Текст книги "Карабинер (СИ)"
Автор книги: Элен Форс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Глава 34. Дядя Арландо.
Сон – иллюзия. Но иногда так не хочется выныривать из сладкого сновидения, зеркального отражения желаний. Порой сны открывают нам глаза, заставляя посмотреть вглубь себя.
С детства мне снятся сны о солнечной Италии. Я мечтала, что перееду в страну страсти и изменю свою жизнь. И сейчас мне снился сон о прекрасной итальянской жизни с Зейдом. Карабинер был обычным человеком из крови и плоти и у нас были дети.
Мы были так счастливы и беззаботны…
– Ната, вставай! – Зейд поднимает меня на ноги до того, как я просыпаюсь и ко мне приходит осознание происходящего. Я ещё пребываю во сне, сохраняю лёгкость. Карабинер выглядит взволнованным, что редкость.
Это пугает меня мгновенно, простреливает и заставляет часто дышать.
– Нужно уходить. – Он подаёт мне одежду, джинсы и футболку. Военная выдержка даёт о себе знать, каждое движение чёткое, собранное. Мужчина точно знает чего хочет и что делать. – Срочно.
В панике пытаюсь быстро выполнить его приказ, но конечности плохо меня слушаются. Я не могу сначала попасть ногой в джинсы, а потом надеваю футболку не той стороной.
После нашего с Зейдом разговора я пошла на балкон и там просидела весь день, наблюдая за мужчинами в чёрном, охраняющим особняк. Они напоминали мне притаившихся аллигаторов. Их присутствие угнетало, раньше я не замечала никого и мне жилось спокойнее. Зейд же весь вечер занимался бумагами Андреа. Я даже заснула без него, не в силах больше ждать мужчину.
– Что случилось? – Спрашиваю у него на ходу, пытаясь успевать за широкими шагами мужчины. – Куда мы спешим?
– Если поторопимся, то ничего не случится. – Голос Зейда прерывает звук автоматной очереди совсем рядом с нами. Мужчина замирает, выпрямляется и ругается на неизвестном диалекте. – Ната, слушай меня внимательно, всё будет хорошо. Тебя не тронут, побоятся последствий. Пока я жив, тебя не тронут. Чтобы тебе не говорили, чтобы не обещали, всё ложь. Каждое слово. Не верь никому, ничего не обещай и ничего не рассказывай. Лучше всего – молчи.
Спросонья мне не сразу удаётся понять к чему это всё говорит Зейд. Но когда двери особняка распахиваются и внутрь вваливается несколько мужчин с автоматами до меня начинает доходить.
Пока я жив, тебя не тронут.
А сколько ты продержишься живым, Зейд?
Карабинера быстро подхватили под руки и повалили на пол, тыкая лицом вниз. Со мной обошлись более нежно, просто схватили и потрясли для убедительности, чтобы я не пыталась рыпаться. Из-за страха я даже не пискнула, смотрела на происходящее, надеясь, что я просто всё ещё сплю.
Вслед за всеми в особняк вошёл мужчина в возрасте, на вид ему было лет пятьдесят. Он был очень похож на Андреа, не нужно быть экстрасенсом, чтобы угадать родство между мужчинами.
– Наконец-то ты на своём месте. – Мужчина в идеально выглаженном костюме цвета слоновой кости сильно выделяется, он просто не вписывается в антураж. Щёголь из прошлого. В костюме тройке и коричневой рубашке он напоминает денди из английского фильма. Ему на пароход да в кругосветное путешествие. – Грязи самое место под ногами…
С этими словами мужчина наступает на голову Зейда и вытирает подошву о жёсткие волосы. Ему доставляет удовольствие такая расстановка сил. Он сверху, властвует над Карабинером.
Я не вижу лицо Зейда, но такое обращение с ним доставляет мне боль.
– Отнесите его в погреб и научите, как мигранты должны себя вести в нашей стране. – Мужчина покрутился на месте, рисуясь как в дешёвом кинофильме. Он заметил меня и его интерес переметнулся в мою сторону.
Если у мужчины было кровное родство с Андреа, значит, он был родственником Зейда, но не признавал его. Наоборот, называл иммигрантом, желая ударить побольнее. Мужская надменность сочилась из каждой клеточки.
– А это у нас кто тут такой красивый? – Мужчина ладонью обхватил своё хозяйство, сжал его, показывая всем своим видом какие у него намерения.
Зейда подняли с пола, я видела, что он не сопротивляется, сохраняет надменную хладнокровность.
Я так часто слышала, что Карабинер ужасен и жесток, что ожидала другой реакции с его стороны. Думала, он будет рвать на куски, но Зейд и бровью не вёл.
Мужчина подходит ко мне и вытягивает руку, чтобы коснуться моего лица. Я дёргаюсь, не хочу, чтобы он меня трогал.
Пока я жив, тебя не тронут.
Он скалится, смотрит на меня с дикой улыбкой и снова тянется, на этот раз решительнее.
– Арландо. – Голос Зейда разрезает раскалённый воздух, проходится по материи невидимым ножом, останавливая руку в воздухе. Карабинер обладал внутренним стержнем, вокруг которого нарастала сила, она подавляла всех вокруг. – Не трогай то, что тебе не принадлежит.
В слабом освещении особняка глаза Зейда опасно сверкнули.
– А то, что, Сириец? – Вызов. Арландо хотел бы, чтобы Зейд бился головой о стену, боялся его, умолял отпустить нас. – Я могу трахнуть её у тебя прямо на глазах, и ты ни черта не сможешь сделать.
– Своим вялым членом ты можешь трахать только свою племянницу – шлюшку Андреа. А мою жену тронешь, вырежу всю твою семью. Не побрезгую и внуком. Сколько ему сейчас, восемь? Я слышал ему нравится там, любит всё эту красную хуйтотень. Автобусы. Будки. Жалко будет лишать его всего этого.
Слова Зейда производят впечатляющий эффект, Арландо забывает напрочь обо мне и переключается на Зейда. Я смотрю на Карабинера, затаив дыхание. Даже в такой ситуации он сохраняет спокойствие и лицо.
– А ты не угрожай мне. – Шипит мужчина и ударяет Зейда в живот. Он вкладывает всю свою силу в удар, но Карабинер даже не сгибается. Зейд поджимает пухлые губы, пытаясь сдержать смешок. Он унижает мужчину всем своим видом. – Я прямо сейчас тебя прикончу.
– Жадность не позволит.
– Сука… Сделайте так, чтобы он захлёбывался кровью. – Здоровый бугай справа от Зейда вытянул автомат и со всей дури приложил прикладом по лбу Карабинера, рассекая Зейду висок.
Я не знаю, как чудом не закричала. Зажмурилась.
До меня доносились глухие удары, только они. Зейд, как и я, не издавал и звука. Он бесшумно выносил десятки ударов. Когда я открыла глаза, Зейд стоял на коленях лицом вниз, изо рта у него тянулась тонкая струйка крови.
– Пойдём, милая, тебе не стоит смотреть на такие вещи. – Арландо сам подхватывает меня под руку и утаскивает вглубь особняка. – Расскажешь, как докатилась до жизни такой и связалась с этим пугалом.
В детском доме я занимала низшую степень иерархии, старалась поменьше высовываться, не попадаться на глаза элите и хорошо учиться. Я считала, что, когда вырвусь наружу, смогу всего добиться своим умом и прятаться больше будет не нужно.
Я была убеждена, что только в нашем интернате царят такие примитивные правила существования, где сила решает всё. Как же сильно я ошибалась!
Вся жизнь – сборище примитивных правил.
Даже сейчас я покорно шла за Арландо, не издавая звуков, боясь привлечь к себе интерес. Меня успокаивали только слова Зейда, я повторяла их словно заклинание – меня не тронут, пока он жив. А Карабинер будет долго жить, он не должен сломаться.
– Как тебя зовут? – Погрузившись в собственные мысли, я не сразу поняла, что мужчина обращается ко мне. Когда до меня дошло, я подняла голову и посмотрела в глаза Арландо. Было что-то сумасшедшее в итальянце.
– Ната. – Я уже привыкла к этому имени. Срослась с ним как со второй коже.
Арландо покачал головой, видимо обдумывая что-то на мой счёт. Мужчина был хитер, было не понятно, чего он хочет.
– Не думал, что когда-нибудь этот отброс женится. – Бросает он. – Я думал, что он вообще никогда не расчехляет штаны, слишком уж скупа его личная жизнь.
С последним я была не согласна, у Зейда определённо не было недостатка в сексе, просто он никогда не афишировал свои связи.
– Давай выпьем и расслабимся. – Предложил мужчина и нырнул в бар. – У моего племянника должно быть что-нибудь стоящее. У Андреа всегда был восхитительный вкус на напитки… Жаль, что у него отвратительный вкус на людей. Мало того, что он сначала связался с этим отбросом Зейдом, потом он ещё решил жениться на шлюхе. Я говорил ему, что такая, как Риана не стоит даже больного барана на моей ферме…
Арландо достал два стакана и водку, поставил их на столик и стал наливать выпивку до краев. Он явно был намерен меня споить тёплой водкой.
Я молча наблюдала за мужчиной, пытаясь понять, что он хочет от меня лично?
– Так ты по собственной воле с черномазым или как все?
Зейд говорил молчать и не верить ни одному слову, но что-то подсказывало мне, что если я буду молчать, ускорю расправу над собой.
– Как все. – Для чего-то отвечаю я, желая продлить себе жизнь. Мой ответ приходится итальянцу по вкусу. Он протягивает стакан водки, и я его принимаю, смотрю и сглатываю. Только от одного глотка я потеряю себя и равновесие. – Простите, но я не дружу с алкоголем.
– Что с твоим итальянским, деточка? Что за акцент? – Арландо явно не был толерантным человеком, признавал только чистокровных итальянцев.
– Я из России. – Отвечаю коротко.
– А. – Замечаю пренебрежение на его лице. – Не имею ничего против твоей страны и лично тебя, но какого хрена Вы все едите в Италию? Почему Вам не сидится у себя?
– Я и сама задаюсь этим вопросом сейчас. – Итальянец смеётся.
– Хочешь домой? – Очередной вопрос с подвохом, почему мне кажется, что после ответа на него мне посыпятся предложения, от которых нельзя будет отказаться.
Арландо снимает галстук и вешает его на спинку кресла.
– Очень.
– Давай услуга за услугу. Ты поможешь мне узнать, где племянник, а я отправлю тебя домой, как тебе? – Арландо крутил стакан с водкой в руке, а я стояла в метре от него, дыша через раз. Один раз меня уже отправили. Спасибо; Хватит. – Или тебе нравится греть постель всякого мусора?
Очень хочется обратить его внимание, что всё-таки речь о моём муже и Зейда я не считала мусором. Но я не говорю ни слова, моё мнение спровоцирует мужчину, а сказать ложь язык не поворачивается. Я так и стою, не в силах вымолвить ни слова.
Настоящий мусор тут Арланда с его суждениями.
– Так я и думал. Ты просто очередная сирийская шлюха, давалка на всё готовая. – говорит он, прочищая горло. – Видел я уже таких, сгорели заживо. Ты не думай, таких, как ты, много. Ты не первая и не последняя, кого Зейд погубил. Я бы выпотрошил этого ублюдка прямо сейчас, но только он один знает, куда повезли его люди племяша. Андреа – дубина редкостная, но, если он сдохнет и не подпишет обновлённое завещание, всё семейное дело отойдёт государству, а мне не хочется оставаться без штанов, поэтому я намерен найти его и получить своё по праву.
Замечательная семейка. Дядя не думает о своём племяннике, его заботит лишь бизнес.
Арландо садится в кресло и показывает рукой, чтобы я села напротив него.
– Я тебе подарю выбор. Ты либо помогаешь мне и рассказываешь всё, что знаешь, либо я отвожу тебя в соседнюю комнату и тебя поочередно ебут все мои люди. По моим подсчётам, их человек сорок, может, немного больше. Когда от тебя ничего не останется, твоё тело мы просто выбросим со скалы, где терраса. Понятно тебе, деточка?
Даже, если бы я могла и хотела встать на сторону Арландо, я бы не смогла и слова сказать, потому что не знала ничего. Его представление о моей осведомленности было ошибочным.
На сколько Зейд прав? Он мог ошибаться?
Тело прошиб озноб.
– Ты зря рассчитываешь на грязнокровку. Он сейчас напоминает больше бифштекс, чем человека. Поверь мне, ребята умеют отбивать людей. Из этого особняка он выйдет либо инвалидом, либо трупаком. – Арландо растирает костяшки рук. Будто он сам принимает участие в изуродовании Зейда. – Даже его покровитель ему не поможет. Не вытащит его зад.
Глухой смех впивается в кожу сотнями иголок. Арландо смеётся отвратительно, его голос бы записать и вставлять в триллеры.
Я опускаю глаза. Мне тошно. Противно.
– Отдать должное ему, он очень живуч. Брат несколько раз травил его мамашу и хоть бы что. Разродилась как скотина, ничего с ней не стало. Этот ублюдок тоже, выжил же в детском доме. Там каждый второй дохнет из-за антисанитарии и отсутствия условий, а этот как таракан выжил. Ничего не брало. Поначалу Матео хотел гадёныша оставить при Андреа, как его правую руку, сделать из него верного семейного пса, а почему нет? Каждому аристократу нужен черныш, чтобы защищать род. И Зейд отлично вписывался в эту роль.
Слушать такое было на трезвую голову невозможно, я сделала глоток водки и тут же поморщилась. Горючее обожгло лёгкие. Я закашлялась. Арландо был монстром. Тихим подонком, трусом, что бил из-за спины.
– Матео был слаб, ему нужно было без лишних разговоров убить мальчишку, пустить ему пулю в лоб, а он хотел смыть с него следы родства с нашей семьи. Не разглядел Матео пацана. Ты знала, что Зейд впервые убил, когда ему было четырнадцать? Хладнокровно так. Без зазрения совести. Не у каждого мужика рука поднимется, а пацан уже в подростковом возрасте расправлялся с не нужными ему людьми.
Правда или ложь? Надеюсь, я никогда не узнаю ответ на этот вопрос.
– Почему ваш брат не убил Зейда? Проснулась отеческая любовь? – Я пыталась разобрать, где ложь, а где правда. Смесь была такая дремучая, что нельзя было ничего понять.
В моей голове чётко сложилось лишь одно. Зейд стал таким жестоким по воле судьбе. Окружающие его люди наносили удар за ударом, а он стоял и становился всё злее и крепче.
– Матео очень любил Андреа, а тот души не чаял в Зейде. Не знаю, как черножопый надавил на брата, но он его отпустил зализывать раны, упустил момент. За годы Зейд оброс бронёй и заслужил такого положения, что до него стало практически не добраться. – Если Арландо добрался, значит, всё-таки можно. – Ну так что, рассказываешь или раздеваешься?
Глава 35. Сириец всегда платит той же монетой.
У меня занемела рука от наручников за секунду. Арландо не встретив от меня сопротивления с лёгкостью пристегнул меня к кровати. Я смотрела на кисть, пытаясь очнуться. Ожить.
Сейчас я напоминала запуганного зверька, боящегося собственной тени. Со мной всегда так. Ненавижу себя за это.
– Хочешь развлекаться? Развлекайся. Мне и моим ребятам проблемы не нужны. – Я слышала шипение за дверью. Арландо разговаривал с кем-то из своих людей. – Сирийца нужно убить. Прямо сейчас. Или будут проблемы.
– Трусливая блоха, вот ты кто! Его нужно сломать. Пусть слушает, как твои ребята играют с его девкой. Я хочу вывернуть его наизнанку… – Голос Арландо изменился, если до этого он был дружелюбным, то теперь кололся как ёж. – Сириец не переносит унижение, нужно вывалять его в дерьме. Вот увидишь, он быстро сломается, когда станут играть с его игрушкой.
– Сириец ничего не забывает. Если тронем девчонку, он придумает как изощриться и спустить шкуры с наших жён. Все знает правило, он платит той же монетой. Надругаемся над женой, и он придёт в наши семьи. Ни мне ни моим ребятам нахер это не надо!
– Он полумёртвый в подвале, ты сам говорил, как он оттуда выберется?
– Поэтому я тебе и говорю, хватит полумер, прикончим Сирийца и отправимся в погоню за Андреа. Мы сможем ещё найти след, куда его отвезли. Полумеры всегда угрожают безопасности. С ним нужно покончить. Слышишь? Иначе он покончит с нами! Не скажет он ни слова, Сирийца нельзя расколоть.
Их разговор взволновывает меня не на шутку. Не хочу даже представлять реальность, где Зейда нет. Сердце начинается безумного колотиться.
Дёргаю руку, пытаюсь освободиться от наручников. Сдираю кожу.
– Сначала девка, потом Сириец.
– Я в этом участвовать не собираюсь.
– Это приказ.
– Клал я на твои приказы.
Мужчины продолжают препираться, а я отчаянно стараюсь выскользнуть из наручников. Любое их решение не обещает ничего хорошего.
Спор прерывают помехи рации и далёкие голос:
– Арлик, у нас проблемы.
– Гарс, что случилось?
– Гости.
– Твою мать, ночь обещает быть томной. Я говорил, что нужно уматывать отсюда. Если это подкрепление?
Сжимаюсь вся, каким-то чудом тонкая рука проскальзывает через кольцо наручника. Я выдыхаю и закрываю глаза, заставляю себя успокоиться и медленно снимаю кроссовки, чтобы не шуметь.
В носках я крадусь к балкону.
– Нужно отстегнуть девку, она будет нашим прикрытием.
– Доигрался, мать твою? Сейчас Зейд нас всех тут положит!
Слова подстёгивают, говорят, что нужно поторопиться, но я боюсь оступиться и привлечь к себе внимание. На балконе аккуратно перелажу в соседнюю комнату. Мне далеко не убежать, оглядываюсь. Глупо, как ребёнок, забираюсь в шкаф, надеваю на себя пышное платье в пол и становлюсь к стенке. Надеюсь, что меня не заметят.
Слышу, как отчаянно бьётся сердце. Нужно переждать. Подумать. Нужно освободить Зейда. Может быть, и вправду это подкрепление, и они спасут нас?
Из коридора раздаётся отборная ругань.
– Да куда она могла деться, блядь? Ты видел эту мышь, она всего боится? – К моему счастью, я произвожу не лучшее впечатление и меня легко недооценить. Я сама не могу поверить, что решилась на такую дерзость.
Слышу, как распахивает дверь в комнате. Как тяжёлые шаги проходятся хаотично по ковру.
– Далеко она не могла уйти, парни бы заметили её. Где-то в доме. – Замечает мужчина с уже знакомым голосом. Он распахивает шкаф и заглядывает в него. Я задерживаю дыхание и не двигаюсь. Лучше всего я умею рефлексовать и плыть по течению и сейчас отдаюсь на волю судьбе. – Говорил же, убрать обоих и всё! Я спускаюсь и разбираюсь с Сирийцем, дело вышло из-под контроля!
Он выходит и отчаянно начинаю хватать ртом воздух.
Раздаются оглушительные выстрелы.
– Блядь! – мужчина выбегает из комнаты. Что-то произошло.
Я даже не знаю, где находится погреб. Что я могу против сорока головорезов?
Продолжаю стоять на месте. Мышцы сводит судорогами.
Зейд.
Тридцать процентов моего тела потеряли чувствительность после термической обработки кислотой. А вот все сто процентов моей гнилой души не чувствовали ничего с рождения. Ребёнок из боли, гнилой плоти и проклятой душонки. Рождённый, чтобы умереть.
– Может ему правое ухо отрезать? – спрашивает Уно, молодой испанец. Дури много, разума мало. Видно, сразу по нему, неоперившийся. Кидает бравадой, а сам ничего из себя не представляет. Боится меня. Страшно ему, что я боли не чувствую. Хочет криков, только не вырвет ничего из моей глотки. Зелёный слишком.
Самая сильная мышца – мозг. Уно это не понял, поэтому сегодня умрёт.
Мои мысли больше заняты Натой. Арландо – старый шут, не должен тронуть её. Стар, физически не активен. Любит больше показушничество, чем дело. Сначала захочет разговорить её, подкупить, решит зверствовать только когда не получит результата.
Я здесь уже минут двадцать, засекал время. Значит, скоро Арландо перестанет пиздеть и перейдёт к делу…
Облизываю разбитые губы, утоляю жажду кровью.
Пора выбираться.
– Резать, так два, для симметричности. – Поддеваю испанца. Он слабое звено из троицы, что осталась со мной. Его эмоции сыграют против него.
Ошибка Арлика, он посчитал, что трое с лёгкостью справятся со мной.
– Да хоть сначала уши, потом яйца, любой каприз. – Уно подходит ко мне вплотную и достаёт нож. – Я могу вообще тебя на лоскуты пустить, Сириец. Не такой страшный, как о тебе говорят. Без яиц совсем будешь жалким.
Он искренне в это верит. Маленький глупец. Самонадеянность всегда убивает.
Уно кровожадный и это пугает обычных людей, что не валяются в дерьме каждый день. Со мной такое не прокатывает, я не боюсь ни его угроз ни жажды резать. Даже если он оттяпает мне пол лица, я выживу и буду жить с тем, что осталось.
– Бывает. – Усмехаюсь и смотрю ему в глаза. Он же простой бычок, вспыхнет на красную тряпку. – Ну так что пиздишь без дела, приступай. Или ты только на словах крутой, а на деле скорострел не боевой?
– Уно. – грохочет за его спиной здоровенный итальянец в возрасте. Он заметно нервничает, чувствует, что я не просто так разговорился. – Он тебя специально провоцирует, оставь его. Приказа отрезать ему что-то пока не было!
– А что он мне сделает? А? – Уно опускает и прижимает нож в моему паху. – Он уже труп. Посмотри на него.
Я труп уже давно, только Уно это ещё не понял.
Подаюсь вперёд, вжимаюсь в лезвие, натягиваю железные оковы на максимум и говорю Уно прямо в лицо:
– Ничего. Но не по тому, что я труп, а потому что я не обижаю сладеньких маленьких мальчиков. Ты уже позвонил маме, сказал, что поужинал и переоделся в пижамку? М, Уно, мамин сладкий пирожочек! – Обычно молодые парни попадают в наёмники из детских домов или сбегают из неблагополучных семейств. Большая редкость, когда кто-то рождается с психическими отклонениями и просто примыкает к отбросам – убийцам. Я попадаю в точку. Уно никогда не видел мамочку, она его главный жизненный триггер. Святыня, которую нельзя трогать.
Парень вспыхивает.
– Не тебе говорить о моей маме. – Уно плюёт мне в лицо.
– Почему не мне? Может, между нами есть кровное родство? Знаешь, сколько шлюх я переебал в своём блядушнике? Не факт, что среди них не было твоей мамы. Одну испанку я помню…
Парень замахивается ножом, делает слишком далекий рывок и теряет точку опоры, непрофессионально, им двигают эмоции. Я же раскачиваюсь назад, чтобы Уно промахнулся, полетел по энерции мне на встречу. Обхватываю ногами его хилое тело, сдавливаю до хруста костей, опускаю и обвиваю шею, жду когда начнётся кислородное голодание.
К нам бросаются его дружки, они пытаются отодрать Уно от меня, пинают и даже засаживают нож в плечо. Им удаётся оттащить пацана, но я успел достигнуть цели. У меня ключи от оков. Я сжимаю зубами заветный металлический предмет.
Не знаю почему эти идиоты постоянно кладут его на самое видное место.
Подтягиваюсь из последних сил и тянусь зубами к руке в оковах. Мышцы ноют, тело кровоточит. Лезвие в плече здорово мешает. У меня есть всего пара секунд, пока кучка идиотов отвлечена и пытается определить – жив Уно или нет.
Меня столько раз пытались убить разными способами, что этот – полная херня. Если бы в доме не было бы Наты, я бы вообще не нервничал.
Арландо нужно было найти кого-то посерьёзнее, а он нанял Арлика с его стадом уродов. Они все подчинялись правилам итальянской мафии и знали, что их ждёт, если я выйду. Они боялись меня и это делало их слабее. А Арландо слабым делала жадность, такой риск ради наследства. Глупость.
Отстегнув одну руку, я быстро стал расстёгивать вторую.
– да… – Один из них услышал лязг цепей и заметил мою попытку выбраться. Метнулся ко мне. Но я легко одной рукой сжал его горло, нащупал на шее позвонок и сломал его, травмируя сонную артерию. Парень умер быстро, даже не почувствовал боли.
– Давай договоримся сразу. – Говорю более спокойно последнему наёмнику. – Не рыпайся и я тебя не убиваю.
Конечно, лгу. В живых они даром мне не сдались. Но в глазах мелькает надежда. Пока он думает, я отстегиваю вторую руку и полностью освобождаюсь от оков.
– Ну так что? – Прежде чем решение принято, я вынимаю из плеча нож и точно запускаю его в последнего парня. Лезвие входит как по маслу. Что ж. Минус три.
Разминаю затекшие мышцы. У двери в погреб ещё двое. Из-за толстых стен они не могли слышать шума. Поднимаю автомат, заряжаю его и иду вверх по лестнице.
Боль приятно разносится по всему телу. Ранений много. Нужно в срочном порядке подлатать тело, если я хочу выбраться отсюда.
Распахиваю дверь и нажимаю на спусковой крючок. Прямо сейчас Арлик и Арландо узнают, что что-то пошло не так. И скорее всего Арландо решить прикрыться Натой, она станет его живым щитом.
Предсказуемый. Почему я его не убил ещё?
Нужно исправить.
Поднимаюсь по лестнице на первый этаж, захожу в комнату и опускаюсь на корточки и прислушиваюсь. Отдалённые шаги справа. Два, три человека. Тяжеловесы, если судить по шаркающим звукам.
Подпускаю их ближе, поднимаюсь и стреляю через стену. У меня преимущество. Я хорошо знаю этот дом и помню, что стену тут возвёл Матео лет пятнадцать назад, чтобы отделить пространство. Она гипсокартонная и легко пропускает металл.
Ещё минус три.
Перезаряжаюсь, забираю пули. Макаю губку в кровь и пишу послание Арлику на стене.
«Хочешь жить, не вмешивайся»
Очередная ложь. Я обязательно найду его и на примере его шкуры покажу, что бывает с теми, кто принимает заказ на мою голову.
Иду дальше.
Ната.
Начинает казаться, что я сижу в шкафу целую бесконечность.
Слышу крики и стрельбу. Каждый выстрел будто в меня. Вздрагиваю каждый раз.
Я трусиха. Всегда была такой. Хотелось бы найти в себе смелость выйти из шкафа и убежать, но я продолжаю стоять и дрожать. Не знаю, что делать и куда бежать.
Наверное, в очередной раз я жду Зейда. Надеюсь, что у Карабинера всё под контролем и он найдёт меня. Глупо в такой ситуации полагаться на удачу, Зейд не в лучшем положении. Возможно, его уже убили.
Мысль, что Карабинера больше нет вызывает приступ жжения в лёгких. Горечь поднимается к горлу и меня начинает тошнить. Одно лишь предположение погружает меня на дно, лишая будущего.
Парадокс. Я безумно хочу сбежать от него, но также сильно я не могу без него. Карабинер будто пришил меня к себе, сделал неотделимой частью.
– Малыш? – сначала мне кажется, что я начинаю бредить, но, когда нотки специй ударяют в нос, начинаю верить в реальность происходящего. Опускаюсь на четвереньки и выползаю смешно из шкафа. У открытых створок стоит Зейд.
В пышном платье поверх джинс и футболки я выгляжу смешно, но сейчас мне не до этого. Карабинер смотрит на сверху вниз, выглядит он ужасно. За обилием крови трудно разобрать в насколько ужасном состоянии мужчина.
– Мда. – Протягивает он, не сдерживая странного смеха. Его не назовёшь весёлым. Поднимает меня на ноги, пачкая в крови ужасно дорогое платье Рианы. Скорее всего это была когда-то её комната. Мужчина проводит руками по моему лицу, пытается успокоить дрожащие веки. Меня как парализовало, не могу говорить. Открываю рот и закрываю.
Я так долго старалась не двигаться и почти не дышать, что теперь тело не слушается меня.
– Нужно уходить. – Испытываю некое дежа вю. Несколько часов он говорил то же самое. – Давай, малыш.
Не двигаюсь, физически не могу.
Карабинер стягивает с меня платье, разогревает терпеливо руками мышцы, снимая судороги.
– Знаю. Страшно. Болит всё. Но нужно идти. Нам нельзя потерять фору во времени. Каждая минута решающая.
В голове проносится страшная мысль: Почему он просто не убьёт их всех и не покончит с этим?
Как только такая мысль возникает, я ужасаюсь сама себе. Правильно как-то сказал Зейд, рядом с ним я перенимаю его черты характера и убеждения. Ещё немного и скоро я не буду считать ужасом ужас.
Зейд поднимает меня на ноги, заставляет идти.
