайне вашу просьбу, – и, не закончив распаковывать моё платье из вороха шёлка и бумаг, выскользнула за дверь.
А я даже не успела спросить у неё кое что ещё. Не менее важное... Ведь, если это она помогла ночью убежать от пса – мне чудится, будто голос тот был её... – то можно считать, будто жизнь спасла мне. А значит, я в долгу перед ней.
Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, у меня получилось взять себя в руки и я, чуть помедлив, сама развернула платье.
От любопытства, только и всего.
Конечно же, оно оказалось не свадебным. И что я только опять себе надумала? Ведь Рия ясно сказала, что пришла снять с меня мерки. А пока, видимо, она подготавливала платье к ужину. О чём-то таком Рия пыталась сказать мне, когда я, погружённая в свои мысли, благополучно всё пропустила мимо ушей.
Нет, так не пойдёт, нужно собраться…
И я, прикрыв глаза, наконец-то действительно успокоилась.
По крайней мере, меня не собираются казнить. Мой редкий яд всё ещё плещется в медальоне, а значит и крупица надежды на победу у меня всё ещё остаётся. И я готова пожертвовать собой ради своего народа в случае чего, в этом уверена, а значит не такая и беда – связать себя узами с крылатым зверем!
Главное – а вот от этой мысли паника вновь охватила меня, и я обняла себя за плечи, унимая дрожь – не позволять Этаро прикасаться ко мне.
Проглотив ком в горле, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей и непрошеных, ещё более страшных для меня чувств, когда думаю об этом, я решила получше рассмотреть платье. А может даже вернуть обратно служанку. Как-то сгладить наш недавний разговор…
Платье оказалось золотого, а не горчичного, как подумалось мне из-за прозрачного чехла, цвета. Расшитое хрусталём так, чтобы при каждом движении на нём разбегались волны света и бликов. Довольно простое по крою, но пышное и дорогое. Несравнимое с тем, что уже было надето на мне.
Стыдно признаться, но на долю секунды меня охватило нечто наподобие азарта. Будто я собирала на лугу букет, и каждый цветок был краше предыдущего и то предчувствие, каким же будет следующий и желание сорвать и его тоже, очень напоминало то, что я испытывала теперь.
Детское, странное сравнение, но на ум больше ничего не шло.
В дверь постучали, когда я почти поддалась порыву примерить его и покрасоваться перед зеркалом. И я, вздрогнув, спешно вернула платье в чехол, втайне радуясь, что это, должно быть, вернулась Рия.
– Да, войдите, – отозвалась я, отбежав от зеркала и остановившись у окна, будто не сражалась только что с соблазном и собственной совестью, а раздумывала, не выйти ли на балкон.
– Это я, госпожа…
В комнату вошёл Амил, держа перед собой поднос с какими-то инструментами и склянками.
Я тут же сделалась будто каменной, не зная, чего ожидать, и рада ли видеть его.
Пусть он из меларий, а иллюзий на его счёт я уже не испытывала – он, как и Этаро, мне не друг.
– Всё хорошо? – помрачнел он, окидывая меня внимательным взглядом. – Госпожа, – ему, похоже, было непривычно и сложновато обращаться ко мне таким образом, – если что-то не так, вы можете сказать.
– Давай без формальностей, прошу, – почти простонала я, чувствуя, как усталость и гнетущее настроение вновь охватывает моё сердце.
Он будто хотел усмехнуться, но сдержался. Подошёл ко мне и на подоконнике расставил свои вещи.
– Я решил дать тебе лекарство, чтобы ты не так быстро теряла силы и чувствовала себя лучше, – промолвил Амил, дробя в маленькой ступке какие-то гранулы и растворяя полученный порошок в некой жидкости из синего сосуда. – Всё-таки ты ещё болеешь. А операцию хорошо бы провести, как минимум за неделю до свадьбы.
– Какую ещё операцию? – отступила я от него, так и не приняв из руки лекаря протянутое мне лекарство.
9.3
В дверь постучали вновь, не давая ему ответить. Только на этот раз моего разрешения не дождались и вошли без него.Рия с опаской взглянула на меня, затем перевела смущённый и обожающий взгляд на лекаря и закусила губу, сдерживая непрошеную улыбку.
– Ты что-то хотела? – холодно вопросил у неё Амил.
И та, будто ища во мне поддержки, подошла ближе и поклонилась.
Мне до этого ещё никто не кланялся. Неприятное и смущающее чувство…
– Госпожа, простите, но я не должна была уходить. Позвольте мне закончить приготовления. Вы должны будете скоро встретиться с властелином, а мне поручено до этого показать вам замок.
– Ты, – вместо меня ответил ей Амил, – не видишь, что мы заняты?
Но Рия, видимо, решила быть смелее и упорнее. И пусть я заметила, как подрагивают её сжатые в кулачки руки, она ответила ему без запинки:
– Вы лекарство пришли ей дать, а мне нужно проверить, как сидит платье, расчесать госпоже волосы, подобрать украшения, устроить прогулку по замку. Вы ещё долго будете здесь?
Я про себя усмехнулась. Наверняка же ей на самом деле хочется, чтобы он задержался! Но всё же я испытала благодарность. Быть может, в лице Рии я всё же смогу обрести здесь союзника и друга…
Амил плотно сжал губы и оставил пузырёк с лекарством рядом со мной на подоконнике.
– Не долго, – направился он к выходу, на ходу бросая мне: – Принять это надо сразу же после изготовления, не медли.
И я решила послушаться. Но прежде чем за ним закрылась дверь, а губ моих коснулась мутная, пахнущая мятой жидкость, я вдогонку повторила вопрос:
– Какая операция?
Амил замер у выхода. Ответил он мне, не оборачиваясь:
– Твои уши… Лучше, чтобы людям не так явно бросалось в глаза твоё происхождение.
Я тут же закрыла их ладонями.
Рия в страхе ахнула, округляя и без того большие глаза.
– Как можно? – первой обрела она голос.
Но лекарь уже вышел из комнаты.
– Хель, – попыталась она меня успокоить, – это какое-то недоразумение…
– Скорее всего, нет, – покачала головой. – А я ещё думала, как Этаро обезопасит себя от излишнего любопытства людей и слухов! Оказывается, самым лёгким способом. Он решил забрать у меня всё.
Рия побледнела, будто и ей передалась часть моего гнева и ужаса.
Но сказала она то, что шло вразрез с этим впечатлением:
– Амил сделает всё безболезненно и… красиво.
– Ну нет, – не хуже дракона прорычала я, при этом внешне вдруг сделавшись спокойной и решительной, – он ничего не совершит со мной. Давай сюда платье, и отложим экскурсию, веди меня к властелину! Но прежде... – добавила я, когда Рия уже дёрнулась с места, хватая платье.
Нужно, наконец, не совершать поспешных поступков и держать голову в холоде... Я очень старалась не терять это намерение и не забывать держаться.
– Прежде, скажи, – присела я на краю кровати, ладонями расправляя складки платья у меня на коленях, – это ведь ты помогла мне уйти от того жуткого пса?
Рия, закусив губу, развернула мой наряд и отчего-то замешкалась.
Странно... Ведь если ответ “да”, она могла бы надеяться на награду. Если же я ошиблась, то ничего страшного. Так отчего же ей сложно признаться?
Но я оказалась права.
– Это была я, – кротко и чинно ответила Рия, при этом потупив глаза.
– Спасибо тебе, – на сердце у меня потеплело.
И, видимо, нечто подобное ощутила и она сама, а потому чуть осмелела и решилась на просьбу:
– Хели, пожалуйста, не говорите об этом никому.
Брови мои изогнулись от удивления.
– Почему?
Глава 10
Рия молчала. И повисшая в воздухе тишина начала тяготить. Мне внезапно, пусть я и не понимала причины столь странной её реакции, стало жаль эту маленькую милую служанку. И я протянула к ней руки.
– Иди сюда... Присядь рядом.
Она, проглотив ком в горле, подступила ближе. Но видимо без дела прохлаждаться в покоях “госпожи” позволить себе не могла, поэтому захватила с круглого светлого столика костяной гребень.
– Позвольте... – потянулась она к моим волосам, и вот уже локон за локоном начала разбирать их, затаив дыхание. – Такие красивые и мягкие... Вроде светлые, будто мёд, а как солнечный свет упадёт, вспыхивают медью!
– Рия... – мягко и негромко протянула я, как бы напоминая ей о своём вопросе.
И она сдалась:
– Негоже мне расхаживать ночами по замку. Запрещено это, особенно девушкам. Опасно. Накажут меня, если узнают.
– Не узнают, – тут же поспешила заверить её. – Но почему тогда ты рисковала?
– Я... – её рука дрогнула, отчего гребень больно потянул волосы. – Простите!
– Ты не обязана отвечать, – кивнула я.
Кажется, догадавшись, что могла делать девушка ночью в коридорах замка...
Точнее, куда или от кого она могла идти.
И пусть это так чуждо мелариям, пусть нравы у дев Иисиды отличаются от наших, осуждать я не имею право. Хотя бы от одного этого – она не мелария.
Это мы и глаз порой не смеем поднять на мужчин, коль не обещаны им или не ко времени это. Так уж воспитаны, так у нас принято. Девы Иисиды другие, и не плохи этим. Просто мне всё ещё непривычно.
Но, похоже, Рия предугадала мои мысли и вспыхнула, будто свечка. Даже кончики ушей покраснели!
– Хели, вы не о том думаете! То есть, о том... Но, уверена, не так! Я не... Я никогда бы... То есть, – и она вдруг выдохнула, замирая, будто так хотела кому-нибудь признаться, что готова была довериться мне, мало знакомой чужачке: – Это Амил.
Я уже замечала, как она смотрит на него, но всё же в недоумении обернулась к ней и стала ждать дальше, невольно заинтересовавшись.
И Рия, слегка успокоившись, охотно продолжила:
– Мы ведь из разных миров. Буквально. И он гораздо старше меня. Амил никогда не обратит внимания на маленькую, бедную человечку... Должно быть, не знает даже, – прижала она ладошку к своей груди и опустила подрагивающие тёмные ресницы, – что я думаю о нём. Не замечает, как провожаю взглядом. Говорить не хочет со мной. Да и о чём? А я... Не мешаться же у него под ногами. Приближённый к властелину, занятый, постоянно такой, мм, трагично-задумчивый, загадочный. Красивый...
Красивый, надо же! Он то?
Ну да что уж...
А Рия продолжала уже с печальной, лёгкой улыбкой на губах:
– Боюсь, если надоем ему, постоянно натыкаясь на него то тут, то там, тогда и вовсе отошлют меня из замка... Что оставалось мне, Хели? Лишь крадучись бродить ночами по пустым и холодным коридорам, прячась в плотных тенях, чтобы добраться до его комнаты, приоткрыть тихонько двери и... наблюдать за тем, как он спит. Или сидит у окна. В лунном свете, – голос её понизился до мечтательного шёпота, – от которого кожа его выглядит ещё белее и прозрачнее. А лицо более выразительным. И кажется в эти моменты, будто он сошёл с древней фрески какого-нибудь храма, где был если не божеством, то мудрым молодым демоном…
