Текст книги "Вся правда про эльфов (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Ее фразы разбирались на цитаты. Ее мягкий характер и умение обратить урок в игру увлекали. Рассказывала она – словно сама участвовала во всех знаменитых сражениях древности. Плоские черно-белые рисунки из учебника обретали цвет и глубину, правители и полководцы гордо расправляли плечи, залихватски выхватывали сабли (шпаги, пистолеты, ружья – нужное подчеркнуть) и неслись в бой на врага на бравом коне или верном танке. Впрочем, это не имело решающего значения. Важно, что сама историчка верила в свои рассказы и заставляла поверить нас.

Но сейчас не о ней речь. На ее уроке телефон обрадовал очередной SMSкой. Текст послания мне очень не понравился:

"Вы изменитесь. Это неизбежно. Не пугайтесь того, что начнете замечать вокруг, ибо видите это только вы и эльфы. Зайдите ко мне или к Вячеславу – мы объясним"

И подпись: Август Денисович Иванов, фотограф.

Я повернулся к Эльке. Та сидела хмурая, крутила в пальцах карандаш.

– Тихонова, что делать будем? – шепотом спросил я.

– Пойдем к нему, как Валентин вернется.

Историчка вещала что-то про международные причины Второй Мировой. Я же разглядывал класс. Что-то мне в окружающей обстановке пугало.

– Ты тоже чувствуешь? – занервничала Эля.

За окнами потемнело, словно выключили лампочку солнца. Оно не зашло за тучи, не померкло. Такой эффект получается, если при редактировании фотографий на компьютере резко увеличить контрастность. Светлое становится светлее и ярче. Темное перетекает в черное, сливается в единую кляксу.

В этом освещении к нам подплыл силуэт Алины Альбертовны, склонился к Эльке и, распрямившись, понесся обратно к доске. Ожили краски, слипшиеся было в единое черно-белое "нечто". Пространство класса расширилось.

– Когда Уинстон Черчилль распорядился… – с вольными отступлениями от учебника как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ историчка.

А я во все глаза смотрел на болтающийся на Элькином карандаше старинный серебряный перстень со сложной гравировкой и ярко желтым крупным камнем. В центре камня переплетались вырезанные значки, отдаленно напоминающие латинские буквы. "Вензель"! – вспомнил я название подобной надписи, когда в одном символе соединялось несколько букв.

– Это печать, – зашептала Элька, снимая перстень с карандаша и разглядывая, – для скрепления договора.

Солнечные лучи разбились о грани, вспыхнули яркой радугой.

– Красиво, – перстень перекочевал на указательный палец Тихоновой.

– Что делать будем? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Элька. – Вернее, знаю – к дядьке тому пойдем. Как там его?

– Август Денисович, – подсказал я.

– Щукин, Тихонова, за дверь! – не меняя тона, заявила Алина Альбертовна.

По классу пронеслось злорадное "хи-хи". Вот и закончилось обсуждение Язвы и ее безответной любви к Гусару. В топе рейтинга второй сезон ток-шоу "Щука плюс Радиоактивная". Не переключайте телевизор.

– Эй, милые мои, дневники не забываем положить учителю на стол. Давно я не была замечена за написанием замечаний, – скаламбурила историчка. – Отдам только после урока.

Я мрачно шлепнул свой на стол. Элька извлекла вычурный дневник с кровожадно оскалившейся горгульей и аккуратно положила поверх моего.

– Фу, Радиоактивная, ты теперь с Дохлым Фунтиком в одной песочнице? – не удержалась от комментария Вика.

– Шелег, молись, чтобы звонок прозвенел как можно позже! – разозлился на нее гот. Он очень не любил, когда над ним посмеивались.

– Шелег и Кабанов, за дверь. Дневники на стол! – установила вселенскую справедливость Алина Альбертовна.

– Йес! – не удержался я от восклицания, закрывая за собой дверь.

– А что я? – противно, словно автосигнализация под окном в два часа ночи, заголосила Вика.

– Где погуляем? – спросил я, застегивая замок на сумке. – До звонка двадцать минут.

– Как где? В столовке! Обедать! – нагнал нас тощий прожорливый Фунтик.

Вика, не обронив ни слова, побрела к лестнице.

– Жаловаться мамочке? – пристал к ней Кабанов.

– В библиотеку! Умные люди туда ходят! – решила повоображать учительская дочка.

– А мы жрать! – простодушно сообщил Дохлый Фунтик. Гот был доволен – учиться он не любил, но числился почти отличником. Секрета из своей успеваемости Степка не делал – за пятерки в дневнике родители были готовы терпеть его черный прикид, разговоры о моде на гробы и отстегивали деньги на преподавателя вокала.

Отделаться от доморощенного гота получилось только после обеда. Как же он достал нас болтовней о вампирских фильмах, лучших романах Стивена Кинга и кладбищенской тематикой! Элька не выдержала, выдала:

– Спасибо, я буддист. У меня другие обычаи.

После чего схватила меня за руку и потащила из столовой, хотя я еще не допил компот.

– Ты что, и вправду… – начал я, готовый ко всему. Тихонова меня перебила:

– Вот еще. Это моя стандартная отмазка при встрече с сектантами и прочими мутными личностями. Пока они по полной не начали мозги тебе промывать, их надо чем-нибудь удивить. И пока они "висят" в поисках ответа, делать ноги как можно скорее. Этому меня Кристина, бабушкина домработница учила, – смущенно ответила Элька. М-да, до такого мне лететь и лететь.

Звонок еще не прозвенел. Поэтому мы с Тихоновой отправились гулять по школьному двору. И тут из-за кустов лабиринта навстречу нам вышел Славик.

– Салют, ребята. Скучаем?

– Вы да, мы нет, – Эльке Славка не нравился.

– Поговорить надо, ребята. Пока поговорить, – сказал он. – Круто попали вы, господа арбитры. Зачем напрашивались? – он завел нас в лабиринт и усадил на скамейку.

– Нас не спрашивали, – отозвалась Элька.

– Лично вас – нет, – согласился информатик. – Но в середине июля и городские, и лесныепровели ритуал вызова. На подписании обязаны присутствовать пятеро человек: четверо от города, один – от леса. Эти люди сходятся между собой, подчиняясь силам, пробудившимся после проведенных ритуалов. Каждый арбитр наделен особым талантом.

Он положил мне на плечо тяжелую руку:

– Ты, Женя, способен отыскать идеальное место для подписания договоренностей. Ты, – он обернулся к Тихоновой, – отводишь глаза леснымпосле подписания и прячешь артефакты. Аня, – вспомнил он о сестре, – поможет при переговорах. А ее нынешний друг, – Славка с неприязнью произнес последнее слово, – будет стеречь вход. На первый взгляд – проще простого. Только вам до конца не скажут – вы втроем навсегда останетесь там, хранить покой договора. А кровь чародея Валентина закроет вам дорогу обратно.

Моя нижняя челюсть отвисла до пупка. Элька, бегло оглядевшись вокруг, вцепилась в плечо Славика когтями и зло прошипела:

– Зачем ты нам это рассказываешь? Тебе какой интерес?

– Жалко, – спокойно ответил он. – Я предупреждал вас – не лезьте. Вы не послушались.

– Ой, не твой ли прадед заявился с приглашением? – еще чуть-чуть, и она вцепится в него зубами. Мне было все равно. Мне не верилось в его слова. Не хотелось верить! То, что начиналось, как игра оказалось анонсом к фильму ужасов.

– Я сам виноват – не предположил, что вы начнете расследование. По нашим законам – вы проявили интерес. То есть практически согласились. Это во-первых. Без согласия было невозможно вас втянуть. Пришлось бы искать других арбитров. Во-вторых – дороги назад нет. Магия города уже не даст вам отступить. Поэтому следует искать выход.

– Какой? – ко мне вернулась способность говорить.

– Пока не знаю. Возле школы дежурит Ли-дви-ра – старшая лесных разведчиков. Узнает, что вы предупреждены – шансов не останется ни у меня, ни у вас. Поэтому долго с вами беседовать не стану. Сейчас вы отправитесь на занятия и будите думать. Да, ребята, по электронной почте и аське на эту тему лучше не болтать. Мобильники и обычные телефоны тоже под запретом, – продолжал он "радовать", – прослушают.

– Но остальные, – не мог смириться я, – тот же Леша, мой одноклассник. Ему что, не жалко нас?

– Об особенностях подписания в городе знают только десяток влиятельных стариков. Если вы думаете – вас будут искать – ошибаетесь, – спокойно отозвался Славик. – Они, то есть городские, держат правду в тайне. Когда вы исчезните, на ваши места придут перебежчики лесных – с вашим лицом, голосом, слепком характера. Не отличить. И проживут вашу жизнь. За городское гражданство они и не такое стерпят.

– Не сумеют, – самонадеянно заметила Элька. – Моя бабушка обязательно почувствует. Она у меня экстрасенс.

– Вряд ли, – с грустью в голосе ответил Славик. – Не поняли же мои родители и даже мой могущественный прадед, что я родился с лесным сердцем.

Мне было страшно. Даже больше – было жутко. Знать, что я обречен, что через несколько дней меня не станет. А в моей квартире, в моей комнате поселится непонятно кто, станет говорить родителям "мама" и "папа", рыться в моих вещах и посмеиваться втихую над моей непутевой судьбой. Или он даже не узнает, куда пропал прежний Женя Щукин. Зачем ему такие подробности? Он начнет новую жизнь.

Я. Элька, Анюта и Валентин. Как сказать сестре и защитнику? Сумеет ли нас спасти Валентин? Вон он – какой сильный!

Я прислушался. На кухне папа с дядей Витей, мужем тети Даши, обсуждали последний футбольный матч. Мама тушила баклажаны и подглядывала в телевизор. А я ждал Анюту. Как ей все рассказать?

Анютку ждал не только я. Сестра пришла в компании Эльки и невидимого родителям Валентина, наряженного в длинный плащ цвета безнадежности. Эля пошла здороваться с родителями. Отец снова будет посмеиваться, что я себе невесту нашел, мама нахмурится и поспешит перезваниваться с бабушкой – советоваться. Прямо, как маленькие.

Защитник скинул с себя плащ, поставил в угол скейт и трость, водрузил поверх монитора шляпу.

– Что делать будем, арбитр? – спросил он. Уф, знает уже, мне не придется рассказывать. Было стыдно за собственное малодушие, но я обрадовался.

– Ты защитник. Тебе решать, – попробовал я переложить ответственность на его плечи.

– Пока вижу лишь один выход. Мы помогаем подписать этот глупый договор. Вы остаетесь там – неведомо где. Я выхожу на свободу, где меня убивают и…

– И все, – перебил я. – Гениально! Действительно, выход!

– И ты проходишь посвящение. Я не открывал тебе этого. Если начинающий чародей, в первый раз призвавший демона Запредельного, не освобождает его, а убивает, то сила и часть демонских умений достаются чародею. Даже если демона убивает не сам чародей, сила все равно перейдет к вызвавшему. Вот так.

– Ты так свободно об этом говоришь! – вырвалось у меня.

– Не бойся, я умру только в этом мире, а в свой возвращусь живым и невредимым. Так случалось много раз, произойдет и в этот. Я не человек, Женя. По-вашему, демон. А у тебя имеются кое-какие задатки, иначе бы ты не вызвал защитника. Есть шанс, что ты вырвешься и выведешь друзей. Пока ты не освободил меня от присяги, может сработать.

Я потер ладонью лоб и замотал головой.

– Нет, Валентин, я так не играю.

Мне очень хотелось никогда не знать про эльфов и не иметь с ними никаких дел. Но даже если приклеить обратно листики к общипанному календарю, время назад не воротится. Поэтому надо искать выход.

Вошли Элька с Анютой. Мама, оказывается, усадила их за стол и накормила. Под ее строгим взором даже у египетской мумии аппетит проснется, не то, что у приговоренных к смерти подростков.

– Что решили? – Тихонова переборщила с оптимизмом – голос прозвучал чересчур бодро.

– Что придет добрый волшебник Пендальф, даст пендаля гадким эльфам и всех нас спасет. Это самый реальный вариант. Остальное – фантастика, – съязвил я.

– Да, Женя, чтобы тебя сдвинуть с места, действительно нужен добрый волшебник Пендальф, – не осталась в долгу Элька. – Я бабушке напишу.

– Нет! – тут же возразил Валентин, усаживаясь за стол и включая компьютер. – Пользоваться интернетом не стоит. Ты мне говорила, что отправила бабушке и учителю магии письма, спросила совета, а в ответ получила ничего не значащие открытки.

– Ну? – не поняла Тихонова.

– Проверь, дошли ли твои послания, – защитник уступил стул у компьютера соседке, сам встал у нее за спиной.

Через минуту Элька, пиная ногами ни в чем неповинную перекладину под столом, удивленно пожаловалась:

– Я же писала. И удивилась, зачем Эрик фото из Аргентины прислал, когда я о помощи и защите просила! Полюбуйтесь!

– А-а-а-балдеть! – вздохнул я, прочитав:

"Привет, Эр! Живу здорово. Дела – класс. Как ты? Пиши, иначе заскучаю и сбегу к тебе. Эля"

– До бабушки вообще ничего не дошло, – посмотрела она папку "Исходящие" яндексовской почты. – Они еще тогда следили за мной, в конце августа.

– Обряд проводился в середине июля, – напомнил я.

– Если попросить совета у Славы? – робко спросила Анюта. Ее новость испугала больше всех.

– Твой Слава – дважды предатель, – не стал церемониться с ним Валентин. – Он предал родителей, присягнув лесу. И предал лес, открывшись нам. В древности за такое жестоко казнили. Ты уверена, что он не ведет свою игру, не преследует корыстных целей? Я не поручусь за него.

– Тогда отчего ты, чародей, не можешь нас спасти? – неожиданно накинулась на него сестренка. – Ты такие вещи можешь!

– Не могу, – защитник подошел к окну, скрестил на груди руки и уставился в темноту, набухающую огоньками соседских окон. – Нас четверых держит обряд. До сегодняшнего дня я не понимал, отчего не в состоянии проникнуть за городскую черту, списывал все на особенности ритуала вызова и злой умысел Тары. Но сейчас знаю – во всем виновата магия города. До подписания мы принадлежим ему, после – договору.

Его высокая худощавая фигура точно истончилась, заклубилась осенним туманом и невыплаканным дождем.

Сердито заиграла мелодия Элькиного телефона. Тихонова сдержанно попрощалась и кинулась домой. Аня поплелась писать реферат по философии. Я остался наедине со своим защитником, который оказался бессилен перед чужой магией. Мне было жаль его.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, – пообещал я Валентину.

Фигура у окна не шелохнулась. Он не мог разорвать ловушку. Я посидел, подумал и отключил компьютер от интернета. Пора полистать файлы на Элькиной флешке.

Разбудила меня Мисти, всем немалым весом взгромоздившаяся на грудь. Кошка мурчала, топталась, размышляя – как поудобней улечься, водила пушистым хвостом мне по лицу и всячески показывала – она голодна. Привыкла питаться в половине седьмого. Вот и по выходным будит, хулиганка мохнатая.

– Брысь! – шикнул я, прекрасно понимая – Мисти мое "кыш да брысь", что танку "добрый вечер". Пришлось сесть, спихнуть обиженно мяукающую вымогательницу на ковер.

– Дама к тебе со всей душой, а ты, невоспитанный мальчик, ее сталкиваешь, – вооружившись тарелкой и вилкой, боком просочился в приоткрытую дверь Валентин.

Я собрался было ответить колкостью, но вспомнил, в какой ситуации мы оба, и сдержался.

– Доброе утро, – произнес я вместо этого.

– Доброе, – защитник подмигнул и уселся на край кровати завтракать.

Мисти смотрела на нас с укоризной: два взрослых человека не в состоянии покормить одну маленькую, бедненькую, жутко голодную кошечку.

– Пошли уже, чудище домашнее, – я быстро оделся и зашлепал к холодильнику. Мисти обогнала меня и теперь уже пританцовывала возле миски.

Проснувшиеся родители шумно засобирались в гости к бабушкам – сразу к обеим. А я притворился хворым и занятым. Мол, подозреваю у себя ангину, и вообще физику-химию учить пора, алгеброй доучивать и историей зачитывать, чтобы мозги от цифр не слиплись. Анютка почти не соврала. У нее по расписанию в субботу стоял нудный курс по выбору, который она первые два месяца семестра всегда благополучно прогуливала. Но родителям об этом знать не полагалось.

Итак, никто нас сегодня контролировать не будет. А значит, мы сможем навестить "доброго фотографа" и аккуратно разузнать как можно больше про предстоящее подписание и эльфийские обычаи.

Я позавтракал, проводил родителей, затем отправился к завалившейся досыпать Анютке. О, зубрилка, так и не выключила на ночь ноутбук. Опять занималась заполночь. По столу, на стуле и даже на полу валялись раскрытые учебники, из-под подушки торчали наушники плейера.

– Ань, – я дернул сестру за пятку. – Ань, подъем.

– Жень, отвянь. Мне к двенадцати.

– Ань, суббота. Элька уже звонила, – соврал я про соседку.

– А? Уже? Который час?

Я хмыкнул и хлопнул дверью – достаточно громко, чтобы не позволить засоне дрыхнуть дальше.

У окна моей комнаты, как почти весь вчерашний вечер, стоял Валентин, погруженный в свои нечеловеческие думы.

– Защитник. Эй, Флейтист? – не люблю я вынужденного безделья. И когда меня игнорируют – тоже не люблю. – Валентин! Что ты разглядел там?

Его губы чуть дрогнули в улыбке. Надо же, он еще и шевелится, не только манекеном стоит.

– Им есть, что скрывать от людей, Женя, – пробормотал он, задергивая тюлевую штору и подходя к стойке с дисками. Ловко выхватил сразу несколько и отправился к бумбоксу. Блага цивилизации ему, определенно, нравятся.

– О чем ты? – пристал я.

– На улицу выйдешь – покажу. Если разглядишь, – загадочно пообещал он, включая диск итальянской эстрадой. Ну и вкусы у него – прямо как у Анютки.

Са– а-ар

Са– а-ар или тогда еще Слава Иванов вырос в старинном купеческом доме в большой и шумной семье. До двенадцати лет он ни чем не отличался от сверстников -в меру шалил, играл в разбойников, зачитывался приключенческими книгами, пробовал курить, задирал девчонок, втайне от родителей писал стихи, копил на игровую приставку…

В его комнате на втором этаже на огромных отцовых картинах в полстены плескалось море, ютились на горных обрывах старинные замки, прихорашивались по осенней моде березы и клены. А за окнами росли яблони, отгораживая старинную постройку от строящегося города. Не оттого ли мальчику казалось – город, машины, безразличные к его фантазиям люди – лишь снятся ему.

И в двенадцать лет его действительно разбудили. Собственный прадед – вечно занятой, обычно погруженный в серьезные думы человек пришел на день рождения мальчика и весело сообщил:

– У меня для тебя подарок, каких не делали никому из твоих друзей.

В голове двенадцатилетнего мальчишки мигом пронеслись предположения – что это может быть. Приставка, велосипед, модель парусника или даже компьютер. Но Август Денисович к разочарованию парня достал из кармана пиджака распечатанные в собственном ателье фотографии и разложил на столе.

– Смотри, Славка, что я тебе дарю, – прадед лучился самодовольством и гордостью.

Мальчик осторожно приблизился к столу и удивленно заморгал. С фотографий на него смотрели невозможные, удивительные созданий, небывалые места. Но все равно – разве это подарок?

– Дед, рано ему еще, – произнесла мать, заглядывая через плечо. – Пусть четырнадцать исполнится.

– Тихо, Ната, самое время парню знать – он не из простых. И нам спокойней будет.

Август Денисович, уже не оглядываясь на притихшую маму, обстоятельно и неторопливо поведал правнуку о городскихи лесных, о неведомом людям мире магии, увлекательных приключений. Теперь-то стало понято, отчего прадед, не смотря на то, что родился в середине позапрошлого века, выглядел чуть ли не моложе деда. Отчего мама категорично утверждала: «Сынок, сказок не существует».

Но сделавший королевский подарок Август Денисович тут же сузил доступный мальчику мир, очертив строгие пределы:

– Наша стихия – город. С лесоммы воевали издревле, поэтому старайся избегать этих гиблых мест. А нежели жизнь закинет тебя в лесистые края – будь предельно осторожен. Лесковарен, коварней людей. Если последним ты еще можешь довериться, то лесу никогда. Запомни, Слава.

И Слава верил словам мудрого Августа Денисовича. Верил, пока было удобно верить. Но потом… Потом вера поблекла, рассыпалась надоевшим пазлом перед лицом множества соблазнов. Его никогда не отпускали в летний лагерь. Родители, беря сына с собой на отдых, ни разу не ездили на экскурсии в лесистые местности, тем более в заповедники. На рыбалку с ребятами приходилось вырываться окольными путями, чтобы ни дай бог, дома не проведали.

И чем больше мальчишка думал о запретах, тем сильнее манило его переплетение ветвей, тревожные крики невидимых птиц, далекое пение ненавистных прадеду собратьев. Слава переживал, пару раз был готов сознаться во всем родителям, но каждый раз что-то удерживало его. А потом он повстречал Бриану.

На первом курсе университета в преддверии Нового года он вырвался в Питер к дяде. Бродил по городу, ежась от сырого ветра, несущего острые кристаллики льда, любовался отблесками заката на шпилях Петропавловской крепости, слушал неторопливую песню Невы. И 31 декабря возле одной из многочисленных праздничных елок встретил ее.

В белой вязаной шапочке, в короткой кроличьей шубке, Бриана мало напоминала сказочную снегурочку, скорее снежную королеву – непростительно юную, дерзкую, веселую. Новый год они встретили вместе, и следующие дни почти не разлучались. Ощущение праздника кружило голову без шампанского.

Слава был счастлив – у него появилась подруга-эльф, такая же, как он. Не придется выбирать из предложенных невест, не выпадет грустный рок связать жизнь с человеческой женщиной – живущей слишком мало, чтобы тратить на нее свое время. Радость не утихла даже когда она призналась – она лесная. И в город пробралась вместе с друзьями – теми, кто тоже не захотел засыпать на зиму.

– Засыпать? – удивился тогда Слава.

– Ну да, глупый городской, – смеялась Бриана, кружась под снегом. – Если мы не спим зимой – мы медленнее взрослеем, меньше накапливаем магии. Лесу нужны воины, не спорю. Но разве не прекрасно – нестись по сугробам на лыжах, танцевать с метелью, пробираться в город и пакостить вашим чопорным старейшинам? Айда с нами!

Слава не одобрял их забав. Не считал правильным вместе с шумной компанией лесныхзабредать с магазинчики, принадлежащие городскм. Один леснойдля техники – уже трагедия. А когда в магазин забредают пятеро-семеро таких необычных личностей?

Он не пошел с ней и в тот роковой день – за сутки до его возвращения домой. Весь вечер он маялся – думал, как признаться родителям, как подобрать слова, чтобы они тоже поняли – Бриана замечательная.

А назавтра он узнал – Брианы больше нет. Накануне лесныезабрели под закрытие в часовой магазинчик. Забрели – и остановили все часы, даже механические. На беду владелец оказался главой городских Питера и одновременно Видящим. Что могли противопоставить ему юные лесные? Он развеял их туманом – навсегда, без права возрождения.

В родной город Вячеслав Иванов вернулся уже совсем другим существом. Чтобы не жить под одной крышей с родителями, ставшими в одночасье чужими, он снял квартиру. Несколько раз он пытался вернуться, начать жить по заветам прадеда, но каждый раз вспоминал Бриану.

Он понимал – девушка-эльф изменила его. Поэтому, едва сошел снег, и, пронзая прошлогодние слежавшиеся листья, навстречу солнцу ринулись зеленые иглы первой травы, он ушел в лес, чтобы добровольно принести присягу Владыкам. Он возвратился в ставший неприветливым Город уже разведчиком – убежденным в правоте дела леса.

Веру в новые убеждения не поколебала даже появившаяся через несколько лет Анюта – человеческая девушка чем-то неуловимо напоминающая Бриану. Не сложилось. Ему, тогда еще пятикурснику, строгие родители Анны Щукиной указали на дверь – не приглянулся.

Не смотря на все это, Слава уверенно встал за спиной прадеда, зная – именно ему Август Денисович завещает дело своей жизни (лет через пятьдесят, не раньше), именно к нему присматриваются городские старейшины. И потому он мог щедро делиться информацией с лесом– что происходит, что готовится.

Но ритуал призыва арбитров он пропустил. Август Денисович сообщил о нем правнуку только через неделю, когда обеспокоенные лесные издергали своего ценного шпиона – что за чары плетутся за каменными стенами?

О назначении Ани и ее брата арбитрами он тоже узнал с опозданием. А об уготованной им участи – уже от лесных Владык. И только потом от деда.

Преодолеть этот древний кровавый обычай – обычай, зародившийся еще во времена междоусобных войн лесных, он был не в силах. Разве что…

Слава как раз обдумывал совершенно неожиданные мысли, посетившие его по дороге в школу. Он, не задумываясь, выбирал короткую дорогу. Если свернуть от ателье к продуктовому и нырнуть в тень между ним и лотерейным киоском, можно преодолеть сразу десяток кварталов и выбраться из-под арки старого краснокирпичного дома у заводских проходных. Далее парк, где между палаткой летнего кафе и раскрошившимся бордюром давным-давно не работающего фонтана есть очередной лаз – сразу в подъезд под лестницу дома, куда недавно переехал лучший книжный города. А оттуда и до школы два квартала. Пешком – пять минут.

Предстояло отвести два урока, один факультатив и тогда подумать – возможно ли помочь не только лесу, но и себе. А, может, и ребятам. Не смотря на то, что с точки зрения эльфов все были совершеннолетними, они оставались бессовестно молодыми и не заслуживали гибели, как и когда-то Бриана. Так считал лесной по имени Са-а-ар, притворяющийся городскимВячеславом Ивановым.

Эля Тихонова

Она как всегда опаздывала. Женька позвонил уже в третий раз, а она еще копалась, не успевая даже заглянуть в зеркало. Зато время потрачено не зря. Эля думала всю ночь, как связаться с бабушкой или Эриком так, чтобы эльфы не просекли. Даже в короткие минуты беспокойного сна в ее голове прокручивались варианты.

Уснула она где-то часа в четыре ночи, когда нужное решение прочно угнездилось в ее мыслях. Простейшее, надо сказать, решение. Жаль, конечно, что у них с бабушкой не придуман тайный язык, но пока и так сгодится.

Рано, едва расцвело, Элька оделась и поспешила на первый этаж к квартире Лики – девочки, учившейся в шестом классе ее школы. Лика была вредной, но Тихонову побаивалась. Разбудить ее Элька не боялась – каждый день к восьми Лика ездила через полгорода в спортшколу. Представьте себе шестиклассницу, метающую диск. Представили? Идем дальше.

Эля долго давила на кнопку звонка, пока оббитая коричневым дерматином дверь не открылась, выпуская наружу запах жарящихся котлет и занудный лай собачонки. Румяная физиономия появившейся Анжелики Огурцовой пестрела веснушками и следом зеленого фломастера через весь лоб.

– Слышь, Огурчик, спасай! Дай в сеть выйти на пять секунд. Любую домашку решу на пять за это. Лады? – Элька ужом вертелась на лестничной площадке, раздумывая, как бы прошмыгнуть между дверью и внушительной фигурой шестиклассницы.

– А у самой что не так? – удивилась Лика, не отступая от порога.

– Мышь провод перегрызла. Монеты на счете закончились. Тараканы монитор свистнули. Лик, я с утра туга на фантазию. Нельзя мне это письмо с домашнего компа посылать. Выручай.

– Да пожалуйста. Сочинение напишешь? – смилостивилась Огурцова.

– Хоть поэму, – облегченно вздохнула Элька. – Пусти только до машины. Тьфу, до компа.

Отправить придуманное заранее письмо с созданного только что почтового ящика не составило труда. Ни строчки об эльфах, ни полного собственного имени девочка не указала. Зато страху на бабушку с Эриком она наведет – сто процентов.

"Бабуля, милая, мне так плохо! – писала талантливая внучка. – В школе меня не принимают. Учителя издеваются, грозятся выгнать и отправить в колонию для малолетних преступников. Одноклассники дразнятся и дерутся. Приходится "чудить". Я абсолютно не приспособлена для местных условий. Мать с отцом ругаются. Пойми, если ты просто позвонишь, а не приедешь, они станут ругаться еще сильнее. И жизнь станет окончательно невыносимой. Приезжай как можно скорее, от тебя зависят мое здоровье и моя жизнь.

Eleanor"

Эрик тоже получил свою порцию жалоб. Хитрая ученица знала, как зацепить своего учителя.

"Уважаемый Эрик! Спешу тебе сообщить (только не ругайся, я знаю, я глупая. Ты сам об этом не раз говорил) – на днях вместе с моим другом мне удалось-таки вызвать тварь Запредельного (а ты говорил – я в этой области бездарна, за это с тебя – исполнить мое любое желание).

Ты спросишь – откуда у меня такие таланты? Бабушке не говори, я скачала у нее на компьютере какой-то файл. Вернее, файлы. Там был описан ритуал. Мы с другом не удержались, попробовали. Вот и получилось.

Наш гость – замечательный… был поначалу. А теперь он такое творит (((

Ты точно не скажешь бабушке, верно? Я понимаю, ты оч-ч-чень занятой и важный, но пожалуйста, приезжай. Без твоей помощи произойдет конец света в отдельно взятом городе. Спаси меня, и я больше не буду делать глупостей.

Elli"

Теперь остается надеяться и ждать.

Гордая собой донельзя, Тихонова возвратилась домой и попала маме под горячую руку. Пришлось браться за пылесос и швабру. Уборка отняла полтора часа драгоценного времени.

Выбежав на улицу, девочка не сразу поняла, отчего ее товарищи по несчастью задрав головы смотрят вверх. А когда сама взглянула, споткнулась от неожиданности. Как ее успел подхватить предусмотрительный Валентин – не стоило даже гадать.

Придерживая девочку за плечи, защитник предупреждающе зашептал:

– Это видим только мы. Благодаря заклятью эльфов нам стало доступно их необычное зрение. Закрой рот и посмотри себе под ноги, пошевели пальцами в туфлях – помогает отвлечься. Немедленно! – сердито шикнул он.

Действительно, головокружение исчезло также быстро, как и появилось. Зато Женька веселился от души.

– Флейтист, скажи, я такой же шальной был?

– Хуже, – признался защитник. – Пойдемте к троллейбусной остановке. И не смотрите на меня так. Я сам не знаю – что творится вокруг.

Эля приотстала от них и снова осторожно посмотрела вверх.

Вам попадалась когда-нибудь елочная гирлянда в виде светящихся трубочек? Теперь представьте себе миллионы таких сияющих гирлянд, словно полноводная река текущих по небу, переплетающихся, закручивающихся в жгуты и спирали. Прямо над Элькиным двором обнаружилась подобная река. Она разделялась на два рукава. Один тугой пружиной тянулся вверх, истаивая за полупрозрачным облачком. Другой круто поворачивал в районе школы, то есть через три квартала, и утекал вдоль проспекта Пролетариев к хлебозаводу.

– Валь, может, пройдемся, – Женька удивленно оглядывался по сторонам, как и остальные подмечая перемены в привычном облике города.

С фасадов типовых домов смотрели каменные горгульи и химеры. На ранее обшарпанных балконах под сохнущим бельем проявились живописные мозаики, сверкающие на солнышке точно елочные игрушки.

Мимо проехал переполненный молодыми эльфами автобус. Пассажиры умудрялись танцевать, петь и корчить рожи ничего не подозревающим прохожим.

На перекрестке друзьям повстречалась дама в широкополой шляпе, утыканной пышными синими перьями. На коротком поводке дама вела рыжую рогатую собаку. Вдоль собачьего позвоночника вздымался шипастый костяной гребень, какой любят изображать в фильмах про динозавров. Заметив, что их разглядывают, и собака, и ее дама вежливо кивнули.