Текст книги "Музыка Гебридов (СИ)"

Автор книги: Елена Барлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

***

В конце января дожди шли всё реже, но тучи не пропускали к земле ни единого лучика солнца. Вскоре должен был вернуться домой лорд Стерлинг, и домашние готовились встретить его с чистотой, уютом и вкусными блюдами. Амелия знала, что по утрам раньше всех пробуждался Клейтон: он выходил во двор, занимался животными или чистил стойла в конюшне. Поэтому тем утром она проснулась за час до рассвета.

Амелия недолго просидела на краю своей постели в тонкой ночной сорочке. Она послушала тишину, прерываемую только звонким щебетанием крапивника за окном, затем тщательно расчесала волосы, заплела небрежную косу и оделась в простое дорожное платье и домашние туфли из тонкой кожи. Выйдя в коридор, она с минуту раздумывала над тем, чтобы пойти в спальню Магдалены, находившуюся в другом крыле. В итоге она просто покачала головой и спустилась по парадной лестнице вниз.

Замок спал, и было очень тихо. Лишь оказавшись во дворе, Амелия заметила одну из собак, дремавшую у колодца. Почуяв её, псина лишь приоткрыла один глаз, повела ухом, издав короткий глухой рык, и ничего более. Из курятника доносилось тихое сопение, спал даже петух; по дороге из конюшни Амелия погладила свою кобылку по морде. Та же, признав хозяйку, фыркнула разок, обдав её руку тёплым дыханием.

Было достаточно холодно, чтобы замёрзнуть уже через несколько минут. Поверх шерстяного платья Амелия надела длинный плащ из плотной хлопковой ткани, но и он не слишком выручал в такую погоду. Амелия бездумно шла по объезженной телегами дороге, прочь от замка, на запад, а когда оказалась в болотистой местности, полностью промочила ноги.

Через три часа она ощутила жуткую усталость, через пять пришли жажда и голод. Платье и плащ были безнадёжно испачканы, к тому же теперь она еле передвигала ноги. И всё же девушка упрямо шла вперёд, сойдя с дороги, которая оказалась последним признаком цивилизации здесь, в серой глуши, поросшей вереском. Мимо крохотных озёр и тонких спокойных ручейков, переступая через норы и спускаясь с очередного склона, Амелия потеряла вдруг всякую связь с миром, из которого выбралась. Но отчуждённая легкость в её душе имела несоизмеримую с её силами тяжесть.

В шуме ветра и треске сухих ветвей под ногами Амелия услышала зовущий голос сестры. Её слезящиеся глаза смотрели вперёд, но не видели ничего, кроме холмов и камней.

– Прости меня, Сара, прости… я… я подвела всех нас, – прошептала она в пустоту, едва не задохнувшись от порыва ветра. – Я обещала отцу, но всё было напрасно. Я не смогла… я умираю!

Несмотря на усталость и жгучую боль в ступнях, она шла дальше. Больше ей не попадались ни строения, ни стада с их пастухами. Будто бы вся жизнь на Гебридах растворилась в воздухе и исчезла. Стало так холодно, что девушка едва ощущала собственные пальцы, а когда у неё закружилась голова, она упала на колени, поцарапав ладони о мелкие камни, и взглянула вперёд.

– О, папа, зачем ты обязал меня? Неужели нельзя было закончить всё сразу? Мне нужно было сгореть в том замке, слышишь?! Я старалась, клянусь, я старалась жить, как ты велел! Но я просто хотела вернуться домой!

Дрожащая, с посиневшими губами и застывшими от холода пальцами, Амелия неожиданно услышала, как некто назвал её имя. Но голосом сестры или голосом отца, которому она так поклонялась и которого любила до сих пор, оказался шум бьющихся о скалы волн. Она даже не заметила, как пришла к краю высокой скалы, возвышающейся над северной частью Атлантического океана. Это была узкая полоска суши, протяжённостью всего в триста футов, о её скалистые берега бились пенные волны Атлантики.

Сложив дрожащие руки, Амелия с трудом поднялась и пошла вперёд. Её плащ раскрылся, и заметался теперь вокруг ног, словно серые крылья птицы. Бормоча возникшие в памяти строки, Амелия еле шевелила губами:

– И Солнце взошло над землёю, и Лот пришел в Сигор… И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию… Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом… Нет, папа, нет… я клянусь, что не стану оборачиваться! Никогда больше я не посмотрю назад… Вот увидишь, я смогу!

Трава вокруг была влажной от росы, как и камни под её ногами. Амелия едва не поскользнулась два раза, приближаясь к краю. А внизу бушевал океан, здесь же скалы росли из воды, похожие на башни, острые и кривые. Осторожно посмотрев вниз, Амелия медленно стянула с себя плащ, бросила его в сторону и тряхнула головой; её косу тут же распутал ветер.

– Я стала инфекцией, папа, – произносила она, наблюдая, как успокаиваются и бьют о скалу волны. – Я не такая как ты, и не умею сражаться. Если бы я могла отрезать часть своей прогнившей души и выбросить в океан… но я не могу. Я могу лишь стать самим воздухом… как и ты.

Сделав пару широких шагов назад, она зажмурилась, разбежалась и бросилась вниз. На мгновение её тело стало вдруг невесомым, как если бы поток ветра подхватил её и унёс прочь. Но у неё не было таких крыльев, и не было такого чуда, которое смогло бы спасти. Когда волны сомкнулись, и ледяные воды поглотили её, вихрем утащив ко дну, она уже ничего не ощущала.

И всё-таки даже с вершины той скалы Амелия не заметила огромный корабль, стоявший на якоре со спущенными парусами, а также крошечную лодку, качающуюся на волнах всего в полумиле от берега.

========== Глава 13. Полярис ==========

Большие старинные часы в каюте капитана пробили пять вечера, а погода окончательно испортилась: начался дождь, тучи заволокли небо, так что казалось, будто ночь наступает. Когда Мегера – его первая помощница и правая рука – без стука ввалилась в каюту, Диомар сидел за письменным столом, всматриваясь в карты и схемы на пожелтевших пергаментах. Не поднимая головы, капитан раздражённо попросил женщину выйти вон, ибо он был крайне занят.

– Но, капитан, наша девица очнулась!

Только тогда он посмотрел на неё и, отложив перо и чернила, поднялся. Затем ловкими движениями обернулся в плащ и надел на голову шлем.

– Я уж было думал, что она помрёт. Она что-нибудь сказала?

– Ну, не совсем, честно говоря…

– В каком смысле?

Вместе они шустро поднялись на палубу, где со стороны левого борта доносился шум и гам. Мегера коротко засмеялась, не постеснявшись капитана, и рассказала:

– Она проснулась несколько минут назад. Вернее, это господин Паук её разбудил. Вот скотина похотливая! Ваш приказ не приближаться к девчонке все прекрасно поняли, кроме него. Кажется, он сам решил разбудить её, за что и получил.

– Неужели?

– Да-да! Только представьте себе: она его укусила! Прямо за указательный палец! – Мегера захохотала от души. – Вот потеха! Я его таким злым уже лет сто не видала. Кажется, Паук думал, что девица, очнувшись и увидав его страшную рожу над собой, с радостью раскроет для него объятья, но как бы не так! Из-за этого идиота девчонка выбралась из каюты наверх, а тут уж мы её и застали…

Капитан Диомар и его помощница с лестницы верхней палубы наблюдали за тем, как под накрапывающим дождём практически вся команда пиратского пинаса[13] «Полярис» гоняла возле левого борта невысокую девушку, одетую в одну только промокшую насквозь сорочку. Девица была похожа на перепуганного зверька: она металась из стороны в сторону, прячась то за мешками, то за ящиками с грузом, и под весёлые возгласы окруживших её моряков шипела и фыркала, утирая с бледного лица капли дождя.

– Ты только погляди, что тут творится! – сквозь смех крикнула Мегера своим приятелям, затем громко свистнула. – Эй, мистер Скрип! Да сделайте уже что-нибудь с этой фурией! Она, того гляди, поскользнётся и полетит за борт!

Низенький пожилой мужчина с добродушным лицом и непропорционально длинными руками улыбнулся и сказал:

– Она нас к себе не подпускает! Вон, как разгорячилась! Да и господин де Бревай слегка перегнул палку…

– Перегнул палку? Ты совсем спятил, старикашка?! – заорал сквозь весь этот шум и гогот невысокий загорелый бугай. – Ишь, какая неженка, уж и за сиськи помять нельзя было! Она же мне чуть палец целиком не откусила, мелкая дрянь! Уйдите с дороги, ребята, я её отучу на людей бросаться!

Мегера деловито покачала головой, скрестив руки на плоской груди. Она уже вдоволь повеселилась, глядя, как команда смеётся и гоняет перепуганную незнакомку по палубе, однако ощущала, что терпение капитана было на пределе. Первая помощница всегда чувствовала, даже когда тот был в шлеме, если Диомар гневался или раздражался.

– Никого ты не будешь трогать, Паук, ясно тебе? Ты своё уже получил, как впрочем и я. Увидеть, как ты носишься за девкой с своим окровавленным обрубком, будто побитый щенок, того стоило! Эй, а ну, все живо заткнули глотки! Хватит с нас вашего представления!

Голоса пиратов тут же стихли, теперь только капли дождя барабанили по деревянному настилу палубы. С протянутых к вантам пеньковых тросов с ловкостью обезьянки спустился молодой лоцман, и Мегера велела ему принести плащ из каюты. Пока парень бегал за плащом, Мегера оглядывала притихшую команду, а девушка стояла, опираясь на перила левого борта, безумным взглядом уставившись на капитана. Все ждали, что Диомар заговорит, но и он молчал. Вот тут Мегера не на шутку удивилась.

На «Полярис» и раньше попадали барышни в беде и просто портовые шлюшки из гавани, жаждущие приключений и готовые на всё, лишь бы убраться подальше от прошлой жизни. Кому-то оказывали помощь, большинству отказывали. Да и после очередной тяжёлой ночки с мсье де Бреваем любая девица поспешит сбежать назад, в свой родной притон в порту. Диомара никогда не волновали их судьбы, их желания, и Мегера не могла припомнить, когда в последний раз видела его с женщиной. А ведь она прекрасно знала его уже много лет, и мужчины его точно не интересовали. Впрочем, как и женские ласки многочисленных знакомых подружек из Сторновей, Дантулма или Мангерсты. Проститутки с большой земли любили команду Диомара за щедрость, но сам капитан отчего-то не был к ним расположен.

Сейчас Мегера находилась рядом и ощущала исходившее от него тяжёлое напряжение. Он был в шлеме, но она знала, что капитан смотрел на девчонку. После того, как ребята вытащили её из воды недалеко от берега, она видела её лишь мельком, в полутёмной каюте. Стянула с неё платье и оставила на своей постели, греться под одеялом. От взгляда разбойницы, конечно, не ускользнуло кольцо на пальчике незнакомки, так что ясно было, что девица замужем. Более при ней не нашлось ценностей.

Девчонка была невысокая и худая, бледная, как поганка, но гибкая и утончённая, и она не произвела на Мегеру впечатление простушки. Молодая, даже слишком юная, так что вряд ли ей больше двадцати лет. У неё были великолепные тёмно-рыжие волосы, поразительные глаза и прелестное свежее личико. Под мокрой ночной сорочкой любой из присутствующих на палубе мог разглядеть её очаровательную фигурку, высокую грудь и на удивление соблазнительный зад, который де Бревай так страстно ценил в своих многочисленных любовницах. Мегере не нравилось, как он смотрел на девчонку, и мысленно она радовалась, что у этой дохленькой особы хватило сил и смелости дать ему отпор.

И всё-таки создавалось впечатление, что их капитан попросту лишился дара речи. За несколько лет, что они странствовали вместе с командой, Диомар повидал разных женщин, и рыжая незнакомка вряд ли была красивейшей из всех. Но огонь в её малахитовых глазах и крепкий дух бойца действительно впечатляли. Так что оценив ситуацию, первая помощница тихо произнесла, чтобы лишь капитан услышал:

– Может быть, вы уже обдумали, что нам с нею делать? Решать надо скорее, того гляди, парни сорвутся, и кто-нибудь вроде нашего любвеобильного друга де Бревая возьмёт её для себя. А ведь она хороша, не так ли? Думаю, не стоит бросать её за борт, раз уж мы её спасли.

Капитан молчал, и Мегера очень жалела, что не видела его взгляда под этим непроницаемым чёрным шлемом. Уже прибежал лоцман, и Мегера подала ему знак. Он медленно приблизился к девушке и протянул ей плащ. Очень настороженно она взглянула на него, затем за борт, на темнеющие воды океана.

– Не советую прыгать, милочка! – крикнула ей Мегера. – Вода ледяная, хотя ты и сама уже знаешь это! Будь уверена, мои парни поймают тебя раньше, чем ты перекинешь свою прелестную ножку за борт. А если всё-таки решишься, знай, что при них мушкеты, и они не постесняются оставить в тебе пару новых дырок прежде, чем ты окажешься в воде.

Спустя минуту девчонка всё же приняла плащ и набросила его на плечи. Пираты озадаченно переглядывались, кто-то с подозрением шептался. Де Бревай, прозванный Пауком за его ловкость и скорость, неотрывно следил за девушкой, словно за мухой, попавшей в его сети. Тогда в наступившей тишине вдруг прозвучал твёрдый и властный голос их капитана:

– Вы знаете, кто мы такие, верно, мадам?

Дрожащая от холода девица лишь утвердительно кивнула.

– Тогда вы знаете о той славе, что преследует наш корабль. «Полярис» – не то место, где мы вредим своим гостям. Каждый из моей команды это знает. Здесь вы в безопасности, мадам. Вас проводят на нижнюю палубу, чтобы вы обсохли и отдохнули. Всем остальным – возвращайтесь к работе!

– Слышали капитана? Чего глазете, лодыри? За работу!

Мегера махнула рукой, и пираты бросились в рассыпную, словно муравьи, кто куда. Каждый занимался своим делом, и каждый знал, каков Диомар в гневе, поэтому никто здесь не рисковал, даже господин Паук. Заметно вымотавшуюся незнакомку отвели в каюту капитана. До расставания на палубе Мегера всё-таки решилась спросить у него:

– С каких пор мы принимаем у себя «гостей», капитан? Разве вы не собираетесь продать её туркам или арабам? Они хорошо заплатят за белую женщину, да ещё и такую привлекательную и молодую…

Диомар обернулся к ней так резко, что полы его плаща взметнулись и ударили её по ногам. Он был напряжён и зол, Мегера тут же пожалела о своих словах. Она никогда не просила прощения и уж тем более не извинялась перед мужчинами, но каждый пират знал, что кротость эта боевая женщина проявляла только по отношению к Диомару.

– Я не хотела оспаривать ваших решений, капитан! Просто меня беспокоит ваше молчание…

– Тебе было велено оберегать её, пока не очнётся, а ты позволила Пауку к ней прикоснуться, – сейчас его голос был безжалостен и строг. – Я сам решу, что делать с девчонкой, Мегера. Но впредь не разочаровывай меня.

– Да, капитан, такого не случится! И всё же могу я задать вопрос?

Когда он кивнул, она осторожно спросила:

– Почему вы захотели её оставить? Раньше мы не спасали утопленников, а с девицами был лишь один короткий разговор… Так что в ней особенного?

– Этого я пока не знаю. Решу после того, как поговорю с нею.

Диомар ушёл, а Мегера осталась стоять под навесом и думать, верно ли было вообще вытаскивать девчонку из воды. А даже если у капитана и были иные планы, она вдруг подумала, что он попросту попался. Наконец-то их угрюмый, жестокий Диомар показал себя и не устоял перед молодым телом какой-то рыжеволосой «девы волн»! Мегера едва не потёрла ладони от удовольствия, ведь чутьё подсказывало ей скорую драму, а она, как истинная пиратка, ох как обожала такие истории.

***

Проснулась Амелия на закате, когда сквозь решётчатые стёкла окон каюты проник пылающий, словно огонь, свет заходящего солнца. Дождь кончился, и кое-где рассеялись тучи. В каюте капитана было тепло, почти жарко, и на какое-то время девушка почти забыла, где находилась и что с нею приключилось в этот злополучный день. Сладко потянувшись и ощутив прилив сил, она зевнула и неожиданно вспомнила всё, что произошло. Справа кто-то копошился возле высокого стола, Амелия едва не вскрикнула, взглянув и увидев высоченного негра, похожего на великана.

Одетый в простую белую рубашку и короткие бриджи, он тихонько бурчал что-то себе под нос, расставляя на столе блюда, от которых исходил невероятный аромат. Заметив, что с узкой койки за ним наблюдают, мужчина растянул толстые губы в улыбке, показав идеальные белоснежные зубы и произнёс что-то на неизвестном языке. Прозвучало это вполне дружелюбно, и, пока девушка сидела на месте, замерев с натянутым до подбородка одеялом, негр закончил сервировку стола, поставил кувшин и пару бокалов, поклонился и быстро вышел, закрыв за собой скрипучую дверь.

Наступила тишина, лишь иногда был слышен шум океана за бортом корабля. Амелия ощущала себя довольно сносно, несмотря на жар и лёгкую мигрень. Она не знала, сколько пробыла в воде после своего отчаянного прыжка, но насчёт простуды не беспокоилась. Она выжила и, хуже всего, оказалась на корабле пиратов, о которых вся Европа отзывалась, как о самых опасных и жестоких представителях разбойничьего класса. Припомнив своё первое пробуждение, Амелия поёжилась, ощутив мурашки по спине. Этот жуткий мужчина, которого на палубе обозвали Пауком, с самыми ясными намерениями пытался тогда избавить её от одежды, и одна мысль о его грубых жёстких пальцах на коже приводила девушку в ужас. Но тогда всё обошлось. Только вот теперь она точно знала, в чьей каюте оказалась.

О капитане Диомаре всякие слухи ходили. Газеты писали о нём жуткие вещи, но никто не рисовал его карикатур. Никто попросту не видел его. А если кто и удостаивался такой чести, наверняка лишался потом жизни. Амелия видела его на палубе, и воспоминание об этом человеке отпечаталось в её мозгу, словно клеймо. Как же он был похож на фантом из её недавних кошмаров! А ведь она считала, что это была беспокойная душа её отца! Возможно, разум уже тогда предрекал эту странную неожиданную встречу, а она по наивности своей ничего не поняла?

Девушка откинула одеяло, свесила с койки босые ноги и вздохнула. Машинально она провела рукой по волосам; они спутались, но высохли, как и её ночная сорочка. Каюта капитана, утопающая в закатном сиянии и едва уловимом пламени свечей, представляла собой небольшое помещение, отделанное отполированным деревом и обставленное в знакомом стиле Людовика XV. В каждом углу каюты что-либо притягивало взгляд: будь то до блеска начищенные скрещённые шпаги или сундучки с безделушками. Тонкие расписные ковры на полу напоминали о далёких краях Марокко и Индии. На первый взгляд казалось, что комната захламлена комодами, креслами на выгнутых ножках или оттоманками из вишни или красного дерева, однако Амелия решила, что всё здесь достаточно гармонировало и словно бы находилось на своём месте.

На низком подоконнике она также заметила превосходную старинную скрипку, несчётное количество книжек и карт, а рядом стоял большой напольный глобус.

Решившись наконец подняться, Амелия медленно прошлась по каюте, покрутила глобус, затем посмотрела в окна. День убывал, и отсюда не было заметно ни клочка земли. Странно, но она не волновалась, если её увозили прочь от Гебридских островов. В конце концов, разве она не желала умереть ещё утром?

Девушка подошла к столу, принюхалась к блюдам, которые оставил здесь улыбчивый пират, и вдруг поняла, что страшно оголодала. Жадным взглядом она присмотрелась к серебряному подносу с кувшином и мясному рагу, источавшему божественный запах. Под всеми этими яствами находились раскрытые карты не только ближайших материков, но и далёких восточных берегов, а также Африки и Америки.

Когда нечто промелькнуло мимо неё в воздухе, девушка вскрикнула и, подавшись назад, едва не снесла деревянный табурет с мягкой обивкой. Послышался хлопок, затем ещё, и ещё, и, приглядевшись, Амелия увидела большого белого какаду с розовым клювом. Он примостился на высокую жердь в углу каюты, возле окна, взмахнул крыльями и пролепетал что-то, больше похожее на хрипловатый хохот. Обернувшись, Амелия лицом к лицу столкнулась с чёрным призраком своих видений, который так долго преследовал её во снах.

Она даже не заметила, как предводитель пиратов вошёл и запер дверь. Он стоял неподвижно, словно соляной столб, и, кажется, рассматривал свою гостью. Всё, что можно было сказать о его внешности, учитывая, что мужчина полностью был облачён в чёрные одежды, кроме тёмно-коричневых кожаных перчаток, и шлем, как у древнего рыцаря – он был высоким, широкоплечим и прямым, как несгибаемый прут. От него исходила такая осязаемая аура, такая тяжёлая и угрожающая, что Амелия вмиг ощутила себя беспомощной. Но странным образом она не могла понять, боялась ли она, или её охватило иное чувство, доселе ещё не испытанное.

– Мой маленький приятель напугал вас, мадам? Прошу прощения, он вечно бестактен.

Прозвучавший из-под шлема властный голос тем не менее показался ей мягким, обволакивающим, словно тёплое покрывало. Амелия никогда ещё не слышала подобной речи, в тот момент ей это тоже было сложно объяснить. Голос этот казался лишь слегка приглушённым из-за барьера, и был красив, почти нежен, в отличие от того жестокого волнующего тона, который она услышала от него на палубе.

Попугай, словно поддразнивая хозяина, забил вдруг крыльями и заголосил:

– Прррияяятель! Прррияяятель!

– Закрой клюв, мерзкая птица! – рявкнул Диомар, сделав жест рукой. – А ну! Георг! Мы здесь не одни.

Не удержавшись от любопытства, поборов смущение и волнение, Амелия осторожно спросила:

– В-вы назвали попугая в честь короля?

– Да, мадам. Обожаю над ним издеваться! Это помогает мне не напрягать нервы.

Птица умолкла, хоть и побесилась немного, раскачавшись на своей жерди. Лишь в тот момент Амелия осознала вдруг, что стоит перед незнакомым мужчиной практически неодетая. Она попыталась оглядеться в поисках хоть какой-нибудь накидки, однако, осознав всю бесполезность действий, просто обняла себя руками. Диомар это заметил. Он прошёл мимо к одному из своих комодов, заставив девушку отстраниться на пару шагов к столу. Он действительно был впечатляюще внушительным. Его образ одновременно волновал и поражал до глубины души так, что Амелия попросту терялась во власти этих неясных чар.

Когда капитан протянул ей плотный халат из персидской материи, она замешкалась.

– Вы боитесь меня, сударыня? – спросил мужчина, будто бы задетый её замешательством.

– Кажется, нет… ведь я вас совершенно не знаю. Оттого и не знаю, чего мне стоит бояться.

– Мудрые слова. Тогда поскорее накиньте это! Не желаю видеть, как вы дрожите и смущаетесь, несмотря на то, что вам идёт этот румянец.

Ей очень не хотелось принимать его слова, как комплимент, поэтому она пропустила их мимо ушей и сделала, как было велено. Диомар обошёл стол, потормошил пальцами перья попугая, отчего тот нахохлился от удовольствия, затем сел со стороны окна, так что закатные лучи падали за его спину, создавая рыжеватое сияние вокруг, и добродушным жестом пригласил девушку присесть на стул напротив. Она также подчинилась.

После некоторой паузы Диомар сам наполнил один из бокалов тёмно-бардовой дымящейся жидкостью и придвинул его поближе к Амелии.

– Пейте, мадам, это придаст вам сил. Но после сразу же возьмите хлеба. На голодный желудок вином опасно злоупотреблять.

– Что это? – спросила она, поднеся к лицу бокал с напитком.

– Всего лишь подогретое вино с пряностями. Пейте же, но осторожно.

Стало будто бы понятно, отчего пираты так охотно слушались его. Этот голос поистине был удивительным и чарующим. Ему словно хотелось подчиняться. Амелия сделала глоток, затем второй, вкус у напитка был необычным и приятным. Исчезла горечь, место ей уступил привкус корицы. Девушка тут же ощутила, как внутри разливается приятное тепло. Затем она попробовала свежий хлеб, даже не отказалась от рагу с мясом и овощами, когда капитан предложил ей попробовать и его. Всё было необычайно вкусно, в особенности с горячим вином. Предводитель пиратов просто сидел напротив и наблюдал, с каким удовольствием она ела, а когда она поинтересовалась, почему он не разделяет ужин с ней, он усмехнулся и ответил:

– Моя трапеза уже состоялась, а всё это было приготовлено исключительно для вас. После такого приключения не удивительно, что вы голодны.

– С вашей стороны весьма любезно накормить меня перед смертью. Я слышала, так поступают с осуждёнными на казнь, – произнесла она, осмелев от вина и дожевав последний сочный кусочек баранины. – Но многие ли пираты делают так? Вот уж сомневаюсь!

– Почему вы решили, что вас здесь убьют? – удивился Диомар. – Вы не слышали, о чём я говорил ранее? Здесь вы в безопасности.

Амелия рискнула припомнить небольшую потасовку с господином Пауком, тогда капитан рассмеялся, и смех его показался Амелии искренним и живым, будто принадлежал он молодому мальчишке.

– Мсье де Бревай на самом деле безобидный малый, уверяю вас! Просто он давненько не видел хорошенькой женщины. Мы несколько дней назад встали здесь на якорь, и мои люди ещё не выбирались на большую землю.

Девушка нахмурилась и отложила приборы в сторону.

– Зря вы мне всё это говорите.

– Почему?

– Моя судьба ещё не решена, и я являюсь непосредственным свидетелем.

– Ах, да! Я совсем позабыл об этом! – прозвучал его насмешливый тон. – Да, вы оказались в руках у отъявленных негодяев, врагов всего военного флота Его Величества и далее, далее, далее! Но спешу вас успокоить. Вас не убьют за то, что вы видели моих людей. Ведь вы умная и рассудительная особа, я не ошибся? К тому же вы не знаете моего лица, и вы его никогда не увидите, не стоит волноваться по этому поводу.

– Что же вы будете со мной делать? – спросила она после короткой паузы.

– Моя первая помощница считает, что вас можно продать в качестве рабыни на рынке Дальнего Востока. Поскольку мы отчаянно нуждаемся в деньгах и золоте всё больше и больше, выгода от вас была бы весьма кстати. Но я ещё сомневаюсь в том, насколько это правильно… Скажите мне, мадам, как вы оказались одна на той скале, где вас заметили мои разведчики?

Амелия не видела смысла скрывать от этого разбойника правду, поскольку сама её жизнь находилась в его власти. Она рассказала кое-что о своём детстве, о том, как лишилась родителей, а затем и любимого дяди и сестры. Тяжело было говорить о них вслух, в конце концов голос её дрогнул, но она сдержала слёзы. Диомар выслушал и лишь потом поинтересовался:

– Так ваше настоящее имя не Амелия Гилли? Кем же вы родились?

– Это уже не столь важно. Я не достойна носить имя, данное мне при рождении, не достойна даже произносить имя отца, ведь я опозорила саму память о нём!

– То, как вы говорите о нём, уже достойно восхищения, – сказал Диомар строго и убедительно. – И я мог бы восхищаться вами, если бы вы не попытались убить себя. Для меня это омерзительно, учитывая то, чьей дочерью вы являетесь…

– У меня не было иного выбора! – она повысила голос, вглядевшись в темноту прорезей его шлема. – Вы и понятия не имеете, каково это – потерять всё на свете! Я всего лишь хотела быть со своей семьёй!

– Большинство моих людей – сироты, и не понаслышке знают о лишениях и одиночестве, сударыня. Советую вам впредь выбирать выражения! Вы же знаете, с кем говорите…

– О, но я удивлена, что до сих пор могу говорить! – Амелия вдруг поднялась и сделала шаг в сторону. – Вы были правы, моя попытка убить себя – ничтожная и отвратительная! Господь не позволил мне обрести покой, а если бы я погибла, то обрёк меня на вечные муки в Аду. Но теперь я в вашей власти, господин, и прошу лишь об одной услуге. Я надеюсь, вы не откажете женщине…

– Хм, и чего же вы желаете?

– Убейте меня вы!

Вместо ответа он искренне расхохотался, чем вызвал у девушки новый приступ гнева. Ей не показалась смешной вся эта ситуация.

– Прекратите! Разве вы не понимаете, что само Небо послало вас? Ваша рука, что принесёт мне гибель, станет карающим мечом Господа. Убейте меня и позвольте воссоединиться с моей семьёй!

– Отчего вы так ищите смерти, мадам? Вы видели себя? Присматривались ли вы когда-либо к тому, что показывало вам зеркало? Вы – олицетворение молодости и жизни, очаровательное создание, здоровая и крепкая! И это вы говорите мне о душевных муках и смерти? Я сочту вас за безумную, если вы ещё раз попросите меня о подобной глупости…

– Вы же пират, в конце концов! Убийца и вор! Так сделайте то, к чему привыкли! – вскрикнула она и уже было потянулась к ножнам, мелькнувшим у него под плащом.

Тогда Диомар резким движением поднялся, перехватил её руку и толкнул ближе к окну. Девушка оказалась в ловушке между подоконником и его могучим телом, этой чёрной скалой, возвышающейся над ней, как изваяние. В этом всеобщем напряжении встрепенулся на жерди и какаду, взмахнув крыльями и крикнув что-то вроде «тррревога!»

– Да вы прыткая маленькая пташка, сударыня! – произнёс сурово капитан, всё ещё сжимая в перчатке её тонкое запястье. – Я и представить себе не мог, сколько в вас силы и отваги. Не каждый мужчина осмелится приблизится ко мне, что уж говорить о дамах. Но вот вы рискнули дотронуться своими пальчиками до моей шпаги! Что дальше? Желаете умереть? Что ж, я мог бы это устроить. Но для начала я позволю своим людям с вами развлечься. Или вы считаете, что они зря старались и спасали вас? Молчите? Не хотите познакомиться с господином де Бреваем? Судя по всему, он польстился на ваши прелести и жаждет поскорее их попробовать. И вот тогда, как только они с вами закончат, я, возможно, и позволю вам умереть, если прежде вы не умрёте от боли и ужаса!

Он отпустил её и немного отошёл. Поражённая Амелия онемела на какое-то время, не в силах вымолвить и слово. Слышно было только, как ворчал попугай, и шум волн, бьющихся о борт пиратского пинаса.

– Я не хотела жить в этом мире, где нет ни единого близкого мне человека, – виновато произнесла Амелия, опустив голову; халат распахнулся, но ей было всё равно. – Каждый, кого я когда-либо любила, оставил меня, бросил. Они все бросили меня, понимаете? В таком отчаянии я не нашла выхода лучше… и мне стыдно.

– А ваш муж? Чем же он так плох, что вы решили помереть, сбросившись со скалы?

Амелия взглянула на своё обручальное кольцо и вздохнула.

– Мы с ним чужие люди. Я не знаю его и не люблю, я была вынуждена выйти за него, поскольку он нуждался в моём приданом. Я знала, что Томас увезёт меня сюда, в эту глушь, поскольку уже тогда готовилась к смерти. Хотела, чтобы это случилось здесь.

– Томас? Его зовут Томас? – слова капитана пиратов прозвучали, как нервный злой рык. – Так вы леди Амелия Стерлинг! Вот это да! Крупная же пташка угодила в наши сети…

– Вы знаете меня?

– Нет, но я много знаю об этом наглеце, Томасе Стерлинге! Он и его прыткие суда не раз ускользали от моей команды в Северном и Ирландском морях. О да, он попортил нам много крови, этот напыщенный немой индюк! Вот уж не думал, что он женится! Мои ребята считали его евнухом, или вроде того… Что же вы раньше молчали, сударыня? Думаете, стоит отправить ему послание и затребовать за вас выкуп?