Текст книги "Падающий цветок (СИ)"

Автор книги: Элен Форс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Повинуясь силе ревности, я быстро переоделась в просторное платье с рукавом три четверти. Собрала волосы и обулась в кроссовки. Нужно было бесшумно дойти до спальни Джанны. Ни разу у нее не была, не уверена, что смогу найти ее комнату по памяти. Но этого того стоило.

Я напоминала параноика, не уверена, что Ахмеду понравится такой поступок. Но не сделать этого я не могла. Три года я скрывалась ото все – защищаясь. Но лучшая защита – нападение.

Через десять минут я стояла у двери комнаты Джанны. Сначала я приложила ладонь к ее двери, пытаясь почувствовать, что происходит за дверью. Весь дворец еще спал. И Джанна скорее всего тоже.

Безумие.

Набравшись смелости, я стала стучать, не боясь привлечь внимание. Двери были толстыми, как и стены, поэтому сколько я бы не прислушивалась, не могла понять – есть ли так кто-то.

И вот дверь распахнулась и ко мне вышла заспанная Джанна, которая судя по всему до конца не проснулась. На ней был атласный белоснежный халат в пол, закрывающий ее полностью.

Я не была удивлена, когда увидела девушку в изящном халате. Уверена, что эта сучка каждый день спит в чем-то сексуально вызывающем. В этом вся Джанна. И все же, под ложечкой у меня предательски засосало.

– И? – Джанна скрестила руки. – Ты постучалась ко мне, чтобы помолчать?

– Хотела узнать, что тебе снилось? – выглядела я глупо, но я пришла с определенной целью.

+++

– Ничего. Я только заснула. – Джанна закатила деловито глаза. Больно признавать, но ее прямо так можно на обложку журнала PlayBoy. Очень эффектна. Дикое пламя. – Проваливай, пока не разбудила Ахмеда.

Во рту пересохло. Оттолкнув рыжую бестию, я зашла внутрь, оказываясь в небольшом коридоре. Покои Джанны были огромными и обставлены в будуарном стиле. На мой взгляд – вульгарном. Я открыла одну из дверей и оказалась в очень светлой спальне с видом на сад. Комната Джанны не была заставлена мебелью: в ней была только кровать с балдахином, туалетный столик и маленький диванчик. Из комнаты можно было попасть в гардеробную, дверь в которую была приоткрыта.

Но интересно было не это. Все детали стали размытыми при виде главного…

На кровати мирно и беззаботно спал абсолютно голый Ахмед, не прикрытый даже одеялом. Поэтому я могла даже рассмотреть его член, призывно торчащий к верху. Всегда готовый к новым завоеваниям. Мужчина мирно храпел.

Я лишилась дара речи и сил. Хотелось накинуться на него и оторвать пенис к чертовой матери, лишить его дорого друга. Я бы выдрала ему глаза за предательство и причинённую мне боль.

Горечь различалась внутри.

Довольная Джанна стояла позади, ее шёпот раздирал меня:

– Прощу тебе эту дерзость. Понимаю, ревность иногда туманит мозг и заставляет совершать необдуманные поступки.

– Тут ты совершенно права. – тихо говорю я, чувствую прилив энергии. В голове происходит озарение. – Ревность толкает на глупости.

Усмехаюсь и просто налетаю на Ахмеда, отвешивая ему несколько смачный пощёчин, заставляя прийти в себя. Моим первым желанием было убежать и разреветься в комнате, спрятавшись ото всех. Но Джанна была чертовски права, ревность застилает глаза, не позволяя увидеть очевидного.

Все так ладно складывалось. Вызов Ахмеда к отцу, его внезапная пропажа, Зейд со своим предложением и, наконец, так сладко спящий Аль-Мактум в чужой постели. Если он действительно решил остаться с женой, то пусть скажет это сам мне.

Джанна позади меня онемела от такого, явно не ожидая, что я решусь на такой экшен.

С каждой новой пощечиной я уверялась в своих подозрениях. Если бы Ахмед просто спал, то он бы быстрее пришёл в себя. А сейчас мужчина издавал лишь хриплые стоны, пытаясь открыть глаза. Он был в дикой отключке.

– Врача. – из меня вырывается дикий рык. – Ему нужен врач! Чем Вы его накачали?

Девушка не двигается, зависая и рассматривая меня по-новому немного сузив глаза. Сейчас передо мной стояла настоящая Джанна: хитрая и расчетливая, готовая на все ради достижения своей цели. Ее спокойствию оставалось только завидовать.

– Ви? – хриплый голос Ахмеда был слаб и даже беззащитный. Я зарылась пальцами в его густую бороду и села на корточки перед ним, рассматривая сонные зеленые глаза. Ахмед пытается сесть на кровати. Выглядит он очень растерянным, хлопает глазами, напоминая мне Мустафу с утра. Вот один в один. Малыш просто. – Меня что-то вырубило…

– Не в той кровати… – язвительно добавляю я, отпуская еще одну пощечину мужчине, не сдерживаясь. Аль-Мактум морщится, но когда замечает молчаливую Джанну, скрестившую руки позади меня, настороженно замирает и хмурится. В его глазах проскальзывает нескрываемое удивление.

– Где моя одежда? – недовольно спрашивает он, стискивая челюсти до скрипа зубов, неотрывно глядя на неё.

– Так, где его одежда? – повторяю вопрос Джанне с самодовольным выражением лица.

– Как обычно, на стуле. – девушка невозмутима, на ее лице снова была маска благородной девицы. Меня покоробили её слова «как обычно». – Воды принести?

– Как я здесь оказался? – герой – любовник не выглядел счастливым и довольным.

– Рафхат принёс. – Джанна пожала плечами. – Ты перебрал сильно, еле языком ворочал. Он тебя уложил на кровать и ушёл. Ты стал раздеваться, приставать ко мне. Говорил что-то о второй попытке, потом заснул.

Ахмед натягивает штаны на голое тело, и я покрываюсь испариной от того, как Джанна окидывает его взглядом. Так жадно и нагло, словно имеет на это право. А она, к моему сожалению, имеет на это законное право.

Большего всего на свете мне хочется знать было между ними что-то этой ночью или нет?

Тело сводят с ума болезненные спазмы.

– Забавно. – только и выдаёт Ахмед над чем-то размышляя и спрашивает вслух у самого себя. – А где Амин все это время черти носят?

Глава 25. 

Ахмеда забавно раскачивало из стороны в сторону пока он шёл в свой кабинет, придерживаясь за стену. Мне приходилось семенить за ним, вздрагивая каждый раз, когда мне казалось, что он упадёт. Мужчина вылетел из комнаты Джанны быстрее баллистической ракеты, игнорируя свою жену. Сейчас для меня стала очевидна истина – у Аль-Мактума ничего не было к своей жене, он не испытывал больше к ней тойтеплоты, котируя я чувствовала несколько лет назад в разговоре с ним.

Амина нигде не было и на звонки он не отвечал, парень просто пропал без вести. Никто из охраны не видел его. Ахмед распорядился, чтобы его телохранителя из-под земли достали, но привели его к нему.

Мы не обмолвились и словом после того, как вышли из комнаты Джанны, не обсуждая то, что произошло. Первые минуты я ликовала, что не повелась на весь этот спектакль и разбудила Ахмеда. Им не удалось нас разлучить. Но когда эйфория улетучилась, остался груз ревности.

Джанна вела себя непринуждённо и немного отчужденно, ее не интересовала пропажа телохранителя Амина, и судя по ее поведению, она не особо была расстроена тем, что я разбудила ее по середине ночи, если она вообще спала. На лице блуждала мечтательная улыбка, она мурлыкала себе под нос неизвестную мне мелодию. И выглядела вполне счастливой. И это меня раздражало.

От Ахмеда не пахло алкоголем, его явно чем-то опоили, это было видно по его позеленевшему виду и сладковатому запаху изо рта. Лицо было все еще бледное, а реакции заторможенные. Видимо, отец Ахмеда не отлетался богатой фантазией, применяя ко всем один и тот же метод. На что он рассчитывал? Что мы купимся на этот дешевый трюк?

Ахмед сел на широкий диван, откидывая голову назад и делая протяжный вздох. Сейчас в нем не осталось ничего от того парня, распивающего алкоголь в ночных клубах. Передо мной был зверь с горящими глазами, способный на все. В его голове сейчас созревал план, который должен был нас всех не просто спасти, а обеспечить счастливое будущее.

Аль-Мактум достал сигарету и закурил, желая успокоить нервы.

Он сидел широко расставив ноги, обдумывая происходящее, бледный и злой. А я переминалась с ноги на ногу перед ним, боясь узнать волнующее меня все эти минуты. Сердце болезненно сжималось при мысли, что у Ахмеда и Джанны могло быть что-то. Головой я понимала, что это ничего не значит, но сердце все равно обливалось кровью.

– Я не знаю… – хрипло говорит он, делая очередную затяжку и ероша волосы. – Последнее, что помню, разговаривал с отцом и выпил стакан, даже не помню с чем… и все. Темнота. Поэтому я не помню, было у меня что или нет с ней. Может она залезла на меня, пока я был в отключке. – Аль-Мактум выпрямляется. С растрёпанными волосами и горящими глазами, он был дико сексуальным. От его слов в груди простреливает, меня пронзает стрела ревности. – Но во вменяемом состоянии я бы никогда с ней переспал. Не дотронулся бы до суки…

Мне хотелось бы сказать ему, что я знаю.

Но из-за кома в горле и слова не могу сказать, губы слиплись. По щекам катятся крупные слезы, соль из которых обжигает щеки.

– Иди ко мне, Малышка. – просит Ахмед, протягивая руки, маня к себе. – Нельзя позволить ему вбить между нами клин снова. Он только этого и хочет.

Послушно усаживаюсь к нему на колени, испытывая некоторое чувство облегчения от его близости. Он цел и невредим и это самое главное. Даже если эта Рыжая забралась на него, это ничего не значит. Это нельзя засчитать за измену.

Дверь распахнулась со стуком и на пороге появился сонный Амир с покрасневшими глазами. В глаза сразу же бросался след от зубов на его правой щеке. Старший брат Ахмед явно кутил с размахом.

Выражение лица было мрачным и тяжелым, я сразу же поняла – что-то случилось.

– Амина нашли. – холодно отрапортовал он. – с пулей в башке.

+++

Первые секунды я находилась в оцепенении, мозг отказывался принимать эту новость, отторгая её. У нас с Амином были непростые отношения. Львиную долю наших коротких отношений мы ненавидели друг друга, но последние дни мужчина проявлял по отношению к нам с Мустафой дружескую симпатию и даже преданность.

В комнате стояла оглушительная тишина, отчётливо был слышен стук моего взволнованного сердца, готового разорваться под гнётом происходящего. Сколько еще всего мы должны были пережить, чтобы уже найти покой? В состоянии шока я даже не заметила, что Ахмед стиснул меня до отметин, в его глазах застыло нечто страшное и кровожадное.

Они вели с Амиром безмолвную беседу, понятную только им двоим.

– С Мустафой все хорошо. Я приставил к нему усиленную охрану. Его никто не тронет. – слова Амира доносились до меня откуда-то издалека. Кивнула на автомате, не отдавая отчета своим действиям.

– Он перешёл все границы… – Ахмед с лёгкостью пересадил меня со своих колен на кожаный диван и поднялся на ноги. Его решительный настрой ни мог не пугать. Сейчас он был способен на все, даже на отцеубийство. Я не успела и глазом моргнуть, как мужчины покинули комнату, напоследок бросая мне: Жди здесь.

Сейчас они напоминали братьев-близнецов.

Оставалось только беспомощно повиноваться и ждать.

Ахмед.

С друзьями у меня всегда было туго. Трудно заводить друзей, когда ты Аль-Мактум. С Эмиром мало кто дружит искренне. Да и как можно дружить с тем, кто по сути является твоим хозяином?

С Амиром в детстве наши пути разошлись, мы не стали ни друзьями ни братьями. Мы были как партнеры по бизнесу, которым приходилось терпеть друг друга для достижения общих целей.

А вот Амин за все эти годы все же стал моим другом. Единственным, кому я доверял. И он умер из-за преданности мне.

– Я отрекаюсь от всего, что мне положено. Не хочу даже носить его фамилию. – из моей груди вырывается свистящее шипение. – Сегодня же забираю Вику и Мустафу и уезжаю подальше от этого кровожадного упыря – папочки.

– Ахмед, не горячись. – Амир пытается меня успокоить, кладёт руку на плечо, заставляя остановиться. – Я говорил с ним сегодня, и он обещал, что больше не будет вмешаться в Ваш любовный треугольник. Он слово дал. Ты знаешь, он всегда держал свое слово!

– Ключевое слово – держал. – отталкиваю его, и, чтобы выпустить пар, обрушаю весь свой гнев на ни в чем не виноватую стену. Наношу удар за ударом, сбиваю кулаки в кровь. – Вместо того, чтобы не мешать, он накачал меня наркотой и подарил Джанне, не удивлюсь, если при этом еще член ленточкой перевязал. А пока я был в отключке он убрал Амина. Кто следующий? Мой сын?

Амир ничего не отвечает, лишь зыркает недовольно.

– Пойдём, поговорим с ним, но прошу тебя, держи себя в руках.

Мы вваливаемся в спальню отца без приглашения, расталкивая его охрану, дежурившую у покоев. В последний раз мы так делали в глубоком детстве, когда нам не спалось и хотелось играть.

Мрак давил на глаза, ни одного лучика света ни проскальзывало в покои отца.

– Папочка, просыпайся, пожалуйста, твои сынишки пришли, хочется услышать новую порцию сказок Магомеда Аль-Мактума. – выкрикиваю я, подходя к его кровати. Отец крепко спит под одеялом, это чудовище ничего не беспокоит, совесть не мучает. Он даже звука не издаёт.

– Ахмед! – осуждающе восклицает Амир и оттаскивает меня от кровати, после чего слегка трясёт отца. – Отец, но поговорить нужно. Просыпайся.

Мы с Амиром вздрагиваем одновременно, предчувствуя неладное, когда отец не реагирует на наши слова. Замираем на несколько секунд, страшась, что наши опасения подтвердятся. Брат откидывает одеяло.

Не ожидал, что мне будет так больно. Как будто лезвием полоснули. Жуткая боль пронзила насквозь.

Он мирно лежал на своей кровати. Смиренно спал вечным сном. Тонкая струйка из носа засохла на его лице.

Амир отшатнулся и осел на пол, проводя руками по голове. Отрицательно покачав головой, брат издал истеричный смешок. Я же не мог оторвать глаз от бледного тела. Мы пребывали в шоке.

– Король умер! Да здравствует король! – тихо говорю я, поворачиваясь к ошалевшему брату.

+++

Тяжелая магнетическая аура Ахмеда давила не только психологически, но и физически. То, как сильно он был напряжен, я чувствовала каждой клеточкой своего тела. Каждый переносит горе по своему. Аль-Мактум превратился в восковую фигуру с бледным лицом и холодным сердцем.

Он успел выпить за пару минут бутылку виски, осушив ее за пару глотков. В неестественной позе замерев на своём массивном стуле, он с ничего не выражающим выражением лица рассматривал стакан с янтарной жидкостью, в которой несколько минут назад закинул окурок из-под сигареты.

От сжирающего изнутри беспокойства я искусала до крови губы, превратив их кожаные лохмотья. Мне было больно смотреть на него в таком состоянии. Жжение в груди только нарастало. Казалось, что я была в нескольких секундах от сердечного приступа.

– В нашей семье никогда не используются такие слова как «любовь» или «я тебя люблю». – голос Аль-Мактума был мертвым. В глазах затух адский огонь. – Наверное, когда Мама умерла отец очерствел, забыл каково это – любить. Он и растил нас, не скажу, что в спартанских условиях, но без тепла, сочувствия, нежности… Мы с Амиром были каждый сам по себе. Он только наставлял нас, что должен делать настоящий Эмир, как он должен говорить, какой груз ответственности на нас, скольким нам придётся пожертвовать ради Эмирата. Я думал, что ненавижу его из-за этого. А когда увидел… понял – как сильно люблю.

– Не могу сказать, что у нас были с твоим отцом тёплые или хорошие отношения, но он был твоим отцом. И мне искренне жаль и больно, что он умер. Он давно болел и … – мне хотелось как-то его успокоить и поддержать. Но какие слова могут утешить в таком случае? Только время может заглушить боль. – Ахмед, не знаю, что сказать. Просто, если что-то нужно… я готова…

Он хватает меня за талию и усаживает к себе на колени. Стискивающий как обезумевший. Обхватываю его голову дрожащими руками, вплетая тонкие пальцы в жесткие, чёрные волосы.

Ахмед задирает моё платье, оголяя тело. Мужчина напоминает маньяка, запертого многие годы в тюрьме, и дорвавшегося до женского тела после долгого воздержания. Он напоминает дикое животное. Нетерпеливо разрывает трусики, заставляя меня поражено охнуть.

– Хочу тебя. – шепчет он, и я понимаю, что ему нужно успокоиться, отвлечься. Повинуюсь его желанию и помогаю расстегнуть брюки и приспустить боксеры, чтобы освободить член. Накрываю его рукой и ласково провожу большим пальцем по головке, растирая прозрачную капельку. – Не бросай меня больше, Малышка. Только не ты.

– Звучит как признание. – еле слышно шепчу я, слова из меня вырывается быстро. Ляпнув такую чушь, прикусываю язык, надеясь, что Аль-Мактум меня не услышал. Стараясь его отвлечь, сажусь на толстый орган, стремительно проникающий в меня. Из груди вырывается хриплый стон, грубое вторжение приносит саднящую боль. Член проникает так глубоко, что его пульсацию я чувствую даже в горле. Становится даже трудно дышать. Приподнимаюсь, чтобы стало легче, но Аль-Мактум притягивает меня обратно, вновь насаживая меня как шашлык на шампур.

– Это и есть признание… – говорит Ахмед, припадая губами к моему животу, внутри которого порхают и без его слов бабочки. – Я люблю тебя.

Бабочки взрываются, образуя фейерверк эмоций и чувств. Голова идёт кругом от эмоций. По телу разливается волна искрящего тепла от корней волос до кончиков пальцев. Я почувствовала как острый оргазм, чувственный как никогда прежде, пронизывает всю меня, подбрасывая и заставляя расплакаться. Даже в самом своём ярком сне не могла представить такое.

– Я тоже люблю тебя. – не знаю, сказала ли я это вслух или слова просто пронеслись в моей голове. Было трудно контролировать себя, потому что рёбра сдавливали легкие, а сердце, как загнанный в угол заяц, скакало на бешеной скорости.

Мужчина издал рык, кончая в меня, напоминая извергающийся вулкан. Его лава растекалась внутри меня, делая еще счастливее. В голове пронеслась мысль, что я хочу еще одного ребенка от этого невероятно упрямого и сложного человека.

Глава 26. 

Ахмед.

Тонкое тельце доверчиво прижималось ко мне. Малышка сонно сопела, напоминая мне маленького ёжика, закинув на меня ножку. Почти прозрачная. До невозможности хрупкая…

Я получал какое-то дикое эстетическое удовольствие, рассматривая мою маленькую ведьмочку. Внутренний зверь сегодня довольно урчал, превратившись в домашнего кота.

Хотя в душе был самый настоящий раздрай. Меня раздирало от леденящего чувства злости на отца, который умер как будто назло нам, и одновременно с этим моё сердце билось с новой силой, обретя надежду. Сказав три слова, я испытал облегчение, что признался самому себе в том, что сжирало меня три года. Эта ведьма влюбила меня в себя одним движением своих аппетитных бёдер, привязав невидимыми путами к себе на всю оставшуюся для меня жизнь.

Нужно было идти, встретиться с Амиром и обсудить, что мы делать дальше. Пока было тихо, во дворце все были оглушены новостью, за пределами дворца пока ещё никто не знал, что Эмир мёртв. Но скоро медиа взорвутся, и голодные хищники, жаждущие оторвать от нас побольше мяса, прибегут к нашим дверям.

Тело отца забрали врачи, и сейчас уже должно было быть готово заключение, которое решит многое. Умер он своей смертью или его убил кто.

Осторожно выбравшись из-под Виктории, стараясь не разбудить её, я еще раз окинул Малую взглядом, рассматривая правильные черты лица. У нее был миниатюрный носик и пухлые губы, острые скулы и румяные щеки, чёрные брови и белесые волосы.

В коридоре приказываю охране:

– Головой отвечаете за нее, если случится что-то, казню всех! – они напряжённо кивают. Утром мы с Амиром всю охрану закрыли для допроса, а военный спецназ поставили вместо них.

Амира нахожу в кабинете отца, брат потерян и немного пьян, еле стоит на ногах. На щеке красуется синяк со следами зубов. Остаётся только догадываться, с кем это брат так горячо мутит. У него новая наложница?

– Рафхат будет с минуты на минуту. Так что ты вовремя. – бросает он, падая на диван, и откидываясь на нем. Амир задумчиво рассматривает белоснежный потолок. – Меня преследует ощущение его присутствия. Даже в голове постоянно слышу его слова! Никогда не думал, что он может быть правым.

Сажусь рядом с ним, мысленно соглашаясь.

– Он всегда повторял мне, что единственный кому я могу доверять – ты. Чтобы между нами ни было. Я всегда думал, что это чушь. Мы никогда не были близки и никогда не понимали друг друга, как мы сможем ужиться? Как будем доверять? Был уверен, что поубиваем друг друга через час как останется одни. А сейчас он умер, и теперь понимаю, что ты единственный, кого я сейчас хочу видеть и кому могу довериться. – Из груди Брата вырывается хриплый вздох. – Я помогу тебе развестись с Джанной и жениться на твоей Русской как положено, по их законам. Не уезжай только, не вывезу я это все один. Ты мне тут нужен.

Меня неожиданно пробирает глухой, детский смех. Из-за которого Амир начинает на меня злобно коситься, не понимая причины и обижаясь на моё поведение. Он мне душу открывает, а я смеюсь как конь.

– Ты неправильно меня понял. – сквозь смех говорю я, вытягивая примирительно руку. – Просто сегодня какой-то день откровений. Я за всю свою жизнь столько не признавался в любви как сегодня.

Амир не успевает мне ответить, потому что в кабинет залетает раскрасневшийся Рафхат. Возбужденный и взволнованный начальник охраны отца впервые за его жизнь выглядит растерянным. Его лицо покрыто красными пятнами.

– Амир… – мужчина не знает пока как обращаться к брату. Еще никто из нас до конца не осознал произошедшего до конца. – Хочу доложить. Врачи произвели вскрытие. О... – голос Рафхата сбивчив, он глотает окончания слов. – Его отравили. Нам не удалось установить яд. Чудо, что мы вообще его обнаружили. Если бы Вы не нашли отца ночью, а только утром… то доказательств, что его убили уже не осталось. Яд быстро выходит из организма.

Брат шумно вбирает в себя накалившийся воздух.

– Где результаты вскрытия? – не остаётся и тени взволнованности в голосе Амира. Брат напоминает мне отца: горячего и резкого. – Скажи мне Рафхат, как так получается, что у тебя под носом почти всю семью мою чуть не вырезали?

– Эмир. – Рафхат становится на колени перед нами. – Готов понести любое наказание, которое Вы для меня выберете.

– Рафхат. – Амир резко становится на ноги, выпрямляется и широко расставляет ноги. – Ты обвиняешься в самом тяжком преступлении – государственной измене, ты подозреваешься в покушении на жизнь членов царской семьи: жены и сына Ахмеда Аль-Мактума, а также Магомеда Аль-Мактума.

Лицо мужчины искажается, он выглядит шокированным и удивлённым, растекается в ногах Брата, тихо повторяя:

– Клянусь, это не я. Виноват, допустил, не досмотрел… но я бы никогда… – удивительно какие вещи творит с человеком власть. В детстве мы жутко боялись страшного Рафхата, легенды о котором можно было сложить в толстую книгу. Он мог все. Верный пес отца. Мы страшились, что он пооткручивает нам головы или еще что похуже. А теперь, он катался в ногах у брата, вымаливая у него пощады. И Амир мог сделать с ним все, что захочет. – Я причастен к покушению на Викторию, но не по своей воле. Это был приказ Вашего отца. Я лишь руки Вашей воли.

Амир открыл дверь и сделал знак рукой, заставляя войти охрану в кабинет.

– Увести и допросить его! – холодно отчеканил он, сцепив руки. – Без результатов – не возвращайтесь!

– Думаешь, Рафхат может иметь отношение к смерти отца? – спрашиваю Амира, когда его уводят, глубоко внутри себя я сразу все понял. Отец не мог умереть сам, он не позволил бы смерти забрать его на тот свет, пока он не решит все свои дела на этой грешной земле. И все же, после слов Рафхата во мне проснулась жажда мести. Кто-то расчетливо лишил его жизни перед самым нашим носом.

– Я никому не верю. – отчеканил он, устало закрывая глаза и сжимая челюсти. – Я отдал распоряжение найти Зейда и привести ко мне. Время устроить вечеринку старых друзей. Мне надоело, что он шляется по дворцу как призрак Азкабана.

– Ладно. – быстро поднимаюсь на ноги. – Ты прости, мне нужно к Вике и сыну, не хочу и их найти бездыханными. У нас тут люди как мухи мрут. Мне будет спокойнее, когда они будут рядом со мной.

+++

У кабинета взволнованные охранники вытягиваются по стойке смирно при виде меня. У одного даже глаз дергается на нервной почве. Нет ничего более пугающего, чем испуг на лицах солдат.

Приподнимая вопросительно одну бровь. Кто-то еще умер в моё отсутствие?

– Великий Эмир, там Ваша жена… пришла. Мы не могли запретить ей войти. – вздызаю. Значит, скоро умрет.

– Идиоты. Что непонятного во фразе «Никого не впускать?» – собираю остатки своего терпения. Ночь выдалась длинной и у меня просто не остаётся внутреннего ресурса на все это дерьмище.

В кабинете стояла гробовая тишина. Джанна сидела на столе, закинув ногу на ногу с видом роковой женщины. Не знаю, как она себя чувствовала в этот момент и кем представляла, но мне было смешно.

Увидев меня, она расплылась в кровожадной улыбке. Раньше никогда не замечал в ней этой злобы.

На диване сидела Малая, скрестившая руки и нервно кусающая и без того искусанные губы. Малышка напоминала разъярённую кошечку, выпустившую коготочки и готовую к нападению.

Женщины ждали меня для выяснения отношений. Намечался горячий тройничок.

– Пришла поддержать тебя в эту трудную для нас всех минуту, Ахмед. В такое время нам нужно всем объединиться. – она ловко соскочила со стола и подошла ко мне, стуча тонкими каблучками, тут же обвив руками шею и прижимаясь к груди щекой. Выгибаю бровь, встречаясь взглядом с Викторией, которая тут же поджала губы, откровенно ревнуя меня. Такой выпад мне льстил.

– Джанна. – мягко отталкиваю её и делаю шаг назад, желая находиться на безопасном расстоянии от рыжей змеи. – Спасибо тебе за поддержку. Наш брак в ближайшее время будет расторгнут. Мы говорили уже об этом. Чтобы ни произошло этой ночью – это ничего не меняет.

– Этой ночью ничего и не было. – она с лёгкостью пожимает плечами, бросая уничтожающий взгляд на Вику. Испытываю колоссальное облегчение от слов Джанны, одной проблемой меньше. – Не переживай, у меня нет привычки залазить на член спящего мужика. Особенно, если это мой муж. Тебя просто раздели и уложили в кроватку. На этом все. – От отвращения у меня по всему телу пробегает озноб. Когда из милой Джанны получилось вот это огнедышащее чудовище? – Ладно, не напрягайся, Ахмед. Я собрала уже свои вещи и скоро покину этот дом.

– Я был бы рад, если бы нам удалось разойтись мирно. – честно говорю я, испытывая подобие облегчения.– Ты останешься для меня дорогим человеком, мы выросли вместе.

– Нисколечко не сомневаюсь в этом... – хитро говорит девушка, и моё облегчение сменяется неприятным волнением. – Совсем скоро ты придёшь ко мне и попросишь прощения, будешь умолять вернуться. После чего, мы отправим твою шлюху куда-нибудь в Сибирь, или где все дохнут в России, и будем наконец жить, как самая настоящая семья.

– Самоуверенное заявление. – спокойно говорю я, чувствуя как начинаю уставать от этой женщины. Если бы не уважение к совместному прошлому, выбросил бы эту дрянь через окно нахер из дворца.

– Отнюдь. – Джанна смеётся, и ее смех вызывает во мне не просто раздражение, во мне начинает зарождаться ненависть. По горлу словно разливается кислота. Как она смеет непринуждённо хохотать в такой день. Гнусная шлюха.– Ты так погряз в бутылке, милый мой, что забыл о том, что основной источник дохода этой страны – нефть… С добычей который крупные проблемы, нефтяные компании Эмирата не приносят прибыль, покрывающую все расходы. Вы практически нищие. Единственный, кто спасает Ваши жопы от разорения, мой отец, который сильно расстроится, когда узнает, как поступили с его дочерью. Он считал Вас семьей. А ты вот так… Конечно, он тут же перестанет инвестировать в бюджетные дыры и Вас разорвут. Амир не продержится на престоле и месяца, как сдаст полномочия.

Девушка счастливо кружит по кабинету, разбрасывая волосы в разные стороны.

От ее монолога я не имею, на несколько минут приходя в замешательство.

Джанну отец всегда любил, и она его, так мне казалось. Она каждый день заходила к нему и читала его любимые книги, выходила гулять с ним в сад. Делала все, чтобы его жизнь была более радужной, как любящая дочь.

И после его смерти, она не проронила ни слезинки по нему.

– Пошла вон. – чеканю я.

– Мои условия ты знаешь, так что пойду я… – Джанна посылает мне на прощание воздушный поцелуй. У нее явно сгорел на солнце инстинкт самосохранения.

– Шагай быстрее, Джанна… а то я же и догнать могу. – делаю паузу, потому что мне нужно сделать над собой усилие, чтобы не ударить её головой об стену. – и выкинуть уже насильно.

– А ты долго не радуйся. – обращается Рыжая к Малой, цокая языком. – Как была дворовой девкой, так и останешься.

– Ну все! – гаркаю я, горя желанием прибить суку. Хватаю ее за шкирку и выбрасываю из кабинета, с глухим удовлетворением наблюдая как она падает на пол. – Позаботьтесь, чтобы этой суки не было в моем доме!

На лице Малой застывает страх. После своего побега Вика стала очень молчаливой, замкнутой и напуганной. Она постоянно оглядывается и дергается от каждого шороха. И сейчас она напряжена настолько, что если дать ей в руки лампочка, она зажжется в её руках. Чувствую свою вину, что милая и дерзкая девочка стала такой забитой. Моя вина – не уберёг.

– Она действительно может сделать то о чем говорит? – осторожно спрашивает Вика, теребя край платья.

– Не думай об этом. Нужно отдохнуть и набраться сил, потому что день только начался. – стараюсь говорить мягко, не желая её беспокоить. Обхватываю хрупкое тельце и прижимаю к себе. От Джанны будет еще много проблем. Она не просто разбрасывалась угрозами.

+++

Виктория.

В воздухе витал неуловимый запах безысходности. Нечто плохое нависало над нашим домом, не давая покоя всем ее жителям. После похорон своего отца, Ахмед практически перестал спать. Он работал до поздней ночи, приходил в покои усталым и угрюмым, целовал спящего Мустафу и ложился спать, прижимая меня к себе. Через час просыпался и выходил на террасу, там курил до утра, размышляя над чем-то. После чего вставал и уходил работать, напоминая мне робота, которому не нужен сон, еда и отдых.

Что-то происходило. И моя интуиция подсказывала, что здесь не обошлось без чертовой Джанны. Её слова не давали мне покоя. Она хотела причинить боль их семьи. Отдаленно, как женщина я ее понимала, Ахмед отверг ее, просто выбросил, и она хотела отомстить. Но такой метод был слишком жесток.

Мне не с кем было поговорить о происходящем. Я не была узницей, но моя участь мало чем отличалась, мне не с кем было общаться, практически никуда я не могла пойти одна или без разрешения Ахмеда. Приходилось целыми днями гулять в саду и играть с Мустафой. Ахмед предоставил в моё пользование ноутбук с доступом в интернет, предупредив, что он просматривается службой безопасности ради моей же безопасности;