Текст книги "Обреченная на счастье"
Автор книги: Елена Богатырева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Я облачилась в тяжелый, приятно скользящий по телу наряд и вышла. Увидев меня, Ол усмехнулся было сначала, но потом его усмешка перешла в задумчивую улыбку, и он чуть прикрыл глаза, словно от яркого солнечного света.
– Ну? – спросила я. – Ваза моя?
– Надеюсь. Только вот кеды при таком наряде неуместны.
Он снова что-то сказал продавщице, и та взяла меня за руку и подвела к полке, где рядами стояли удивительные шлепанцы, расшитые золотыми нитками, бисером и еще черт те чем.
– Выбирай! – крикнул Ол.
Я тяжело вздохнула, но упрашивать меня не пришлось. Это были не реальные туфли, а сказочные башмачки, в которых обычно расхаживают по мягким коврам восточные принцессы. Собирая свои вещи в сумку, я заметила, что Ол о чем-то просит продавщицу. Неужели мне на этой беспроигрышной лотерее выдадут еще одно платье? И точно. Продавщица принесла сногсшибательное платье белого цвета. А потом поставила на прилавок удивительные башмачки. И тут я с удивлением заметила, что это вовсе не мой размер.
Глава 8
Зумрад
«Неужели у него есть девушка?» – подумала я, и мне стало невыносимо горько – хоть плачь. «Ну конечно, – ругала я сама себя уже в машине, – раскатала губки! Чтобы у такого парня, да не было девушки?! Они наверняка здесь всем селением за ним бегают. А ты что, дурочка Ал, думала, он здесь сидел столько лет и тебя, невообразимую красавицу, ждал?» Настроение испортилось. Я уговаривала себя, что он, в конце концов, вовсе ничего мне не должен, что я должна быть ему еще и благодарна за помощь, что… Но сердце мое было наполовину разбито и не желало прислушиваться к голосу разума. «Черт побери! Да чего же ты такой красивый-то?» – думала я с тоской, поглядывая на Ола. А он едва сдерживал смех, наблюдая перемены моего настроения.
Я так расстроилась и увлеклась своими мыслями, что незаметно задремала. И…
«Стойте!» – конечно, это был он. Он шел ко мне через толпу, которая почтительно расступалась перед ним. Он подошел ко мне и взял меня за руку.
– Отдай ей! – сказал он деду, и толпа в изумлении ахнула.
– Да ты спятил! – грозно закричал старик. – Обезумел совсем! Она чужая! Отойди от нее, иначе я прокляну тебя! Чужая не может быть нашей царицей!
Стражники попытались оттеснить его от меня, но он крепко держал меня за руку.
– В темницу ее! – кричал старик. – Немедленно!
– Но ведь она выполнила все условия. Она прошла сквозь время и пространство, ее привела сюда сама судьба. Ведь в книге будущего написано, что когда-нибудь сюда придет дочь чужого народа и станет королевой…
– Я помню, – сказал старик, – я очень хорошо помню, что написано там дальше: после того как ей отдадут символ власти, она исчезнет, а страна наша на долгие годы останется без правителя и погибнет.
– Я прослежу, чтобы она не сбежала, – рассмеялся он. – Ты ведь не сбежишь? – спросил он, поворачиваясь ко мне и притягивая меня к себе.
– Нет, – сказала я, испуганно озираясь на толпу, еще не сделавшую окончательно своего выбора. – Нет.
Я изо всех сил прижалась к его плечу. Он был моей единственной надеждой. Только он. Только он.
Очнувшись, я с ужасом обнаружила, что моя голова лежит у него на плече, рука крепко держит его руку, замершую на переключателе скоростей, а машина стоит посреди дороги. Подскочив как ужаленная, я рванула на место и от чувства неловкости вжалась в сиденье, мечтая стать невидимой ну хотя бы на какое-то время.
– Ты не выспалась? – спросил он совершенно серьезно.
– Ага! – извиняясь, сказала я. – Даже не заметила, как заснула. Где мы?
– Мы ехали назад, – сказал он повернувшись, – и ты уснула, а как только подъехали к Согдиане, схватила меня за руку с такой силой, будто за тобой кто-то гнался во сне. Тебе снилось что-то страшное?
– Что? Не помню. Наверно, страшное.
– Жаль, что ты не выспалась, – сказал он.
– Почему?
– Потому что мы сегодня вечером приглашены на праздник.
– Почему – мы? Разве кто-то знает о моем приезде?
– О твоем приезде знают уже все.
– Откуда? – спросила я.
– О твоем приезде написано в книге Перемен, – смеясь, ответил Ол, и мы снова двинулись в путь.
На этот раз мы проехали дом старика и остановились у нарядного домика, самого беленького и чистенького во всем ауле. Ол вышел из машины и постучал в дверь, а я осталась сидеть, стараясь мыслить трезво и разумно. Что, спрашивается, я здесь делаю? Чего тяну кота за хвост? Нужно выполнять поручение Пиратовны и двигать домой. Меня там мама с напой ждут.
Ворота распахнулись, и из дома выбежала девушка. Увидев Ола, она обрадовалась и стала щебетать что-то, а он радостно улыбался, слушая ее. Девушка оказалась настоящей красавицей, и я сразу все поняла. Ну вот и приплыли, как говаривала моя подруга, которую вызывали к доске всякий раз, когда она не делала домашнего задания. Девушка была под стать Олу, кто спорит. Коту понятно. У такого красивого парня должна быть такая же красивая девушка. Такие парни не увлекаются первыми встречными-поперечными, будь они хоть трижды Ал. Они просто очень гостеприимны и добры. Все, Ал, все. Пора домой.
Ол открыл дверцу и стал вытаскивать меня из машины. Я слегка упиралась, и ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы достать меня оттуда.
– Познакомься, это Зумрад, – сказал он.
Зума теперь улыбалась мне и, стараясь объясняться по-русски, но вставляя узбекские слова, все повторяла и повторяла, как она рада и какой это праздник для нее – видеть меня здесь. Двойной праздник. (Значит, когда она видит Ола одного, это для нее праздник одиночный.) Оттого, что Зумрад так искренне обрадовалась, а не швырнула в меня сразу же чем-нибудь тяжелым, я расстроилась еще больше. Значит, в моем лице она не видит соперницы, значит, абсолютно уверена в его чувствах. В это время Ол сунул мне в руки сверток – тот самый, из магазина, и толкнул в бок.
– Зума, – сказал он, – это тебе.
И посмотрел на меня. Я протянула сверток, и девушка тут же стала разглядывать подарки, ахать и радостно смеяться. А потом принялась щебетать что-то Олу. Понятно, благодарит своего щедрого воздыхателя.
– Пойдем, Зума нас покормит, – позвал Ол.
Я попробовала возразить, но меня уже буквально волокли в дом. Прибежали еще какие-то девушки и женщины. Мне называли их имена, мы раскланивались, но я так ни одного имени и не запомнила. А потом нас завели в комнату. Вот это да! Все стены были увешаны шикарными платьями. На полу лежали ковры, поверх них, груда разноцветных атласных одеял и подушек.
– Только для самых дорогих гостей, – перевел мне слова одной из женщин Ол.
Все это время он посматривал на меня, поджимая губы, чтобы не рассмеяться, а я пыталась делать вид, что мне все это абсолютно безразлично. Но платья, развешанные по стенам, поразили мое воображение, я не выдержала и спросила Зуму:
– Это твои?
– Да, – сказала она, – они все новые. Это приданое.
– Они так месяц будут висеть, – объяснил Ол.
– Ты замуж выходишь? Сердце мое совсем окаменело и готово было рассыпаться каменной пылью.
– Да, – сказала Зума и, изумленно оглянувшись на Ола, что-то спросила у него.
Он ответил ей, она, похоже, возразила, замахала руками на него, мол, хватит, хватит, и снова повернулась ко мне:
– Я скоро выхожу замуж. А сегодня у меня… – Она вставила непонятное слово.
– Девичник, – перевел Ол.
– Да, дэвишник. И я тебя приглашаю. Это будет такая честь.
– Да что вы, я здесь ненадолго. Мне…
– Она обязательно придет, – ответил за меня Ол.
Мне очень хотелось его стукнуть, но в это время дверь приоткрылась и показалась голова молодого человека с широкой улыбкой. Зума замахала на него руками. Но он не уходил, а, кивнув нам, поманил ее пальцем. Зума покраснела и, извинившись, упорхнула к нему. Через пять минут в доме раздались женские крики. Я выглянула в окно. Три женщины, смеясь, выталкивали молодого человека из дома.
– Кто это? – удивилась я.
– Это жених, – сказал Ол. – Сегодня ему сюда нельзя.
У меня внутри открылся горячий источник, накрыв сердце кипящей волной. Ол очень внимательно наблюдал за моей реакцией. Черт побери! Это он все специально проделал. Ему интересно было, как я отреагирую. То-то он все наблюдал за мной.
– Зумрад – моя двоюродная сестра. А он – мой друг. Я сегодня иду на мальчишник. А ты уж не обижай ее, приходи к ней. Это праздник на всю ночь. Я тебя на рассвете встречу за воротами.
Нам принесли плов, и я с удовольствием ела его руками. Дома я обожала это занятие, но мама все время била меня по рукам и кричала, чтобы я взяла вилку. Потом Ол ушел, а Зума решила довершить начинание брата по моему перевоплощению и заплела мои волосы в сотню тонких косичек. Потом мы с ней красили брови сурьмой и она долго рассказывала мне, как познакомилась со своим женихом.
Глава 9
Похищение
Улучив момент, когда Зума занималась приготовлением какого-то особо сложного блюда, я решила, что час мой пробил – пора действовать. Сказав, что мне нужно на минуточку отлучиться, я бросилась к воротам и быстро пошла по направлению к дому деда. Разумеется, я не забыла прихватить из кармана брюк рекомендательное письмо Пиратовны. Поравнявшись с окнами, я наткнулась на свое отражение. Теперь никто не узнал бы во мне русскую девчонку. Я постучала. Дверь открылась, но на пороге никого не оказалось. Я вошла внутрь, и дверь сама собой с шумом захлопнулась.
Стоя в темном коридорчике, я терпеливо ждала, пока глаза мои привыкнут к кромешной темноте, потому что совсем было непонятно, в каком направлении двигаться дальше. Минуты через три я стала различать стены и провалы дверей в них. Хорошо было бы позвать кого-нибудь или просто крикнуть «Эй, есть тут кто-нибудь живой?», но я твердо решила не афишировать свою национальную принадлежность. Неожиданно загорелся яркий свет, и я зажмурилась. А когда открыла глаза, передо мной стоял мальчик и хлопал на меня ресницами такими же длинными и черными, как у Ола. Я сунула ему под нос бумажку с длинным именем деда, и он указал мне на самую маленькую дверь, ведущую, как мне сначала показалось, в какой-то чулан.
Войдя, я немного оторопела. Комната была полностью драпирована коврами. Со стен свисали черные лианы, и было непонятно, откуда же они растут. Курильница чадила тяжелым ароматом. Посреди комнаты на подушках сидел с закрытыми глазами старик с длинной белой бородой. Прямо перед ним стояло огромных размеров зеркало. «Зачем, интересно, он сел перед зеркалом и закрыл глаза?» – недоумевала я. Около подушек лежала толстенная книга в сафьяновом переплете, изъеденном молью, а на книге лежал старинный кинжал с изогнутым лезвием. Справа в небольшом металлическом чане полыхал огонь.
У меня закралось подозрение, что дед этот – местный колдун. Понятно теперь, почему люди закатывают глаза и готовы все отдать, когда произносят его имя. Я внимательно присмотрелась к старику и ахнула. Это был точь-в-точь правитель Согдианы, только на голове его вместо короны красовалась расшитая разноцветным шелком тюбетейка.
Так как ахнула я вслух, дед открыл глаза и хмуро посмотрел на меня. Готова поклясться, что он тоже был не прочь бросить меня в темницу. Он что-то сказал, и голос его оказался таким же скрипучим, как и в моем видении. То есть это был один и тот же голос, потому что другого такого просто не могло быть. В памяти тут же всплыло страшное слово «чужая», и я решила не подавать голоса ни под каким видом. Вместо этого я протянула ему письмо Пиратовны, и он, выудив из складок своего одеяния очки в современной модной оправе, стал читать ее каракули, брезгливо разглаживая измятый листок.
Прочитав, он еще минут пять косился на меня, поминутно то закрывая, то открывая глаза. Затем хмыкнул и хлопнул в ладоши. «Стража», – похолодела я. Но вместо стражников на пороге появился уже знакомый мне мальчик, и старик коротко что-то приказал ему. Мальчик исчез и через несколько минут появился снова. В руках он бережно держал вазу. Старик кряхтя встал, взял вазу обеими руками, положил поверх нее книгу, закрыл глаза и, протягивая руки вперед, стал что-то бормотать с закрытыми глазами. Я поняла это как приглашение забрать то, за чем меня прислали, сделала шаг вперед и, как только коснулась ее металлического края…
Да, да. Мне только что вручили ее. В небольшом зале горел огонь, столы ломились от обилия яств, и старик с короной на голове протягивал мне вазу. Я взяла ее, и в этот момент заиграла все та же заунывная мелодия. Ол стоял возле меня и грустно улыбался. А старик опустился на колени посреди комнаты и нараспев принялся произносить то ли молитву, то ли заклинание.
– Что он делает? – тихо спросила я Ола.
– Умоляет духов смерти оставить наш народ, продлить дни благоденствия страны, изменить судьбу.
– А разве можно изменить судьбу? – спросила я.
– А ты как думаешь?
– Думаю – нет.
– Тогда всем нам грозит бесславная жизнь и скорая смерть, так сказано в книге предсказаний.
– И ничего нельзя сделать?
– Ты могла бы спасти страну.
– Но как?
– Выйти замуж за сына нашего народа, родить наследника.
– Но это невозможно.
– Почему?
– Я живу совсем в другом мире. У меня другое будущее.
Он вздохнул и сказал:
– Я знаю.
– Откуда?
– Об этом тоже написано в книге. Ты уйдешь, и мы больше никогда не встретимся.
– Где она, твоя книга?
Он кивнул в сторону молящегося старика, и я увидела около него книгу в сафьяновом переплете. Тогда я быстро подошла к нему, подняла книгу и бросила ее в огонь, пылающий посреди зала.
– Этого будущего больше нет! – крикнула я. – Вы напишите другую книгу, совсем другую.
Что тут началось! Ко мне с разных сторон бросились люди. Они метались между мной и книгой, страницы которой быстро занимались пламенем. Люди кричали, толкались, бросались друг на друга. Я пробивалась в этой сутолоке к выходу, отчаянно работая локтями…
Очевидно, я сделала какое-то резкое движение, потому что книга, лежавшая поверх вазы, слетела с нее и, раскрывшись в воздухе, упала прямо на мерцающие теперь в чане угли. Страницы вспыхнули, и старик громко закричал. В соседних комнатах послышались шаги, несколько человек спешили ему на помощь, он пытался спасти книгу, но страницы на глазах одна за другой превращались в красные язычки пламени. Мне показалось неуместным дожидаться развязки этой трагедии, и я метнулась к выходу. Выбежав на улицу, я бросилась к дому Зумы и первым делом спрятала драгоценную вазу в пакет, забросав своими вещами.
– Что ты здесь делаешь?
Зума подошла так тихо, что я не успела восстановить дыхание.
– Старик отдал мне вазу. – Я решила не врать ей, какая теперь разница.
– Вот это да! – Она обхватила лицо руками и закачала головой.
– Зума, можно спросить тебя?.. – начала я.
– Конечно, ведь мы с тобой теперь почти родственницы.
«Вот дела, – подумала я. – С чего бы?» Но в этот день произошло столько странных вещей, что меня уже не удивляли мелкие странности и неувязки.
– Расскажи мне про… – И неожиданно для себя я на память произнесла имя старика.
– А ты сама разве не знаешь?
– Я ничего не знаю.
– Зачем же ты тогда приехала за вазой? – удивилась Зумрад.
– Давай так: ты расскажешь мне про деда, а я потом расскажу, как оказалась здесь.
И Зума начала рассказывать…
Глава 10
История старика
Жители маленького аула всегда чувствовали, что рядом с ними происходят невероятно странные вещи. Выжженная степь преподносила время от времени небывалые сюрпризы. Те, кому не повезло оказаться там в сумерки, говорили, что слышали в ночи таинственный шепот вокруг себя, их преследовали непонятного происхождения шорохи и прочие странные звуки. Другие утверждали, что видели яркие вспышки в той стороне, третьи говорили, что из-под земли там даже днем льется заунывная мелодия, холодящая кровь. Люди боялись этого места в степи и старались обходить его стороной.
Дед был маленьким мальчиком, когда однажды отправился с друзьями разведать – что там за странное место и почему родители строго-настрого запретили им туда соваться. Ребята пришли в степь, развели костер и поняли, что их пугают зря, потому что ничего страшного не увидели и не услышали.
Мальчишки скакали вокруг костра и смеялись, радуясь собственной храбрости, но через несколько минут костер их вдруг начал угасать, налетел ветер и небо в одно мгновение почернело. Они бросились бежать, но один мальчик – а это и был дед Ола – остался сидеть у погасшего костра. Ребята не могли бросить товарища в таком странном месте и побежали обратно. Мальчик сидел с закрытыми глазами и что-то бормотал себе под нос на непонятном языке. Поднять его было невозможно. Он словно прирос к земле.
– Шайтан! – закричали дети и опрометью бросились в аул, чтобы позвать на помощь взрослых.
Каково же было их удивление, когда, возвращаясь с подмогой за своим товарищем, они встретили его на полпути к дому. Он шел спокойно и удостоил их такого взгляда, что все они встали как вкопанные.
– Мертвая Согдиана говорила со мной, – сказал ребенок.
Мальчишки хотели засмеяться над непонятными напыщенными словами, но не смогли. Взрослые хмурились и молчали. Никто не мог выдавить из себя ни звука.
С тех пор мальчик изменился. Он больше не играл с детьми, он каждый день ходил в степь, просиживал там по несколько часов, и те, кто подглядывал за ним, не смея приблизиться, утверждали, что он разговаривает вслух. Некоторые со временем сочли его сумасшедшим, но старые бабки под покровом сумерек стали бегать к ребенку и просить его благословения. Говорят, у некоторых проходили все болезни после того, как он, положив руку на голову просительницы, пел что-то на никому не знакомом языке.
В один прекрасный день родители мальчика, вернувшись поздно вечером со своего крошечного хлопкового поля, нашли на столе горсть золотых монет. Они так и сели. Отчеканенное на монетах лицо напоминало им профиль взрослеющего сына, и через некоторое время по аулу пополз слух, что дед – не кто иной, как правитель Согдианы, исчезнувшей с лица Земли тысячу лет назад.
К нему стали приходить паломники, и многие уносили с собой золотые монеты старинной чеканки. Он приносил их из степи. Когда шли дожди, после них на земле появлялись эти монеты, и сколько мальчик набрал их известно одному Аллаху, но все считали, что он сказочно богат.
Когда пришли большевики, он затаился, а потом сам вызвал археологов, и те начали раскопки.
– Раскопки? – переспросила я.
– Да, Ол говорил, что возил тебя туда.
– Да, конечно, – ответила я огорченно оттого, что все оказалось так прозаично: раскопки, археологи.
У старика был сын. Его с детства завораживал блеск золотых монет. Дед водил его с собой в Согдиану, но тот ничего не слышал, не было у него никаких видений, только все посматривал он на землю – искал монеты, прямо как грибы. И дед махнул на сына рукой. А тот в один прекрасный день прихватил почти все дедово богатство и уехал в Ташкент. И там он теперь что-то вроде… – Тут Зума опять вставила непонятное слово.
– Это кто? – не поняла я.
– Сейчас, – сообразила что-то Зума и вышла из комнаты.
Вернулась она с красивой детской книжкой и показала мне картинку. Я догадалась, что это сказка про Али-Бабу и сорок разбойников. Объясняя непонятное мне слово, Зума тыкала в разбойников.
– Понятно, мафия! – сообразила я вслух.
И Зума, приложив палец к губам и посматривая на дверь, закивала.
Дед проклял бы, наверно, своего сына, но тот очень скоро женился, и вскоре у него родился наследник. Сын приехал к отцу просить благословить малыша, и тот неожиданно согласился, поставив, однако, условие, что мальчик будет по четыре месяца в году жить у него. С тех пор Ол всегда проводил лето у дедушки. Когда ему исполнилось пять лет, дед взял его на раскопки. Они спустились на одну из улиц, и Ол стал там скакать, смеяться и заговорил на том самом, одному деду понятном языке. Правда, с ним это случалось редко. Он не всегда слышал умершую страну.
Ходили слухи, что в свое время, еще до прихода археологов, дед нашел вазу в степи и поклялся, что отдаст ее только невесте своего внука. Теперь Ол вырос, и приятели отца поговаривали о том, что ему пора обзавестись собственной семьей. Но отец Ола всегда мечтал заполучить вазу Согдианы. Он считал ее символом власти и надеялся, что это именно ваза притягивает к себе богатство. Он решил продать ее за большие деньги и даже покупателя для нее нашел, несколько раз обшарил весь дом старика, но все тщетно. Тогда он оповестил всех, что Ол женится на той девушке, которой старик отдаст вазу. С тех пор сюда нет-нет да и заглянет какая-нибудь искательница счастья. Только всех прочих обычно привозят с эскортом мамушек и тетушек, в отличие от Ал.
– Я поняла, – с ужасом сказала Ал. – Девушка, которой старик отдаст вазу, – это невеста Ола.
– Конечно, – обрадовалась Зума, что хоть что-то до меня дошло.
– Боже мой!
Но в этот момент начали приходить гости и Зума побежала встречать подружек, оставив меня в одиночестве за накрытым столом.
Стало быть, Пиратовна хочет выдать свою дочку замуж за Ола. Свой подарочек, свою Венерочку. А я, значит, взялась им в этом помогать. Я отдам Пиратовне вазу, она явится с ней к отцу Ола, и все будет решено. А Ол, получается, все это время думает, что я отчаянно хочу выйти за него замуж. Ой, кошмар какой! Но, с другой стороны, он помогал мне. А значит…
Но дальше я решила не додумывать эту безумную мысль. Я все время дергала себя за отросшие крылышки, пытаясь вернуть на землю из лучезарных далей, в которые меня последнее время постоянно заносило. Во-первых, я учусь в школе. Во-вторых, я вовсе не собираюсь замуж. В-третьих, когда он узнает правду, он меня возненавидит.
Но, с другой стороны, если отец выберет для него невесту, Ол вынужден будет жениться на ней. Это закон, который не смогли отменить ни революция, ни семьдесят лет Советской власти. Неужели я сама, своими руками сделаю эту подлость – отдам вазу Пиратовне и тем самым заставлю Ола всю жизнь мучиться с такой гадюкой, как ее доченька. Лучше бы я писала свои агитбригады, ей-богу! Куда ввязалась?
Мне было очень страшно. Я боялась встретиться с Олом. Я не смогу посмотреть ему в глаза после того, что узнала. Он ведь считает, что я рвусь за него замуж. Как я там ему сказала: «Это вопрос жизни и смерти». Вот уж он посмеялся, наверно. Нет, с Олом я решила больше не встречаться. Произошло недоразумение. Так бывает. И вероятно, не только со мной. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю. Нет, Ол пусть живет как жил и поскорее забудет идиотку Ал, так неаккуратно вмешавшуюся в его личную жизнь. Значит, пора выбираться отсюда.
Если жениху Зумы к ней сегодня нельзя, ей к нему – и подавно. Выходит она не сможет предупредить Ола даже в том случае, если заметит мое исчезновение. Я подождала, пока набьется порядочно народу, переоделась в комнате, где красовались разноцветные платья, оставила там свое. Я облачилась в джинсы и кроссовки и тут не удержалась и забрала на память волшебные шлепанцы. Ведь это не очень страшно, правда? А мне так хотелось, чтобы от этой странной истории у меня хоть что-то осталось на память. Ну хоть что-нибудь…
Глава 11
Бегство
Выбравшись из аула, я быстро пошла по дороге. Стоял теплый весенний вечер. Я шла и занималась только тем, что отгоняла безумные мысли, пытавшиеся свить гнездо в моей голове. «Главное – ни о чем не думать», – говорила я себе, совсем не чувствуя, как по щекам моим катятся теплые соленые слезы. Главное – все это поскорее забыть. Я подходила к тому месту, куда меня привез Ол сегодня утром. Мы были знакомы с ним только один день. Для школьницы это, возможно, – целая эпоха, но для старшекурсника – ерунда. Он не будет беспокоиться по поводу моего бегства. Появилась – исчезла, подумаешь. А вазу я же не собираюсь оставлять себе. Она вернется назад, в их семью. Или собираюсь? «Пошла вон!» – мысленно орала я на эту гадкую мысль, которая все время кружила в моей бедной голове.
Я шла все быстрее и быстрее, уже почти бежала, когда в стороне от меня разверзлась мертвая страна. Точнее, то, что от нее осталось. Подойдя к самому краю, то есть практически стоя на одной из стен, я сказала вслух:
– Прощай, Согдиана!
В этот момент земля закачалась и решительно поплыла из-под моих ног.
Пошатнувшись, я попробовала обрести равновесие, и мне это удалось. Опять видение? Я сладко зажмурилась. Нет, похоже, это никакое не видение, а обычное землетрясение, которые случаются в Средней Азии чуть ли не поминутно. Согдиана прогоняла отступницу, не хотела со мной больше разговаривать. И я ушла. Повернулась и ушла. «Вот и все», – думала я, подходя к закрытому магазину в степи. И вдруг услышала звук, доносившийся с той стороны, откуда я шла. Я обернулась. По степи в облаке пыли мчалась черная «Волга». Я была уверена, это Ол пытался догнать меня. Я спряталась за домиком-магазином и затаила дыхание. Через пять минут машина на огромной скорости промчалась мимо меня и скрылась за перевалом.
Мне стало ужасно плохо. Хотелось выскочить из своего укрытия и закричать: «Стой! Я здесь! Вернись!» Но как только я думала о том, что скажу ему, как объясню все, мне казалось, что он отвернется от меня и уйдет, проклиная на чем свет стоит. Мне не хотелось оставлять после себя такие неприятные воспоминания. Пусть уж лучше забудет обо мне поскорее, чем будет вспоминать с отвращением.
Я снова пошла по дороге, и тут мне повезло (или не повезло? – теперь не знаю): на дороге показался грузовик. Я отчаянно замахала водителю, и он притормозил. Оказалось, что машина везет археологов в Самарканд. То есть повезло мне вдвойне: они быстро примчали меня в город, и я успела на ночной поезд, следующий в Ташкент.
Под стук колес я вспоминала все, что случилось со мной, каждую минуточку растягивая в памяти на две. Я много думала и пришла к неутешительному выводу. Ол мне очень понравился, но выходить за него замуж – абсурд какой-то. Осенью мне исполнится восемнадцать, и я уже два года собираюсь поехать – по стопам моего деда – в северную столицу и поступить там в Политехнический институт. Я не хотела и не могла ломать свои планы. Мне хотелось мир повидать, людей посмотреть. А что делать замужем, я абсолютно не знала.
Сейчас, когда я как перст одна в свои тридцать пять лет и солнце в мое окно заглядывает нечасто – несмотря на то что окна квартиры выходят на южную сторону, – возможно, мне и кажется, что замужем мне было бы весьма и весьма интересно. Я бы даже, наверно, не отказалась от двоих или троих малышей с длинными черными ресницами. Но сейчас никому не интересно, чего я хочу. То есть до вчерашнего дня было не интересно. До того самого момента, когда старик вручил мне вазу мертвой страны в городском парке и растворился в воздухе…
Когда я ехала в поезде, мне казалось, что необыкновенная история окончена и мне, когда вопрос с вазой решится, ничего не остается, как только поскорее выбросить все это из головы. Преподносить Ола на блюдечке противной дочке Пиратовны я не буду. Наплевать на деньги. Лучше буду есть поменьше, вещи беречь, экономить на завтраках в школе. Двадцать копеек в день – в месяц, стало быть, четыре рубля экономии. А это уже два килограмма мяса. Не видать Пиратовне в зятьях Ола как своих ушей.
Я вернулась домой, и мама долго расспрашивала меня, как мне понравилось в Таджикистане, у бабушки моей подружки. Я рассказала ей про раскопки, про Зуму, как та выходила замуж и пригласила меня на девичник, но обо всем прочем, естественно, умолчала. Фантастические шлепанцы мне, объясняла я, подарила бабушка подруги. А вазу я спрятала в самый дальний угол своего шкафа, в котором вечно царил беспорядок и куда мама никогда не заглядывала. Все.
Вечером я собралась в магазин и, спустившись по лестнице, нос к носу столкнулась с Пиратовной.
– Ну как? – нервно спросила она.
– Не получилось, – грустно и чуть испуганно ответила я.
– Рассказывай подробно, как было, – настаивала она, и глазки ее сузились, заблестев раздражением.
И я рассказала ей о своей встрече со стариком от начала и до тех пор, когда он протянул мне вазу.
– Он протянул ее, и я сказала ему: «Спасибо!».
– Черт побери! Зачем? – взорвалась Пиратовна, из-под носа которой уплывала в моем рассказе вожделенная ваза.
– Из вежливости, – оправдывалась я.
– И что?
– Он широко раскрыл глаза, уставился на меня, а потом закричал: «Чужая!».
– По-русски закричал? – наседала Пиратовна.
– Нет, конечно, только я это слово так поняла. И после этого ото всюду послышались шаги, и я сбежала. Слишком недоброе было лицо у старика.
Пиратовна плюнула на землю, обругала меня на своем родном языке и отправилась восвояси. Постояв еще минутку, я пришла в себя и облегченно вздохнула. Разобрались с Пиратовной, слава Богу, поверила. И я вприпрыжку отправилась в магазин. Все время после своего возвращения я думала только о том, как бы отправить вазу владельцу. Хотя нет, лучше отправить ее самому Олу, чтобы он мог выбрать невесту по своему усмотрению. Послать по почте? Бандеролью? Посылкой? А что, запечатать в деревянный ящик и послать. Адрес у меня сохранился. Написать: Олу, лично в руки.
План был блестящий, но я почему-то все время откладывала его исполнение. В школе начались выпускные экзамены, свободного времени не оставалось. А если честно, мне было жаль расставаться с вазой из волшебной страны. По ночам иногда, когда родители крепко спали в своей комнате, я вытаскивала ее из шкафа и сидела часами с ней в обнимку, ожидая, что вот-вот произойдет чудо и я снова окажусь в Согдиане, посмотрю хотя бы краешком глаза на Ола. Но ничего не происходило. Мертвая страна замолчала раз и навсегда.
Глава 12
Снова Ляля
Выплыв из своих воспоминаний в малогабаритную ленинградскую квартиру, я обнаружила, что сижу с вазой в обнимку, совсем как школьница. С прежней надеждой посмотрев на вазу, я покрепче прижала к ней ладони. Но ничего не происходило. Совсем ничего.
Мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться всей этой историей, которая, всплыв теперь в памяти, превратилась в самую настоящую трагедию моей жизни. Я сняла трубку и набрала номер телефона Ляльки.
– Алло! – хрипло сказала она, после бесконечных гудков все-таки сняв трубку.
– Ляль, привет.
– Ал? Что случилось?
– Откуда ты знаешь, что что-то случилось? – поинтересовалась я.
– Не станешь же ты звонить мне в такое время просто для того, чтобы услышать мой голос, – немного раздраженно сказала Ляля.
– А который час? – не поняла я.
– Ал, что с тобой? Шесть утра! Ты чем там занимаешься?
Я поперхнулась. Выходит, я просидела в обнимку с волшебной вазой всю ночь и даже не заметила, что приближается рассвет.
– Извини, – пробормотала я. – Не заметила. Ладно, я тогда потом…
– Ну нет уж! Ты сначала скажи, что у тебя стряслось, – потребовала Ляля.
