Текст книги "Карабинер (СИ)"
Автор книги: Элен Форс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Глава 48. Капризы женщины.
Зейд.
– Вы очень расстроили мою жену. – Устраиваюсь на стуле, рассматривая шеренгу врачей. В моих руках злополучная папка, которую я не удосужился открыть. У меня не было даже мысли, что в ней может быть что-то не то.
– Простите, сеньор Хегазу. Я лишь озвучила диагноз, как и всем остальным пациентам. – Женщина сжалась. Циничная и хладнокровная.
Про неё говорили многое. Кто-то восторгался её компетентностью, кто-то писал, что она слишком жестока для той, кто способствует зачатию детей.
– Кажется, я просил собрать анализы и предоставить сначала мне отчет в папке, прежде чем озвучивать что-то моей жене. – стучу пальцем по картону, желая скрутить шею безмозглой курице. – К тому же, я направил отчет в несколько исследовательских центров и получил неоднозначное заключение, из которого могу сделать вывод, что все не так категорично, как вы тут расписали.
– Простите, женщина в праве…
– Женщины эмоциональны. И порой им не всё нужно знать. – Бросаю папку во врача. Не ей выносить приговор. – Я закрываю вашу больницу. Вы все уволены сегодняшним днём. Можете сказать спасибо писькиному доктору.
Поднимаюсь на ноги.
Не снимаю с себя вины, мои действия сильно расшатали Нату, но с этим я разберусь.
Но вот перед тем, как отправить Нату сюда, я дал чёткое указание провести предварительно обследование и направить мне заключение. Никакой самодеятельности, назначений и диагнозов. Как чувствовал же.
– Сеньор Хегазу, это не справедливо…
– Серхео… – показываю жестом, чтобы меня избавили от этих стенаний. Будут лучше в следующий раз думать.
Выхожу на улицу и закуриваю.
Я вернул Нату в дом, потому что там было больше свежего воздуха, солнца и покоя. Разрешил ей гулять в городе. Ремонт особняка был почти завершен, там можно было уже полноценно жить. Устраивать пикники, плавать в бассейне, загорать… подпалить дом, если от этого станет легче.
Пожалуй, я разрешил бы подпалить девчонке себя, если бы Нате это принесло удовольствие. Чтобы Нате не было скучно, пока я решаю накопившиеся дела, даже отвез к ней туда ее подругу, хотя она чертовски меня раздражала.
– На сегодня ещё будут распоряжения? – Серхео выходит из больницы вслед за мной.
– Да. Арендуй самолёт на месяц и выпиши маршрутные листы. Сначала на Москву, потом из Москвы в Тель-Авив.
– Хотите устроить медовый месяц? – губы помощника трогает улыбка. Он и сам недавно женился.
Я хотел отвезти Нату домой, чтобы она осознала, как изменилась и что сама не захочет возвращаться в старую жизнь. Ей был необходим этот контрастный, отрезвляющий душ. К тому же израильтянин, с которым я консультировался, посоветовал найти биологическую мать Наты и сделать некоторые анализы, чтобы понять патологию. Я уже попросил содействия у друзей в посольстве, нужно было найти женщину, из-под земли достать.
Потом я собирался отвезти ее в клинику, где исследовали такие патологии. Они обещали помочь. Я не собирался опускать руки.
Ната
Зейда практически никогда не было в особняке. Частично я радовалась этому, потому что могла собраться с мыслями и зализать раны. Но в то же время его отсутствие говорило о том, что его задела моя дееспособность. Зейд больше не считал, что мы должны проводить много времени вместе. И отпускать меня он всё также не собирался.
Карабинер признал свою ошибку, клялся, что всё позади и его поступки были следствием злости, потому что он думал, что я отвергла его. Зейд просто не понимал, что он мог любой своей ошибкой раздавить, уничтожить. С каждой новой такой ошибкой мне будет всё сложнее восстанавливаться.
Я была в его абсолютной власти.
И дети. Самый больной вопрос для всех. Обязательно в будущем он захочет сына или дочь и будет искать способ завести ребёнка. Так всегда бывает. Что будет через пять или десять лет?
Удобно устроившись в гамаке, я читала книгу, детектив должен был развеселить меня, но я, наоборот, впала в уныние. Сюжет меня пугал и затрагивал темы, о которых не хотелось думать. Беременные женщины и маленькие дети теперь преследовали меня повсюду, они стягивались ко мне, чтобы напоминать о моей ущербности.
Когда во двор заехала тёмная машина с затонированными стёклами я вся напряглась. Не было сомнений, что это Зейд. Несмотря на свою новую должность, он предпочитал сам ездить за рулём. Карабинер не любил большое количество охраны и не сильно боялся врагов. Кому-то могло показаться, что это глупо и самонадеянно, но я знала, что Зейд сам мог справиться со своими врагами.
Он вышел из машины, и я застыла. Сначала хотела встать, чтобы встретить его, но не смогла пошевелиться при виде мужчины.
По всему телу пробежала дрожь. Меня парализовало.
Карабинер был в брюках и чёрной футболке. По дороге сюда он успел переодеться в более неформальный вид. В его руках был огромный букет ромашек. Моих любимых. Очень странный выбор, мужчина угадал или узнал? Я никогда ему до этого не говорила какие цветы я люблю. Господи, да он никогда не спрашивал ничего подобного.
Зейд подошёл ко мне, сел на корточки и чмокнул в губы. Легко так.
– Привет. – Он положил цветы мне на колени, а я боялась пошевелиться. Чувство такое, что его зомби укусил. – Как твоё самочувствие?
Я была в шаге от сердечного приступа. Даже прикоснулась ко лбу, желая проверить, не от температуры ли у меня галлюцинации. Возможно, всё происходящее просто плод моего больного сознания.
Зейд перехватывает руку и целует ладонь. Щетина приятно колет кожу.
– Я взял отпуск. Решил отвезти тебя домой. Отвлечься и повидаться с близкими. – Он прекрасно знает, что у меня нет родных. Не понимаю, зачем Зейду это. Не могу себе представить Карабинера в Ярославле.
Зейд меня пугал. Он решил отвезти меня домой и убить там? Избавиться от последнего свидетеля?
– Зачем?
– Хочу посмотреть на то, где ты выросла.
– Зачем? – Откладываю в сторону букет и встаю на ноги, обхожу стороной Зейда, смотрю на него внимательно. Хочу понять, нет ли травмы головы.
Мужчина поднимается в след за мной, прячет руки в карманы и хмурится.
– Если не хочешь, не поедем. – Тон Карабинера меняется, мужчина каменеет и становится жестче. Поджимает пухлые губы, пытаясь сдержаться. Усмехаюсь, скрещиваю на груди руки, в такой позе я чувствую себя увереннее.
Не на долго его хватило. Первое моё сопротивление, и он уже теряет самообладание.
– Разве мои желания имеют какое-то значение? – Искренне не понимаю, чего он добивается. – Как сеньор Хегазу скажет, так я и сделаю. Так было, есть и будет всегда.
Хожу по острому лезвию, вижу, что Зейд в шаге от того, чтобы приструнить меня, поставить на место. Я не специально вывожу его из себя, я лишь говорю правду. У меня больше нет сил подстраиваться под его желания, я устала бояться. Легче умереть, чем постоянно жить в страхе.
– Твои желания – то, чем я хочу заняться в ближайшее время. – Звучит красиво. Будет ли так на самом деле? – Чего ты хочешь, скажи.
Смотрю сначала на Зейда, потом на букет цветов. Зейд и романтичные жесты, как демон с крыльями ангела. Чувство такое, что он выдрал их с кровью у невинного человека. Только пугает.
– Хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
– На самом деле, ты хочешь не этого. – Он делает несколько шагов мне навстречу, вынуждая отступать. Шаги Зейда шире, поэтому он настигает меня, догоняет и берёт за руку, сжимает ладонь, переплетая силой пальцы. – Ты злишься, и твоя злость оправдана. Если тебе станет легче – ударь меня. Хочешь, бей, пока не станет легче. Но не говори глупости.
– У тебя я всегда говорю глупости. В этом и проблема. Я говорю. Ты не слышишь ничего. – Я бы вырвалась, если бы у меня хватило сил. Зейд держит крепко, намертво. Буравит меня тяжёлым взглядом, вынуждая дрожать. – Ты делаешь мне больно…
– Ты мне тоже. – Отвечает на полном серьёзе. – Если бы у меня было намерение сделать тебе больно, я бы бегал по цветочным магазинам как верный пёс?
– Прости, совсем забыла кто ты. Это большая честь получить цветы, а не траурный венок от сеньора Хегазу. Огромный и благородный поступок с вашей стороны. Упасть в ноги? – Наверное, не стоило дёргать тигра за усы. Конечно, я понимала, какой это большой шаг, покупка цветов для Зейда. Он не из тех мужчин, кто приходит в лавку и собирает в букет. Наверное, даже не из тех, кто просит купить цветы, но он это сделал, а я критикую зачатки его исправления.
– В ноги падать не нужно. Можно просто поцеловать, обласкать и не сношать мозг. – Елейным голосом проговорил Карабинер, или уже точнее министр тёмных делишек. Зейд резко отпускает меня, берёт ромашки, передавливает букет ладонью, ломая несколько веточек. Разворачивается и уходит, выбрасывая их по пути. Уже у самой машины бросает громко: Буду вечером!
Зейд.
Хочу трахаться.
Секс с Натой как наваждение. Любое её движение, поза, слово… Всё провоцирует.
Чувствую себя диабетиком в кофейне, глаза разбегаются, всего хочется, но ничего нельзя.
Мы сидим втроём за большим столом в столовой. С одной стороны я, с другой – Ната со своей подружкой. Они не похожи, видно, что их связывает прошлое и отсутствие близких людей, в остальном между ними ничего нет объединяющего.
Ната ковыряется в тарелке вилкой без аппетита, облизывает пересохшие губы, потом кусает нижнюю и зубами сдирает кожицу. Невольно поправляю брюки, потому что фантазия тут же представляет мой член между розовых губок, обласканный язычком. Девочка выучила как я люблю, знает, как доставить удовольствие.
Она поднимает глаза, будто чувствует, смотрит пронзительно и, мне кажется, ждёт. Я так хочу её, что в шаге от того, чтобы выкинуть белобрысую за дверь и натянуть Малышку вместо ужина.
Опускает глаза. Подносит вилку ко рту, вытягивает губки бантиком и втягивает спагетти. Макаронина скользит по нижней губе и исчезает.
Блядство.
Разве можно с таким аппетитом сосать ебучие макароны.
Отворачиваюсь в сторону. Не могу больше смотреть на это.
Заканчивает ужин, Ната отдаёт свою тарелку Марии, нашей домработнице, и убегает в свою комнату, что-то буркнув на ходу. Провожая её взглядом, слежу за тем, как колышется её грудь при каждом шаге. Меня торкает от одного лишь силуэта.
Такого долгое воздержание у меня было до полового созревания.
– Не переживайте, скоро отойдёт. – Подаёт голос белобрысая, она не торопится за подругой. Сидит напротив меня и смотрит так деловито, строя из себя домашнего психолога. – Наташка с детства отходчивая, всегда до жути была мягкая, даже во вред в себе. А Вас точно простит и всё забудет.
– С чего ты решила, что я жажду твоего комментария?
– Хотела поддержать разговор. – Девчонка хмурится, искренне думала, что я начну с ней вести светскую беседу.
Мария за моей спиной моет посуду, она не из тех, кто будет распускать уши и сплетни, но я всё равно немного подаюсь вперёд, чтобы меня услышала только девчонка. Не хочу потом ещё и за это просить прощения у Наты.
– Чтобы ты понимала… я не помню даже твоего имени. И не пытался запомнить. Мне оно не интересно, потому что ты НЕ МОЯ подруга. И женщин я не воспринимаю, никого, кроме Наты. Поэтому давай все эти правила приличия оставим для кого-то другого.
Поднимаюсь на ноги. Хочу догнать Нату и поговорить.
– Вы очень грубы со всеми. – Надувается, встаёт и демонстративно откидывает волосы. Видимо, это должно было произвести на меня впечатление. – Попробуйте начать изменения с себя, тогда, может быть, и любимая женщина будет счастливее.
Даже Мария замерла. Почувствовал спиной как она застыла.
Глупая девчонка. Слишком уверенная в себе, считает себя настолько очаровательной, что может вертеть мужиками, как ей хочется. Такие быстро сгорают от собственной самонадеянности и глупости. И мне никогда не нравились такие.
– Спасибо. Как же я раньше жил без этого совета. – Она не сразу улавливает сарказм. Я огибаю стол и равняюсь с девчонкой. – Прежде чем раздавать советы, продержись хотя бы на одном ебаре больше месяца.
Белобрысая меня развеселила. Я мог бы закопать её в этом саду живьём, и даже Ната бы не узнала куда она пропала. Она жива после своих экспертных советов просто потому, что она единственная подруга Наты. Вот и пусть будет хорошей подругой.
Толкаю дверь в комнату Наты, которая должна быть нашей комнатой, но меня в кровать никто добровольно не пускает. Непривычно упрашивать девушку, просить о близости.
Дверь оказывается закрыта. Ната подперла её чем-то, потому что замков в этом доме нет.
Заношу руку, чтобы ударить по дереву и замираю. Сжимаю ладонь в кулак.
Маленькая стерва!
Ната.
Задерживаю дыхание.
Слышу Зейда за дверью, он стоит там.
Мне не хотелось с ним спать этой ночью, поэтому я подперла дверь комодом. Пришлось хорошо постараться, чтобы протащить его через всю комнату.
Карабинер стучит долго, но убедившись, что я не собираюсь открывать, уходит, и я выдыхаю.
Чтобы мне не было тут так одиноко и скучно, Зейд привёз ко мне Алину. Так он видимо хотел показать, что не собирается заточить меня в особняке. Он настойчиво создавал видимость, что всё хорошо. Пытался быть милым и обходительным, что выглядело странно.
Сама природа создала лицо Зейда так, что оно не могло быть милым.
Присутствие Алины меня только раздражало, она пыталась меня поддержать и говорила всякие глупости, которые не попадали в цель, а лишь выводили меня из себя. Ей было не понять ни мою ситуацию ни того, кто Зейд такой и на что он способен.
Я сбросила одежду и забралась в душ, быстро помылась и укуталась в полотенце.
На меня давило это место психологически, оно было создано Карабинером как уютное семейное гнёздышко для жены и детей. Тут всё было обустроено для большой семьи. И мне одной тут было невыносимо одиноко.
– Не перестаёшь меня удивлять. – Дёргаюсь вся, машинально отпускаю полотенце, и оно тут же падает на пол.
Зейд спокойно сидит на кровати, закинув ногу на ногу. Я бросаю взгляд сначала на него, потом на дверь, подпёртую комодом, не понимая, как он забрался в комнату. Потом смотрю на открытое окно и бледнею. Я и подумать не могла, что он полезет в окно! Зейд… на второй этаж?
– Думал, ты слабенькая, а ты вон с какой лёгкостью мебель передвигаешь. – Зейд крутит зажигалку в руках. Весь напрягается, рассматривает меня с жадностью. Глаза темнеют, начинают влажно блестеть.
Опускаюсь, неловко поднимаю полотенце и прикрываюсь им.
– Что ты тут делаешь?
– Забавно. Чем больше я даю тебе свободы, тем сильнее ты борзеешь. – Заключает он, поджимая губы. Кажется, я перешагнула все рамки дозволенного. – Путая слабость с хорошим отношением. Хочу предупредить тебя, Любимая, что терпение и благородство никогда не были моими добродетелями.
– Спасибо за предупреждение, я всегда это знала. – Выдавливаю улыбку. Сегодня я уже думала на эту тему, что чем больше Зейд сдерживал себя, тем дальше я заходила. Я и сама это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Обида во мне так крепко засела, что я никак не могла от неё избавиться. Сама себе напоминала ребёнка. К тому же, я хотела уйти, стать свободной и попробовать построить своё будущее. Самостоятельное бездетное будущее. – Что ты тут делаешь?
– Пришёл поговорить. Хотел напомнить, что это и моя комната. – Он многозначительно усмехается, проводит рукой по покрывалу на кровати. Я тут же вспыхиваю, потому что догадываюсь к чему он клонит. – Завтра мы вылетаем на твою родину. Ты не рада?
Нет. Мне не хотелось никого видеть и обсуждать мою жизнь. И я не понимала главного, зачем этот отпуск Зейду, чего он добивается?
– Не понимаю зачем это тебе? – озвучиваю мысль. Не могу пошевелиться под его немигающим взглядом.
– Сказал же, хочу посмотреть на места твоей юности. Мы будем там не долго. Потом отправимся на море. И… – Зейд задумчиво крутит зажигалку, на висках проступают вены. – Признаюсь, я хочу посетить одну клинику, пройти там обследование.
Нервно усмехаюсь. Смотрю на него, чувствуя жжение в глазах от слёз. Я не сомневалась ни секунды, что Зейд не оставит мысли о детях, в будущем он будем винить меня в том, что у него нет детей.
– Малыш, просто заключение врача неоднозначно. Нужно услышать стороннее мнение. Я хочу, чтобы тебя посмотрел лучший специалист в этой области. – Он старается говорить мягко. – Не опускай руки. Нельзя поставить крест вот так сразу.
– А что потом? Ты отпустишь меня? – Спрашиваю его дрожащим голосом, не могу справиться с потоком слёз. – Когда поймёшь, что всё напрасно, ты отпустишь меня?
Карабинер зависает, вижу, как он снова бледнеет. Не находит, что сказать.
Становится мрачнее грозового неба.
– Ты закрыл меня в этом доме подальше от себя…
– Ната! – Зейд рявкает так, что подскакиваю на месте. Я бы сорвалась с места и спряталась бы в ванной, если бы он не подлетел ко мне и не взял за шиворот как котёнка. Карабинер держал меня осторожно, но мне всё равно казалось, что он меня сдавливает, перекрывает кислород. – Не неси ересь! Мне нужно было уладить дела, поэтому я большую часть времени провёл в Риме. Чтобы тебе не было скучно тут одной, я даже привёз сюда твою пустоголовую подругу, которая меня раздражает. Теперь, когда все хвосты подчищены, я хочу провести с тобой время, съездить в твой родной город и в Тель-Авив. Там море, солнце и клиника, о которой я говорил. И… блядь… бездетность не приговор. Мы будем жить дальше. Вместе. Ты бы бросила меня, если бы я был бесплоден?
В его руках, когда он говорил со мной на равных, всё казалось простым и не страшным.
Зейд резко выпустил меня, он практически оттолкнул меня от себя, словно ему было неприятно меня обнимать.
– Я до остервенения тебя хочу. – Заявляет он хрипло. – Лучше оденься сейчас же, иначе трахну. Просто нагну и отымею.
Быстро киваю и иду к шкафу, неловко пытаюсь одной рукой натянуть полотенце, прикрыть прелести. После слов Зейда мне стало дико жарко и неловко. До меня стал доходить смысл его взглядов за столом.
Зейд за ужином был очень напряжённым, сжимал вилку так сильно, что она гнулась под его мощью. Карабинер испепелял меня взглядом.
Пока я одевалась, спрятавшись за дверкой шкафа, Зейд оттащил на место комод. В отличие от меня ему не нужно было прикладывать особые усилия, чтобы сместить его.
– Ладно, я пойду, найду себе другую спальню. – Фырчит мужчина, не глядя на меня. Зейд проводит рукой по волосам, чтобы пригладить их. После перехода в министерство он сменил причёску, волосы стали длиннее и теперь длинные пряди иногда падали на лоб. Мне нравилась эта небрежность, она придавала ему человечности.
– Спасибо. – Говорю ему, испытывая смешанные чувства. Было видно, что он очень старается. Совершает практически невозможное для него, но я всё равно дико боялась, что его отношение поменяется и Зейд просто сломает меня. Моя любовь к нему была подобна вирусу, проникала в каждую клетку моего организма, медленно убивая.
Глава 49. Родные корни.
Я не смогла сдержать улыбки, глядя на негодующего Карабинера.
Мы заселились в самую дорогую гостиницу города, которая, конечно же, слабо отвечала стандартам, к которым привык Зейд. Мужчина осматривал номер, поджав губы в тонкую линию. Он явно ждал чего-то большего.
Мальчик из детского дома, бедный сириец, успел привыкнуть к красивой жизни и отвыкать никак не собирался.
Зейд привлекал к себе большое количество внимания. Он и в Италии выделялся, не был похож на итальянца, но здесь в маленькой Ярославе он был подобен экзотичному хищнику, на которого все глазели.
Смуглый с иссиня-чёрными волосами во всём чёрном Зейд напоминал немного араба. Тёмно-карие глаза, практически чёрные, обрамлённые густыми ресницами были словно накрашенными. Слишком яркие и не привычные для местных жителей.
На ресепшене все шептались без остановки, когда мы заселялись. Работницы отеля просто теряли дар речи и зависали, когда он заговаривал с ними. У меня не было ни капли ревности, я смотрела на происходящее снисходительно. Меня лишь забавляла реакция людей на него.
– А чего ты ждал? – спрашиваю его, пытаясь не рассмеяться. – Это небольшой городок.
Карабинер не ответил. Мы прилетели сюда без охраны. Никто не знал, кто такой Зейд здесь. Фактически, он был в моём родном городе простым туристом, никакого могущества Хегазу.
Мы решили прогуляться. Вышли из номера и направились к набережной. Только оказавшись в родном городе, я поняла, как соскучилась по маленьким домам в центре, милым дворикам и Волге.
Проходя по улочкам, я невольно вспоминала моменты из детства и как гуляла здесь с Паоло. Тут была моя жизнь, тут произошли ключевые события, отправившие меня к Карабинеру в плен. Я так погрузилась в размышления, но не обратила внимание, что мы шли несколько минут в полной тишине, не говоря ни слова друг другу.
Зейд держал меня под руку, ничего не требуя, а просто сопровождая.
Уже на набережной, когда мы подходили к круизному теплоходу, Зейд отошёл от меня, когда ему позвонили, Карабинер остановился у урны, стряхивая в неё пепел и не выпуская меня из виду. Я же подошла ближе к лайнеру и смотрела на туристов, что выходили из него.
Всегда мечтала отправиться в круиз, пожить на теплоходе.
В какой-то момент я почувствовала странное жжение на затылке. Когда я уже оборачивалась, меня окликнули:
– Наташка, ты что ль? – недалеко от меня стояла Рената, моя одноклассница, мы вместе выросли в детском доме.
Открыто мы никогда не враждовали, у меня был не тот характер, чтобы с кем-то конфликтовать, но Ренату я никогда не любила, а она меня. Очень часто в детстве она подстраивала мелкие провокации, чтобы меня унизить или как-то задеть.
Рената вообще была королевой у нас в детском доме. Самой красивой девчонкой, по ней все мальчики сходили с ума. От этого она чувствовала себя неприкосновенной.
– Рената. Костя. – растерянно пробормотала я, желая спрятаться. Рядом с Ренатой стоял Костя, её парень. Он тоже был из наших, только постарше. Когда-то дико нравился мне, я писала его в дневнике и обводила его сердечком. Меня охватило волнение. На самом деле ещё до отъезда в Италию я давно не видела их и не хотела бы встречаться сейчас.
Рената была в розовом платье, подчёркивающим её фигуру, очень коротком. Как сказал бы Зейд, даже вульгарном.
– Ты вроде как же продала всё своё шмотье и переехала в Италию к мужику. Не заладилось, да? – Она говорила со мной с высока, явно считая, что она красивее, лучше и в жизни у неё всё поинтереснее, чем у такой неудачницы как я.
Последнее она, кстати, постоянно мне повторяла: «Такая неудачница как ты, сгниёт здесь»
– Рената. – Качает головой Костя, пытаясь приструнить подругу. Видно, что ему неудобно за её поведение. – Не слушай её, выглядишь отлично.
Комплимент Кости заставил на моих щеках заиграть румянцу. Он никогда ничего подобного мне не говорил. В юности я бы многое отдала за комплимент от него, а теперь вот мне было безразлично. Я даже больше не находила его красивым. Наоборот.
Рената по-своему поняла мою реакцию и зашипела от негодования, готовая броситься на соперницу. Она всегда ревностно охраняла своего парня.
– А что, спросить уже нельзя? – говорит она ему как ни в чём не бывало. Она откровенно хочет меня задеть, причинить боль своими словами. – Мне жалко просто Наташку, наивную башку. Понравилась впервые парню и уши развесила, вот он её и облапошил, попользовался и бросил…
Если бы Рената знала, как точно она попала в цель, хлопала бы тут в ладоши от счастья.
К этому моменту Зейд уже договорил свой разговор и стоял позади старых знакомых, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Он смотрел с таким диким презрением на обоих, что я не смогла даже расстроиться от слов Ренаты.
– Это кто? – спросил он на итальянском, хотя прекрасно, как я выяснила, знал русский.
– Старые знакомые. – Отвечаю ему, неожиданно улыбаясь. Рената и Костя оборачиваются одновременно, я вижу ужас в их глазах, потому что взгляд Зейда ничего хорошего не обещает. Он смотрит на Костю, сделавшего мне комплимент так выразительно, что у того ноги подгибаются.
– А это… – Рената, оглядывается и смотрит на меня как на инопланетянина. Её рот болезненно кривится. Такого поворота она не ожидала, и я испытываю ликование.
– Муж. – говорит уже с красивым акцентом Зейд. У него бархатистый тембр, немного рычащий, и от этого очень сексуальный. – Зейд Хегазу.
Губы Ренаты складываются буквой «о». Она пытается рассмотреть каждую деталь в образе моего спутника.
При вылете из Италии оказалось, что Зейд с лёгкостью отменил наш развод и я теперь снова была Ната Хегазу. У него всё было просто, по мановению его руки. Это чертовски пугало меня. Для себя я не решила ещё, что чувствую.
– Рената. – представилась подруга, протягивая ему руку, которую мой муж успешно проигнорировал. Зейд обошёл их и встал рядом со мной, обнял за талию, сжимаю руку на бедре. – А Вы серьёзно муж? Никто из наших не говорил, что Наташка вышла замуж и фоток со свадьбы не было… Вы когда поженились? Просто ты с Паоло уезжала, кучерявым таким.
Видимо ей не верилось, что я могла заполучить такого мужчину как Зейд. Рената активно жестикулировала и тыкала в меня пальцем. Да и подлости не было предела, она откровенно дискредитировала меня в глазах мужчины.
– Штамп показать? – вкрадчиво интересует Зейд, разминаю шею. – Или так отъебётесь и пойдёте своей дорогой?
У него была феноменальная способность уничтожать людей. С Ренатой никто никогда так не разговаривал, она побледнела и покрылась пятнами, стала напоминать мухомор.
Рената уже открыла рот, чтобы сказать очередную гадость, но в последний момент струсила, столкнувшись с ледяным взглядом Зейда. Просто развернулась на каблуках и пошла в противоположную сторону.
Я чуть не прыснула от смеха.
Костя добродушно пожал плечами.
– Ты прости её. Рената, она же всё ещё ребёнок, конкурирует с тобой во всём как в детстве. – У меня челюсть отвисает. Лично я никогда с ней ни в чём не конкурировала. Мне было далеко до неё во всём. – Она в школьные годы вообще с ума сходила от того, что ты нравилась всем мальчикам. Это она тогда остригла тебе волосы ночью…
Зейду пришлось прижать меня к себе сильнее.
На Ренату у меня не было злости спустя столько лет. Просто слова Кости стало откровением. Я никогда подумать не могла, что нравлюсь кому-то. Обычно никто не обращал на меня внимание.
Перед школьным балом, когда я придумала, как накрутить волосы на ленты, чтобы быть красивой, кто-то подстриг меня ночью под мальчика. Я тогда плакала всю неделю и не пошла на бал.
– Ладно, рад был тебя видеть. Пока! – Костя ушёл вслед за Ренатой, он всегда бегал за ней как хвостик.
– У меня никогда не было сомнений, что ты сводишь всех с ума вокруг себя. – Говорит Зейд, зажимая лицо ладонями и чувственно целуя. – Как ты умудрилась остаться невинной до сих пор не понимаю.
– На самом деле на меня редко кто обращал внимание. – Признаюсь ему, слабо улыбаясь. – Меня не приглашали на свидание, не говорили комплименты.
– Поразительная слепота, Малыш. – Усмехается Зейд. – Эта Рената ненавидит тебя, потому что её хахаль, судя по всему, всю свою жизнь пускает на тебя слюни. А ты ни сном ни духом…
– Думаешь? – Его глаза тут же неодобрительно темнеют, включается ревность. А я становлюсь игривой. Прижимаюсь к нему и спрашиваю: думаешь, я и сейчас ему нравлюсь? Мне Костик очень в школе нравился…
– У тебя отвратительный вкус. Костик, Паоло…
– Ты…
– И я, в том числе…
Зейд.
– Ирина Михайловна? – Захожу в просторный кабинет директрисы и закрываю за собой массивную дверь. Достаточно шикарный кабинет государственного работника в облезлом здании. Директриса себе ни в чём не отказывает.
Женщина снимает очки и смотрит на меня с прищуром. Вокруг голубых глаз собираются тонкие морщинки. Я не сразу улавливаю сходство, нахожу общие черты лишь потому, что знаю – она мама Наты.
Та, что бросила мою девочку на произвол судьбы, не заботясь о ней и не жалея ни секунды. С удовольствием бы придушил суку.
– Здравствуйте. Вы господин Хегазу? – Она смотрит на меня с опаской, не редко иностранцы проявляют интерес к этому заведению. Но я тут по особому случаю. Хочу познакомиться поближе со своей тещей. Прекрасной женщиной, что оставила своего ребёнка в детском доме, что возглавляла многие годы. Так сказать, держала на виду.
Сажусь на стул без приглашения. Не собираюсь с ней церемониться. Я уже заручился зелёным светом у местных, если захожу, убью… и никто искать не будет.
– Он самый. – Трудно скрыть рвущееся наружу презрение.
Ирине Михайловне лет пятьдесят, может быть больше. Она всю свою жизнь проработала здесь. Сначала воспитательницей, потом директрисой. У неё было множество наград за вклад в развитие сирот, поговаривали, что своих детей ей Бог не дал, вот она чужих и тянет на себе.
Но я теперь знал правду. И какая Ирина Михайловна двуличная тоже.
Молодая и красивая воспитательница закрутила роман с женатым директором, бесстыдно пыталась увести его из семьи. Даже забеременела, чтобы аргументов в её пользу было больше. Вот только директор оказался не из робкого десятка и не развелся с женой, уволился, собрал семью и уехал в Питер.
Ирина Михайловна тогда родила, оставила ребёнка в том же детском доме, что работала и стала директором, двигаясь по головам и ломая судьбы детям своей жестокостью.
Я думал, что родителей Наты будет найти сложнее, но, как оказалось, многие знали правду. Она просто не доходила до детей.
Ната, как-то рассказывала мне, что её директриса терпеть не могла, придумывала изощрённые наказания и практически издевалась над девочкой. С другими детьми директриса была не так строга.
– Простите, мне так и не сказали, что Вас интересует и зачем Вы искали встречи со мной? – Она собрана и умна, а ещё хитра и жестока. Нет, точно не похожа на Нату. Прямая её противоположность.
Выгибаю бровь. Я решил, что ничего не расскажу Нате, ей не стоит знать кто её мама. По крайней мере сейчас, не тот период, чтобы открывать ей глаза. Иногда остаться в неведении намного лучше.
– Хотел попросить Вас сдать некоторые анализы. Список отправлю вам на почту. Будьте добры, пройдите обследование завтра же. – На лице женщины зависает недоумение. Она смотрит на меня как на психопата. Обратно надевает очки, видимо, чтобы разглядеть получше.
В каждом её движении я улавливаю нервозность, заносчивость и властолюбие. Она привыкла быть Богом в этом месте. Нравилось, что в её руках сосредоточен десяток жизней. И плевать ей было на то, что это дети, маленькие и нуждающиеся в защите.
– У Вас всё в порядке с головой? – строгий тон воспитательницы выдаёт её с потрохами. Она говорит со мной как со своим воспитанником. Значит, не так уж и умна. Не смогла сделать правильные выводы. – Или мне вызвать полицию?
