Текст книги "Музыка Гебридов (СИ)"
Автор книги: Елена Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Голос её звучал ровно и плавно, и до того это был сокровенный и прелестный момент, что даже впечатлительная Магдалена отложила своё вязание и прислушалась:
«Там, высоко, среди гор и скал,
Отыщешь ты то, что так долго искал.
Когда ветер вдруг принесёт голос мой,
Тогда, наконец, ты вернёшься домой».
Она очень осторожно убрала прядку тёмных волос со лба мальчика и вздохнула. Он оказался таким красивым, её младший братик. И он совершенно отличается от образа того Джона МакДональда, которого она порой пыталась представить. Если бы тогда, после восстания, она смогла вернуться за ним, сейчас всё могло быть по-иному. Но судьба распорядилась иначе.
– Моя милая, вам бы и самой не помешало отдохнуть, – заметила Магда полушёпотом. – Целый день вы над ним порхаете, едва дыша. Больше он никуда не пропадёт, уверяю вас.
Амелия на её слова только улыбнулась. Мальчик уже спал, а ей засыпать совсем не хотелось.
– Вы с него глаз не сводите с той секунды, как только увидели, – произнесла женщина. – Вы так славно смотритесь вместе!
– Я не могу отвести от него глаз, Магдалена. Он такой красивый. И такой взрослый. Я совсем ничего о нём не знаю, но чувствую, что уже люблю его больше жизни.
– И всё же это просто поразительная история! Этот славный старый капитан – настоящий герой! Очень жаль, что он не мог добраться до нас раньше, и ему пришлось скитаться с мальчиком, чёрт знает, где.
– Как рассказал господин Халсторн, капитан О’Нилл вынужден был бежать за море из-за гонения, которое устроил якобитам король, – Амелия вздохнула и заговорила ещё тише. – Он был напуган, что горные кланы узнают о маленьком Джоне, ведь он наследник своего отца, и пожелают отомстить, устроив третье восстание во имя нашей семьи. Тогда герцог Камберлендский не оставил бы в Хайленд камня на камне. Капитан О’Нилл сделал всё, что было в его силах. Я бесконечно ему благодарна.
– А ещё это именно ваш муж обеспечил ему и мальчику безопасное возвращение, – напомнила Магдалена с укором. – Мне кажется, вы должны отблагодарить его за то, что он отыскал вашего брата и привёз сюда.
– Тише, я и сама это знаю!
Разумеется, нянька была права, как никогда. И, конечно, Амелия хотела быть благодарной. Томас совершил для неё невозможное, из-за этого она навсегда у него в долгу. Однако от подобных мыслей становилось только тяжелее, ведь время шло, и Диомар со своей командой готовились к большому путешествию. Вот так, засыпая рядом с воскресшим братом, Амелия ломала голову над тем, как поступить.
Благодаря Диомару она обрела смысл жизни и стремление жить дальше, но Стерлинг сотворил настоящее чудо и вернул ей Джона. А теперь самым худшим оказалась внезапная дилемма – стремительное желание подчиниться Диомару и уплыть вместе с ним против жгучей тяги остаться здесь, в забвении и покое, вместе со своим братом.
На следующее утро она отыскала Стерлинга в малой гостиной, где он возился со стопками всевозможных документов. Подходя к этому разговору, Амелия не представляла себе нужных слов, дабы выразить свою благодарность, поэтому сильно разнервничалась, всё ещё краснея под его строгим взглядом.
– Мне так трудно высказать, как много для меня значит то, что Джон вернулся, – говорила она с чувством, оттягивая кружево на рукаве. – Я безумно счастлива, хоть и понимаю, что не заслужила этого… и вы, возможно, не поверите мне, но я вечно буду признательна вам за это!
Амелия не заметила даже, как пристально он разглядывал её, пока она продолжала рассыпаться с благодарностях. Её утренний наряд из голубого шёлкового платья с широкой лентой под грудью и белоснежными кружевами выглядел довольно просто, но, по словам Магды, очень подчёркивал изгибы её фигуры. Этим утром Дженни не стала заплетать её длинные волосы в косы, лишь хорошенько расчесала их и собрала несколько прядей на затылке с помощью тонкой белой ленты.
Если бы она была хоть немного внимательнее, то заметила, с каким именно желанием Стерлинг смотрел на неё, и как крепко сжимались его кулаки поверх исписанных бумаг. Однако всё, на что хватило его гордости – лишь кивок головы в знак принятия её слов. Затем он наскоро написал на одном из листов и показал жене:
«Однажды вы в полной мере отдадите мне этот долг. А пока не стоит ни о чём беспокоиться. Идите к брату».
И она ушла, отчего-то ощущая себя отвергнутой.
Она много размышляла о тех решениях, которые только предстояло принять, о будущем – своём и Джона – о дорогах, что в скором времени ей необходимо будет избрать, и так опять, и опять, час за часом, пока мигрень снова не одолевала её. Так прошло два дня. Перед закатом, когда, наконец, немного просветлело небо, вместе с братом она решила прогуляться до ближайшего холма, с которого открывался изумительный вид на замок. Медленно покачиваясь на трёхместной скрипучей качели, Амелия смотрела, как Джон, сидя рядом, болтал ногами.
– Лорд Стерлинг мне сегодня сообщил, что старик Конн… прости, капитан О’Нилл умер вчера в гавани, – внезапно прервал тишину мальчик.
– Боже мой, нет… Что случилось?
– Он просто был старым и больным. Он, конечно, не стал мне отцом, часто пил и давал подзатыльники, но всё равно был хорошим. Научил ловить рыбу и стрелять из лука.
– Мне так жаль!
Их взгляды пересеклись. Мальчик не выглядел расстроенным в том понимании, как это представляла себе Амелия, но она уже успела осознать: суровое воспитание старого офицера сказалось на её брате естественным образом. Он редко разговаривал, почти не улыбался, однако она ощущала дремлющее в нём стремление к знаниям, новым открытиям и жажду быть любимым. Глубинные чувства, как раскаяние, сочувствие или печаль, он старался не выставлять напоказ. Он напоминал Амелии её саму – замкнутую девочку, несколько лет назад повстречавшую Томаса Стерлинга на пустом берегу в Абердиншире.
– Ты сегодня такая тихая, – заметил мальчик. – Что-то случилось?
Амелия посмотрела на него с натянутой улыбкой. Каким же он всё-таки был красивым! Не зря Магдалена повторяла о его схожести с матерью, о том, как сильно он напоминал её, даже когда хмурился. У мальчика были те же глаза, и, когда он щурился или улыбался, они превращались в узкие щёлочки, зато от улыбки он сиял и казался младше своих лет.
Девушка не могла перестать поражаться тому, как этот ребёнок удивлял её. Ему заметно не нравилось, если Магда и другие домашние обращались с ним, как с маленьким, и Амелия чётко уяснила для себя – он уже давно не малыш и считает себя взрослым и самостоятельным. Он даже одеваться по наказу Магдалены не пожелал, и в этом ему решили уступить. Морская форма, купленная с рук ещё в Норвегии, была далеко не новой, так что её хорошенько подштопали, заменили рубашку и ботинки. Джон довольствовался простотой, которую привёз с собой из далёких земель, как настоящий моряк.
Амелия не знала, как ко всему этому относиться, но в любом случае понимала, что обожает его, и даже самое краткое расставание с ним может её убить.
– Очень скоро меня здесь не будет, – отозвалась Амелия несколько апатично. – Обстоятельства складываются не так, как нам хотелось бы, Джон. Я должна уехать очень далеко.
– Но… почему? Куда ты уходишь?
О, как же он смотрел! Так, словно падал с края обрыва, а она не могла протянуть ему руку и вытащить назад. Как сказать этому мальчику, что её путь отныне лежал за океан, в неизвестные чужие земли с людьми, которым она слепо доверила свою судьбу? На мгновение она подумала о том, чтобы взять Джона с собой. Амелия жалостливо оглядела его и поёжилась от внезапного холода. Он успел поведать о многочисленных вынужденных походах и переездах, всё из-за кочевого образа жизни старого капитана. Так что сам мальчик не понаслышке знал о судоходстве и морских путешествиях. Они с Джоном проживали на холодных норвежских островах, когда Конн О’Нилл пару лет назад рассказал ему, наконец, о якобитском восстании и клане МакДональд.
Мысль о том, чтобы Джон – её милый, самостоятельный и строгий младший братик – уплыл в Новый Свет вместе с нею, вдруг показалась такой соблазнительной, но вместе с тем то, чему она собиралась подвергнуть себя, было неотвратимым и опасным, а разве она смела подвергать опасности и этого ребёнка?
– Это всё из-за лорда Стерлинга, да? – беспристрастно спросил мальчик. – Мне сказали, что вы не ладите. Но я думал, что вы вместе уезжаете в Англию.
– Он тебе нравится? Томас?
Её брат недолго думал над ответом. Бросив мимолётный взгляд на замок, он сказал:
– Когда старик Конн рассказал, что мы плывём сюда, что лорд Стерлинг отыскал его и хочет, чтобы я приехал, я был очень рад. Я встретил его на торговом корабле, при пересадке. Он был… он очень грустный. Наверное, из-за того, что не может сказать то, что желает сказать, и поэтому расстраивается. За него говорят другие люди, а это не слишком приятно.
Амелия лишь кивнула, припомнив неприятную сцену, разыгравшуюся когда-то между Томасом и его отцом.
– По-моему, он хороший человек, хоть и хмурый, – произнёс Джон с некой досадой. – Ты не любишь его?
Амелия молчала, разглядывая залитый розовым светом горизонт. Сколько раз ей пришлось бы сравнивать своего мужа и Диомара, чтобы ответить на этот вопрос? Сколько ещё раз она должна посмотреть Стерлингу в глаза, чтобы навсегда и хладнокровно вычеркнуть его из своей жизни? На самом деле это было гораздо тяжелее, чем сделать вид, будто она никогда не знала его прежде.
– Я могла бы полюбить его, но уже слишком поздно, – мягко ответила девушка. – Есть люди, готовые взять меня с собой, им я дала слово… и свою верность. Я уеду очень далеко, и должна буду сделать это до возвращения в Англию.
– Ты действительно хочешь уйти?
Хотелось бы сказать, что отныне она «должна уйти», но поправлять его не стала. С тяжёлым сердцем Амелия ответила утвердительно и отвела глаза в сторону. Ей было слишком стыдно смотреть на мальчика.
– Тогда я еду с тобой!
Она едва не подскочила на неустойчивой качели. Амелия с удивлением взглянула на брата:
– Но ты не должен!
– Ты же моя сестра, поэтому я хочу поехать с тобой.
– Послушай меня, Джон! Послушай хорошенько! – Амелия соскользнула на землю, встав перед мальчиком на колени и положив руки ему на плечи. – Судьба была жестока к нашей семье. Никто не пощадил родителей, а теперь с нами нет даже Сары, и их не вернуть. Но ты здесь… Я увидела тебя, смогла обнять… Джон! Оттуда, куда я отправлюсь, уже не будет дороги назад. Это опасно и страшно… О, ты даже не представляешь, как мне страшно сейчас… и как тяжело принимать такие решения. Если ты останешься здесь, с Томасом, я буду знать, что ты цел и в безопасности! Я не успокоюсь, пока не смогу в этом убедиться, слышишь?
Он кивнул, а ей до боли в горле, до хрипа с голосе захотелось плакать, но мальчик посмотрел так серьёзно и так внимательно, что она заставила себя сдержаться. Снова она убедилась, что он был гораздо смелее и сдержаннее, чем она. Амелия издала нервный смешок; ей стало чертовски стыдно.
– Знать, что ты здоров, и каким ты стал взрослым и красивым – лишь этого достаточно мне для счастья. Боже мой, я не хочу потерять тебя! Но мне так страшно, если ты останешься со мной… Я не знаю, что мне делать!
Ненадолго на его лице мелькнула тень замешательства. И всё же та растерянность, с которой он обычно смотрел на чужаков, словно ожидал от них подвоха, испарилась в один миг. Когда он соскользнул с качели и обнял сестру, не слишком уверенно и не слишком нежно – так, как умел, как был научен – её сердце дрогнуло. Маленькая ладонь мягко, невесомо погладила её по волосам, и Амелия упрямо сжала губы, чтобы не разрыдаться.
– Я знаю, что нам делать, – произнёс мальчик упрямо, вскоре отстранившись. – Я поеду с тобой. Далеко или опасно – мне всё равно. Старик Конн говорил, что каждая упущенная возможность – это стрела в сердце. Но каким я буду братом, если оставлю тебя одну там, где опасно?
Взглянув ему в глаза – глаза матери, чьё лицо она почти не помнила – Амелия поняла, что любая попытка возразить теперь окажется бесполезной, никчёмной. И отныне, как бы не было тяжело, какое бы решение не пришлось принять, она примет его ради себя и Джона.
Пригладив непослушные густые пряди его тёмных волос, Амелия улыбнулась и тихо произнесла:
– Какой же я буду сестрой, если оставлю тебя здесь? К тому же, ты опытный бывалый моряк. Без тебя я пропаду.
Он был рад её решению, хоть и не выказал этого. Скорее, смутился немного, даже щёки его порозовели. Каким же милым он был, когда улыбался! «Этого мальчика ещё можно сделать счастливым, – подумала Амелия тогда. – Я просто не смогу его бросить. Никогда не смогу».
***
К концу мая дни стали теплее, и ветра с океана больше не обжигали холодом так жестоко. Но Амелия ощущала приближающуюся бурю, и ей было неспокойно. Джон быстро привык к её компании, к присмотру прислуги и даже строгости Магдалены, которая всеми силами старалась сделать из него джентльмена в самые короткие сроки. Однако привычное уединение на просторе островов всё ещё напоминало мальчику о вольной жизни вместе с покойным капитаном, и он не стремился постичь основы этикета, хотя вёл себя прилично и кротко. А вот охота и верховая езда приглянулись ему моментально.
Амелия каждый день наблюдала, как её молчаливый супруг пытался поладить с Джоном. Что у него весьма неплохо получалось. Они вместе катались на лошадях и стреляли куропаток по утрам, когда было достаточно тепло. Амелия знала, что Джон молчал об их последнем разговоре. Было странно осознавать, что она втянула брата в свою мерзкую интригу. Его растущую привязанность к Стерлингу вскоре предстояло прервать, и это случится не менее жестоко, чем той ночью, когда она сама призналась Томасу в неверности.
Реальность скручивалась и изворачивалась у неё на глазах, положение осложнялось, несмотря на спокойное течение дней. Но однажды, и она понимала это, время придёт, и Диомар даст о себе знать. Так и случилось во время очередной прогулки в Сторновей, когда в руки ей попал клочок пергамента от одного из местных бродяг-попрошаек. Сообщение гласило о встрече в бухте, находившейся на другом конце большой торговой дороги, в районе под название Пластерфилд. На этот раз Амелии не пришлось долго ломать голову над тем, как отвязаться от вездесущей Магдалены. Её брат смело вызвался обеспечить девушке прикрытие для побега, что Амелию несколько удивило.
– Нам со стариком Конном частенько приходилось скрываться, – убеждал её мальчик. – Какими только способами мы не удирали от констебля, ведь старик порой дебоширил. Так что провести твою Магду не составит особого труда.
– Я рада, что ты мне помогаешь, но всё это ненадолго, понимаешь? Я устала обманывать Томаса, и меньше всего хочу, чтобы ты брал грех на душу. Скоро всё это закончится.
Джон только пожимал плечами да смотрел на неё спокойными невинными глазами. Так Амелии удалось отправиться на верховую прогулку на следующий день, когда Стерлинг должен был остаться в замке и готовиться к скорому отъезду. Накрапывал мелкий дождик, но к полудню ветер уже стих, и Амелия благополучно проехала мимо Сторновей к нужному причалу, где её уже встречал старик Скрип. Не успев даже обрадоваться встрече и справиться о его здоровье, Амелия узнала от пирата, что Диомар ожидал её на ближайшей канонерской лодке. Это было небольшое и очень старое судно, выкупленное моряками для разведывательных миссий, эдакий «шпион», на котором пираты порой передвигались в опасной близости к берегу.
До нужного судна мистер Скрип довёз Амелию на шлюпке. Диомар и правда ждал её. Он стоял возле старой чугунной пушки, сцепив руки за спиной и глядя на спокойные воды бухты. Несколько моряков поприветствовали её, когда Амелия появилась на палубе, затем бросились врассыпную, продолжать работать.
Амелия приблизилась к капитану, и он неспешно обернулся. Мельком взглянув на непроницаемый шлем, она изящно присела в реверансе и поинтересовалась:
– Неужели вам не бывает тесно в этой кошмарной штуке на голове?
– Я вполне доволен тем ощущением свободы, которое испытываю даже в доспехах, благодарю вас, мадам, – ответил капитан едва ли не бесстрастно.
Доспехах! Амелия посмела было засмеяться, но её смех быстро погас, потому что она ощутила витающее вокруг напряжение. Что-то произошло, или же она просто запаниковала без причины?
– Я слышал, что в вашей семье прибавление. Поздравляю!
«Ну конечно, он узнал о Джоне! – подумала Амелия. – Нас видели вместе в гавани на прошлой неделе, не иначе».
– Спасибо, капитан.
– Так мальчик – тот самый брат, о котором вы рассказывали?
– Верно. Его спас один из якобитов, буквально вырвал из рук англичан. Но им пришлось бежать.
– Тринадцать лет – довольно долгий срок для бегства, – протянул Диомар, скрестив руки на груди. – Но я счастлив за вас, поверьте. Воссоединение семьи… это трогательно. Полагаю, вы желаете взять мальчика с собой.
Девушка слегка оторопела. Она не ожидала, что разговор так скоро коснётся этой темы, затем медленно кивнула.
– Я рассказала Джону, что мы уплываем. Разумеется, я не упоминала ни о вас, ни о вашей команде. Он хочет остаться со мной, а мне тяжело будет расстаться с ним… Позвольте ему плыть с нами!
– Разумеется! Вряд ли я смогу отказать в этой просьбе, когда речь идёт о столь крепких узах.
– О, благодарю вас, капитан, – у неё словно камень с души упал. – Я так счастлива! Я клянусь…
– Полагаю также, что в его возвращении непосредственное участие принимал и ваш супруг.
Амелия была искренне удивлена подобному заявлению. А скорее тому факту, что Диомар решил вспомнить о Томасе именно теперь. Его красивый голос звучал притом искажённо и ревностно. Не успела девушка ответить, как около неё, будто чёрт из табакерки, возникла Мегера. Как всегда озорная и улыбающаяся, она пробежала по трапу, неся в руках пару добротных ящиков и не выглядя притом уставшей.
– Ах, вот и наша маленькая принцесса! Только взгляните на неё! Настоящий цветочек в жухлых лепесточках! – воскликнула она и вскинула голову, чтобы убрать со лба непослушный чёрный локон. – Ну-ну, пташка, не хмурься. Я же просто соскучилась! Наконец-то ты нас посетила, а то нашему капитану надоело пускать слюни в пустоту.
Испугавшись, что Диомар разгневается после такой смелой остроты, Амелия украдкой взглянула на него, но мужчина стоял на месте неподвижно, и ничто в его фигуре не выдало раздражения или злости. Однако голос его прозвучал строго:
– Занимайтесь своим делом, Мегера. Ещё двадцать ящиков пороха ожидают на берегу! И убедитесь, что они останутся в тёмном сухом месте, а не как в прошлый раз.
– А что было в прошлый раз? – спросила Амелия.
– Одному из наших болванов не повезло, и он случайно подпалил себе задницу вместе с…
– Оставьте нас с леди Стерлинг наедине, Мегера! Немедленно!
Женщина повела плечами, улыбнулась на прощание и тут же исчезла с глаз капитана. Амелия ощущала некую неловкость. Всё-таки он злился, Амелия чувствовала это, и причина была вовсе не в Мегере и её шуточках.
– Так как же ваш супруг отнёсся к мальчику? – спросил Диомар недовольным тоном. – Он принял его?
– Да, принял. Он помог ему вернуться ко мне…
– И вы благодарны Стерлингу за это?
– Разумеется, я благодарна! – возмущённо воскликнула Амелия. – Почему вы об этом спрашиваете? Я думала, вы желали со мною встречи. Думала, вы скажете, что всё хорошо, и скоро отплытие…
– Так и есть. Галеон почти готов, и мы отплываем, едва закончатся последние приготовления.
– Но это же замечательно!
– Однако я позвал вас сегодня, чтобы в последний раз убедиться…
– В чём именно? – она была искренне удивлена.
– В вашем желании отправиться с нами. С некоторых пор я начал сомневаться в вашем стремлении, поскольку в последнее время Стерлинг даёт вам больше, чем я мог себе представить, – презрительно заметил Диомар. – Он в милости у будущего короля, он спасает вас от гнева герцога Камберлендского, к тому же он отыскал вашего брата! При всём этом неужели вы не думали о том, чтобы остаться? Ни за что не поверю! Вы потеряете статус, положение при дворе и возможность на безбедное спокойное существование.
– Да как вы можете? Я же дала слово!
– Дали слово разбойнику и пирату.
– Но это не соревнование! – высокомерно заметила Амелия. – Вы принимаете близко к сердцу его заслуги передо мной! Однако это ничего не меняет. Когда меня не станет, Томас найдёт себе пару более достойную, чем я…
Неожиданно мужчина рассмеялся от всего сердца, но прозвучало это насмешливо и отвратительно:
– Как вы заботливы по отношению к нему даже при скором расставании! Какие же чувства вы испытываете к Томасу Стерлингу, пташка?
– Те чувства, до которых вам не должно быть дела!
– А вот я считаю, что это целиком и полностью моё дело, – сказал он и сделал уверенный шаг к ней, затем второй, чтобы встать ещё ближе. – Да, ты обещала мне, и не раз. Но что такое твоё слово для безликого призрака? Если ты решишь сбежать с ним, как я остановлю вас? Моя власть в океане, не на суше, дорогая. Не так уж это и просто – представлять тебя вместе с ним каждый день, час за часом. И чем ближе я к своей цели, тем сильнее мне кажется, как ты убегаешь прочь.
Амелия ахнула, прижав руку к груди. Она не знала, что ответить, и внезапно вспомнила, как всего сутки назад Томас играл с Джоном в большой гостиной на деревянных мечах. Тогда она засмотрелась на них, и ей показалось, что именно на том сокровенном моменте сосредоточилась вся её жизнь. Диомар был прав в одном – она сомневалась, и ненавидела себя за это, ибо то было её слабостью. И она будет сомневаться до последней секунды, пока не ступит на пиратский галеон, либо упадёт на колени перед Стерлингом, вымаливая прощение.
– Теперь ты осознаёшь, каково это, девочка? Сомнения! Слабости! Теперь ты понимаешь? – рявкнул Диомар и вдруг схватил её за запястье. – Можешь делать из меня монстра, давай! Только знай: вот так вершатся человеческие судьбы, моя милая. Сегодня, здесь и сейчас, я даю тебе последний шанс принять окончательно верное решение.
Она попыталась дёрнуться, но он крепко держал её, хоть и не причинял боли.
– Однажды я уже совершил ошибку и взял то, что мне не принадлежало. Я позволил себе слабость и едва не пожалел. Но теперь никто, даже Стерлинг, не отнимет того, что по праву моё! Через три дня наш галеон встанет у западных островов, поэтому через три дня я жду тебя там. Ты останешься со мной и не вернёшься больше к Стерлингу. А если не послушаешься…
– Да что вы сделаете?
– Сделаю так, что тебе больше не придётся выбирать.
Диомар отпустил её руку, пока Амелия, ощущая, как кровь приливает к щекам от гнева, и как её собственные кулаки сжимаются снова и снова, пыталась успокоиться. Затем он одёрнул длинный тяжёлый плащ, словно коршун повёл крылом.
– Откуда в вас такая жестокость? – произнесла она, едва шевеля губами. – В вас нет ни капли сострадания.
– Мир не проявил сострадание ко мне, когда я в нём нуждался! – рявкнул капитан грубо. – Хватит испытывать моё терпение. Делай выбор.
Недолго думая, Амелия, едва дыша, вымолвила:
– Значит, я ошибалась, слепо вам доверяя? И, что бы я ни выбрала, не смогу победить.
– Мы редко побеждаем в любви, дорогая. Теперь ты можешь довериться мне лишь в одном, – ответил он с усмешкой. – Я не бросаю слов на ветер. Через три дня ты придёшь ко мне… или я устрою так, что Стерлинг больше никогда не сделает очередной вдох.
Затем он подозвал старика Скрипа и приказал проводить девушку на берег. Она не оборачивалась, но знала, что Диомар смотрел ей вслед. Она ощущала его тяжёлый взгляд на себе и дрожала от страха и непонимания. На то, чтобы принять решение, он дал ей три дня. Только он снова всё решил за неё.
Если она испугается и отступит, его безумие может погубить Томаса. Так он обещал ей. Чёрный фантом из давних кошмаров крепко схватил её за горло и на этот раз отпускать не собирался.
========== Глава 24. Даемонум ==========
«И сказал Господь сатане: откуда ты пришёл? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошёл её».
Книга Иова 2:2
***
После дождя земля в саду была мокрая, хоть бери и выжимай. Несмотря на уговоры экономки, Амелия ворчала и упрямо копалась в грязи, ползая вдоль живой изгороди ранним утром 29 мая 1759 года. Её домашнее серое платье вместе с красивым фартуком были безнадёжно испорчены, отчего Магдалена, пытающаяся хоть как-то помочь воспитаннице, то и дело тяжко вздыхала.
Давненько уже нужно было прополоть здесь землю, выдернуть и выбросить сорняки и иссохшую траву да пересадить из горшков ростки, которые экономка Дарнли так заботливо выращивала в отдельной комнате, за малой гостиной. Погода благоволила – пасмурно и влажно, и как раз ночью прошёл дождик. Сразу же после завтрака Амелия бросилась заниматься садом, велев Клейтону помочь ей принести купленной на рынке земли. Магдалена поражалась, откуда у девушки взялась эта внезапная тяга к столь «нечистой» работе. Лучше бы она провела время с братом и мужем. Вот они-то нашли общий язык! Успели с утра покататься верхом, и теперь Стерлинг показывал мальчику старые европейские карты в библиотеке.
Амелия перебирала комья земли, утирая запястьем влажный лоб, кусала губы и что-то невнятно бормотала. Когда помощники отошли по делам, и она осталась одна возле зелёных кустов, очередная вспышка гнева заставила её швырнуть инструмент куда подальше и сесть прямо на голую землю. В горле саднило, словно она готова была вот-вот разрыдаться, а руки дрожали. Домашние дела не помогали побороть страх. Два дня прошли, как двадцать. Самые обыкновенные два дня без каких-либо напастей. Джон немного приободрился, он то и дело посылал сестре понимающие взгляды. Он готов был бежать в любую минуту, в отличие от неё самой.
Прислуга занималась домашними поручениями Стерлинга. Он же в это время штудировал донесения Уильяма Питта о британской экспедиции в Гваделупе, где командующие Баррингтон и Хопсон наконец взяли остров, согнав оттуда французов. Обо всём этом Амелия узнала от самого Стерлинга. За последние дни он довольно часто обращался к ней записками, даже желал доброй ночи, хоть ночи её были неспокойными. Она не могла спать, а из-за волнений потеряла аппетит.
Казалось, что Стерлинг снова потеплел к ней, и его сносное настроение перед возвращением в Англию, а также привязанность к Джону заставляли её собственное сердце истекать кровью, потому что она знала – всему этому не суждено было продлиться долго.
Наступило утро третьего, решающего дня. Но Амелия не могла заставить себя сделать шаг за стены замка. Теперь она сидела на влажной земле, с диким взглядом уставившись на вырытые для ростков ямки.
– Через три дня ты придёшь ко мне… – бормотала она, словно в бреду. – Ты придёшь ко мне.
Магдалена заметила, какой она была бледной и всклокоченной, но ничего не могла добиться у воспитанницы. В конце концов она уговорила Амелию помыться и немного поесть, хотя даже самый аппетитный кусочек хлеба стоял комом в горле.
После ленча Амелия спустилась в большую гостиную, там предварительно был растоплен камин. Стерлинг расположился в большом хозяйском кресле напротив софы, где сидел Джон и вслух читал ему легенду о Прометее. Когда Амелия приблизилась на свет от камина, мальчик улыбнулся и воскликнул:
– А мы думали, ты отдыхаешь! Магдалена говорит, что тебе было плохо утром. Как ты себя чувствуешь?
– Сносно…
– Я хотел посидеть с тобой, но передумал, не стал беспокоить.
Амелия взглянула так, словно он был прозрачным. Затем посмотрела на мужа: тот восседал в кресле с выражением беспокойства на лице. Тени от пламени в камине придавали ему излишнюю мрачность. После неловкой паузы Джон будто бы внезапно вспомнил:
– Лорд Стерлинг предложил покататься вечером. В Сторновей прибыл заказ, который мы можем забрать. Хочешь поехать с нами?
– Пожалуйста, никуда не уезжайте сегодня, – пробормотала девушка, приблизившись к креслу. – Прогулка ведь может подождать до завтра. Да и гроза приближается.
Упершись рукой в подлокотник и положив подбородок на кулак, Стерлинг удивлённо вскинул брови. Джон отложил книгу в сторону и нахмурился.
– Просто я х-хочу, чтобы вы оба остались дома, – произнесла она сдавленно, ощущая, как плач едва ли не душит её. – Погода мерзкая, вот-вот начнётся ливень! Милорд, я распоряжусь об ужине пораньше, что скажете?
Она догадывалась, на кого была похожа сейчас, и что раскрасневшееся пылающее лицо выдавало её с потрохами. Она не могла собраться и унять дрожь в руках. Это заметил даже мальчик. Амелия попыталась улыбнуться, глядя мужу в глаза, но вместо этого её губы искривились и дрогнули. Когда мужчина поднялся, не отводя от неё взгляда, и встал рядом, она моментально ощутила его запах – родной и приятный домашний запах его кожи, его волос, его одежды.
– Останьтесь со мной, – попросила Амелия, стиснув кулаки изо всех сил.
Стерлинг слегка наклонил голову вбок, словно задавая очередной немой вопрос. Когда его тёплые пальцы дотронулись до её руки, Амелия всхлипнула и, пробормотав извинения, поспешила сбежать из гостиной. Конечно, её побег стал позором, но она хотя бы попыталась уговорить мужа никуда не отлучаться.
Она не отправилась на кухню, а поднялась в свою спальню по боковой лестнице, где всегда царил мрак, и несколько огромных портретов на стене выглядели, как привидения в рамах. Заперев дверь, девушка уселась на пол и стиснула руками голову. Комната вращалась у неё перед глазами, словно самостоятельно двигалась. Частое размеренное дыхание не помогало, стало только хуже – её затошнило. Амелия подумала, что рассудок медленно покидает её.
Томас на берегу, меж высоких чёрных скал. Море неспокойно, где-то рядом волны бурлят и пенятся среди острых глыб. Мёртвую чайку прибило к берегу. Полусгнившая шлюпка осела в песке.
– Если бы он хоть раз упомянул, что хочет жениться на тебе, я бы и слова не сказала! Если б он был настоящим мужчиной, таким же, как все, он бы просил твоей руки!
Амелия в Феттерессо с ножом в руке приближается к Уильяму Августу. Но Томас мешает ей, утаскивает её прочь. И обнимает, крепко прижимая к себе. Ему так идёт форма офицера!
Томас пишет ей о скандинавах-пастухах. Она не хочет уходить, возвращаться домой, а хочет остаться на пустыре, среди холмов, и превратиться вместе с ним в чайку… Мёртвую чайку прибило к берегу.
Амелия вскрикнула и тут же зажала ладонями рот. Постепенно в спальне стемнело, и чем дольше она пыталась прийти в себя, тем страшнее казалось встать и выйти из комнаты. Девушка издала горький рык и ударилась затылком о дверь. Когда боль резкой волной отдалась в голове, Амелия вцепилась в волосы.
– Всем нужен друг… и ласка… а тебе их очень не хватает.
